Текст книги "Одна против зомби (пьеса) (СИ)"
Автор книги: Виктор Гламаздин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Подкатив кресло к двери, Ника садится в него. Тычет указательным пальцем в дверную обшивку, продавливая там вмятину, а затем чертит вокруг нее маркером круги мишени.
НИКА. Та-а-а-к. Стоя кокнут. И сидя замочат. Даже если задом вперед заеду. Кресло пуля прошьет, как нефиг делать.
Ника встает. Пинает кресло. То несется к столу Секретарши и с силой ударяется об него. Ника задумчиво чешет затылок.
НИКА. Лучше по полу ползать живым телом, чем стоять на полке колумбария мертвым пеплом.
Никой приставляет ухо к двери.
НИКА. Вроде не стреляют. Старуха, вперед! Труба тебя зовет! Самоубийство клиента – лучший способ наладить с ним деловое сотрудничество. Торговаться сейчас он точно не будет.
Ника встает на четвереньки – так, чтобы в нее труднее было попасть из пистолета. Осторожно открывает дверь. И вползает в кабинет Хорькоффа.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 3
Кабинет Хорькоффа. Он сидит за столом в кресле, держа в одной руке большую фотографию, а в другой – пистолет. В кабинет, опасливо косясь на его хозяина, на коленях вползает Ника, держа папку в зубах.
НИКА. Дыбарду гспды кхар-кхо!
Заметив, что папка мешает говорить, Ника выплевывает ее на пол. А затем, опасливо поглядывая на Хорькоффа, встает в полный рост, сунув папку под мышку.
НИКА. Доброе утро, господин Хорькофф! Я не помешала Вашим глубоким раздумьям о серьезных необходимостях и продуманных событийностях?
Не обращая на Нику никакого внимания, Хорькофф ставит фотографию на стол. И снимает пистолет с предохранителя.
НИКА (пятясь). Вижу, что не помешала. Спасибо за приглашение. Я представитель страховой компании «ОВО ЛАДИК»...
ХОРЬКОФФ. Мне пипец!
Пятясь, Ника натыкается спиной на одну из четырех стоящих вдоль стены пластиковых скульптур. Ника разворачивается и разглядывает их. Это двухметровые фигуры Смерти – скелеты с горящими красным светом глазами, одетые в черные плащи с капюшоном и косой в руках. Первая (самая близкая к Хорькоффу) фигура весело улыбается. Вторая – лукаво подмигивает. Третья – зло скалится. Четвертая – горько плачет.
НИКА (в сторону). Не нравится мне такой пафосный пессимизм.
ХОРЬКОФФ (не обращая внимания на Нику). Пипец! Пипец! Пипец!
НИКА (в сторону). Слово «пипец» – самое страшное в русском языке. Ко...г...д...
Ника оборачивается и, застыв от ужаса, наблюдает за тем, как Хорькофф дрожащими от нервного напряжения руками досылает патрон в патронник. Ника заходит за Улыбающуюся Смерть. Выглядывает у нее из-за плеча.
НИКА (в сторону). Когда «Мне пипец!» говорит пиндос, значит, его акции резко подешевели, их надо было сбросить еще вчера, а сегодня за них не дадут и ломаного цента. Когда «Мне пипец!» говорит итальянец, значит, его жена пересолила спагетти, а футбольная сборная опозорилась на чемпионате. Когда «Мне пипец!» говорит индус, это всего лишь значит, что на него ненароком упала тень презренного шудры.
Хорькофф глядит на стоящую перед ним фотографию.
ХОРЬКОФФ (не обращая внимания на Нику). Прощай, Динара! Прости за все! Мне пипец!
НИКА (в сторону). Ну вот опять!
Ника становится за спину Лукавой Смерти. И выглядывает у нее из-под локтя.
НИКА (в сторону). Когда «Мне пипец!» говорит японец, это всего лишь значит, что он потерял лицо перед начальством и обязан вспороть живот тупым кухонным ножом или на худой конец отчекрыжить себе палец.
Хорькофф поворачивает пистолет дулом к себе и заворожено смотрит в его черный зрачок. Ника прикрывает грудь папкой, делает шаг назад и прячется за Злой Смертью. Но через секунду выглядывает из-за нее. При этом голова Ники оказывается между ножом косы и ее косовищем.
НИКА (в сторону). Когда «Мне пипец!» говорит абориген с Берега Слоновой Кости, это всего лишь значит, что его сожрут земляки, ибо так повелели им духи, с коими побеседовал главный колдун племени – Забейбезянда Голос Священного Крокодила Победитель Белого Шакала Родившегося Под Черной Звездой В Год Чокнутого Буйвола.
Хорькофф бросает пистолет на стол. И обхватывает голову руками.
ХОРЬКОФФ (не обращая внимания на Нику). Нет! А-а-а-а... Не мо-о-о-о-о-о-гу!
