Текст книги "Дом у воды (СИ)"
Автор книги: Виктория Волкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 16
Гена Лурдин, в белом маскхалате и с незаряженной двустволкой, выданной хозяином дома, карабкался на лыжах по заснеженному пригорку, стараясь идти след в след за Гараниным. Естественно, проснулись засветло и вышли, как только небо слегка посерело.
– Не бойся, – предупредил перед выходом Арсений, – не заблудимся!
– Ты компас взял? – поинтересовался Лурдин.
– Не-а, – фыркнул Гаранин, – мне он без надобности. Я тут и среди ночи дорогу найду.
И действительно, в белом безмолвном мире он находил нужные тропки и прекрасно ориентировался. Гена в душе не ведал, куда направляется суровый Светкин любовник, и между делом проклинал свой язык за минутный порыв.
«Ты хоть знаешь, куда идешь и с кем? – мысленно осведомился он у себя. – Заведут тебя как Белоснежку, Гена», – сокрушался он, понимая, что обратно без Гаранина не вернется и попросту погибнет. Вдали показался стол под навесом, а в стороне очаг с черным от копоти чайником.
– Что это? – изумился Лурдин, не чаяв найти в диком лесу проблески цивилизации.
– Туристическая стоянка, – хмыкнул Арсений, усаживаясь на лавку. – Их тут в округе штук пятьдесят. Специально оборудовали, чтобы можно было костер развести и чаю попить. Ну или кашу сварить. В другом месте огонь разводить нельзя…
– И это правильно, – пробормотал Гена. – Жалко, когда леса горят.
– Вот вроде ты нормальный мужик, Гена, – серьезно заметил Арсений, смахивая рукой пласт снега со стола и стряхивая обрывки травы и веток, приставших к гладко обструганным доскам. Он,
внимательно глянув на Лурдина, залез в рюкзак, доставая оттуда термос и бутерброды и выкладывая это богатство на большой линялый кулек.
– К чему эта прелюдия? – насторожился Лурдин. – Мы, кажется, на охоту собрались, а не по душам говорить.
– Так чай разговоры любит, а лес торопыг не терпит. Вот сейчас по бутеру съедим, чаю с травками попьем и дальше двинем.
– Ну если так, – передернул плечами Гена.
– Бери, угощайся, – пододвинул Арсений гостю хлеб с толстым куском сала. – Я и лук прихватил. Будешь?
– Давай, – выдохнул счастливо Лурдин. – Отличная еда. Сто лет не ел.
– Ни за что не поверю, что в городе сала не купить и лук.
– Купить-то можно, – печально всплеснул руками Гена. – Но есть нельзя. Жена заругает, убьет. Света по сравнению с теткой – просто сама доброта.
– А если она такая добрая, – жестко процедил Гаранин, – зачем ты ей пистолет привез, Гена?
Кульбит аж поперхнулся.
– Она тебе сообщила? – напрягся он.
– Нет, мы вечером не разговаривали, – скривился Арсений и замолчал, разглядывая собеседника.
«Только трахались как кролики. Весь дом дрожал», – вставил от себя Лурдин, а вслух поинтересовался мрачно:
– Что ты хотел узнать?
– Зачем ты привез в мой дом пистолет? Это раз. Что происходит? Это два. Отвечай по существу. Ответы «я не знаю», «не помню» не принимаются. Ты же не мальчик на побегушках, правда?
Гаранин отпил из металлической кружки чаю, откусил крепкими зубами большой кусок бутерброда и воззрился на Лурдина немигающим взглядом.
– Светку заказали, – бросил тот, не избегая суровых слегка прищуренных глаз собеседника.
– Известно кто? – резко осведомился Арсений.
– Да, – негодующе крякнул Кульбит, – но снять с крючка не получилось. Козел этот серьезно настроен. Маньячина.
– Пекарь ей зачем? Она же стрелять не умеет…
– Это Света так сказала? – уточнил Гена, обжигая губы горячим чаем.
