Текст книги "Газета День Литературы 141 (5 2008) "

Автор книги: Виктор Смирнов

Соавторы: Николай Коняев,Алексей Варламов,Юрий Петухов,Борис Екимов,Александр Городницкий,Владимир Винников,Михаил Шемякин,Сергей Угольников,Елена Родченкова,Ольга Гринева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

8-ая полоса
МИР ИСКУССТВА

Михаил Шемякин «Я НАЦЕЛЕН ДЕЛАТЬ ДОБРО…»

Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ

Михаил Шемякин
«Я НАЦЕЛЕН ДЕЛАТЬ ДОБРО…»

Художник и скульптор Михаил Шемякин родился 4 мая 1943 года в Москве. Отец Михаила Михайловича кадровый военный, после Великой Отечественной был военным комендантом в Восточной Германии. Он происходил из старинного кабардинского рода Кардановых, мама же являлась выходцем из русского дворянского рода Предтеченских. В 1957–1971 гг. будущий художник жил в Ленинграде, учился в Специальной художественной школе при Академии живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина. Из школы был исключен по идеологическим соображениям. В дальнейшем активно занимался самообразованием, много копировал картины старых мастеров в Эрмитаже.

В СССР был участником шести выставок, которые закрывались на 2–3 день после экспонирования. Арестовывался, и помещался в психиатрические лечебницы.

В 1971 году под угрозой тюремного заключения был выслан из СССР. Около 10 лет прожил в Париже, затем жил в городе Клавераке на Гудзоне недалеко от Нью-Йорка, а в прошлом году снова вернулся во Францию, и сейчас живёт неподалеку от города Шатору в долине Луары в 260 км от Парижа..

Участник более 500 выставок. Почётный доктор шести университетов.

Евгений Данилов: Михаил, недавно Вы побывали на родине отца, в Кабардино-Балкарии. Как прошла поездка?

Михаил Шемякин: Мой отец кабардинец, из старинного рода Кардановых, к которому принадлежу и я. И поездка в Кабардино-Балкарию была запланирована для того, чтобы встретиться с членами нашего рода. Я член родового комитета. Род большой. В Кабардино-Балкарии живёт 12 тысяч человек. И все они – Кардановы. У нашего рода есть свой герб, свой флаг, свой гимн, своя газета, свой музыкальный ансамбль. На Северном Кавказе несколько таких родовых организаций, наша одна из самых крупных. И по другим странам Кардановых разбросано более 60-ти тысяч человек: в основном в Турции, Иордании, Израиле и США.

В этот приезд я познакомился со своим троюродным братом, Петром Темиркановым, который тоже музыкант, как и его родной брат Юрий Темирканов. Впервые я привёз туда свою дочь Доротею, и она буквально была потрясена всем происходящим: этим застольем, задушевностью, теплотой, которую в сегодняшней России, пожалуй, встретишь не часто.

С ней её многочисленные кузены носились как с писаной торбой. Причём все были в чёрных английских котелках, это как бы такая униформа нашего рода. Все люди солидные – с золотыми и платиновыми зубами во рту. Так что чем-то всё это напоминало Сицилию. Немного смешно, но трогательно. Постоянные песни, танцы.

В Нальчике на центральных улицах висели громадные растяжки "Кабардино-Балкария приветствует своего сына Карданова-Шемякина". Сначала по-русски, затем по-балкарски, далее по-кабардински.

Е.Д.: Вы стали народным художником республики?

М.Ш.: Я получил в этот приезд особое почётное звание – «Народный художник Кабардино-Балкарии». Со времён революции всего 12 человек получили это звание. Так что это звание заслуженно считается очень престижным. Потом я открывал выставку «Шар в искусстве и в архитектуре».

Были очень интересные встречи с молодыми художниками, с дизайнерами. Очень талантливая молодежь с незамутнённым коммерцией сознанием. Их очень отличает раскрепощённость и связь с природой. Мы ездили в Балкарские горы, любовались фантастическими сказочными облаками, снежными вершинами. Эта феноменальная природа, сама метафизическая земля накладывает свой отпечаток и на сознание, и на художественное восприятие мира. И я был поражён, встретив там много молодых талантливых скульпторов.

Е.Д.: А на Вас искусство Кавказа повлияло как на художника?

