Текст книги "Тень рыси"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2
Мне нравилось устраиваться в новом доме. Я чувствовала, что смогу там отдохнуть и попытаться быть счастливой. Да, я хотела именно этого. Мне уже надоели приключения. Я видела, как убили человека. Я испытала странные, не всегда понятные переживания. Я была женой человека, который полностью подчинил меня себе, – подобного ему я никогда не встречала. Все, хватит! Линкс никогда не вернется. И потом, я не уверена, что жила бы в ладу с ним. Возможно, здесь, в этом уютном сельском доме, построенном некогда для мирной жизни, я смогу, наконец, обрести покой и сама распорядиться своей судьбой. Иногда я задумывалась: знала ли я, что недолго проживу с Линксом, ведь он был гораздо старше меня. Правда, я верила, что он бессмертен. Мне и сейчас иногда казалось, что Джессика права, и он все еще где-то рядом, заставляя нас выполнять его волю. Если бы он сам так не полюбил меня, то, наверняка, хотел бы нашей свадьбы со Стерлингом. Поэтому я и мечтала, чтобы мы поженились. Возможно, нам лучше купить Мерсерз Хауз, и пусть наши дети родятся именно здесь. Минта выйдет замуж за Франклина Уэйкфилда, и дети тех и других будут вместе играть на лужайках Уайтледиз. Так или иначе, внук Линкса будет резвиться на их шелковистой зелени. Но устроило бы это Линкса – я не была уверена.
Мы еще и недели не прожили в Мерсерз Хауз, когда Минта нанесла нам визит. Она немного изменилась, но по-прежнему была очень хорошенькой, такой трогательно невинной.
– Франклин Уэйкфилд сообщил мне, что вы здесь живете, – сказала она. – Как чудесно? Конечно, я помню, что вы приезжали сюда. Ваш шарф перелетел через стену.
Был полдень, поэтому я предложила ей чашку кофе или, может быть, бокал вина. Она предпочла кофе, и я позвонила, чтобы его принесли.
Вошла Эллен, аккуратная и подтянутая. Минта ей улыбнулась:
– Доброе утро, Эллен.
Конечно, ведь эта девушка работала в. Уайтледиз до того, как появилась в Уэйкфилд Парке. Когда она ушла, Минта сказала:
– Надеюсь, у вас нет сложностей с прислугой. Мистер Уэйкфилд очень об этом беспокоился. Эллен и Мейбл – такие порядочные девушки.
У миссис Гли другое мнение на этот счет, но Минта всегда думала о людях только самое хорошее.
– Наша экономка строго присматривает за ними.
– Конечно, ведь миссис Гли работает у вас.
– Похоже, за нами следят. Она рассмеялась.
– Вы ведь живете в деревне, а здесь всегда интересуются новыми людьми, спрашивают, будут ли они участвовать в каких-то местных событиях.
– Чего вы ожидаете от нас?
– Скорее, надеемся. Никто не будет вам навязывать свое общество, но мне кажется, вы не станете избегать нас.
– Есть еще сын моего покойного мужа, – сказала я.
– Да, конечно, – она улыбнулась. – Все довольно странно. Вы такая молодая, а у вас такой взрослый пасынок! Хотя и моя мачеха не намного старше меня. Тогда, раньше, я подумала, что вы брат и сестра, пока…
– У нас весьма сложные отношения. Я вышла замуж за отца Стирлинга, он умер, и теперь я вдова…
Мой голос задрожал – я, конечно, не могла забыть его.
– Простите, – извинилась Минта.
Я поняла, что это очень тонкая и чуткая девушка. Какой восхитительной женой она будет для Франклина Уэйкфилда. Было что-то очень здоровое в них обоих. «Приятные люди», – подумала я. Да, это именно то слово. Приятные! Не слишком оригинальные, но, несомненно, очень порядочные! От них не следовало ожидать чего-то необычного. Они очень отличались от людей, подобных Линксу, Стерлингу и мне. У них, вероятно, отсутствовал наш эгоизм. Они казались бесцветными. Хотя справедливо ли это в отношении такой прелестной девушки, как Минта?
