Текст книги "Наследство Лэндоверов"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

– Д-да, мисс Трессидор, – пролепетала та, вся покраснев, и тут же убежала.

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

– Я не поверил своим глазам, – повторил он.

Я удивленно повела бровью.

– Мне казалось, что я выразилась в письме достаточно ясно.

–Ты хочешь сказать, что все это время притворялась? Играла со мной?

– Просто воплощала в жизнь один свой план.

– Но ты же давала понять…

– Нет, это ты давал понять. Это ты давал понять, что я полная идиотка и не вижу того, что было написано у тебя на лбу. Представляю, что ты обо мне думал! «Дура, какой еще свет не видел!» Но ты сам виноват, Джереми. Спектакль-то свой разыграл плохонько. Прежде у тебя гораздо лучше получалось. Прежде ты выглядел намного убедительнее. Конечно, тогда и ситуация была иная. Тогда тебе не требовалось ни в чем оправдываться.

– Ты… ты…

– Ну, договаривай, договаривай. Не бойся. Теперь тебе нечего терять. Ты все уже потерял. Но прежде, чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты знал: я тебя презираю.

– Ты… коварная ведьма!

Я рассмеялась.

– Сказано от сердца! Чем тебе ответить? Пожалуй, знаю. Ты охотник за богатыми придаными.

– Значит, это месть с твоей стороны… Ты мстишь мне за то, что я тогда отказался жениться на тебе.

– Пусть это будет тебе уроком. Когда выйдешь на охоту в следующий раз, постарайся получше замаскировать свои намерения. Тебе придется научиться осторожности. Между прочим не забывай о том, что еще совсем недавно у тебя умерла жена.

Джереми потрясенно смотрел на меня, словно не верил своим глазам и ушам. Еще так недавно он был настолько уверен в себе, что, казалось, помани пальчиком и я побегу за ним. Да, я преподнесла ему горький и тяжелый урок.

Мне было почти жаль его.

Несколько смягчив голос, я проговорила:

– Ну неужели ты действительно держал меня за последнюю дуру, Джереми? Неужели ты всерьез надеялся на то, что я продам поместье, доставшееся мне по наследству, для того, чтобы обеспечить тебя деньгами, которые нужны тебе для посещения игорных клубов и развлечений? Женщины, с которыми ты там встречаешься, наверное, считают тебя славным малым, верно?

– Что ты несешь?

– Мне известно больше, чем ты думаешь. Скажи, ты уже заменил кем-нибудь мисс Флору Карнеби, или она все еще является твоей королевой?

Он сначала сильно побледнел, но тут же залился краской.

– Ты что, шпионишь за мной?

– Ничего подобного. Просто небольшая утечка информации. Тайное всегда становится явным. Особенно забавно бывает, когда на свет божий выплывают именно такие факты. Оливия все знала. Этого я простить тебе не могу. Оливия была о тебе очень высокого мнения до тех пор, пока ты не сделал ее нищей, предаваясь вовсю своим слабостям: играя в карты и развлекая таких, как эта Флора Карнеби.

– Оливия…

– Да. Ты превратил в ад последние месяцы ее жизни. Ей было все известно. Она претерпела крушение всех иллюзий, поэтому-то и хотела, чтобы я забрала Ливию. Она просто боялась оставлять на тебя ребенка. Теперь тебе все ясно? Мне показалось, что пришла пора посмотреть правде в глаза.

– Ты просто хотела отомстить мне за то, что я тогда не женился на тебе.

– Верно! Но лишь отчасти. Я отомстила тебе не только за это. А теперь возвращайся к своим друзьям… а возможно, и кредиторам… и скажи им, что свадьба отменяется. Девушка с самого начала знала все об истинных намерениях своего предполагаемого жениха и поэтому ясно и четко дала ему от ворот поворот.

– Ты просто мегера.

– Кем лучше быть: мегерой или коварной ведьмой? Да, я мегера и упиваюсь твоим жалким состоянием. Представляю, с какой физиономией ты будешь сообщать своим дружкам и тетушке Имоджин, что никакой свадьбы не будет. То-то я посмеюсь! Я не сомневаюсь, что ты все сумеешь представить не так позорно, как это есть на самом деле. Ты, наверное, скажешь, что вовремя спохватился и понял, что неприлично жениться на родной сестре покойной жены. Но мне все равно, как ты будешь перед ними выкручиваться. Главное состоит в том, что этого поместья ты никогда не получишь.

