Текст книги "Привет из ада"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 51 АТАКА на ДОГМЫ

Утро принесло новые заботы.

Пришлось вставать, умываться и чистить зубы.

После приятных минут связанных с водными процедурами вся четверка в недоумении ходила вокруг сгоревших ночью палаток и громко возмущалась. Запевалой частушек выступил Алексей.

– Вот, суки, а? Кто это сделал? Оторвать им всем… чтобы не болталось… Такую красоту порушили…

От имени личного состава он начал высказывать наболевшее и выплескивать на других горечь утраты, как бы приглашая и остальных поучаствовать в оплакивании утраченной красоты и строгой геометрии походных палаток.

– Это что же такое делается? – поддержал его Рысак. – Жрачку с сигаретами, хоть не тронули?

– А чего нас не разбудили? Что ж это получается, опять самое интересное пропустили? – загоревал Степан.

Троица внезапно остановилась.

Повисло неприятное молчание.

Все трое смотрели на Кондрата Буряка.

Тот пытался сойти за умного, то есть промолчать. Но сослуживцы плотнее его обступили и, он рванул от души.

– Вот ведь, курвы… Прясть их яйца, – коротко выкрутился Кондрат идущими от души мятежными словами.

Ну, и на этом, спасибо.

* * *

После сытного, но молчаливого завтрака полуфабрикатами возобновилась обычная рутина армейской жизни. Пришлось встречать и разгружать конвой прибывших вездеходов с боевым запасом, сигаретами и продовольствием.

Оставшуюся часть дня, практически до ночи, укрепляли укрепление укреплений (простите за тавтологию).

Камни на носилках и песок в мешках никто никого носить не заставлял.

Зачем заставлять? Все прекрасно, хорошо и живо запомнили события прошедшей ночи, особенно ту ее часть, когда над головой и другими выступающими частями тела весело чирикали пули и пстрикали горячие осколки ручных гранат и мин.

Поэтому, зачем кого-то заставлять, когда песок, гравий и камни берут на себя предназначенные лично тебе смертоубойные металлические предметы.

Не надо заставлять. Остановился, водички попил и опять за работу. Не для дяди, для себя стараешься…

После взятого сумасшедшего темпа работы. Ближе к ночи. Наступило время отдыха. Личный состав, несмотря на великолепный пейзаж, окружающий со всех сторон готов был рухнуть в сон там, где стоял. Один неугомонный Гусаров с пропеллером в заднице ни как не мог отключиться. Он тут же начал сочинять очередное письмо в адрес гебешного представителя. Зачем?

Зачем это делать адреналинщику, зависимому от впрыскивания в мозг очередной дозы гормона мозгового слоя надпочечников?

Он знал ответ на этот вопрос прозвучавший от любопытного Рысака.

Чтобы тяготы и лишения связанные с несением воинской службы не казались пресными и нудными. И еще, в целях внесения разнообразия в жизнь центральной нервной системы и включения неиспользуемых участков мозга.

– Так, работаем без страховочных тросов, – сразу предупредил он Степана. – Давай ему забабахаем что-нибудь по-нашему, по-шекспировски без претензий на гениальность. Чтобы ему, простому человеку было интересно читать и непонятно разбираться.

– Давай, – с большим сомнением согласился Степа. – Но раз по-нашему, тогда ничего писать не будем.

– А что случилось? – обиделся Алексей.

– Пока еще ничего. Но обязательно случится. Я в лесу камеру оторвал по которой нас транслировали…

Он повернулся и достал из рюкзачка небольшую допотопную камеру.

– Прикрепим к ней видеокассету и попросим сорванного с дерева бойца, пусть в комнате у адресата прямо в вытяжке над унитазом установит… Но, уж, чтобы обязательно в глаза бросалось.

Гусаров, прикрыв глаза покрутил головой, как бы взвешивая внутри это предложение.

– Да, Шекспир, отдыхает, – На этот раз Алексей, обиделся по-настоящему с завистью.

– Он давно уже отдыхает, – не понял своеобразной идиомы Степан.

Алексей задумался. Придя в себя, со значением заулыбался, как будто его щекотали в щекотливом месте. Потом, стараясь казаться равнодушным, поинтересовался у автора идеи, ревнуя его к задуманному:

– Это ты сам такую красоту придумал или спиз…ил у кого?

– Что, такое… это, есть… – спиз…ил?

Безобразно коверкая слова, спросил Степан, окончательно расставаясь с мечтой стать учителем русского языка и литературы.

– Тебе объяснить по солдатскому или по научному?

