Текст книги "Дом подруги"
Автор книги: Виктория Клейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Мои кулинарные таланты не простирались дальше кексов, а «Книги о вкусной и здоровой пищи» тут явно не водилось, но я особо не расстраивалась: как-то раз мне довелось провести все выходные, помогая матушке Питера печь булочки для пикника во дворце. В тот достопамятный день я сделала их чуть ли не несколько сотен, причем в разных вариантах, и теперь нисколько не сомневалась, что даже после сотрясения мозга или после нескольких лет комы я все равно буду помнить про «восемь унций муки, три унции масла, полторы унции сахарной пудры, четыре столовые ложки молока…» и так далее и стану бормотать это как заклинание, даже если забуду собственное имя.
Естественно, лопаточка для теста, которую я отыскала в конце концов в ящике, была вся в пятнах грязи и ржавчины, но мне удалось ее отчистить. Потом я вытащила из духовки говядину, чтобы сунуть туда противень с булочками. И почувствовала прилив законной гордости, когда через четверть часа обозревала плоды своих трудов – огромное блюдо ровных, покрытых золотистой корочкой пышек, от которых исходил сладкий аромат горячего теста.
Пока я сражалась с ванными, решив заодно уж прочистить везде слив, что оказалось на редкость утомительным и мерзопакостным занятием, мистер Рэнсом старательно корпел над плитой. Когда я спустилась вниз, она красовалась уже в собранном виде, и он как раз собирался ее включить. Моя искренняя радость при виде этого зрелища была чуть-чуть испорчена тем, что на юбке у меня, спереди, на самом видном месте, красовалось огромное пятно, тянувшееся до самого подола.
Я чистила картошку, когда внезапно зазвонил телефон. Мин, скорее всего, ничего не слышала, поэтому к телефону пришлось бежать мне.
– Это Диана, не так ли? – после небольшой паузы спросил чей-то смутно знакомый голос. – Вот так удача! А я как раз звоню Мин, чтобы попросить ее дать мне ваш номер телефона. Странно, я думал, что вы уже уехали.
Это оказался Чарльз Джаррет. Его южноафриканский акцент нельзя было спутать ни с чем. Странно, а во время обеда я почти его не заметила. С некоторым неудовольствием отметив, что сердце у меня колотится сильнее обычного, я объяснила ему, что случилось с Мин, и он тут же рассыпался в изъявлениях самого искреннего сочувствия.
– И надолго вы намерены остаться?
– Право, пока не знаю. Недели на две, на три, думаю.
– Проклятие! А я, как на грех, собрался на две недели в Южную Африку и уже ничего не могу отменить. – В разговоре снова наступила пауза. Потом он вдруг предложил: – Может быть, вы согласитесь приехать пообедать со мной… скажем, в пятницу? Вечером я уезжаю. Конечно, я с большей радостью пригласил бы вас в ресторан, да тут в округе нет ни одного, где бы прилично кормили. И забудьте о вечернем платье, тем более что я как раз вернусь из паддока.
Повесив трубку, я отправилась на кухню. Мистер Рэнсом уже складывал инструменты, собираясь уходить. Он сообщил мне, что колокольчик в полном порядке, и объяснил, как топить плиту. Потом, заглянув в кладовку для угля, обрадовал меня тем, что его там дня на три-четыре, не меньше. «Заказать уголь» – занесла я в свой список дел на завтра. Горячо поблагодарив его, я отыскала новую щетку для пола, наполнила ведро мыльной водой и вымыла начисто пол. Все это время мысли мои были заняты Чарльзом Джарретом, в ушах звучал его голос. Готовность мужчины отпускать комплименты понравившейся ему женщине говорит о его уверенности в себе, нежели о чувствах, которые он на самом деле испытывает к ней. Естественно, я это знала… тем не менее чувствовала себя польщенной и думала о нем куда больше, чем хотелось бы.
В четверть пятого явились дети.
– К чаю кого-то приглашали? – поинтересовалась Элинор. – Очень надеюсь, что нет, потому что обычно мы не переодеваемся к чаю. Ой, а это что такое? Можно, я возьму одну?
