Текст книги "Дом у воды (СИ)"

Автор книги: Виктория Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Он чинно вошел на кухню, мигом оценив обстановку. Света около обеденного стола наливала кипяток в заварочный чайник, а Михеич в зале крутил в руках новомодные сапожки.

– Это ж какой талант! – изумленно повторял он.

– Осторожно, лак еще не высох, – предупредил Гаранин, буднично наклоняясь к «жене» с поцелуем. Света привычно чмокнула его, и Арсений почувствовал, как душа запела.

«Вот же», – досадливо подумал он и весело осведомился:

– Чем обязаны, Дмитрий Николаевич?

– Да вот мимо ехал, дай, думаю, загляну! – рассмеялся Михеич и добавил серьезно: – Посылку везу людям другой расы.

– А что заказывали? – хмыкнул Гаранин, пытаясь казаться гостеприимным.

– Да бог его знает, – отмахнулся Михеич. – Пакет какой-то!

– Давайте чай пить, – позвала Света, накрыв стол к чаю.

И Арсению захотелось подхватить ее на руки и зацеловать, хотя бы за то, что нет нужды продолжать светскую беседу.

Разговор плавно перешел на ремонт сапожек. И Гаранин, утром восхитившийся тонкой и аккуратной работой, похвалил:

– Вот ты выдумщица, Светланка! Никогда бы до такого не додумался!

– В интернете полно роликов, – добродушно заметила она. – Нужна лишь фантазия.

– Этого у тебя не отнять, – радостно фыркнул Арсений, сграбастав «жену» в объятия.

Глава 10

Дмитрий Николаевич Молотков, в миру известный как Михеич, засиживаться в гостях у Гаранина не стал. Сразу после короткого чаепития оседлал вездеход и умчался на дальний холм к людям другой расы. Недолгой дорогой он размышлял, что делать дальше. И слепому видно, что Сеня поплыл и мало что соображает. И эта так называемая «жена» до боли в печени похожа на Беса. А он-то дурак подумал, что «дочка» – это типа зазноба какая, но увидев хозяйку в доме Арсения понял, что родство с командиром прослеживается невооруженным глазом. Взгляд, улыбка, манера двигаться. Если бы Ваня Бессараб вдруг оказался женщиной, то именно такой. Красивой и решительной, слегка надменной.

«Интересно на мамашу посмотреть», – хмыкнул Михеич и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Самому видеть не приходилось, а вот давние соратники Бессараба старались обойти эту тему стороной, лишь изредка по пьяной лавочке вспоминая неимоверно красивую невесту Ивана Григорьевича, вышедшую замуж за какого-то хмыря-авантюриста. Михеич нервно дал по газам, на скорости входя в поворот и объезжая огромную корягу, загораживающую половину дороги, внезапно понял, что когда-то давно, еще в Югославии, видел мельком фотку роковой блондиночки. Холодная стерва – подумал он тогда. И сейчас, когда в соседней деревне обосновалось великовозрастное дитя любви и ненависти, нужно держать ухо востро и наблюдать.

«Какой наблюдать, – поморщился он про себя. – Глаз не спускать! Видимо, Иван Григорьевич так и остался верен первой любви и, несмотря на все неприятности, до сих пор печется о дочери и грозится в случае чего лично приехать и оторвать за ненадобностью голову и другие части тела. Уж кто-кто, а Молот точно знал, что в бешенстве Бес способен на многое и лучше его не злить понапрасну, а уж за свою кровиночку единственную всех порвет, Рэмбо хренов.

Михеич подъехал к большому современному дому, года три назад сложенному из бруса, и остановился около калитки, огляделся по сторонам. Озеро и вся округа лежали как на ладони. Черные избы и деревья на белом фоне – фантастический пейзаж. Лишь на закате солнце окрасит монохромный мир золотыми лучами, добавив волшебства и сказки в привычную картину. Хотя…

– Тьфу, как старик раскис, – сам на себя рассердился Михеич и тут же остановился как вкопанный. Именно отсюда хорошо просматривалось Гречишкино и единственный жилой дом в деревне.

– А вон и сам Арсений отправился дрова рубить, – присвистнул Михеич, наблюдая, как из хаты выскочил Гаранин и побежал к дровяному сараю. Понимая, что хозяева большого дома заждались, Михеич, постучавшись, шагнул в сени.

