Текст книги "Рождественская малышка миллиардера (ЛП)"
Автор книги: Виктория Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА
Ханна пыталась не допустить, чтобы её улыбка померкла, пока Эмили погружалась в мир грёз. Она решила, что последней вещью, которую видит Эмили, прежде чем уснёт, должна быть улыбка.
Эмили глубоко вздохнула, сделала небольшое посасывающее движение своими розовыми губками и наконец, крепко уснула. Ей нужно было позвонить Эллисон. Она знала, что её лучшая подруга и коллега по социальной работе будет вне себя от беспокойства. Через несколько секунд голос её подруги раздался на другом конце линии.
– Элли? Это я, – прошептала Ханна в телефон.
– О, мой Бог! Я звонила тебе последние четыре часа!
– Я знаю, я знаю, здесь плохая связь, прости, что...
– Почему плохая связь? Ты живёшь совсем недалеко от офиса.
Ханна откашлялась, готовясь к натиску, который ей придётся вытерпеть от своей подруги.
– Ну, прямо сейчас, я не совсем в Кроссинг Хоуп.
– Боже мой, ты же не...
– Я сделала это. Я здесь.
– Ханна, я думала, что отговорила тебя от этой безумной идеи. Тебе может быть предъявлено обвинение в похищении.
– Миссис Форд дала согласие на то, чтобы я привезла Эмили сюда.
– Хорошо, но как насчёт Джин? Она порубит тебя на кусочки и вышвырнет твою задницу из отдела.
Джин, их босс, всегда играла по правилам. Она терпеть не могла, что Ханна рисковала и возмущалась, что Эллисон не боялась использовать свои контакты и друзей, чтобы помочь ребёнку. Эллисон выручала Ханну не один раз, так что Джин разбиралась с ними обеими.
– Нет, если я уговорю дядю Эмили удочерить её. У меня не было выбора, Элли. Ты знаешь это. Я облажалась с Луис. Меньшее, что я могу сделать, это убедиться, что Эм находится со своим дядей, – сидя на большой кровати сказала Ханна.
– То, что случилось с Луис, было не твоей виной. Я знаю, что вы с ней были близки, и я знаю вашу историю, но сейчас ты все поставила на карту. Луис не будет винить тебя, если ты отступишь.
– Этого не произойдёт, – глядя на Эмили сказала Ханна. Она для ребёнка, рядом с собой, сделала импровизированную кровать, тщательно продумав, чтобы та не была слишком мягкой, и чтобы Эмили не могла упасть.
– Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый упрямый человек, которого мне когда-либо доводилось встречать? Со своей стороны, я сделаю все, что понадобится, чтобы сдержать эту охоту на ведьм. Итак, ты познакомилась с братом Луис? И я предполагаю, что он встретил Эмили?
Ханна завозилась с подолом длинной футболки, которую Джексон ей одолжил.
– Технически да, мы все встретились.
– Что ты имеешь ввиду, технически встретились?
Ханна посмотрела через плечо, и понизила голос.
– Ну…
– Что он сказал? Он это сделает?
Нет. И это раздавило её, потому, время от времени, проводя вечер вместе с ним, она мельком видела человека, которым, как она думала, он может быть. Но все, что выходило из его уст, противоречило этому. Может быть, она была мечтательницей, безнадёжным романтиком, который хотел верить, что красивый миллиардер затворник, бросил бы все, чтобы спасти свою невинную племянницу. Но Джексон совершенно не был таким. Поправка. Он был красивым, гораздо больше, чем он этого заслуживает, учитывая его отношение. И он был миллиардером, создавшим сам себя, что делало все только хуже, потому что это означало, что у него было стремление, талант и мозги.
– Эй, что же он сказал? Он собирается удочерить её?
В голове всплыл образ Джексона Пирса, говорящего ей убираться к черту из его собственности.
– Он ещё не совсем согласился, – сказала Ханна, желая, чтобы её телефон потерял приём.
– Он сказал нет?
