Текст книги "Свадебный рэп"

Автор книги: Виктор Смоктий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Государству быть

На другом конце гейрона, посреди Атлантического океана, на литерном острове Кремль-2 царили совсем другие настроения.

Зарождающаяся государственность подобна въезду в новую необжитую квартиру: кругом полно недоделок, обои, пока к ним не привыкнешь, явно не того цвета, никто не знает, где лежит молоток и есть ли он вообще.

Первой обнаружилась нехватка герба. Уже через несколько часов после провозглашения государства электронный адрес Кремля-2 был завален просьбами филателистов со всего света прислать гербовую марку любого достоинства. Срочно пришлось придумывать герб. Сначала Саша и Леня, ничтоже сумняшеся, попытались нарисовать его сами, но дальше земного шара, увитого уродливыми колосьями, пораженными спорыньей (так Леня изобразил пшеницу) дело не пошло.

В конце концов пришлось обратиться к специалисту по расшифровке и составлению гербов – герольдмейстеру. Все, с кем они советовались, указали на Йозефа Страшлипку, второго топорного брандвахты Ческе Будейовице и старшину общества любителей игры на контр-фаготе. Выросший в центре Европы, вся вещественная культура которой пронизана историческими аллюзиями, Страшлипка каким-то чудесным образом, словно прямо из Логоса, получил феноменальную способность читать гербы как открытую книгу. При этом он мог целыми страницами цитировать манускрипты из монастырских библиотек, рассказывающие неожиданные и поразительные подробности исторических событий, поспособствовавших рождению того или иного герба. Но самое поразительное было в том, что топорный не видел этих книг, многие из которых вообще не открывались лет пятьсот —шестьсот, ни разу в жизни.

Он был осведомлен обо всех известных сегодня гербах, об изменении толкований символов в этих гербах, о войне гербов, о наследовании гербов и их завоевании. Он сам толком не знал, откуда ему это известно, – просто словно кто-то диктовал ему сверху, а он простодушно пересказывал это людям. Еще со школы за ним закрепилась слава чудаковатого вруна, но со временем оказалось, что его вранье – это историческая правда чистейшей пробы. Мало того, по гербу Страшлипка мог даже провидеть будущее, но эта его способность пользовалась гораздо меньшим спросом; во всяком случае, желающих знать свое будущее было мало.

– Не могу ли я взглянуть на ваши родовые гербы? – спросил он Сашу и Леню, когда уяснил, что от него хотят получить герб республики Кремль-2, отцами-основателями которой являются Саша и Леня.

– Мы бы не хотели, чтобы это как-то сковывало вас при составлении герба республики, – сказал Леня.

– Да, – подтвердил Саша, – родовой герб – это одно, а герб государства – это совсем другое.

– Вы напрасно недооцениваете значение своих гербов, – попытался их переубедить герольдмейстер. – Общий герб отражает наиболее значимые, как говорят, судьбоносные события объединяемых земель, родов, вассальств и сюзеренств. Впрочем, если вы из скромности не хотите, – почувствовал он глухое сопротивление друзей, – тогда придется исходить из ваших устных пожеланий. В этом случае есть риск создать герб, основанный больше на сиюминутных, случайных знаках, которые будут вести ваше государство непредсказуемым путем и сделают неясным место вашего государства в истории.

– Вот это как раз то, что нужно: как история с нами, так и мы с ней, – зловеще сказал Саша.

Герольдмейстер содрогнулся от такого вызова судьбе.

– С таким настроением лучше пить сливовицу, а не составлять герб государства, – опечалился он.

– Действительно, Бог с ней, с историей. Нам чем скорее, тем лучше: марки надо печатать, договора без гербовой печати недействительны. Столько проблем кругом без герба, я даже и не подозревал! Давайте ближе к делу. Мы понимаем, что тут есть свои заморочки, поэтому мы и пригласили вас. Нам сказали, что из людей вашей профессии вы лучший, – сказал Леня.

– А какой вы хотите герб? – справившись со смущением от такой лестной похвалы, спросил Йозеф Страшлипка и немедленно поставил друзей в тупик.