Я быстро ответила:
– Все уже в прошлом. Надо учиться забывать. Она кивнула, и я продолжала:
– Я так ясно помню тот день, когда впервые увидела Уайтледиз. Он нам так понравился. Я не забыла и лужайки, и то, как по-доброму вы отнеслись к нам. И, конечно, как бинтовали мою руку!
– Это была Люси. Она теперь моя мачеха. Вы с ней еще встретитесь. Моя мама умерла… – Минта погрустнела. Она совершенно не умела скрывать своих чувств, было интересно наблюдать, как менялось выражение ее лица.
– Мне показалось, она была больна, – поинтересовалась я.
– Да, но…
Я подождала, но Минта так и не закончила, фразу.
– Люси очень славная. Она так заботлива к папе, помогает ему в работе и прекрасно следит за домом.
– Я рада.
– У нас в семействе пополнение – моя маленькая сводная сестричка Друсцилла. Она просто прелесть! Ей уже скоро будет год!
– Прошло не так много времени с тех пор, как мы встретились впервые, – заметила я, – а произошло столько событий!
И подумала: «Я стала женой Линкса, а потом – его вдовой». Минта, догадавшись, что со мной, быстро переменила тему.
– Я уверена: вам здесь понравится. У нас живут очень милые люди!
Эллен принесла кофе, за ней последовала миссис Гли, которая гордо промолвила:
– Доброе утро, мисс Кэрдью!
Минта ответила, как она рада снова видеть миссис Гли, и выразила уверенность, что та прекрасно справится со своими обязанностями. Губы миссис Гли даже задрожали от удовольствия и чувства собственного достоинства.
Когда она ушла, Минта сказала:
– Прекрасная экономка. Я так рада, что она работает у вас. Мы бы никогда ее не отпустили, если бы могли по-прежнему платить ей!
Значит, это правда, что у них туго с деньгами. Возможно, Стирлинг, в конце концов, добьется своего. Хотя отказ от дорогой прислуги – это еще не продажа дома!
– Видимо, вскоре к вам заедет Мод Матерс. Она дочь пастора. Его жена умерла, но Мод неутомима, когда дело касается церкви. Она хорошая, умная девушка, и, уверена, вам понравится. Но, пожалуйста, пусть ваш первый визит будет в Уайтледиз. Я попрошу, чтобы мистер Узйкфилд тоже приехал к нам на обед. Сэр Эверард и леди Уэйкфилд редко покидают Парк. Для них это слишком сложно. Вы обещаете мне?
Я с благодарностью приняла ее предложение и заверила, что Стирлинг с удовольствием ответит тем же, как вдруг он вошел в комнату.
– Стирлинг, мисс Кэрдью пришла навестить нас.
Ты ее помнишь?
– Конечно! – воскликнул Стирлинг, и я увидела, как загорелись его глаза. Минта это тоже заметила и прелестно покраснела. – Я очень рад, – взволнованно промолвил он.
Он явно подумал, будто смог уже чего-то добиться.
– Выпей кофе, – предложила я и подошла к столику, чтобы налить ему кофе.
– Мы приглашены в Уайтледиз.
– Я просто счастлив, – был его ответ.
Минта улыбнулась. С появлением Стирлинга она очень оживилась. Естественно, по сравнению с Франклином Уэйкфилдом он казался ей таким необычным.
Мы переполошили всех соседей. Как же, молодой человек, которому еще не исполнилось и тридцати, и его мачеха, немногим старше двадцати, жили вместе в Мерсерз Хауз.
Тем не менее, отношения у нас со Стерлингом были самые добропорядочные. Его комнаты находились на нижнем этаже передней части дома, а мои – на втором этаже сзади. Кроме того, у нас жили служанки – нечто вроде моих дуэний – и конечно же, миссис Гли, которая и на миг не осталась бы в доме, где могло происходить что-то неприличное.
Она приходила ко мне каждое утро, чтобы обсудить меню на день, и всегда держалась так, будто у нас огромное хозяйство. Я понимала: вся эта церемония нужна ей только для того, чтобы сохранить чувство собственного достоинства. Только когда речь заходила об Уайтледиз, она сбрасывала маску. Признаюсь, я сама подбивала ее на разговоры, так как мне не терпелось узнать, что творится в том доме.