НИКА. И не надо!
ХОРЬКОФФ (не обращая внимания на Нику). Пипец!
НИКА. Снова я слышу это жуткое слово. Ну что тут делать, а!? Неужели не знает, что для русского человека это слишком зловещая штука.
Хорькофф стонет и бьется головой о столешницу, стилизованную под верхнюю крышку саркофага древнеегипетских царей. Ника, не в силах смотреть на мучения Хорькоффа, отворачивается от него и разглядывает кабинет.
ХОРЬКОФФ (не обращая внимания на Нику). Леонтович – гаденыш! Так меня подставить! Так подставить... У-у-у-у!
НИКА (в сторону). Когда «Мне пипец!» говорят какие-нибудь греки или французы, это всего лишь значит, что там повысили пенсионный возраст и заморозили рост зарплат. Когда «Мне пипец!» говорит мексиканец, это всего лишь значит, что у него кончилась текила на самом интересном месте слезливого сериала.
Хорькофф рыдает. Ника делает шаг к нему. Но Хорькофф снова хватается за пистолет. Тогда Ника опасливо делает назад два шага и заходит за Плачущую Смерть, а потом, опираясь рукой на ее плеч, выглядывает из-за фигуры.
НИКА (в сторону). Когда «Мне пипец!» говорит гренландец, это всего лишь значит, что где-то рядом проснулся очередной вулкан. Когда «Мне пипец!» говорит бразилец, значит, его фанерную фавелу опять разметало тропическим ураганом. И только если фразу «Мне пипец!» произнес русский, то дело действительно дрянь. Как минимум – падение Земли на Солнце. Как максимум – всемирный сухой закон.
Палец Хорькоффа нервно дрожит на спусковом крючке. Ника метает папку, стремясь выбить пистолет из руки Хорькоффа. Бросок у Ники выходит неудачным: вместо пистолета папка попадает в руку Хорькоффа, держащую пистолет. Раздается громкий выстрел. Ника зажмуривается от страха. Однако пуля попадает не в Нику и не в Хорькоффа, а в фотографию на его столе, которая падает на пол. Ника подбегает к ней, поднимает и рассматривает дырку от пули.
НИКА. Классный выстрел. Тянет на мастера семьдесят восьмого уровня тайной школы салехардских ассасинов «Упоротый барсук». Вы попали своей невесте прямо в цветочек на подвенечном платье. Кстати, галстук-бабочка Вам не идет. Он для сутулых дистрофиков-извращенцев, а не для такого мачо, как Вы.
Ника возвращает фотографию на место. Хорькофф недоуменно глядит на Нику – не мигая и не говоря ни слова.
НИКА. Меня зовут Ника. А Вы, как я понимаю, Андрей Яковлевич Хорькофф? Так?
Хорькофф кивает.
НИКА. Мы с вами уже час беседуем, а Вы меня только заметили. Хорошая у Вас концентрация медитации. Да и рассредоточение внимательности тоже ничего. Тренировались в гималайском ашраме старшей ветви Шри Брахмапутры? Или удалось пройти посвящение при Храме Золотохвостой Макаки на священной горе Ганджубас?
Ника поднимает с пола свою папку. Замечает лежащий рядом с ней пистолет. И загоняет его ногой под стол.
НИКА. Раз уж я Вам, господин Хорькофф, жизнь спасла, то...
Хорькофф рыдает.
ХОРЬКОФФ. А нафига мне такая жизнь!?
НИКА. А нафига Вам такая смерть?! Мозги по кабинету. Похороны в закрытом гробу. И зона для самоубийц в самом гадюшном закутке ада. Там черти бросят Вас в котел с кипящим в горилке салом и будут тыкать Вам в попу трезубцами, требуя кричать: "Слава Преисподней! Чертякам слава!"
Ника делает паузу, осуждающе глядя на Хорькоффа. Тот пристыжено отводит взгляд.
НИКА. Настоящие мужчины так со своей не застрахованной ни в одной фирме головой не поступают. Сразу видно, что Вы не знакомы с самурайской философией ритуала сеппуку и Вам не ведома доктрина Бусидо.
Хорькофф шмыгает носом и утирает слезы.
НИКА. А чо у Вас стряслось-то? Наехал кто? Бандиты? Оборотни в погонах? Чинуши? Или проигрались в казино? Я помню тоже плакала, когда двести баксов просадила. Так чо стряслось-то?
ХОРЬКОФФ. Долго рассказывать...
Хорькофф достает из кабинетного бара, изготовленного в виде глобуса, бутылку с темной жидкостью и пару стопок.
НИКА. Никуда не спешу. У меня есть пару часиков перед Концом Времен.
ХОРЬКОФФ. А кстати, Вы по какому вопросу ко мне?