– А что, тоже первый юношеский? – криво ухмыльнулся Гаранин.
– Какой там, – процедил Лурдин. – Учили в свое время с оружием обращаться. Поэтому, пока ситуация не разъяснится, лучше ей с Беретткой не расставаться. Тем более что я, кажется, в Зарецке видег прихвостней заказчика.
– По любомубыло бы честнее поставить меня в известность, – резко бросил Арсений, наливая себе в кружку еще чай. – Все-таки она живет в моем доме!
– Она живет с тобой. Вот и выясняйте сами, – рыкнул Гена. – Захочет рассказать, скажет, нет – и клещами не вытянешь. Порода такая. Вот теща…
– Заладил ты про свою тещу, – отмахнулся раздраженно Арсений.
– Она у нас боевая. На нее напали в подъезде, так она пакетом с солью отмахалась. Мужика этого полиция поймать не могла. А тещеньке удалось.
– Как солью? – не понял Гаранин.
– Теща у меня – кремень! Вот когда узнала, что маньяк этот на районе промышляет, положила в бумажный пакет пачку соли. Так и ходила несколько дней. А когда он ей в подъезде встретился, то сразу по голове дала. Соль рассыпалась…
– Она убежала, – догадался Арсений.
– А вот и нет, – радостно хмыкнул Гена. – Помогла задержать! Ее потом наградили…
– Тогда что ж ты Свете пистолетик приволок, мы бы сами пачку соли в сельпо купили, – хохотнул Гаранин и серьезно осведомился: – Кто ее заказал? Имя, фамилия?
Лурдин счел за благо смолчать. Завозился, что-то высматривая в кружке.
– Гена… – предупредил Арсений. – Мне спешить некуда и по морозу бродить я привычный. Домой не вернемся, пока не скажешь. – Он заглянул в глаза собеседнику и добавил участливо: – Понятно?
– Ты меня не пугай, – хрипло бросил Кульбит, ощерившись. – Ну назову я тебе фамилию, что ты сделаешь?
– А ты назови, – хмыкнул Арсений, – а там посмотрим.
– И смотреть нечего, – отмахнулся Лурдин. – Дунаев Станислав Иванович. Это…
– Я знаю, кто это, – рыкнул Гаранин и прищурившись уточнил: – Только я не понял, какой ему смысл убивать Светку?
– Да я и сам толком не знаю, – почесал репу Кульбит. – Для Дунаева люди пешки. Вроде кому-то насолить.
– Это на него похоже, – соглашаясь кивнул Арсений.
А Гена понял, что дальше вопросов не последует и можно расслабиться.
– Проблему с Дунаевым решат, – проскрежетал Гаранин. – Но если узнаю, что ты мне тут наплел с три короба, пеняй на себя, Гена!
– Сам подумай, зачем мне врать? – изумился Лурдин. – Мне главное – племянницу из щупальцев Дунаева вырвать. И если ты тут зря бахвалился, Сеня, то я тебя из-под земли найду, понял?
Домой охотники вернулись под вечер, настреляв штук пять глухарей.
– Куда нам столько? – изумилась Света.
– Заморозим, маленькая, – пробормотал Гаранин и полез обниматься, словно с войны вернулся.
Она перевела взгляд на Генку, торопливо снимавшего ботинки. Лурдин как-то странно покосился в ее сторону и быстро прошел к печке и чуть ли не распластался на ней.
– Замерз? – улыбнулась Света и озабоченно всмотрелась в лицо теткиного мужа. – Линка с меня спросит, если заболеешь. Вы что-то долго… – пробормотала она, обращаясь к Гаранину.