На просторной кухне встроенный стол занял все место вдоль широкого окна. На дубовой столешнице стояли два ноутбука и две чашки чая. И сами хозяева сидели рядом, развалившись в больших офисных креслах.

Естественно, никто из них не походил на геев. Так… глупая шуточка, пущенная Гараниным. Еще поплатится, коли мужики прознают. Михеич перевел взгляд с одной плотной фигуры на другую. Крепко сбитые ребята с наглыми лицами и отмороженными глазами. Двое из ларца, одинаковы с лица.

Менты или бандиты. Вернее второе. Небось прячутся здесь от врагов или конкурентов. Михеич протянул пакет одному из них, а сам принялся снимать толстый пуховик и разматывать шарф.

– Что в мире делается, Дмитрий Николаевич? – добродушно поинтересовался Игорь Бойко, а Сергей Середа, подхватившись, принялся доставать из современной духовки запеканку и заваривать чай.

– Все как обычно, – доложил гость, вдыхая аппетитный запах. Михеичу даже почудился аромат вишни. Хотя откуда тут вишня?

– Сегодня пек, – заявил Серега, выставляя блюдо с запеканкой на стол. – Творожный пирог с вишней.

– А-а-а, – только и сумел вымолвить Михеич, и пока не сьел три куска, не проронил ни слова.

– Ты ж вроде только у Сени чаевничал, – хмыкнул добродушно Игорь.

– Я там не рассиживался, – жуя пробурчал Михеич. – Терпеть не могу, когда голуби шизокрылые рядом тискаются.

– Так жена-а приехала, – хохотнул Сергей и полюбопытствовал: – Как она тебе? Красивая?

– А то нам издалека не разобрать, – поддержал Игорь и заржал во все горло.

– Очень красивая, – печально согласился Михеич и добавил серьезно: – И девка хорошая. А Гаранин психованный, еще руку на нее поднимет…

– Тебе-то что? – криво усмехнулся Середа. – Подумаешь…

– Вам, ребята, с бугра виднее. Если чего, за девку заступитесь и мне дайте знать. Уж за мной-то не заржавеет.

– Запал, что ли? – подивился Бойко. – Вроде Катерина у тебя женщина достойная…

– Не-а, – мотнул головой Михеич. – Какой там запал? Девка эта мне в дочки годится, – замотал он головой, а про себя подумал, что коли не ему, так Бесу. Но вслух говорить ничего не стал. Не те люди, не то время.

– Просто Дергайкины – они все психованные. Вот дед Сенькин мог ни с чего драку затеять. Я и беспокоюсь. Девчонка-то не местная, всех тонкостей не знает.

– А почему Гаранин – Дергайкин? – изумился Серега.

– Так у нас, у местных, у всех по две фамилии. Одна семейная, а вторая – по деревне. Вот я, например, Молотков, а по деревне – Михеев. А Гаранины – Дергайкины, а Надька из Курыгино – по паспорту Ивашова, а по деревне – Соболева, а Назаров, наш участковый…

– Ладно, мы поняли, – отмахнулся Игорь. – По деревне – значит в честь той деревни, откуда родом.

– Не всегда. Необъяснимо это…

– Прикольно, – хмыкнул Серега и кивнул в сторону пирога. – Сьешь еще кусочек, Дмитрий Николаевич. А когда Михеич аккуратно переложил в блюдце румяную выпечку, заметил лениво:

– Вон участковому нашему меньше повезло. У нас даже печенье закончилось. Пришлось его курагой и изюмом угощать.

– А что там с расследованием? – вскинулся Михеич. – Ничего он вам не рассказывал?

– Говорит, Москва к себе дело забирает. Замерший пряник служил в МВД. Вот его руководство и хочет самолично разобраться в случившемся.

– Да-а, – протянул Михеич. – Выходит, жмурик с Кобыльего до высоких чинов дослужился, а ума не нажил…

Хозяева расхохотались. Разговор плавно перешел на новый заказ. Середа с Бойко долго рядили, сколько им нужно крупы и сахара, а когда Михеич откланялся и понесся по склону вниз, Серега плюхнулся в свое кресло и невзначай бросил:

– О девке начальству когда докладывать будем?

