Текст книги "Призрак Дома аферистов (СИ)"

Автор книги: Виктор Тарнавский

Соавторы: Мила Тарнавская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

– Прохорыч вообще в последнее время каким-то нервным стал, – рассказывала мама. – В прошлом месяце приезжала к нам очередная этнографическая экспедиция. Своего медиума привезли, хотели с Иваном поговорить о войне с турками, об обрядах того времени. Так он прямым текстом их послал.

– По матушке, что ли? – удивилась Василиса. – Иван ведь матерно не выражается. Или уже нахватался от туристов?

– Да если бы! Может, они бы не так обиделись, если бы их привычно выругали. А Прохорыч, как специально, слова позаковыристее выискивал. Руководителя экспедиции только «фуфлыгой» и называл.

– Этот руководитель такой невзрачный? – хихикнула Василиса.

– Метр с кепкой, тощенький…

– Лысенький, – подсказала девушка.

– Если бы! Там, видимо, с тотестероном не очень густо. Волосенки есть, но реденькие, непонятного цвета, ровно расчесанные по голове…

– Рядовая посадка, одним словом.

– Еще и пошмыгивает все время.

– Фуфлыга и есть. Я бы на его месте тоже обиделась. Это же надо так метко обозвать!

– Девочки, вы тут мужчин обсуждаете? – заглянув в кухню, поинтересовался отец. – Слышу-слышу... Никакого уважения к представителям мужеского полу.

– Пап, у нас производственное совещание. Исключительно для музейных работников.

– Но должен же я знать, с кем твоя мать на работе общается.

– По-моему, тебе не о чем беспокоиться. Не тот экземпляр, – улыбнулась Василиса. – Я к тебе чуть позже загляну, хочу поговорить.

– Тогда не затягивайте, а то мне скоро уходить надо.

Прихватив пирожок из купленных Василисой, отец вышел из кухни. Дочка хотела закрыть за ним дверь, но подумала, что получится слишком демонстративно. Тем более, у родителей секретов друг от друга не было. Скорее всего, отец уже знал эту историю.

– Фуфлыгу только руководитель и опознал – продолжила мать. – Все-таки доктор наук. Так Иван на его студентов набросился. Кто-то из парней не так ответил – «мордофилю» заработал. Девушка чуть внимательнее на него посмотрела – «глазопялкой» стала.

– Бывает! Что называется, издержки профессии. Но я здесь при чем?

– А при том! Как эта экспедиция уехала, Ивана никто не трогал. Сама знаешь, медиума у нас в штате нет, общаться с ним некому. Так он сам начал о себе напоминать. То в Дворцовой башне у доспехов оружие пособирает, в печурах внизу свалит. То ночью по Боевому ходу мечется, досками скрипит и стонет.

– Может, это грешная монахиня чудит?

– Не похоже, – пожала плечами мама. Точь-в-точь как Василиса. – Ты же знаешь, какая она пугливая, считанным туристам являлась. Из своей Покровской никогда не выходит.

– В любом случае, я не понимаю, при чем здесь я! Вечно у вас Василиса виновата, даже если она в Петербурге.

– А при том! – сердито хмыкнула мать.

Она открыла свой телефон, нашла какое-то фото и ткнула под нос дочери снимок старой кирпичной стены с корявой надписью «васiлiса». Написано было чем-то черным, будто углем. Буквы непривычно прямоугольные с длинными хвостами и завитками. Так раньше писали пером. Например, в восемнадцатом веке.

– Безграмотный кто-то писал, – вынесла вердикт Василиса. – Имя с маленькой, десятиричные «и» там не нужны, хватило бы обычных. Наверное, школьники балуются.

– Так Прохорыч безграмотным при жизни и был. Уже призраком кое-как буквы освоил. А школьники в закрытые башни не ходят. Те более, по ночам. Тем более, несколько дней подряд.

Василиса почувствовала, как у нее неприятно засосало под ложечкой. Ну что вокруг происходит?! Почему она даже дома не может отдохнуть от этих тайн?

Когда Василиса зашла к отцу, он смотрел выпуск местных новостей.

– Тебя в телевизоре не показывают? – пошутила дочь.

– На прошлой неделе показывали, так часто не могут ставить, – отмахнулся отец.

– Что же ты мне не позвонил? – обиделась Василиса. – Хоть скажи, какого числа сюжет был, я в интернете ролик поищу.