– Я уверена, это из-за шока. Слушай, я позвоню тебе, когда буду возвращаться назад. Здесь зверская погода, так что я застряла на ночь. Но он отличный ... – Ханна старалась не подавиться своей ложью. – ... Отличный хозяин и все будет в порядке. Ах, боже мой, я думаю, что Эм просыпается. Я поговорю с тобой позже, Элли. Ты самая лучшая.
– Ханна, – простонала её подруга. Она могла только представить её голубые глаза, наполненные беспокойством.
– Пока, – прошептала Ханна, не давая Эллисон возможности задать больше вопросов. Ханна чертовски сильно надеялась, что произойдёт какое-то чудо между сегодняшним днём и завтрашним утром.
Свежим, ранним утром, за которым, несомненно, последует пурга, возможно, он испытает своего рода осознание... Странный шум прервал завывающий звук ветра снаружи. Она посмотрела на Эмили. Это была не она. Что это было?
Она, прислушиваясь привстала.
Просто ветер.
Потом она услышала это снова. Звук доносился из коридора. Её сердце учащённо забилось, и она спустила ноги с кровати. Босыми ногами она прошла через всю комнату, и, остановившись у двери, снова прислушалась.
Ничего.
Медленно открыв дверь, она и выглянула в коридор. Было очень темно, освещение давал только маленький ночник, который она оставила включённым в своей комнате, в комнате Джексона свет не горел. Она включила свет в коридоре и на цыпочках подошла ближе к большой комнате... а потом она услышала это бормотание, почти стон. Она повернулась и пошла к комнате Джексона. Это определённо был он.
Пока она размышляла что ей делать, у неё вспотели ладони. Не то, чтобы они были друзьями. На самом деле, его последними словами, сказанными в её адрес, были, убираться завтра к чертям из его дома. Она не могла просто вторгнуться в его комнату. Но опять же, если он был болен, не было ли это её долгом, как человека, помочь ему? Она всё-таки была социальным работником. Разве это не её работа помогать людям? Она прикусила нижнюю губу, взявшись за дверную ручку. Ладно, Ханна, если ты в течение минуты ничего не услышишь – уходи и направляйся в свою спальню. Если услышишь его снова, тебе придётся войти.
Конечно же, через несколько секунд она снова его услышала. Она сделала глубокий вдох, и медленно открыла дверь, половицы заскрипели, когда она переступала через порог. Она задержала дыхание и не двигалась. В комнате было темно, поэтому, чтобы пропустить достаточно света из коридора и видеть, куда она шла, она полностью открыла дверь. Джексон был в постели. Тёмное одеяло было сброшено, он лежал на спине, его голова была повёрнута в другую от неё сторону.
Единственное, что она чётко могла различить, что Джексон спал только в боксёрах. И каждый дюйм его тела был твёрдым и мускулистым. Эта сила, которая была настолько очевидна, даже когда он спал, заставила её слегка нервничать. После проведённого вместе времени, и его слов, что он в гневе никогда не поднимал руку на женщину, она поверила ему. В этом отношении, она ему доверяла.
Она наблюдала за ним несколько секунд. И действительно должна была перестать пялиться на него. Честно говоря, он был не первым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Ладно, ну, может быть, самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Приди в себя, Ханна. Это вторжение в его пространство, и сейчас он прекрасно выглядит.
Она на цыпочках начала выходить из комнаты, морщась во время каждого скрипа пола, который звучал громче, чем буря снаружи. Уже практически у открытой двери, её настиг наполнивший комнату гортанный крик, вызвавший мурашки на её спине. Она резко повернула голову, чтобы посмотреть на Джексона. Он все ещё спал. Его глаза были закрыты. В его чертах, она видела боль, а на лбу проступивший пот. Ему снился какой-то кошмар.
Она должна была разбудить его, но это значило, что ей нужно к нему приблизиться. Что делать, если он набросится на неё, не понимая, что он делает во сне? Или когда он проснётся, он может быть ужасно рассержен тем, что она вторглась в его спальню. Она не могла стоять здесь и ничего не делать.
Лихорадочно осмотрев комнату, она остановила свой взгляд на стопке книг, на столике у кровати. Может быть, она могла бы его разбудить, толкнув книгой. Книга в твёрдой обложке. По крайней мере, она будет находиться на расстоянии и ей не придётся касаться его голой кожи. Отлично.