– Не нравится мне это, мадам, – вернулись мы как-то к нашей излюбленной теме. – Долгие годы я работала для леди Кэрдью – первой леди Кэрдью, конечно, – я могу твердо сказать: у нее никогда не было никаких претензий ко мне. И вдруг мне заявляют, что больше не нуждаются в моих услугах. Они обойдутся без меня! Как будто, мадам, моя работа была такой пустяковой, что если я уйду, никто этого не заметит!
– Я поняла, из рассказа мисс Кэрдью, что им приходится теперь экономить, – заметила я.
– Экономить! Сколько лишних денег и сейчас тратится в этом доме. Да нет, вторая леди Кэрдью просто избавилась от меня! Она хочет сама всем заправлять. Ей нужно, чтоб никто не догадался, чего она добивается.
– Но содержать в порядке такой дом, как Уайтледиз, стоит больших денег.
Миссис Гли презрительно фыркнула:
– Мне всегда казалось, что-то неладно в этом доме.
– Да? – Конечно, я не должна была судачить о соседях со своей экономкой, но никак не могла побороть искушение.
– Она знает, чего хочет, – продолжала миссис Гли, – и не оставит рядом никого, кто может разгадать ее замысел. Кем она была? Компаньонкой?
Словом, ни то, ни се!
– Но мисс Кэрдью, кажется, в хороших отношениях со своей мачехой?
– Благослови, Боже, невинности и чистоту мисс Кэрдью! Она не видит, что делается у нее под самым носом, вот что я вам скажу!
– По-моему, это прелестная леди!
– Она и ее отец – парочка детишек, которые заблудились в темном лесу. Вы, конечно, можете смеяться, миссис Херрик, но этой Люси одно время нравился доктор. Мы уже думали, что у них все сладится, но потом умирает ее сиятельство, и «Благодарю вас, нет», – заявила мадам доктору. «Я хотела бы занять место леди Кэрдью».
Смех миссис Гли становился все более оживленным. Я поняла, что пора прекратить беседу. Мне казалось, что в ней говорят обида и ущемленное самолюбие.
– Надеюсь, миссис Гли, вы не будете переживать, что работаете теперь у нас. Мисс Кэрдью считает: нам просто повезло, что вы заботитесь о нас.
– Мисс Кэрдью всегда останется настоящей леди!
– Я в этом совершенно уверена. Как вы думаете, не приготовить ли нам яблочный пирог? Мистер Херрик очень его любит.
Франклин Уэйкфилд заехал за нами в своей карете. Нашу еще не доставили, но Стирлинг уже купил четырех прекрасных лошадей. Франклин любезно подсадил меня в карету и спросил, как я предпочитаю сидеть – по ходу кареты или наоборот. Мне было совершенно все равно.
– Вам, наверное, приходилось много ездить в Австралии?
– Вы правы, – ответила я ему. – Это было просто необходимо. Нам даже приходилось ночевать на свежем воздухе. Стирлинг, ты помнишь, как это было?
Я вновь ощутила запах эвкалиптов, представила, как Аделаида кипятила чайник и как Джаггер подошел ко мне. Неужели так никогда и не избавиться от этих воспоминаний?
– Вы, очевидно, прекрасно ездите верхом? Я пожала плечами, и он продолжал:
– Мне хотелось бы как-нибудь показать вам наше имение. Мы могли бы отправиться верхом.
Стирлинг тут же начал рассказывать о наших огромных владениях в Австралии. Он говорил грубо и снисходительно. Мне было неприятно. Чем больше я хмурилась, тем развязней становился Стирлинг. Франклин слушал вежливо, не прерывал, что я обязательно бы сделала на его месте. Стирлинг даже не старался скрыть свою неприязнь к Франклину, который ничем не проявил своего отношения к нему. Пожалуй, следует напомнить Стерлингу о хороших манерах. Как только мы с ним останемся наедине.
Мы прибыли в Уайтледиз, когда стало уже темно. Он выглядел загадочным, романтичным, почти зловещим. На крыльце висел фонарь, который покачивался, слегка поскрипывая. Поднимаясь по крутым каменным ступеням, я почувствовала, что волнуюсь. Я взглянула на Стирлинга, у него горели глаза, нетрудно было заметить, как он возбужден.