НИКА. И по вопросу спасения жизней президентам корпораций тоже. Уж кому-кому, а Вам нельзя раскисать. Вы же не безродный гастарбайтер, а президент огромной корпорации.
Ника разводит руками.
НИКА. Огромной-преогромной!
ХОРЬКОФФ. Гм!
НИКА. От Вас зависит судьба сотен подчиненных, а также их семей, престарелых родственников и домашних животных.
ХОРЬКОФФ. Хм!
НИКА. Кончайте гмукать и хмыкать! И принимайте лечение от лучшего психотерапевта стран Ближнего и Дальнего Зарубежья – Ники Лодзеевой. Считайте меня врачом и исповедником в одном флаконе и поведайте мне о той тяжести, что лежит гремучей змеюкой у Вас на сердце.
ХОРЬКОФФ. Вам-то какое дело до моих проблем?
НИКА. Ни-ка-ко-го!
ХОРЬКОФФ. Э-э...
НИКА. И именно поэтому Вы и можете быть со мной полностью откровенным. Представьте, что я Ваша попутчица в купе поезда "Париж – Магадан". Едем, бухаем под стук колес, режемся в преферанс, обсуждаем баб, футбол и политику, любуемся зеленой тайгой в окошке. И знаем, что еще день-другой и разбежимся по своим делам с вокзала, навсегда забыв друг про друга. Такое вот ни к чему не обязывающее общение.
Хорькофф разливает темную жидкость по стопкам.
ХОРЬКОФФ. Я не люблю выкладывать первому встречному свои проблемы.
НИКА. А придется! Разве не видите, у меня на лице написано: "Эта именно та героическая женщина, про которую писал Некрасов! Та, которая упыря на скаку упокоит и избу с чертями сожжет. Та, которая умрет под пыткой, но никого не сдаст". Ко мне все плакаться в жилетку бегают, даже мой злейший враг – Пал-Никодимыч – порой жалуется мне на несправедливость судьбы. Доверьтесь мне. И будет Вам счастье.
Хорькофф пододвигает стопку к Нике. Ника одобрительно кивает.
НИКА. Живете по принципу «Один не пью!»? Уважаю. Как говорится, завтрак съешь сам, а бухлом поделись с другом. Ну-у, давайте, что ли, дернем стопку валерьянки за сотрудничество страховщиков и страхователей, мир во всем мире и прорыв грыжи у наших злейших врагов!
Ника чокается с Хорькоффом и лихо опрокидывает содержимое стопки в горло. Хорькофф делает то же самое.
ХОРЬКОФФ. Не знаю, с чего и начать рассказ.
НИКА. Лучше со свадьбы. На ней истории всегда заканчиваются. А Вы, наоборот, начнете. И всем тупорылым сказочникам утрете их сопливые телячьи носы.
ХОРЬКОФФ. Женился я полгода назад...
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 4
Украшенная гирляндами и баннером «Новобрачным Андрюше и Динаре – счастья и детей!» веранда ресторана. У ее перил – одетые во фраки Хорькофф и его Тесть. За спиной Тестя – Охранник. Из-за сцены доносятся звуки свадебного марша, звон разбитой посуды, взрывы хохота и гомон пьяной толпы.
ТЕСТЬ. Вместе с Динарой отдаю в твои руки, Андрюха, мою корпорацию «ИNФЕRNО». Ты показал себя в «Санктпитермоторсе» орлом. Уверен, и тут не подкачаешь. А-а?
ХОРЬКОФФ. Но я никогда не имел дел с ритуальными услугами. Сложная сфера.
ТЕСТЬ. Зато перспективная. Ща даже быдланам уже мало закопать жмурика, им важно еще кучу бабла вкачать в покойника. После торговли наркотой погребальная шняга – наиболее прибыльное дело. По всему миру работаем.
Хорькофф разводит руками и растерянно улыбается.
ХОРЬКОФФ. Но я же никогда...
ТЕСТЬ. Чего заладил "никогда-никогда"!? Ты современный пацан, а-а? Тебе откреативить чо-нибудь, как пару пальцев обоссать. Так? Или не так, а-а? "ИNФЕRNО" дано пора встряхнуть. Этим и займешься. Гоняй всех!
ХОРЬКОФФ. Даже не знаю, как благодарить за такую щедрость.
ТЕСТЬ. Внуков мне сделаешь, вот и отблагодаришь. А-а?
ХОРЬКОФФ. Конечно-конечно... э-э... постараюсь.
ТЕСТЬ. Да уж постарайся. Главное, не жри всякие стремные таблетки.
ХОРЬКОФФ. Какие?
ТЕСТЬ. Любые! Если уж совсем прижмет, обращайся ко мне – у меня две клиники в столице, там доктора что надо. Отбирал не по степеням и званиям, а за талант и опыт. Сечешь, а-а?
ХОРЬКОФФ. Аспирин можно?