– Погоди, – отмахнулся Игорь. – У Сени нашего баб, как у дурня фантиков. Давай еще понаблюдаем. Может, скоро уедет…

– Ну да, – поморщился Серега. – А то там работы прибавится. Придется копать информацию: кто такая и откуда?

– Не придется, – заметил напарник, кивая на окно. И оба соглядатая уставились на избу Гаранина, около которой остановилась ревущая «Ямаха». Девушка вышла из избы и уселась за спиной Арсения. Вездеход резко тронулся с места и как ошпаренный помчался в сторону Крушинина.

– Не вынесла душа поэта, – хмыкнул Игорь. – Видать, в Зарецк повез куколку.

– С чего ты взял? – не понял Сергей.

– У нее рюкзак за плечами, – скривился напарник и указал на розово-синее пятно на спине пассажирки. – И оба они какие-то напряженные. Разругались, наверное.

Арсений вырулил на замершую гладь озера и в приливе безотчетной злости поднял вверх руку с распрямленным средним пальцем.

– Нам с тобой привет, – заметив Гаранинский «фак», хмыкнул Игорь Бойко и добавил смеясь: – Точно голубки расплевались.

Гаранин чувствовал, как внутри него поднимается буря и неистово клокочет гнев. Сто раз, пока ехали до Крушинина, хотелось повернуть обратно. Зацеловать строптивую ляльку. Объяснить, что она не права.

«Да и что такого я сказал, что она обиделась? – бурчал про себя Сеня. – Подумаешь, графиня – герцогиня! На твое место, девочка, завсегда найдется другая. Один спать не буду!»

Он бросил вездеход около лавки Михеича и, покосившись недобро на Свету, велел:

– Пойдем, машина в соседнем дворе припаркована.

– Я могу и на автобусе, – пробормотала Света и посмотрела упрямо.

– Верю, – осклабился Гаранин. – Просто хочу убедиться, что ты уехала, а не запрыгнула в постель к кому-нибудь из местных.

– Убедись, – холодно согласилась она. – Можешь даже билет купить. Разрешаю.

– Спасибо, – огрызнулся он, ненавидя надменный тон высокомерной девицы. И куда, скажите, куда подевалась компанейская красотка? Ласковая и добродушная? Когда, в какой момент ей на смену пришла эта фурия?

Естественно, Гаранин знал, что облажался. Не стоило разговаривать со Светой в пренебрежительном тоне. И насмехаться тоже не стоило. Можно было извиниться. И девчонка ждала от него хоть слово раскаяния. Но напрасно. Сеня Гаранин никогда ни перед кем не извинялся и учиться этому не хотел. После ухода Михеича он попытался вести себя как и прежде, до ссоры, но ничего не вышло.

– Ты ведешь себя неуместно, – равнодушно заметила Света и не позволила ему залезть к ней под свитер.

– Поучи меня, приблуда маленькая, – пробурчал он недовольно и с удивлением заметил, как она резко встала с дивана и принялась складывать в рюкзак свои пожитки, а потом вежливо, очень вежливо попросила:

– Отвези меня в Крушинино, пожалуйста!

И вот теперь, мчась в Зарецк во весь опор, Гаранин жалел, что не бросил дежурное «прости», а встал в позу. Жалел, что не удержал после. Не рассмешил, не зацеловал. Он покосился на Свету, сидевшую рядом с закрытыми глазами и не сказавшую за всю поездку ни единого слова.

«Нашлась королева красоты, – мысленно фыркнул Гаранин. – Так и в бараний рог согнет, а я и не замечу!»

– Когда твой поезд прибывает? – уточнил он, не собираясь долго околачиваться на вокзале.

– Мне любой подходит в южном направлении, – устало прошелестела она одними губами. – Кажется, через два часа будет…

– Почему в южном? – насторожился Гаранин. – Тебе вроде в Москву надо.

– Я сама разберусь, куда мне нужно, – пробормотала Света. – Твое дело купить билет.

– Не бойся, дорогая, тут не останешься, – хмыкнул он.

Она отвернулась к окну и замолчала до самого Зарецка. Да и к чему слова? Сегодня Гаранин – в булку ранен – хамит, а завтра бить начнет.