– Так пока нашли поляну около Дальних озер, – соврал Арсений. – А там уже по две лунки. Улетели птицы. Кто-то, видать, спугнул. Хорошо, я вспомнил, что недалеко от Белухи-реки полянка имеется. Они каждый год токовать прилетают. Надо ж гостю охоту показать. Вот туда и повел твоего зятя. А там их… Не поверишь! Вот мы с Генкой и настреляли. Обратно шли медленно. Трофеи домой волокли…
– Ты бы видела, как они вокруг самок танцуют, – подал от печи голос Кульбит. – Феерия! Очень красиво. Стоял бы и любовался.
– А ты и стоял, – хохотнул Гаранин. – Только после моего выстрела в себя пришел.
– Ага, – кивнул Лурдин, а сам подумал, что до сих пор весь на нервах. С того самого момента, как, напившись чаю и пройдя еще минут сорок по утоптанной узкой тропинке, они поднялись еще на один холм. Там Гаранин остановился и, вытащив из-за пазухи айфон, покрутился по сторонам, пытаясь поймать сигнал. Наконец ему это удалось, и он, не смущаясь говорить при свидетелях, с ходу набрал знакомый номер.
– Привет, – пробурчал в трубку, а когда ему что-то ответили, перебил: – Твое решение помириться еще в силе? Не передумал?
Из навороченного айфона послышался возмущенный бас.
– Вот и здорово, – заметил Арсений. – Мне нужна твоя помощь. Пришло время слить Таракана. Желательно со всеми потрохами. Так, чтобы у него земля под ногами горела, чтобы ни о чем другом не думал.
Собеседник принялся увещевать и спрашивать подробности. Но Гаранин пресек дальнейшие разговоры.
– Это нужно мне лично, – предупредил он строго. – Если не хочешь, так и скажи, я больше не побеспокою.
Собеседник тяжело вздохнул и, бросив короткое «ладно, шантажист домашний», отключился.
– Помогут? – напряженно поинтересовался Гена. – Я-то думал, что с ним договорятся как-то…
– С такой мразью, как Таракан, нечего обсуждать, – негодующе рыкнул Арсений. – Лишняя трата денег и сил. Тараканов обычно давят, а не договариваются с ними. Следи теперь за новостями, дорогой Друг-
– Так исполнители уже здесь. Понимаешь? Их бы отозвать как-то…
– Давай рассуждать логически, – задумчиво хмыкнул Гаранин. – У них нет точной информации, где находится Света. Поэтому они начнут опрашивать сначала служащих вокзала, потом кого-то из местных Трудно найти девушку в Зарецке, тем более если там ее нет, – хохотнул он и тут же осекся. – А могут и точно знать… Вот тогда нам крышка.
Арсений снова полез за телефоном и набрал Вадьку Пряшникова.
– Как вернулись? Как дела? Все ли в порядке? – засыпал вопросами.
Пряшников, быстро сообразив, что от него хотят, принялся возмущенно рассказывать:
– Представляешь, Джин, нас тут на допрос вызывали. Всю группу. Оказывается, с нами в поезде какие-то люди ехали. Парень и девчонка. Моя жена их запомнила. Он в сером костюме «Соломон», а девушка в розовом комбезе, как у Ленки. Поэтому и в глаза кинулось. Так парень погиб где-то в твоих местах, а девчонка пропала. Всю группу вызывали! Всех десять человек, понимаешь!
– Работает полиция, что делать, – хмыкнул Арсений и, поболтав еще минуты три с давним приятелем, отключился.
Он повернулся к Лурдину и, хитро улыбаясь, заметил:
– Точное местонахождение неизвестно, что и требовалось доказать!
– Почему ты так решил? – не понял Кульбит. – Кого-то вызывали в полицию, ну и что?
– А то, – заметил Гаранин. – В группе Пряшникова всего десять человек, и все десять сходили на допрос. Пасьянс сошелся.
– А поподробней, для тех, кто в танке, – душевно попросил Гена.
– Одна из девушек заболела. И Лена Пряшникова взяла с собой подружку. Все решилось в последний момент, и если все десять человек подтвердили, что видели пропавшую девушку только в поезде, то искать ее у меня в Гречишкино никто не станет. Понял наконец?
