Текст книги "Наследство Лэндоверов"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Нужно будет поговорить с Эвертон.

Мама не скрывала, что отъезд Поля ей приятен. Она больше о нем не упоминала и вся отдалась радости ожидания нового посещения месье Фукара.

Наступил декабрь. Приближалось Рождество. Мари развесила повсюду ветки остролиста и омелы. Жак принес «рождественское полено».

Мне казалось, что мы готовимся главным образом к приезду месье Фукара, а не к празднованию Рождества. Он приехал в собственном экипаже за неделю до сочельника и остановился в той же гостинице, где жил раньше Поль. Его сопровождал лакей.

Он нанес нам визит одним из первых. В доме все страшно всполошились, только мама была спокойна. Она знала, что все необходимое будет сделано другими, а ей останется только играть роль гостеприимной хозяйки, хорошо выглядеть и жеманно флиртовать. А уж это мама отлично умела.

Когда месье Фукар приехал, она лежала на софе в маленькой гостиной, одетая в утреннее кисейное платье с узором в виде веточек. Ей можно было дать, по крайней мере, на десять лет меньше, чем в действительности.

В руках месье Фукар держал целую охапку оранжерейных цветов. Я была в это время в комнате, но видел он только маму. Он присел рядом с софой, и они сразу начали оживленно беседовать. Через некоторое время я под каким-то предлогом вышла, оставив их вдвоем.

Это было началом. После этого экипаж месье Фукара каждый день останавливался у нашего дома. Он возил маму на прогулки, обедать, ужинать. Иногда он обедал у нас.

– Вы должны извинить нас-за наш скромный образ жизни, дорогой Альфонс. – Они уже называли друг друга по имени. – Раньше я могла бы принять вас так, как вы того заслуживаете, но те времена прошли…

Мама выглядела такой трогательной и беспомощной, что рыцарские чувства Альфонса, всегда находящиеся поблизости, немедленно пробуждались.

Он был мне симпатичен. Несмотря на некоторую склонность к напыщенности, хвастовству своим богатством, в нем была настоящая простота. Мне нравились его увлеченность своим делом, вера в себя и работоспособность. Его почти мальчишеское преклонение перед маминой красотой не мешало ему трезво оценивать те преимущества, которые принесла бы ему самому женитьба на такой красивой женщине, будущей хозяйке на его деловых приемах…

Кажется, и я пришлась ему по душе – он этого не скрывал, когда ему удавалось хоть на минуту отвлечься от маминых чар.

Вначале маму немного беспокоило, что, как ей представлялось, я выгляжу старше своих лет, и это ее старит.

– А когда ты изображаешь из себя всезнайку и разговариваешь с таким умным видом, то кажешься еще старше. Мужчины этого не любят, Кэролайн, – твердила она.

– Если я не буду нравиться мужчинам, мама, то буду платить им тем же.

– Что за манера разговаривать! Но ты могла бы носить пока косы, вместо того, чтобы поднимать волосы наверх таким нелепым образом.

– Мама, мне девятнадцать лет, и изменить этот непреложный факт невозможно.

– Но это заставляет меня выглядеть старой.

– Вы никогда не будете старой.

Это ее немного умилостивило, а так как месье Фукар не замечал, казалось, моего слишком взрослого вида, то она решила забыть об этом. Мама теперь много ходила по дому своей легкой походкой. О недомоганиях больше не было речи. Она даже отказалась от послеполуденного отдыха. Новый интерес в жизни сделал для ее внешности больше, чем все ледяные примочки, лосьоны и кремы. Она просто сияла.

Наступило Рождество. Собирались мы чаще всего у Дюбюсонов. У них было достаточно места, и им нравилось принимать гостей. Любовные истории их тоже интересовали, а то, что между месье Фукаром и красавицей мадам Трессидор начался роман, было для всех очевидно.

Клэрмоны, со своей стороны, гордились тем, что всесильный месье Фукар нашел свое счастье на их территории.

Я думаю, никто не удивился, когда о помолвке было объявлено официально. Месье Фукар произнес длинную речь. Он был очень одинок, сказал он, оставшись вдовцом, но теперь получил новый стимул к жизни. С одиночеством покончено – мадам Трессидор оказала ему высочайшую честь, согласившись стать его женой.

