Текст книги "Гробница Фараона (СИ)"
Автор книги: Виктория Хольт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Мне хотелось его успокоить, обнять и прижать к себе, как огорченного ребенка. И в тот момент я поняла, что в действительности мы с ним не так близки, как я думала в минуты страсти.
Он держался от меня в стороне. Что бы я ни сказала сейчас, все покажется банальным. Я поняла, что для него нет ничего важнее работы.
– Итак, это конец, – сказала я без эмоций в голосе.
– Это окончательный провал.
Я молчала, было бы глупо говорить, как мне жаль. Он пожал плечами, и ужасная тишина сгустилась.
Я видела, он забыл о Ясмин, он даже и не думал о ней. Тибальт почти не чувствовал, что я рядом. Он думал только о провале экспедиции.
ТРАГЕДИЯ НА МОСТУ
Весь следующий день говорили о возвращении домой. Экспедиция была дорогостоящая, и она ни к чему не привела, отрыли лишь очередной туннель из гробницы в тупик.
Тибальт ошибся. Таинственная смерть отца заставила его думать, что он находится на пороге величайшего открытия. Другие тоже обманулись в своих ожиданиях, их постигло горькое разочарование, крушение надежд, пустая трата денег.
Теодосия не скрывала своей радости. Мысль о возвращении домой подбадривала ее.
– Естественно, мне жаль Тибальта. Он глубоко разочаровался. Но как приятно вернуться домой, – говорила она.
– Все закончено, – заметил Хадриан. – Скоро все мы будем дома, наше грандиозное приключение подошло к концу. Ты вылечилась, Джудит? Ты так стремилась приехать сюда. Но все закончилось не так, как ты надеялась. Я же знаю Джудит, она видела в мечтах, как приведет всех нас к открытию. Собиралась найти гробницу могущественного фараона, в которой не побывали грабители. А реальность получилась иная.
– Мне понравилось в Египте.
– И ты не против быть вдовой археолога? Некоторые дамы против, уверяю тебя. И тебя не раздражало, что ты в стороне? Думаешь, я не слышал, как ты скрипела зубами? Кому понравится отдавать пальму первенства куче старых набальзамированных костей?
– Я быстро смирилась со своим положением, и хотя все так закончилось, могу искренне признать, что приобрела ценный опыт.
– Вот это хорошая, послушная жена, которая мужественно примирилась с недостатком внимания со стороны мужа ради общего дела.
– Я была готова к этому. Я знала, что Тибальт будет все время работать.
Хадриан подошел ко мне и сказал:
– А я бы не бросил тебя надолго, Джудит. И ради чего?
Я рассердилась:
– Хорошо же ты поддерживаешь своего руководителя.
Он усмехнулся:
– Мы с тобой всегда дружили.
– До этого момента, – рявкнула я.
Он развеселился. Потом вдруг посерьезнел:
– Что ты, мы всегда были и останемся друзьями. Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь…
– Ты мне понадобишься?
– Да, моя дорогая кузина. Даже самые самостоятельные и независимые иногда нуждаются в поддержке.
– На что ты намекаешь?
Он пожал плечами и криво усмехнулся, он всегда так поступал в серьезные моменты, когда хотел притвориться, что ему все безразлично.
Меня осенила мысль: он что-то знает. И он меня предупреждает. О Тибальте?
– Лучше объясни все толком.
Он понял, что зашел слишком далеко.
– Да нечего объяснять…
– Но ты намекал…
– Очередная глупость с моей стороны.
Но ему удалось посеять зерна сомнения в моей душе.
* * *
Спустя несколько дней во дворце переживали всеобщее возбуждение. Тибальт торжествовал. В течение нескольких месяцев он шел по ложному пути, но теперь нашел другой след.
Волнуясь, он рассказал мне:
– У меня было подозрение, что мы ищем не там. За другой стеной тоже что-то спрятано.
– А если там очередной тупик, ложный ход?
– Не может быть два тупика. Мне надо попробовать.
– И сколько еще мы здесь пробудем?
– Пока не знаю.
Известие произвело на всех членов экспедиции поразительный эффект.
Теренс Гелдинг и другие опытные археологи находились в состоянии эйфории. Табита тоже радовалась. Бедная Теодосия сильно разочаровалась, Эван тоже не ликовал, но главным образом из-за нее. Он такой добрый и внимательный, сначала муж, а уж потом археолог.