Накрытый к чаю стол выглядел на редкость соблазнительно. В одном из шкафов мне удалось отыскать скатерть в красно-белую клетку. Я постелила ее на стол, расставила белые с розовым тарелки и чашки, а между ними – вазочки с малиновым и клубничным джемом. Потом отыскала в саду несколько красивых веток калины, в кладовке – вазу из голубого стекла и поставила их в центре стола.
– Классные булочки, – пробормотал Вильям, положив себе на тарелку сразу две и намазав их толстым слоем масла, а поверх него – джемом.
Мне показалось, что сегодня настроение у него было получше. Слава богу, он не хихикал и не сидел, уставившись в одну точку, словно зомби, спасибо и на этом. Бросив украдкой взгляд в его сторону, я заметила, что зрачки у него нормальной величины. Прожевав булочку, он поинтересовался у Элинор, были ли у нее проблемы с его словарем.
– Нет, мисс Пивот ничего не заметила. Но рано или поздно заметит. Да и тебе в любом случае понадобится той словарь. Просто ума не приложу, что делать. Остается только надеяться, что мне повезет и я сломаю руку…
– Идиотка! – поперхнулся булочкой Вильям. – Что за чушь ты несешь?!
– Вовсе нет – Гарриет Андерсен как-то раз сломала руку, и все просто плясали вокруг нее. А знаешь почему? Просто всем до смерти хотелось расписаться на ее гипсе, а она позволяла это только тем, с кем она дружит. Мне, конечно, не позволила…
– Ну, и при чем тут мисс Пивот? Надеюсь, ей-то по крайней мере не хотелось расписаться на гипсе Гарриет? – поинтересовалась Мин, потянувшись за второй булочкой.
– Миссис Андерсен пришла в школу и сказала мисс Пивот, чтобы она ни в коем случае не заставляла Гарриет делать то, что ей не хочется, потому как ей, дескать, нельзя переутомляться. Так после этого мисс Пивот даже не пикнула, когда Гарриет посеяла учебник. А обычно в таких случаях она сразу краснеет пятнами и орет, как бесноватая!
– Правда? – спросил Вильям, впервые проявляя какой-то интерес к разговору.
– Да, – кивнула Элинор, воодушевленная нашим вниманием. – А потом она вся сразу как будто становится выше ростом, за спиной у нее вырастают крылья и…
– Ну, милая, это уж ты придумываешь, – перебила ее Мин.
А Вильям, сложив руки на груди и с блаженным видом полузакрыв глаза, откинулся на спинку стула.
– В любом случае, – вмешалась я, заметив, что Элинор разом сникла, – я уже заказала для тебя новый словарь… это то же самое издание… правда, пришлось звонить в Уинкли. Его пообещали выслать завтра, так что к среде ты его получишь.
Три пары изумленных глаз уставились на меня.
– Боже, мне так стыдно! – простонала Мин. – А мне такое даже в голову не пришло!
– Ну, у тебя и без того было о чем подумать, – поспешно вмешалась я. – А все остальное пока входит в мои обязанности.
– Да… но весь ужас в том, что я не уверена, пришло бы это мне в голову без тебя. Элинор, какая Дэйзи молодец, правда? По-моему, следует сказать ей спасибо!
В этот момент в комнату вошел Роберт.
– Всем привет. Приятная семейная беседа в самом разгаре, я угадал? Спасибо, Вильям, достаточно. Может, тебе лучше вернуться к урокам, коль скоро ты не находишь ничего умнее, чем корчить за столом рожи?
– Привет, дорогой. Как прошел день? – улыбнулась Мин. И, не дожидаясь ответа, затарахтела: – Ты только посмотри, какой праздник для нас устроила Дэйзи! Нет, нет, ты только взгляни на стол! Ну, не прелесть ли? А булочки… ммм… просто тают во рту! О, дорогой, как жаль… кажется, мы все съели… Элинор, у тебя, кажется, осталась надкусанная – дай ее папе. Ты и так уже две съела.
– И еще Дэйзи заказала для меня в книжном новый словарь, – похвасталась Элинор. – И мисс Стоппард велели остаться с нами на переменке, когда мы раздеваемся перед физкультурой, так что я могла спокойно сходить в туалет. Сегодня был просто замечательный день, и я очень рада, что не умерла ночью и дожила до утра. А если бы умерла, то не попробовала бы эти замечательные булочки.