«Пусть остается в своей деревне и воет на луну», – мысленно рассердилась Света, не думая сдаваться. Она отбросила прочь все думки и переживания об Арсении и сосредоточилась на дальнейших планах. «Кто виноват?» и «Что делать?»– два извечно русских вопроса. И если на первый ответов пока не находилось, то на второй – сколько угодно. Естественно, приняв решение вернуться домой, она полностью надеялась на крестного. Витя Пахомов покричит, погневается, а потом все равно обогреет и спрячет. Конечно, о возвращении в Бордо пока придется забыть, но там, в южном городе детства, искать ее вряд ли станут, тем более что по всем документам она после покушения на Митяя сразу улетела в Москву. Да и сам крестный собирался на пару дней заскочить в родной город. Сердце заколотилось от радости, стоило только подумать о встрече с ворчливым Пахомовым, сумасбродной Линой и строгой бабушкой Раей.

«Спрячусь где-нибудь и затаюсь как мышь в норе, – мысленно пообещала она Витьке, но на всякий случай решила позвонить ему, когда поезд тронется. – Или… – Света задумалась, – Лучше когда проедем Вологду».

Гаранин, припарковав черный Мицубиси Л-200 около входа в вокзал, сгоряча хлопнул дверью. Потом, достав рюкзак с заднего сидения, подождал, когда из высокой машины самостоятельно выберется Света, и, закинув лялькину котомку на плечо, деловито пошел к кассам. До прихода поезда оставалось каких-то минут пятнадцать. Оказавшись около заветного окошечка, Арсений выжидательно посмотрел на Свету.

– Одно место в СВ-вагоне до Сочи, – не поморщившись, сообщила она.

Гаранин на автомате повторил информацию кассирше и расплатился, зачарованно наблюдая, как Света протягивает в окошко паспорт и забирает билет.

– Вот и все, – тихо проговорила она.

– Еще нет, – недовольно хмыкнул Арсений, засунув руки в карманы штанов. – До перрона провожу.

Она передернула плечом, давая понять, что это лишнее. Оставаться с Гараниным еще десять минут ей не хотелось. Лучше одной. А потом в купе улечься на полку и спать до самого Города.

«Это я хорошо придумала взять билет до Сочи», – отметила она про себя, вспоминая, как давным-давно, сразу после смерти папы, они с матерью вернулись в родной город, а всем врали, что находятся в Сочи. И правильно делали!

– Зачем тебе в Сочи? – словно прочитав ее мысли, недовольно осведомился Гаранин.

– В любой непонятной ситуации едем на Черное море, – передернула она плечом, будто давая понять, что пояснений не последует.

«Из Кемерово, конечно, ближний свет», – едко отметил про себя Арсений, а вслух ничего не сказал. Не успел. Серо-красный поезд, похожий на гигантского червя, медленно скользил вдоль перрона.

Света дернулась и принялась следить взглядом, где именно остановится седьмой вагон.

– Ну вот и все, – пробормотала она, когда поезд остановился. – Счастливо оставаться.

И подумав, что невежливо вот так уйти, не помирившись, протянула руку.

– Спасибо!

Гаранин, взяв ее ладонь в свою, на миг ощутил, что стоит на распутье. Отпустит Светкину руку – и жизнь потеряет смысл. Закончится в прямом и переносном смысле слова. Он почувствовал дикую безысходность, понимая, что не должен, не может ее отпустить. Не сейчас, твою мать…

– А поцеловать на прощанье? – улыбнулся он, лихорадочно прикидывая, как ее удержать.

Света приподнялась на носки и, выдав на лице жалкое подобие улыбки, едва-едва прикоснулась губами к его щеке.

– Не так, – рыкнул Арсений и сгреб девчонку в объятия. – Все не так!

Он накрыл ее губы своими, а потом пробормотал чуть слышно:

– Не уезжай, пожалуйста!

– Уже слишком поздно, – пролепетала она, не двигаясь. Лишь кивнула в сторону поезда. – Мне пора.

– Провались оно пропадом, Света – пробурчал Гаранин. – Я не умею просить прощения. Иногда мелю всякую гадость и пошлости, но не уезжай, слышишь? Я научусь… Прости меня! Еще ведь не поздно, понимаешь?

Она воззрилась на него глазами, полными слез, и мотнула головой в сторону своего седьмого вагона и проводницы, застывшей столбиком около двери.

– Не хочу тебя отпускать. И если… ну в общем, давай позвоним, кто там тебя ждет в Сочи, и объясним, что ты не приедешь, – старался уговорить Свету Гаранин.