ТЕСТЬ. Ничего нельзя!
Тесть указывает на Охранника.
ТЕСТЬ. Видишь придурка? А-а?
Хорькофф энергично кивает.
ТЕСТЬ. Голимый импотент.
ХОРЬКОФФ. Ух ты!
ТЕСТЬ. Жрал какую-то хрень для накачки мышцы. И теперь ему на баб даже глядеть тошно. А-а?
Хорькофф с сочувствием смотрит на Охранника. Тесть наклоняется к уху Хорькоффа.
ТЕСТЬ. Станешь импотентом, Андрюха, – пеняй на себя, не зять ты мне после такой подляны. А может, даже и вовсе не жилец. Усек? А-а?
Хорькофф энергично кивает головой и машет руками, мол, никогда в жизни больше никакой аптечной дряни в рот не возьму, не посоветовавшись с врачами.
Тесть уходит. За ним уходят Охранник и Хорькофф.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 5
Кабинет Хорькоффа. Ника сидит на краю стола и болтает ногами. Хорькофф смахивает пот со лба.
НИКА. Ваш тесть, Андрей Яковлевич, широкой души человек. Вам прямо, как отец родной.
ХОРЬКОФФ. Благодаря ему я теперь единственный нормальный человек в "ИNФЕRNО".
НИКА. Пока не вижу связи прошедшей свадьбы с... Подождите-подождите! Вы сказали: "Единственный нормальный человек"?!
Ника спрыгивает со стола, бросается к Хорькоффу и пристально глядит ему в глаза.
НИКА. А остальные чо, зомби?!
ХОРЬКОФФ. С чего Вы взяли. Даже и близко...
НИКА. Зо-о-мби! Клянусь здоровьем шефа – это зомби! Пусть его скрутит золотуха, если это не так.
ХОРЬКОФФ. Они просто больные люди.
НИКА. Или здоровые нелюди.
Ника демонстрирует Хорькоффу синяки на руках.
НИКА. Смотрите, как меня Ваши зомби искалечили. Синяк на гематоме и отек на ссадине. Еще чуток и загрызть могли.
Смущенный Хорькофф виновато улыбается и отворачивается от боевых ран Ники.
ХОРЬКОФФ. Они тут ни при чем!
НИКА. К-как это?! А кто причем?
ХОРЬКОФФ. Я! Совершена роковая ошибка и неизбежен ужасный конец. И мою вину можно смыть только кровью!
НИКА. Ваша вина?! Вы что, Темный Властелин, и умеете обращать доверчивых людишек в нечисть – в упырей, оборотней и зомби?
ХОРЬКОФФ. Это все проклятая "Новая эра"!
Хорькофф достает из ящика своего стола и передает Нике открытую упаковку, из которой выглядывают блистеры с длинными красными капсулами под волдырями из полимерной пленки. Ника внимательно рассматривает упаковку.
НИКА. Препарат «Новая эра». Логотип – улыбающийся китаец, над головой которого сияют золотые буквы «Аптека дядюшки Ляо». Рекламный слоган: «Вы будете неутомимы и изобретательны»... Это, как бы, «Виагра», да?! Хи-хи-хи! Корпоративные оргии не заладились? Плюньте. Не стоят они того. У нас при старом руководстве такая же байда творилась. Бардак был страшенный. Фирма чуть не разорилась. Но потом начальство поменялось. Все утихло. И дела пошли в гору.
ХОРЬКОФФ. Какие, к чертям собачьим, оргии! Мои сотрудники вообще теперь о сексе не думают. Все мысли – только о работе. Они хуже религиозных фанатиков! Читайте дальше!
НИКА. Условия выдачи: "Отпуск без рецепта". Способ употребления: "Применяют ректально".
Ника поднимает глаза на Хорькоффа.
НИКА. Позвольте, так ведь эту шнягу, извините за натурализм, в задницу вставляют. Я не права?
ХОРЬКОФФ. Да.
НИКА. Моей племяшке, помню, свечки прописали, когда у нее колено раздулось. Она была не в восторге. И я недоумевала: где же связь? Но племяшке помогло.
Ника возвращает упаковку Хорькоффу. Тот бросает ее на пол и в ярости топчет ногами. Ника хихикает.
ХОРЬКОФФ. Ничего смешного. То, что начиналось, как фарс, превратилось в трагедию.
НИКА. А вот с этого места, Андрей Яковлевич, пожалуйста, поподробнее.
ХОРЬКОФФ. Три месяца назад мы понесли серьезные финансовые потери. И тогда я собрал на совещание руководителей всех департаментов "ИNФЕRNО". Надо было обсудить наши дальнейшие действия...
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 6
В кабинете Хорькоффа за длинным столом сидят начальники департаментов его корпорации: Перецко с большим планшетником в руках, Старикова со стопкой бумаг под мышкой и Леонтович с кожаным видавшим виды портфелем у ног.