Видимо, ничего не понимая из их объяснений, Роберт ошарашенно озирался по сторонам.
– Господи, скатерть! – изумился он, только сейчас заметив ее. – Как все чинно!
– Кстати, насчет мисс Стоппард… это заслуга твоей матери, что сегодня она сидела с вами в раздевалке, – вмешалась я. – Она звонила в школу и велела вашей классной наставнице обратить внимание на то, что там происходит. Господи, видела бы ты, как она бушевала! Если честно, я даже сама перепугалась!
– Мамочка, правда? – хихикая, завертелась на стуле Элинор.
Вскочив, она обняла мать и прижалась раскрасневшейся щечкой к ее руке. Погладив дочь по голове здоровой рукой, Мин с признательностью улыбнулась мне. От души надеясь, что ей не придет в голову пуститься объяснять, как я буквально заставила ее звонить в школу, я подмигнула. К этому времени я уже почти не сомневалась, что Роберт примет в штыки все, что будет исходить от меня. К счастью, Мин благоразумно промолчала.
– Ну, что ж, у меня день тоже, можно сказать, прошел неплохо, благодушно сказал Роберт, явно делая над собой усилие, чтобы поддержать разговор. – Так замечательно, что вся эта шумиха насчет Джеральда наконец утихла и наступила тишина. Я, пожалуй, выпью чашечку чаю, прежде чем сяду проверять тетради. Нет, не беспокойся, дорогая, – проговорил он, когда Мин вскочила со стула. – Я сам налью. Ты ведь тоже работала весь день… я надеюсь. Кстати, как дела?
– Кажется, у меня тоже появилась надежда, – радостно отозвалась Мин. – По крайней мере я перестала трястись от страха и смогла спокойно обдумать книгу в целом. Раньше, когда я все время боялась, что у меня не хватит времени, я только подгоняла себя. А теперь смогла спокойно разобраться и расставить все по своим местам.
– Вот и замечательно, – кивнул Роберт. – Я уверен, ты справишься… Господи помилуй!
Он встал из-за стола и пошел к газовой плитке. Глаза его подозрительно сузились. Поведя носом из стороны в сторону, Роберт осторожно потрогал ее черную эмалированную поверхность. И быстро отдернул руку.
– Эта штука теплая!
– Я надеюсь, вы не против, – смущенно забормотала я. – Но я случайно проговорилась сегодня утром мистеру Рэнсому, что плита не работает, а он как раз проезжал мимо по своим делам и пообещал, что заглянет посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать. Это не составило никакого труда…
– Похоже, вам пришлось потрудиться больше, чем всем нам, вместе взятым, – проворчал Роберт. Нос его, казалось, заострился еще больше, и теперь он до ужаса походил на цаплю. – Держу пари, что для вас нет ничего невозможного. Даже если вы скажете, что можете превратить камни в золото, я и тогда не удивлюсь.
К этому времени мне, кажется, стала понятна причина враждебности Роберта. Во всяком случае, я надеялась, что это так. Наверное, он боится, что в свете моих маленьких достижений неумение Мин вести домашнее хозяйство станет еще заметнее. Но ведь я и так изо всех сил старалась ничем не задеть ее чувств.
Еще после обеда я договорилась с Мин, что займу небольшую спальню напротив зеленой комнаты. Услышав об этом, Мин опешила. Она никак не могла взять в толк, зачем мне это нужно.
– Но ведь это комната горничной! Она же совсем крохотная!
– Зато ее будет куда легче держать в чистоте! – уперлась я.
Быстренько перетащив свои вещи из одной спальни в другую, я включила камин. Сказать по правде, я нисколько не жалела, что согласилась остаться. Радость Мин была для меня лучшей наградой – видит Бог, она это заслужила. Но сейчас я тоже была абсолютно счастлива и довольна. Оставшись наконец одна, в тепле жарко натопленной комнаты, я просто блаженствовала.
Прихлебывая бренди, я немного почитала Джейн Остин.
Вдруг, совершенно неожиданно для меня, пробило семь. Бегом кинувшись вниз, я обнаружила, что в кухне нет ни души. Где-то в глубине дома Летучий Голландец уныло проклинал свою печальную судьбу. Мин, видимо, снова с головой погрузилась в работу. Чашки и тарелки были перемыты, а на столе лежала записка от Мин.