М.Ш.: Кавказ – это и есть искусство. Шедевр самого Господа Бога! И это искусство у меня в генах. Поэтому, когда я оказался в неких горных ущельях, то было спиритуальное ощущение генетической памяти, будто я здесь уже был раньше и все это уже видел, знал и любил всю жизнь.

Е.Д.: Вы планируете «врастать» в кавказскую жизнь?

М.Ш.: Да, там мы будем открывать филиал нашего института, будет делать мой музей. Я в России мало востребован, а там люди предлагают делать музей. А если б здесь предложили, то это точно было бы уже не по-русски. В Москве есть музеи и у Шилова, и у Глазунова, скоро будет и у Никаса Сафронова. Но это решение и подарки москичам от хозяина Москвы Ю.Лужкова.

Пожалуй в Кабардино-Балкарии народ потоньше, хочет музей нонконформиста.

Е.Д.: У тамошнего начальства вкус поизящнее.

М.Ш.: При первой нашей встрече Юрий Михайлович мне сказал: «В Москве живут три гения: Шилов, Церетели и Глазунов. Они о-о-чень нуждаются. И я им буду помогать». И своё слово он сдержал. Но сколько бы я ни просил о помощи, о финансировании, ничего так и не увидел. Правда, передавал мне кинотеатр «Форум» под филиал института и мастерскую. На память осталась соответствующая бумага. Было сделано 8 архитектурных проектов, а потом кинотеатр взял да успешно и сгорел. И всё осталось лишь в планах. Ещё при одной из встреч он мне подарил одеколон «Мэр», и я его бережно храню как реликвию. Я уже думал на досуге о памятнике в стилистике Церетели в виде громадного флакона туалетной воды, увенчанного громадной же кепкой. Шутка, разумеется.

Е.Д.: Может, когда-нибудь, выставите его в музее в зале подарков. У Вас много орденов, медалей, дипломов. Как Вы в принципе относитесь к подобным знакам внимания?

М.Ш.: Они у меня «почтительно» покоятся в ящике. И я к ним «почтительно» равнодушен. Единственный орден, который я ценю, это рыцарский крест «Рыцаря искусств», который я получил от министра культуры Франции «За заслуги в области искусств».

Есть и одна медаль, врученная мне в Вашингтоне послом России Юрием Дубининым "За милосердие". От президента республики Армения. Я в своё время после землетрясения в Спитаке выделил на помощь пострадавшим около 30 тысяч долларов. И была ещё очень важная награда от правительства США "За вклад иммигранта в американскую культуру".

Е.Д.: Ведь история вашего рода и вашей семьи напрямую пересекается с историей Гражданской войны…

М.Ш.: Да, дело в том, что родители моего отца погибли в гражданскую войну, и его усыновил белый офицер, друг его отца Петр Шемякин, а спустя два года он тоже был убит красноармейцами. Так что он фактически потерял двух своих отцов. Но получилось так, как нередко в то время получалось: он стал сыном полка. В 9 лет сел на коня как красный кавалерист и в 13 лет уже имел первый орден боевого Красного Знамени, командовал взводом. Всего у него 6 боевых орденов Красного Знамени, из которых два ордена под №№ 7 и 13.

Е.Д.: Михаил, а на ваш взгляд, у нас период гражданской войны закончился, или, трансформировавшись в иные формы, вполне успешно продолжается?

М.Ш.: Вопрос очень сложный. В период сталинского террора гражданская война явно уже не продолжалась. А что сегодня творится в России – спокойным временем назвать нельзя.

Вообще же холодная гражданская война в России идёт давно – с момента возникновения организации под названием "клан олигархов". Общество поделилось на супер-богатых и бедных людей, многие из которых живут за пределами нищеты. Долго так продолжаться не может. И если сегодня это можно определить как "холодная гражданская война", то очень скоро, если всё и дальше будет также безобразно продолжаться, крениться в одну сторону, она может стать довольно горячей. В отдельных точках кровь давно проливается. И хотя делается это под соусом борьбы с бандитизмом, все ясно понимают, что не всё ладно в датском королевстве.

Е.Д.: Но ведь смена формаций у нас прошла почти бескровно. Что во многом достойно удивления. Хотя в ходе реформ умерли миллионы людей.

М.Ш.: Вы знаете, ваш главный энергетик сказал, что при нашем новом демократическом эксперименте должно умереть около 3 миллионов человек.

И Лужков его спросил: "А ваша мама тоже в этих списках?" На это Чубайс не нашёлся, что сказать. Об этом Юрий Михайлович рассказывал некоторое время назад на встрече с журналистами в Нью-Йорке.