Франклин потянул колокольчик за веревку, и мы услышали, как звонок эхом отозвался в доме. Дверь была украшена железными заклепками и выглядела несокрушимой. В ней была решетка, сквозь которую мы увидели слугу, который и открыл нам дверь.
Мы очутились в холле с вымощенным камнем полом, стены были великолепно обшиты деревом, в подсвечниках сияли свечи. Все здесь, наверняка, выглядело так, как и почти сорок лет назад, когда Линкс приехал давать уроки рисования Арабелле. Как я смогу забыть его, когда везде, где бы я ни была, тысячи вещей напоминали о нем.
На лестнице появилась Минта, хорошенькая, как сказочная принцесса.
– Я услышала колокольчик, – сказала она, спускаясь. – Я так рада, что вы приехали!
– Мы тоже очень рады, что вы нас пригласили, – сказал Стирлинг. – Большая честь быть гостями в этом доме, уверяю вас!
Минта спросила, кто ему больше нравится – сам дом или его обитатели.
– Мне нравится и то, и другое, – ответил Стирлинг. . – Если вас интересует архитектура, – вмешался Франклин, – то вы нигде не встретите лучшего образца эпохи Тюдоров, чем здесь. Только некоторые пристройки более позднего времени.
– В Австралии нет таких старинных зданий, – ответил Стирлинг. – Для меня это просто откровение. Но не для Норы. Она прожила там лишь около двух лет.
– Мне очень нравится Уайтледиз!
– Мы покажем вам весь дом, – сказала Минта. – Может быть, после обеда. Сначала вы должны познакомиться с отцом и моей мачехой.
Стирлинг начал подниматься по лестнице за Минтой, я и Франклин последовали за ними. Он обратил мое внимание на резное изображение шестнадцатого века – голову монахини. В этих местах творил один художник. Возможно, первую свою крупную работу он выполнил именно здесь – в Уайтледиз. С тех пор голова монахини стала его личной меткой.
– Углубляясь в прошлое, всегда можно сделать целый ряд любопытных открытий, – заметил Франклин.
– Вы интересуетесь прошлым? – спросила я его.
– Я всего лишь дилетант. Но хотел бы знать больше об истории этого края. Мы даже обнаружили здесь старые монеты, а также украшения, сделанные в каменном и бронзовом веках. Хотя меня занимает более позднее время. Например, история старых зданий. Этот дом – один из самых замечательных, по моему мнению.
– Меня он тоже привлекает, – сказала я. Мы уже поднялись, и Минта открыла дверь в очень красивую, с огромными окнами и высоким потолком комнату – гостиную. Оттого что сверху был купол, она казалась еще выше. Как, наверное, красива резьба при дневном свете. На стенах висели старинные портреты, пожалуй, даже мебель относилась к началу восемнадцатого века. Все выглядело весьма импозантно, хотя, как выяснилось позже, было несколько обветшавшим. Но в тот вечер я этого не заметила.
Я сразу же узнала Люси, хотя она изменилась. В ней появилось достоинство, и она стала значительно привлекательней. Ее темные волосы были красиво причесаны, а красно-коричневое бархатное платье, скромное на вид, было великолепно сшито – просто и элегантно. Люси держалась сдержанно, но уверенно. Она подошла ко мне и взяла за руку.
– Я рада, – говорила она нежно и тихо, но без тепла в голосе. – Я вас хорошо помню. Минта рассказывала мне о вас.
Затем повернулась к Стерлингу:
– Да, конечно. Я помню, В конце концов, минуло не так много времени. Пойдемте, я вас представлю мужу.
Сэр Хилари – отец Минты – подошел к нам и пожал руки. Он был хрупким, с таким же, как у Минты, выражением лица. «Наивное, – подумала я, – и совершенно не от мира сего создание». Я сразу же вспомнила, что он женился на женщине, которую любил Линкс. Как странно, что я нахожусь здесь, словно собирая по крупицам прошлое Линкса. Ни здесь, ни в Австралии я не смогу забыть его.
– Мы рады, что у нас появились соседи. Франклин рассказал мне, что вы живете в Мерсерз Хауз. Вам повезло – это жемчужина, а не дом!
Франклин поддержал его:
– И мы довольны, что такие люди поселились в Мерсерз Хауз.
– Франклин, как чувствуют себя ваши родители?