ПЕРЕЦКО. Ответственно заявляю: в провале виновата служба маркетинга.
ХОРЬКОФФ. Уверены?
ПЕРЕЦКО. На все сто!
Перецко разворачивает к Хорькоффу экран планшетника и тычет в него пальцем.
ПЕРЕЦКО. Мы в этом году должны были Турцию с Израилем окучить и французов не потерять. А рынок-то не пропиарили! Итог: конкуренты подсуетились, а нас послали к черту.
Перецко обводит начальников департаментов суровым взглядом.
ПЕРЕЦКО. Квартал накрылся медным тазом. Еще один такой провал – и годовой баланс подведем с убытком. А еще теперь под угрозой занятая нами ниша в Индии. Местные активно вытесняют наши филиалы.
ХОРЬКОФФ. Да, департамент маркетинга, подкачал.
Вскакивает Старикова. Она с громким хлопком бросает перед Перецко стопку бумаг.
СТАРИКОВА. Нам квалифицированных сотрудников не хватает. В рекламном недобор, а в пиар-отделе вообще почти никого, да еще у пресс-службы эпидемия белой горячки после сентябрьских презентаций.
Возмущенно всплескивает руками Леонтович.
ЛЕОНТОВИЧ. Мы Вам кучу кандидатов отправили! А Вы всех к чертям послали!
СТАРИКОВА. Ха, ха и еще раз ха, Леонтович! Да уж, Вы "направили": студентов, алкоголиков и городских сумасшедших.
ЛЕОНТОВИЧ. Профи к нам не идут. Наша спецификация им не по нраву.
СТАРИКОВА. Зато дебилы валят толпами.
ЛЕОНТОВИЧ. И из дебилов можно сделать идеальных офисных работников. Для этого разные штучки есть.
СТАРИКОВА. Леонтович, не морочьте голову! Небось, опять какая-нибудь "корпоративная рыбалка"? Вам мало того, что у нас тогда референт утонул?
ХОРЬКОФФ. Господин Леонтович, насчет "штучек"... м-м-м, у Вас на примете есть что-либо определенное?
ЛЕОНТОВИЧ. Препарат "Новая эра" у меня на примете. Разработан в Китае для работников сельских коммун, чтобы повысить силу и выносливость. Правда, сейчас он там запрещен.
ХОРЬКОФФ. Почему?
Замявшись, Леонтович наклоняется к портфелю, стоящему на полу и роется в нем.
ЛЕОНТОВИЧ (из-под стола). У них и так пара сотен миллионов безработных. На кой ляд им те, кто пашет за троих? Тогда у них вообще полмиллиарда без работы останется.
ХОРЬКОФФ. А если "Новая эра" не сможет наших заставить нас офисный планктон трудиться?
Леонтович вытаскивает из портфеля гарантийное письмо.
ЛЕОНТОВИЧ. Коли выйдет порожняк, предьяву кинем поставщику и бабло вернем обратно.
СТАРИКОВА. "Вернем". Ха! От дохлого осла – уши.
ЛЕОНТОВИЧ. По любому свое урвать сможем! Зацените психологический момент – сплочение коллектива вокруг веры в чудотворное лекарство. Наши будут уверены, что жрут допинг и станут пахать шустрее.
ХОРЬКОФФ. Что нужно от нас?
Леонтович протягивает гарантийное письмо Хорькоффу.
ЛЕОНТОВИЧ. Всего лишь подпись от корпорации с гарантией оплаты. И тут же нам все отгрузят со склада, скинув за опт треть цены.
Хорькофф читает гарантийку.
ХОРЬКОФФ. Это проверено юристами?
ЛЕОНТОВИЧ. Два раза!
Хорькофф подписывает гарантийку.
ХОРЬКОФФ. Добро. Действуйте. И не позабудьте о психологическом моменте.
ЛЕОНТОВИЧ. Отработаем его на все сто! Замутим целое шоу.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 7
Явление первое
Конференц-зал корпорации «ИNФЕRNО». Собравшиеся там ее сотрудники, среди которых Хорькофф, Перецко, Старикова, Леонтович, Вахтер, Мымра и Секретарша (все – без очков, с нормальными глазами) , с любопытством пялятся на сцену. Там стоят три стенда с изображениями внутренних органов человека. Эти изображения снабжены комментариями, математическими, физическими и химическими формулами, а также комментариями на латыни.
ЛЕОНТОВИЧ (в сторону). Главное, чтобы не засмеялись. Главное, чтобы никто из приколистов из логистики не завел народ.
Зал настороженно гудит. Сотрудники делятся друг с другом версиями того, для чего их тут собрали. И, судя по их взглядам и жестам, они пытаются найти сакральный смысл в изображенных на стендах картинах. На сцену походкой бывалого конферансье выходит Леонтович. В зале становится тихо.