Молниеносно и живо отреагировал Алексей, загораясь от возможности, все правильно закадычному дружку разъяснить, а главное показать ему, что и он способен не только мешки тягать, но и идеи рождать.

– Давай оба варианта, – поудобнее усаживаясь и собираясь внимательно слушать, попросил его Степан.

– Оба, так оба, – легко согласился знаток фольклора, на всякий случай закатывая рукава. – Да, к слову сказать, солдатский напрямую увязан с научным по этому слушай внимательно.

– Я готов! Так точно! Есть! – вскочил Степан со своего места и вытянувшись во фрунт, поинтересовался. – Но откуда эта смелая атака на догмы?

– На всякий случай, – осторожно пояснил свою решимость Алексей и осмелев добавил: – Нельзя все время стоять на месте, пора уже и для науки что-то сделать. Для красоты слога я назвал свое сообщение "Розовой легендой".

Итак, слушайте все.

ГЛАВА 52 Научно-исследовательский доклад А. Гусарова

Розовая легенда

Дело происходило во времена владычества Римской империи, то есть, так давно, что славяне в то время еще жили в пещерах и в них при свете костра лаптем щи хлебали. Это выражение означает – жили просто и водки не пили.

В эти далекие времена к таким же бесправным солдатам и офицерам (их еще тогда называли – легионерами) как и мы с вами шел караван навьюченных мулов с грузом соли. Как известно в древности соли было несравненно меньше чем сейчас. Стоила она дорого и в свободной продаже бывала с постоянными перебоями.

Чтобы легионы не бунтовали, Цезарь Клеопатрский регулярно посылал в свои войска такие грузы не обращая внимания на стоимость соли и транспортные расходы. Спокойствие в войсках стоит дороже.

Сами понимаете скорость нагруженного мула гораздо меньше той, нежели когда он идет порожняком. Правда, погонщики знали один секрет увеличения скорости обессилевших животных. Если, скажем, требовалось резко уйти от погони или ко дню рождения правителя досрочно выполнить пятилетний план по перевозкам тогда они под хвост бедной бессловесной скотине, закладывали стручок жгучего перца. После этой незамысловатой операции погонщики сами порой не успевали за животными, так они рвались вперед к воде к тому, чтобы остудить жар и нетерпение тела.

Но к теме исследования, о котором я веду речь, данное уточнение не имеет ни какого значения и считается простой энциклопедической ремаркой. Некоторым слушателям сегодня повезло, им попался грамотный лектор.

* * *

Так вот, значит идет себе этот караван идет, параллельно ему крадутся бандиты, пытающиеся эту соль спиз… нет. Пытающиеся эту поклажу забрать себе. Но так как груз стратегический и мало того военный, его, соответственно охраняли вооруженные люди, их тогда еще называли, как?

Правильно – легионерами. Молодец Рысак.

А на то время бандюги хоть и были смелыми, но не до такой же степени, чтобы добровольно ложиться и умирать под дротиком, пущенным умелой военной рукой руководимой центурионом. Поэтому нападений не было, хотя конвой ухо держал востро и на посту спать себе не позволял.

Долго они шли по территории с засушливым климатом и отсутствием атмосферных осадков. Сегодня, как назло на этом месте раскинулись необъятные итальянские просторы средней полосы.

Идти было тяжело. О чем разговор? Даже мулам иногда под хвост закладывали стимулирующее средство в виде допинга из жгучего перца. Они бедные и несчастные лишь мотали своими скотскими мордами и все равно дальше двигаться от усталости не могли.

Бандиты, несмотря на возможность хорошенько пограбить и принести в свой дом гостинцев для детей и хлеба для больной матери и те отстали. Не выдержали напряжения. С них, с бандитов-то, какой спрос? Мокрота одна, а не люди. Они же крепкой силы воли и настоящей солдатской закалки не имеют. Однако, разговор не о них.

Сейчас хлебну водички и продолжу дальше.

* * *

Согласно историческим свидетельствам Плиния Старшего через восемнадцать дней караван вышел на берег разлившейся реки Тибр.

То-то, по первоначалу было радости, то-то все ликовали. Потом искупались, заодно помыли щелоком разные необходимые в семейной жизни места и несколько поостыли. Все потому, что от большого количества выпавших в горах осадков в виде дождя эта речка разлилась по-настоящему и смыла построенный вороватыми подрядчиками мост.

Мост, в один из моментов, попросту сложился карточным домиком вовнутрь своих колонн и развалился, погребая в водах стихии, под своими развалинами, даже рабовладельческие жизни. Впрочем, это к моему исследованию основанному (Sic!) на трудах, в том числе обоих Плиниев имеет хотя и косвенное, но достаточно большое значение.