Этому событию радовались во всей деревне, но, естественно, больше всего в нашем доме.

Мама находилась в состоянии непрерывного возбуждения. Она без конца говорила о парижском доме Альфонса и его поместье недалеко от Лиона. Дела заставляли его много разъезжать по стране, и она собиралась всюду сопровождать его.

– Благослови его Господь, он говорит, что глаз не будет с меня спускать.

Эвертон интересовали парижские магазины.

– Говорите, что хотите, мадам, но они законодатели мод. Никто не может с ними соревноваться. Я изучу эти магазины, и мы выберем самые лучшие.

– О, Кэролайн, – воскликнула мама. – Я так счастлива. Дорогой Альфонс, он спас меня! Поверь, я бы долго так не выдержала. Я уже дошла почти до предела… Пышной свадьбы у нас не будет. Мы оба не хотим этого. В конце концов, ни для него, ни для меня это не первый брак. Мы будем много принимать, но позже… Все эти духи, это так увлекательно…

– Мама, – сказала я, – ваше счастье для меня огромная радость.

– Нам предстоит столько сделать. До отъезда в Париж я оставлю за собой этот дом. Альфонс считает, что венчаться мы должны там. Я так рада расстаться со всем этим… убожеством.

– Мне кажется, вы преувеличиваете. В действительности, это очаровательный дом.

– Убожество по сравнению с тем, что у меня было, – пояснила мама.

– Вы возьмете с собой Эвертон?

– Конечно. Разве я могла бы обойтись без нее?

– А Мари… Жак… Ведь они более или менее сдаются вместе с домом. Надеюсь, Дюбюсоны найдут хороших новых жильцов.

– Найдут, конечно. – Она искоса посмотрела на меня. – Я полагаю, ты поедешь погостить к кузине Мэри?

Я не удержалась, чтобы немного не подразнить ее.

– Собственно говоря, кузина Мэри мне не родственница. Она двоюродная сестра Роберта Трессидора, а он ясно показал, что в родстве со мной не состоит.

– О! – в смятении воскликнула мама. – Ты ведь так мечтала об этом.

Я засмеялась.

– Значит, теперь вы хотите, мама, чтобы я поехала к кузине Мэри?

– Тебе полезно будет сменить обстановку. И потом, тебе там нравилось. Еще совсем недавно ты очень хотела туда поехать.

– Да, так же сильно, как вы хотели задержать меня здесь и как теперь стремитесь отправить меня туда.

Она ошеломленно посмотрела на меня.

– Боже! Неужели ты завидуешь мне? Подумать только! Моя собственная дочь!

– Нет, мама, – сказала я, – я нисколько не завидую. Я ужасно рада, что вы встретили месье Фукара. И конечно, я поеду к кузине Мэри.

Она лукаво улыбнулась.

– Ты сможешь там возобновить свою дружбу с этим человеком.

– Вы имеете в виду Поля Лэндовера?

Она кивнула.

– Мне кажется, он тебе нравился. Должна сказать, он очень неожиданно уехал. Вот уж он ничуть не похож на Альфонса.

– Ничуть, – согласилась я.

Она самодовольно улыбнулась. Жизнь оказалась к ней милостивой. Мамина благодарность Альфонсу была мне понятна. Я разделяла ее. Альфонс был не только маминым благодетелем, но и моим.

Хотя все складывалось так удачно, свадьбу удалось отпраздновать только на Пасху. Нужно было много организовать, сделать необходимые покупки. Мама с Эвертон поехали в Париж и с удовольствием ходили по магазинам.

Я не поехала с ними. Оставшись дома, я занялась упаковкой вещей. Каждое утро я просыпалась с надеждой, что приедет Поль – мечтала, как обычно. Он появится верхом на лошади и скажет, что вернулся, так как не мог перенести разлуки со мной. Мне продолжало казаться, что, уезжая, он был близок к тому, чтобы сказать мне что-то важное, однако, по какой-то неведомой мне причине, не сделал этого.

Может быть, он подумал, что мы еще недостаточно знакомы? Считать меня слишком молодой он теперь уже не мог. Так я предавалась мечтам.

Вот почему меня радовало, что я осталась дома, когда мама уехала. Если он вернется, то застанет меня здесь.

