Текст книги "Вечность и день"
Автор книги: Виктория Чанселлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
11 июня 1995 года.
Флорида, Сент-Огастин.
Джерри Роджерс беспокойно металась в кровати, не в состоянии заснуть. Широкие гостиничные простыни сбились в складки, как шерстяной плед, на котором устраивают пикник. Нет, она не видела плохих снов, просто почувствовала, что что-то не так, и проснулась. Темнота вокруг только усилила ее беспокойство.
Она тихо лежала, прислушиваясь к жужжанию кондиционера, которое сливалось с ровным дыханием Джона, спавшего рядом. Только эти знакомые звуки нарушали тишину. Они могли бы успокоить ее, подумала она, но нет. Привычное начало раннего утра только усиливало тревогу: что-то не так.
Она решила встать, пока не разбудила Джона. Вчера они вернулись поздно, праздновали вместе с родителями Джона свою помолвку. Торжество проходило сначала в ресторане, где подавались блюда из продуктов моря, а потом в дорогом баре в старой части Сент-Огастина. Вечер прошел превосходно, им было высказано много добрых пожеланий. Джону нужно выспаться, он так устал произносить тосты, бедный. Они легли спать не раньше двух, она уже почти задремала, как вдруг ужасное предчувствие разбудило ее.
Она проснулась с больной головой и сильно бьющимся сердцем. Хотелось понять, что разбудило ее, но ей это не удавалось, причина пряталась в глубинах подсознания. Наверное, какие-то переживания расстроили ее, вот она и не может успокоиться, чувствуя слабость во всем теле.
Джерри откинула простыню и спустила ноги на пол. Часы у кровати показывали третий час ночи. Странно, ей казалось, что времени гораздо больше. Ночь звала ее, она подошла к окну и подняла край шторы. На стоянке, погруженной во тьму, было тихо. В небе плыли облака, серп луны то показывался, то исчезал, темно-синее бархатное небо усыпано звездами. Ничего необычного.
Однако беспокойство не проходило.
Она подумала о своих родителях, мысленно вызывая в памяти их образ. Может быть, что-нибудь случилось с ними? Нет. Не стоит звонить им ночью. Чисто интуитивно Джерри чувствовала, что с родителями все в порядке, иначе тревога была бы гораздо острее.
Линда…
Несколько дней назад она испытала такое же беспокойство, заставившее ее позвонить Линде в дом на побережье. Линда клялась, что чувствует себя хорошо, однако Джерри не поверила. Она знала, что Линда тяжело переживала смерть бабушки, но, казалось, первое острое чувство утраты должно было пройти. Несколько дней назад Джерри почувствовала, что Линда испытывает что-то другое – более сильное чувство страха или угрозы.
Джерри знала, что самый сильный страх Линда испытала, когда они были подростками. Тогда случилось событие, которое Линда так и не смогла забыть. Вот почему Джерри подумала о мансарде – вероятно, Линда поднялась в мансарду, где они занимались спиритизмом. Проклятая доска для спиритических сеансов может заставить ее почувствовать себя глубоко несчастной.
Линда действительно верила, что в этой доске скрыта злая сила, или, по меньшей мере, она притягивает злых духов, словно магнит. Может быть, Линда права. В жизни много непонятного и труднообъяснимого. Однако Джерри вовсе не была уверена, что связь с умершими на самом деле существует. Настроиться на волну или угадать чувства живого человека – это одно, но разговаривать с теми, кто давно умер, – совсем другое. Джерри считала, что доска для спиритических сеансов просто позволяла сосредоточиться на том, о чем ты подсознательно думаешь.
Последний раз она была в доме на побережье, когда ей было пятнадцать. Больше она не ездила туда – не потому, что произошел тот странный случай в мансарде. В шестнадцать лет у девушки появляется столько дел. Она постаралась забыть о спиритическом сеансе – и почти не вспоминала об этом. Тот случай не вывел ее из равновесия, ей не снились дурные сны, как Линде. Джерри старалась не думать, что ее лучшую подругу просто преследовали мысли о том, что тогда случилось.