Я знала, что мысленно сравниваю его с Тибальтом.
* * *
Теодосия загрустила. Ее надежды на скорое возвращение в Англию не оправдались. Табита заявила:
– Она расстраивает Эвана. И Тибальт нервничает, потому что Эван думает не о работе, а о жене.
Мне стало неприятно. Почему Тибальт обсуждает с Табитой Теодосию? Я догадываюсь, он о многом беседует с ней. Я часто видела, как они секретничают.
Табита попыталась помочь Тибальту. Ей пришла идея, что нужно как-то заинтересовать Теодосию в происходящем. Нужно собрать несколько человек и совершить экскурсию на место раскопок, обязательно взяв с собой и Теодосию. Леопольд Хардинг, который несколько раз приходил во дворец, попросил разрешения пойти с нами.
– Пусть Теодосия своими глазами увидит, насколько это интересно, – предложила Табита. – Экскурсия поможет ей преодолеть панический страх.
Тибальт дал согласие, и Табита организовала группу. К моему удивлению, Теодосию не пришлось уговаривать. Она стремилась не причинять лишнего беспокойства Эвану и попыталась вести себя храбро, несмотря на все свои страхи.
Леопольд Хардинг живо интересовался работой археологов. Он не раз спрашивал Хадриана, как идут у них дела. Он выразил нам сочувствие, когда Тибальт едва не свернул экспедицию и был рад, узнав, что решено продолжать раскопки.
– Хардинг хочет все посмотреть и очень доволен, что Тибальт разрешил ему присоединиться к нашей экскурсии. Он пригласил меня на свой склад, составишь мне компанию, Джудит?
И мы пошли.
Склад размещался в маленьком здании за тяжелыми засовами. Видимо, там хранятся весьма ценные вещи, подумала я. Внутри находилось множество предметов. Леопольд Хардинг стал нам все показывать.
– Обратите внимание на этот стул. Он украшен резьбой, главный мотив – цветы и переплетенные листья, наверху львиные головы, а ножки заканчиваются в виде лап. Я обнаружил этот стул в Египте, но считаю, это скандинавская работа.
Хадриан разглядывал настенную доску. На ней в профиль изображен фараон, подносящий дары Хорусу.
– Я бы поклялся, что она настоящая.
– Да, она очень красива и наверняка одурачит многих, – сказал Хардинг. – Она старая, но не настолько, чтобы быть из гробницы. Ей не более трехсот лет.
– А вот шкатулка для украшений, – продолжал он. – Посмотрите на внутреннюю отделку, выполненную из слоновой кости. Эта шкатулка – одно из самых ценных моих приобретений.
Мы рассматривали вещь за вещью, а Хардинг сетовал, как трудно стало переправлять товар в Англию. Мне понравилось ожерелье в виде воротника и серьги из лазурита и панциря черепахи, выполненные в египетском стиле. Одна статуя особенно меня заинтересовала. Это бог Хорус с лицом ястреба, а у его ног согбенная фигура фараона. Статуя не больше пяти футов в высоту, удивительно пропорциональная, от нее невозможно отвести взгляда.
Кто-то тронул меня за плечо, и я вздрогнула. Леопольд Хардинг улыбнулся мне.
– Правда, чудесная копия?
– А каков же оригинал?
– Я его никогда не видел. Но он определенно находился в одной из гробниц фараона. Такие статуи ставили для устрашения грабителей. – Хардинг повернулся к Хадриану. – Ну, об этом вы знаете лучше меня.
– Сомневаюсь. Пока мне не довелось увидеть неразграбленную гробницу.
– А что вы скажете об этом украшении? Сфинкс. Очень тонкая работа. Ценная вещь.
Мы переходили от одной вещи к другой, но время от времени я поворачивалась и смотрела на каменную фигуру Хоруса. Мне казалось, что его глаза наблюдают за мной с угрозой.
Уходя, мы тепло поблагодарили Хардинга.
– Долг платежом красен. Не забудьте, что я иду с вами на экскурсию в гробницу.
* * *
Руководил нашей группой Теренс Гелдинг, пошли Хадриан, Эван, Леопольд Хардинг, Табита, Теодосия и я. Мы отправились вечером, когда рабочие ушли.