– Да там нечего смотреть, я только пару слов сказал. Очередной скандал вокруг строительства в исторической части города. Лучше расскажи, как у тебя дела? Ты какая-то беспокойная сегодня.

– Ты заметил…

Василиса села рядом с отцом, прижалась щекой к его плечу.

– Рассказывай! – потребовал отец. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Не знаю, – честно призналась девушка. – Ходит за мной кто-то, а почему, не пойму.

– Все время ходит? – нахмурился отец.

– Нет, только, когда я на Петроградке. Он возле того дома ошивается, особняка Зеехофера. Помнишь, я тебе звонила в среду, говорила о нем. Твой Сергей Денисович разрешение для меня раздобыл на съемку.

– Так может, это не твоя проблема? Может, этому шпиону дом интересен?

– Вполне возможно. В городе я не видела никого похожего.

– Давай-ка, ты мне подробнее о нем расскажешь, а я потом позвоню в Петербург Сергею Денисовичу. Может, он что-то знает. Кстати, что там за история? Очень ценное здание? Скандалов вокруг него много?

– Как обычно, – пожала плечами Василиса. – Я пока и сама не разобралась. Кроме сплетен мало что удалось раздобыть.

– Ты все-таки будь осторожна. Не лезь, если криминалом вдруг запахнет.

– Постараюсь! – грустно улыбнулась Василиса.

Пока отец вызванивал своего знакомого, она бездумно переключала каналы телевизора. Мыслями была где-то далеко не здесь. Неуютно себя чувствовала, хоть реальных причин для этого было мало. Вот и отец сразу же сказал, что, скорее всего, за домом следят, а не за ней. И Прохорыч, наверное, из-за ерунды разошелся. Может, хоть бабушка поможет ей успокоиться?

– Ну и подставил тебя Сергей Денисович! – огорченно вздохнул отец. – Хоть и старый лис, а так прокололся. Оказывается, ищет тебя кто-то. Звонил ему недавно один типчик. Не простой, упомянул кого-то из шишек. Еще и такой Сахар Медович, так распелся, что выдал ему Денисыч все на блюдечке.

– Что именно?

– Твои имя-фамилию, название газеты. Клянется, что больше ничего не говорил.

– Так и есть. Он потом в газету звонил, меня искал. Но у нас такая зубастая секретарь, что ничего ему больше не сказала.

– Думаешь, по серьезным вопросам кто-то ищет?

– Вряд ли. Я в последнее время больше о мелочи всякой рассказываю. В газете есть свои зубры, они с громкими делами работают.

– Зря ты все-таки в свой Питер уехала. Работала бы здесь, насколько было бы проще. И мы бы с мамой меньше волновались.

– Пап, ну ты хоть не начинай! Мне там интересно, а что здесь?

– Но ты же скажешь, если вдруг проблемы начнутся?

– Обязательно, пап! К кому мне еще бежать, если не к тебе? – Василиса придвинулась к отцу, чмокнула его в щеку. – Я пойду бабушке позвоню, хорошо?

– Иди-иди. Она уже заждалась.

С бабушкой разговаривать было еще сложнее, чем с родителями. Именно от нее Василиса унаследовала свои способности. С одной стороны, бабушка понимала внучку как никто другой, с другой, утаить от нее что-то было крайне сложно.

Вот и сейчас она не стала тратить время на пустые беседы, в лоб спросила:

– Ты ко мне повидаться идешь или по делу?

– По делу, – честно ответила Василиса.

– Тогда вечером приходи, ближе к ночи. Наши дела дневного света не любят.

И сразу же отключила телефон, не дожидаясь ответа.

Девушка лишь улыбнулась, глядя на надпись «Вызов завершен». Бабушка в своем репертуаре: по телефону ничего лишнего! Впрочем, ей уже перевалило за девяносто, имеет полное право на маленькие странности.

Зато у Василисы появилось время, чтобы сходить в Кремль, к Прохорычу. Надо же выяснить, что хочет сказать ей призрак! Он хоть и притворяется юродивым, но далеко не глуп.

Глава 14

В Кремле Василису хорошо знали. Школьницей она часто приходила сюда, к маме на работу. Позже, когда познакомилась с Иваном, регулярно оказывала услуги переводчика. К тому времени он уже был известным призраком, время от времени к нему приезжали исследователи. Свои, конечно. Иностранцев в его башню не пускали – уж больно на язык не сдержанный! Вот и приходилось Василисе выступать посредником между современными дядечками с научными степенями и необразованным рядовым солдатом из восемнадцатого века.