Линда, конечно, сказала ей, что несколько лет назад занялась поисками Уильяма Говарда. Закрыв глаза, Джерри вспомнила, что, вернувшись из Англии, Линда была очень взволнованна. Она настаивала, чтобы Джерри немедленно пришла к ней. Они сидели в маленькой квартире Линды, пили чай, настоянный на травах, и Линда рассказывала, что «нашла» имя давно умершего солдата в одном из старых журналов. В журнале были напечатаны списки сражавшихся в битве при Ватерлоо. Линда была абсолютно уверена, что это не совпадение, что тот случай можно объяснить только тем, что они действительно беседовали с умершим.
Линда не убедила Джерри. Лучшая подруга всю жизнь увлекалась историей, это имя могло встретиться ей в какой-нибудь книге, потом Линда могла забыть его и подсознательно вспомнить во время спиритического сеанса. Джерри это было более понятно, чем беседы с умершим.
Самое печальное, думала Джерри, что Линда была убеждена: Уильям Говард – рыцарь без страха и упрека, герой, который явится, словно по мановению волшебной палочки, и спасет ее. Она не останется одинокой, целиком погруженной в прошлое. Если бы ей об этом сказали, Линда, конечно, не согласилась бы. Может быть, она не совсем понимала, что делала, но Джерри понимала: ее лучшая подруга не сможет полюбить реального мужчину и стать счастливой, и сердце Джерри разрывалось от боли.
Живые, реальные мужчины… Джерри повернулась к кровати. Джон спал, раскинувшись, простыня сползла. Она отдернула штору, свет луны проник в комнату, упал на кровать, слабый луч осветил его белокурые волосы, почти слившиеся с простыней. Она почувствовала, как внутри у нее все напряглось. Для нее он был самым милым, самым внимательным и самым сексуальным мужчиной. Абсолютно уверенный в себе, довольный своей карьерой, он весь светился от счастья. Нельзя было не подпасть под его обаяние. С первой встречи Джерри даже не пыталась противиться его шарму. Хотя их отношения развивались очень быстро и прошло совсем мало времени от первого свидания до помолвки, Джерри не могла пожаловаться на него. Джон очень подходил ей, она знала это так же точно, как свое имя.
Если бы только Линда нашла для себя подходящего мужчину. Если бы забыла Уильяма Говарда и поискала кого-нибудь, кто жил… сегодня. Линда слишком часто путает свои фантазии с реальностью, подумала Джерри. Ей не удастся отвлечься от прошлого и найти свое счастье в реальной жизни.
Линда была ее самой близкой подругой, даже со своей навязчивой идеей об англичанине, жившем в девятнадцатом столетии. Линда и Джерри учились в одном университете, хотя у них были совершенно разные интересы. Когда Линда, получив степень доктора философии, переехала в Чикаго, Джерри очень скучала. Они часто звонили друг другу, их не останавливало, что приходилось платить большие счета за телефонные разговоры. При первой возможности Джерри и Линда встречались и каждый год вместе проводили отпуск. Пора бы снова встретиться с Линдой.
Беспокойство прошло – или кризис миновал, или Линда легла спать. Значит, больше не о чем тревожиться и можно еще поспать. Она задернула штору, и комната сразу погрузилась в полумрак.
Джерри легла, тесно прижавшись к Джону. Он, не просыпаясь, машинально протянул руку и обнял ее. Утром, когда они будут завтракать и пить кофе, она расскажет ему о своей тревоге за Линду. Им нужно сократить пребывание в Сент-Огастине и поскорее ехать в Южную Каролину.
Она надеялась, что будущие свекр со свекровью не сочтут ее сумасшедшей, ведь многолетняя дружба гораздо важнее, чем хорошие манеры.
– Спасибо, что поддержал меня.
На следующий день Джерри с Джоном сидели на краю бассейна, находившегося рядом с домом родителей Джона. В это время дня многие жители города проводили время на воздухе, отдыхали после ленча, делали покупки или занимались спортом. Джерри и Джон предпочитали бассейн.
Джон улыбнулся:
– Не о чем говорить. Я рад, что с Линдой все в порядке. Должен заметить, что сегодня утром ты была очень расстроена. Нужно было разбудить меня ночью.