Когда она увидела, как он сжал простынь, а его предплечье и рука напряглись, она наконец-то начала действовать. Быстро схватив из стопки верхнюю книгу, она подошла ближе. Прикусив нижнюю губу, она несколько раз ткнула книгой его в плечо. Затем быстро отступила назад, почти споткнувшись о собственные ноги.
Ничего. Он до сих пор не просыпался.
Она, с книгой в руке снова медленно двинулась вперёд и, затаив дыхание толкнула ею в плечо. Вдруг рука, словно сталь, крепко схватила её запястье и дёрнула, перевернув на спину и прижав к кровати. Сильные, мускулистые ноги Джексона оседлали её, зафиксировали её руки рядом с головой. Глядя ему в глаза, она поняла, что он ещё не совсем проснулся. Она оставалась совершенно неподвижной, её сердце до боли колотилось в груди, ожидая момента, когда он осознает, что делает.
– Джексон.
Его сбитые с толку глаза вернулись к реальности. Он громко выругался, опустил голову, и, оттолкнувшись от неё, перекатился на спину рядом с ней.
Ханна неподвижно лежала рядом с ним. Она пыталась отдышаться, но пока ещё не могла двигаться. Её тело было, как дрожащая масса желе.
– Прости, я не знал, что я делаю. Я не знал, что это ты, – сказал Джексон мгновение спустя, его голос был грубоватым и слегка хриплым. – Ты в порядке?
Ханна изо всех сил пыталась восстановить самообладание. Она взглянула на него, его неподвижность безошибочно угадывалась в тусклом освещении.
– Я должна тебя спросить об этом.
Он грубо провёл руками по лицу.
– Мне иногда, эм, снятся ночные кошмары.
– Я услышала тебя из своей комнаты, я думала, что ты болен иначе я никогда бы сюда не вошла, – сказала она нерешительно, не зная, злился ли он на неё.
– Боже, я не хотел тебя пугать.
Он зажмурил глаза, прежде чем повернуться и посмотреть на неё. Ханна почувствовала, что её сердце неожиданно подпрыгнуло из-за мягкости в его голосе. Он совсем не злился. Он не был тем же человеком, который кричал на неё перед камином, чтобы она уезжала домой. Посмотрев ему в глаза, она увидела, какими мягкими и тёплыми, они могли быть. Она заметила форму его губ. Они были чувственными, идеальной формы. Он лёг на бок так, чтобы полностью повернуться к ней лицом. Она все ещё лежала спине, и не могла повернуться также... это было слишком ... интимно.
Когда она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, то увидела, что он все ещё на неё смотрит. Она вспомнила, что он спросил, напугал ли он её.
– Нет. Я не боюсь тебя, – она, наконец, ответила, её голос даже для неё звучал странно. – К тому же, – сказала она, заставляя себя казаться легкомысленной, – Я посещала достаточно уроков самообороны. И могла бы сбросить тебя на пол одной ногой, если бы это потребовалось.
Звук глубокого смеха Джексона наполнил комнату и заставил её невольно улыбнуться в темноте. У него был богатый и глубокий смех. Она не хотела замечать и это.
– Я обязательно учту это, – сказал он, в его голосе все ещё чувствовалась улыбка.
Они шептались в темноте. Интимность ситуации не осталась незамеченной для неё. Его тело было так близко, что она могла чувствовать тепло, исходящее от него. Чувствовался запах мыла в сочетании с его собственным мужским ароматом, и она обнаружила, что таким образом отвечает ему, и это было вовсе не платоническим. И это не было хорошей идеей. Она нахмурилась и посмотрела вниз на свою одежду. У них было слишком мало одежды на двоих, едва знающих друг друга. Ей нужно было срочно убраться с кровати.
– Ты уверена, что я не сделал тебе больно?