Она не отвечала, лишь молча уткнулась ему в грудь и горько расплакалась. Арсений прижал ее к себе, наблюдая, как поезд медленно тащится вдоль вокзала.

– Поехали домой, а? – предложил Гаранин. – Можем по Зарецку погулять. Все-таки цивилизация.

«Поселок городского типа, – хмыкнула про себя Света. – Тоже мне цивилизация! Хоть десять тысяч жителей тут наберется?»

Она всхлипнула еще раз и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Не реви, – ласково пробурчал Гаранин и даже вытер слезинку, резво сбегавшую по ее щеке. – Я и не знал, что ты такая легкоранимая, девочка. Хочешь, пройдемся по магазинам или в кино сходим? Или сразу домой и в койку?

Света рассмеялась, вытирая слезы, но не отодвинулась от Арсения, а так и стояла прижавшись, будто боялась его потерять. Гаранин чувствовал, как она дрожит всем телом, и сам ощущал странное чувство. Будто тысячи мелких электрических зарядов сновали между их телами, грозя шарахнуть самой настоящей молнией и снести вокзал и город к собачьим гребеням.

– Пойдем отсюда, – прошептал Арсений и, поправив съехавший с плеча рюкзак, словно маленькую повел ее к машине.

Света не сопротивлялась. Только ее ладонь в его руке имела значение, только тот островок тепла соприкасающейся плоти. Остальное подождет…

Глава 11

Они возвращались обратно в Гречишкино. По дороге Света чуть задремала, и Гаранин, глядя на ее спокойное и умиротворенное лицо, решил, что сделал все правильно. Извинился, вернул ляльку туда, где ей самое место, – в свою кровать и свою жизнь. Сразу после вокзала он завез ее к Люське, двоюродной сестре Марины и Нади. Люська в непутевой семье считалась продвинутой. Она жила в Зарецке и держала небольшое кафе на окраине города. Арсений с Мариной пару раз ездили к ней в гости и бывали в этой самой кафешке. Гаранину там нравилась стряпня местной поварихи. Поэтому вместо заезжего ресторана неподалеку от вокзала он повез Свету именно сюда, по пути обговорив меню: жареная картошка с грибами и рыбник. Арсений усмехнулся, вспомнив выражение лица своей «жены», когда Люська лично разрезала по периметру рыбник, как крышечку приподнимая пласт теста с запекшейся чешуей.

– А рыбу не чистили? – ошарашенно прошептала Света и добавила удрученно: – Как же так?

– Это местное блюдо. Испокон веков так готовится. Ешь только рыбу, тесто откладывай в сторону.

– Странно, обычно едят и тесто.

– Не в этом случае, – прошептал Гаранин и потянулся за моченым груздем.

Люська села напротив и, улыбаясь, подперла кулачком пухлую щеку.

– Красивая вы пара, – произнесла мечтательно. – Повезло тебе, Сеня!

Гаранин не стал уточнять, в чем именно ему свезло. Он лишь покосился на Свету и пробурчал довольно:

– Она замечательная!

Теперь, сворачивая на объездную дорогу, ведущую к Крушинино, Арсений размышлял о том, как дальше сложится их со Светой совместная жизнь. Нет, жениться он, конечно, не собирался! Хватит и одного раза. Но и отпускать от себя девчонку тоже не хотелось. Пусть живет рядом. Если уж так приспичит, может и сына привезти в Гречишкино. Школы здесь никакой, только в Крушинино средняя, но на каникулы пусть пацан приезжает. Никто возражать не станет!

Гаранин снова бросил взгляд на дремавшую рядом женщину и аккуратно поправил непокорную золотую прядку, упавшую прямо ей на лоб. От едва заметного касания Света открыла глаза и тревожно осмотрелась по сторонам.

– Что? – пробормотала спросонья, а потом резко повернулась к окну и вскрикнула:

– Сеня, справа! – и указала на лесовоз, несущийся прямо в бок Гаранинской Мицубиси.

Арсений выкрутил руль влево, приказывая машине уйти от столкновения с грузовиком, странным образом вынырнувшим неизвестно откуда.

– Попал в мертвую зону на полосе разгона? – пробормотала, испугавшись, Света.