– Зачем мне было будить тебя? Если бы я действительно беспокоилась, я бы сразу позвонила ей.
Джерри отпила лимонада и вспомнила разговор, который произошел утром. Линда была смущена, даже взволнована, но в основном чувствовала себя хорошо и не испытывала никаких отрицательных эмоций. Она посоветовала Джерри подольше погостить в Сент-Огастине.
Если Джерри захочет, Джон был готов ехать к Линде. А Джерри решила поверить подруге на слово, если та считала, что с ней все в порядке. Джерри глубоко тронула поддержка Джона. Не многие мужчины способны уехать от родителей, объяснив только, что «у невесты появилось какое-то странное ощущение». Джону не нужен был предлог, чтобы уехать. Его родители были очень милыми людьми, Джерри их сразу полюбила.
Да, будущее казалось великолепным – хорошая работа, постоянный заработок, благосостояние. Множество планов. Любовь. Секс. Что еще нужно человеку?
Она протянула руку, и Джон коснулся ее пальцев.
– Ты счастлива?
– Очень, – нежно сказала она. – Счастливее быть нельзя.
– Через несколько дней мы поедем к Линде.
– Знаю. У нас получился великолепный отпуск. Точнее, два отпуска.
– Ты не хочешь переехать в отель?
– Ни за что. Твои родители – замечательные люди, но мне как-то неудобно заниматься с тобой любовью в их доме.
– Мне тоже.
Она усмехнулась:
– А ты не приводил в дом других девушек знакомиться с отцом и матерью, до того как твои родители переселились во Флориду?
– Никогда, – с деланным негодованием воскликнул Джон.
Джерри рассмеялась:
– Не знаю, можно ли тебе верить.
– Разве я не заслуживаю доверия больше других?
Улыбнувшись, она заглянула ему в глаза.
– Да, полагаю, ты прав.
Джон вопросительно посмотрел на нее, и ее захлестнуло желание. Купальник внезапно стал тесным и слишком теплым. Вытянув ноги, она взглянула на Джона.
– Сколько времени твои родители будут играть в гольф?
– Пару часов. А что ты задумала? – спросил он, понизив голос до шепота.
Джерри увидела свое отражение в его солнцезащитных очках – она выглядела как женщина, испытывающая желание. Она скользнула взглядом по его загорелому крепкому телу, немного потному от долгого пребывания на солнце. Ей хотелось коснуться легких завитков на его груди, разгорячить его еще больше.
– Послеполуденное наслаждение?
– Мне показалось, ты только что сказала, что тебе неудобно спать со мной в доме моих родителей?
– А кто говорит о сне? – Джерри наклонилась и ласково погладила его длинные пальцы. Как ей хотелось пробежать пальцами по его телу!
Джон стремительно сел в кресле и так быстро притянул ее к себе, что она, задохнувшись, уткнулась ему лицом в грудь. Джерри прижалась к нему, чувствуя, как напряглось его тело. Ей очень нравилась игривость Джона, его желание угодить ей.
– Хорошо. Думаю, я заинтересовала тебя.
– В этой кооперативной квартире в спальне для гостей еще не праздновали новоселья, – пробормотал Джон. – И если в течение тридцати секунд мы не организуем его, соседи займутся нашим воспитанием.
– Чему они научат нас? – прошептала Джерри, закрывая глаза и чувствуя его дыхание на губах. Она обняла его, пальцы почти впились в мускулистую спину.
– Супружеской жизни совершенно нормальных гетеросексуальных взрослых людей. Эта тема до конца не изучена.
– Тогда давай начнем ее изучать, – сказала Джерри.
Если вы полюбите, все ваши сокровенные желания начнут проявляться.
Элизабет Боуэн
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Гифф вышел на веранду, в серый рассвет, и запер за собой дверь. С минуту он молча рассматривал ключ: как просто ему удалось попасть в дом Линды. Но ведь так же просто туда может попасть и кто-то другой. Он с раздражением сжал ключ в кулаке. Линда принадлежала ему. Никто – и ничто – не разлучит их в этой жизни. Разжав кулак, он снова посмотрел на ключ. Она была слишком наивна и, несомненно, слишком доверчива. Она нуждается в защите – и сама не представляет, как она нуждается в ней.