Она судорожно кивнула, когда увидела, как он протянул руки, чтобы мягко взять её за запястья. Он осмотрел их. Она ничего не могла сказать, потому что потеряла голос. Его руки были тёплыми, большими и приятное, тепло плавясь начало просачиваться сквозь неё, пока он её удерживал. Его большой палец задел мягкую, бархатистую тыльную сторону её запястья и невинное прикосновение ощущалось каким угодно, только не невинным. Она быстро высвободила запястья из его рук, опасаясь их контакта, но вовсе не была готова к ощущению потери, когда больше не почувствовала его прикосновение.
Нехорошо. И она все никак не могла принять во внимание тот факт, что он был первым мужчиной, прикосновений которого, как она обнаружила, она желала... уже достаточно давно.
– Ты не сделал мне больно.
Почему её голос звучит с таким придыханием? Она не могла отвести глаз от его пристального взгляда. Воздух был тёплым и как кокон, захватил их в ложное чувство фамильярности. Ей нужно выйти из комнаты подальше от манящего полуголого Джексона. Потому что прямо сейчас, больше всего на свете, она хотела протянуть руку, и коснуться его голой кожи. Её тянуло к нему, а этого не должно происходить. Как только она вернётся в безопасность своей комнаты, она собирается перечислить каждую презренную черту этого мужчины, а затем сделает список сравнения его личности с Эбенезером Скруджем. Это должно подавить какое-либо неуместное страстное желание, которое у неё было.
– Все равно мне жаль.
Он оперся на локти, внимательно за ней наблюдая. Она могла разглядеть светлые оттенки коньяка в его глазах, мягкость и тепло все ещё были там. Она ничего не сказала. Не могла. Она должна сосредоточиться на списке.
– Все нормально.
– Спасибо.
– За что?
Почему она спросила это? Почему она не двигается? Слезь с чёртовой кровати, Ханна.
– Что разбудила меня.
Его взгляд метнулся к её губам, и она почувствовала, как тепло расцветает глубоко внутри неё. Затем его взгляд блуждал до её глаз и путешествовал вдоль её тела. Внезапно она почувствовала, что на ней практически ничего не надето. Она резко потянула футболку, чтобы чуть больше закрыть свои голые ноги. А потом он снова улыбнулся, своего рода сексуальным, довольным оскалом. Таким, который сказал ей, что он точно знал, почему ей было так некомфортно и что ему это нравилось.
Ей нужно было отсюда выбраться. Опять же, её тело, не реагировало на импульсы, лихорадочно посылаемые её мозгом, поэтому она не двигалась.
– Ханна?
– Да?
– Почему, на самом деле ты сюда пришла?
Она повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Сюда? В твою комнату?
Он покачал головой.
– В коттедж.
Она нахмурилась.
– Я говорила тебе, я хочу, чтобы ты удочерил ребёнка своей сестры.
Он кивнул и мягко пожал плечами. Она отказывалась поддаваться очарованию его мышц, выставленных напоказ, и лишь одно маленькое движение заставляло их перекатываться на верхней части его тела. Сконцентрируйся.
– Я знаю, ты говорила это, но ты не можешь это делать в каждом случае. Ты ехала через пургу. Ты разыскала парня, который изменил своё имя, ради чего ты, чтобы сделать это, должно быть, использовала множество связей. Это выходит за рамки преданности работе, ты так не считаешь?
Она смотрела в потолок, стараясь не показывать какие-либо эмоции. Она не могла точно объяснить то, в чем она сама с трудом разобралась.
– Я чувствую ответственность, понимаешь? Я знала твою сестру. Я никогда не думала, что она,– Она на мгновение остановилась. – Покончит с собой, а потом, когда я нашла Эмили на пороге церкви, я, – Она пыталась скрыть эмоции застрявшие горле, но не смогла это контролировать. – Я знала, что я должна поступить так, как будет лучше для неё. В ту ночь я принесла её домой и не выпускала из рук до утра. Она такая крошечная, совершенная, невинная маленькая девочка. Она заслуживает лучшего, а не быть отброшенной и оставленной с незнакомыми людьми. Ей нужен кто-то, кто её защитит и подарит ей замечательное, счастливое детство.
Она перестала говорить, иначе не смогла бы больше сдерживать свою боль, или остальную часть правды. Лежа вот так в постели, она осознала, как много в жизни ей не хватало. В темноте ночи, в теплом убежище, укрывавшем от шторма, загадочный мужчина рядом с ней, заставил её жаждать более чем кого-то, с кем можно поговорить в глухую ночь и разделить постель.