Мне только что пришла в голову замечательная идея, поэтому я помчалась наверх записать ее, пока она не улетучилась бесследно. Позови меня, когда решишь заняться ужином. Я тебе помогу.
Мин.
«Интересно, чем – с одной-то рукой?» – хмыкнула я про себя. Однако выполнила ее просьбу. Она достала из шкафчика вилки и ножи, потом поставила бокалы и налила нам шампанского. Моя идея купить сразу целый ящик привела ее в полный восторг.
– Вот это жизнь! – восхищенно присвистнула она. – Знаешь, я чувствую себя такой счастливой, даже несмотря на эту дурацкую руку! Когда ты здесь, все так замечательно!
– Да, сегодня звонил Чарльз, – как бы между прочим обронила я, добавив в картофельное пюре молоко и масло. – Я как раз оказалась возле телефона, ну, и взяла трубку. Он пригласил меня пообедать с ним в пятницу в Майлкросс-парке. Обед я приготовлю, так что ни о чем не волнуйся.
– Волноваться?! Ради всего святого, о чем ты говоришь! Да я тут вся изведусь от нетерпения, воображая себе, чем вы там занимаетесь!
– Мин, дорогая, умерь свое воображение. Речь идет только об обеде – ни о чем больше. Может быть, тут у вас в округе все сидят на диете из свободной любви и стенаний о несбывшихся надеждах, но я чересчур стара для всех этих глупостей. Между прочим, я уже в таком возрасте, когда больше думаешь об удобствах, чем обо всем остальном.
– Разве Чарльз Джаррет не стоит обеда?
Появление в кухне Элинор положило конец рассуждениям на эту щекотливую тему.
– Одно мне ясно, Мин, – начала я, вынимая из плиты теплые тарелки, – а именно: чтобы вести хозяйство в этом доме, тебе нужна прислуга. Может, мне поспрашивать в округе? Вдруг кто согласится?
– Конечно, попробуй, если хочешь, – кивнула Мин. – Я – за. У нас раньше всегда была приходящая прислуга из местных, но сейчас с этим так трудно. Все, кто мог, переметнулись на кондитерскую фабрику в Грейт-Своссер, там платят получше. Конечно, я знаю, Роберт был бы рад кого-то нанять. Он вовсе не такой скупой, как тебе кажется. Все дело в том, что он вечно казнит себя за то, что у нас нет денег, чтобы поддерживать дом в приличном состоянии. Хотя, если тут кто и виноват, то только Вивьен.
– А при чем тут Вивьен?
– Дело в том, что отец Роберта оставил все деньги ей. Он умер давно, Роберту тогда не исполнилось и семи. Видимо, просто не подумал, как все обернется. Так что все состояние попало в руки Вивьен. Ей хотелось, чтобы Роберт управлял поместьем (под ее руководством, конечно), ну, а он отказался. Был страшный скандал… впрочем, ссорятся из-за этого до сих пор. Вивьен тогда просто взбесилась – ну, как же, сынок осмелился пойти ей наперекор – и перекрыла нам кислород. Деньги, а их просто куча, помещены в какие-то фонды. И вот она катается как сыр в масле, а мы считаем каждый грош.
– А почему Роберт отказался управлять поместьем отца?
– Прежде всего потому, что терпеть не может заниматься сельским хозяйством. Говорит, что не собирается все дни напролет месить коровий навоз, когда может читать своего любимого Овидия.
В этот момент на кухню вошел Роберт, за которым по пятам следовал Вильям, так что я сочла за благо прервать разговор и вплотную заняться ужином.
– Я еще наверху почувствовал, что тут пахнет чем-то вкусным, – пробормотал Вильям. На какую-то долю секунды сунув руки под кран с водой, он радостно плюхнулся за стол. – Проклятие, до чего же тут тепло!
– Не чертыхайся, Вильям, – попрекнул его Роберт. – Это не очень-то умно с твоей стороны.