– Не забывай о том, что у тебя моя дочь.

– Остается только сожалеть о том, что у бедняжки оказался такой папаша.

– Я заберу ее у тебя.

На мгновение мне стало страшно. Насколько серьезна эта угроза? Ведь он в конце концов действительно ее отец.

«Лучший способ защиты – нападение», – решила я, как и всегда в минуты страха.

– Если ты только попытаешься сделать это, я возбужу расследование твоих финансовых дел. Вскрою во всех подробностях суть твоих отношений с Флорой Карнеби и с другими. Я подниму такой громкий скандал, что ты не возрадуешься! Тебе никто не доверит дочь. Это будет конец всему, Джереми Брендон. Деньги, которые потребуются на осуществление моей угрозы, у меня есть. И я пущу их в ход, не сомневайся. Дай только повод.

Он весь побелел лицом. Заметив, как дрожь пробежала по его телу, я поняла, что мне удалось крепко напугать его.

– Я дам тебе один совет, хоть ты этого и не заслуживаешь, – продолжала я. Уезжай… и, не дай Бог, если я о тебе еще хоть раз услышу. Меня не интересует, сколько еще осталось денег, которые принадлежали Оливии. Вообще мне следовало бы спасти их, насколько это еще возможно, ибо ты можешь потерять все в одну минуту за игорным столом. Но кто знает, тебе может и повезти. Так или иначе, удастся ли тебе устоять на ногах или ты обанкротишься, меня это не волнует. Я прошу только об одном: чтобы ты уехал отсюда и больше никогда здесь не появлялся.

Он стоял на месте и продолжал смотреть на меня…Растерянный… Уничтоженный.

Впервые он предстал передо мной таким, лишенным своей обычной бравады и лоска. Я представила себе его первое появление на лондонской сцене.Младший сын своих родителей с почти пустым кошельком, но завидной внешностью, бесспорным обаянием и развитым честолюбием. Тогда он о многом грезил.

Теперь он унижен и выглядит побитой собакой. И это сделала я.

На мгновение мной овладело что-то вроде угрызения совести, но я тут же отогнала от себя это чувство.

Пришла минута моего триумфа, и я намерена была получить от нее все.

Он уехал.

Заночевал, должно быть, на постоялом дворе, а в Лондон вернулся наутро.

Слухи распространились по округе с быстротой молнии. И откуда только сплетники обо всем узнают? Сколько им удалось подсмотреть и подслушать, сколько они домыслили и о чем догадались сами?

На следующее утро я решила навестить одну из ферм, где возникла какая-то проблема с землей. Поль ждал меня на дороге. Вид у него был такой, словно он только что сумел стряхнуть с себя тяжкий груз.

– Значит, все? – воскликнул он.

– Откуда вы знаете?

– Да это всем известно. Гвенни только об этом и говорит.

– Наверное, ей рассказала какая-нибудь из ее служанок, которой в свою очередь проболталась одна из наших.

– Это неважно. Главное, что все закончилось.

– Надеюсь, вы не думали всерьез, что я могу…

– Ты заставила меня поверить.

– Значит, вы меня очень плохо знаете, раз допустили хоть на секунду мысль о том, что это может быть правдой.

– А на самом деле все это время…

– С самого начала я знала, что поступлю так, как поступила.

– Но мне ничего не сказала.

– Необходимо было вжиться в роль. И потом мне нравилось видеть, как вы ревнуете. Вы думали, что потеряли меня, и у вас был такой вид… Мне это было очень приятно.

–Кэролайн!

– Знаю, что с моей стсроны это нехорошо. У меня дурной характер. Я его сильно унизила… и получила от этого удовольствие.

– Он сам тебя в свое время унизил.

– И все же я насладилась своей местью…

– А теперь раскаиваешься?

– Бывают такие минуты, когда понимаешь, что совсем себя не знаешь. Я думала, что буду упиваться его страданиями… ведь то, что я делала, это все равно что поворачивать нож в ране… И когда пришло время я, не колеблясь, пошла на это. Воткнула свой нож, жестоко ранила его, унизила… Гораздо сильнее, чем он меня тогда. Он отвергнул меня почти изящно. Тонко и вежливо. А я поступила с ним как настоящая ведьма… мегера.