– Понял, – хмуро буркнул Лурдин. – А где гарантии, что те восемь туристов не проболтаются?
– Им же еще с Вадькой в походы ходить, коллектив слаженный. Два раза в год куда-то таскаются. А если поссориться с Пряшниковым, то можно в момент вылететь из команды. Да и в другую не возьмут. Законы туристов, – хмыкнул он. – Каждый хочет быть уверен, что товарищ рядом не подведет. От этого порою жизнь зависит.
– Хорошо, – кивнул Гена и попрыгал на месте, уже начиная замерзать, – но поискав в Зарецке и не найдя Свету, Дунаевские отправятся шерстить окрестности. И могут напасть на след!
– Таракан хитрый и жадный, – принялся объяснять Гаранин. – А значит, заплатил аванс, или еще лучше, если эти типчики у него на зарплате. Просто при отсутствии финансирования поиски прекратятся сами собой, и наши следопыты вернутся в Москву.
– Логично, – хмыкнул Кульбит. – Может быть, и получится.
– А другого плана у нас все равно нет, – отрывисто фыркнул Арсений и повторил как для дебила: – С тараканами не договариваются!
– А почему Таракан? – осведомился Гена. – Он вроде не похож…
– В Сибири и в Якутии тараканов зовут стасиками, – бросил Гаранин и махнул рукой куда-то вниз. – Пошли хоть глухарей настреляем. Недалеко тут полянка имеется. Они туда токовать приходят. Тут главное – дождаться, когда все петушки запоют. Они тогда нас точно не услышат.
– А патроны? – небрежно бросил Лурдин, как бы намекая на незаряженное ружье.
– Держи, – Арсений высыпал несколько штук на ладонь. – Только помни: первый выстрел самый ценный, и старайся целиться птице под крыло. Верный способ!
И вот теперь, глядя, как Гаранин обхаживает Светку, Гена подумал, что, скорее всего, поступил правильно. Если ты надеешься на человека, то и посвяти его в свои проблемы. А тайны Мадридского двора еще никому не помогли.
– Хорошо с вами, но уже и домой пора, – глубокомысленно заметил он, присаживаясь к столу.
– Когда у тебя обратный поезд? – мимоходом поинтересовалась Света.
– Я не брал билет, – бросил Кульбит. – Перед самым отьездом куплю.
– Правильно, – поддержал Гаранин. – Только уезжать лучше из Каргополя, а не из Зарецка. Попрошу Михеича отвезти.
– А с Олеськой что? – разочарованно осведомилась Света. – Ты же обещал.
– Да мы сами управимся, маленькая, – тут жезаверил Гаранин, наливая себе в стакан холодной заварки из пузатого белого в красный пятак чайника. – Сейчас малышка выздороветь должна. А меньше народа знает, что она у нас, тем и лучше.
– Могут и в киднеппинге обвинить, – вставил невзначай Лурдин. – Лечи ребенка и не суйся никуда. А там… управимся.
– Тебе сейчас вообще лучше не высовываться, – буркнул Гаранин. – Вон и так по всей стране с собаками ищут.
– Откуда ты знаешь? – изумилась Света. – Ты сказал? – в упор посмотрела на родственника.
– Вадька Пряшников, – примирительно бросил Арсений. – Вся группа строем на допрос ходила. Про тебя спрашивали и про жмурика с Кобыльего. Видать, по твою душу он притащился, а?
– Не знаю, Сеня, – расплакалась она. – Ничего я не знаю! Кто, почему?
– Ну-ну, моя хорошая, – Гаранин подскочил и сгреб в охапку жену. – Я тебя в обиду не дам. Не бойся! – успокоил он, целуя ее в висок.