Наступила весна, пришло время прощаться с моими новыми друзьями. С добрыми Дюбюсонами; с Клэрмонами, благодарными нам за то, что мы доставили такую радость их важному деловому партнеру; с Мари, часто беседовавшей со мной о своем «солдатике»; с Жаком, так и не сумевшим уломать свою вдовушку.

Мне жаль было расставаться с ними, но я по-прежнему стремилась к полной свободе. Я уже предвкушала, как приеду в Корнуолл и двуколка будет ждать меня. Воспоминания были такими яркими – извилистые тропинки, домик привратника под соломенной крышей, полный цветов садик с ульями, а главное, кузина Мэри, здравомыслящая и сдержанная, но, безусловно, любящая. Мне очень хотелось встретиться с Яго, но больше всего я мечтала о возобновлении своей волнующей дружбы с Полем Лэндовером.

Я написала кузине Мэри, что мама в ближайшее время собирается выйти замуж. Она ответила радостным письмо, что я должна приехать к ней, как только смогу.

Я написала и Оливии.

Ее свадьба должна была состояться очень скоро, и она намекнула, что была бы счастлива, если бы я смогла на ней присутствовать. Этого сделать я не могла. Правда, с тех пор как Поль вернулся в мою жизнь, Джереми не вызывал у меня прежней горечи, и все же, кажется, для меня было бы невыносимо видеть, как он женится на моей сестре.

Оливия поняла. Ее письма были составлены в очень осторожных выражениях. По-видимому, ей не хотелось много говорить о своем счастье, но оно сквозило во всем. Я искренне надеялась, что ей не придется разочароваться, но, по правде сказать, опасалась, что это неизбежно.

Я поехала в Париж на мамину свадьбу. Несколько дней мы прожили с ней и Эвертон в отеле, так как Альфонс считал, что до совершения церемонии они не должны жить под одной крышей.

Рассказывая о себе, Альфонс нисколько не преувеличивал. Без сомнения, он был очень богатым человеком. Что касается мамы, то она с каждым днем казалась моложе и красивее. Теперь она была одета по последней парижской моде, и Альфонс очень ею гордился. Я надеялась, что он никогда не догадается о ее довольно поверхностном и эгоистичном характере.

Я решила покинуть Францию на следующий день после свадьбы, хотя Альфонс и сказал, что их дом в моем распоряжении, а если мне захочется жить с ними, то он будет приветствовать это желание.

Это было очень великодушно с его стороны, и я сказала ему об этом.

– Дорогая моя, – ответил он, – вы дочь моей любимой жены. Это ваш дом.

– Какой вы прекрасный человек, – искренне воскликнула я.

– Маме в самом деле удивительно повезло.

На свой медовый месяц они поехали в Италию. Я проводила их на вокзал, видела восхищенные взгляды, которые прохожие бросали на маму. Эвертон, сопровождавшая их, сражалась с шляпными картонками и лихорадочно пересчитывала чемоданы. Она была так же рада, как и мама, расстаться с тем, что они называли нищетой.

Обеспеченная жизнь устраивала обеих.

Я собиралась пересечь Ла-Манш и отправиться ночным поездом в Корнуолл.

Наконец-то!

Утраченные иллюзии

Глядя из окна вагона на пробегающие мимо пейзажи, я не могла не думать о своей первой поездке в Корнуолл.

Все вспоминалось так отчетливо. Я почти видела мисс Белл, сидевшую напротив меня и не пропускавшую ни малейшей возможности сообщить что-нибудь поучительное по поводу окружающей природы. Я помнила даже, что две ехавшие с нами дамы высадились в Плимуте, хотя и забыла, как они выглядели.

Мне ясно представлялись мои опасения, моя растерянность после того, как меня оторвали от всего близкого и привычного и без всяких объяснений бросили в новую жизнь. Теперь мне казался смешным ужас, который мне внушала кузина Мэри, эта людоедка, эта гарпия. Ведь в действительности она оказалась совсем не похожей на рисовавшийся моему воображению образ.

Проезжая по мосту, построенному Брунелем, я вспомнила появление Поля и Яго, и в душе посмеялась над мисс Белл, осудившей их «вторжение». Тогда все и началось, подумала я.

