Текст книги "Четыре солнца"

Автор книги: Виктор Жигунов

 
Только дятлове тектомь
    путь кь рѣцѣ кажуть.                2 4 4 – 2, II
Соловии веселыми пѣсьми
    свѣтъ повѣдають.                     1 3 5 5 1, III
 

В степи трудно найти реку, текущую в ложбине. Но у воды растут деревья. Их тоже не видно, зато далеко разносится стук дятлов на них.

Русских князей поэт постоянно сравнивает с соколами. А половецких ханов в начале строфы насмешливо уподобил сорокам. Вот о чём они «стрекочут»:

 
Мълвить Гзакъ Кончакови:                  2 2 – 2 -, III
«Аже соколъ ко гнѣзду летить —
    соколича рострѣляев?                   3 6 6 2 1, III
своими злачеными стрѣлами»            2 1 2 5 —, II
Рече Кончакь ко Гзѣ:                           1 2 3 —, II
«Аже соколъ ко гнѣзду летить,           1 3 3 1 1, III
а вѣ соколца опутаевѣ красною дивицею».   4 4 4 2 3, IV?
И рече Гзакъ къ Кончакови:                 2 2 2 2 —, IV
«Аще его опутаевѣ красною дѣвицею,
    ни нама будеть сокольца,
          ни нама красны дѣвице,           (9 5 9 5 4, Д?)
    то почнуть насъ птици                     (1 2 – 2 1, III)
          бити вь поли половецкомъ».     (– 4 1 3 —, II) 10 11 10 10 5, IV?
 

Гза предлагает в отместку за побег Игоря убить Владимира, его сына. Кончак возражает: «Лучше мы опутаем его женитьбой на половчанке». Но, говорит Гза, Владимир вернётся на Русь, да ещё и жену уведёт с собой, а потом он и Игорь почнуть насъ бити.

 
Рекь Боянь                                1 1 1 – -, III
и Ходына,                                 1 1 – 2 -, II
Святъславля пѣстворца стараго времени
Ярославля, Ольгова, коганя хоти:          12 7 3 2 -, II
«Тяжко ти головы кромѣ плечю,
    зло ти тѣлу кромѣ головы —
          Рускай земли безъ Игоря!»            3 9 6 6 3, С
 

Возвеличивая Игоря, поэт обратил на него слова, сказанные когда-то о великом князе Игоре Рюриковиче. Сделано это не «в лоб», а как бы только повторена фраза прежних песнотворцев – и уж слушатель сам волен отнести её к герою поэмы. Не резок и переход к древности, в нём несколько ступеней: к Ярославу Мудрому, к Олегу Вещему, наконец к Ольге, вдове Игоря Рюриковича.

 
Солнце свѣтиться на небесѣ —
    Игорь-князь въ Руской земли.                3 3 6 3 1, ?
Дѣвици поють на Дунаи,
    вьються голоси чрезъ море до Кiева;
          Игорь ѣдеть по Боричеву
              къ святѣй богородици Пирогощей.    4 13 9 9 4, С
 

Вся Русская земля радуется возвращению князя, весть дошла даже до Дуная. Игорь по Боричеву взвозу, ведущему в Киеве от Днепра в верхний город, поднимается к церкви, где икона богородицы. Название иконы переводится как «башенная». По вере наших предков, именно она защищала Русь.

Не упомянуто, что Игорь побывал в Новгороде-Северском, в Чернигове, лишь затем приехал в Киев. Ведь важнее всего – что русский князь вернулся в столицу.

 
Страны ради, грады весели,
    пѣвше пѣснь старымъ княземъ,
          а потомь молодымъ.                  6 4 6 6 -, IV?
 

Страны – здесь деревни, сёла.

 
Пѣти:
    — Слава Игорю Святъславлича,
              буй туру Всеволод?,
                  Владимiру Игоревичу!        6 4 4 6 6, Д
Здрави, князи и дружина,
    побарая за христьяны
          на поганыя пълки!                      11 2 – 8 1, II
Княземъ слава,
    а дружинѣ аминь.                             – 5 2 2 1, II

 

* * * * *

Послесловие к «Слову»

Любой человек неохотно говорит о том, чем кончилась для него встреча с сильным противником. Так же и государства предпочитают прославлять свою мощь и умалчивать о неудачах. Ещё ведь и соседей надо припугивать, чтобы не напали. Только непонятно, над кем же одерживались победы, если поражений никто не терпел.