– Милая Кэролайн, он тебя спровоцировал. И потом не забывай, что ныне, как и раньше, ему были нужны только твои деньги.

Я проговорила с горечью:

– Он не первый мужчина, который пытается жениться на денежном мешке, пытается за счет жены решить свои проблемы. – Он опустил голову, а я продолжала: – Но кто мы такие, чтобы судить окружающих? Сейчас я чувствую внутреннее опустошение… печаль. Когда я строила свои жестокие планы, то они помогали мне жить, а теперь, когда все закончилось… я не чувствую удовлетворения.

– Представив на минуту, что ты можешь выйти за него замуж, я пришел в отчаяние, был готов сделать все, лишь бы не допустить этого. И тоже начал строить планы… дикие планы…

– Поль, если бы только было возможно…

– Кто знает… увидим.

– Что? – вскричала я в страхе. – О чем вы?

– Я просто знаю, что не смирюсь с нынешним положением. Вся эта история окончательно убедила меня в том, что нельзя так дальше жить.

– Я не вижу выхода… кроме того, который вы уже предлагали раньше. Возможно, это дало бы временное удовлетворение, но ведь… это не то, чего нам по-настоящему хочется. Нам другое нужно, вам и мне.

– Верно. Но пока мы могли бы брать столько счастья, сколько нам дается, а позже… возможно… кто знает.

– Позже… возможно, – эхом отозвалась я. – Позже.. . Не надо было мне здесь оставаться. Было бы лучше, если бы я уехала. Но несчастный случай с кузиной Мэри… Я думала об отъезде…

– От себя-то не убежишь.

– Нет, я чувствую, что, если бы тогда уехала, это помогло бы. Вы скоро забыли бы меня.

– Никогда. До конца жизни я прожил бы словно во тьме кромешной. Но, по крайней мере, сейчас ты здесь. Мы можем видеться.

– Да, – проговорила я. – Мне тоже радостно, когда я вас вижу.

– О… Кэролайн!

– Это правда. Нет смысла больше что-либо скрывать. Сколько можно притворяться? Мы были предназначены друг для друга. С самого начала. Самим небом нам было уготовано быть возлюбленными. Кузина Мэри говорила, бывало, что в наших семьях должны были родиться свои Ромео и Джульетта. Только она имела в виду, что история будет непременно со счастливым концом. И Трессидор и Лэндовер будут процветать вместе. Но, сам видишь, счастья на самом деле мало…

– По крайней мере, мы здесь и не относимся к той категории людей, которые легко смиряются с поражением.

– Я не вижу выхода. Ты не можешь бросить Лэндовер. А Гвенни вцепилась в него мертвой хваткой. Она купила его и не отдаст никогда. Выхода нет.

– Я найду выход, – твердо сказал он.

Позже я вспомнила то выражение, которое появилось у него на лице после того, как он произнес эти слова… И с той минуты это выражение всегда стояло у меня перед глазами, несмотря на все мои старания забыть его.

Жена Яго

Лето выдалось знойным и душным. Ливия превратилась из младенца в веселую двухлетнюю девочку. Она была для меня большим утешением. Впрочем, дел и забот было настолько много, что на праздные размышления времени почти не оставалось.

Я купила ей пони и держала ее в поводу, когда Ливия каталась по загону. Эти катания девочка предпочитала всем остальным играм. Я купила ей пони вскоре после того, как прогнала Джереми, надеясь на то, что это отвлечет ее внимание от него. Каково же было мое облегчение, когда я поняла, что Ливия не особенно-то и скучает по отцу.

Иногда я выводила ее пони из загона и вела в поводу по дороге. Порой мы доходили до сторожки. Джеми всегда выходил на крыльцо и встречал нас аплодисментами.

Он очень привязался к Ливии, а она привязалась к нему. Джеми приглашал нас, бывало, к себе в дом и угощал Ливию стаканом молока и кусочками хлеба, помазанными медом.. Это «бриллианты», говорил он, которые пчелы делают специально для нее.