Служащие Кремля относились к привидению как к домашней зверушке – милой, но избалованной донельзя. Звали его по-простому, Прохорычем, а после приезда очередных экспертов, заполучив ворох претензий, – вообще матерно. Толку от призрака, как от исторического свидетеля, было до обидного мало, и научные сотрудники не стеснялись в красках рассказать об этом музейщикам.

Сам Прохорыч искренне считал, что гостей к нему водят исключительно для того, чтобы уважаемый призрак не скучал в одиночестве. Был он мужчиной прямолинейным и не очень развитым даже по меркам восемнадцатого века. Родился и вырос в глухой деревеньке, на русско-турецкую попал молодым, ни черта еще не понимавшим рекрутом, а всю Семилетнюю прослужил в обозе. В тот день, когда к нему неожиданно пришла Костлявая, занимался обучением новобранцев правильной зарядке фузеи. С тех пор его на фузее и зациклило.

Будто мало было Прохорычу одной контузии, уже в двадцатом веке его прихлопнуло снова. В августе сорок первого, когда немцы захватывали город, попал призрак под ударную волну. Разлетелся он мелкими брызгами по кремлевской стене, по всем трем метрам толщины. Назад-то собрался, когда пришел в себя, но с тех пор плохо понимал обращенные к нему вопросы. Тогда и заполучил прозвище «юродивый».

Правда, Василиса, несколько раз пообщавшись с призраком наедине, никакой юродивости у него не обнаружила. Но говорить об этом никому не стала. Прохорычу очень даже хорошо жилось под защитой его статуса. Зачем портить жизнь, в сущности, безобидному привидению?

К Ивану Прохорычу, рядовому солдату, Василиса собиралась основательно. К встрече с Кондратием Потехиным, господином инвестором из Санкт-Петербурга, она никогда так тщательно не готовилась.

Начала девушка с обуви. Та, в которой приехала, для такого ответственного дела никак не годилась.

– Ты что там делаешь? – удивилась мама, застав свою дочь, стоящую на коленях в прихожей.

– Свои резиновые ботиночки ищу, – пробормотала Василиса, заглядывая в нижний, обувной, шкафчик.

Слишком глубокий, он был очень вместительным, но не очень удобным. Вот и сейчас девушке пришлось сильно склониться, чуть ли не к полу приложиться щекой, чтобы всмотреться в темное нутро нижней полки.

– Там их нет, я зимнюю обувь уже упаковала и на лоджию вынесла.

– А резиновые зачем спрятала? – огорченно спросила Василиса, вставая. – Они же осенние! Теперь придется снова их доставать.

– Но они на меху! Неужели в Петербурге так холодно?

– В Петербурге в любой момент может стать холодно. Даже летом, – хмыкнула Василиса. – Но там у меня обуви хватает. Мне они сейчас нужны.

– Зачем? – изумилась мама. – На улице двадцать четыре градуса!

– Так много? – огорчилась Василиса. – А в чем же мне тогда пойти?

– В кроссовках, например. Думаю, сегодня туристы и в босоножках будут, так что можешь надеть что угодно – никого этим не удивишь.

– Но мне же по рву придется брести! А там, наверное, грязно.

– Какая грязь? В этом году ни дождей толковых не было, ни снега.

– Хорошо, уговорила. Можно я из копилки десятирублевок наберу? Мне еще надо в магазин за попрыгунчиками зайти.

– Возьми, конечно.

Шагая вокруг Кремля по крепостному рву, Василиса чувствовала себя блохой под микроскопом. Вверху стояли толпы туристов, то и дело появлялись новые группы. Слушая экскурсовода, они с интересом разглядывали девушку, бредущую по узенькой тропинке.

Одно время она шла одна, но потом какие-то шумные дети тоже спустились вниз. Пристроившись сразу же за Василисой, они вначале пытались идти в ногу, а потом включили телефоны и начали делать селфи. Судя по монотонному бубнежу, раздававшемуся за спиной, один из них снимал видео для своего блога. Девушке очень хотелось рыкнуть на них, но она не рискнула устраивать цирк на глазах у скучающих зевак. Тогда точно зрителей прибавится!