Я вышла из поезда. Двуколка уже ждала меня, как и пять лет назад.

– Ну и дела, – приветствовал меня Джо. – А ведь я узнал бы вас, мисс Кэролайн, право слово, узнал бы. Только, пожалуй, повзрослели вы с тех пор, как я вас видел.

– Так обычно и бывает, Джо, – ответила я.

– A вот вы нисколько не изменились.

– Прибавилось немного седых волос, мисс Кэролайн, да одна-две морщины. Выходит, вы сейчас путешествовали одни. В прошлый раз вы приехали с той особой, с гувернанткой. Резковата она была, что греха таить.

– Так ведь вы сами сказали, Джо, я повзрослела.

И мы двинулись, громыхая по каменистой дороге. На этот раз не было необходимости предупреждать меня о рытвинах и ухабах – я знала их все наперечет. Все здесь для меня было знакомым и удивительно милым.

– Все выглядит точно, как раньше, – отметила я.

– Верно, мисс Кэролайн, особых перемен здесь не было.

– Люди все же меняются.

– Так-то оно так. Люди стареют.

– У них побольше седых волос, появляются новые морщины, – передразнила я его.

Джо засмеялся.

– Какая вы, однако, мисс Кэролайн! Запомнили, что я сказал… Моя миссис говорит, что мисс Трессидор будет рада-радехонька вашему приезду.

– Правда? Это мне очень приятно.

– Привязалась она к вам, мисс Трессидор, значит. Моя миссис говорит, что не годится женщинам жить в одиночестве. У них должны быть дети, муж… вот что им нужно. Так говорит моя миссис.

– А уж ей как не знать, не так ли, Джо? У нее есть и дети, и муж.

– Что верно, то верно, мисс Кэролайн. Вот наша Эми вышла замуж за колесника, что живет на Болсоверской дороге, а наш Вилли хорошо устроился в поместье эсквайра Тревифика неподалеку от Лаундестона. Есть у нас еще один сынок – Джимми, так он уехал в Австралию. Уж мы горевали, горевали…

– В жизни не может, наверно, все идти гладко, как вы считаете?

– Людям хочется, чтобы это было так, вот оно что. Я и то говорю иногда моей миссис: «Послушай, ведь Эми и Вилли живут недалеко от нас, а разве мы так уж часто с ними видимся? И если Джимми в Австралии, то тут уж ничего не поделаешь». А сама-то моя миссис? Ведь она держит меня в ежовых рукавицах! Случается, я ей и скажу: «Может быть, не так это плохо для женщины остаться старой девой?» Но это, конечно, если она хорошо обеспечена, вот как мисс Трессидор, например.

– Люди сами выбирают свой путь, – заметила я. – Нужно только стараться довольствоваться тем, что имеешь. – Тут мне пришло в голову, что мои слова звучат, как одна из сентенций мисс Белл. Я засмеялась и продолжала: – Уж очень у нас серьезный разговор получается, Джо. Скажите лучше, что за это время произошло в Ланкарроне.

– Вот в Лэндовере много чего изменилось. Семья теперь опять там живет.

– Да, я слышала об этом. А еще что у них изменилось, Джо?

– Дом сейчас новехонький, как с иголочки, вот оно что. Все-то там отремонтировали… и крышу тоже… Рабочие только и знали, что чистили, скребли, стучали… В эндовер Холле теперь все в порядке, не придерешься.

– Вы знаете, верно, что старый джентльмен умер? С тех пор уже год прошел, никак не меньше. Но он успел увидеть, как все наладили, значит, умер не с таким тяжелым сердцем. Так что мистер Поль, он теперь хозяин. Да, скажу я вам, перемены там большие.

– Но к лучшему, правда?

– Это уж точно… Невесело жить в поместье, которое катится под гору, мисс Кэролайн. А там к тому и шло… Долгие годы это тянулось. Теперь они очень стараются. При старом джентльмене такого не было… вовсе не было. Уж очень он любил веселую жизнь… Карточная игра ночи напролет… А еще вино и женщины, как говорят. Ужас, что там делалось. Мой дед много чего мог бы порассказать… Да он и рассказывал. А теперь вот мистер Яго…

– Что мистер Яго? Я хорошо его помню. Когда я здесь гостила в прошлый раз, он был совсем еще мальчиком.