Однажды к нему заглянула Гвенни, чтобы купить меду. Он пригласил ее к столу и налил стакан медовицы, которую готовил по специальному рецепту.

Отведав напитка, она поинтересовалась, как он его делает, но Джеми отмолчался. Сказал лишь, что это его секрет.

– Ваша медовица просто восхитительна, – проговорила я. – И сильно пьянит.

Гвенни причмокнула губами и сказала, что она, пожалуй, купит немного для дома.

– Вот что значит настоящий староанглийский напиток. Я люблю придерживаться средневековых обычаев. Где вы научились готовить мед? В Шотландии? А скажите, там, наверное, водятся какие-то особенные пчелы, мистер Макджилл?

– Пчелы не знают границ, миссис Лэндовер. Они везде одинаковые. И неважно, где они водятся, будь то Анг лия, Шотландия или Австралия. Это пчелы, а пчелы одни и те же на всем белом свете.

– Но я спросила вас, не в Шотландии ли случайно вы научились их разводить? Ведь вы приехали сюда из Шотландии?

– О, да.

– Здесь, наверное, все по-другому?

– О, да.

– И порой вы скучаете по дому?

– Нет.

– Забавно. Вы не такой, как все. Лично я иногда с теплом в сердце вспоминаю Йоркшир. А когда вы покинули Шотландию, мистер Макджилл?

– Давно.

– А когда именно?

– Я уже потерял счет времени.

– Не может быть, чтобы вы не помнили…

Заметив, что Джеми уже стало не по себе от этого до проса, я вставила:

– Дни так похожи один на другой. Я сама иной раз удивляюсь тому, как быстро летит время. Ливия, милая, ты уже выпила свое молоко?

Ливия кивнула.

– Я никогда не бывала в Шотландии, – продолжала Гвенни, которая, похоже, так и не поняла, что Джеми не нравятся ее прямые вопросы. Лично я всегда с уважением относилась к его сдержанности в рассказах о себе. Гвенни не обращала на это внимания. Невольно или намеренно – это уже другой вопрос.

– А где вы там жили, мистер Макджилл?

– У самой границы. Вы меня извините, мне надо идти к пчелам. Что-то они разволновались.

– Смотрите, чтобы они часом не обрушили свой гнев на вас, – хохотнув, проговорила Гвенни.

– Не обрушат, – сказала я. – Они уважают Джеми. Ну что ж, пожалуй, нам пора. Ливия, скажи спасибо Джеми за его «бриллианты» и молоко.

Ливия сказала спасибо, а я тем временем вытерла мед с ее пальцев.

– Ну вот, мы готовы.

Из сторожки мы вышли все вместе.

– Немного провожу вас, – заявила Гвенни. – А потом срежу через пятиакровое поле.

Я посадила Ливию на пони и пошла рядом. Гвенни вышагивала рядом со мной с другого боку.

– Чудоковатый он какой-то, – произнесла она. – В нем есть что-то странное.

– Ты имеешь в виду Джеми? Да, он необычен.

– И прижимист к тому же, да?

– А мне кажется, что он, наоборот, всегда очень щедро угощает людей своим молоком, медом и медовицей.

– Я про другое. Он молчун.

– Что ж тут удивительного, если он не захотел рассказать тебе свой особый рецепт приготовления медовицы?

– Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о меде. Он ничего не рассказывает о себе.

– Его личная жизнь – это его личная жизнь, и он хочет, чтобы все так и оставалось.

– Интересно, с чего бы это?

– Он в этом далеко не оригинален. Таких людей много.

– Этим людям есть что скрывать. Ведь если разобраться, нам о нем ничего не известно, не так ли?

– Нам известно то, что он хороший садовник. Снабжает нас медом, и почти все цветы в нашем доме – из его сада. Он умеет их выращивать.

– Я не об этом. Что тебе известно о нем, как о человеке?

– Что он приятен в общении и доволен жизнью.

– Он странный. В этом не приходится сомневаться. Некоторые слуги считают, что у него не все дома.

– Как это?

Гвенни даже рассердилась.