Однако неудача – повод не обязательно для уныния, но и для сочувствия к пострадавшему, для сбора новых сил. «Слово о полку Игореве» посвящено тяжелейшему поражению. И поэт произнёс страстный призыв к единству.

Осмелившись поставить перед собой задачу, важную для всей Руси, он не побоялся и поимённо назвать князей, упрекнуть каждого и напомнить о долге перед Родиной. Великие писатели редко бывали в ладах с властями, от всех эпох сохранились печальные сведения: одних авторов сожгли на костре или расстреляли, других бросили в тюрьму или отправили в ссылку, кого-то вынудили бежать… Не исключено, что смелость дорого обошлась творцу «Слова» и он успел создать немного. Не потому ли до нас не дошло других произведений того же уровня?

Поэма, будучи напечатана подряд, как проза, при обычном книжном шрифте заняла бы не больше десятка страниц. Но нет в мировой литературе сочинения, столь же широкого по географии и по времени. В ней охвачено более 200 лет, названо множество городов и рек, находящихся в разных концах Русской земли. В действие втянуты и другие народы: немцы, венецианцы, греки, чехи, литовцы, готы, не говоря уж о половцах.

Несмотря на междоусобные войны, автор видит Русь целиком, она для него всё-таки едина. В Новгороде-Северском трубят трубы, и в Путивле тут же встают стяги. Олег выступает в поход из Тьмутаракани, и Владимир Мономах запирает ворота Чернигова. Всеславу звонят колокола в Полоцке, а он слышит их в Киеве.

Так же широк список применённых автором литературных средств. Поэмы выстроена очень строго. Сначала вступление: каковы были произведения прежних песнотворцев и почему эта песнь будет иной, и о чём она. Затем сборы в поход, путь войска по степи, стычка с половцами, вторая битва, объяснение её безнадёжности, поражение. В следующей части Святослав видит тревожный сон, бояре истолковывают его, великий князь обращает к Игорю и Всеволоду горестную речь и вместе с поэтом призывает всех бросить распри, гибельные для Руси. Потом Ярославна молится о возвращении мужа, и он бежит из плена, половцы его преследуют. Заключает поэму хвала её героям.

В «Слове» есть раздумье о поэзии и прославление воинов, картины природы и мысли о государстве, изложение биографии действующего лица и плач вдов, цитаты из предшествовавших сочинений и диалоги, отзвуки язычества и сказочные мотивы. Коротко и точно обрисованы участники событий, мы видим и Бояна, воскладающего пальцы на струны, и мудрого политика Святослава, и недальновидного Игоря, у которого жалость знаменее заступи, и русских удальцов, бросающих свою добычу под ноги коней, в «грязивые» места, и мужественного Всеволода, и Ярославну на городской стене, и многих других, кто жил восемь веков назад…

Травы и деревья, солнце, зори, реки действуют наравне с людьми. Волки и орлы предвещают Игорю беду, смерчи указывают ему путь, гоголи, чайки и черняди оберегают его от погони, ветер несёт стрелы. Ничто не остаётся неподвижным: ночь меркнет, реки мутно текут, деревья роняют листву. Поэт не просто любуется природой, не описывает красоты, какие всё равно передать невозможно, и потому природа у него – именно живая.

Немного есть писателей, которым поэма не могла бы преподать урок, что такое слово. В ней, например, сказано: «Чёрные тучи с моря идут, а в них трепещут синие молнии». Каков глагол – «трепещут»! И ни единого лишнего слова, а все употреблённые незаменимы. Иному сочинителю понадобилась бы здесь страница-другая: тучи клубятся, надвигаются, стало сумрачно и душно, степь озарилась вспышкой, тяжко прогрохотал гром, рванул ветер… О громе и ветре автор так же кратко сказал дальше. И ведь он имел в виду ещё второй смысл: приближаются половцы, сверкают их сабли! Неожиданные и в то же время фактически точные определения «серебряные берега», «тёплые туманы» и другие составили бы гордость любого писателя.

И всё это надо было не только изложить, а ещё и позаботиться о том, чтобы гласных было поровну…

Сколько же таланта и труда вложено в несколько страниц! Недаром написанное о «Слове» превышает его по объёму в тысячи раз. Наша книга тоже могла быть много толще. Но пусть лучше читатель сам ещё не раз вернётся к поэме. Повторим уже сказанное: если бы она не существовала, вряд ли кто-нибудь поверил бы, что подобное произведение возможно.

