Текст книги "Обольститель"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
– Положение актрисы не намного выше положения служанки,– не без яда в голосе сказала миссис Робинсон.
– Несомненно, мадам.
– Некоторые из моих друзей обратили на тебя внимание, Армистед. Они говорят, что ты слишком красива для служанки.
– Значит, мадам, мы подходим друг другу.
Миссис Робинсон немного опешила. Но Армистед и прежде периодически удивляла ее. Зато какой превосходной служанкой она была! Всегда такой корректной, сдержанной! К тому же Мэри не могла больше позволить себе думать об Армистед. Ей следовало подумать об Утрате.
***
Слуги принца помогли ему приготовиться к посещению театра. Он выглядел превосходно в голубом бархатном костюме, расшитом золотыми нитями. Особенно его радовали пряжки с бриллиантами на туфлях. Однако ему предстояло сопровождать родителей, что само по себе указывало на его положение. Отец запланировал визит королевской семьи в театр, выбрал спектакль и назначил дату.
Как приятно было бы отправиться в театр со своими товарищами, посмотреть остроумную комедию вроде «Школы злословия». Вместо этого они увидят «Зимнюю сказку». Он не разделял отцовского отношения к Шекспиру, но предпочел бы посмотреть живую современную комедию. То, что выбор был сделан отцом, автоматически заставило принца пожелать чего-то иного.
Он повернулся к своему конюшему, полковнику Лейку, и сказал:
– Я готов. Идем.
Они отправились в покои короля, где принца приняла его мать. Ее глаза засветились, когда она увидела его. Это восхитительное, блестящее создание – ее сын! Глядя на него, она всегда вспоминала восковую фигурку, на которую часто смотрела с любовью. Дорогой красавец Георг! Несмотря на его выходки и доставляемое им беспокойство он всегда будет ее любимцем.
– Ты выглядишь... великолепно,– прошептала она.
– Спасибо, мадам.
Он был бы рад сказать то же самое о ней. Будучи, как обычно, беременной, она походила на бочку; ее лицо было землистого оттенка; Шарлотта казалась старой. Он вспомнил розовое лицо Мэри Гамильтон.
О, Мэри, Мэри, я бы охотнее посидел в моей комнате в Дауэр-хаусе и написал тебе письмо, нежели пошел в театр. Он носил в кармане прядь ее волос. «Возлюбленная навеки»,– подумал он. Да, Мэри, навеки. Чистая любовь. Было бы замечательно, если бы он мог жениться на ней, но поскольку это невозможно, она поступает правильно, сохраняя их любовь целомудренной.
Король был готов ехать в театр.
– О...– Он с беспокойством посмотрел на сына. В последнее время скандалы стали более редкими, подумал король. Георг взрослеет, осознает свое положение и ответственность. Сейчас король мог смотреть на сына даже одобрительно. Красивый юноша. Люди любят красивых молодых людей. Если Георг будет вести себя благоразумно, его ждет большое будущее.
Люди приветствовали криками королевскую кавалькаду, двигавшуюся по улицам в направлении «Друри-Лейн». Известие о том, что в театре состоится заказной спектакль, уже несколько дней циркулировало по городу. Люди одобряли это мероприятие, поскольку на нем должен был присутствовать принц.
В театре именитых гостей встретил господин Шеридан. Принц испытывал интерес к драматургу. Он слышал о том, что Шеридана считали одним из остроумнейших людей в Лондоне. Ему определенно понравилось, как выглядит драматург. Шеридан дал понять юноше, что хотя визит королевской четы для него – большая честь, все же особое удовольствие он получает от присутствия принца Уэльского.
Он провел короля и королеву в их ложу, а принца – в свою собственную.
Театр был заполнен до отказа. Все глаза были обращены не на королевскую ложу, а на другую, нависшую над сценой. Там сидели ослепительно красивый принц Уэльский и двое его приближенных – полковник Лейк и господин Легге. Занавес подняли, и начался спектакль.