– Вот опять ты задираешь нос, Кэролайн! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, но строишь из себя благородную, которая вынуждена снисходить до какой-то выскочки с севера. Я-то знаю. Поль такой же. Чувствую себя здесь чужой. Я не из вашего круга. Но когда Поль начинает задирать нос, я всегда говорю ему: «Здесь мой дом, потому что он куплен на деньги моего отца». Я вынуждена постоянно напоминать ему об этом.

– Я думаю, он и сам все хорошо помнит.

– Верно. Забыть никак не может.

– Господи, что за монолог. Неужели все из-за какого-то бедного Джеми?

– Глупый старый дурак! И сад его дурацкий! И пчелы дурацкие! Он что-то скрывает. И я выведу его на чистую воду, вот увидишь.

Мы дошли до того места дороги, где ей нужно было сворачивать на пятиакровое поле.

Я с радостью попрощалась с ней.

Иногда ее общество казалось мне просто невыносимым.

Примерно спустя неделю Гвенни появилась в Трессидоре в состоянии крайнего возбуждения.

– Не утерпела и пришла сразу, – сообщила она. – Такие новости! Вот как ты думаешь, что произошло, а? Нет, я сама скажу! У меня сейчас такое состояние… дунь на меня – упаду!

– Что такое?

– Дело касается нашего Яго! Он возвращается в субботу.

– Ну и что же в этом такого сногсшибательного? Он часто наведывается в Лондон, а сейчас решил вернуться домой.

– Нет, эта поездка была особенная. Угадай, что?

– Ты, верно, всерьез решила помучить меня неопределенностью. Это на тебя не похоже.

– Такие новости! Я бы сама ни за что не догадалась! Яго женился! И везет домой молодую жену!

– Не может быть!

– Я знала, что ты будешь изумлена! Ничего себе сюрпризец, да? Яго женился! И все это время водил нас всех за нос!

– На ком он женился?

– В этом-то все и дело. Он не говорит. Сообщил только, что везет к нам жену знакомиться. Женился на прошлой неделе. Вот так Яго, правда?

– Да уж…

– Похоже, он очень доволен собой. Должно быть, у нее много деньжат.

– Он что, так и сказал… деньжат?

– Н-нет, не совсем.

– Как это… не совсем?

– Господи, ну, конечно же, он этого не говорил. Лэндоверы никогда так не говорят. Об этом не принято говорить. На самом деле им очень хочется, чтобы у невесты было много денег, но они делают вид, что дело вовсе не в этом. Такая уж это порода. Но я надеюсь, что девочка со всех сторон как следует позолочена, как бы сказал мой папа. Жду не дождусь субботы.

Если честно, настроение Гвенни передалось и мне.

Весь день в субботу я думала о Яго. Мне было очень трудно представить его женатым. Где он будет жить со своей молодой женой? Наверное, в Лэндовере. Интересно, как она сойдется с Гвенни? Меня охватило большое любопытство, и наконец я решила, что на следующее утро сяду в седло и поеду в Лэндовер знакомиться с ней.

Но мне не пришлось ждать так долго. Вечером в субботу у меня уже были гости.

В холле поднялся небольшой переполох, и я лично спустилась, чтобы посмотреть, что произошло.

Первым мне бросился в глаза Яго. Он шептал что-то одной из служанок.

– Яго! – воскликнула я.

Он бросился ко мне навстречу, подхватил и закружил, как ребенка.

– Я не мог не повидаться с вами, – сообщил он.

– «Берегись, войдет жена», – процитировала я. – Вот именно. Я сам Бенедик. Ведь это он всегда колебался перед решительным шагом?

– Точно. О, Яго! Неужели вы теперь чей-то муж?

– Рано или поздно это должно было случиться, не так ли? А поскольку вы отвергли меня, пришлось искать в другом направлении.

– Я страшно обижена! – рассмеялась я.

– Очень надеялся на это.

– Значит, ваша машина и все эти контракты, о которых вы болтали…

– Именно.

– Яго, вы бессовестный лжец!

– Согласен, – скромно проговорил он.

– А почему же вы не привели жену познакомиться со мной?

– Собственно, именно она настояла на том, чтобы повидаться с вами еще сегодня вечером. Не могла дождаться утра.

– Она настояла?! Но почему же она не пришла?

Он склонился ко мне.

– Она очень ждет вашего одобрения.

– Моего?

– О, она вас хорошо знает. Минутку. – Он подошел к дверям.