Пока не сделает дубликат, он решил оставить ключ у себя. Ему снова потребуется попасть в дом, и он не хотел рисковать – ведь в следующий раз Линда может спрятать ключ более надежно, она очень расстроилась, неожиданно обнаружив Гиффа у себя. Потом, вероятно, она будет искать ключ. Он спустился по деревянным ступеням и пошел по берегу, ощущая в руке теплый металл.
Кружась в небе, зловеще кричали чайки, по песку сновали маленькие бледные крабы. Волны набегали на берег, словно подгоняемые серыми беспокойными облаками, обещавшими шторм.
Гифф знал, что скоро здесь разразится настоящая буря, угрожающе закрутится в ярости и неистовстве. Тогда дождь и ветер покажутся просто безобидными явлениями природы, потому что та буря готовится в глубинах ада.
Морд. Он накапливает силы, укрепляется, паря за пределами сознания, словно тонкой стеной отделенной от реальности. Он уже начал поражать разум Линды и вторгаться в ее сны. Потом для выполнения своей миссии на земле он будет искать физическое тело. Подобно урагану, набирающему скорость над водой, Морд будет мстить, разрушая человеческие жизни и души людей, оставляя за собой одни несчастья.
Его нужно остановить, на этот раз навсегда. Никогда прежде – ни в одной из своих прежних жизней – Гиффу не удавалось сражаться с ним на равных, бороться с ним тем оружием, которое могло поразить его. Гифф не все мог объяснить, но он знал, что Морд издевается над людьми, гордится преимуществами настоящего зла. Кто может постичь его злую силу? Кто может бороться с ужасом и победить?
Но даже в аду существуют свои законы. Даже в непостижимости есть порядок. Гиффу был известен этот порядок. И в этой жизни он будет вести борьбу в более равной позиции.
Он чувствовал, что рок преследует его, он настигал его, словно волны во время прибоя. Он побежал, торопясь добраться до дома. Мимо промелькнули два летних коттеджа, в которых сейчас никто не жил. Он слышал слабый шум ветра и крики чаек. Возбуждение гнало его вперед, необходимость, он бежал, задыхаясь, ловя ртом воздух, икры болели от бега по песку.
Взбежав по ступенькам, он открыл дверь, его тяжелое дыхание нарушило тишину дома. Даже не стряхнув песок с ног и не вытерев пот со лба, он поспешил в спальню и распахнул дверцу стенного шкафа. В углу стояла черная кожаная сумка необычной цилиндрической формы.
Готова. Ждет начала борьбы.
Проведя рукой по волосам и вздохнув, он взял сумку, чувствуя настоятельную потребность прикоснуться к предмету, снова ощутить свою связь с прошлым. С Мордом. С Линдой.
Он сел на кровать и, дернув «молнию», достал сверток, завернутый в шелковую ткань. Дрожащими руками он снял темно-красный шелк, куски шелка упали на пол, словно пятна крови выделяясь на блеклом ковре.
И вот он держал ее в руке, шпагу, которая убила его. Шпагу, которая лишила жизни Уильяма Говарда, разрушила его мечты.
Шпагу, которая разорвет страшную цепь событий, сотворенных им тысячу лет назад.
Когда Линда проснулась, он уже ушел. Она была потрясена, обнаружив Гиффа в своей спальне. Теперь все прошло, она понимала, что он просто беспокоился за нее. Он оказался здесь, потому что она нуждалась в нем, ведь она так испугалась. Он успокоил ее – и ничего больше. Правда, вначале его поведение показалось ей предосудительным, но теперь она так не думала.
Потянувшись, Линда взяла подушку, на которой он лежал, и прижала ее к груди, глубоко вдыхая ее запах. Белая наволочка пахла солнцем, песком и океаном – она ощущала сильный запах мужчины.