Источники

Известно несколько сообщений древних авторов о походе Игоря. Ценнейший из них – воинская повесть, входящая в состав Ипатьевской летописи и созданная, вероятно, в самом Новгороде-Северском. Летописец, похоже, знал «Слово», так как заимствовал кое-что из него – в частности, упомянул Каялу, это название нигде больше, кроме поэмы, не употребляется.

В. Н. Татищев, сподвижник Петра I, в своей «Истории Российской» подробно рассказал о походе, дал дополнительные сведения из документов, ныне утраченных.

Не будем взваливать на себя безнадёжную задачу перечисления хотя бы даже самых значительных работ о «Слове», тем более что многие из них предназначены для специалистов и к тому же труднодоступны. Укажем издания, родственные нашей книге. На обложках у них всех написано: «Слово о полку Игореве».

В 1967 году ленинградское отделение издательства «Советский писатель» выпустило сборник в большой серии «Библиотеки поэта». Перевод поэмы с примечаниями сделан Л. А. Дмитриевым, Д. С. Лихачёвым и О. В. Твороговым. Включено более 40 переложений «Слова» и поэтических вариаций на его темы.

Всю жизнь занимался поэмой А. К. Югов. Подготовленная им книга издана «Московским рабочим» в 1970 году, затем повторена. Ещё не имея, так сказать, арифметического инструмента, руководствуясь лишь своим пониманием, любовью к памятнику, Югов заменил деву Обиду на дивой, то есть «дикий», догадался отнести сравнение с выводком гепардов не к половцам, а к молодым князьям, и так далее. Равногласие подтверждает его находки.

Родословное древо упоминаемых в «Слове» князей воспроизведено, с некоторыми изменениями, по В. И. Стеллецкому (М., «Советская Россия», 1981).

Звукопись поэмы досконально изучена А. Черновым (М., «Молодая гвардия», 1981). Мы указали только малую часть замеченных им созвучий.

Исправление канину зелену паполому на Каинину сообщил в письме А. С. Тиньков из Набережных Челнов.

В сборнике всё с тем же названием (М., «Наука», 1978) напечатана статья А. Н. Робинсона «Солнечная символика в „Слове о полку Игореве“».

А те, кто хочет лучше узнать героев поэмы, могут обратиться к труду Б. А. Рыбакова «„Слово о полку Игореве“ и его современники» (М., «Наука», 1971).

Любой из перечисленных авторов поражает то трудолюбием, то прозрениями, порой совершенно неожиданными. Можно назвать ещё сотни или тысячи исследователей поэмы, заслуживающих благодарности, пусть даже кто-то из них объяснил всего лишь слово или хоть грамматическое окончание. В науке каждая мелочь требует долгих усилий, и одной усидчивости мало. Но большинству читателей список имён ни к чему.

Автор признателен за указания на вопросы, требующие разработки, академику Б. А. Рыбакову, В. П. Григорьеву, Л. П. Жуковской, А. Н. Робинсону, и за поддержку – М. Л. Гаспарову, В. В. Кускову (все – доктора филологических наук), писателю и литературоведу Е. И. Осетрову. Не все названные живы ныне – чересчур долго книга лежала в рукописи, – но люди уходят, а их дела остаются и благодарность за них тоже.

Когда рукопись была уже закончена, появилась интереснейшая книга Г. В. Сумарукова «Кто есть кто в „Слове о полку Игореве“» (Изд-во Моск. ун-та, 1983). Автор – биолог, он обратил внимание на неестественное поведение животных в поэме. Вълци грозу въсрожать по яругамь, орли клектомь на кости звери зовуть, лисици брешуть на черленыя щиты. Волки в мае ведут скрытную жизнь и не подают голоса, так как у них в логовах детёныши. То же самое с орлами. И у лисиц то же, а на людей они вообще никогда не лают. Животные не собирались бы вокруг дружины, а, наоборот, бросались врассыпную при её приближении. Щекотъ славий успе, говоръ галичь убуди – соловьи и галки не могут служить для изображения наступающего утра, так как первые в мае поют день и ночь, вторые именно в эту пору молчаливы, опять-таки из-за птенцов. Только дятлове тектомь путь къ реце кажуть – чтобы Игорь не увидел деревьев у рек, они должны были бы находиться в глубоких каньонах, какие на пути князя не встречались, к тому же стук дятлов (и вообще-то редкий и слабый в начале лета) тогда оказался бы не слышен. Так вот, автор предположил, что имеются в виду половцы из племён Волка, Орла, Лисицы и так далее. При таком толковании, например, неясный глагол въсрожать означает «трубят в рог», слова Кричать телегы полунощы, рци, лебеди роспущени, Игорь къ Дону вое ведеть понимаются по-новому – в полуночи сторожевые половцы кричат друг другу с телег: «Передай распущенные Лебедями вести, Игорь к Дону воинов ведёт». Но те же названия животных употребляются и в обычном смысле; скажем, мысью по древу, серымь вълкомь по земли, сизымь орломь подъ облакы. В главе «Три тьмы» у нас говорилось о словах, имеющих у поэта то одно значение, то другое, а иногда два сразу.

