Текст книги "Одна против зомби (пьеса) (СИ)"
Автор книги: Виктор Гламаздин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
НИКА. Какая грубость! Меня – знатока классической и прикладной психологии, без пяти минут академика и всемирно известного профессора, коллегу британских и всех прочих ученых – ногой в задницу. Ного-о-о-ой! В за-а-а-а-адницу! Ного-о-о-ой!
Ника потирает пострадавшую ягодицу.
НИКА. Нет, тут явно одни маньяки пашут, покусай их кашалот... Вот отстой-то! Какой-нибудь Эмиль Золя, чтобы выразить всю его мерзопакостность, накатал бы на чистом французском языке по этому поводу с десяток толстенных томов, насыщенных безысходностью, натурализмом и тоской. Но мне для описания ситуации хватит одного слова – «глушняк». Все! Надо валить отседова, пока еще не схлопотала. Задурю башку шефу: мол, Пал-Никодимыч, процесс пошел, но встреча отложена на месяц.
Ника натыкается взглядом на коробки.
НИКА. Они тут чо, еще занимаются разведением псин? Для охраны кладбищ? Или? И воют, как оборотни на луну... Странно-странно.
В этот момент Грузчик , энергично жестикулируя и что-то поясняя Вахтеру, загораживае т ему обзор.
НИКА. Ника, это твой шанс! Прорывайся!
Заложив руки за спину, Ника придает своему лицу легкомысленное выражение и, с наигранной беззаботностью насвистывая мелодию песни «Жил был у бабушки серенький козлик», направляется к турникетам, делая вид, что просто прогуливается.
НИКА. Даже если и заловят, то не станут же бить даму. По крайней мере – ногами. Ну уж по голове-то – точно не станут. Ты готова, Ника? Да! Еще как готова! Тогда – вперед!
Ника бросает опасливый взгляд на камеры видеонаблюдения, глядящие на нее с прикрепленных к стенам кронштейнов.
НИКА. «Начало – смерть. Конец – смерть. Таков путь настоящего воина. Ждет ли тебя успех, ждет ли тебя неудача, все кончится одним. Поэтому нет смысла чего-либо бояться».
Ник а перепрыгивает через турникеты. Б ежит к кнопк ам вызова лифт ов . Нервно тычет пальцами во все кнопки . О глядывается на Вахтера. Но т ому не до Ники . Вахтер пытается прочитать заляпанную черной краской надпись на коробке.
НИКА (тихо, но эмоционально). Банза-а-а-й!
Двери лифта расходятся. Ника прыгает в него. Нажимает нужную кнопку. А когда двери лифта начинают сходиться, показывает в сторону Вахтера неприличный жест.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 3
Приемная Хорькоффа. За столом Секретарш а. Входит Ника.
НИКА. Здрастье! Мне надо на одну секундочку к Андрею Яковлевичу Хорькоффу. По делу! Срочно!
СЕКРЕТАРША. Т-только по записи или п-приглашению. П-просто так к нему н-нельзя.
НИКА (в сторону). И у этой дикция ни к черту. И запах. И черные очки. Куда я попала?!
Ника вытягивает шею, чтобы рассмотреть имя Секретарши на ее бейджике.
НИКА. Драгоценнейшая... м-м, Снежана, какой дятел Вам наплел, будто я «просто так» иду к вашенскому боссу?
Секретарша недоуменно смотрит на Нику.
НИКА. Людей, которые «просто так» отвлекают внимание президента архикрутейшей международной корпорации, надо тут же шибать шваброй по башке, спускать с лестницы и топить в грязных унитазах.
Секретарша озадаченно морщит лоб.
НИКА. Я, Ника Лодзеева, представитель «ОВО ЛАДИК» – самой серьезной страховой компании среди наиболее продвинутых, – никогда не позволю себе «просто так».
СЕКРЕТАРША. Так Вы по з-записи или по п-приглашению?
НИКА. Вы меня принимаете за ту, кем не являюсь. А являюсь я вовсе не той, кем кажусь Вам в данный момент, будучи неправильно понятой и превратно истолкованной.
СЕКРЕТАРША. Не п-понимаю. О чем Вы?
НИКА. Я Вам ответственно заявляю, что просто так никогда и ни к кому не захожу.
Ника с важным видом держит паузу, чтобы Секретарша прониклась серьезностью услышанного.