– Да, – скривился, отдышавшись, Гаранин. Он злился на себя, что за романтичными бреднями чуть было не проморгал столкновение с большегрузом, сердился на Свету, одной фразой напомнившую о своем стритрейсере. Но что греха таить, благодаря ляльке, Арсений Гаранин остался жив.

– Ты вовремя проснулась, девочка, – пробормотал он и на небольшой скорости свернул с главной дороги в небольшой лесок.

– Куда мы едем? – насторожилась она.

– Перевести дух, – усмехнулся Арсений. – У меня обострился основной инстинкт, маленькая.

– Самосохранения? – предположила Света.

– Нет, продолжения рода, – фыркнул он.

– Дети? Я не согласна, – пристально посмотрела она.

– Не-а, – хмыкнул Арсений. – Меня привлекает сам процесс. А стать отцом я еще не готов.

– И это правильно, – хохотнула Света. – Только я надеюсь, из машины нам выходить не придется.

– Ни в коем случае, – рыкнул он, представляя, как они займутся любовью на заднем сидении.

Арсений заехал в тихий ельничек и, быстро обойдя автомобиль, распахнул лялькину дверь. Потом осторожно, словно хрустальную вазу, перенес девушку на заднее сидение и сам ввалился следом, предусмотрительно щелкнув пультом сигнализации.

– Да ты же моя куколка, – прорычал Гаранин, нетерпеливо стягивая со Светы комбинезон.

«Кто вообще придумал такую фигню? – мысленно рассердился он. – Ну не женская это одежда!»

– Подожди, подожди, – прошептала Света. – Я сама, а то порвешь…

Она выпростала руки из рукавов, а Гаранин с рыком стащил стеганые брюки и пробормотал ей на ухо:

– Моя, только моя!

Он огладил ногу в тонких лосинах и снова недовольно заметил:

– Сколько же на тебе тряпья, маленькая?

– Я вроде уезжать собиралась, а не в лесу любовью заниматься, – хмыкнула она, но он умудрился закрыть ей рот поцелуем, одновременно снимая ненавистные тряпки.

– Какая же ты сладкая, девочка, – пробормотал Арсений, справившись с лосинами. – Не могу дождаться, когда ты примешь меня, – прошептал он, залезая обеими руками под свитер и расстегивая бюстгальтер.

– А если сегодня неприемный день? – подначила Света и глянула с любопытством. – Что тогда?

Он лишь на минуту ослабил натиск и уставился на нее воинственно.

– И ты молчала? – рыкнул негодующе, ругая себя за то, что распалился до предела.

– Все нормально, – проворковала она, ластясь к нему. – А ты перепугался, бедный?

– Ну я это… подумал, – крякнул он, целуя ее в шею и подбираясь губами к ключице.

– Меньше болтай, Гаранин, – хрипло выдохнула Света, цепляясь вездесущими пальчиками за ремень на его брюках.

– Да я ж… маленькая, – пробормотал он, помогая ей, а потом забылся, сосредоточившись только на ощущениях и монотонных толчках. Один длинный, два коротких.

Арсений вынырнул в реальность, когда желто-розовый луч солнца прошелся по ельничку, слегка задев лобовое стекло Эльки.

– Твою мать, – пробурчал Гаранин, пытаясь осторожно сесть на сидении и вернуть свое тело в привычное положение. Но спина и ноги затекли от долгого пребывания в позе, еще не включенной в

практику йогов.

– Что, Джин, – захихикала Света, – давно не занимался любовью на заднем сидении?

– Сегодня – первый раз, – признался он, устраиваясь поудобней.

– С почином, – выдохнула она, натягивая свитер.

– А ты? – осторожно поинтересовался он.

– Что я? – невинно переспросила она.

Он осекся, понимая, что не желает знать подробности. Когда? С кем? Все, что случилось до него, неправда и вымысел. To, что произойдет после, тоже!

– Нужно ехать, – пробормотал Арсений. – Скоро стемнеет. Нам бы до Гречишкино добраться.