Второй список

Есть среди наших источников документ, который никогда не учитывался при подготовке «Слова» к печати, хотя известен науке.

Уже упоминалось, что равногласие выполняется не в одном-единственном памятнике. Этим подтверждается подлинность поэмы: как было бы подделать её родство с бесспорно древними произведениями, когда стихосложения никто не знал?

А первые издатели, которых подозревали в подлоге, особенно после гибели мусин-пушкинского списка, мечтали убедить скептиков, найдя другую копию.

И она отыскалась! Читаем «известие», написанное А. Ф. Малиновским, одним из участников издания 1800 года: «В последних числах мая 1815 года московский мещанин Пётр Архипов принёс ко мне харатейный список (столп) и продал за 170 рублей. На вопрошения мои, откуда он достал его, я получил в ответ, что выменен иностранцем Шимельфейном на разные вещицы в Калужской губернии у зажиточной помещицы, которая запретила ему объявлять о имени ея. Сей древний свиток заключал „Слово о полку Игоревом“, переписанное 1375 года в Суздале монахом Леонтием Зябловым на одиннадцати пергаминных листах. Пергамин очень цел, хотя и есть на нём дыры, но не от ветхости, а при самой выделке онаго так были, потому что писец переносил буквы через них. Весь столп удивительно сохранен и чрез 440 лет ни малейшего повреждения не потерпел от времени. Одна только сторона онаго в обрезе по свертку несколько потемнела, другой край очень светел. Судя по данному в сей хартии направлению к удобному свертыванию можно наверное сказать, что она всегда сберегаема была в круглом футляре».

Список оказался на столетие старше прежнего! Значит, мог быть ближе к истинному тексту. Малиновский составил таблицу разночтений между первым изданием и вновь найденной копией. Потом показал своё приобретение П. М. Строеву, впоследствии выдающемуся археографу и историку. Тот не усомнился в ценности находки. Её отправили А. И. Ермолаеву, о котором ныне мало кто знает, но тогда это был авторитетный специалист (и не молодой, как Строев). Он заявил: подделка…

Жил в начале XIX века некий Бардин. Его не раз уличали в фальсификации древнерусских рукописей. На его смерть в 1841 году журнал «Москвитянин» отозвался некрологом, где рассказан анекдотический случай. Малиновский радостно сообщил Мусину-Пушкину, что купил список «Слова». Граф удивился: надо же, и ему продали список. Они сличили свои приобретения и разочаровались.

Правда, анекдот, к тому же неизвестно с чьих слов записанный, – не доказательство. Не забудем также, что А. И. Мусин-Пушкин был известнейшим коллекционером и знатоком древнерусских книг, их собирание входило в его служебные обязанности, когда он состоял в должности обер-прокурора Синода. А. Ф. Малиновский являлся директором Московского архива Министерства иностранных дел, именно ему выпала основная часть работы по первому изданию поэмы. Какая же подготовка потребовалась бы не оставившему следа в науке А. И. Бардину, чтобы обмануть их и ещё П. М. Строева?

Однако Малиновский не стал публиковать свои бумаги. Исследователи потом не раз возвращались к ним, но опять приходили к выводу, что список был поддельным. Сам он пропал: видимо, владелец уничтожил его.

Заключение А. И. Ермолаева известно лишь в передаче современника: «Быв свидетелем невыгодного отзыва Ермолаева, будто список сей подделан, приятнейшим почел для себя долгом сообщить о сем Вашему превосходительству». Имеется косвенное указание Н. М. Карамзина: «Посмотрю купленное Алексеем Федоровичем „Слово о полку Игореве“: это любопытный подлог». Вот и всё… Прямых оснований для закрытия вопроса нет.

Странно в «известии», что Малиновский судил о времени появления дыр в свитке по тому, «что писец переносил буквы через них». Изготовителю фальшивки естественнее было бы как раз пропускать буквы, чтобы рукопись выглядела древнее.