Е.Д.: Лет пять тому назад Вы делали цикл передач на ТВ. Слышал, что Вы сейчас пытаетесь на одном из наших телеканалов сделать что-то подобное…

М.Ш.: Это не реинкарнация, это продолжение данного сериала, который имел очень большой успех в своё время и у художников, и у любителей искусства. Это была общеобразовательная программа «Воображаемый музей Михаила Шемякина». Мы сняли 13 тематических фильмов, связанных с исследованиями моего Института философии, психологии и творчества. Скажем «Шар в искусстве, в религии, жизни и архитектуре», а также «Крик», «Гримаса», «Метафизика», «Театр» и т. д.

Сегодня энтузиасты-телевизионщики пытаются добыть деньги для продолжения этой очень нужной для образования серии фильмов. Проблема вечная – нет денег. Некогда президент России сказал "Россия – богатая страна с бедным народом".

А недавно я прочёл в одной газете другое его высказывание – "Меньше всего российский народ доверяет правоохранительным органам". У меня складывается впечатление, что это Нестор-летописец, который наблюдает и записывает в исторические анналы, что же происходит в России. Но ведь и делать что-то надо!

Е.Д.: Но он-то может себе позволить говорить, ничего не боясь.

М.Ш.: Боится. Потому что не договаривает. Уж если ты сказал "а", господин президент, скажи и "б". Или, по крайней мере, спой.

Если Россия богатая страна, а народ бедный, так надо бы что-то сделать, чтобы народ был побогаче…

Или вот эта замечательная фраза, что народ милиции не верит. Так значит надо срочно что-то делать. Кому ж тогда будет верить русский народ? Ни в одну из партий он уже не верит. Нет, не договаривает. Точки он ставит, констатирует. А фраза не дописана, не договорена. Вот мат сегодня разрешён, "узаконен". Матерщиной пронизана литератутра, кино, телевидение. А вот Правду, слова Правды по-прежнему боятся произнести. А кто произнесёт, тот и жизнью за это зачастую платит. Сколько журналистов уже полегло…

Е.Д.: В новейшей истории России был период, когда 300 тысяч на Манежной считался провалом митинга. Сейчас и 2 тысячи собрать тяжело. А Вас пытались привлечь на свою сторону различные политические силы?

М.Ш.: Попытки такого рода предпринимались, но я их очень быстро пресекал. Когда меня спрашивали, а что, на ваш взгляд, происходит в Чечне, я отвечал: «Кому война, а кому мать родна.» Здравомыслящие люди прекрасно понимают, что на этой необъявленной войне зарабатываются колоссальные деньги. С одной стороны Москва, а с другой стороны участвующие в этом большом коммерческом предприятии «авторитетные чеченцы». Но мы настолько привыкли к вранью, что оно уже никого не удивляет. Что самое страшное в России? Я в неё приезжаю как в громадный сумасшедший дом. Все понимают, что страна больна. Ещё Высоцкий об этом пел. Но все к этому привыкли. Привыкают ведь ко всему – привыкли воровать, привыкли к убийствам, привыкли к оборотням в разных погонях и без. Привыкли называть вещи не своими именами.

Потому что понимают, что это территория, где люди болеют.

Раз уж вы попали в сумасшедший дом, то должны понимать, что нормальных людей там очень мало. Лишь те, кто обслуживают или лечат этих больных. А Вы понимаете, что мы живём в сумасшедшем доме, в котором и врачи тоже больны. В том числе и главврач.

Е.Д.: Так ещё и приворовывают, и мяса в котел не докладывают.

М.Ш.: Это уж само собой.

Е.Д.: Вы упомянули Высоцкого. 25 января было 70 лет со дня рождения поэта, по ТВ как обычно шли передачи о нём, звучали его песни. И как обычно с упоением затрагивали одну грань его жизни… Запои, загулы, наркотики. И было непонятно, а когда же, собственно, человек успевал творить?