Не нужно жалеть, что он ушел, убеждала она себя. Гифф провел с ней всю ночь, с ним она чувствовала себя в безопасности, защищенной от кошмарных снов, от мира фантазий, который существовал только в ее воображении. Но рядом с ним она испытывала и другое чувство – страстное желание, которое она испытывала только к Уильяму.
Но Уильям был мертв – навсегда умер для нее.
А Гифф был живым. Засыпая, она чувствовала, как под ее ладонью бьется его сердце. Чувствовала, как его губы щекочут ее волосы, его дыхание касалось ее затылка. Она свернулась на постели рядом с ним, она спала в его объятиях, от него исходил покой, она не могла отрицать это.
Линда отложила подушку и встала. Очень легко привыкнуть к его объятиям, к его заботе и вниманию. Он озабочен тем, чтобы она была в безопасности. Ведет себя загадочно. Его сексуальность очень действует на нее. Может случиться, что его влияние окажется достаточно сильным, и вместо того, чтобы разбираться в своем отношении к Уильяму, ей придется преодолевать влечение к Гиффу. Ко всем проблемам прибавится еще одна.
Важная проблема.
Линда спустилась вниз, решив приготовить кофе, в надежде, что от кофе в голове прояснится. Только кофе мог помочь разобраться в том, что случилось за те несколько дней, которые она провела в доме бабушки. Здесь она столкнулась с прошлым и задумалась о будущем – будущее она связывала с Гиффом, вернее, пыталась связать.
Пока вода закипала, она распаковала белую микроволновую печь и поставила ее на буфет. Теперь, несмотря на мебель 70-х годов, кухня больше напоминала ее собственную, и она почувствовала, что дом постепенно становится родным. Нужно заменить еще холодильник, кухонную плиту и обои с рисунком из овощей и фруктов. Но этим она займется будущим летом. А сегодня нужно разобрать вещи в бабушкиной спальне, рассортировать их в ящиках шкафов и заглянуть в маленькие коробки с украшениями, которые стояли наверху, словно сувениры из каждого десятилетия.
Прежде всего, нужно отвезти дедушкин револьвер в оружейный магазин. Она уже говорила с хозяином, просила его проверить и почистить оружие. По-видимому, ему понравилась эта идея – заняться старым револьвером, и Линда обещала привезти его. Вспомнив свои вчерашние страхи, она решила – когда револьвер под рукой, она в любом случае будет чувствовать себя спокойнее.
Потом она сидела, вытянув ноги, на ветхом ковре в бабушкиной спальне, чувствуя, как по щекам текут слезы. В стенном шкафу, на полке, где хранилось женское белье, она нашла письма, пачки писем в ломких конвертах, перевязанные розовыми и фиолетовыми ленточками.
Линда не знала своего деда, а именно он писал эти письма. Теперь она поняла, как он любил свою жену, как скучал по ней, сражаясь в Европе во время второй мировой войны. Он хотел знать все о своей семье, все подробности мирной жизни: какой костюм приготовили сыну, идущему в школу, что ели за обедом, сидя в комнате с затемненными шторами, куда ездили за покупками. Он беспокоился о талонах на питание, спрашивал, как работают электроприборы, сетовал, что во время войны подача электроэнергии ограничена. Но чаще всего дедушка писал, что любит свою жену и очень скучает по ней. Несмотря на естественную сдержанность дедушки и бабушки в выражении своих чувств, Линда поняла, что они страстно любили друг друга.
Дед умер в начале 60-х от кровоизлияния в мозг, умер внезапно. Бабушка больше не вышла замуж, предпочитая жить своей жизнью в доме на побережье, в окружении вещей, которые помогали сохранить память о прошлом.
До сих пор Линда не понимала это. Не понимала, что ее собственная жизнь напоминает жизнь бабушки. Тосковать о человеке, который никогда не переступит порог дома…
Воспоминания о бабушке жили в ней, они были так же реальны, как ее настоящая жизнь, но она не смешивала эти воспоминания с реальностью. Она была довольна своей жизнью – хотя кое-что могло бы сложиться более удачно. В этом смысле они с бабушкой совершенно разные.