Принц был изумлен. Он не мог поверить своим глазам. На сцене находилось самое очаровательное создание из всех, какие ему доводилось видеть. Он с трудом верил в то, что это живая девушка. Он не мог отвести от нее взгляда. Какая фигурка! Само совершенство! Вот это глаза. Встречал ли он когда-либо такие глаза? Эти темные волосы... прекрасные зубы, нежно улыбающиеся уста. Перед ним не женщина, а богиня.
– Господи,– пробормотал принц.– Самое совершенное создание, какое я когда-либо видел. Какое обаяние! Изящество! Игра! Убейте меня, но я предпочел бы ее всему свету.
Он перегнулся через край ложи; Утрата находилась вблизи принца. Она не могла не замечать его. Рядом с ней был принц Флоризель, но она острее ощущала присутствие принца, сидевшего в ложе.
Казалось, она обращается к Георгу, а не к Флоризелю. Принц Уэльский словно находился внизу, на этой сцене... Она была его Утратой, а он – ее Флоризелем.
Он потерял голову от восхищения. Он понял, что никогда прежде не был влюблен. И не сможет влюбиться так снова в кого-нибудь, кроме Утраты... до конца своей жизни.
Когда Утрата временно покидала сцену, у Георга пропадал интерес к спектаклю. Актрисы ждали своего выхода за кулисами; они старались стоять так, чтобы их было видно из лож, нависающих над сценой. Поэтому принц не терял Утрату из виду, даже когда она не играла. Актриса находилась напротив его ложи, и он мог видеть ее всю.
В этом театре бывало так, что молодые люди поднимались во время спектакля на сцену и комментировали пьесу или проходили за кулисы, чтобы обменяться несколькими фразами с актрисами, возможно, назначить свидание. Пожалуй, никому не пришло бы в голову покритиковать постановку в присутствии короля, но лорд Мальден, страстный поклонник миссис Робинсон, не удержался от соблазна подняться на сцену и пройти за кулисы.
Мальден был на год старше Мэри Робинсон. На двадцатидвухлетнем красавце был великолепный костюм из розового атласа, расшитого серебром, и туфли с розовыми каблуками. Принц Уэльский мог видеть, как он болтает с актрисой. Молодой Георг с трудом оставался в ложе; сейчас ему больше всего на свете хотелось быть на месте лорда.
Мальден, ослепленный красотой актрисы, не замечал, что он пробуждает ревность, но Мэри видела это и радовалась. Один из актеров сказал ей до начала спектакля в «Зеленой комнате»: «Клянусь Иовом, миссис Робинсон, сегодня вы прекраснее, чем когда-либо. Вы несомненно завоюете сердце принца». Услышав эти слова и бросив взгляд на свое отражение, она поняла, что актер сказал правду – она действительно еще никогда не была так красива. Мэри задумалась о том, что может означать победа над принцем Уэльским. Эта перспектива казалась весьма соблазнительной.
Несомненно, он был вне себя от ревности. Перегнувшись через край ложи, не обращая внимания на происходящее на сцене, он смотрел на нее и Мальдена. Георг пробормотал что-то о великом везении Мальдена своим конюшим.
Поскольку зрители поглядывали на принца, большая часть аудитории понимала, что происходит. Король и королева, однако, не видели сына и не замечали его поведения. Они лишь ощущали хорошее настроение зала. Король поздравлял себя с тем, что люди расположены к нему.
Утрата вышла сыграть свою сцену с Флоризелем; публику неистово зааплодировала, принц также хлопал в ладоши.
– Что за вечер, что за спектакль, что за богиня! – пробормотал он.– Какая красота! Какое искусство!
Георг произнес эти слова так, чтобы Мэри услышала их. Она очаровательно зарделась, что еще сильнее восхитило принца.
Он с трудом сдерживал себя. Ему хотелось броситься на сцену, оттолкнуть Флоризеля в сторону, закричать: «Отныне, пока я жив, я буду твоим Флоризелем».
Когда спектакль закончился, актеры вышли на сцену, чтобы принять аплодисменты. Принц подался вперед. Утрата посмотрела на него и улыбнулась. Принц дважды наклонил голову. Глаза Георга выдавали все его чувства.