«Все-то ты знаешь, зараза! – хмыкнул про себя Арсений. И тут же ощутил едкую горечь, затопившую душу и сердце. – Выходит, лялька моя прыгнула в койку от безысходности, а не от великой страсти. k живет здесь по необходимости, а не оттого, что ей хорошо со мной. И будь вместо меня колченогий и старый Бабай, она бы сделала то же самое! Или нет? Нравлюсь я ей, не противен ли? Никогда не задумывался об этом. Вот дурак!»
Глава 17
– Кому же из моей родни пришла в голову чудесная мысль передать мне пистолет? – пробормотала Света себе под нос, наблюдая, как, увозя гостя в Каргополь, вездеход Михеича становится все меньше и меньше.
«Уж точно не маме и не Арману, – хмыкнула она про себя, пытаясь представить свою холеную мать с оружием в руках. – Графушка наш передал бы шпагу, – мысленно пошутила Света. – А вот дорогой крестный или био-папа, те точно за огнестрельное оружие, – мысленно вздохнула она. – Я дам вам парабеллум! – вспомнила Света расхожую цитату аиз «Двенадцати стульев». – А как бы поступил в такой ситуации Люсьен?» – задумалась Светлана, точно зная, что ее муж, хоть и умел стрелять, избегаллюбого оружия, предпочитая возникающие проблемы решать за столом переговоров или обращаться в полицию. Она будто наяву увидела лицо мужа и услышала его голос. Тихий, ласковый.
«Береги себя, Лана!»
Света всхлипнула и уже почти отвернулась от окна, как попала в кольцо крепких рук Гаранина. Он потянулся к ней с поцелуем, а потом, облапив везде, куда только доставала рука, пробормотал чуть слышно:
– Откуда ты знаешь Дунаева?
– Кого? – изумилась она, прижимаясь к Арсению и водя ладонями по его спине, спуская руку ниже на крепкую задницу.
– Дунаев Станислав Иванович, – не шевелясь повторил Гаранин, – знаешь такого?
– Нет, – мотнула головой Света. – Мой папа учился вместе с Олегом Дунаевым. Они дружили, кажется.
– Понятия не имею, кто это, – пробурчал Арсений и, натянуто улыбнувшись, поинтересовался:
– А кто у нас папа?
– Кто у тебя, не знаю, – фыркнула Света. – Ау меня…
Она осеклась, глядя, как напряженно замер Гаранин.
– К нам гости, – недовольно пробормотал он. – Где Олеська?
– Спит в зимовке, – прошептала она, резко поворачиваясь обратно к окну. И наблюдая, как к дому по утоптанной снежной тропинке спешит Надежда, Света оглянулась на Гаранина. – Чешет, как деловая. Надеюсь, не за Олеськой. Мы же ее не отдадим, правда?
Ни в коем случае, – рыкнул Гаранин и, направляясь к двери, бросил небрежно:
Поставь хоть чайник!
За стол с Олеськиной теткой Света не села, предоставив Арсению самому вести переговоры. Она демонстративно удалилась в зал и, зажав в пяльцах кусок полотна, принялась продергивать продольные нити, чтобы потом сплести мережки. Краем уха Света слышала незадавшийся разговор хозяина дома и нежеланной гостьи. Надька пила чай, громко прихлебывая, хвалила заварку и оладьи, испеченные Светой перед Генкиным отьездом. А потом вдруг замолчала, будто прикидывала, рассказывать что-то хозяевам, или прикусить язык. Даже из другой комнаты Света почувствовала, как нарастает напряжение.
– С чем пожаловала, Надя? – не выдержал Гаранин. – Какие-то проблемы?
– Я это… – смутилась Надежда. – Тут подумала…
– Не тяни, – строго предупредил Арсений.
– Я, Сенечка, в город собралась. Насовсем. Позвонила Люське, она меня на работу пристроит. Только, говорит, без девчонки. Кто же за ней присмотрит? Мы-то на работе.
– Да ты и здесь себя не утруждала, – недовольно хмыкнул Гаранин. – Еле выходили.