Список отличался от сгоревшего вроде бы лишь неаккуратностью. Оба текста одинаково перепутаны кое-где, без изменений остались даже следы псковского говора (шизымъ вместо сизымь и прочие). Похоже, именно для достоверности в «более древней» копии сделано свыше сотни описок. Впрочем, в 1375 году они тоже могли бы появиться.

Так проверим по стихосложению. Если несовпадения уводят текст от равенств, значит, он относится к XIX веку.

Часть разночтений, хоть они и касаются гласных, надо исключить из рассмотрения – например, змли вместо земли. Писчий материал был дорог, его экономили и часто писали сокращённо. С другой стороны, для фальсификатора опять же естественно было бы исправить некоторые ошибки, имевшиеся в издании 1800 года, хотя бы самые очевидные: песь, Ярослову и тому подобные. Он же не мог знать, что они мнимые, понадобившиеся поэту ради равногласия. Они не исправлены.

Разночтение находим в отрывке Жены руския въсплакашась, аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслью смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!» Равенства нет. Но у Малиновского отсутствует своихъ, и получается 17 6 4 17 7, III. (и в руския – десятеричное). Совпадение очень примечательно, переписчик мог пропустить любое другое слово, хотя бы милыхъ, так как лада и значит «милый, милая». Выше, в тексте поэмы, подсказка нами принята.

В первом издании один раз, причём по непонятной причине, употреблены скобки: Пети было песь Игореви, того (Олга) внуку: «Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая – галици стады бежать кь Дону великому». Для равенства нужно заменить какое-то о на а. У Малиновского вместо Олга видим Алга. Равновесие окажется достигнуто, если написать Алега: 10 10 10 10 5, IV. Становится ясно: если в мусин-пушкинском списке стояло Алга, а издатели «уточнили», то скобками отметили своё сомнение, действительно ли Олег должен быть.

Ещё несовпадение – в стихе Абы ты сия пълкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомь подъ облакы, свивая славы обаполы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. Снова нет равенства. А у Малиновского въ тропу Трояню заменено на втрояню, то есть «втроём». Имеется в виду один Боян, но ведь он сравнён с белкой, волком и орлом. В сия и славию – и десятеричное, допустимо поставить его (или ь) также в мыслену и сего, что согласуется с другими местами поэмы. Соотношение – 17 11 6 11 6, С. У славян был бог Триглав, или Троян, властвовавший над тремя царствами: небом, землёй и преисподней или людьми, скотом и рыбами. А Боян, оставаясь единым, растекался по вселенной, слагавшейся из неба, земли и дерева между ними. Логично предположение, что поэт говорит о всеобъемлющем таланте своего предшественника, сравнивая его с треглавым божеством. Для христианства тоже характерна тройственная символика, но иная, вспомним «Троицу» Андрея Рублёва, изображающую трёх собеседников. Церковь запрещала языческий взгляд, и когда он оказался забыт, писец мог затрудниться: куда «рыскал» Боян, в какую трояню? Он решил, что изготовитель предыдущего экземпляра ошибся, написав из двух сходных слов одно, а надо въ тропу Трояню. Кстати, похожая оплошность допущена с мыслью и мысью. А языческая идея более чем уместна в поэме, зовущей к сплочению: голов (князей) много, но тело (Русь) одно.

Нетрудно продолжить примеры. Правда, разночтений, разрушающих стихотворную форму, больше. Но ведь отклониться от равенства можно десятками или сотнями способов, а когда оно утрачено, существует один-единственный вариант восстановления, потому он несравнимо весомее.

Что-то много странностей… В экземпляре, списанном, как считается, с издания 1800 года, не исправлены ни следы псковского говора, ни «явные ошибки». На что надеялся Бардин, подсовывая свои самоделки лучшим специалистам? А кое-где подложная рукопись ближе к древнему тексту, чем само первое издание?!

Не ошибся ли А. И. Ермолаев? Он был в преклонном возрасте и терял зрение. А вслед за ним ошиблись другие исследователи, имевшие дело уже не с самим свитком, а с выписками из него, и, конечно, учитывавшие мнение человека, который его видел.

Не делаем окончательного вывода. И всё же… Поэма, посвящённая тяжёлому поражению, сама преодолела бесчисленные опасности, и её список сгорел при великом народном бедствии. А потом человек, которому в руки свалился второй список, бросил в огонь не ту ли самую ценность, о которой мечтал всю жизнь?