М.Ш.: Я к подобным телепрограммам и книгам отношусь как к спекулятивной дешёвке. То, что сейчас творится вокруг имени Высоцкого, происходит и по отношению к другим поэтам. Я посмотрел сериал о Есенине с актером Безруковым в главной роли. Назвать этот фильм серьёзным произведением язык не поворачивается. Не говоря уж о том, что в нём просто был исковеркан образ большого русского поэта. Он там по замыслу создателей вообще ни хрена не делает: только пьёт, валяется пьяный и охотится за бабами. А ведь это очень серьёзный громадный поэт. Поэт-самоучка, за очень короткую жизнь, благодаря колоссальному труду сумевший стать в ряд крупнейших поэтов России. Да, наверное, у него были срывы, были запои, как бывали у нас у всех. И у меня, и у Высоцкого, у кого их не было? Но, прежде всего, нужно понять, какую громадную работу проделали тот же Высоцкий, тот же Есенин для того, чтобы создать то, что они создали.

Да и редко какому поэту в России давали умереть соломенной смертью. А если не расстреливали, как Гумилева, не убивали в лагерях, как Мандельштама, то травили до смерти. Или у Пастернака всё с сердечком было в порядке? Или у того же Высоцкого с нервами и с сердцем?

К сожалению, присутствующая в характере сегодняшнего российского народонаселения недоброжелательность во многом уникальна.

Есть страшный анекдот-притча, хорошо это отражающий. Господь пообещал дать мужику всё что угодно при условии, что у соседа будет вдвое. Тот не спал ночь, утром бледный от переживаний прибежал в церковь, бухнулся на колени, и попросил выколоть ему один глаз.

Я считаю, что нужно учиться у колоссальной нации, которая сегодня фактически играет большую роль во всем мире: у евреев. Их целеустремлённости, поддержке, сплочённости, взаимовыручке. Если бы русские хоть чуть-чуть от них этого почерпнули, насколько бы им стало легче жить в своей собственной стране.

Е.Д.: Михаил, а каковы ваши отношения с Создателем?

М.Ш.: С Создателем у всех людей отношения сложные. Мало найдётся на земле людей, не имеющих тех или иных обид на Творца. Или чего-то недодал, или дал не вполне то, что хотелось бы.

Но я себя утешаю той мыслью, что мы нашим разумом не в состоянии постичь многие вещи. А что касается моих отношений с церковью, то меня, конечно, раздражает сегодняшнее активное вмешательство церкви в политику, рассуждения об искусстве, о том, что хорошо, а что плохо.

Это всё попахивает возрождением церковной цензуры, которая стояла поперёк горла всем нормальным передовым людям.

Недаром так много российской интеллигенции находилось в конфликте с церковью, особенно в предреволюционные годы.

Е.Д.: В начале 60-х Вы год прожили в Псково-Печерком монастыре, затем жили в горных монастырях в Грузии. На Вас этот период повлиял?

М.Ш.: Ну, разумеется. У меня было желание уйти в монастырь, потому что я многое не принимал в той мирской жизни, в которой я пребывал. Мне хотелось посмотреть, что такое монастырская жизнь, что такое послушание. И смогу ли я, приобщившись этой жизни, остаться там для трудов смиренных и молитв.

Я много там увидел действительно святых людей, но увидел и многое из того, что оттолкнуло меня от монашеской жизни.

Могу добавить только одно: до монастыря я не пил, а из монастыря вышел состоявшимся алкоголиком.

Реальность, как оказалось, несколько отличалась от книжных представлений.

Но всегда помню слова Христа: "Учение их слушайте, а по делам их не поступайте".

Е.Д.: А сами-то Вы посты соблюдаете?

М.Ш.: Посты с меня были пожизненно сняты архимандритом Алипием.

Могу рассказать в связи с вашим вопросом, что же происходит в монастыре в пост. Когда я был келейником, я вдруг увидел, что во все посты многие представители высшего духовенства вовсю наворачивает мясо, прикладываются к спиртному. Низшие чины живут иначе. Так же как взять Кремль и простых российских жителей. В Кремле во всех областях посты сняты. То же самое было и в монастыре. Простые монахи постятся, практикуют ночные бдения, а у отца наместника может собраться хорошая компания, выпить, закусить, и загудеть на всю ночь. А посты они друг другу снимают.

Чин более высокий накладывает на тебя руки и разрешает от постов в силу сложности твоего бытия. Слишком большие нагрузки…

Но как Вы, вероятно, по моей фигуре заметили, я пощусь гораздо больше, чем многие монахи. Просто я очень мало ем, в среду и пятницу "скоромного не вкушаю", как говорят в монастыре.

Е.Д.: А что в вашей жизни значит Любовь? Влюблялись часто?