– Спасибо вам, – Надежда, вскочив, поклонилась в пояс и заюлила: – Мне бы попрощаться с Олесей.
– Прощайся, – милостиво разрешил Арсений и лично повел Надьку в зимовку. Света слышала, как сначала хлопнула дверь, а потом через минуты три кто-то завозился в сенях.
– Ушла? – осведомилась она, когда вернулся Арсений.
– Да, маленькая, – хохотнул он. – И больше не побеспокоит. Уехала к сестре в Зарецк. – Он чмокнул Свету куда-то в шею и прошептал вкрадчиво:
– Давай поваляемся, сладкая. Давно я тебя не тискал.
Света хохотнула и, отложив рукоделие, прыгнула сначала Джину на шею, а потом вместе с ним рухнула на диван.
– Моя девочка, – пробормотал Гаранин и, забрав ее ухо в рот, зарычал как медведь: – Укушу!
Света рассмеялась, поддаваясь его напору, а потом попыталась вырваться. Но Арсений без труда придавил ее всем телом к дивану и громко захохотал:
– Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается!
Света попробовала спихнуть его, а потом, поняв, что бесполезно сдвинуть в сторону такую тушу, сдалась на милость победителя.
За веселой возней они не заметили, как чуть слышно скрипнула дверь и кто-то крадучись вступил в сени. Хитрые вороватые глаза пробежались по бревенчатым стенам, где на крючках висели старые потрепанные куртки, видавшие виды свитера с растянутой горловиной и накомарники. Среди этого тряпья выделялись лишь носильные вещи самого Гаранина и комбинезон Светы. Надежда замерла лишь на секунду, прислушиваясь к веселым голосам, доносившимся из самой дальней комнаты, а потом быстро схватила комбинезон с вешалки и выскочила за дверь, наскоро засунув ворованную тряпицу в сумку.
Она привычно прошагала по замершему озеру до Крушинино, а там влезла в старый расшатанный автобус и, устроившись поудобней, закрыла глаза. На ухабах старую таратайку трусило из стороны в сторону, и поспать дорогой не удалось. Надежда задумалась. Сначала о своем житье-бытье и о верном решении унести ноги подобру-поздорову, а потом думки плавно перетекли на Светлану. Надменную и резкую девицу, любовницу Арсения. Конечно, после гибели Марины Надежда лелеяла мысли, что, схоронив младшую сестру, Гаранин замутит со старшей, с ней то есть. Но Сенечка в ее сторону даже не глядел, предпочитая туристочек и какую-то фифу в Зарецке. А эта, последняя, даже понравилась поначалу. Вроде добрая и отзывчивая. А оно, видишь, как обернулось. Из-за Олеськи поганой избила ведьма. Синяки до сих пор не сошли. И кулаками махала умело, до сих пор бока болят. Надежда тяжело вздохнула, а потом сама себе и заметила:
«Вот и хорошо, что Сеньке ничего не ляпнула. Если у Генки с Петькой все получится, как они затевают, то Гаранин потом на свою подружку даже не взглянет. Нет, ты, девка, выживешь, – обратилась она к Свете. – Только сначала мужички наши с тобой натешатся. Развлечений в деревне мало. Поэтому пеняй на себя, раскрасавица. А я бы, конечно, тебя предупредила, но ты же драться кинулась. Так что прости, милая. Но Федька с Петькой мне почти родные, а ты пришлая. И ссориться с ними мне вообще не с руки. А как узнают, что я их разговор подслушала. И про икону эту. Далась она им. Но раз есть покупатель, то и товар найдется!»
Надька вздохнула спросонья и попробовала все-таки поспать. Хоть часок урвать дорогой. Сразу на станции она прошла в туалет и там переоделась. Напялила розовый комбинезон, зачесала волосы, крашенные в блонд, и поспешила к Люське в кафе, как договаривались.
Надька шагала по узким старым улицам и гордилась собой.