Вместе с представителем торговцев соли по имени Фраерман походили они по берегу покричали паромщику только того, видно вместе с паромом, разбушевавшаяся стихия также смыла куда подальше.

Покумекали и сварганили погонщики мулов вместе с секьюрити подобие переправы – привязали Фраермана вместо поплавка к мулу и пустили их порожняком в пробное плавание. Ничего не получилось. Толстый орущий всякие картавые непристойности тонущий поплавок чуть не утопил мула. Пришлось обоих вытаскивать на берег и откачивать каждого по отдельности, но через индивидуально-обособленные отверстия…

* * *

– Я прошу прощения у уважаемой аудитории… – Гусаров прервал повествование и строго посмотрел на скучающих сослуживцев. – …За перенасыщенный наукоемкими терминами стиль повествования, но сегодня наконец-то нам пришла пора пообщаться о больше, о вечном и глобальном. Посему, извольте любезные правильно истолковывать мою речь.

Степан, а это лично к нему, зевающему во весь рот, обратился лектор-самозванец. Так вот он, в знак поощрения, чуть заметно прикрыл веки и царственно кивнул головой. Давая понять, что он пытается соответствовать высокому духу проводимого мероприятия.

Алексей, верно истолковав этот кивок, продолжил выездную лекцию в войсках:

– …Сели они все в кружок. Забили косяк из благовоний. Покурили, поспорили. Закатив глаза в сторону поднебесья, подумали. Наморщив лбы, общими усилиями придумали другой способ переправы.

Выяснили, в каком месте сегодня у реки находится брод, поднялись вверх по течению километров на семь и без лишней нервотрепки переправились на другой берег. Пошли дальше.

Вьючные животные побежали веселее. Причина этой веселости заключалось совсем не в том, что им под хвост засунули стручки жгучего перца к коим, я уже в третий раз возвращаюсь в своем повествовании. Вовсе нет…

Но и мы не ослы. Поэтому не будем забегать вперед и о причине их резвости, я вам расскажу в конце своей "розовой легенды".

* * *

Когда еще через двенадцать дней караван прибыл в город Пизу. То, как издавна повелось при доставке и получении продуктов питания на оптовом складе продовольственной воинской службы, под извечную попевку сдал-принял, взвесили поставленную соль и очень удивились.

Оказалось, что десятая часть соли по злой и беспощадной воле Тибра ушла вместе с водой попросту растворилась. Погоревали, поплакали, ведь кому-то за это придется посидеть. При чем посидеть на выбор: или – на раскаленной жаровне; или – на колу.

Но делать нечего, составили акт и списали убытки на естественные форс-мажорные обстоятельства в полном соответствии с требованиями Римского права. Скрепили акт дружескими объятиями и веселой попойкой. После чего по римскому обычаю и по велению измученного организма все организованно пошли спать.

А утречком встали пораньше. Причина этого "пораньше" была заранее ясна. Чтобы пот, выделяемый организмом, выделялся не столь обильно, а соленая влага не разъедала нежную рабскую кожу и дорогостоящую ткань драп-дерюги, из которой тогда шили грузчикам роскошные туники. По этим причинам тогда завсегда работали по утрам.

Так вот поднялись продавцы и покупатели опохмелились соком из навозных мух. И дружною гурьбою направились грузить прибывших за солью представителей продовольственных служб боевых единиц и подразделений.

Открыли склад…

А на том складе кроме сытых мышей ничего нет…

Понятное дело. Ударили в барабаны, надули в литавры… Что ж это делается на охраняемой территории.

Скандал… Измена… Предательство?

Впрочем, согласно дошедшей до наших времен переписки по этому поводу очень оперативно нашли причину усушки и полной утруски. Оказывается, так было записано в официальных бумагах. Боги, не получив свою "десятину" разгневались и наказали алчных людей.

* * *

Итак, вся соль провалилось сквозь землю.

Канцелярию Цезаря и специально созданную для этого дела комиссию Сената такое объяснение интендантов не вполне, но устроило. Не могло не устроить потому что – это правда, а против правды не попрешь.

Имелись, конечно, скептики и непорядочные типы. Такие и им подобные во всем произошедшем подозревали воровство, коррупцию и преступный умысел. Однако им, уже непосредственно в Риме в момент утверждения акта о списании было предложено заткнуться. Попросту не раздувать нездоровый ажиотаж и не расчехлять не нужные страсти. Особенно вокруг того, что у некоторых членов комиссии появились новые дворцы и юные привлекательные рабы обоего пола. Под рукоплескание плебса на очередном празднике в Колизее дело было закрыто. О нем попросту забыли.