Он ответил, что неплохо, но сэр Хилари продолжал расспрашивать. Его явно интересовало, чем его болезни отличаются от недугов родителей Франклина.
Прибыли еще двое гостей: доктор, который, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке, и Мод Матерс, дочь викария. Это была высокая молодая девушка, загорелая и очень живая.
Обед подали в столовой, такой же большой и вообще во многом напоминавшей гостиную – тот же потолок, те же панели. Минта сказала, что они часто пользуются столовой, но когда съезжается много гостей, например на Рождество, они собираются в зале, хотя теперь это бывает не слишком часто.
– Приходится экономить, – заметила она.
– Когда-нибудь, возможно, все изменится, – заметил Стерлинг.
Мне стало неудобно. Он, похоже, даже не старался скрыть свои намерения, вел себя слишком откровенно. Хотя мне всегда нравились его открытость и бесхитростность. Интересно, а есть ли эти черты у Франклина? Сейчас Стирлинг казался почти наивным, но его горящие глаза жадно осматривали дом.
Я обратила внимание, что нам прислуживала только одна служанка, а дворецким был тот человек, который открывал дверь. У них явно не хватало прислуги. Тем не менее обед был вкусным и подавался как должно – наверняка, плоды усилий Люси. Она обращала внимание на все. Мне стало ясно, что слуги ее боятся.
За столом говорили о разном: сэр Хилари и Франклин обсуждали поместье Уэйкфилд. Стирлинг расспрашивал Минту о доме. Люси со своего конца стола угощала гостей, время от времени присоединяясь к разговору. Я сидела рядом с доктором, напротив Мод Матерс, которая оживленно посвящала нас в проблемы церковного прихода.
– Вам понравится церковь, миссис Херрик. Она такая же старинная, как и этот дом. Башня очень впечатляет, не так ли, доктор Хантер? Надеюсь, вы будете участвовать в наших собраниях и других делах, – продолжала мисс Матерс.
– Вы надолго собираетесь остаться здесь? – хотел знать доктор.
– Трудно сказать. Мой пасынок влюблен в эти края, и особенно – в Уайтледиз.
– От этого дома люди просто сходят с ума, – заметила Мод. – Мне кажется, есть кто-то, кто хотел бы купить его.
– Но им столетиями владела одна семья! Он передавался по наследству из поколения в поколение!
– Мисс Кэрдью обещала показать его после обеда.
Люси присоединилась к разговору:
– Многие с удовольствием осматривают этот дом.
– Вам, наверное, уже надоели посетители.
– Я никогда не устаю от них. Я влюблена в наш дом так же, как все остальные, за исключением тех, кто в нем родился, например, Минта. Я всегда ей повторяю, что она не ценит его. То же будет и с Друсциллой. – Люси улыбнулась. – Моей дочерью, – пояснила она.
– Как Друсцилла? – спросил доктор. Улыбка осветила лицо Люси. «Материнская любовь плюс сияние свечей», – подумала я.
– У нее все в порядке. – Она повернулась ко мне. – Я, как все матери, у кого появился первый ребенок. Паникую и вызываю врача по пустякам.
– Это называется «детская болезнь», – сказал доктор.
– Это просто нежная любовь к своему малышу, – вступила в разговор Мод. – Уверена, что доктор Хантер все понимает и не обижается ни на одну мать в нашем приходе за беспокойство.
– Да, я очень терпелив, – небрежно бросил доктор.
– Необходимая черта, – сказала Люси почти с сарказмом.
У меня, казалось, обострилось восприятие в этот вечер. В отношениях между доктором и Люси Кэрдью явно ощущалась напряженность, или мне только так показалось? Возможно, он влюблен в нее, восхищается ею, а она не отвечает на его чувства? Затем я снова вспомнила о Линксе. Здесь часто проводились увеселения, на которые учителя рисования не приглашали. Как его злило такое пренебрежение! Как он жаждал стать главой этих празднеств…
Я очнулась от своих мыслей, когда услышала, как Люси сказала:
– О, Мод, ты портишь ее. Она становится такой непослушной!
– Она просто милочка, – возразила Мод, – я такая умница!