Беременность Теодосии стала заметна, она тяжело опиралась на руку Эвана, но с готовностью пустилась в это приключение.
План составили замечательный, и мы надеялись, что Теодосия отбросит свой страх и, по выражению Табиты, станет «хорошей женой археолога».
Первым шел Теренс с фонарем в руке, замыкал группу Хадриан.
В каменной гробнице было холодно, но Теренс предупредил нас и мы взяли с собой накидки. Теренс освещал фонарем настенные рисунки, изображающие фигуры фараонов и богов, и объяснял их содержание. Я узнала бога Солнца Амона-Ра. А вот Хорус-ястреб, Анубис-шакал (я вспомнила изображение головы шакала на руке слуги, которого перевязывала после укуса скорпиона, и на руке предсказателя судьбы).
– Это гробница не слишком знатного человека, – рассказывал Теренс. – Рисунки на стенах такие же, как в нашем дворце. Но похороненный здесь человек наверняка был богат, потому что двойная гробница строилась далеко не для всех и стоила очень дорого. Возможно, здесь находились мумии нескольких людей. Гробницы начинали строить задолго до смерти человека. А если ее готовили для фараона, то работы продолжались много лет и прекращались лишь в момент его кончины.
– То есть чем дольше они жили, тем изысканнее убранство гробницы, – добавил Хадриан. – Не слишком-то справедливо по отношению к тем, кто умер в молодом возрасте. Одновременно лишались и жизни и красивой гробницы.
Мы осторожно спускались все ниже, долго шли по узкому проходу, который привел нас в комнату.
– Это еще не усыпальница, она расположена чуть дальше. В яме, которую вы здесь видите, находились какие-то предметы, но их унесли грабители. Мы перекинули через яму деревянный мост, чтобы быстрее переходить в другие помещения, но давайте сначала рассмотрим рисунки на стенах.
Он высоко держал фонарь, и Теодосия первой шагнула на деревянный настил. И тут произошло ужасное: мост прогнулся, Теодосию подбросило вверх, а потом она рухнула в яму вместе с досками моста.
Казалось, что установилась долгая тишина, но она длилась лишь несколько секунд.
Потом раздался крик Хадриана:
– Боже!
Эван начал спускаться в яму, это было нелегко. Теренс принял командование на себя:
– Принесите носилки и пойдите за врачом. Держите фонарь, я буду спускаться и помогу Эвану.
Вместе с Эваном они склонились над распростертой фигурой Теодосии.
* * *
Это было, как кошмарный сон: мерцание фонаря в гробнице, притихшие люди, неподвижное тело Теодосии, убитый горем Эван.
Все происходило слишком медленно: нелегко поднять человека из ямы на носилках и продвигаться к выходу из гробницы по узким переходам. Теренс оказался умелым руководителем, ему помогала Табита. А я лишь успокаивала Эвана, который повторял:
– Это я виноват, не надо было вести ее сюда.
Наконец мы доставили Теодосию во дворец. Ночью она преждевременно родила мертвую девочку. Мы переживали за ее жизнь: она по-прежнему не приходила в сознание.
Я повторяла Эвану:
– Все будет хорошо. Вы потеряли ребенка, но у вас будут еще дети.
– Если только она выживет, я больше никогда не увезу ее из дома. Она была напугана и предчувствовала опасность. Это я виноват.
– Глупости. Ты не виноват. Теодосия поехала с тобой, потому что ты ее муж.
– Она хотела вернуться… а я ее удерживал. Она старалась привыкнуть. Почему только я не уехал с ней домой?
– Ты же не мог бросить работу, – убеждала я его.
– Я просил Тибальта, но он не мог отпустить меня без замены.
Пришла Табита и позвала нас к Теодосии. Мертвенно-бледное лицо на подушке можно было узнать с трудом. Внезапно я поняла: вот моя сестра и она умирает.
Эван встал на колени у кровати. По его щекам, не переставая, текли слезы.
Теодосия открыла глаза:
– Эван.
– Моя любовь… дорогая моя.
– Я не боюсь, Эван.
Она увидела меня.
– Джудит, сестра.
– Я здесь.
– Она сейчас надо мной, Джудит… большая черная летучая мышь. Но я не боюсь, Эван.