М.Ш.: «Любовь, – как говорит кот Мурр в сказке Гофмана, – это когда влюблённому любая кухарка с толстыми ногами, одетая в шерстяные носки и обутая в деревянные туфли, кажется богиней Венерой». С влюблёнными такое происходит довольно часто.

Если же говорить серьёзно, любовь как платоническая, так и чувственная, против которой упорно борются как православная, так и католическая церковь, и то и другое есть величайшие дары Создателя. Когда ты молод и полон эмоций, мир для тебя расцветает необычайными красками. И любая кухарка кажется тебе богиней. Я сам это на себе испытал не раз.

Е.Д.: Не могу не спросить о творчестве. Чем Вы в последнее время занимались?

М.Ш.: Недавно у меня было несколько интересных театральных экспериментов. Во второй раз моего «Щелкунчика» пригласил Париж. Прошло 6 или 7 спектаклей Мариинского театра при полном столпотворении. После этого я полетел заканчивать три балета с балетмейстером Донвеной Пандурски в Софию. В Софийском театре оперы и балета прошла премьера трёх наших балетов. «Весна священная» Стравинского, «Кроткая» по Достоевскому на 2-ю симфонию Рахманинова и «Метафизический балет» на 2-ю симфонию Прокофьева. Во всех трёх случаях это была моя концепция, мои декорации и мои костюмы. Великолепная хореография Донвены была свежа, необычна и сильна. Всё это с успехом было принято публикой, на премьере были царь с царицей, как говорится в сказках. Царь Симеон с супругой. У царицы в этот день был день рождения, и он ей сделал такой вот подарок. Я с ними познакомился, очень милые люди. Концепция «Весны Священной» у меня была совершенно новая, она понравилась и детям, и взрослым. Я перенёс мистическое действие из языческой Руси, оставив только огромные лапти на заднем фоне, как бы заставив зрителя наклониться вниз и посмотреть, а как же насекомые, жуки справляют в траве свою Весну Священную, со своим жрецом, который приносит жертву. В моём спектакле эта жертва – эльф, которого убивает паук-крестоносец.

Е.Д.: Оригинально…

М.Ш.: Сейчас эти три балета перенесены на сцену Мариинского театра, где были прекрасно и тепло приняты петербуржской публики. Чего не скажешь о прессе. Но «собаки лают, а караван идёт». Детям безумно понравились эти порхающие бабочки, муравьи, стрекозы, богомолы, эльфы, сильфиды. Получилась очень интересная сказка. Я очень рад, что этот спектакль с восторгом будут смотреть дети, потому что те спектакли, которые были созданы ранее, в основном расчитаны на взрослого зрителя.

Е.Д.: Недавно Вы побывали в Венеции.

М.Ш.: В Венеции как всегда мы принимали участие в карнавале. Организовывали шествие с нашей группой, эти люди каждый год прилетают из разных стран. Прилетел Анвар Либабов, известный петербургский лицедей, который делал перформанс «Петрушка». По моим эскизам был создан костюм Петрушки, и он в нём выступал на площади Святого Марка, вызывая бурю рукоплесканий. В прошлом 2007 году я был приглашен организацией «Северная Пальмира» для создания чисто петербуржского перформанса для Венецианского карнавала. Возглавляла этот проект очень милая, интеллигентная женщина Светлана Медведева. В то время вряд ли она думала, что станет первой леди России. Наш перформанс до сих пор показывают на телеэкранах площади св. Марка. Это было незабываемое зрелище.

Е.Д.: Михаил, расскажите о самых последних ваших проектах.

М.Ш.: Питерское издательство «Вита Нова» готовится выпустить книгу Владимир Высоцкий «Две судьбы. Песни и стихи». Я делаю 43 иллюстрации, 42 по числу прожитых поэтом лет, а также его портрет. Это своего рода графический памятник Высоцкому, и, разумеется, памятник его творчеству.

Этим же издательством недавно был выпущен мой альбом, посвящённый городу на Неве, который называется "Шемякин и Петербург. Пространство времени".

Кроме этого, в городе Самаре в январе месяце был открыт памятник Владимиру Высоцкому, он был выполнен мной в полный рост, с гитарой. Памятник находится буквально в двух шагах от входа в самарский Дворец спорта, где поэт в 1967 году дал два аншлаговых концерта.

С Самарой связаны и мои свежие театральные проекты. В тамошнем театре оперы и балета я выступаю в качестве режиссёра и сценографа. Я у них ставлю оперу "Король Лир" на музыку моего друга, выдающегося русского композитора Сергея Слонимского.