Вытерев слезы, Линда снова перевязала пачки и спрятала письма в шкаф. Пора подумать, как жить дальше, отрешиться от прошлого и смело смотреть в будущее. Ей двадцать девять, а не пятнадцать. А Гифф – живой, реальный мужчина.
Около трех она позвонила в дверь его дома. На ней был только черный купальный костюм и белая свободная ситцевая юбка. В руках – два старых пляжных полотенца, оставшиеся от прошлых приездов. От жары и волнения на спине и на лбу выступил пот, но Линда надеялась, что Гифф не заметит этого.
Он открыл ей дверь с таким торжествующим видом, что она удивилась. Его фигура неясно вырисовывалась в полумраке комнаты, он выглядел волнующе и загадочно – как ночью, когда она обнаружила его в своей постели.
– Линда! Какой приятный сюрприз. – Он скользнул взглядом по ее фигуре, и она вспомнила руки Уильяма, во сне ласкавшие ее тело. Под воспламеняющим взглядом Гиффа ее соски под тонкой тканью купальника стали твердыми.
– Я… я вспомнила, ты говорил, что любишь купаться.
– Да, купание очень… освежает.
Линда чувствовала, что ей нужно остыть и прийти в себя. Однако Гифф не двигался, а она не могла отвести от него взгляд. Его карие глаза с теплотой и скрытой страстью смотрели на нее, и она сразу вспомнила свой сон. Она никогда не видела глаз Уильяма, не видела его лица. А теперь разум подшутил над ней – в своем воображаемом любовнике ей захотелось увидеть самые привлекательные черты Гиффа.
Закрыв глаза, Линда потрясла головой. Ей хотелось, чтобы образ Уильяма стал более четким.
– Что-то не так? – спросил Гифф.
Она открыла глаза и улыбнулась – улыбка должна убедить его, что с ней все в порядке.
– Нет, все хорошо. Так ты не хочешь поплавать?
Гифф улыбнулся, как будто угадав ее мысли. Он не читает твои мысли. Просто у него очень выразительный взгляд. Просто он пристально смотрит на тебя. Вот и все.
– Может быть, ты зайдешь? Мне нужно переодеться, – предложил он.
– Нет, я подожду здесь. Я привыкла к жаре.
– Как хочешь, – спокойно ответил он, опустил противомоскитную сетку и молча ушел в дом, двигаясь с присущей ему мужской грацией. Он мог бы двигаться иначе – более энергично, что ли, подумала Линда.
– Черт возьми, – пробормотала она и, сев на ступеньки крыльца, начала обмахивать лицо. Волны накатывали на берег, их мирный плеск завораживал. Две чайки сражались за морскую водоросль, выброшенную на берег, оглашая тишину знойного полдня резкими криками. Она услышала стук закрываемой двери.
Он снимает рубашку и брюки. Надевает спортивные трусы. Когда он выйдет, она увидит его обнаженное тело. Какой купальный костюм он наденет – облегающие плавки или свободные мешковатые трусы? Линда могла долго фантазировать.
Противомоскитная сетка хлопнула, и Линда вздрогнула.
– Я не хотел напугать тебя.
– Я не испугалась. – Она продолжала следить за чайками, боясь обернуться и увидеть, что он надел.
Он опустился на ступеньку.
– Линда?
Она слегка повернула голову и увидела загорелые ступни и мускулистые ноги. Ноги бегуна. Загорелые, покрытые темными мягкими волосами. У нее возникло непреодолимое желание коснуться его и ощутить тепло его тела. Она мельком взглянула на его фигуру – этого было достаточно, чтобы увидеть: его купальные трусы, хотя и модные, слишком многое скрывали, и это помогло ей сохранить спокойствие.
Она отвернулась и вскочила на ноги.
– Побежим наперегонки!
Бросив полотенца на крыльцо, она бросилась бежать.
Гифф, улыбаясь, следил за ней. Если бы она повнимательнее посмотрела на него, она бы удивилась. Его купальный костюм отвечал всем правилам приличий, годился на все случаи, кроме того, когда рядом была Линда. Он побежал за ней, не стараясь ее догнать. Ему было необходимо окунуться в прохладные воды Атлантики. Он никогда не любил холодный душ, но сейчас прохладная соленая вода могла бы охладить его пыл.