– Вы говорите о моей маленькой сестричке? – вступила в разговор Минта и поведала, какая смышленая девочка отсутствующая Друсцилла. Вскоре после этого дам проводили в гостиную, а мужчины остались за столом, чтобы выпить вина. У нас разговором завладела Мод. Начались рассуждения о том, на что будут потрачены деньги, полученные после распродажи разных поделок – главным образом, на ремонт вечно нуждавшейся в починке крыши церкви. Распродажа состоится в Уэйкфилд Парке, на что было получено любезное согласие сэра Эверарда и леди Уэйкфилд.
– Обычно это происходило в Уайтледиз, – объяснила мне Минта. – Но в Парке, пожалуй, будет удобнее…
– Разве? – поинтересовалась я. – Но мне казалось…
– Да, у нас старинные владения, однако садовники Парка работают лучше, чем наши… У нас теперь только два садовника, а когда-то у моего деда их было шесть. Поэтому часть нашего парка совсем заросла, зато цветы в Уэйкфилд Парке просто великолепны! Еще одно доказательство обнищания, но казалось, что Минту это совсем не трогает. Мне было интересно, как там Стирлинг ведет себя в мужской компании.
Позже джентльмены присоединились к нам, а после кофе Минта предложила показать мне и Стирлингу дом.
– Будьте осторожны в сторожевой башне, если пойдете туда, – предупредила Люси.
– Обязательно, – пообещала Минта. Оказывается, кое-где в здании уже начали рушиться камни, и сторожевая башня могла обвалиться.
– Ее, наверное, следует привести в порядок? – спросил Стирлинг.
– Возможно, если у нас появится достаточно денег.
– Но раз это так опасно…
– О, здесь столько всего требует ремонта. Вы даже себе не можете представить!
– Почему же? – ответил Стирлинг.
Она ему улыбнулась, как будто он сказал очень умную вещь.
Многим даже не приходит в голову, как много средств нужно, чтобы содержать такой дом в порядке. А если это не делалось много лет… – Она многозначительно подняла брови.
– Я уверен, что за домом следует присматривать, – настаивал Стирлинг.
– Но если нет денег, этого нельзя сделать.
– Простите… – начал было Стирлинг. Она пожала плечами.
– Всю свою жизнь я только и слышу, что Уайтледиз свалится нам на голову, если не будет сделан необходимый ремонт. Я уже привыкла к этому.
– Но дом – это своего рода капитал!
– Да, – согласилась она. – В какой-то степени. Вот вход в старую часть дома. Эти стены сохранились со времен монастыря. Видите, какие они толстые. Осторожно, лестница. Ступеньки весьма непрочные.
Мы начали подниматься по спиральной каменной лестнице, держась вместо перил за веревку. Ступеньки были крутыми, а в центре каждой из них была ложбинка оттого, что по ним прошлось слишком много ног – тоже один из признаков древности.
– Никогда не видел ничего подобного, – возбужденно произнес Стирлинг.
– Я рада, что это волнует вас, – сказала Минта, которая, конечно же, не правильно истолковала огонек в глазах Стерлинга.
Мы прошли через старую часть дома. Минта сняла 270 фонарь со стены, и Стирлинг понес его. Поднимаясь по крутым ступенькам, мы заглядывали в альковы, которые напоминали больше тесные камеры. Было очень холодно.
– Мы иногда пользуемся ими вместо кладовых, – заметила Минта. – Когда я была маленькой, здесь хранились оленина и огромные окорока. Но тогда мы еще устраивали большие приемы.
Потом мы вернулись в жилую часть дома.
– Она построена позже главной части – при Елизавете Английской, а потому имеет форму буквы «Е». Это основная часть, вот два отходящих от нее крыла и короткий отрезок посередине.
– В таком доме легко потеряться, – заметила я.
– Я однажды и потерялась, – сказала нам Минта, – в комнате, где стоял огромный шкаф. Я спряталась, и почему-то никто не догадался заглянуть в него. Комнату назвали студией, потому что моя мать занималась там рисованием.
– Мне бы хотелось взглянуть на нее, – попросила я.
– Пожалуйста, правда, там нет ничего особенного.
Ничего особенного! Он занимался здесь с Арабеллой, учил ее и влюбился!
– Моя мать, если вы знаете, была единственным ребенком. Когда отец женился на ней, он стал жить в этом доме.