– Господи, – прошептал Эван.
Табита коснулась моего плеча.
– Все кончено, Джудит, – прошептала она.
Я встала.
Трудно поверить. Еще вчера Теодосия была здорова и пару дней назад мы ходили с ней по магазинам.
Теодосии больше нет.
* * *
Смерть Теодосии произвела эффект разорвавшейся бомбы. Разве не умер таинственной смертью сэр Эдвард? И вот новая смерть. Это сбывается проклятие фараонов!
Мустафа и Абсалам тоскливо смотрели на меня умоляющими глазами. «Уезжайте, леди, – говорили эти глаза. – Уезжайте, пока проклятие не сбылось снова».
Тибальт переживал:
– Табита огорчена. Это она предложила организовать экскурсию. Мы понимаем, что она хотела, как лучше.
Я никогда не видела, чтобы он так сильно переживал. О Табите!
Что со мной? Я раздражена и меня терзают подозрения. Он беспокоится, как это переживет Табита, а не мы с Эваном, ее сестра и муж.
– Я начал расследование. Необходимо выяснить, как это могло случиться. Мы постоянно пользовались мостом, перевозили по нему тяжелое оборудование. Почему он сломался, едва на него ступила молодая женщина? Если нам не удастся это выяснить, то вновь пойдут нелепые слухи, – сказал Тибальт.
Многие поверили в проклятие фараонов и ничего с этим не поделаешь. Боги рассердились.
Но почему жертвой стала Теодосия, она никого не оскорбила и не работала в гробнице? Она впервые спустилась в усыпальницу. Она хотела вернуться домой. Если боги рассердились, почему они решили отомстить самой слабой из нас?
Некоторые из рабочих отказались спускаться в подземелье и вести раскопки. Работа вновь приостановилась.
Я сочувствовала Эвану, который тяжело переживал утрату жены. Он не мог сосредоточиться, из его глаз лились слезы. Он постоянно говорил о Теодосии, о том, как она мечтала иметь ребенка.
Это было невыносимо.
– Тибальт, Эван должен вернуться в Англию. Он не может здесь оставаться.
– Он нам нужен, – ответил мне Тибальт.
– Но не в теперешнем его состоянии.
– Да, сейчас он бесполезен.
– Он схоронил жену и ребенка, – резко сказала я.
– Знаю. Я думал, ему будет легче, если он займется работой.
Я горько рассмеялась.
– Ему все здесь напоминает об утрате. Он должен уехать и как можно скорее.
– Что он будет там делать? Переживать и все. А работа поможет ему забыться.
– Тибальт, ты понимаешь, как сильно Эван любил свою жену?
– Знаю, он любил преданно.
– Боюсь, ты не в состоянии понять чувства Эвана к Теодосии.
Он странно посмотрел на меня.
– А мне понятны его чувства. Он в шоке от горя. Ему необходимо помочь. Он потерял самое дорогое, что у него было. Работа не спасет его. Ему надо уехать отсюда. Здесь слишком тяжелые воспоминания.
– А дома?
– А дома другие воспоминания. Здесь он вспоминает, как она упала… все ее страхи. Он упрекает себя. Он на грани срыва. Если б ты только видел его лицо, когда Теодосию выносили из гробницы… и у ее изголовья, когда она умирала…
Мой голос сорвался, Тибальт похлопал меня по плечу. Я посмотрела на него и рассердилась: он думает, кого поставить на место Эвана.
– Дело не в археологии, а в приличии и доброте. Если другим все равно, об Эване позабочусь я, – продолжала я.
– Естественно, мы поступим, как лучше…
– Я знаю, что работа должна продолжаться, независимо от того, что случилось. Но Эван в теперешнем состоянии бесполезен для тебя. Я напишу тетушкам, что случилось. Спрошу, не смогут ли они принять у себя Эвана. Они будут за ним ухаживать и вернут его к жизни.
Я написала:
«Дорогие тетушки, примите Эвана и позаботьтесь о нем. Вы уже знаете об ужасном несчастье. Бедный Эван в шоке. Вам известно, как сильно он любил Теодосию. Я до сих пор не могу поверить в ее смерть. Мы с ней здесь очень сблизились. Мы по-настоящему стали сестрами…»
До того момента я не плакала, а тут слезы неожиданно полились на бумагу. Мои тетушки тоже всплакнут, когда получат мое письмо.