Обойдя полный круг, Василиса спустилась к берегу. Сбросив кроссовки, пересекла песчаный пляж и зашла по щиколотки в воду. Наклонившись, зачерпнула немного, смочив руки по локоть. Отряхнула их, но на берег не спешила, смотрела на проходящий мимо катер.

– Девушка, вода очень холодная? – раздалось сзади.

– Ледяная! – буркнула Василиса.

Это была правда. Ее ноги сразу же пошли пупырышками, как только ступила в воду. Настроение от этого никак не улучшилось.

– Почему же вы не выходите, если холодно?

– Купаюсь!

Волна, поднятая катером, наконец-то добралась до Василисы. Отвлекшись на разговор, она не успела отскочить, и джинсы, закатанные слишком низко, намокли. Выругавшись про себя, девушка развернулась и решительно шагнула к берегу.

– В джинсах купаетесь? – удивился настырный незнакомец.

– Купальник забыла! – отрезала Василиса.

Подняв голову, она увидела какого-то парня, с интересом смотревшего на нее. В принципе, симпатичного, но у девушки не было никакого желания продолжать пикировку. Тем более, чуть дальше стояла ухмыляющаяся компания – по всей видимости, его друзья.

Гордо вздернув нос, Василиса отвернулась и прошагала к ступенькам, ведущим вверх, к арке входа в Кремль.

Прохорыч был мужчиной постоянным: облюбовав одну из закрытых для посещения башен, он уже не менял своего места жительства. Мог прогуляться по Кремлю под настроение, но всегда возвращался домой, в свою келью. Официально она носила статус «в аварийном состоянии», вход в нее был временно перекрыт… лет тридцать уже, если не больше. Мама Василисы шутила, что Прохорыча давно пора включить в штатное расписание и официально выделить ему кабинет – эту самую келью.

Нырнув за старый щит для объявлений, преграждавший вход, – двери здесь отродясь не водилось, Василиса оказалась на территории призрака.

– Солдат-батюшка, ратный муж, покажись мне, молви добро слово. Прими мои дары, окажи милость, – торжественно проговорила Василиса.

– Пришла наконец-то, – раздалось откуда-то из стены.

– Пришла, батюшка. Звал ты меня, вот я и здесь.

– Рвом глубоким шла, по воде студеной брела?

Прохорыч явно подражал какому-то дьяку из своей реальной жизни: не говорил, а внушительно гудел, повышая голос на звуке «о».

– Истинно так батюшка! – искренне ответила Василиса.

О том, что вода была в реке, а не во рву, девушка не упоминала. Да призрак и не спрашивал.

– Посолонь брела, как солнце ходит?

– Истинно так батюшка!

– Волхову древнему поклонилась, руки в нем омыла, рукава омочила?

– Не достала, батюшка, – Василиса взмахнула рукой, демонстрируя короткие рукава футболки. – Зато порточины щедро получили.

Девушка дрыгнула ногой, предъявляя мокрую штанину.

Глава 15

Призрака вид подмоченных джинсов вполне устроил, он перешел к главному.

– Дары принесенные покажи. А то вдруг не возьму!

Последняя фраза не относилась к обряду, но Василиса сделала вид, что не обратила внимания. Девушка подошла к глубокой медной чаше, стоявшей посреди кельи, и высыпала в нее два десятка попрыгунчиков – разноцветных каучуковых шариков, купленных в автомате в ближайшем продуктовом.

– Принесла! – радостно прогудел призрак и тут же материализовался возле чаши, – Ядрышки мои! Пестренькие, упругие! – бормотал он. – А хорошо скачут? Сама-то запускала? – строго спросил Прохорыч, оторвавшись на секунду от своих сокровищ.

– Хорошо, батюшка! – Василиса склонила голову. – Аки козы дикие скачут, так хорошо!

– Люба девка, люба! Умеешь ратному мужу угодить!

Василиса, пользуясь тем, что Прохорыч на нее не смотрит, довольно хмыкнула. Ох, и веселье ждет музейщиков в ближайшие дни! Призрак не мелочился, предпочитал запускать попрыгунчики с Метрополичьей или Федоровской башен. Либо со стены – прямо по крыше филармонии.

Других подарков Прохорыч не признавал – только попрыгунчики. Да и в остальном был рьяным крючкотвором. Входной обряд он рассказал девушке лично и строго-настрого приказывал его соблюдать. Правда, продиктовал только действия, слова Василиса ему позже подсказала. Из чего она сделала вывод, что нет никакого тайного кремлевского обряда, призрак сам его придумал. Уж очень ему хотелось уважения, недополученного при жизни.