– А я и не собирался умничать. – Не дожидаясь приглашения, Вильям с энтузиазмом принялся накладывать себе пюре. – Просто хотел выразить свой живейший восторг по этому поводу. Да и потом, ты тоже постоянно так говоришь. Срываешь свое дурное настроение. По-моему, это гораздо хуже.
– Я сегодня столкнулась нос к носу с Джорджем Прайком, – светским тоном обронила я. – Он живет в Данстон-Эбчерч?
– Он снимает у нас коттедж, – объяснила Мин. – Конечно, он лентяй, каких мало, но его семья на протяжении нескольких поколений жила тут, в поместье.
– Похоже, единственное, что он обожает делать, это колоть дрова. У вас тут, верно, запасов топлива столько, что хватит на сотню лет, – пошутила я.
– Наверняка, – кивнул Роберт.
– А что вы ими топите? – полюбопытствовала я. – Ни здесь, ни в комнатах каминов и печек нет. А котел топится углем, разве нет?
– Проклятый ублюдок! – вспыхнул Роберт. – Он продает наши дрова на сторону!
– Следи за своими выражениями, дорогой, – попросила Мин. – Господи помилуй, просто поверить невозможно! Что он себе позволяет?! И это при том, что я все приглашаю к чаю его жену и детей!
– Думаю, пришло время от него избавиться, – уныло протянул Роберт. – Мы не можем держать на службе человека, который нас обкрадывает.
– Почему? Последние три десятка лет могли, а теперь вдруг не можем? – с неожиданной резкостью оборвала его Мин. – Если ты начнешь выгонять арендаторов только за то, что они воруют, тогда тут вообще никого не останется. Не пройдет и пары лет, как коттеджи попросту сгниют и развалятся. И что тогда будет?
– Может, последить за Джорджем Прайком? – предложила я. – Только объясните мне, что именно входит в его обязанности, тогда я буду регулярно проверять, чем он занят. В конце концов, уволить его всегда можно. Но давайте сначала дадим ему шанс.
– Отличная идея! – Сообразив, что от него не требуется никаких решительных мер, Роберт пришел в восторг. – Эй, девочки, вы еще не прикончили шампанское? Если в бутылке что-нибудь осталось, я бы хотел предложить тост. За Диану, великую и прекрасную! Пусть она правит тут нами долго и счастливо!
Естественно, Роберт не упустил случая и щедро сдобрил свой тост сарказмом, но я не обиделась. Пусть шутит – лишь бы мы с ним стали лучше понимать друг друга.
Глава 12
На следующее утро, часов в девять, я выбралась из дома и направилась к конюшням кружным путем вокруг дома вдоль стены сада. Джорджа Прайка нигде не было видно. Я огляделась. И тут мое внимание привлекло какое-то движение… мне показалось, в одной из теплиц что-то мелькнуло. Я направилась туда и заглянула в окно: Джордж Прайк, сидя боком ко мне, шумно потягивал что-то из кружки, читая газету. Хотя стекла были очень грязными, я успела разглядеть фотографию обнаженной девицы с весьма соблазнительными формами. Джордж, не в силах оторваться от дивного зрелища, восхищенно причмокивал. Я с шумом распахнула дверь и вошла. Невозмутимо сложив газету, Джордж положил ее на скамью и только тогда обернулся. Увидев меня, он вызывающе осклабился и похлопал себя по животу.
– Решил, знаете ли, чайку испить.
– Мистер Вестон предупредил меня, что велел вам очистить рощу от сушняка. – Я бросила выразительный взгляд на часы. – Вы приступили к работе в половине девятого, так, я полагаю?
– Угу.
– Не рано ли для чая?
– Ну… рановато, конечно.
– Много уже успели сделать? – спросила я его. – Я хочу сказать, вы уже убрали сушняк?
– Еще и не начинал, мисс. Да ведь там акров пять, не меньше. Недели за три, глядишь, управлюсь.
– Чем быстрее вы приступите к этому делу, тем лучше. Мистер Вестон сказал, что вечером сам заглянет посмотреть, как у вас идут дела. А после обеда принесите в дом дров. Позвоните в колокольчик с черного хода, и я скажу, куда их отнести.