– Значит, Кэрдью не всегда жила в Уайтледиз?
– Нет, в нашей семье несколько раз менялись фамилии, за триста лет – шесть раз. Они написаны на стене в библиотеке. Время от времени дом и поместье передавались по наследству к женщине, она выходила замуж и фамилия менялась. Так случилось и с моей матерью!
– То же будет и с вами?
– Ну… – Она беззаботно рассмеялась, и стало ясно, что ей все равно: наследует ли она Уайтледиз или нет. – Пока не родилась Друсцилла, мы надеялись, что это будет мальчик. В таком случае…
– Но она же не прямая наследница вашей семьи, – настаивал Стерлинг. – Ваш отец стал ее членом после женитьбы, и его нынешняя супруга не имеет к ней никакого отношения, поэтому…
– О нет, – быстро перебила его Минта. – Когда люди женятся, они становятся членами семьи. Так всегда было. Теперь Уайтледиз принадлежит моему отцу…
– Вы можете потерять Уайтледиз, и вас это совершенно не волнует? – воскликнул Стирлинг.
– Мне бы хотелось иметь маленького братика. И отцу хотелось бы иметь сына. Он так гордился, когда родилась Друсцилла!
– Но если бы это был сын, вы сами могли бы потерять Уайтледиз!
– Я не думаю об Уайтледиз как о собственности. Это скорее фамильное пристанище. Кто бы им ни владел, все равно он будет домом для всех!
– Если только он не перейдет к кому-то, кто не принадлежит к вашей семье, – заметил Стирлинг.
Я грозно посмотрела на него. Он пытался продвигаться по запретной территории слишком быстро.
– Этого не может случиться, – ответила Минта с изумлением. – Он всегда останется фамильной принадлежностью!
– Но эта ноша…
– Ноша? О, вы имеете в виду финансовые трудности… – Она почти весело рассмеялась. – Над нами они висели почти всегда!
– Но если они станут вдруг слишком тяжелы…
– Мы к этому привыкли. Сейчас придем в студию, о которой я рассказывала вам. Нам следует подняться по узкой лестнице. Чтобы было больше света. – Она распахнула дверь. – Вот, вы только посмотрите на эту пыль! Теперь в студии никого не бывает, я уверена, что и слуги-то сюда почти не заглядывают. Им и так приходится слишком много работать. Моя мать часто приходила сюда. Наверное, ее-то я тогда и Искала. Вот этот шкаф. Он просто огромен… В него легко можно войти.
Комната обставлена была просто: большой стол, несколько стульев и мольберт.
– Я никогда не умела рисовать, – продолжала Минта. – Может, Друсцилла будет более способной. Тогда мы сможем снова пользоваться студией.
Она отворила дверь шкафа – на одной из его полок лежали карандаши, цветные мелки и две чертежные доски. Минта взяла лист бумаги, на котором сохранились несколько набросков лошадей. Это же работа Линкса! Я легко узнала ее. О, Линкс, смогу я когда-нибудь забыть тебя!
– Здесь нечего смотреть, . – сказала Минта. Я разозлилась на нее, что, конечно же, было глупо. Минта привела нас в библиотеку, показала герб и имена членов семьи, весьма искусно выписанные на ветвях фигового дерева – Мерриуейл, Чартон, Дел-мер, Беррингтон, Дориан и Кэрдью. Стирлинг уставился на имена, как зачарованный. Я знала, что он мысленно уже писал: «Херрик». Мы поднялись еще выше.
– Это восточное крыло буквы «Е». Маме здесь нравилось, но когда Люси вышла замуж за моего отца, она решила, что будет гораздо экономнее не пользоваться этой частью дома. Люси прекрасно справляется с трудностями. Я уверена, что наши дела благодаря ей сейчас в лучшем состоянии.
Я могла вполне согласиться с этим заявлением.
– Это комната моей матери. Люси закрыла мебель чехлами. Слуги предпочитают не заходить сюда.
– Почему? – спросил Стирлинг.
– Знаете, когда случается внезапная смерть… Слуги становятся суеверными… Моя мать умерла совершенно неожиданно.
– А мне казалось, что она долго хворала, – заметила я.