«Все-таки главное – тряпки, – хмыкнула она про себя. – Вот приоделась и все мужики мои. Вон двое сзади идут, глаз оторвать не могут. Волшебная одежка притягивает. Так что я еще ого-го! Найду себе мужичка крепкого и заживу всем на зависть».
Она уверенно подошла к кафе, разместившемуся на первом этаже обычного жилого дома, и дернула дверь, предназначенную для посетителей.
– Девушка, – окликнул сзади мужчина. Судя по голосу, молодой и смешливый. – Вашей маме зять не нужен?
Надька остановилась на пороге и повернула голову к позвавшему ее человеку. Тот пристально глянул на нее, будто сомневался, она ли это. Сумерки короткого светового дня чуть изменили черты женского лица, словно великий мастер красоты растушевал глубокие морщины, да и само лицо сделалось более мягким, а черты – привлекательными. Ночью все девушки красавицы, а глаз человека перестает различать цвета в темноте. Надька замерла, силясь в свете фонаря разглядеть позарившегося на нее или комбинезон мужика и его товарища.
– Мне мама на улице знакомиться не разрешает, – рассмеялась она, мысленно похвалив себя за то, что украла комбез у Гаранинской «жены».
– Это точно она? – полушепотом поинтересовался один у другого.
– Я за три дня в этом Задрыпинске только одну девку видел в розовом комбинезоне, да еще точно в таком же, как на фотке. Да и баба из адлерского поезда подтвердила, что девку видела с мужиком на вокзале. А потом они в это кафе приперлись.
– А свидетельница как здесь оказалась?
– Она в этом доме живет…Хватит болтать, а то уйдет…
Надька специально потопталась на крыльце, будто отряхивала снег. А на самом деле искоса наблюдая за приближающимися мужчинами. Она не придала значения, когда один из них зашел со спины, а другой лучезарно улыбаясь взмахнул рукой, отвлекая.
Она почувствовала, как в бок уткнулось что-то твердое и голос, что только что сыпал шуточками, пробормотал глумливо и нажал на курок:
– Спокойной ночи, куколка, привет папочке.
Почувствовав накатившую темноту, Надька стала заваливаться на бок, а после шлепнулась на бетонную ступеньку.
– Это не она, – прошипел один из убийц. – Слишком стремная для дочки Цагерта.
– Нужно было допросить, а потом грохнуть, – поморщился второй. – Давай уходить, пока никого нет.
Пустой двор давал уверенность, что никто быстро не хватится. Место глухое, хоть и кафе рядом. Мужчины переглянулись и, решив, что вокруг ни души, аккуратно подцепили кошелку, собираясь изучить ее содержимое.
– Пусть не она, но судя по шмоткам, где-то рядом жила. Паспорт ищи, – буркнул шутник, отдавая приказания.
– Сам ищи, – отмахнулся другой. – Тут в сумке свалка какая-то. Ничего не найти.
Он достал телефон и, включив фонарик, посветил в черное и грязное нутро.
– Не вижу я паспорт, – отмахнулся поспешно. – Нужно уходить.
Но в этот момент из кафе на улицу выглянула какая-то женщина и заголосила:
– Убили! Надю мою убили!
Она выскочила на улицу и кинулась в драку. Но ее крики потонули в грохоте второго выстрела. Люся удивленно оглянулась вокруг и осела рядом с сестрой. Отовсюду к месту стрельбы спешили люди, из кафе выскочили охранники и обедающие там двое полицейских.
Подручных Дунаева положили на асфальте, а потом доставили в отделение.
– Нам никто не поможет, – пробормотал пересмешник. – Стас отмажется, заявит, что знать нас не знает.
– Разберутся, – скривился второй. – Главное, молчать.
Весть о гибели единственных родственниц Олеси пришла в Гречишкино через неделю, когда ставший почти родным Михеич привез Арсению новую посылку с «Озона».
– А в чем она была, когда ее застрелили? – опасливо поинтересовалась Света.