– Мне нужно идти спать.
Он схватил её за руку. Она не хотела поворачиваться и смотреть на него. Она сделала вдох, чтобы успокоиться и собрала все своё самообладание, которое она усовершенствовала давным-давно.
– Ты застала меня врасплох, – медленно сказал он. Она не знала, имел ли он ввиду новость об Эмили. Когда она подняла глаза, чтобы встретиться с его, они были полны желания, которое она не хотела признавать. Быстро встав и все ещё удерживая край футболки, она шла к открытой двери так быстро, как только могла, а половицы скрипели так же громко, как и грохот её сердца. Ей нужно сразу же заняться этим списком.
– Ханна,– крикнул он, и в его голосе присутствовали нотки изумления.
Она повернулась, чтобы посмотреть на него, стараясь выглядеть спокойной, невозмутимой, и собранной. Не смотри ниже его подбородка. Не смотри на пресс и мышцы, выставленные напоказ, Ханна.
– Да?
Она поморщилась от пронзительного звука своего голоса. Её голос звучал как у трусихи, которую она стала напоминать.
– Ты ткнула в меня книгой?
ПЯТАЯ ГЛАВА
Буря не закончилась.
Дороги не расчистились.
Сегодня, Ханна и малышка не собирались ехать домой.
Джексон наклонился вперёд, упёршись руками о мраморную столешницу на кухне. Было настолько темно и ветрено, что это едва было похоже на утро. Даже если бы он и хотел, чтобы она собралась домой сегодня, это было невозможно. Погода совершенно не собиралась улучшаться.
После того, как прошлой ночью Ханна покинула его комнату, он почувствовал отчётливое, и очень неожиданное, ощущение потери. Он больше не злился. Он знал, как это, для кого-то вроде неё, войти в его комнату, особенно учитывая, как закончился их вечер, когда он сказал ей убираться домой. Он увидел страх и почувствовал дрожь в её теле, когда она была под ним. И ощущение её в его руках, привело к совершенно другому набору проблем. Его влечение к ней было неоспоримым, и оно было гораздо больше, чем просто физическое, что было совершенно новым для него. Он восхищался, какой бесстрашной она была, какие бы проблемы у неё ни были с мужчинами. Она, сквозь метель, ехала сюда столько часов, чтобы столкнуться лицом к лицу с незнакомцем. Черт, это требовало мужества.
Он собирался сделать себе кофе, когда услышал мягкие шаги, приближающиеся к кухне. Он обернулся на звук её нерешительного «привет», и его внутренности сжались. Боже, как же она была красива. Её волосы спадали ей на плечи и он вспомнил, какими мягкими они чувствовались прошлой ночью, касаясь его голой груди. То, как изгибы её тела тесно прижимались к нему, он не забудет в течение ещё длительного времени.
ЇДоброе утро, – сказал он. Улыбнулся и увидел, как напряжение покинуло её лицо. Кто знал, что она думает о нем? То, что он отправил бы её домой в метель или накричал на неё?
ЇЯ сделал свежий кофе. Хочешь чашечку?
– Пожалуйста, – сказала она и сделала ещё несколько шагов.
– Садись, – сказал он. И, указывая на кухонный стол, вручил ей одну из гончарных кружек, которую выбрал его дизайнер. Она сидела напротив него, подогнув одну ногу под себя. Добавила молоко в свою чашку, а затем посмотрела на него снизу вверх. У неё были великолепные глаза, большие и чёткие. И тёплые. Тот вид глаз, которые заставляли подумать, что ты можешь рассказать все что угодно этой женщине и, что она поймёт и не осудит. Он мысленно встряхнулся. Он должен быть милым, и все.
– Я сожалею о прошлой ночи. И очевидно, что я не жду, что ты уедешь сегодня.