Говорят, когда Цезарь (к тому времени ставший любовником матери Брута) увидел под актом его подпись, как председателя комиссии, именно тогда и прозвучала ставшая хрестоматийной фраза "И ты, Брут?". Потому что если хорошенько вдуматься в исторический анекдот. В тот момент, когда Брут в хорошо охраняемом помещении римского Сената ткнул Цезаря заточкой под ребрину, Цезарь вряд ли успел что-нибудь историческое сказать. Он слишком скоропостижно скончался.

* * *

Вот с тех самых времен и повелось. Если что-то по мелочам пропадет, это называется «стибрили» а уж если по крупному гикнется, то договорились это называть «спиз…ли». По географическому месту произошедших событий, т.с. пропало в Тибре и исчезло в Пизе.

* * *

Однако, на этом история свой поступательный бег не остановила.

С тех давних времен это место в городе считалось нехорошим. То погреб завалиться и квашеную капусту придавит, а то огнем заискрит, и полгорода в угольях хоть ты используй их для приготовления хорошего шашлыка. А еще бывало, плебеи напьются здесь "горькой" и ну давай куражиться, а в перерывах между гульбищами, разнесут в лоскуты и дребезги все постройки. Н-да…

До 12 века на том гиблом месте вообще ничего не строили, крепились. Может и зря. Место славное и примечательное. Как ни как – центр города. Термы, пиццерии, гетеры неподалеку – все ж рядом. Но потом подзабыли заветы стариков и вроде как из некондиционных материалов построили башню "кампанила" называется. Нормальные стройматериалы (это также по традиции) ушли упитанным церковникам на строительство загородных дач и вилл.

Они, кстати все правильно рассчитали. Думали, со временем башенка сама завалится по естественным причинам и все довольны. Можно было бы сослаться на злые силы сатаны и природы.

Но добрые люди говорят, что-то там строители с раствором напутали. Вместо того, чтобы на чистый речной песок блоки укладывать в него по недомыслию добавляли слово божье и яичные желтки. Схватилось так, что отбойным молотком не отшибешь, если его конечно – не включать.

В общем, башня не развалилась. Зато на выбритую макушку головы местного прелата слетелись дьявольские козни и неприятности.

А дело было в том, что кто-то из обиженных, естественно тот, кому ворованного не хватило, куда положено по инстанции и доложил. Мол, так и так прикрываясь священным писанием и прошлыми религиозными заслугами в боях за Гроб Господний господа духовенство, воруют.

Реакция Папы не заставила себя долго ждать. Понаехало проверяющих. Первоначально три комиссии признали, что все нормально. Ни хищений, ни фактов приписок и завышения объемов выполненных работ не выявлено.

Только с четвертой попытки хапуги в рясах были выведены на чистую воду. Суд инквизиции потребовал, чтобы они покаялись.

Делать нечего. Они и покаялись. Им за это все грехи и скостили. На этом скандал был исчерпан. Однако ж, тенденция осталась…

В результате стоит в центре города Пиза башня, как памятник и напоминание о том, что всё всегда можно списать на гнев богов. Правда, башня стоит криво, зато слово спиз…л с каждым годом все прямее и увереннее заявляет о своем триумфальном шествии по всему миру.

– Sapienti sat [1]1
  (лат.) букв. – мудрому достаточно; умный поймет


[Закрыть]– многозначительно закончил Гусаров, ожидая обрушения восторженного шквала аплодисментов.

Но даже хлипких, вынужденных хлопков не дождался.

* * *

Вся речь была произнесена монотонным слогом, торжествующего пафоса «лектора на общественных началах» которому нравился сам процесс речи. Этот процесс для таких особ становиться еще более приятным, когда его хотя бы вначале слушают. Кроме всего прочего лектор пытался придать своим словам еще и ритмический рисунок, поэтому во время исполнения дирижировал обеими руками и одновременно отбивал такт ногой, что многим помешало выспаться.

Алексей устало и мудро посмотрел на Степана и примкнувших к нему невольных слушателей Колю Рысака с Кондратом.

После брови у него поползли вверх.

– А где твое стило, берестяная грамота или, в крайнем случае, папирус? – огорченно, почти оскорблено спросил он у Степана, собираясь вот-вот заплакать. – Ты что, ничего не записывал? Получается, я все это зря говорил? Впустую сотрясал воздух?

– Зачем записывать? – не понимая, смеяться ему или начинать оправдываться, перехватил вопрос Степан.

– Verba volant, scripta manent [2]2
  (лат.) слова улетают, написанное остается


[Закрыть], – как неразумному ребенку строго объяснил ему Алексей.