НИКА. Можете записать это на каждую страницу своего ежедневника, ибо нашим с Вами фирмам предстоит многовековая дружба, кою не разрушит даже наша с Вами смерть от глубокой старости.
СЕКРЕТАРША. Как Ваша ф-фамилия?
НИКА. Лодзеева! Заметьте, я не стала врать, хотя в данных обстоятельствах имею на это полное право. И, кстати, я уже говорила свое Ф.И, правда без О. Но Вы, к стыду своему, уже все забыли.
Секретарша сверяется с лежащим у нее на столе списком.
НИКА. Не надо, не извиняйтесь! Я уже Вас простила.
Ника потрясает перед лицом Секретарши рук ой .
НИКА. Я даже не в обиде на Вас за то, что на проходной мне эту руку зверски покалечили, и я теперь почти инвалид со всеми вытекающими из этого последствиями.
Секретарша, прочитав список, начинает снова перечитывать его, пытаясь найти фамилию Ники.
НИКА. И не важно, если меня нет в этих списках. Главное, чтобы Вы меня к своему начальнику пустили.
СЕКРЕТАРША. П-почему?
НИКА. Так он, поди, заждался меня. Думает, небось: "Чо, блин, за дела?! Хочу застраховаться, а ни одного агента под рукой". А страховщик-то – вот он – сидит тихонько в приемной, время на всякие объяснения ненужные тратит.
СЕКРЕТАРША. Вашей ф-фамилии нет. П-понимаете, нет!
НИКА. Правильно! Нет! И быть не должно! А это зна-а-чит...
СЕКРЕТАРША. Что?
НИКА. Это значит: Вы обязаны спросить у босса, не хочет ли он со мной встретиться.
НИКА. П-почему?
НИКА. Да потому, драгоценнейшая, что встреча со мной – всегда наиприятнейший сюрприз. Вы, вот, меня сегодня не планировали встретить, а встретили.
Секретарша воет.
НИКА. И я вижу, Вас это чрезвычайно взбодрило.
СЕКРЕТАРША. П-пришлите з-заявку по электронной п-почте на наш к-корпоративный адрес или отправьте ф-факс.
НИКА. Между нами какой-то сюрреалистический разговор. Я Вам – про "в огороде бузина", а вы мне про "в Киеве дядька". Как говорится: не Петров, а Рабинович, не выиграл, а проиграл, и не в очко, а в шахматы.
СЕКРЕТАРША. К Андрею Яковлевичу н-нельзя.
НИКА. Так я ж на одну минуту!
СЕКРЕТАРША. Н-нельзя!
Ника бросается к обитой желтой кожей двери с табличкой «Президент корпорации „ИNФЕRNО“ Андрей Яковлевич Хорькофф».
СЕКРЕТАРША. Н-нельзя!
Секретарша моментально оказывается на пути у Ники . Х ватает ее за руку. И тащит Нику к выходу из приемной. Ника пытается освободиться от захвата с помощью приема из айкидо.
НИКА. А что, его нет? Так бы сразу и сказали б!
Но у Секретарши железная хватка. И все усилия Ники пропадают даром. Тогда Ника применяет приемы волной борьбы, обхватив талию Секретарши. Та проводит захват шеи и плеча Ники.
НИКА. Постойте! Давайте поговорим!
Ника проводит бросок через бедро и падает на пол вместе с Секретаршей. Но и на полу с хватка продолжается с не меньшим ожесточением .
НИКА. У меня, кстати, одна знакомая есть. Ее тоже Снежаной зовут. Она торгует собой по телефону. Говорит, у них там все Снежаны да Миланы
Ника случайно задевает рукой очки Секретарши. Они падают , и становится видно, что у Секретарши глаз а залиты чернотой, а вокруг них – темно-фиолетовые полосы. Ника, увидев такое , немеет от ужаса и перестает сопротивляться. Секретарша вскакивает и за шкирку выволакивает Нику из кабинета .
ЗАНАВЕС
АКТ II
СЦЕНА 1
Явление первое
Ника входит в зал контакт-центра, где за компьютерными терминалами сидят Сотрудники, чьи рабочие места отгорожены друг от друга прозрачными перегородками. Те оклеены листками с лозунгами: «Ты нужен „ИNФЕRNО“, „Креативь!“, „Не сачкуй!“, „Ты не отстой, пока ИNФЕRNО“ – дом родной!», «Ты лучший!», «Гадом будешь, коль „ИNФЕRNО“ позабудешь!» и «Старайся!». У каждого из Сотрудников – наушники с микрофоном. Сотрудники не только обрабатывают поступающую по интернету информацию, но и разговаривают с клиентами на разных языках, из-за чего стоит гул, в котором трудно разобрать, что именно и на каком языке говорит тот или иной из Сотрудников.