Когда волны коснулись ног Линды, она вскрикнула от неожиданности. Гифф замедлил бег, с улыбкой наблюдая, как она, раскинув руки, довольная, бежит в воду. Сегодняшний визит Линды удивил его, хотя он уже начал привыкать к тому, что в ее поступках было много необъяснимого и непредсказуемого.
Она бежала, вода разлеталась брызгами вокруг, вот она уже вошла в воду по грудь. Он наблюдал за ней – тонкий черный купальник плотно облегал ее фигуру, четко обрисовывая грудь с твердыми сосками, и Гифф почувствовал, что его возбуждение растет.
– Я выиграла.
– Да. – Гифф вбежал в воду по грудь, потом нырнул, волны сомкнулись над ним, охлаждая его. Он плыл под водой, пока не начал задыхаться, потом вынырнул и встряхнул головой.
В ту же минуту улыбающаяся Линда оказалась рядом.
– Ты прекрасно плаваешь, – заметила она.
– Я плаваю лучше, чем готовлю.
– Я не сомневаюсь, что ты – человек со многими способностями.
Набежавшей волной ее швырнуло к нему. Он поддержал ее за талию, стараясь нащупать ногами дно. Скоро он уже мог встать, удерживая Линду рядом.
Улыбка исчезла с ее лица, глаза потемнели, она старалась не смотреть на него. Он чувствовал, что возбуждение растет. Прошедшая ночь изменила их отношения, хотя она не знала, что он был с ней в ее снах.
– Если я поцелую тебя так, как хочу поцеловать, этот день не закончится плаванием.
На минуту она удивилась: он опять понял, о чем она думала. Но не нужно быть психологом – стоит только посмотреть на ее выразительное лицо, и сразу понятно, чего она хочет: секса – простого, увлекающего, всепоглощающего. Она хотела заниматься сексом с тех пор, как почувствовала себя женщиной. Хотя она не разрешила ему заниматься с ней любовью, он все равно это знал. Он чувствовал ее страстную натуру вблизи и на расстоянии. Он лежал рядом с ней в постели, сдерживая ее чувства до самого утра.
Да, он знал, чего она хотела. Если бы было можно, он удовлетворил бы ее желание тысячью способов. Но он должен быть уверен, что она готова к этому. Готова любить его, а не думать только о том, чтобы удовлетворить свою физиологическую потребность.
– А если я скажу: поцелуй меня как хочешь?
– Тогда я поцелую тебя. Тогда я захочу тебя, а ты захочешь меня. А как мы будем любить друг друга, это уже другой вопрос.
– Почему ты так серьезно говоришь об этом, словно нужно принять решение, которое потрясет мир? – Она барахталась в воде, слегка касаясь его возбужденной плоти, как будто желая помучить его.
– Я хочу, чтобы ты была уверена, что действительно хочешь меня. Я не хочу, чтобы ты занималась со мной любовью просто потому, что тебе нужно избавиться от ночного кошмара. Не хочу, чтобы наши отношения напоминали летнее приключение, чтобы все произошло потому, что ты чувствуешь себя одинокой, и тут подвернулся я.
Она отплыла от него, сверкнув глазами, и он понял, что обидел ее. Но ему нужно было высказать все, что он чувствовал, хотя бы раз выговориться. Он не собирался силой заставлять ее спать с ним, как бы сам этого ни хотел. Раньше он смог бы так вести себя с «незнакомой женщиной», он и приехал в Южную Каролину, чтобы встретиться с ней. Ту безымянную безликую женщину он мог бы заставить лечь с ним в постель, в надежде, что заклинание начнет терять свою силу. Но теперь он многое узнал о Линде и понимал, что было бы бесчестно обманывать ее. Он не знал точно, что случится, если в своей любви они дойдут до конца, ведь в прошлых жизнях этого никогда не было. Он не знал, как поступит Морд.
Только одно было совершенно очевидно: он хотел заниматься с ней любовью. Скоро и навсегда. Но пока она не была готова.