После махнул рукой, как будто внезапно вспомнил, что он всё для себя уже давно и окончательно решил. Примирительно подвел черту под сказанным:

– Не ищи, солдат, в моих словах мораль и нравоучения. К сожалению, кроме многовековой глубокой и так необходимой людям истины там больше ничего нет.

Степан внимательно посмотрел на Алексея, потом на песок, тихо осыпавшийся с бруствера окопа, подумал и с вызовом повторил:

– А про камеру визуального наблюдения все-таки я сам придумал, а не то, что ты называешь подозрительным словом слим… скрим… Забыл уже, каким.

– Нет, вы видели такого человека? – возмущенно закричал Алексей. – Рысак, выскажись. Ты здесь самый умный… Хотя и Багарт.

Коля не ждал такого поворота событий и от неожиданности инстинктивно вздрогнул. Приняв оборонительную стойку, которой его обучил Гусаров, из-под поднятого локтя спросил:

– А в чем собственно дело?

И на всякий случай, не опуская локтя, стал ждать разъяснений.

– Ты с умным видом стоял? – строго посмотрел на него Алексей.

– Ну!

– Лекцию про слово "спиз…л" слушал? – еще строже спросил он у Рысака.

– Ну! – с видов образованного человека продолжал настаивать на своем Коля.

– Так выскажись по этому поводу! – требовательно и возмущенно закричал Алексей.

– А в чем собственно дело? – ловко перехватил инициативу в свои руки Рысак.

Смеялся даже флегматичный Кондрат.

– Дайте мне самую тяжелую работу и потребуйте, чтобы я ее выполнил и умоляю, уведите меня отсюда в смирительной рубашке, – простонал Алексей. – Мне, буйному и помешанному с тихими идиотами не по пути…

– А в чем собственно дело?

В третий раз переспросил Коля, понимая, что никто его бить не будет и за шифером для крыши вигвама, как недавно в лесных условиях не пошлет.

– Иди, отрок… Иди и успокой жителей земного шара тем, что пока ты здесь… Под моим присмотром люди доброй воли могут спать спокойно, – устало махнул рукой Алексей. – Да! Горе от ума нам с тобой явно не угрожает.

Однако Рысака такой поворот событий не устраивал. Он как в школе поднял вверх руку и задал мучающий его вопрос:

– Я, типа, не понял… А чё, название такое пантовое – "Розовая легенда"?

На всякий случай кулак поднятой руки рефлекторно сжал еще крепче и от лица не убирал.

– Хвалю за пытливость ума, – похлопал его по плечу Гусаров. – Я хотел назвать свой научный труд "Разовая легенда" т. е. на один раз, но видно зря старался, что не назвал. Была призрачная надежда на то, что мой единоокопник не поленится, запишет мои слова и все это станет достоянием всемирной культуры и само собой, истории. Да видно не судьба. Хоть и последней, но надежда на нечаянную радость и Нобелевскую премию умерла. Так как повторить все заново под запись я уже не смогу, запал не тот. А без харизмы в науке сиди, пацан, и не рыпайся…

* * *

Со стороны было видно, как сильно переживает человек, потративший впустую своё время. Другие народы тоже умею переживать, те же сенегальцы очень в этом преуспели. А вот показать это с широким размахом и одухотворенным задором, нет, не умеют. Пока еще должных славянских высот в этом не достигли.

Все долго, исподлобья поглядывая друг на друга, испытующе молчали. Первым не выдержал Алексей. С тоскливым криком, покидающей родное гнездо и улетающей в теплые края птицы, прокурлыкал:

– Так по вашему, я никакая не муза..? А муз?

После этого многим показалось, что кто-то случайно обронил слезу. Устойчивые инстинкты и безусловные рефлексы и здесь сняли свой богатый урожай.

Степан не поддался на псевдонаучную лирику мужественного героя нашего повествования, а совсем наоборот. Психанул не по детски и еще раз мстительно и раздельно с осознанным превосходством повторил свое утверждение:

– Про установку камеры в логове гебешатника, это все же я придумал…

Хотел Алексей в очередной раз полезть в карман за словом, да передумал. Тем более, он уже оттуда все выгреб. Делиться с демократической общественностью было нечем. Разве что, призвать их всех скопом к свободе, равенству и правопорядку. Но посмотрел на лица тех, кто весь день тягал камни и копал окопы… И промолчал.

Не было ни спора, ни вульгарного мордобоя. Вновь возникшую паузу, которая иногда возникает в трезвых беседах военных людей (вооруженных, кстати, автоматическим оружием) разрядили прилетевшие вертолеты.

Салют авиаторам!