НИКА. Куда-то не туда свернула. Наверное, надо было у второго левого угла шагать не вглубь коридора, а мимо фикусов направо. Тогда б к лифтам и вышла б.
Ника с шумом вдыхает воздух и морщится от отвращения.
НИКА. Они тут что, одним парфюмом пользуются? Может, его на халяву дают? На халяву, пожалуй, и в нашей шараге народ всяким дерьмом надушился бы. Да я, может, и сама б облилась им с головы до ног.
Сотрудники замолкают и поворачиваются к Нике. Ника, повергнутая в смятение чужими взглядами, ежится и заискивающее улыбается Сотрудниками.
НИКА. Нехорошо они на меня смотрят. Какими-то голодными глазами... Да брось, старуха! Ну не зомби же они, на самом-то деле!? Конечно, не зомби. Не очень-то они и похожи на зомби. Разве зомби такими бывают?
За спиной Ники слышится скрип колес тележки. Ника оборачивается.
Явление второе
Входит Грузчик, таща за собой тележку с собачьим кормом. Грузчик завозит тележку в закуток, отделенный от рабочего сектора зала перегородкой с надписью «Посторонним вход запрещен!».
НИКА. Вот зря я на людей наговаривала. Они, поди, бродячих собачек подкармливают, разных там лишайных чихуйа-уя.
Вдруг Сотрудники дружно встают и идут, снимая на ходу очки и засовывая их в карманы пиджаков, за перегородку. Оттуда выходит Грузчик. Он уходит из зала, увозя за собой тележку.
НИКА (в сторону). Зомби должны еле шевелиться. А эти – шустрые, быстрые. Не, это не зомби. Тут просто какой-то синдром вроде вялотекущего аутизма, осложненного хронической эболой и обострением птичьего гриппа. И зачем я себя насчет зомби накручиваю?! Ведь могло как получиться: сюда специально понабрали людей с дефектами речи и глазными болезнями. Какой-нибудь спонсор дал бабла на такой проект...
Ника собирается уйти из кабинета, но тут ее взгляд падает на перегородку с надписью «Посторонним вход запрещен!».
НИКА. Почему дал? Ну-у... А вдруг он сам всем этим переболел, а? Вот и решил, разбогатев, помочь таким же бедолагам. Собрал их сюда со всей России. И дал им работу из благотворительных соображений.
Ника подходит к перегородке и, задумчиво трет затылок.
НИКА. «Посторонним вход запрещен!» Ну я-то уже тут ни в одном глазу не посторонняя! Мне здесь все, как родные. Обнимают. Радостно воют при встрече. Да и, в конце концов, я ж не шпионить собралась. Так, любопытства ради одним глазком гляну, чего там они делают, да и пойду себе дальше. Надо признать, что каждая женщина – любопытная кошка, если она, конечно, не сука.
Ника на цыпочках идет за перегородку. И тут же оттуда раздается ее крик. Перегородка заваливается. На нее падает спиной Ника. Она быстро вскакивает на ноги и в страхе пятится от Сотрудников, с аппетитом пожирают собачьи консервы, таская их куски в рот прямо из банок.
НИКА. А-а-а-а-а! Зо-о-о-о-о-мби!
Сотрудники перестают есть и дружно упираются взглядами в Нику. Та поднимает с пола папку, рефлекторно загораживает ей горло и на несколько секунд цепенеет от ужаса, не в силах отвести взгляда от абсолютно черных глаз Сотрудников.
НИКА. Я ни при делах! Меня подставили, господа! Меня подставили!
Сотрудники дружно воют. Ника бросается в зрительный зал и идет по проходу. На ходу она трясет того или иного зрителя за плечо и указывает пальцем на сцену.
НИКА. Тут зомби, братцы! Всамделишные зомби! Зо-о-о-о-о-о-о-о-мби!
Ника убегает. А контакт-центр вместе с Сотрудниками погружается в темноту.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 2
Туалет. Открывается дверь центральной кабинки. Там сидит Ника, забравшись с ногами на крышку унитаза. Ника дрожит.