– Сейчас-то он мужчина, – начал Джо и ухмыльнулся. – Болтовня, однако, к добру не приведет…

Я не успела расспросить его получше – мы подъехали к домику у ворот.

Он оставался таким, каким я его запомнила: соломенная крыша, чистенький садик, цветы и, конечно, пчелы.

Вышел Джеми Макджилл в своей клетчатой шапке, клетчатых брюках и отделанной кожей куртке, какие но сят егери.

Когда он увидел меня, его лицо засияло от радости.

– Мисс Кэролайн! – воскликнул он.

– О, Джеми, как мне приятно снова вас видеть! У вас все хорошо?

– Хорошо, мисс Кэролайн. Я слышал, что вы должны приехать и очень обрадовался.

– Сказали вы об этом пчелам?

– Они сами что-то почувствовали и рады не меньше меня.

– Никак не ожидала, что и они будут приветствовать меня.

– Они ведь все понимают. У них свои симпатии и антипатии, а вам они симпатизируют.

– Джеми, я скоро приду навестить вас.

– Буду ждать с нетерпением, мисс Кэролайн.

Двуколка двинулась дальше.

– Странный он парень, этот Джеми Макджилл, – сказал Джо. – Моя миссис говорит, с ним, верно, что-то приключилось. Может, в любви не повезло, вот она что думает.

– На вид он, скорее, человек счастливый, – заметила я, – если что и случилось, так это было давным-давно.

– Все эти пчелы… и животные тоже. Всегда он кого-то подбирает… Разные маленькие твари, которым плохо пришлось, и он старается им помочь.

– Мне Джеми нравится.

– Джеми всем нравится, но вот моя миссис говорит, что ненормально так жить для мужчины. У него должны быть жена и дети.

– Ваша жена сторонница брака и всего, что с ним связано, – сказала я. – А вот и дом… все такой же…

Мы проехали в ворота и загрохотали по двору. Я почувствовала сильное волнение.

Одна из служанок тотчас– открыла дверь. Я помнила ее – это была Бетти.

– Вот вы и приехали, мисс Кэролайн. Мы так ждали вас. Мисс Трессидор сказала, чтобы вас сразу проводили к ней. Отнеси сумку мисс Кэролайн к ней в комнату, Джо, а я провожу вас к мисс Трессидор, мисс Кэролайн.

Я прошла в холл. Кузина Мэри стояла на верхней площадке лестницы.

– Кэролайн, милочка моя! – воскликнула она и стала быстро спускаться.

Я подбежала к ней, и мы обнялись.

– Наконец-то, – произнесла кузина Мэри. – Я уже думала, что ты никогда не приедешь. Как ты себя чувствуешь? Вижу, что хорошо. Как ты выросла, право! Как прошла поездка? Есть хочешь? Ну конечно, хочешь. Наконец ты здесь!

– О, кузина Мэри, как я рада, что приехала к вам.

– Поднимайся же. С чего мы начнем? Хочешь перекусить? До обеда еще добрый час. Правда, можно подать и пораньше. А может быть, все-таки съешь хоть что-нибудь, чтобы спокойно дождаться обеда?

– Нет, спасибо, кузина Мэри, лучше я подожду. К тому же я сейчас слишком взволнована, чтобы думать о еде.

– В таком случае, пойдем и присядем буквально на минутку. А потом я отведу тебя наверх, и ты сможешь умыться. Так будет лучше всего, не правда ли? Как же ты выросла, однако! Но я все равно узнала бы тебя где угодно.

– Вот целых пять лет прошло, кузина Мэри.

– Слишком долго. Слишком долго тебя здесь не было. Пойдем, присядем. Тебя ждет твоя прежняя комната. Я подумала, ты будешь довольна. Как ты проехала всю эту дорогу из Франции?

– Это было долгое путешествие. К счастью, выехала я из Парижа. Если пришлось бы добираться из той деревни на юге, где я жила с мамой, то было бы еще дольше. Когда мы вместе ехали оттуда в Париж, дорога заняла почти целый день.

– А твоя мама снова вышла замуж. Насколько я понимаю, ее новый муж что-то вроде сказочного принца.

– Для принца он немного староват, но это очень славный человек.