Она сделала глоток кофе, обхватив руками негабаритную чашку. У неё были тонкие руки. Её ногти были не длинными, но красиво оформленными. У неё не было французского маникюра или ужасно кричащего цвета ... секундочку, когда, черт побери, он даже смотрел на руки женщины ... кроме того, чтобы увидеть было ли у неё на пальце обручальное кольцо? Она смотрела в свою чашку. И ничего не сказала, и он понял, что очень хочет услышать её ответ. Будучи встревоженным таким образом, он понял, что заботился о её чувствах. Дерьмо. Сначала ногти, теперь чувства.
– Я немного волновалась о том, как мы в такую погоду доберёмся обратно домой, – сказала она с искоркой в глазах, её губы сложились в очаровательно заманчивую улыбку. Ему нужно было выпить, но для этого было ещё слишком рано.
– Слушай, давай заключим перемирие, ладно? Я думаю, что я уже ясно дал понять, что твой план на самом деле не ... устраивает меня. Если мы снова будем говорить об этом, мы, в конечном итоге, поссоримся. Ты должна понять, что я не имею никакого намерения когда-нибудь соглашаться с этим.
Тепло в её глазах исчезло, и вместо него полыхнул огонь. Черт, она, вероятно, была столь же упряма, как и он. Её полные губы были плотно сжаты, и он был уверен, что она сдерживала длинную череду проклятий. Очень жаль. Он встал и принялся рыться в шкафах, понимая, что она, в ярости наблюдает за ним.
– Что бы ты хотела на завтрак?
Он пытался казаться беспечным.
– Как насчёт ножа? Ты можешь воткнуть его прямо мне в сердце.
Он не знал, хотелось ли ему засмеяться или простонать от недовольства. Он собирался проигнорировать приманку.
ЇТы давно не ела. Хлопья подойдут? У меня так же есть кексы.
– Не голодна.
Он повернулся, чтобы посмотреть на неё. Одна её нога была переброшена через другую, и она барабанила пальцами по столу. Он вздохнул.
ЇНет смысла голодать, потому что ты злишься на меня.
Она вскинула брови.
– Прекрасно. Я разогрею кексы. Лимонные с клюквой, – сказал он, пока она как партизан, продолжала молчать.
ЇТы печёшь?
Он покачал головой, безумно радуясь тому, что она снова разговаривает с ним.
– Этим занимается моя домработница. Она замораживает и приносит сюда для меня кучу еды, когда я приезжаю сюда.
ЇЗначит, содержать дом в порядке тебе помогают? – Спросила она, невинно, аккуратно сложив руки на коленях. Он уже знал её как облупленную.
ЇЯ занятой человек. Я работаю допоздна. Очень допоздна. Не до часов семейного мужчины, – сказал он, подчёркивая каждое слово, чтобы дать понять, что он точно знал, к чему она клонит. Микроволновка запищала, и он поставил кексы перед ней. Он сел и стал ждать, когда она возьмёт кекс прежде, чем сделать это самому.
ЇАх, значит, в таком случае, у тебя есть все.
Он лаконично кивнул.
ЇУ тебя есть деньги, пентхаус, компания, коттедж, – сказала она, кладя кусочек кекса в рот.
– Да.
ЇЯ имею в виду, что ещё может быть в жизни, кроме денег, активов, и работы?
Она положила ещё один кусочек кекса в рот, и он потерял аппетит. Кто она такая, чтобы судить его?
Звук крика младенца помешал ему остроумно ответить. Ханна вскочила, вытащила бутылку из холодильника, и бросила её в небольшой горшок уже заполненный водой на плите. Малышка. Эта малышка была его племянницей. Ответственность его сестры. Не его.
Он встал так быстро, что его стул почти опрокинулся.
– Ты не возражаешь, если я пойду, займусь кое-какой работой?
Он мог сказать, что она была удивлена его внезапной заминкой. Она покачала головой и снова облизала губы. Да, ему срочно нужно было отсюда свалить. Он налил себе чашку кофе и вышел из кухни.
…
Ханна рассмеялась, когда посадила Эмили в раковину в ванной комнате. Малышке нравились её ванны, и она восторженно ахнула, когда её тельца коснулась тёплая вода. Ханна бережно держала её голову одной рукой и потирала кожу Эмили мыльной мочалкой. Эмили пинала её ногами и громко булькала. Она взвизгнула, когда Эмили обрызгала её водой.