НИКА. З-з-зомби! Стопроцентные! Сожрут и не подавятся!
Пиликает мобильник Ники. Она вытаскивает его из кармана, смотрит на высветившееся на экране имя звонящего.
НИКА. Вот старый триппераст!
Ника подносит мобильник к уху.
НИКА. Доброе утро, Пал-Никодимыч. Как Ваше драгоценное здоровье?
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Ты где, Лодзеева?
НИКА. В тубзике кукую.
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Где-е-е!?
НИКА. В смысле – в Чистилище, то бишь в самом сердце резиденции дьявола. Пробралась в логово Хорькоффа. А тут прямо, как в "Муравейнике" под Ракун-сити. "Амбрелла" рулит – кругом один бешеные зомби. Готовлюсь к решающему сражению с их полчищами.
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Задолбала ты меня своим дурацким юмором! Кончай хохмить! Дело серьезное.
НИКА. Согласна, Пал-Никодимыч. Дело серьезней некуда. Такой крутизны мне еще не подворачивалось. Возможно, чтобы впарить полис, мне придется погибнуть или кого-либо обезглавить. Хотя не знаю, может и обезглавленной нежить вполне боеспособна.
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Нам неудачницы не нужны. Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут. И тебя, Лодзеева, будут гнать ото всюду. И сдохнешь в подворотне – упившейся паленкой бомжихой под обоссанным забором.
Ника отключает мобильник и возвращает его в карман.
НИКА. Вот ведь, сволочь! «Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут». Говнюк! Так и норовит мне рабочий стаж изгадить. «Нам неудачницы не нужны». Это я-то неудачница?! Да ты, старая галоша, сам голимый неудачник! Недаром меня мама предупреждала насчет таких начальников-засранцев, ох, не даром.
МАТЬ НИКИ (из-за сцены). Когда вырастешь, думай о трудовой книжке, о пенсии. Бойся плохих начальников. Они тебе всю карьеру загубят. Умрешь в нищете. И закопают тебя в черном-черном мешке в черной-черной земле городской свалки.
Ника выходит из туалетной кабинки и идет на трясущихся ногах к зеркалу, мимо умывальника, на котором лежит ее папка. Встав пред зеркалом Ника тычет в свое отражение пальцем.
НИКА. Дрейфишь, старуха?.. Чо молчишь-то? Конечно, дрейфишь. А чо трястись-то?! Прикинь, если б они тут действительно людей жрали б, то их ментура-прокуратура давно бы всех за решетку упекла. Ты тут хоть одно пятно крови видала? Нет. Зачем тогда такой невротический расколбас на ровном месте?
Ника включает кран. Набирает пригоршню холодной воды. И обрызгивает ей лицо и шею.
НИКА. Ника, ты хочешь лежать обглоданным дворнягами трупом на городской свалке среди тухляка – грязных луж, где плавают гнилые помидоры и арбузные очистки, холмов из пластиковых упаковок от пищевых товаров, набитых с окровавленными бинтами и ампутированными при операциях конечностей мешков, отходов мясокомбинатов и автосервисов и прочей дохлятины?
Ника отрицательно мотает головой.
НИКА (тонким голоском). Не-е-е-т! Не хочу! Но что я могу? Там сотни оживших мертвецов. А я одна. И без ранца с ядерным зарядом.
Ника делает несколько шагов по туалету и снова подходит к зеркалу.
НИКА. Миллиарды людей на планете Земля каждый день говорят себе: «Что я, мелкий, ничтожный да болезный, могу сделать против многочисленной и хорошо организованной армии трипперастов, мешающих мне добыть счастье и свободу?» Миллиарды людей на планете Земля каждый день слышат от жен-мужей, тещ-свекровей и прочих друзей, сослуживцев и родственников: «Что ты, мелкий, ничтожный да болезный, можешь сделать против многочисленной и хорошо организованной армии трипперастов, мешающих тебе добыть счастье и свободу?» Миллиарды людей на планете Земля каждый день через средства массовой информации и поделки киношников видят всяких непогрешимых попов, всезнающих политиков, поп-идолов, суперменов, спасающих кошек из пожара, мстящих за убитых жен и напарников и дающих отпор инопланетным агрессорам, тем самым говоря: «Что ты, мелкий, ничтожный да болезный, можешь сделать, не будучи суперменом, человеком-пауком, вампиром-вегетарианцем, бэтменом, джедаем или на худой конец каким-нибудь богом или икс-мутантом?»