– Ее замужество большое счастье для всех нас. Ведь иначе ты до сих пор, вероятно, оставалась бы там.

– Я твердо решила уехать, по это нелегко было бы осуществить, если бы не…

– Знаю. В последний раз она тут же заболела.

– Она в самом деле была больна.

– Гм. Удобное заболевание. Но это неважно. Главное, она счастлива со своим принцем.

– Медовый месяц они проведут в Италии, а потом вернутся во Францию. В Париже у него особняк, а в окрестностях Лиона настоящий замок. Именно то, в чем она нуждалась.

– Теперь она принадлежит к французскому дворянству.

– Это не совсем так. Если он и король, то всего лишь парфюмерный.

– В таком случае, за его состояние можно не опасаться. Но хватит об этом. Предоставим твоей матери наслаждаться своим счастьем и поговорим о наших делах.

– Мне ужасно хочется услышать обо всем.

– Здесь все хорошо. Поместье процветает. Я забочусь об этом. – Она бросила взгляд на часы, пришпиленные к ее блузке. – Тебе, пожалуй, пора, дорогая, умыться и переодеться, а вечером мы сможем разговаривать, сколько душе угодно. Бетти поможет тебе распаковать вещи. Подходит тебе такая программа? Я хотела только взглянуть на тебя и обменяться парой слов. У нас впереди масса времени.

Я поднялась вслед за ней по лестнице, прошла через галерею. Все эти господа больше не мои предки, подумала я с легким сожалением.

Вот и знакомая комната. Я подошла к окну, посмотрела на парк и лежащие за ним далекие холмы. Лэндовер Холл не был отсюда виден, но находился он недалеко, и при этой мысли мое сердце взволнованно забилось.

– Бетти? – позвала кузина Мэри, и Бетти вошла в комнату. – Помоги мисс Кэролайн распаковать вещи. Она покажет тебе, куда все класть. Ты ведь спустишься, как только будешь готова, не так ли, Кэролайн?

Я была очень счастлива. Какое радостное возвращение! Кузина Мэри была точно такой, какой я ее помнила, и моя любовь к ней росла с каждой минутой.

Как чудесно, что я вернулась!

Бетти развешивала мои вещи.

– Как лучше повесить вот это, мисс Кэролайн? – спрашивала она. – А белье можно разложить в этих ящиках? Вот так. Позвольте, я повешу еще и то. Мисс Трессидор сказала, если места будет недостаточно, можно воспользоваться и соседней комнатой, в ней есть большой стенной шкаф.

– Места здесь очень много, спасибо, Бетти.

– Все очень рады, что вы вернулись, мисс Кэролайн.Люди помнят вас, как маленькую девочку.

– Мне было четырнадцать лет, когда я приехала сюда в прошлый раз. Кажется, я не была такой уж маленькой.

– А теперь вы совсем взрослая молодая леди.

Я поблагодарила Бетти, когда все было приведено в порядок, а она напомнила мне, что обед подадут примерно через полчаса.

– Вы помните, где столовая, мисс Кэролайн?

– Помню, Бетти. Когда я вошла в дом, мне показалось, что я и не уезжала.

Кузина Мэри ждала меня в столовой. Стол был торжественно сервирован. Я посмотрела на гобелены, покрывавшие стены, бросила взгляд через окно во двор.

– Входи и садись за стол, дорогая моя, – улыбнулась кузина Мэри. – Сегодня, вечером мы вдоволь наговоримся. Хотя ты, наверное,.захочешь лечь пораньше. Скажи мне, как только почувствуешь, что устала. Нам незачем особенно спешить, времени сколько угодно.

Я сказала ей, как я счастлива, что приехала. Во время еды мы говорили о Франции и о событиях, предшествовавших моему отъезду туда. Я обнаружила, что могу говорить о Джереми Брендоне без особого волнения.

– Мне следовало, вероятно, присутствовать у Оливии на свадьбе, – сказала я. – Я проявила трусость, не поехав в Лондон.

– В некоторых случаях так лучше. Не думаю, что жених обрадовался бы, увидев тебя там. Как и Оливия, впрочем.

– Вы не знаете Оливию. Она абсолютно бесхитростная, характер у нее необыкновенно мягкий, поэтому она считает всех такими же. Она действительно верит, что в поведении Джереми деньги не играли никакой роли, верит просто потому, что он так ей сказал.