СТАРИКОВА (Хорькоффу и Перецко). Не верю Леонтовичу!
ХОРЬКОФФ. Для того, чтобы снова пошел рост, есть всего два варианта: задействовать внешние ресурсы, допустим, взять кредиты, либо использовать внутренние резервы. Самый простой путь второй. Его основа – повышение производительности труда сотрудников и снижение себестоимости продукции.
СТАРИКОВА. Рассчитываете, Андрей Яковлевич, они завтра в три раза лучше будут работать?
ПЕРЕЦКО. Да пусть хотя бы в полтора. И то хлеб.
Леонтович уверенно подходит к установленному на стойке микрофону.
ЛЕОНТОВИЧ. Начну общее собрание трудового коллектива нашей корпорации с описания сложившейся в ней сугубо отрицательной обстановке.
Леонтович достает из кармана листок бумаги и зачитывает ее.
ЛЕОНТОВИЧ. В ретроспективе модернизации глобальных тенденций по максимизации производительности перманентная стагнация наших корпоративных показателей прямо пропорциональна...
Из зала до Леонтовича доносится гул недовольных голосов. Леонтович умолкает. Отходит на пару метров назад и внимательно оглядывает зрителей.
ЛЕОНТОВИЧ (в сторону). Не проканало. Ладно, зайду с другой стороны.
Леонтович понимает, в чем дело, и награждает лоб шлепком, наказывая себя за несообразительность. А потом он рвет в клочки заготовленную речь. Бросается к микрофону. Вытаскивает его из стойки. Берет в руку и подносит ко рту.
ЛЕОНТОВИЧ. Братья и сестры! Коллеги и сослуживцы! Отважные бойцы погребального фронта!
Леонтович хлюпает носом и стирает с уголков глаз несуществующие слезы.
ЛЕОНТОВИЧ. Простите, это от чувств... Огромная опасность нависла над нашей родной корпорацией! Коварные конкуренты в своих гнусных происках зашли так далеко, что покусились на самое святое – на нашу прибыль!
Леонтович берет в руку микрофон и подходит к краю сцены, чтобы быть ближе к публике.
ЛЕОНТОВИЧ. Полчища их агентов расползлись, словно ядовитые змеи, по всему миру, напитывая его своим ядом клеветы и лживых обещаний! Отравленные им клиенты отказываются от старых заказов и не дают нам новые!
Зал потрясенно затих. Открывшаяся перед Сотрудниками апокалипсическая картина потрясла их воображение.
ЛЕОНТОВИЧ. Нам есть, чего терять! Когда мы не работали на "ИNФЕRNО", нас терзала нищета, болезни и одиночество. Нас презирали даже близкие родственники. Наш сиротский иммунитет угнетали грипп и ОРЗ. Помните?!
СОТРУДНИКИ. Правда! Помним!
ЛЕОНТОВИЧ. Над вами глумились чинуши. Вас грабили бандиты и заливали соседи. Голуби гадили на ваши вечно несчастные головы, а колеса проезжающих мимо автомобилей окатывали вас грязью.
СОТРУДНИКИ. Точно! Так и было!
ЛЕОНТОВИЧ. Никто не мог помочь вам: ни правительство, ни партия, ни полиция, ни церковь, ни кабак, ни массажный салон, ни психоаналитик, ни граненый стакан водки. Разве было не так?
Сотрудники энергично кивают.
ЛЕОНТОВИЧ. Вы знали, что такое боль, голод, отчаянье, одиночество и тоска.
Сотрудники вытирают слезы и всхлипывают.
ЛЕОНТОВИЧ. Вы не знали, что такое корпоративная этика, коллективный метод решения производственных проблем, логистический менеджмент и технологии модернизационного прорыва.
С задних рядов раздаются громкие женские рыдания.
ЛЕОНТОВИЧ. И вот вы оказались в «ИNФЕRNО». И жизнь изменилась к лучшему.
Леонтовича обводит Сотрудников торжествующим взглядом.
ЛЕОНТОВИЧ. Вы узнали счастье совместного труда с такими же великолепными людьми, как вы. Вы впервые ощутили себя нужными обществу.
СОТРУДНИКИ. Ощутили!.. Меня теща на руках носит!.. А меня...
ЛЕОНТОВИЧ. Вас любят в семье. Доктора восторгаются Вашим здоровьем. В ресторанах вам предлагают лучшие места.
Леонтович закрывает глаза, пытаясь увидеть внутренним взором сцену в ресторане, и чмокает губами.
ЛЕОНТОВИЧ. Когда вы идете по улице, на вас с завистью смотрят сотни людей, которым Господь не даровал счастье работать в нашей корпорации. Это так?
СОТРУДНИКИ. Та-а-а-а-к! Ага-ага, так!
ЛЕОНТОВИЧ. Вы получили от "ИNФЕRNО" все, что хотели?