Я нарочно распахнула дверь пошире и стояла, выжидательно глядя на него. Джордж Прайк бросил на меня ненавидящий взгляд. Потом оскалился, как шимпанзе, и очень неохотно поднялся со стула. С тяжелым вздохом свернул газету, закрутил крышку термоса и только тогда протиснулся мимо меня с мученическим видом.
Я пришла на конюшню, где стоял «лендровер». За перегородкой метнулась голова Джорджа Прайка, явно ждавшего, когда позовут толкать. Я злорадно усмехнулась, повернула ключ зажигания, и «лендровер» утробно заурчал, словно сытый кот. Погоняв пару минут движок, чтобы помучить скорчившегося за перекладиной Джорджа, я надавила на педаль и помчалась по дорожке, испытывая такое непередаваемое наслаждение, словно сидела за рулем по меньшей мере «испано-сюиза».
Добравшись до Данстон-Эбчерч, я заглянула в первую же попавшуюся мне на глаза лавку и поинтересовалась, нельзя ли повесить у них объявление. Сидевшая за кассой женщина, сразу уставившаяся на меня с неприязнью, взяла его и поднесла к глазам, чтобы прочитать.
– Сколько нужно платить за то, чтобы повесить объявление? – спросила я.
– Шесть пенсов. Вам ведь срочно, небось. Тем, у кого денежки, все вынь да положь.
Поблагодарив ее, я протянула ей шестипенсовик.
Выйдя из лавки, я постояла на ступеньках, с удовольствием разглядывая красовавшееся в витрине объявление.
Да, жизнь в деревне явно накладывала на меня свой отпечаток. Большую часть дня я возилась по хозяйству. Руки мои были заняты, зато голова оставалась свободной. Я отметила, что воображение мое разгулялось не на шутку, причем явно с уклоном в сторону сентиментальности. Впрочем, учитывая мою всегдашнюю тягу к эмансипации, это должно было пойти только на пользу.
На обед мы с Мин удовольствовались тостами с ломтиками сыра и яблоками. Я рассказала, что повесила объявление насчет прислуги. Мы с ней принялись с жаром обсуждать качества, которыми должна обладать идеальная экономка, как вдруг звякнул колокольчик у входной двери. Принесли почту: счета для Мин и несколько писем для меня, которые по моей просьбе переслала миссис Бакстер. Одно было из Рима, от Питера. Я прочитала его с удовольствием – Питер писал в присущем ему стиле, остроумно, интересно и в то же время лирично, изредка позволяя себе легкие намеки на суеверия. Письмо было таким увлекательным, что я прочитала его Мин вслух. И мы обе согласились, что путешествовать одному все-таки скучно – учитывая долгий утомительный перелет и отвратительные гостиницы. В конце письма Питер писал, что один его близкий друг, американский профессор-искусствовед, вместе с женой собирается провести три недели в Кембридже, гадая, где бы им остановиться. Не могла бы я, намекал Питер, подыскать для них что-нибудь не слишком дорогое, но достаточно комфортабельное? Деньги не вопрос. «Конечно, могла бы», – решила я.
Не откладывая, я отправилась звонить по лондонскому телефону, который оставил мне Питер. Когда трубку взяли, я сообщила приятелю Питера, которого, кстати, звали Герби Финкельштейн, что мой собственный дом в Кембридже временно пустует и я не прочь сдать его ему за сумму… я набрала полную грудь воздуха, раздумывая, уж не сошла ли я с ума… короче, я назвала ему сумму, от которой у меня самой волосы на голове встали дыбом, потому что она казалась несусветной даже для моего драгоценного обиталища. Неожиданно он сразу же согласился. Больше того, этот чудак даже обрадовался!
Этот Герби Финкельштейн явно не любил тратить время попусту, потому что в тот же вечер позвонил снова – сообщить, что они с женой в таком восторге от моего «очаровательного гнездышка» и его «потрясающего колорита», что решили заплатить мне вдвое от запрошенной суммы. Это их не разорит, успокаивал он меня, пока я тщетно пыталась обрести дар речи, поскольку его колледж оплачивает все расходы и, даже удвоенная, эта сумма покажется у них в Массачусетсе «жалкими грошами».