– Так в твоем комбинезоне, – убитым голосом сообщил Михеич. – Вот ведь напасть. Хулиганы польстились на дорогую тряпку. Люся бросилась защищать сестру, так и ее это…
Гаранин внимательно глянул на перепуганную ляльку и шутливо заметил, обнимая:
– Вас сложно перепутать, маленькая. Надька выше на полголовы и на десять лет старше.
– И водки выпила цистерны три, – печально хмыкнул Михеич. – Это просто совпадение, – постарался утешить он.
Света от бессилия всплеснула руками:
– Теперь точно ничего не узнаем.
Она прижалась к Арсению, пытаясь сообразить, кто и за что объявил на нее охоту? С того самого дня, как Гаранин назвал фамилию заказчика, а Надя украла комбез, Света не могла понять, она-то каким боком к делам отца, за которые он поплатился жизнью? Она не имела никакого отношения к финансам, а когда отец умер, была подростком. Да и Олега Дунаева видела всего ничего. Пару раз до папиной гибели, потом на похоронах.
Света вздрогнула, вспомнив то жуткое время. Почувствовала, как кровь стынет в жилах. И многим позже, согревшись в объятиях Гаранина, подумала, что, вернувшись домой, нужно обязательно расспросить мать или крестного.
Виктор Николаевич Пахомов, еще подлетая к Парижу, почувствовал себя плохо. Тянуло сердце и кружилась голова. А еще постоянно тошнило и клонило в сон. Хорошо, в аэропорту Шарля де Голля его встречала Хлоя, радостная и цветущая.
– Ты весь зеленый, мон амур, – вместо приветствия обеспокоилась жена. – Будто токсикоз…
А потом, приложив ладонь ко лбу, почувствовала жар.
– Ты весь горишь, Виктор, – пробормотала она и, обернувшись к водителю, велела:
– Быстрее забирай багаж, Анри.
Витька сквозь пелену помнил, как с трудом дотащился до лимузина, а там, устроившись на мягких сидениях и почувствовав себя дома и в безопасности, потерял сознание.
Он не слышал, как Хлоя в истерике звонила брату, не видел, как бронированный лимузин де Анвиля несется в частную клинику. А придя в себя только на следующие сутки, Пахомов уперся взглядом сначала в белый потолок, потом в тонкие и противные трубки капельниц, а уж затем в спящих в креслах Хлою, Армана и Лильку.
Он попытался сесть на кровати или хотя бы повернуться на бок, но запищали, затренькали аппараты. Первой встрепенулась жена, подбежала, замяукала что-то ласковое. Витька не сразу сообразил: мозг, одурманенный Анвилевскими препаратами, отказывался понимать басурманский язык. Следом подтянулся дорогой шурин. Пахомов даже почувствовал небывалую теплоту к Арману. Мог бы заниматься своими делами, ан нет, ночует рядышком с койкой больного.
Витька слабой рукой прижал к себе жену, зашептал на ухо нежности, потом протянул ладонь Арману.
– Спасибо, брат! Никак не пойму, где подхватил грипп, – пожаловался он. – Да еще в такой зверской форме. Чуть не сдох…
– Это не грипп, – мотнул головой де Анвиль. – Где-то ты черной энергетики хватанул, вступил в какую-то гадость или пообщался с очень неприятным человеком, давным-давно потерявшим душу.
– Дык… – пробормотал задумчиво Пахомов. – Я же только со своими встречался. – И замолк на полуслове, увидев, как из памяти выплывает одутловатое лицо Станислава Дунаева.
– Вспомнил? – ласково усмехнулся Арман. – Я оставил пропись и порошки. Хлоя тебя быстро на ноги поставит. А мне пора… через час заседание в Министерстве здравоохранения.
– Подожди, – прохрипел Витя по-русски. – Подожди, – повторил отчаянно на французском. – Этот человек… Станислав Дунаев… это он заказал нашу Лану.