– Да, но… Нам всем казалось, что она сама придумала себе болезнь, а умерла от острого сердечного приступа. Мы поняли, что не правильно относились к ней, и Лиззи, ее служанка, начала сочинять всякое…
– Что же именно?
– Ну, что моя мать не может успокоиться, что она все еще в доме… Ее призрак, так говорит Лиззи. Бедная Лиззи, она не покидала маму с тех пор, как та была девочкой. Она очень рассудительная, практичная, но смерть мамы выбила ее из колеи. Люси следит за ней и, кажется, Лиззи становится лучше.
Я оглянулась вокруг. Ее комната! Сюда Арабелла приходила после уроков рисования, чтобы мечтать о любимом. Именно в этой комнате они накинулись на него. Я словно сама переживала ту драму, которая здесь некогда произошла.
Минта вышла из комнаты и повела нас по коридору.
– В конце этого крыла лестница, – пояснила она. Но я все еще ощущала крушение надежд Линкса, когда его схватили и он понял, что в ловушке! И нет надежд на справедливость! Именно из-за этого Стирлинг и я прибыли сюда. Бедная, наивная Минта! Она и не догадывалась, что внешне вежливые и благородные гости, которым она так любезно показывала дом, на самом деле – два стервятника, которые собирались отнять у нее Уайтледиз.
Мне хотелось вернуться в комнату Арабеллы. Побыть в ней одной. Минта и Стирлинг повернули за угол. Я быстро вбежала в комнату. Сейчас в слабом свете молодой луны здесь все выглядело по-другому.
О, Линкс, я понимаю твое горе, но все уже кончено. Все должно быть забыто. Мы будем жить в Мерсерз Хауз: Стирлинг и я, а Минта и Франклин будут нашими друзьями. Твои внуки будут играть на лужайках Уайтледиз. Так воплотится твоя мечта!
Нет! Я почти слышала раскаты его голоса: «Нет!» Он возмущен. Он требовал мести!
Мое сердце заколотилось: я почувствовала, что в комнате кто-то есть. Кто-то смотрел на меня.
– Линкс, – выдохнула я. – О, Линкс, вернись! В дверях показалась какая-то фигура и двинулась мне навстречу – Вы – миссис Херрик, – сказал женский голос.
– Как вы испугали меня!
– Простите, мадам. Я не ожидала, что кто-то окажется в комнате мисс Арабеллы.
– Мисс Кэрдью показывала нам дом. Женщина поискала глазами мисс Кэрдью.
– Они ушли без меня, и я снова заглянула в комнату. Она пристально смотрела на меня, как будто я чем-то заинтересовала ее.
– Вы – миссис Херрик, – сказала она. – Здесь когда-то давным-давно появился некто… под этим именем.
– Вы, наверно, живете здесь очень долго.
– Я на два года старше мисс Арабеллы. Когда мне было четырнадцать лет, я работала помощницей няньки. Из-за того, что между нами небольшая разница в возрасте, мы много времени проводили вместе.
– Вы Лиззи, – догадалась я. Она кивнула.
– Я была здесь… Все время… Сейчас она мертва, и пришла новая леди Кэрдью.
В комнате было темно. Странные в свете луны, причудливые очертания мебели, казалось, в любую минуту могли ожить. И я почувствовала: эта женщина знала и любила его. Невозможно было не поддаться его очарованию.
– Вы приехали из Австралии, именно туда его и отправили… человека, который был здесь однажды. Я знаю, вы были его женой, а до вас – еще одна. А это его сын. Он похож на него, но совсем не тот мужчина, каким был его отец. Что-то витает в воздухе. Я чувствую это. Словно он вернулся.
– Он мертв, – резко сказала я. – И он не вернется.
– Он мог бы это сделать, если бы захотел. Он мог сделать все. Вы должны это понять. Скоро что-то случится! Так всегда было там, где он находился… И сейчас он здесь! Я уверена. Я слишком хорошо его знала.
Я вздрогнула. Она так напоминала мне Джессику. Меня точно поймали в какие-то сети, давая понять, что все возвращается на круги своя.
– Мне надо идти. Все будут волноваться: вдруг со мной что-то случилось, – заметила я. Лиззи не обратила на это внимания.
– Леди Кэрдью внезапно умерла, – заявила она. – Мы этого не ожидали. Все очень странно. Иногда я думаю…