– Люди, не задающие слишком много вопросов, иногда счастливее других.

– Так или иначе, но сейчас она уже замужем.

– А он теперь ничего для тебя не значит?

Я поколебалась. Прямота кузины Мэри требовала полной искренности.

– Я так стремилась избавиться от опеки мисс Белл и строгих правил, царивших дома, так страдала, догадываясь о враждебности человека, которого считала своим отцом… Джереми был романтичен, красив, обаятелен… Мне легко было поверить, что он любит меня, и я начала испытывать по отношению к нему такие же чувства. Я не уверена, но мне кажется, я созрела для любви, жаждала ее, вот почему так все случилось.

– Ты была, как говорят, «влюблена в любовь».

– Нечто в этом роде.

А теперь?.. Не могла же я сказать: «Когда я снова встретила Поля Лэндовера, то была рада, что не вышла замуж за Джереми». Были ли мои чувства к Полю в самом деле так сильны, хотелось ли мне избавиться от воспоминания об унижении, которое терзало меня после предательства Джереми, или же я была все еще «влюблена в любовь»? Я думаю, человеческие эмоции всегда нуждаются в анализе, мои же сильнее, чем у большинства людей.

Я рассказала кузине Мэри, как мы встретились с Альфонсом, как он сразу был покорен мамиными чарами. В их взаимоотношениях все ясно. Пока он сможет обеспечивать ей жизнь в роскоши, она будет продолжать восхищаться им. Вопреки правилам морали, именно мама проживет счастливо весь остаток жизни.

После окончания обеда я сказала, что мне еще не хочется ложиться.

– Хорошо. Перейдем в зимнюю гостиную и выпьем немного портвейна. Да, Кэролайн, я настаиваю. Это поможет тебе заснуть.

Выйдя из столовой, мы перешли в небольшую соседнюю комнату, очень уютную, и я вспомнила, что в мой прошлый приезд мы часто проводили там вечера. Кузина Мэри достала портвейн из буфета и налила понемногу в наши бокалы.

– Ну вот, – сказала она. – Теперь можно будет спокойно разговаривать. Слуги сюда не войдут.

– Мне кажется, что здесь почти ничего не изменилось. Старый Джо по-прежнему под началом у своей тиранической миссис, а Джеми Макджилл все такой же со своими пчелами. Будто я и не уезжала.

– Тем не менее у нас произошли большие перемены. Ты сама их обнаружишь.

Мне не хотелось переводить разговор на Лэндоверов.

Я могла выдать свой интерес к тому, что у них происходит, и это не скрылось бы от зорких глаз кузины Мэри.

– Так поместье процветает?

– О да. Это один из тех вопросов, которые я хотела бы обсудить с тобой… но, пожалуй, лучше не сегодня.

– Однако вы пробудили мое любопытство. Так что вы хотели сказать о поместье?

– Я просто подумала, что ты могла бы получше с ним познакомиться и, может быть, помогать мне.

– Вы нуждаетесь в помощи?

– Не отказалась бы от нее. Мне кажется, это могло бы тебя заинтересовать.

– В этом я не сомневаюсь.

– Все это слишком сложно для сегодняшнего вечера.Завтра нам предстоит о многом еще поговорить.

– Когда вы сказали, что здесь произошли большие перемены…

– То имела в виду не столько Трессидор, сколько Лэндовер.

– Да, Джо тоже упомянул об этом. Как поживает… э-э… Яго?

– О, Яго. Ведь ты с ним была очень дружна, верно? Так вот, он теперь слывет главным местным донжуаном. О нем целые легенды ходят.

– Ему, должно быть, исполнился двадцать один год или двадцать два. Он уже женился?

– О нет. Но люди утверждают, что следовало бы. Говорят, он пошел по стопам своего отца. О картах ничего не слыхала, но к женскому полу он явно неравнодушен. Такие вещи становятся ведь широко известны, а я не против того, чтобы немного посплетничать, особенно когда речь идет о моих соседях и давнишних соперниках.

– Значит, вражда еще существует?