– Здесь все в порядке?
Когда Джексон вошёл, Ханна повернула голову, и не могла понять выражения его лица. Он посмотрел на Эмили, и на секунду она подумала, что он собирается улыбнуться, но вместо этого, она увидела, как его челюсти сжались. Она старалась не показать своего разочарования. И вовсе не ожидала, что он, глядя на ребёнка, растает, но, хотя бы, намёк на улыбку ...
ЇУ нас все в порядке, – сказала она, смывая мыло со скользкой кожи Эмили. – Каждый раз, когда я купаю Эмили, я намокаю.
Она завозилась, собираясь вытащить Эмили из воды, в уже расстеленное полотенце, и делала вид, как будто не замечает пристального взгляда Джексона. Его молчание приводило её в замешательство. Её больше устраивали его саркастические комментарии, чем молчание. Заметив, что ночной комбинезон, который был приготовлен, выглядывал из-под полотенца, была почти уверенна, что Джексон не заметил, как она уронила его в раковину.
– О черт!
– Что такое?
Она избегала смотреть ему в глаза и теперь сосредоточилась на намокшем комбинезоне, держа при этом закутанную в полотенце Эмили.
– Её комбинезон промок! Держи, – сказала она и вложила Эмили ему в руки. ЇЯ скоро вернусь. Я возьму новый. – Она не потрудилась подождать его ответа и выбежала из ванной, её сердце колотилось, как будто она только что совершила тяжкое преступление. Я ужасная лгунья, думала она, пока искала единственной сухой комбинезон, который у неё был. Прежде чем вернуться обратно в ванную, она подождала несколько минут. Растает ли сердце Джексона после того, как он подержит свою маленькую племянницу?
Он, в своих руках неловко держал Эмили. Улыбался ли он ей? Задыхался ли он от волнения?
Джексон поднял голову, как только она подошла к нему и на секунду она могла поклясться, что видела что-то тёплое в его выражении. Но потом он передал Эмили ей, и ничего не сказав, вышел из комнаты.
Ханна смотрела в большие голубые глаза Эмили. Вот тебе и план.
***
Джексон говорил себе, что все дети были симпатичными. Эмили не была особенным ребёнком. Взрослые были биологически запрограммированы реагировать на младенцев. Это было то, как человеческая раса размножается. Его желание держать малышку было естественным. И связь, которую он чувствовал, когда смотрел в эти большие, любопытные глаза была совершенно смешной. Вот так. Причуда его воображения. Ему нужно было приступить к работе и считать часы до того, как Ханна и его ... малышка уедут.
Он уселся за стол в большой комнате и открыл свой ноутбук и портфель. Он приезжал сюда каждый год не для того, чтобы избегать работы, потому что он любил свою работу, и он любил компанию, которую построил со своим лучшим другом. Нет, он приезжал сюда, чтобы избежать сезона, год за годом наполненного плохими воспоминаниями. Здесь на него не оказывалось никакого давления, из-за чего ему приходилось бы вести себя так, как будто Рождество означало нечто большее, чем любой другой день в календаре. До тех пор, конечно, пока Ханна не ворвалась в его мир.
Он сделал вид, что сильно сконцентрирован на своём компьютере, когда часом позже, услышал, как Ханна вошла в комнату. На её плече висел гигантский мешок с книгами, который готов был лопнуть, а в руке свежая кружка кофе. Не обращая внимания на запах лаванды, пока проходила мимо него, чтобы сесть на противоположном конце стола.
– Я надеюсь, ты не возражаешь, если я посижу здесь. Я уложила Эмили спать, и хотела бы попытаться и разобраться с кое-какой работой, – сказала она, поставив свою сумку на стол.
– Совсем нет, – сказал он и снова посмотрел на экран своего компьютера.
– Она очень быстро выпила свою бутылочку, – сказала она со смехом. – После купания, она всегда голодная.
Он вежливо ей кивнул. Он не собирался участвовать в дискуссии о младенцах. Он сосредоточился на таблице на экране своего компьютера, радуясь тому, что наконец-то она поняла намёк, что он больше не хочет говорить.