Свои сокровища Прохорыч прятал сразу, относил куда-то во внутреннюю стену. Ходил обычно недолго – наверное, позже перепрятывал.

– Ты чего пришла-то? – деловито спросил Прохорыч, вылезая из стены уже с пустыми руками. – Соскучилась?

– И соскучилась тоже, – согласилась Василиса. – Да и звали вы меня.

– Я звал?! Не было такого! – жестко отрезал призрак.

– Значит, причудилось.

– Ага-ага, причудилось. Девка ты молодая, таким часто чудится.

Этот разговор с небольшими вариациями повторялся часто. Прохорыч никогда бы сразу не признал, что он в ком-то нуждается.

– Ты бы вошь с головы прогнала, оно бы и не чудилось, – самым невозмутимым голосом посоветовал призрак.

У Василисы рука сама дернулась к волосам.

– Какую еще вошь? – сдавленным голосом спросила девушка, брезгливо перетряхивая пряди.

– Большую такую, толстую. И пузатую, как баба на сносях! Считай, на полголовы разлеглась. Жиреет с тебя!

– Нет у меня ничего, что вы такое говорите? – возмутилась Василиса.

– Вот ты мне не веришь, а она там сидит! Силу твою пьет, мыслями твоими заедает...

Девушка понимающе хмыкнула, собрала волосы и отбросила их назад. Прохорыч, похоже, решил снова изобразить юродивого. А как же без этого? И без дежурного набора гадостей.

Что и говорить, у солдат восемнадцатого века было собственное представление о галантности. Интересно, стоит ли понимать выпад Прохорыча как комплимент кудряшкам Василисы?

– Слышь, ты бы сказала тем, что в Дворцовой башне сидят. Оружие-то почистить надо. Глядишь, так и ржаветь начнет. Как же им отбиваться-то?

– Так оно ведь не настоящее. Реплики.

– А что, сказочное, что ль? – недовольно хмыкнул призрак. – Раз из железа сделано, значит, настоящее!

– Хорошо, скажу, – согласилась Василиса. – Вы чего меня звали-то?

– Хотел сказать, чтобы пчелу из-под хвоста убрала. Вон какая злющая. За хвост тебя грызет. И жужжит, и жужжит… Ж-ж-ж, ж-ж-ж…

Хотя хвоста у Василисы никогда не было, рука сама дернулась проверить – так убедительно призрак изобразил пчелу.

– Обязательно прогоню. Как только из Кремля выйду. Тогда я пойду, хорошо?

Девушке совсем не хотелось тратить время на «юродивого» Прохорыча. Изображать помешательство он умел мастерски, тянул представление как мог.

– Погодь! Ты куда собралась? Я еще ничего не сказал!

– Так говорите, пока я не ушла.

– Келья моя завтра завалится, – со скорбным видом сообщил призрак.

– Как это завалится? – опешила Василиса.

– А так! – Прохорыч ткнул пальцем в какой-то камень, валявшийся у стены. – Сразу он упал. Я тогда пол мыл в тамошнем угле. Сквозь меня и просвистел!

– А пол чем мыли? – не поняла Василиса.

Посмотрела внимательно на призрака и вдруг охнула, осененная догадкой:

– Это вы, что ли, швабру новомодную в детском центре взяли? И ведро прямоугольное.

– Красненькое. – Призрак склонил покаянную голову. – Красивое!

Василиса лишь вздохнула в ответ. Ну что ему теперь скажешь? Для дела ведь брал. Да и списана, небось, уже швабра, под Новый год о ней мама рассказывала.

– Теперича в ту дыру, откуда камень, вода течет. Стену точит! – продолжил Прохорыч, тыча пальцем куда-то вверх. – Ох, разрушит она мою келью, ох, разрушит…

Девушка подняла глаза и испуганно вздрогнула. Вверху, почти под потолком, в стене зияла дыра. От входа ее не было видно, а с того места, где Василиса стояла, она очень хорошо просматривалась. Действительно, отверстие было глубоким и подозрительно поблескивало, будто водой смоченное.

– Хорошо, я скажу о камне. Сейчас же! – пообещала Василиса. – Но потом сюда рабочие придут. Вы не будете их пугать?