– Входи.

Она вошла в холл, и я уставилась на нее, не веря своим глазам. После секундного колебания мы, смеясь, бросились друг другу в объятия.

– Рози! – вскричала я.

– Я так и знала, что вы удивитесь.

– Ты… вышла замуж за Яго?!

– Да. Только не смотрите на меня такими круглыми глазами. Я держу его в узде.

– Но ты… Кто бы мог подумать, что именно ты…

– Не волнуйтесь. Все прошло по плану.

– Помните, я говорил о контрактах? – вставил Яго.

– Я понятию не имела.

– Он тоже. До тех пор, пока не попался.

– Моя женушка иногда любит покривить душой, – заметил Яго. – Если честно, то это как раз она попалась.

– Господи, меня все это настолько потрясло, – проговорила я, – что я даже забыла о правилах хорошего тона. Проходите. Сейчас мы это отметим.

Рози всегда была для меня самым непредсказуемым человеком на свете и не уставала подкреплять эту свою репутацию поступками. На следующий день она зашла ко мне, и мы всласть наговорились. Оказалось, что против всех традиций они решили не жить в Лэндовере.

– Что? – удивилась Рози в ответ на мое предположение. – Бросить дела?.. В тот момент, когда они пошли в гору?! Через три месяца мы уже открываемся в Париже.

– А как же поместье?.. Лэндовер и все такое? Яго помогал по хозяйству.

– Без особого вдохновения, как мне кажется. Душа его не здесь. И потом я не заметила, чтобы его братец сильно огорчился, когда мы сообщили ему о наших планах. Сам же Яго давно уже понял, что управление поместьем – не его страсть. Но вы удивитесь: в моем деле он подает надежды! Его вечная улыбка и обаяние здорово помогают. К тому же он постепенно стал вникать в суть. Не жду от него великих свершений на этом поприще, но он, несомненно, знает толк в красивых женщинах, а значит, и в том, во что им следует одеваться. Его потенциал открылся мне с самого начала. После первого раза он стал наведываться частенько. Мы устраиваем друг друга.

– Да, это я заметила.

– Уверена в этом. Я не пошла бы на такой шаг, если бы не имела уверенности.

– Но ты раньше не была замужем, хотя было столько возможностей.

– Возможности не всегда предполагают венца. Он стал заезжать ко мне, нам всегда было весело… А потом он стал проявлять интерес к моим делам. Так все и началось.

– О, Рози, все это так здорово!

– Вот и я так же думаю.

– А знает Яго…

– О тех временах, когда я была горничной или о моих ранних увлечениях? Знает. Все знает. У меня не было ни времени, ни желания хранить от него что-либо в тайне. Окружать себя секретами – это, знаете ли, довольно обременительно. Я сказала так: бери такой, какая есть, или не бери вовсе. Он и сам-то не является образцом добродетели. Мое желание оторваться от корней он понял. И более того: выразил восхищение. Ну, вот так. Закончилось все тем, что вы видите перед собой миссис Лэндовер. Была Рози Ранделл, потом Рози Рассел, а теперь Рози Лэндовер, состоящая в законном браке с джентльменом из хорошей семьи. Смахивает на глупую шутку, не так ли?

– Ничего подобного, – возразила я. – По-моему, это здорово. Я считаю, что Яго страшно повезло. И собираюсь сказать ему об этом.

– Спасибо. Я тоже рада тому, что буду теперь поближе к вам. Вы должны приехать в Лондон и погостить у нас. А мы в свою очередь время от времени будем неаведываться сюда, так сказать, в родовое гнездо.

– Рози, я так рада…

– Я так и знала. Поэтому и настояла на том, чтобы мы сразу же по приезде нанесли вам визит. Пробудем здесь недельки две. Больше времени нет.

– Как тебе Лэндовер?

– Впечатляет. Никогда прежде не видела ничего подобного. Там каждая скрипучая половица напоминает о старых временах, верно? Забавно, должно быть, родиться в таком доме. А этот, значит, теперь ваш? Я рада, что кузина Мэри приняла правильное решение. Вы вписываетесь в эту обстановку. А как поживает малышка?

– Очень хорошо.

– Вы уже более или менее успокоились?