Планирую сделать там и другие постановки.

Да, в Новосибирске в конце прошлого года прошла большая выставка моих работ.

А вообще планов очень много, не хочу говорить, чтобы не сглазить.

Е.Д.: Знаю, что Вас приглашали участвовать в Общественной палате при президенте, куда стянулись «лучшие силы» России?

М.Ш.: Я могу сказать, что как раз сейчас я пишу письмо президенту, которое должно войти в мою автобиографию. Мне важно вставить в текст некоторые письма, которые я писал ряду высокопоставленных чиновников, и их безобразные ответы. Книга должна сразу выйти на русском, французском, английском и немецком.

И это моё письмо посвящено и бедственному положению российской интеллигенции. Я в нём задаюсь вопросом, а что же было сделано за два этих президентских срока, когда у нас происходило массовое разрушение памятников архитектуры, создание новоделов в Петербурге и на экраны ТВ обильно изливалась различная дешёвка. При том, что создаются какие-то палаты, советы из людей искусства при президенте. Создается какая-то "шарашкина контора", объявляющая себя радетелями во имя престижа российского искусства. Я знаю, что сейчас выделяются солидные деньги на планы культурной экспансии России на Западе, на отмывание и украшение имиджа России. И всё это – мыльный пузырь. Сформировалась банда жуликов, которая под флёром этих благородных лозунгов просто прикарманивает деньги. А "имидж" создают новые русские в Куршевеле.

Е.Д.: А как Вам практика перекачки средств России в находящийся в США некий «стабилизационный фонд»? Якобы денег поступает так много, что непонятно, куда же их девать. Но экономика США сегодня от стабильности далека. Не стоит ли нам с этими денежками попрощаться?

М.Ш.: Как любому нормальному человеку, мне было больно, я был в ужасе от всего происходящего. И с сознанием полной своей беспомощности.

И ведь если вы попросите денег под любой серьёзный проект, связанный с образованием, помощью детям, или интеллигенции, или простому народу, Вы тут же с удивлением узнаете, что лишних денег, оказывается, у нас нет (?!).

Даже я, Шемякин, почти ничего не могу сделать, скромно пытаясь помочь детям Колпинской колонии. И эта моя муравьиная деятельность не находит никакой поддержки со стороны государства. Никакой. Я как был для них чужак, так и остался. Один из приближённых президента, везя меня к нему на дачу, в течение получаса объяснял мне, что такое Родина-мать. На это я, естественно, в конце концов, разозлившись, сказал ему, что я всё-таки больше послужил Родине, чем он. На это он промолчал. Но не забыл.

Е.Д.: А в какой стадии находятся упомянутые Вами мемуары? Многие ждут эту книгу, не сомневаясь, что продукт будет на уровне, как и всё, что Вы делаете.

М.Ш.: Я пишу сам, у меня нет стенографа, поэтому работа идёт медленно. При моём мотании по всему свету, попытках выжить, не возьмусь предсказывать, сколько ещё продлится работа.

Потому что благодаря чиновникам Путина я почти доведён до состояния банкротства. Мне была обещана поддержка, которая не состоялась. Была просьба заниматься российскими делами, я, естественно, ими занимался и занимаюсь, но я запустил все свои американские дела: в надежде на то, что мне будет оказываться поддержка. А вышла вот… дуля.

Президент выделил мне помещение под мастерскую в городе на Неве, а выяснилось, что меня по новым законам могут выбросить за шиворот в любую минуту. Потому что я всего-навсего "арендатор" данного помещения. А я там выставлял научные экспозиции, проводил концерты, проводил выставки детей-колонистов, чтобы помочь им выйти из того страшного состояния, в котором они оказались. Ежегодно мы проводим колоссальное количество благотворительных мероприятий без какой-либо поддержки государства.

И сколько бы мы ни обращались, для нас у этого государства денег нет никогда.

Они уходят в Америку. Президент сегодня окружен стенами, и прорваться к нему нормальному человеку с какими-либо интересными идеями невозможно. Стоят стены, и достучаться невозможно. Вы понимаете, что что-то не так в нашем королевстве, я понимаю, понимают еще сотни людей. Интереснейших неглупых людей. Но что мы можем сделать? Чиновничий аппарат сегодня и силён и богат как никогда, циничен и безжалостен.