Ника зло сплевывает в умывальник.
НИКА (тонким голоском). И что же делать? Вызвать полицию, санэпидемстанцию или санитаров из психушки?
Ника потрясает кулаками.
НИКА. Да ни хрена тут не помогут санитары! Надо достать со дна своей измученной души остатки мужества. И пытаясь не расплескать его по полу этого сортира, выйти из него на битву со злом, как выходили на нее мои предки. Они знали, что Орда сильнее. Но бились с ней. Они видели закованных в сталь рыцарей, на которых даже глядеть было страшно. Но бились и с ними. И в конце концов победили! Мне уже поздно чего-либо боятся. Я здесь, и значит, мосты сожжены. Начальство предъявило ультиматум, и значит, все слова сказаны. И либо я пройду сквозь шеренги живых мертвецов к цели, либо назовут балаболкой и с позором уволят.
Ника сжимает кулаки и молотит ими по воздуху, словно по боксерской груше.
НИКА (тонким голоском). Может, все-таки смыться отсюда, пока не сожрали?
Ника останавливает бой с тенью. И презрительно смотрит на свое отражение строгим, требовательным взглядом.
НИКА. Стыдись, подруга! Прочь пораженческие мысли! Вот Мила Йовович никогда бы не стала в панике драпать от зомби. Она бы обдала их такой мощной волной презрения, что они сами удавились бы от отчаянья. И я не стану драпать. Выполню миссию даже ценой жизни. Да, именно так: выполнить миссию и умереть! Нет, лучше так: выполнить миссию и не умереть. А еще лучше: выполнить миссию, не умереть, а Пал-Никодимыч пусть сдохнет от зависти, видя, какая я великолепная страховщица. Знай, трусиха, что даже из самой гнилой ситуации выход всегда есть и не обязательно в окно пятнадцатого этажа. Просто мы о нем не догадываемся, и тут надобно хорошенько пораскинуть мозгами. Поверь мне, уже третий год изучающей психологию человеков специалисту, у нас с тобой есть шанс. Знаю-знаю, тебе кажется, что уж ее-то ситуация точно безнадежна. Мол, женщинам вообще лучше не лезть в клетку с нежитью. И в чем-то ты права. Пора откровенно признать: несмотря на все наши девичьи грезы и дамские понты, а также стаи тараканов, стадами бегающими по нашим мозговым извилинам, мы, женщины – довольно закомплексованные существа. Телек и кинотеатр убивают в нас чувство личной уникальности и стремление к совершенству. Обидно ведь, когда видишь на экране идеальных телок, которым все достается на халяву. А тут вкалываешь бешеным бобром и ничего, кроме удара бревном по кумполу, тебе не прилетит.
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут.
НИКА. Нам говорят: "Настоящие дамы не ездят в метро". Или: "Настоящая женщина никогда не станет покупать такое дерьмо". И многое другое вроде: "Истинная леди не делает... не ремонтирует... не знакомится... не пропускает премьеру очередной серии бондианы... не дружит... не опаздывает с приобретением..." И т.д., и т.п. Из-за этого не меньше миллиарда придерживающихся европейских ценностей барышень на планете не по-детски плющит депрессухой от осознания собственной неполноценности. Ей Богу, у диких народов женщинам даже легче жить – их с детства приравняли к домашнему скоту. Поэтому никакой душевной боли по поводу неудач в повышении социального статуса тут быть не может, ибо статус домашнего скота навсегда незыблем. Сиди на женской половине дома, жуй плюшки, трепись о здоровье детишек и ценах на базаре и жди, когда тебя поимеют в позе, освященной традициями племени и одобренной его старейшинами на последней сходке. И вот ведь парадокс: и там, и там – на Севере и Юге – женщина, как пес на цепи. Залаял не по делу на политическую или социальную моду, а то и еще хуже – на местные суеверия – получи палкой по морде. Я не сторонница революций, но в этом вопросе я готова взять в руки автомат и бутылку с коктейлем Молотова. У моего боевого отряда будет написано на знаменах: "Эпиляция – отстой!", "К чертям силикон!", "Крашенных блондинок – в дурдом!", "Высокие каблуки – извращение!", "Нету – минету!", "Баба тоже может готовить шашлыки!", "Каждой по гарему!", "Наш идеал – десяток детей, черный пояс по карате и докторская диссертация!".
Ника берет в руки папку и достает из кармана губную помаду. И рисует ею на папке крест.