– Временами будто все забывается, но иногда накатывает кошмарная депрессия. Впрочем, постепенно, конечно, успокаиваешься. – Она понимающе кивнула. – Видела тебя на похоронах.

– Да. Я не могла не пойти. Бедняжка Оливия!.. Она была слишком слаба, чтобы бороться за свою жизнь. Вам обеим очень не повезло в том, что Джереми Брендон повстречался вам на жизненном пути.

– Он оказался слаб. Время от времени я вспоминаю о нем. Ты знаешь, что случилось?

– Да, в свое время говорили. Похоже, хлопот у него была масса. Кредиторы обрушились на него, как коршуны, когда узнали, что богатой жены не будет. Сначала, когда говорили, что вы благоволите к нему, я страшно испугалась. Ушам своим не верила.

– С моей стороны все это было очень жестоко, Рози. Ведь я сделала это намеренно, по плану. Хотелось отомстить… за себя в первую голову, но и за Оливию тоже.

– Что ж, он получил по заслугам. – Она грустно посмотрела на меня. – Значит, у вас никого нет?

Я не нашлась сразу с ответом, а она и не настаивала.

– Скучно вам здесь? Одни и те же лица.

– Да уж.

– Вам нужно приехать на время в Лондон. И Ливию с собой возьмите. Пора ей посмотреть на большой город.

Я понимала, что было у нее на уме. Рози намерена была попытаться найти мне подходящего мужа. Поэтому я рассмеялась, а она обратила все в шутку.

– Почему, когда люди женятся, – спросила я, – они непременно стараются и всех своих знакомых перевести в это состояние?

– Хороший брак – счастливая жизнь.

– Ты сама, между прочим, долго не решалась.

– Я ждала появления полной уверенности. Каждая здравомыслящая женщина должна поступать именно так.

– Но как же можно быть абсолютно уверенной?

– Нужно четко решить, что тебе нужен именно этот, а не тот. А решив один раз, все заново передумай. И тогда все получится как надо.

– Не все же такие дальновидные, как ты, Рози.

– Не спорю, у меня есть известный опыт в отношении мужчин… и женщин тоже.

– Обернешься вокруг и видишь, что счастливых семей гораздо меньше, чем несчастливых.

– Ничего подобного. Просто о неудачах все говорят, а об удачах молчат.

– Я думаю о Роберте Трессидоре. Как расценить его брак? Думаю о матери и капитане Кармайкле… Об Оливии и Джереми… – Я запнулась. Хотелось упомянуть еще про Гвенни и Поля, но я не смогла.

Она внимательно и очень серьезно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Только после паузы:

– Пока я здесь, нам с вами нужно видеться… как можно чаще.

И мы действительно часто виделись, много говорили. Ее интересовало буквально все. Она произвела в округе настоящий фурор. Все называли ее не иначе, как «жена Яго». Ее внешность и туалеты были потрясающими. Миниатюрная красавица, она казалась богиней, сошедшей с Олимпа на бренную землю.

Ее нельзя было назвать искусной наездницей, но в седле Рози смотрелась настоящей Дианой. У нее был очень красивый серый с серебром костюм для верховой езды, такого же цвета жокейская шапочка и шелковый шарф с розово-лиловыми звездами на сером фоне.

Яго очень гордился своей супругой. Я сомневалась в том, что из него может получиться образцовый муж, но Рози, похоже, имела к нему подход. Она хорошо знала, что мужчины способны на разные выходки, но у нее все получалось, потому что она владела искусством компромисса. Брала от жизни то, что та ей предлагала, а потом перекраивала все под свои потребности и желания. Я чувствовала, что у Рози многому следует поучиться.

Она проявила большой интерес к людям, которые жили здесь, причем невзирая на чины и ранги. Джеми со своими пчелами ей очень понравился. Мы как-то приятно провели часок в его сторожке.

– Судя по всему, – заметила я, – пчелы одобряют ваш брак.

Со свойственной ей проницательностью Рози быстро разобралась в ситуации, которая сложилась в Лэндовере. И очень скоро поняла, что и я имею ко всему этому какое-то отношение. Об этом она говорила вполне серьезно.