Но теперь пришло время покинуть театр. Принц был в отчаянии. Что происходит за кулисами? Он представил, как влюбленные поклонники вроде Мальдена врываются в гримерную актрисы, осмеливаясь приблизиться к Мэри, говорить с ней, делать комплименты. Это было невыносимо.
Конюшие ждали принца. Король испытывал нетерпение. Георг нахмурился. Он – принц Уэльский – несвободен. Он обязан, точно школьник, возвращаться домой с папой и мамой.
Он должен обрести независимость. Сейчас, когда он встретил Утрату, чудесную Утрату, это стало особенно важным.
«Подожди,– сказал себе он.– Я не смогу увидеть ее сегодня, но есть еще завтрашний день. И я никогда не забуду этот вечер».
***
Он провел бессонную ночь. Он мечтал об Утрате, жаждал ее.
Было бесполезно думать о Мэри Гамильтон. Каким ребенком он был, вообразив, что это любовь. Чистая любовь. Принц засмеялся. Он вырос за этот вечер, влюбившись в Мэри Робинсон. Он, не теряя времени, поведает ей о своих чувствах.
Он по-прежнему испытывал симпатию к Мэри Гамильтон, но теперь он познал подлинную любовь, какой не ведал раньше.
Он не станет полностью пренебрегать бедной Мэри. Он будет по-прежнему писать ей, потому что это вошло у него в привычку. В конце концов она была его дорогой сестрой.
Он не видел ничего, кроме Утраты... разговаривающей за кулисами с Мальденом. Розовый атласный костюм и розовые каблуки! – с презрением подумал принц. Однако этот негодяй выглядел весьма недурно, и с ним не обращались, как со школьником.
Утрата играла любовную сцену с актером, представлявшим Флоризеля. О, прекрасная миссис Робинсон, я – настоящий принц. Я – ваш Флоризель.
Чувства, охватившие принца, не давали ему заснуть. Поэтому он сделал то, что делал всегда, когда хотел обрести покой. Он стал писать Мэри Гамильтон. Он поведал ей о своем посещении театра и о том, что там произошло. О том, как он в этот вечер нашел богиню. Господи, как приятно писать дорогой сестре!
«До свидания, до свидания, дорогая навеки»,– вывел он. И добавил в конце, потому что ему доставляло огромную радость писать фамилию актрисы: «О, миссис Робинсон».
***
Такой несомненный успех следовало отметить; предвидя его, Мэри Робинсон пригласила нескольких своих друзей поужинать в ее доме, расположенном возле Ковент-Гардена.
Лорд Мальден, подошедший к актрисе, как только упал занавес, и королевская семья покинула театр, попросил у Мэри разрешения проводить ее. Помня о его близости к принцу Уэльскому, она любезно дала свое согласие.
Вечеринку возглавил Шеридан. Он ликовал. Спектакль прошел так же успешно, как и премьера «Школы злословия». Ему пришлось признать, что в этом большая заслуга миссис Робинсон.
В ее гостиной собралась веселая компания. Миссис Армистед, державшаяся в тени, заметила среди гостей несколько новых лиц.
Наше положение в обществе поднимается, подумала она. Здесь присутствовал не только лорд Мальден, но и мистер Чарльз Джеймс Фокс. Кто знает, к чему это может привести.
Она радовалась, считая успех госпожи также и своим личным успехом; миссис Армистед знала, что она слишком красива, а главное, слишком умна, чтобы всю жизнь оставаться служанкой.
– Я никогда не видел Его Высочество таким очарованным, госпожа Утрата,– прошептал лорд Мальден миссис Робинсон.
Миссис Робинсон вспыхнула и сказала, что принц очень молод и так красив, что она с трудом верила своим глазам.
Все говорили о принце, о том, как он не похож на своего отца. Как он элегантен, изящен, галантен! Настоящий англичанин. В нем нет ничего от скучных немцев.
И он уже не мальчик. Его уже нельзя водить на помочах. Достигнув совершеннолетия, он станет самым влиятельным молодым человеком в стране.