НИКА (тонким голоском). Стремно против мистики сражаться. Могут и сглазить, и порчу навести на шесть поколений в будущем. Или подселить духовного паразита в астральное тело.
Ника, воздев папку над головой, поворачивается лицом к зрителям и грозно потрясает ею.
НИКА. Не кипишуй, Ника! Наше дело стремное, но победа будет за нами! Ибо сказано: «Сим победиши!» Будем бить мистическую черномагическую нежить пафосной силой религиозной запредельности. Трепещи, нечистая сила! Рыдайте, зомби! Я буду разбивать ваши головы о стены! Я буду вбивать в ваши сердца ножки от стульев! Я буду выкидывать ваши вонючие тела из окон. Я буду отрывать им ноги и руки и, победно хохоча, плевать на лежащие у моих ног беспомощные тела, клацающие зубами в бессильной злобе. Я не тварь дрожащая и право имею! Я испепелю нежить пламенем священной ярости. Вперед, Ника! За Божье дело! За победу Света над Тьмой! За достойную пенсию! Страшитесь, проклятые зомби, животворящего знака! Страшитесь меня – бича в длани Божьей! Я буду заговаривать вас текстами страховых договоров! Я буду выкалывать ваши черные глазищи ручкой с логотипом ОВО «ЛАДИК»! Я буду петросянить вас тупыми шутками из «голубых огоньков» до тех пор, пока ваши залитые трупным ядом мозговые извилины не заплетутся в клубок! А потом оторву вам гнилые конечности, победно хохоча над вашими беспомощными телами у моих ног. Вашенские же челюсти, клацающие на меня зубами в бессильной злобе, я вырву и отнесу Пал-Никодимычу. Пусть старый пердуноплет знает: Лодзеева – это никакая-то там гламурная мадамочка и недаром ест свой хлеб, она, ежели придется, и упыря на скаку остановит, и избу с чертями сожжет.
Ника становится на колени.
НИКА. Блин, не могу вспомнить ни одной молитвы. А ведь бабушка заучивать заставляла... Как же там... Во имя... их... ну, типа, всех святых... Твоих, помоги мне, недостойной рабе твоей Нике. Вспомнила! Избави мя от нечистой силы, от всякаго колдовства, волшебства, чародейства и от живых мертвецов, да не возмогут они причинить мне никакого зла. Господи, светом Твоего сияния сохрани мя и силою Благодати Твоея отврати и удали всякия злыя нечестия, действуемые по наущению диавола. Яко Твое есть Царство и Сила, и Слава, Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь! Да! Да! Умойся соплями, нечисть богопротивная! На каждого вашего ожившего мертвеца у нас найдется свой омертвевший живец, гниды замогильные!
Ника ударом ноги открывает дверь туалета, грозно машет папкой в сторону кабинета Хорькоффа. И уходит.
ЗАНАВЕС
СЦЕНА 2
Явление первое
Приемная Хорькоффа. За столом так и не надевшая после падения на пол очков Секретарша правит текст в верхнем из документов, лежащих перед ней толстой кипой. Входит Ника, держа перед собой папку с нарисованным крестом.
НИКА. Защити ничтожную рабу Твою Нику, Господи! Именем Твоим заклинаю нечистую силу: изыди из этого офисного планктона и убей себя об стол!
Секретарша поворачивается к Нике.
СЕКРЕТАРША. Опять Вы?!
НИКА. Изыди, Сатана!
Ника угрожающе потрясает папкой. Но видя, что Секретарша не собирается корчиться в мучениях от созерцании святого креста, Ника тут же смущенно сует папку под мышку.
НИКА. Хотела уйти, да вашенские секьюрити сказали, чтоб я послала Вас к лешему и спокойно шла к Хорькоффу. Кстати, он у себя? Не хочу, знаете ли, порожняком здесь ошиваться. Дел по горло. Каждую минуту олигархи звонят и умоляют: «Застрахуй нас, Ника! Застрахуй, паза-а-лыста-а!»
Секретарша сверлит Нику взглядом своих черных глаз. Ника в испуге отводит глаза в сторону и натыкается взглядом на очки, лежащие у кожаного дивана.
НИКА. А что у Вас с глазами? Осложнение после обострения или фронтовая болячка от обстрела запрещенными конвенцией боеприпасами?
СЕКРЕТАРША. К-какие-т-такие "с-секьюрити"!?