Бедная печальная Теодосия, боявшаяся жизни! Все время ее пугала смерть, а когда она подступила к ней, то последние ее слова были: «Я не боюсь».
Лучше бы она не ступала на тот мост. Но тогда умер бы кто-то другой. Тибальт! У меня защемило сердце. А что если бы это случилось с Тибальтом? Со времени приезда в Египет мои идиллические грезы наполнились сомнениями, страхами, даже подозрениями. Слишком часто я вспоминала, как люди реагировали на нашу свадьбу. Некоторые сомневались в искренности чувств Тибальта, даже Доркас и Элисон, ведь я стала наследницей.
Я всегда чувствовала, что Тибальт не раскрывается до конца. Я же полностью доверилась ему. Он знал о моих порывах, моем энтузиазме, недостатках и достоинствах. Я не умела скрывать свою любовь к нему, я испытывала к нему маниакальную страсть, которая началась в тот момент, когда он вошел и увидел меня, поднимающуюся из саркофага. Хотя теперь мы супруги, некоторые стороны его характера по-прежнему неизвестны мне. Есть ли в нем теплота, нуждается ли он в других людях? Насколько я нужна ему?
Меня мучили сомнения, а ведь я всегда была уверена, что сумею стать хозяйкой своей судьбы. Почему же сейчас, когда у меня есть все, я терплю неудачу? А у меня есть все, о чем я когда-то мечтала. Ответ напрашивался сам собой: потому что я не знаю человека, которому безоглядно отдалась. Я догадывалась о его чувствах, когда он женился на мне. Я знала: для него на первом месте его работа, она важнее меня… А важнее ли Табиты?
Вот я и сказала. Я ревную, я не знаю, каковы его отношения с Табитой и почему он женился на мне. Я выдумала свой кошмар, а теперь он принимал реальные очертания.
Я взяла ручку и продолжала писать:
«Эван нуждается в особом отношении, вы сумеете ему помочь. Научите его жить снова. Сабина и Оливер помогут вам. Я уверена, что спокойная атмосфера коттеджа, ваша жизненная философия, смогут его излечить. Дорогие Доркас и Элисон, постарайтесь».
Вскоре пришел их ответ.
Эван не протестовал и не удивлялся. Он жил, как во сне или в кошмаре.
Он уехал в Англию, в коттедж «Радуга».
* * *
После смерти Теодосии Леопольд Хардинг стал неизменным членом нашего общества. Он часто приходил на раскопки, беседовал с рабочими. Хадриан приглашал его на обеды во дворец. Он задавал массу вопросов, его интересовало, как продвигается работа.
Тибальт разрешил ему спускаться в гробницу. Хардинг задавал разумные вопросы, видимо, много читал. Он часто находился в обществе Хадриана.
У Тибальта прошла депрессия. Он был уверен, что теперь находится на верном пути: за стеной первой гробницы был проход во вторую, его искусно скрыли, но Тибальт обязательно отыщет его.
Часто приходили письма от Доркас и Элисон.
«Мы ждем твоего возвращения. Как долго тебя нет. Эван стал понемногу разговаривать о Египте. Ему значительно лучше.
Сабина счастлива, скоро у нее родится ребенок. Мы все его ждем и волнуемся.
Леди Бодреан заказала панихиду по Теодосии в нашей церкви. Люди говорят также, как и о смерти сэра Эдварда. Как мы хотим, чтобы ты вернулась домой.
Леди Бодреан пригласила нас на чай в Кеверал Корт. Говорила о тебе: как странно, что ее компаньонка стала богатой женщиной. Она сказала, что теперь часть наследства Теодосии переходит к тебе».
У меня учащенно забилось сердце. Удивительно, но я не вспомнила об этом условии в завещании сэра Ральфа раньше. Теперь денег у меня будет в два раза больше, а после смерти леди Бодреан Кеверал Корт перейдет в мое распоряжение.
Деньги не имели для меня значения. Иногда мне хотелось, чтобы их у меня не было и тогда я смогла бы быть уверенной: на мне женились по любви, а не из-за наследства.
Правы мои тетушки. Теперь я очень богата.