– Гвенни сама по себе женщина не злая. Разве что бестолковая. Для нее существует только то, за что она заплатила. И ждет, что ей вернется это сторицей. Никак не может понять, что не все желания исполняются при помощи денег. И объяснить ей это невозможно. Она просто не станет слушать. Таким людям, как Гвенни, кажется, что они и так все знают. В этом их ошибка. К дружескому совету она ни за что не прислушается. И со своей линии не свернет никогда. Отсюда и та напряженная атмосфера, которая царит у них в доме. И это напряжение рано или поздно прорвется. Боюсь, критическая точка уже близка.

– Что ты хочешь сказать? Ты имеешь в виду Поля?

– Он ее ненавидит. Даже тогда, когда она не вспоминает про то, что купила его дом. Он просто не выносит одного ее вида. Все, что бы она ни делала, вызывает в нем раздражение… Даже мелочи, на которые он и не обратил бы внимания у других людей, выводят его из себя. Мне это не нравится, Кэролайн.

– А что по этому поводу думает Яго?

– Яго говорит, что у них всегда так было. Но я чувствую, что напряжение возрастает… Может быть, потому что я новый человек… Так сказать, свежий взгляд. Ситуация мне, конечно, ясна. Яго все рассказал. Но я не думала, что все зашло уже так далеко. – Она прямо посмотрела мне в глаза. – Это все из-за вас?

– Я попыталась изобразить на своем лице удивление, но она продолжала: – Он любит вас, а вы любите его. И что вы собираетесь делать?

Я поняла, что нет смысла пытаться что-то скрывать от Рози.

– Ничего, – ответила я. – Что же тут сделаешь?

– Да, положение затруднительное… Вы хозяйка здесь, он хозяин там. Дети… Чувство ответственности перед фермерами, которые живут у вас…

– Вот видишь. Я же говорю: ничего не поделаешь.

– И вы намерены ждать… когда грянет гром?

– А что делала бы ты на моем месте, Рози? После некоторого колебания она проговорила:

– Я – это я, а вы – это вы. Конечно, есть вариант тайных свиданий, но чем это в результате закончится? Рано или поздно все откроется. И тогда может быть еще хуже. Вы в ловушке. Оба. Словом, на вашем месте… – Она махнула рукой, – я бы уехала. Да, уезжайте. Постарайтесь начать новую жизнь.

– А поместье?

– Уезжайте хотя бы на время. Пусть на месяц. В Лондон. Будете жить у нас. Ваш управляющий за всем тут присмотрит, разве нет? Да, именно в этом я вижу выход. Уезжайте. Разберитесь в себе спокойно. Посмотрите на все как бы со стороны. Из Лондона. Это мой совет. Уезжайте. Обернитесь лицом к себе. Обернитесь лицом к тому, что вас ждет впереди. Решите, что можно сделать. А пока что вы сидите на пороховой бочке. Всякое может случиться.

– Ты думаешь, что все так опасно?

– Я сама бывала в щекотливых ситуациях не раз и знаю, что это такое.

– Как хорошо было поговорить с тобой, Рози.

– Всегда к вашим услугам. Мое замужество приятно еще и тем, что оно сблизило нас еще больше. В деревне всегда живешь на виду у всех. Все друг про друга все знают. А Гвенни… Ее любопытство ненасытно. Почему она старается всегда сунуть свой нос в чужие дела? Наверное, потому что ее собственная жизнь складывается неудачно, и ей хочется вскрыть недостатки и в других.

– Между прочим, сама она говорит, что купила себе прекрасную жизнь.

– Хороша жизнь, если муж терпеть тебя не может! Она чувствует это и не может ему простить.

– Людям свойственно видеть причину своих неудач в окружающих.

– Я ее неплохо узнала. Ее страшно интересуют люди, которые живут у вас. И интерес это нездоровый, ибо ее занимает только скандальная и темная сторона их жизни. Она с видимым удовольствием рассказала мне историю вашей помолвки с Джереми и чем все закончилось. А сейчас буквально одержима этим вашим пчеловодом. Узнала, что ровно через восемь месяцев после замужества одна из служанок родила и роды не были преждевременными. Подобные вещи ей особенно интересны. Я думаю, это своего рода компенсация за неудачи в личной жизни. Именно поэтому она так радуется каждый раз, когда удается разоблачить что-нибудь подобное в окружающих.