– Ах нет, нет. Это не вражда, давно уже нет. Внешне мы добрые друзья, но соперничество осталось. В прежние времена, когда Джонас Лэндовер проигрывал постепенно в карты свое поместье, у нас был значительный перевес. Сейчас, однако, положение изменилось. Яго никогда не удалось бы этого добиться. При нем нынешнее изобилие быстро исчезло бы. По слухам, в Плимуте у него есть любовница, к которой он очень привязан, но жениться не торопится и при этом не прочь поразвлечься и с деревенскими красотками.

– Я хорошо помню его. Он был очень забавный.

– И остался таким. Идет по жизни, можно сказать, с песней на устах, одаривая своим неотразимым обаянием встречающихся на его пути особ женского пола, особенно, если они молоды и красивы. Уверена, что ты не попадешься на его удочку, ты для этого слишком разумна.

– Я получила хороший урок, кузина Мэри.

– Такие уроки являются настоящим благословением для тех, кто способен ими воспользоваться.

– Не думаю, чтобы это неотразимое обаяние произвело на меня впечатление.

– Нет… пожалуй, нет. Одна фермерская дочка, Дженни Грейнджер, получает с Яго деньги на рожденного ею младенца, а он, говорят, возможно, и не от него. У нее, по-видимому, был выбор, и она остановилась на Яго, как на наиболее платежеспособном.

– Джентльменам с его наклонностями приходится идти на риск.

– А вот Поль совершенно иного склада.

– Вероятно, два таких Яго были бы слишком накладны для семейного бюджета, – заметила я, стараясь скрыть за шутливым тоном свой интерес.

– Поль очень серьезный. Я довольно близко с ним познакомилась за последнее время. Мы иногда ветречаемся, по-соседски, конечно, не больше того.

– Вот как, – заметила я, надеясь, что мой голос не звучит слишком неестественно.

– Я должна признаться тебе кое в чем, – продолжала кузина Мэри.

– В самом деле?

– Да. Он собирался на юг Франции… Поль Лэндовер, хочу я сказать. И вот я попросила его разыскать там тебя.

– О!

– Меня беспокоила твоя мать, я хотела выяснить, какая там у вас ситуация – мне казалось, что в действительности она не больна, а просто старается задержать тебя при себе. Эгоистичная женщина способна приковать дочь к своей особе, лишить ее личной жизни. Я поговорила с Полем, и он понял мою точку зрения. «Могли бы вы заехать туда как бы случайно? – спросила я. – Прощупаете почву, а потом, возвратясь, расскажете мне все, как есть».

– О! – снова воскликнула я, – а я-то в самом деле думала, что это случайная встреча.

– Я на это рассчитывала. Мне не хотелось, чтобы ты решила, будто я поднимаю шум по пустякам и пытаюсь шпионить. Но мне нужно было знать правду.

– Ну и что он вам сообщил?

– Как раз то, что я и подозревала. Можешь себе представить поэтому, как я обрадовалась, узнав об этом Альфонсе, похитившем твою мать для романтической любви среди флаконов с духами? Можешь, конечно. Для всех нас месье Альфонс оказался добрым волшебником.

Я почувствовала разочарование. Так он приехал, потому что кузина Мэри попросила его! Он и пробыл там совсем немного. Потом я вспомнила, как он стоял на балконе за дверью моей спальни, видимо, колеблясь.

– Поль Лэндовер очень трезвый человек, – заметила кузина Мэри. – Если бы не он, они потеряли бы Лэндовер Холл. Теперь все встало на свое место. Я уверена, что он всегда к этому стремился.

– Должно быть, теперь он полностью удовлетворен.

– По его словам, вы некоторое время провели вместе.

– Да, мы ездили верхом в горы. К сожалению, я упала с лошади, и нам пришлось заночевать на постоялом дворе.

– Об этом он не говорил! Вы оставались ночью на постоялом дворе?

– Видите ли, я немного разбилась и была в шоке…Пришлось позвать врача. Он сказал, что мне следует воздержаться от верховой езды в тот вечер.

– Понимаю.

– Расскажите мне о Лэндовер Холле. Как Полю удалось так быстро вернуть поместье?

– А он тебе не сказал?

– Он вообще почти не говорил на эту тему.

– Так вот: Аркрайты купили поместье. Об этом ты знала.

– Да. Вы написали мне в свое время. Речь о покупке шла еще до моего отъезда.