«Ее больше волнует то, что ты получаешь теперь все деньги, а не смерть дочери. Удивляемся, как ты сумела проработать у нее так долго. Она не слишком сговорчивая и приятная. Ты смелая, Джудит».
Как их письма напомнили мне родную деревню и любимую природу!
* * *
Тибальт сказал: нам надо вести себя так, словно ничего не произошло. Это лучший способ погасить возникающие сплетни. Однако люди странно смотрели на нас, когда мы ходили по городу. Они считали нас безумцами, которые не боятся проклятия фараонов. Сколько еще нам надо предупреждений? Сколько еще смертей ждет нас?
– В последнее время ты редко ходишь в магазины, – сказала мне Табита.
– Мне не хочется, мы часто ходили в город с Теодосией.
– Люди заметят, что ты стала редко там бывать.
– Это имеет значение?
– Я думаю, нам надо вести себя, как всегда.
– Я не хочу ходить туда одна.
– Иногда я буду ходить с тобой.
Итак, мы отправились в лавку и по дороге говорили о Теодосии.
– Не грусти, Джудит. Я и себе это повторяю. Вспомни, ведь это я предложила организовать экскурсию… Она была бы жива, если бы…
– Умер бы кто-то другой. Мост разрушился, откуда ты могла это знать.
– Все равно, не могу забыть, что это была моя идея.
– Но почему сломался мост? Не мог ли кто-то…
– Нет, Джудит, нет.
– Кто мог бы это сделать?
– Это был несчастный случай, ничего другого.
Я подумала: а если не несчастный случай? Предположим, кто-то решил убить Теодосию. Кому выгодна ее смерть? Только мне, я стала вдвое богаче.
– Она была моей сестрой по отцу. Я ее любила, командовала ею, но все равно любила, а теперь…
Табита пожала мне руку.
– Не надо, Джудит. Ничего не поделаешь. Нужно это пережить.
Мы дошли до рыночной площади. Повсюду шум и буйство красок. Пожиратель огня начинал свое выступление в окружении толпы ребятишек; заклинатель змей сидел, словно в трансе, его змеи отдыхали в корзине; жонглер пытался привлечь зрителей. Мы шли по знакомому лабиринту улиц мимо лавок кожаных изделий, где больше не работала Ясмин, мимо огня, на котором на прутьях жарили мясо… а вот и предсказатель судьбы.
Он хитро взглянул на нас.
– Да будет с вами Аллах, леди.
Я собиралась пройти мимо него, но Табита остановилась. Естественно, ему известно о гибели Теодосии.
– Маленькая леди не обратила внимания на мое предупреждение.
На моих глазах выступили слезы. Я четко представила Теодосию, сидящую возле него с широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Я вижу. Она все еще летит над вами, – он выжидательно смотрел на меня.
– Я не хочу слушать.
Он повернулся к Табите.
– Бремя упало с твоих плеч. Тебя ждет счастье. Преграда преодолеется и будет вознаграждение, если у тебя хватит мудрости взять его.
Я собиралась заплатить ему, но он покачал головой.
– Нет, не сегодня. Не надо бакшиш. Я беру деньги за работу. Говорю тебе, леди, берегись.
Мы пошли дальше. Я дрожала.
– Он прав. Относительно Теодосии.
– Иногда и он бывает прав.
– Но он меня предупреждает.
– Он всегда предупреждает.
– Тебя ждет удача. Преграда уйдет с твоего пути и тебя ждет вознаграждение. Или ее уже убрали?
– Они всегда так гадают. Не надо показывать, что мы встревожены. Так мы только дадим повод для слухов.
Но я встревожилась… сильно встревожилась.
* * *
Как мне не хватало Теодосии. Я испытывала угрызения совести, ведь при ее жизни я не говорила ей, как много для меня значит – иметь сестру. Я сидела на террасе, грустила и вспоминала наши беседы. Табита не могла заменить мне Теодосию, я ей не доверяла.
Я постоянно ощущала ее дружбу с Тибальтом. Однажды, вернувшись с работы, Тибальт подсел ко мне на террасе.
Он рассказывал мне о раскопках, и я с интересом слушала. Но к нам присоединилась Табита. Она многое помнила о предыдущей экспедиции и начала вести беседу с Тибальтом, я осталась в стороне. Мне стало неприятно, я обиделась. Опять вспомнила сомнения Доркас и Элисон относительно моего брака, предсказания могильщика Пеггера и слова няни Тестер.