Мистер Фокс был полон решимости расположить к себе прекрасную актрису; она относилась к нему с настороженностью. Она знала о его репутации ловеласа и не собиралась обнадеживать Фокса – особенно теперь, когда принц ясно продемонстрировал свой интерес к ней. Конечно, посещение ее дома великим государственным деятелем льстило самолюбию Мэри; это означало, что отныне все важные особы будут добиваться приглашения. Особенно теперь, когда ее заметил принц.
Миссис Робинсон была опьянена успехом. Ее волновали новые перспективы.
– Вы покорили всех,– прошептал мистер Фокс.– Королева нашла вашу игру великолепной. Что касается принца...
Он громко рассмеялся.
– Георг сообщил всему залу о своих чувствах. Он не отводил от вас глаз. Поздравляю вас с величайшей победой.
– Вы льстите мне, мистер Фокс. По-моему, его просто захватила пьеса.
– Его потрясла ваша красота, мадам. Вам невозможно польстить; ни одно сравнение не позволяет отдать вам должное. А сейчас я произнесу тост в честь всей труппы.
Господин Фокс встал и поднял свой бокал. Гости смолкли.
– Дамы и господа! Прекрасная Утрата! Сегодня принц Уэльский восхищался красотой и талантом.
РАЗДУМЬЯ УТРАТЫ
Когда гости разошлись и миссис Армистед принялась помогать Утрате готовиться ко сну, служанка потратила на вечерний туалет своей госпожи больше времени, чем обычно; Утрата не торопила ее. Ей хотелось поговорить с кем-то – хотя бы со своей служанкой.
– Успех мадам был полным,– сказала миссис Армистед, подавая актрисе ночную рубашку.– Я поняла это по фразам, которые невольно услышала во время ужина от ваших знатных гостей.
– Да, Армистед, принц явно получил удовольствие от спектакля.
– И он восхищался мадам. Утрата негромко рассмеялась.
– Он очень молод.
– Однако он – принц, мадам.
– Да, Армистед, принц.
– Сегодняшнее общество, мадам... было более блестящим, чем прежде.
– Это был особый случай.
– Мадам, несомненно, захочет нанять постоянного дворецкого... если нам придется часто принимать столь знатных гостей.
Утрата нахмурила брови. У нее были свои финансовые обязательства. Перед матерью, ребенком, требовательным мистером Робинсоном, от которого приходилось откупаться, чтобы он оставался в тени. Туалеты обходились ей недешево, но они были необходимы при ее профессии. Известная красавица может появляться на людях только в самых элегантных нарядах – а значит, в самых дорогих. Однако Армистед права. Ей придется нанять дворецкого, а также лакея. Если вращаешься в высшем обществе, следуй его обычаям. В ней не должны видеть просто актрису. Она должна постоянно быть начеку, чтобы никто не забывал, что она – леди.
– Я подумаю об этом, Армистед. Наверно, ты права. Армистед опустила глаза и сдержанно улыбнулась. Она смотрела в будущее не меньше, чем ее госпожа.
– Спасибо, Армистед.
Этими словами Мэри отпускала служанку. Миссис Армистед отправилась в свою комнату, где она посмотрела на себя в зеркало и вспомнила взгляд, брошенный на нее господином Фоксом. Он был очень проницательным человеком. Возможно, он умел распознать ум в женщине, даже если она была одета в платье служанки.
***
Как можно спать в такую ночь? – спрашивала себя Утрата. Отныне она мысленно называла себя этим именем, потому что Утрата была принцессой и, следовательно, ровней принцу.
Этот вечер был самым значительным в ее жизни. Перед ней открывались весьма блестящие перспективы.
Несомненно, принца охватило нечто большее, нежели заурядная влюбленность. Он был молод, впечатлителен и романтичен. Это делало его очаровательным, а ситуацию – обнадеживающей.
Мэри слышала о дворцовых скандалах. Несомненно, принц интересуется женщинами, но отныне он должен интересоваться только одной женщиной, причем в такой степени, что будет готов пойти ради нее на все.