Он вышел из машины, потом, рванув переднюю дверцу, нашарил в бардачке пачку сигарет. И сунув белую папироску в рот, закурил от прикуривателя. Затянулся покрепче, пытаясь перевести дух и выровнять мысли. Вроде бы получилось. Он отбросил маленький приплюснутый окурок и снова шагнул к машине. Подхватил на руки свою девочку и бережно устроил впереди. Всю дорогу до Крушинина он гнал Эльку, будто за ним гналось стадо бизонов. Даже скорость сбавлять не хотелось. Света сидела рядом, поджав под себя ноги, и Гаранин нутром чуял, что ей хорошо. Очень хорошо.

Секс и скорость – всего-то и нужно, чтобы сделать человека счастливым! На крутых поворотах у Арсения самого замирало сердце, а дерзкая лялька сидела рядом и приговаривала:

– Гони, Джин, гони!

– Ты так причитаешь, будто Дикая Охота гонится по наши души, – фыркнул он на подъезде к Крушинино.

– Кто его знает, – философски заметила она, пожав плечами. – Но мы успели, Сенечка!

– Это точно, – довольно хмыкнул он, на радостях чмокнув ее в губы.

Но вернувшись домой, Арсений сразу понял две вещи. Во-первых, Жиробаса нигде не было, во-вторых, за время их отсутствия кто-то открывал ноутбук и попытался взломать пароль. Вероятно, этот «кто– то» и выпустил из избы Жиробаса.

Эйфория прошла!

– Мать вашу, люди другой расы, – затейливо ругнулся Гаранин, намереваясь подняться на гору и врезать обоим придуркам по первое число.

– Не надо, Сенечка, – попросила его Света. – Утро вечера мудренее. Да и комп не смогли открыть. Или смогли?

– Нет, – мотнул головой Гаранин. – Видишь, цифры бегут, это точное время несанкционированного входа. Но они зеленые. Значит, у наших любопытных друзей ничего не получилось.

– Мудрено, – хмыкнула Света и заметалась по дому, слыша трель своего мобильника. Она принялась искать телефон, оказавшийся на самом дне рюкзака.

– Я тебе уже полдня звоню, – недовольно заявила мать, решив не здороваться. – Я же просила, Света…

– Прости, – пробормотала она, прекрасно понимая, что обычно мать сохраняет хладнокровие и только непредвиденные обстоятельства могут вывести ее из себя. – Что-то случилось? – насторожилась Света.

– Да, у нас неприятности, – сухо заметила мать и тяжело вздохнула. Света представила ее в маленькой комнате, примыкающей к спальне. To ли кабинетик, то ли чуланчик. Но эта комнатушка находилась в центре апартаментов графини де Анвиль и использовалась матерью для приватных бесед. Своего рода телефонная будка с диваном и бюро эпохи Наполеона. Она словно увидела, как холеная и спокойная Лиля мерит шагами кабинет, а потом плюхается на диван, поджимает под себя ноги и, закрыв глаза, трет переносицу.

– Приезжал Эбенхайм, – без предисловий заявила мать. – В суд Тура подано исковое заявление от семейства де Гральи.

– Что хотят? – бросила Света, приготовившись к самому худшему.

– Признать тебя недееспособной и передать им опеку над Эженом.

– Каким это образом? – вскрикнула Света.

– Представили документы, что ты находишься на лечении в психиатрической клинике.

– Вот уроды, – поморщилась она и тут же встрепенулась. – Мне нужно приехать!

– Нет, об этом не может быть и речи, – отрезала мать. – Пока Эбенхаймы держат оборону. Примерно полгода у нас есть в запасе. А за это время Арман найдет управу на этих подлецов. Но, чтобы суд отказал в иске или хотя бы перенес слушание дела, тебе нужно проявить активность в соцсетях. Выложить фотографии с Мальдив или Фиджи. Карл советует что-нибудь далекое, чтобы тебе не смогли дозвониться и вызвать в заседание.

– Хорошо, мама, – пробормотала Света. – Я сегодня же выложу. Лучше расскажи, как там Эжен?

– Все нормально, – заверила мать, и тон сразу стал добродушный и ласковый. – Занимается теннисом. Ему нравится. Дерется со своими дядьями. Вернее, они с Люком пытаются напасть на младшего Армана.

– А как дела у Мишеньки? – отсмеявшись, поинтересовалась Света. – Он приезжал домой на выходные?

– Нет, – хохотнула мать. – Он с Витей ездил к Таисье. Она участвовала в спектакле лицея, и Миша с Витей ездили специально поддержать ее.