Мое отношение несправедливо, раньше я не поверила бы в плохое, но теперь я начала сомневаться в Тибальте. Я стала подозрительной и ревнивой. Я начала видеть в нем безжалостного человека, готового всем пожертвовать ради работы. А только ли в отношении работы он может проявлять безжалостность?
Тибальт становился чужим человеком.
Однажды пришел Леопольд Хардинг. Он часто общался с нашими археологами. Его интерес к археологии привлекал Тибальта, он всегда поощрял любителей. Хардинг даже обедал с нами во дворце и часто ходил на раскопки.
Он сел рядом со мной и вздохнул.
– Какой чудесный вид. Представьте, что было здесь на реке три тысячи лет назад.
– Здесь проплывали царские барки… люди занимались необычной для нас работой, например, обрабатывали камни для постройки пирамид или приносили жертвы богам.
– Почему фигуры всегда изображены в профиль?
– Наверное, потому, что у них красивые профили.
– Ваш муж доволен результатом работы?
– Каждое утро он полон надежд, что это непременно случится. Но пока ничего не найдено.
– Я сожалею о смерти миссис Каллум. Такая молодая, только начала жить и такой ужасный конец. Люди в гостинице только о ней и говорят.
– Я знаю. Об этом везде говорят.
– Они считают, что это действует проклятие фараонов.
– Абсурд, – я говорила так, как ответил бы Тибальт. Он так мечтал, чтобы эти разговоры затихли. – Если это проклятие, то почему оно пало на Теодосию, самого невинного члена экспедиции?
– Но она все равно член экспедиции.
– Едва ли. Она жена одного из археологов.
– Но ходят разговоры… Общее мнение таково, что данная экспедиция, как и предыдущая, обречена на провал, потому что древние фараоны рассердились.
– Конечно, говорить будут… Я получила письмо из дома. О смерти Теодосии писали в газетах. «Еще одна смерть» и вновь упоминание о проклятии. Людей привлекают подобные тайны. Они верят в них, потому что хотят верить.
– Пожалуй, вы правы, – согласился он. – Я скоро уезжаю. Большинство приобретений уже отправлено в Англию, у меня осталось мало незавершенных дел. Как вы думаете, ваш муж не против, что я повсюду сую свой нос?
– Он бы прямо так и сказал. Он доволен, когда люди интересуются его работой. Лишь бы только не мешали.
– Постараюсь не мешать. Я вижу, вы много знаете об археологии.
– Находясь в обществе профессионалов, постоянно ощущаешь недостаток знаний. До замужества я много читала, Эван Каллум давал нам уроки… Хадриану, Теодосии. Вы ведь знаете, мы родственники.
– Да, я слышал, вы сестры. Вы, видимо, сильно пережинаете утрату миссис Каллум.
– Да, как и Хадриан.
– Он вас обеих очень любит… особенно вас.
– Мы с детства дружим с Хадрианом.
– Значит, вы с детства изучали археологию.
– Любительским образом, но меня всегда интересовали гробницы.
– Волнующий предмет.
– Идея бальзамирования тела жуткая и одновременно мудрая. Древние египтяне довели искусство бальзамирования до совершенства. Но после 500 года они перестали этим заниматься. Интересно, почему? Отвратительный процесс… Удалить органы и наполнить тело различными благовонными травами. Потом они держали тело в содовом растворе около трех месяцев, а потом заворачивали в льняную ткань и обмазывали каким-то липким веществом.
– Да, интересно побывать в гробнице. А вы как думаете, что произошло с мостом?
– Может, прогнил.
– А если его испортили намеренно?
– Но кто? И зачем?
– Чтобы убить кого-то.
– Теодосию? Почему? Что она сделала?
– Может быть, хотели убить кого-то, причастного к экспедиции, не важно, кого именно.
– Вы хотите сказать, что хотели убить одного из нас в качестве предупреждения?
– А возможно, это трагический несчастный случай. Беременность миссис Каллум способствовала трагическому исходу, но вы в этом разбираетесь лучше меня. Я так рад, что мне позволяют наблюдать, как продвигаются раскопки. Я никогда не забуду эту поездку в Египет.