СОТРУДНИКИ. Все-е-е-е-е! И даже больше!
ЛЕОНТОВИЧ. А теперь конкуренты хотят у вас отнять работу, то есть ваши деньги, квартиры, жен и детей, ваших собак и кошек, хомяков и канареек.
СОТРУДНИКИ. Гады-ы-ы! Мы им покажем Кузькину мать!
ЛЕОНТОВИЧ. Они всю жизнь издеваться над вами: гадят в ваших подъездах, царапают отверткой ваши тачки и выставляют в интернете фотожабы с вашими физиономиями. Ну не подонки ли они после этого?!
СОТРУДНИКИ. Подонки! Еще какие подонки!
ЛЕОНТОВИЧ. Неужели вы отдадите этим козлам свое процветание, здоровье, уверенность в завтрашнем дне и уважение окружающих?
СОТРУДНИКИ. Не отдадим!
Леонтович довольно улыбается и отходит от края сцены. Находит глазами Старикову. И подмигивает ей.
СТАРИКОВА. Порвем злыдней, как Тузик грелку!
ЛЕОНТОВИЧ. Мы лучше умрем от трудового энтузиазма на рабочем месте, чем позволим врагу топтать святые для каждого из нас коридоры корпорации!
СТАРИКОВА. Порвем, как Тузик грелку!
ЛЕОНТОВИЧ. Вставайте на смертный бой, соратники!
СТАРИКОВА. Как Тузик грелку!
Сотрудники вскакивают на ноги и вопят нечто нечленораздельное. Леонтович возвращает микрофон на место, сбрасывает пиджак, подпрыгивает и потрясает кулаками.
ЛЕОНТОВИЧ. Победа будет за нами! Ибо мы патенты мирового масштаба, а не какая-то там гопота из сетевого маркетинга! Мы потенты! Мы не импотенты!
Сотрудники одобрительно хлопают в ладоши.
ЛЕОНТОВИЧ. Мы импотенты?
СОТРУДНИКИ. Нет!
ЛЕОНТОВИЧ. А кто мы?
СОТРУДНИКИ. Мы не импотенты! Мы потенты!
ЛЕОНТОВИЧ. Кто-о-о?
СОТРУДНИКИ. Потенты! Потенты!
СТАРИКОВА. Как Тузик грелку! Как Тузик грелку!
Сотрудники срываются с мест. Шумной ватагой движутся к сцене. Подбежав к ней, воздевают к Леонтовичу руки, и скандируют:
СОТРУДНИКИ. Мы потенты! Мы не импотенты! Мы лидеры! Мы не пиндеры! Мы лидеры! Мы не пиндеры! Слава «ИNФЕRNО»!
СТАРИКОВА. Порвем, как Тузик грелку! Опустим ниже плинтуса!
Леонтович срывает с себя галстук и, размахивает им, танцует смесь гопака и ламбады. А потом разгоряченный танцем и проповедью Леонтович бросает в зрительный зал галстук и рыбкой сигает вслед за ним. Сотрудники ловят Леонтовича и, ликуя, качают его на руках. Леонтович достает из кармана несколько упаковок «Новой мере» и размахивает ими.
ЛЕОНТОВИЧ. Мы ждали его всю жизнь! Мы мечтали найти средство, чтобы трудится, не уставая и не отдыхая! Мы искали и наконец нашли! Мы его наконец-то нашли! Этот препарат сделает из нас идеальных офисных работников, мобилизовав внутренние ресурсы организма. Он называется «Новая эра». Это свечи. Вводятся, сами знаете, куда.
Сотрудники испуганно замолкают.
ЛЕОНТОВИЧ. Но не надо пугаться. Этот ввод – на самом деле выход, выход на новый уровень. Господин профессор, прошу на сцену!
Явление второе
На сцене появляется Врач с указкой в руке. Леонтович уступает ему микрофон.
ВРАЧ. Господа! Рушатся империи, меняется мода, чудовищные эпидемии выкашивают страны и народы, человечество уходит все дальше в космос, наука прогрессирует и разрушает все, что еще вчера казалось нам незыблемым и истинным.
Сотрудники, открыв рты, смотрят на Врача, поразившего их воображение масштабностью упоминаемых в речи процессов.
ВРАЧ. И только одно пребывает вовеки! Это процедура введения ректальной свечи. Дабы не навредить организму, следует соблюдать пять правил академика Гельмгольца. Вы их знаете?
Врач вопросительно смотрит на первый ряд зала. Там сидят Руководители департаментов, Хорькофф, Секретарша, Вахтер и Мымра. Они дружно жмут плечами: мол, отстань, папаша, не ведаем мы ни о каких гельмгольцах.
СТАРИКОВА. Как Тузик грелку, суки!