Ей пришли в голову исключительно приятные мысли. Это невозможно, воскликнула она. Но почему? Вдруг ей удастся настоять на браке? Разве не женился герцог Камберлендский на леди Нортон без согласия короля? Но она имела аристократическое происхождение. Но я – тоже, рассерженно произнесла Мэри. Что толку утверждать это! Она была убеждена в том, что является дочерью лорда Нортингтона. Иначе почему бы ее стали возить к нему в детстве? Конечно, она была внебрачным ребенком и должна была считать своим официальным отцом мистера Дарби. Да, Камберленд женился без согласия короля, и хотя его супругу не принимали при дворе, она была замужем за герцогом и являлась герцогиней из королевского рода. Герцог Глочестерский также женился без согласия короля – леди Уолдергрейв была незаконнорожденной дочерью... по слухам, модистки. Однако и это не помешало ей стать герцогиней.
Так почему Мэри Робинсон... Утрата?..
Недавно был принят Брачный Королевский кодекс. А сейчас речь шла о принце Уэльском, будущем короле. Даже Утрата не верила в то, что она может стать королевой Англии. Возможно, выходом является заключение тайного брака. Она станет принцессой и будет жить в прекрасном доме, который предоставит ей принц. К ней будут приезжать самые знатные и блестящие люди из лондонского общества. Принц будет обожать ее; они заведут трех дворецких и шесть лакеев, причем не приходящих, а постоянных!
Чудесная мечта! В прошлом актрисам уже удавалось покорять монархов. Принц еще не стал королем, но станет им. Нелл Гвин очаровала Карла Второго; она владела сердцем короля с того момента, когда он впервые увидел ее, до его смерти. Что ж, если она не может быть женой принца – помимо его положения, существовал еще мистер Робинсон, о котором она на время забыла,– она будет уважаемой любовницей; все знали, что быть любовницей принца или короля вовсе не стыдно, а даже почетно. Это приведет к ее дверям высший свет; ей будут везде оказывать максимальное уважение. Ее статус будет отличаться от статуса Нелл Гвин, которая не являлась леди.
Приятные мысли! Разумна ли предаваться им после первой короткой встречи? Да. Она была уверена в этом. Какая это была встреча! Все утверждали, что никогда еще принца не видели таким влюбленным. Да, несомненно, это – начало. Теперь она пойдет вперед. Забудет все, что имело место в ее жизни до этого вечера – сомнения и страхи, ужас перед существованием с мистером Робинсоном, отчаянную борьбу, позволившую добиться ее нынешнего положения. Мэри Робинсон умерла; из ее пепла восстала прекрасная Утрата.
Но начав думать о прошлом, она не могла остановиться; в ее памяти возникали сцены, которые она предпочла бы забыть. Она увидела себя маленькой Мэри Дарби, ежедневно посещавшей Бристольскую школу и ожидавшей возвращения человека, признавшего ее своей дочерью, с китобойного судна, на котором он служил.
Она с детства была надменной, высокомерной. Возможно, такой ее воспитали. Мать гордилась ею, хотела сделать из дочери «настоящую леди».
Она услышала эхо строгого голоса: «Мэри, сядь прямо. Не сутулься на стуле. Разве так должна сидеть леди?» «А теперь, Мэри, иди вымой руки. У леди руки должны быть всегда чистыми».
Все это не представляло проблем. Она была готова сидеть прямо, мыть руки, делать все, что подобает леди; насколько она себя помнила, Мэри Дарби была полна желания стать леди. Она инстинктивно чувствовала, какой пояс – голубой или красный – подходит к этому платью; ее движения отличались грациозностью; ей снились удивительные сны, в которых ее отец, какой-нибудь знатный лорд, являлся за ней и увозил в свой особняк или ко двору. Она слышала рассказы о королевской семье и проявляла к ним большой интерес; она мечтала отправиться в Лондон и взглянуть на великих мира сего.