НИКА (в сторону). Сейчас опять начнет меня возить по полу мордой.
Секретарша встает из-за стола. Ника бросается к дивану и поднимает очки. Плюет на их стекла и протирает оные взятой со стола салфеткой. Проверяет четкость изображения в линзах. Затем Ника вручает очки Секретарше с таким видом, будто дарит ей чек на миллион долларов.
НИКА. Вот видите, как я Вас уважаю. А мной пол вытираете. Где хваленная корпоративная этика "ИNФЕRNО", о которой громогласно вещают ее пиарщики? Я ее в упор не вижу.
Ника садится на кожаный диван, закидывает ногу на ногу и бросает на Секретаршу наглый взгляд.
НИКА. Ну так чо у Вас у всех с глазами-то случилось?
Секретарша молча сверлит Нику взглядом своих черных глаз.
НИКА. Ладно-ладно! Можете не говорить. Только очки наденьте, а то сюда посторонние зайти могут. Я-то уж вас всех как облупленных знаю. А вот чужаки могут и разрыв мозга заполучить от такого зрелища.
Секретарша надевает очки и, решив не тратить на Нику время, возвращается на рабочее место.
СЕКРЕТАРША. Уходите!
НИКА. И это – после всего, что между нами было на этом полу!? Кстати, мне в здешнем офисе все руки чуть не поломали. Вахтер вашенский – одну, тетка из Бюро пропусков – другую, а Вы – третью. Разве ж друзья так поступают, а?
Явление второе
Из кабинета в приемную выходит Хорькофф. В руке у него пистолет. Ника вскакивает с дивана и делает шаг навстречу Хорькоффу. Он же не обращает внимания на Нику и дает указания Секретарше.
ХОРЬКОФФ. Снежана, передай совету директоров, что я перед своей смертью просил их поставить на мое место – Анну Рудольфовну.
Ника, не веря своим глазам, недоуменно смотрит то на Хорькоффа, то на Секретаршу. Та кивает его словам головой.
ХОРЬКОФФ. Пусть сотрудников за моим катафалком будет не больше двухсот. Не надо помпезности, чай не Римский Папа.
Ника хочет заявить о себе Хорькоффу и даже открывает рот, но, наткнувшись взглядом на пистолет, замирает на месте.
ХОРЬКОФФ. И еще: напомни Перецко, что мой гроб должен быть из массива трансильванской вишни высшего класса, а не то фуфло, что мы сиреблятям сплавляем. Ну а остальное – бархат, французская обивка и прочее – на усмотрение ребят из производственного. Народ проверенный.
СЕКРЕТАРША. Х-хорошо, Андрей Яковлевич. Б-больше указаний нет?
Хорькофф чешет стволом пистолета лоб, размышляя, не забыл ли о чем распорядится. Не отрывая взгляда от пистолета, Ника испуганно отходит назад.
ХОРЬКОФФ. И никогда уже не будет. Никогда!
Хорькофф возвращается в кабинет, громко хлопнув за собой дверью.
НИКА (в сторону). Что ж, каковы сотрудники, таков и босс. Странные игры странных существ.
Ника смотрит на Секретаршу, спокойно работающую с документами.
НИКА. Это господин Хорькофф был?
Секретарша кивает. Ника озадаченно морщит лоб.
НИКА. Вашенский утренний корпоративный юмор – это как? Это следствие бурно прошедшего вечернего корпоративного банкета? Или что? Прикалываетесь на тему вчерашних шуток? Или тут какие-то ролевые игры?
СЕКРЕТАРША. Нет.
НИКА. Ой, только не говорите, что пистолет настоящий. Я такую детскую пукалку по дороге в ларьке видала. Меня не проведешь, я в ружьях толк знаю и даже в пищалях разбираюсь.
СЕКРЕТАРША. П-пистолет Аркадию Яковлевичу на п-подарили т-тульские оружейники.
НИКА. Позвольте мне недоуменно спросить у Вас, уважаемая Снежана: Ваш босс, типа, всерьез заявлял про свою, типа, смерть?
СЕКРЕТАРША. Да. Л-леонид Янович уже п-подписал с-смету к-корпоративных р-расходов на с-собственные п-похороны.
НИКА. То есть... он сейчас там... Он там себя укокошивает, что ли?!
Секретарша равнодушно кивает. На ее столе звонит телефон. Она снимает телефонную трубку.