Эту новость было решено отпраздновать шампанским. Мин пила его бокал за бокалом, мотивируя это тем, что накануне спала отвратительно – скорее всего, оттого, что выпила мало, другого объяснения она не могла найти. Я последовала ее примеру, в качестве аргумента выставив то, что совершенно вымоталась физически. И в общем, не особенно покривила душой, учитывая, что дважды сходила в лес проверить, как там дела у Джорджа Прайка.
Уже перед самым обедом Джордж приволок охапку дров и с грохотом свалил ее в сарайчике возле черного хода. Потом с недовольным брюзжанием последовал за мной в дом, держа в руках старую каминную решетку, которую мне посчастливилось обнаружить в конюшне, где стоял «лендровер». К моей живейшей радости, она чудесно подошла к камину в студии. Потом, повинуясь моим указаниям, Джордж притащил корзину с дровами и поставил ее возле решетки – все это с угрюмой миной человека, нисколько не сомневающегося в том, что «эти северяне» не доведут до добра.
В тот же день мне пришлось ответить на три телефонных звонка по поводу вывешенного мною объявления. Всех будущих кандидаток я вежливо, но твердо попросила явиться на следующий день для собеседования. Потом я напекла еще булочек, взяла окорок и запекла его в духовке, нашпиговав луком-пореем, изюмом и курагой. Окорок предназначался на ужин. Потом я пропылесосила студию и поставила у себя в комнате раскладушку для Хэм, которая, разрушив все мои чаяния, видимо, твердо решила не расставаться со мной ни на минуту. А вкусное мясо, которое я привезла с собой, похоже, заставило ее навечно отдать мне свое сердце.
Я сидела на кухне за столом и, сцепив зубы, скребла закопченный до неузнаваемости утюг, когда за моей спиной вдруг раздался пронзительный голос, перепугавший меня до такой степени, что пальцы мои разжались и утюг едва не шлепнулся мне на ногу. Обернувшись, я увидела Вивьен. На губах ее играла сардоническая усмешка.
– Я вас напугала? Ах, бедняжка, простите, ради бога! Должно быть, у вас расстроены нервы! Впрочем, и не удивительно, небось, крутитесь весь день, как каторжная! Да-да, мне все известно. Миссис Пиклс – у нее лавка в деревне – показала мне ваше объявление. Она приняла вас за любовницу Роберта – решила, что Минерва день-деньской валяется на диване, покуривая и проклиная тирана-мужа и модную нынче «любовь втроем».
– Надеюсь, вы ее разубедили? – поинтересовалась я, поднимая с пола утюг.
– Еще чего?! Лишить бедняжку удовольствия рассказывать всем желающим о тех мерзостях, что творятся в «господском доме», да еще смакуя подробности?! Боже упаси! Напротив, я даже как бы случайно упомянула, что до его женитьбы на Минерве вы с Робертом некогда были помолвлены и что где-то в провинции прячется плод вашей незаконной любви.
– Спасибо. Очень вам благодарна. Я собиралась разжечь камин в студии, – проговорила я, стараясь не выдавать кипевшего во мне раздражения.
Вивьен отправилась вслед за мной.
– Вижу, вы отыскали каминную решетку. А я-то гадала, куда ее подевала Минерва. Она из нержавейки, но сверху латунная. Очень красивая – когда чистая, конечно.
– У меня еще руки до нее не дошли. – «Купить специальную пасту», – подумала я про себя.
– А куда вы подевали тот вонючий обогреватель?
– Сунула в кладовку под лестницей.
– Ну и правильно сделали. Надеюсь, туда заберутся мыши и сгрызут его.
Мысленно я согласилась с ней. Однако ничего не сказала, а, присев на корточки, поднесла зажженную спичку к сложенным в камине дровам. Язычки пламени, жадно сожрав скомканную бумагу, весело побежали по поленьям, дрова затрещали, а я, выпрямившись, бросила взгляд на украшавшие камин поддельные часы и гипсовые фигурки пуделей. Видимо, Вивьен наблюдала за мной, потому что шагнула к камину и одним махом сгребла в охапку весь этот хлам.
– И это туда же! – бросила она. Распахнув маленькую дверцу, таившуюся под подоконником, она зашвырнула их туда. – Ну, а теперь что бы такое нам… хм… Ага, вот она!
За камином в нише была еще одна дверца. Открыв ее, Вивьен извлекла на свет божий пузатую сине-белую бутылку.