Она была романтической мечтательницей. Она сочиняла легенды о себе; казалось невероятным, что она – плод союза между бристольским китобоем и его женой. Ее мать была склонна укреплять в дочери такие сомнения и периодически позволяла себе смутные намеки. Когда Мэри повезли в гости к лорду Нортингтону, проявившему большой интерес к девочке, она обрела уверенность в том, что он – ее отец.
Она признавала свою мать, и хотя у Мэри было три брата – несомненно, дети китобоя,– наибольшее внимание миссис Дарби уделяла именно дочери. И неудивительно —г уже в раннем детстве Мэри обещала стать красавицей; миссис Дарби гордилась ею.
Пренебрегая сыновьями, миссис Дарби тратила много денег на платья для Мэри; когда мать наносила визиты друзьям, Мэри пела или танцевала. У девочки был нежный голос и природное изящество. Уже в детстве Мэри обладала качествами, благодаря которым людям доставляло удовольствие смотреть на нее.
«Тебя ждет большое будущее»,– предрекала миссис Дарби; Мэри сидела и мечтала о лорде Нортингтоне, который, увы, не спешил признать ее своей дочерью.
Для семьи наступили тяжелые времена. Китобой ушел к другой женщине; по слухам, он перебрался в Америку. Семья осталась без денег; к счастью, миссис Дарби была находчивой, изобретательной женщиной. Она сблизилась с философом Локком и весьма гордилась этим. Ее родные оказали семье небольшую материальную помощь, которая была весьма необходима.
Но они не могли бесконечно жить на средства родителей миссис Дарби; однажды, когда Мэри вернулась из школы, мать сказала ей, что они должны что-то предпринять.
Мэри была подавлена. Она разгладила рукой складки на своем муслиновом платье – белом, чисто выстиранном. Девочка представила себе, как они просят милостыню на улице. Нельзя собирать подаяния в муслиновом платье – для этого необходимо надеть что-то рваное и грязное. Она решила, что скорее умрет, но не переживет такого унижения.
«Я могла бы управлять школой не хуже, чем Моры,– продолжила миссис Дарби, поскольку учителями Мэри были сестры Ханны Мор.– Почему бы и нет? Я не менее образованна, чем они. А ты могла бы одновременно помогать мне и учиться».
Карьера учительницы не прельщала Мэри. Конечно, уж лучше преподавать, чем просить милостыню, но это занятие не вызывало у девочки энтузиазма.
Затем ее мать сказала: «Конечно, не в Бристоле, где нас знают. Здесь к нам никто не придет. Нам следует начать в каком-нибудь другом месте».
«Где?» – спросила Мэри.
Ответ привел ее в восторг.
«Думаю, в Лондоне».
***
Лондон! Точнее, Чертси. Она ясно увидела перед глазами школу. Учеников всегда было слишком мало, но они с матерью проделали неплохую работу. Мать оказалась превосходной учительницей... что касается самой Мэри... никто бы не догадался, что ей всего тринадцать лет. Она выглядела на шестнадцать... возможно, на семнадцать; у нее уже была весьма развитая фигура, а лицо хорошело с каждым днем.
Затем к ним вернулся отец. Ему надоела его любовница, и он надумал пожить некоторое время с семьей. С ним приехал морской капитан, который тотчас влюбился в Мэри. С тех пор это случалось со многими мужчинами. Она вздрогнула, вспомнив свою невинность. Что она знала о жизни? Было ли у нее достаточно времени на приобретение опыта? Ей исполнилось тринадцать с половиной лет. Возможно, ей слегка нравился капитан. Сейчас она не могла вспомнить все достаточно ясно; ее воспоминания были окрашены в розовые тона; она видела все так, как ей хотелось видеть.
Его объятия! Комплименты! Такие редкие тогда, такие обыденные сегодня. Его разговоры о браке и прекрасной жизни, которая их ждет. Он знал, чем соблазнить Мэри, и почти добился успеха. Но не совсем, отметила она и плотно зажмурила глаза, чтобы не вспоминать подробности. Потом выяснилось, что он уже женат, что лгал Мэри, не собираясь жениться на ней, и что единственная цель, которую он преследовал, заключалась в совращении юной девственницы.
«Счастливое спасение,– пробормотала Утрата.– О, какое счастливое спасение!»