СЕКРЕТАРША (в трубку). Д-д-да... З-зайду. З-заберу. З-запомню.
Секретарша встает. Направляется к выходу из приемной. станавливается на пороге. И поворачивается к Нике. Та выдавливает из себя дружелюбную улыбку.
СЕКРЕТАРША. В к-кабинет Андрея Яковлевича з-заходить н-нельзя!
Ника с наигранной беспечностью плюхается на диван.
НИКА. И не собираюсь! Даже близко к его двери не подойду! Зачем мне отвлекать солидного человека от серьезного дела? Я просто посижу тут на диванчике, дождусь Вас, а там и решим, куда мне направится.
Ника откидывается на спинку дивана и, изобразив на лице беспечную улыбку, болтает ногами. Секретарша воет. Ника сначала замирает, а потом нерешительно подвывает Секретарше. Та резко разворачивается к Нике, чтобы посмотреть, не глумится ли та над ней. Но Ника изображает смущенье и ковыряет мыском полусапожка паркет.
НИКА. Идите-идите, все будет тип-топ, клянусь здоровьем своего любимого шефа – чтоб его муравьи сожрали, ежели вру, – что не сойду с этого дивана, даже если он провалится в преисподнюю.
Секретарша покидает приемную.
Явление третье
Ника тут же нарушает данное Секретарше обещание и бросается к двери, ведущей в кабинет Хорькоффа и, приложив к ней ухо, пытается услышать звук выстрела.
НИКА. Вроде еще не пальнул. Но намерение клиента увильнуть от страховки налицо. Как быть?
Ника в раздумье ходит по приемной.
НИКА. С одной стороны – пуля в башке, с другой стороны – Пал-Никодимыч с дерьмом сожрет.
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Помни: облажаешься, выкинем на улицу с такой записью, что тебя даже в уборщицы не возьмут.
НИКА. "Даже в уборщицы не возьмут".
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). И тебя, Лодзеева, будут гнать ото всюду.
НИКА. "Будут гнать ото всюду".
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). И сдохнешь в подворотне – упившейся паленкой бомжихой.
НИКА. "И сдохнешь в подворотне..."
ПАЛ-НИКОДИМЫЧ (из-за сцены). Под обоссанным забором.
НИКА. " Под обоссанным забором".
Ника подходит к висящему на стене большому зеркалу. В нем отражается бледное лицо Ники с вытаращенными от страха глазами и ее стоящие дыбом волосы.
НИКА. Ты выглядишь ничтожеством, старуха! С таким настроем тебе как раз место под забором. А ну приди в себя!
Ника дает себе несколько легких пощечин. Потом достает из кармана расческу, пудреницу и губную помаду. Причесывается, пудрится и подкрашивает губы.
НИКА. Если я не впарю «ИNФЕRNО» страховку, меня ждут позор, нищета и постыдная смерть.
Ника проводит короткий, но энергичный «бой с тенью», молотя воздух кулаками и ногами.
НИКА. Решайся, старуха! На кону – вся твоя гребанная судьба. И распускать нюни нельзя! Выстою – меня ждут сто лет удачи. А сломаюсь, то лучше будет сразу удавиться.
Ника подходит к двери в кабинет Хорькоффа.
НИКА. Будь готова на все, Ника! Будь готова танцевать с петардой в заднице на расчлененных трупах, ловить зубами пушечные ядра и торговаться с демонами до выпадения грыжи!
Ника останавливается.
НИКА. Но и пулю в башку тоже получать не в кайф. Надо прикинуть траекторию выстрела.
Ника изображает стрельбу из пистолета в дверь кабинета Хорькоффа, используя в качестве ствола указательный палец.
НИКА. Вот Хорькофф стоит, а я вхожу. Он почти одного со мной роста. Стреляет. Бах! Ба-бах! Пуля летит-летит-летит...
Ника провожает взглядом воображаемую пулю и упирается взглядом в обивку двери. Подходит к ней. И на уровне груди отмечает на обивке ногтем указательного пальца овал, пытаясь представить себе зону наибольшей опасности.
НИКА. А вдруг он будет палить в меня сидя? Надо провести дополнительную баллистическую экспертизу. Старший лаборант Лодзеева, приступайте!
Ника подбегает к рабочему месту Секретарши. Берет со стола черный маркер. Затем хватается за спинку кресла Снежаны. И катит его к двери в кабинет Хорькоффа
НИКА. Отметим зону поражения.