– Думаю, никто из нас ее не забудет. То же и с предыдущей, когда умер сэр Эдвард, ее пришлось свернуть, ведь они не могли продолжать без руководителя.
– А что он нашел?
– Ничего. Но Тибальт верит в удачу и продолжает дело отца.
– Большое вам спасибо за беседу. Мне пора возвращаться в гостиницу, поэтому придется вас покинуть.
Становилось все жарче, и я вернулась во дворец. Вспомнив, что оставила баночку с мазью в маленькой комнате, я направилась туда. Услышав голоса, я остановилась.
До меня донесся голос Табиты:
– Да, такое счастье быть свободной… но если б это случилось раньше. А теперь, Тибальт, слишком поздно.
Я стояла, не дыша. В ушах у меня зазвенело, я едва не потеряла сознание.
Слишком поздно! Я отлично поняла, что это означает. Я долго их подозревала, а теперь знаю наверняка. Повернувшись, я бросилась в свою комнату.
* * *
Я лежала в кровати. Тибальт ушел на раскопки. Я рада, мне не хочется его видеть, по крайней мере сейчас… пока я не решила, как мне поступить.
Вспомнились многочисленные моменты, как он смотрел на нее за роялем, предупреждения няни Тестер… Она красивая, опытная, элегантная. По сравнению с ней я заурядная и неуклюжая, не отличаюсь терпеливостью. Я сержусь и страдаю, потому что у него на первом месте работа, а не я. Она его прекрасно понимает. Он ее любит и женился бы на ней, если бы был свободен.
Но зачем он женился на мне? Почему не подождал ее? Его предложение было неожиданным, оно меня удивило. Он выбрал меня, потому что я наследница сэра Ральфа. Все становится понятным и неутешительным.
И здесь она постоянно рядом с ним. Интересно, сколько раз он был с Табитой, когда я думала, что он находится на раскопках? Я представила их вместе, кажется, мне доставляет радость мучить себя.
Я чувствую себя молодой и неопытной. Не знаю, что делать. У кого спросить совета? Теперь нельзя поговорить с Теодосией. Но разве она разобралась бы в моей беде? Она такая наивная и неопытная, Эван просто дышал на нее и преданно любил. Доркас и Элисон не знакомы с такими чувствами, они закивают клювами и скажут: «Мы тебя предупреждали. Он нам никогда не правился. Мы всегда чувствовали, что-то здесь не так». Нет, это не выход. Может, Сабина? Я тут же услышала ее голос: «Тибальт замечательный. Он не похож ни на кого. Ты должна быть счастлива, что он женился на тебе… Но ты плохо разбираешься в делах, а Табита разбирается, она красивая… она давно у нас в доме, относится к нему, как жена, но у нее был муж и она не могла выйти за Тибальта. Ведь это ты стала леди Трэверс и женой Тибальта. Разве этого мало?»
Как глупо вести разговоры в своем воображении. Но я уже не в силах остановиться. Кому же довериться?
С кем посоветоваться?
Я подумала о Хадриане. Мы тепло относимся друг к другу, как брат и сестра, хотя он намекал, что испытывает ко мне более сильные чувства. Я ему верю. Мы всегда были союзниками, защищали друг друга в детстве. У меня лучше получалось защищать его, его чаще наказывали, потому что он мальчик, а мне многое сходило с рук. Дорогой незакомплексованный Хадриан!
Но даже ему я не могла признаться в своих страхах. Ни с кем я не могу обсуждать Тибальта. Ужасно и то, что в воображении я уже сфабриковала против него жуткое обвинение… А теперь, после смерти Теодосии, мое состояние ухудшилось. Нет, я не поверю в такие жуткие мысли. Любой из нас мог ступить на мост первым. Но первой стала Теодосия и после ее смерти жена Тибальта получила состояние своей сестры. Тибальту нужны деньги для работы. Не поэтому ли он выбрал в жены обеспеченную женщину, наследницу… Если бы Табита была свободна, но ее освобождение пришло слишком поздно…
Я слышала ее голос, полный печали и сожаления. Я стою между ними. Не будь меня, Тибальт женился бы на Табите, а кто унаследует состояние, принадлежавшее покойной супруге, если не вдовец?