Мистер Дарби, покинувший жену и детей и вынудивший их самим заботиться о своем пропитании, внезапно решил возмутиться тем, что они занялись этим. Он не желал, чтобы его жена и дочь работали, поэтому школа, начавшая процветать, была закрыта, и Мэри отправили в другое учебное заведение в Чертси, которым руководила миссис Лоррингтон. Эта дама питала слабость к спиртному, но когда она не прикладывалась к нему, она была очень хорошей учительницей. Миссис Лоррингтон тотчас заинтересовалась удивительно красивой девушкой, желавшей учиться.
Мэри старательно училась в новой школе, получала поощрения и быстро делала успехи; она осваивала не только общеобразовательные дисциплины, но и манеры и искусство декламации. У нее были природные способности к тому и другому.
Мать с гордостью и интересом наблюдала за развитием дочери. Мистер Дарби также интересовался дочерью и согласился с женой, что Мэри следует отправиться в оксфордский пансион для девиц в Мэрилбоуне, руководимый миссис Херви. Там она встретила... как же звали этого человека? Сам по себе он не имел большого значения для девушки, однако он был балетмейстером в Ковент-Гардене и познакомил Мэри с Дэвидом Гарриком. Хасси – вот как его звали! Он преподавал у миссис Херви танцы и немедленно выделил Мэри как самую перспективную ученицу.
Она помнила тот день, когда он привел мистера Гаррика. Последний показался ей раздражительным стариком, однако его громкое имя произвело впечатление на Мэри. Одетый в мрачный коричневый костюм, он мало походил на известных романтических персонажей, которых играл в прошлом. Он руководил «Друри-Лейн» – дело происходило до того, как Шеридан выкупил долю театра. Мистер Гаррик заставил Мэри декламировать, петь, танцевать, а потом удалился с таким видом, словно она разочаровала его. Она так расстроилась, что ушла домой в слезах; мать рассердилась на мистера Гаррика, не сумевшего оценить ее дочь.
Но на другой день мистер Хасси отвел ее в сторону от других учениц и сказал Мэри, что ей может крупно повезти, если она готова много трудиться, потому что мистер Гаррик хоть и нашел ее слабо подготовленной, однако увидел в ней некоторый талант и был готов предоставить девушке шанс.
В этот день она пришла домой с совсем иной новостью. Но миссис Дарби тотчас разволновалась. Театр! Подходит ли эта профессия для леди? Мэри не была в этом уверена. Она оказалась перед сложной дилеммой. Мистер Дарби снова исчез. Перед своим очередным отъездом в Америку, будучи потрясенным расцветающей красотой Мэри, он пригрозил миссис Дарби суровым наказанием, которое постигнет ее в том случае, если с Мэри случится что-то плохое.
– По-моему, леди не становятся актрисами,– повторила миссис Дарби.
– Но кем я должна стать, мама? Кем я могу стать? Школьной учительницей?
– Нет, это тоже плохо. Дорогая! С твоей внешностью...
– Мама,– умоляюще произнесла Мэри,– мы должны быть практичными. Некоторые актрисы получают много денег. Если женщина умна...
– Тебе еще нет шестнадцати лет. Я буду умирать от страха всякий раз, когда ты будешь уходить в театр. Ты слишком молода.
– Когда-то надо начинать. Это на самом деле подарок судьбы. Мистер Хасси сказал мне, что мистер Гаррик собирается подготовить меня к роли Корделии для его Лира.
– Хотела бы я знать, что нам делать.
И затем появился Томас Робинсон. Утрата не хотела думать о Томасе Робинсоне. Насколько счастливее она была бы, если бы никогда не слышала о нем. Но тогда мать обрадовалась появлению этого молодого человека, который казался способным избавить ее от страха.
Решением их проблемы был брак – брак с человеком с хорошими перспективами, способным обеспечить Мэри, дать ей приличное жилье, слуг, содержать ее в комфорте до конца жизни. В таком случае можно без сожаления отбросить мечты о театральной славе.
Томас Робинсон даст Мэри все необходимое.