Врач пытается разглядеть в зале сказавшего эту фразу человека, но потом машет рукой: дескать, пока оставлю сию инсинуацию без последствий.
ВРАЧ. Ни фига вы их не знаете! Правило первое: перед введением свечи ее конец нужно смазать вазелином. Правило второе: надо...
Врач наклоняется и хлопает себя указкой по заднице.
ВРАЧ. ...Надо наклониться и расслабить ягодицы.
Сотрудники смущенно переглядываются и хихикают.
ВРАЧ. Правило третье: медленно... подчеркиваю, медленно ввести свечу.
Сотрудники перестают хихикать и начинают взволнованно перешептываться.
ВРАЧ. Правило четвертое: вводить свечу надо так, чтобы та с абсолютной неизбежностью оказалась за сфинктерами, в ампуле прямой кишки.
Врач поочередно показывает указкой на изображенные на стендах рисунки.
ВРАЧ. И наконец, пятое правило академика Гельмгольца: после введения свечи следует воздержаться от дефекации. В противном случае современная медицина, как известно, одолевшая эболу, СПИД и свиной грипп, будет бессильна вам помочь.
Врач делает паузу, чтобы все могли прочувствовать важность пятого постулата академика.
ВРАЧ. А теперь прошу вас получить «Новую эру» и использовать ее вон в тех кабинках.
Врач указывает на стоящие вокруг зрительного зала кабинки с занавесками из белого полотна.
ВРАЧ. И заклинаю вас, господа: ради всего святого, не бойтесь подтеканий!
Врач уходит. Мымра и Вахтер, сопровождаемые Леонтовичем, вносят в зал и кладут на край сцены коробку с упаковками «Новой эры».
ЛЕОНТОВИЧ. Ну, соколы мои, разбирайте подарки от Дядюшки Ляо! Мы пидюры?
СОТРУДНИКИ. Нет, мы лидюры! Мы лидюры!
Сотрудники бросаются к сцене и, отпихивая друг друга локтями, хватают упаковки.
ЛЕОНТОВИЧ. А теперь с песней вперед!
Леонтович указывает Сотрудникам на кабинки для самостоятельного употребления продукции Дядюшки Ляо. Но на пути к оным Сотрудники теряют кураж. И сбившись в кучки, испуганно переговариваются друг с другом, не решаясь подойти к кабинкам.
ЛЕОНТОВИЧ. Эй-эй-эй! Вы чего это!? Мы, команда, или как?
СОТРУДНИКИ (еле слышно): Команда!
ЛЕОНТОВИЧ. Не слышу! Громче! Мы команда?
СОТРУДНИКИ (громче): Да-а!
ЛЕОНТОВИЧ. Мы лидеры?
СОТРУДНИКИ (еще громче): Да-а-а!
Леонтович рвет на груди рубашку.
ЛЕОНТОВИЧ. Мы пиндеры?
СОТРУДНИКИ (громко). Не-е-е-т!
ЛЕОНТОВИЧ. Мы потенты?
СОТРУДНИКИ. Да!.. Да!.. Да-а-а-а!
СТАРИКОВА. Как Тузик грелку!
Леонтович указывает на кабинки.
ЛЕОНТОВИЧ. Мы идем куда?
СОТРУДНИКИ (дружно указывая на кабинки). Мы идет туда!
ЛЕОНТОВИЧ. Куда?
СОТРУДНИКИ. Туда!
ЛЕОНТОВИЧ. Туда-а-а?
СОТРУДНИКИ. Туда! Туда! Туда!
СТАРИКОВА. Как Тузик грелку!
Сотрудники, размахивая упаковками «Новой эры», идут в кабинки и уединяются там. Из кабинок доносятся звуки (визг, стоны, сопение, радостные крики и пр.), подтверждающие, что Сотрудники добросовестно отнеслись к своим обязанностям. Леонтович проходит мимо кабинок, прислушиваясь к этим звукам, и приближается к Хорькоффу.
ЛЕОНТОВИЧ. Я пошел, Андрей Яковлевич. Как гласит народная мудрость: один раз – не передаст
ХОРЬКОФФ. На святое дело идете!
ЛЕОНТОВИЧ. А Вы?
ХОРЬКОФФ. А я ни разу не передаст.
ЛЕОНТОВИЧ. Да нет, что Вы, Андрей Яковлевич, я насчет процедуры интересуюсь.
ХОРЬКОФФ. Мне нельзя. Тесть прибьет, коли прознает, что я без его ведома чего-то употребил. Он о моем здоровье сильно печется.
ЛЕОНТОВИЧ. Нехорошо получится, Андрей Яковлевич. Народ не поймет. Решили же, что все вместе эту бодягу употребим. Люди поэтому все так легко восприняли. Дескать, раз начальство употребит, то и мы в стороне не останемся. А сейчас выяснится, что Вы – президент – слово нарушили. Трудовой коллектив обидится.