– Пусть приходят, – разрешил Прохорыч. – Я пока в Федоровскую башню перейду.

Вспомнив о попрыгунчиках, Василиса улыбнулась, но ничего не сказала.

***

По пути домой она то так, то эдак вертела в голове слова о злой пчеле и прочих паразитах. Зная Прохорыча, Василиса не верила, что призрак наговорил ей гадостей просто так. Был он прямолинейным, но отнюдь не пустобрехом. И придумать не мог: книг при жизни Иван не читал, фантазия у него была очень бедная. Первое время, как с Василисой познакомился, только о фузеях и говорил. Девушка даже решила, что он оружием увлечен. И только позже поняла, что больше говорить Прохорычу не о чем. Ничего он толком не знал и не видел в жизни.

Вечером, собираясь к бабушке, она снова вспомнила о словах призрака: вот ведь сказал под горячую руку! А она себе в голову их и втемяшила. Теперь так и будет вспоминать ни к селу ни к городу!

Бабушка жила через дорогу, ее дом был виден с лоджии. Родители потому и купили квартиру в этой новостройке: мама хотела быть рядом, иметь возможность постоянно заходить к бабушке.

Василиса открыла дверь своим ключом и громко позвала:

– Бабуль! Я уже пришла!

– Иди в кухню, – отозвалась она.

Девушка сбросила кроссовки, привычно сунула ноги в персональные тапочки – у них было специальное место на полке – и, подхватив пакет с пирожками, пошлепала в кухню.

Бабушка уже ждала ее – сидела в любимом кресле у окна. Одета в строгое платье, с аккуратно уложенной прической. Стол был накрыт: красивая жестяная коробка с печеньем, тонко нарезанный лимон, чайный сервиз изящного фарфора, нарядные салфетки.

Василиса швырнула пирожки на столик у плиты и радостно подскочила к старушке:

– Привет, бабуль! Как я соскучилась!

Хотела обнять ее, чмокнуть в щечку, но бабушка не далась.

– А ну, подожди! Дай я на тебя издалека посмотрю.

Девушка выпрямилась, недоуменно посмотрела на нее.

– Что, сильно выросла? – пошутила Василиса, а сама уже почувствовала, как неприятно заныл живот. Будто мышцы потянула где-то в районе солнечного сплетения – ныло не очень чувствительно, но неприятно.

Бабушка окинула ее цепким взглядом, прошлась по всей фигуре, будто сканируя:

– Ты себя как чувствуешь?

– По-разному, – уклончиво ответила Василиса, не зная, что ответить.

О своих проблемах ведь в двух словах не скажешь.

– Да вот и мне кажется, что по-разному… – задумчиво проговорила бабушка. – Только не пойму, что в тебе не так. Ты уж извини, в моем возрасте рисковать не хочется: легко заразу какую-то подцепить. Потому и присматриваюсь… Не спеши пока целоваться. Ты все-таки из Петербурга приехала, там разные люди встречаются. А мы с тобой не просто близки, напрямую связаны.

Василиса испуганно замерла, не зная, что сказать. Никогда раньше бабушка так ее не встречала.

– Ты ведь мою побрякушку носишь, не снимаешь?

– Не снимаю, бабуль. Я к ней уже привыкла.

– Значит, это она мне сигнал подает. Перстень мой вдруг горячим стал, ни с того, ни с сего.

Василиса непроизвольно взглянула на руки бабушки, на ее старинный перстень из потемневшего серебра с крупным камнем. Пальцы старушки слегка подрагивали.

– С тобой в последнее время никаких странностей не происходило? – продолжала допытываться она.

– Да у меня вся жизнь – сплошные странности! – сердито выпалила Василиса.

Настороженность бабушки пугала, сдерживать себя было все сложнее.

– Представляешь, даже Прохорыч, призрак кремлевский, мне сегодня гадостей наговорил!

– С чего бы? – удивилась бабушка. – Ты, что ли, без подарков к нему пришла?

– Если бы! Все как положено: вокруг Кремля обошла, с рекой поздоровалась, не с пустыми руками явилась. А он мне говорит, что у меня вошь на голове и злая пчела под хвостом. Совсем сбрендил в своей башне!

– Правильно! Макушка и копчик! Две противоположные точки тела! – Глаза бабушки загорелись азартным огнем. – А ну, пойдем в комнату, посмотрим, что там у тебя.