Мать услышала о Томасе Робинсоне от адвоката, у которого она консультировалась – мистера Веймана. Он заверил женщину, что Томас Робинсон – человек с будущим. Хотя он работал в адвокатской конторе, он не был обыкновенным клерком. Его перспективы были блестящими. Миссис Дарби узнала, что его отец – уэльский дворянин, отправивший сына в Лондон, потому что считал полезным, если тот чем-нибудь займется. Со временем Томас унаследует большое имение в Уэльсе и заведет собственный дом в Лондоне.
У миссис Дарби разгорелись глаза. Именно о такой судьбе для дочери она мечтала. Если она станет женой богатого мистера Робинсона, ей не придется каждый вечер демонстрировать свою красоту на сцене и выслушивать разные предложения.
Прежде всего надо было организовать встречу с мистером Робинсоном. Любезный адвокат взялся сделать это.
А Утрата? Какие чувства владели ею? Теперь ей нравилось считать, что она смотрела на такую перспективу с ужасом, что она бросилась на колени перед матерью и стала умолять ее проявить благоразумие и уступить мистеру Гаррику. Она с удовольствием представляла себя рыдающей, говорящей о том, что предпочитает продавать свой талант, а не саму себя.
Спустя годы... хотя прошел не слишком большой срок... она многое забыла; сейчас она не знала точно, как это произошло. Однако даже сама Мэри не могла мысленно рисовать радужные картины того, что последовало.
Она видела встречу в «Звезде и Подвязке» в Гринвиче. Хорошо помнила свое платье. Только оно сохранилось в памяти весьма отчетливо. Ей было приятнее думать о длинном вечернем платье из бледно-голубого люстрина и большой соломенной шляпе с лентой из того же материала.
Томас Робинсон бросил один взгляд на девушку, и все его сомнения рассеялись. Он заметил, сколько глаз было обращено в их сторону – все восхищались красотой Мэри. Тут открываются безграничные возможности, подумал Томас Робинсон, который, как она быстро обнаружила, стремился жить в роскоши при минимуме усилий. Благодаря богатым клиентам, приходившим к нему в контору, и знакомству с их проблемами он тотчас сообразил, что такой жизни можно добиться с помощью исключительно красивой жены.
Поэтому он желал этого брака. Он проявлял щедрость и внимание не только к Мэри, но и к ее матери. Он наносил им визиты, периодически как бы невзначай упоминал о семейном поместье в Уэльсе, говорил о своем будущем лондонском доме, называл имена известных аристократов, и в конце концов миссис Дарби стала мечтать о свадьбе. Когда мистер Робинсон предложил устроить ее немедленно, мать Мэри поспешно согласилась.
Был апрельский день – пять лет тому назад. Неужели только пять? – спросила себя Утрата. Можно ли за такой короткий срок прожить целую вечность, наполненную страданиями, отчаянием и ужасными событиями? Удивительно, что ей удалось сохранить свою красоту, ставшую еще более ослепительной.
Церковь святого Мартина. Мистер Робинсон выглядел весьма элегантно в костюме, который, как узнала позже Мэри, не был оплачен. Тогда он казался ей весьма импозантным женихом; мало зная о брачных обязательствах, она грустила не слишком сильно.
Так она стала миссис Робинсон.
Перед свадьбой он объяснил, что его отца следует подготовить к этому браку. «Конечно, когда он увидит Мэри, он будет очарован ею, как и все. Но поначалу нам не следует обзаводиться домом».
Какими доверчивыми они были! Все выглядело весьма убедительно. В конце концов, когда наследники больших поместий женятся на бедных девушках, родители часто стараются воспрепятствовать этому. Поэтому Мэри поживет какое-то время в доме матери на улице Великой Королевы, а Томас будет ночевать там, сохраняя за собой жилье, расположенное неподалеку. Скромность его квартиры объяснялась тем, что отец якобы хотел, чтобы Томас недолгое время пожил независимо, самостоятельно встал на ноги. Скоро он отправится в Уэльс и сообщит отцу о том, что произошло.