– Крестный как Фигаро, – хмыкнула Света. – Везде поспевает. Вот же жук!

– Я каждый день молю бога о нем. Если бы не Витька, мы бы давно пропали, – тяжело вздохнула мать. – Без него мы с тобой тогда не справились бы.

– Мам, а почему вы не поженились? – набравшись нахальства, осведомилась Света.

– Сердцу не прикажешь, – просто ответила мать. – Да и как можно выйти за брата? Если вдуматься, мне Витька гораздо ближе, чем сестра или лучшая подруга. Я его обожаю, но не как мужчину, а как родную душу. Я любила Иштвана и люблю Армана. На мой век хватит сердечных привязанностей. А у тебя, Светланка, появился новый друг?

«Мама всегда тактична в высказываниях и вопросах, это тебе не Лина с ее нетерпением и простотой».

– Кажется, да, – прошептала Света. – Но пока все так сложно и просто одновременно, что я теряюсь в догадках.

– Это и есть любовь, моя родная, – добродушно заметила мать. – Я люблю тебя, Светланка.

– Я тебя тоже, мамочка!

Закончив разговор, Света с удивлением обнаружила, что осталась в доме одна.

«Куда ты испарился, Джин?» – недовольно подумала она, ища в облачном хранилище нужные фотки. Мальдивы. Фиджи. Бали.

Где только их ни носило с Люсьеном! Но вот подходящих снимков оказалось немного. На одном, сделанном на отдаленном острове, она прыгала, раскинув в стороны руки и ноги, а Люсьен стоял на переднем плане. А на другом – она в розовом купальнике за горала на краю бассейна, а муж, улыбаясь, наблюдал за ней из шезлонга. Света долго рассматривала снимки, а потом остановилась на том, где ее запечатлели в прыжке. Рассудив, что по модели купальника можно при желании запросто вычислить год проведения съемки. А белые шорты и майка на тонких бретелях всегда в моде. Она решительно располовинила копию фотки и, написав дурацкий коммент, выложила снимок на фейсбуке.

«Мальдивы – мой личный рай!» – сообщила она двум тысячам подписчиков.

Потом прошла на кухню и обеспокоенно выглянула в окно. Начался снегопад. Белый пух засыпал двор и протоптанные дорожки. Но ни Джина, ни его «Ямахи» поблизости не оказалось.

«Куда же тебя понесло на ночь глядя», – рассердилась она, безуспешно всматриваясь в чернильную тьму, надежно укрытую белоснежным покрывалом.

Света чувствовала, как накатывает тревога. Безотчетная и необъяснимая. Внезапно на ум пришли воспоминания матери о том страшном дне, когда погиб папа.

– Если бы знать тогда, – постоянно повторяла Лиля. – Прислушаться к себе и не пустить. Повиснуть на шее и запереть все двери.

Света слабо представляла себе картину, когда, повиснув у папы на шее, мама умудрилась бы еще закрыть дверь на замок. Но второй раз, когда мамина чуйка не подвела, Света помнила отлично. Она словно на яву увидела, как около дома паркуется роскошный автомобиль Армана и мама, громко хлопнув дверцей, несется к дому, а потом взлетает по лестнице, яростно врываясь во все комнаты подряд. Все произошло так стремительно, что она сама – и Света этот момент отчетливо помнила – не успела спрятать прикуренную втихаря сигарету, а Витя Пахомов, дорогой и любимый крестный, свести счеты с жизнью.

Он потом долго извинялся перед мамой и сетовал на попутавшего беса, но Света точно знала, что именно мамина интуиция спасла дядю Витю. Вот и сейчас она сама испытывала аналогичную тревогу, переходящую в панику.

– Остановись. Прислушайся, – велела она себе, как учила мама. Света вняла своим обостренным чувствам и в первую очередь подумала о сыне, потом о маме и Мишеньке. Но интуиция, чертова кукла, молчала. Тогда Света обеспокоилась о Гаранине. Наверняка Джин попал в переделку. Но крепкий и здоровый мужчина способен лично постоять за себя, и именно сейчас ему ничего не грозило. Она мысленно переметнулась в Курыгино, и сердце заколотилось, как бешенное.

– Твою мать, – пробормотала Света и принялась натягивать комбинезон и ботинки. Она выскочила на крыльцо и застыла от ужаса, вперившись взглядом в темную чащу.