Мы провели приятнейшие четверть часа, выбирая и оценивая различные комбинации ваз, подносов, подсвечников и кувшинов, пока не решили, что добились желаемого эффекта и что все выбранное нами прекрасно гармонирует с комнатой. К этому времени огонь в камине разгорелся и по комнате разливалось нежное тепло. Я даже размечталась, представив себе, как замечательно тут будет пить кофе после обеда. Неугомонная Вивьен окинула критическим взглядом комнату:
– Ну, раз уж вы такая прекрасная хозяйка, давайте посмотрим, что можно сделать, чтобы как-то исправить остальное. Так… этот ужасный столик выбрасываем… раньше тут всегда стояли козетка и высокий табурет. Надо поискать на чердаке.
Полчаса спустя мы спустились вниз, таща очаровательную козетку орехового дерева. Ее место на чердаке занял уродливый кофейный столик со столешницей из черного винила и рахитично изогнутыми хилыми ножками. Потом, с трудом отдуваясь, мы сволокли вниз оттоманку, – тяжелую, словно банковский сейф.
Покончив с оттоманкой, мы вернулись на чердак, и Вивьен принялась увлеченно рыться среди бесчисленных чайных подносов. Наконец, восторженно ахнув, она вытащила ворох какой-то материи. Я подскочила, чтобы помочь. Оказалось, это чехлы для мебели.
– Я знала, что они тут! – ликовала она. – Сколько лет я ломала себе голову, куда их засунули! Нет, вы только взгляните, какой рисунок… прелесть, правда?
Я восхищенно присвистнула – плотный холст, затканный по нежно-голубому фону попугаями, пионами и бабочками, сверкал и переливался всеми оттенками кораллового, винно-красного и ярко-лимонного цветов. Вивьен была права – это было действительно восхитительное зрелище.
Заразившись ее энтузиазмом, я принялась ей помогать. Битых полчаса мы, пыхтя и отдуваясь, натягивали чехлы на козетки, оттоманки и кресла. Наконец Вивьен остановилась обозреть плоды наших трудов. Глаза ее радостно сияли. Комната совершенно преобразилась. Я бросила взгляд на часы.
– Боже мой! Как поздно! Нужно бежать приготовить чай! Дети вот-вот вернутся.
В студии было еще холодновато, чтобы пить там чай, поэтому я постелила чистую скатерть на кухонный стол. Вивьен придвинула стул поближе к плите, сбросила туфли и прижала ступни к ее теплому боку.
– Чего тут не хватает, так это кресла. Или, еще лучше, дивана.
Как ни странно, она опять была права. Кухня была достаточно велика, чтобы там поместился и диван и кресло. А как здорово было бы болтать тут, в тепле, в перерывах между делами! Именно об этом мечтали мы с Мин.
– Ах, Элинор, дорогая, вот и ты! Поцелуй бабушку. Боже правый, какой холодный нос! Дорогая, если ты еще поправишься, кому-нибудь придет в голову продеть в него кольцо и отвести тебя на рынок. Вильям, иди сюда. Какой от тебя запах! Чувствуешь себя, словно на восточном базаре.
Я предусмотрительно выложила на блюдо только половину булочек. И оказалась права, потому что Вивьен в мгновение ока уничтожила сразу три штуки. В глазах ее появился жадный огонек, и она вся подобралась, явно ожидая добавки. Но я сделала вид, что не понимаю намека. Тогда она со вздохом натянула на себя пальто, влезла в туфли и объявила, что ей пора, не то скоро совсем стемнеет.
– О, вы уже уходите? – спросила вошедшая Мин. На переносице у нее красовалось чернильное пятно, а волосы стояли дыбом – видимо, в поисках наиболее удачной фразы она то и дело запускала в них руки. – Может, подождете? Роберт вернется и отвезет вас домой.
– Нет, спасибо, Минерва. Я с удовольствием напилась чаю. Вот увидишь, что мы с Дианой сделали со студией. Ну, а теперь, если хочешь послушаться доброго совета, ступай наверх и причешись. А заодно и умойся. Не стоит давать мужу предлог сравнивать себя с другой женщиной. Ты же не собираешься проигрывать каждое сражение. Верно?