Через десять минут он пытался игнорировать напевание песни, исходящее с другого конца стола. Звучало что-то похоже на звенящие колокольчики, чуть немного не попадавшее в ноты. Он взглянул с преувеличенным вздохом. Она не поняла намёк, так как начала постукивать ногой в такт своим напевам. Она подчеркнула, что-то из книги.
– Над чем ты работаешь?
Она оторвалась от книги, очевидно, поражённая.
– О, я учусь.
Он нахмурился.
– Для чего?
Она снова склонила голову.
ЇЧтобы получить свою степень доктора философии.
– Степень доктора философии?
Она кивнула.
– В социальной работе?
– Нет. Психология.
Она сделала глоток кофе и затем склонилась назад к своей книге. Он смотрел на её макушку, а она тем временем возобновила свои рождественские напевы. Он старался не быть настолько впечатлённым ею, но, черт побери, чем больше он узнавал эту женщину, тем больше он был заинтригован ею и его к ней влекло. Это было чертовски неудобно.
– Почему ты получаешь степень в области психологии?
– Ну, в следующем году, когда я накоплю достаточно денег, я хотела бы получить свою степень, а затем, в конечном счёте, я хотела бы стать детским психологом.
Он не сказал ни слова, пока смотрел на великолепную женщину, которая находилась на другом конце стола. Беги, Джексон, беги далеко. Она была красива, мила, и умна. Это была адская комбинация. Женщины, с которыми он встречался, и близко не были столь же опасными, как Ханна.
– У тебя есть рождественские компакт-диски?
Ханна посмотрела на него через стол, казалось бы, не обращая внимания на его мысли.
– Рождественские?
Её увлечение всеми рождественскими штучками и на толику не было привлекательным.
Он закатил глаза на её театральный вдох и на то, как она опустила руку себе на грудь. Он снова отказался взглянуть на её грудь, зная точно, куда приведут эти мысли.
ЇДаже ни одного?
Он самодовольно улыбнулся.
– Неа.
– Я должна была догадаться, – сказала она в свою кружку, прежде чем сделать глоток.
– В самом деле? Что меня выдало?
Он слишком сильно наслаждался разговорами с ней. Впервые за очень, очень долгое время, ему нравилось наслаждаться чьей-то компанией и не заниматься работой. За последние десять лет, он жил и дышал своей компанией. По ночам он ложился спать, иногда с женщиной рядом с собой, иногда в одиночку, но всегда с работой в голове. Когда он не работал, он думал о работе. Он ненавидел праздники, потому что это означало, что работа не будет сделана. Работа была его спасением. Работа была всем. Но сейчас он мог позволить себе короткую передышку с красивой, интригующей женщиной, не так ли?
– Прошлой ночью я поняла, что тот, кто не имеет ни одного рождественского украшения, должно быть несчастный человек, типа Эбенезера Скруджа, – сказала она, ткнув своим фломастером в его направлении.
С его губ сорвался сдавленный смешок.
– Только потому, что у меня нет украшений, ты пришла к выводу, что я несчастен как Скрудж?
Она подняла брови и скрестила руки на груди.
– Затем твоё последующее поведение подтвердило мою гипотезу.
– Снова это. Я уже объяснил своё поведение.
– Что бы ты ни говорил, ничего не может оправдать такое поведение, Джексон. Но не волнуйся, я понимаю, что в мире есть люди, которые не затронуты духом Рождества -
– Ты получаешь комиссионные от Санта-Клауса?
На лице Джексона появилась улыбка, когда она нахмурилась.
– Так получилось, что это мой любимый праздник, вот и все.
– Ханна, Рождество, такое, каким оно существует в Северной Америке, является коммерчески управляемым праздником. Нам говорят, что мы должны потратить сотни или тысячи долларов на близких, чтобы показать, что заботимся о них. Люди получат хорошую выручку на тысячах потребительских кредитов, и оправдают это, рассказывая, что они должны это делать в честь Рождества. Посмотри на себя, ты приравниваешь Рождество к чему-то, для чего тебе нужно купить что-то вроде компакт-диска, чтобы почувствовать дух Рождества.