Он смотрел, она достигла берега и пошла к его дому. Ловко нырнув в набежавшую волну, он тоже поплыл к берегу.
Вытирая волосы полотенцем, Линда ждала Гиффа, уверенная, что он сейчас появится. Когда она отвернулась от него и поплыла к берегу, он напряженно смотрел ей вслед, только у него мог быть такой взгляд, «взгляд Гиффа», как она его про себя называла. Когда он вышел из воды в облегающих бедра трусах и она увидела его мускулистую фигуру, ей снова захотелось разозлиться на него, ведь Он отверг ее.
Это не гнев. Это обида, старалась она внушить себе. Грифф прав. Не стоит спешить в постель только потому, что она испытывает физиологическую неудовлетворенность.Трудно быть честной с собой, но нужно заставить себя анализировать свои чувства. Так или иначе, но она знала: чем бы ни кончились отношения с Гиффом, она не будет ни о чем сожалеть, если они будут честно вести себя друг с другом.
Он подошел к крыльцу, тяжело дыша, грудь поднималась и опускалась, сильные мускулы перекатывались под загорелой кожей.
– Я виноват.
– Нет, ты прав. – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Я, вероятно, вела себя не слишком разумно.
– Я не хотел обидеть тебя.
Она отвернулась от него и провела полотенцем по волосам.
– Ты ведешь себя очень разумно, а я, как девчонка, играю с огнем.
Подойдя ближе, он легко коснулся руками ее плеч и поймал ее внимательный взгляд.
– Когда мы будем любить друг друга, я хочу, чтобы ты была уверена, что ты женщина, а не девчонка.
– Гифф, я – женщина.
– Я знаю. Но иногда, особенно когда мы… волнуемся, мы поддаемся нашим чувствам, не раздумывая. Подумай о том, что произошло между нами за эти несколько дней. Скоро наступит наше время. Мы оба узнаем об этом, и тогда мы будем любить друг друга.
– Да, я знаю, – прошептала она, погружаясь в темную глубину его глаз. Он был таким сильным, так подчинял себе, что она терялась, когда он был рядом. Она представила, что с ней будет, когда она целиком отдастся его страсти, и затрепетала. Но ведь Гифф считает, что она достаточно взрослая, напомнила она себе. Она будет серьезно относиться к их отношениям, нельзя позволить, чтобы вожделение руководило ею.
Она обвязала полотенце вокруг талии.
– Почему нам не посидеть и не остыть?
– Прекрасная идея. – Поднимаясь по ступенькам, Гифф протянул ей руку, они сцепились пальцами, и он повел ее к столу и креслам, стоявшим на крыльце. Все было не так, как во время «первого свидания», когда он готовил обед. Сейчас ярко светило солнце, не было свечей, создававших романтическую обстановку, не было бутылки вина.
Они поставили кресла в тень и сели.
– Я приготовил охлажденный чай, – сказал Гифф.
– Иногда мне хочется выпить чая.
– С сахаром.
– Конечно.
Усмехнувшись, он ушел в дом. Линда почувствовала, что желание вновь овладело ею. Хорошо, что он ушел. Оставшись одна, она подумает, почему на нее так действует его сексуальность.
Через несколько минут он принес два запотевших бокала.
Она медленно стала пить.
– Это великолепно.
– Расскажи мне, что ты преподаешь. Я знаю только тему твоей диссертации.
– Меня особенно привлекает эпоха наполеоновских войн. Я веду предпоследний курс – «Войны и дипломатия», изучение политической и военной стратегии. В то время политики и военные мало чем отличались друг от друга. Я также веду семинар на старшем курсе по самым разным вопросам истории, обычно я выбираю тему по своему усмотрению, но связываю ее с событиями сегодняшнего дня.
– И твои студенты начинают правильно понимать и оценивать различные эпохи?
Линда рассмеялась:
– Нет, конечно. На самом деле им кажется странным, что я так увлечена прошлым. Может быть, они и правы. Джерри, я тебе о ней уже рассказывала, всегда говорит, что мне нужно было жить в прошлом веке, если я считаю, что в то время произошло столько интересных событий.