– А какой он может быть? – ответил вопросом на вопрос Леня.

– Чаще всего герб располагается на щите. Есть девять четко различаемых основных форм геральдического щита: варяжский, испанский, итальянский, византийский, английский...

– Какой вы рекомендуете? – нетерпеливо перебил его Саша.

– Французский, – моментально ответил герольдмейстер, начиная улавливать темп жизни своих клиентов. – Он самый удобный с точки зрения свободного места...

– Ясно, – сказал Леня, давая понять, что французский вариант проходит. – Что там должно быть изображено?

– Аллегорические фигуры, отражающие основные государственные идеи, главная черта национального характера, географические особенности, животный мир государства, нахудойконец, много еще чего. Например, в герб Гамлета, принца Датского, могли бы войти: склянка с ядом, мышеловка, флейта, отравленная шпага, – перечислил герольдмейстер и замолчал, ожидая предложений.

– Какую же особенность у нас-то выделить? – спросил Леня Сашу. – Какой-то скучной жизнью мы живем. Кредитки, что ли, в герб вставлять?

– Кто его знает, но уж не национальную черту, их у нас по крайней мере две, – сказал Саша. – Может, вулканическое происхождение острова как-то обыграть?

– Позволю себе заметить, это очень перспективная идея, – сказал герольдмейстер. – Кремль, поднимающийся из пучин моря. Очень понятная и впечатляющая графика. И голубой цвет органично будет вписан, – тактично заметил он.

– Это как раз совсем не обязательно, хотя хорошо, – спохватился Леня. – А как может быть изображен долг государства? Очень большой долг, – озадачил Леня Страшлипку.

– Несколькими цехинами, вывалившимися из дырявого кошелька, – моментально нашел решение герольдмейстер.

– Чем-чем? – переспросил Саша.

– Были такие монеты в старину, в Венеции, – пояснил Страшлипка, который все больше вдохновлялся, оказавшись в своей стихии.

– Вот, уже что-то вырисовывается, – удовлетворенно потер руки Леня. – Что у нас еще не отражено?

– Интернет, – вспомнил Саша. – Но я даже не представляю, как это можно изобразить.

– Нет ничего проще, – возбужденно вскрикнул герольдмейстер, – Интернет – это же сеть?! Кремль, выловленный из пучины сетью. – Страшлипка глубоко дышал, он переживал момент глубочайшего душевного подъема.

– Мне кажется, хорошо, – дал оценку проделанной работе Леня.

– Ане хотите ли еще горностаевую мантию, корону, какие-нибудь атрибуты верховной власти? Может быть, девиз, выражающий нравственный императив? – предложил Страшлипка тоном мастера, работа которого уже принята, но он хотел бы довести ее до совершенства.

– Нет, все хорошо, – успокоил его Саша и спросил Леню: – Из символов власти ничего не хочешь?

Тот отрицательно мотнул головой, но вдруг сказал:

– А вот девиз, наверное, пригодился бы, хотя очень трудно выбрать что-нибудь без понтов, а герб нужен уже вчера.

– Как насчет «Тише едешь, дальше будешь»? – предложил Саша.

– «In vino Veritas»! – воскликнул разгулявшийся Страшлипка, глядя на стол, где расторопные официанты уже сервировали банкет.

– Нет, – сказал Леня герольдмейстеру, – но мыслишь в правильном направлении. Я думаю, наш с тобой девиз, хочешь спорь, хочешь нет, – «Пей, да дело разумей».

Саша согласно кивнул и разлил из ближайшей бутылки.

– А как это будет по-латыни? – спросил дотошный герольдмейстер.

– Это будет только по-русски, – убежденно проговорил Леня и, выписав чек, подвинул его для подписи Саше.

Тот посмотрел на цифру, одобрительно кивнул, подписал и передал чек герольдмейстеру, который взглянул на бумажку, встал и взволнованно сказал:

– Господа, этот чек тоже мог бы стать украшением вашего герба.

Ребята махнули рукой, чтобы он сел, и Саша разлил еще по одной.

Поздно ночью, проводив герольдмейстера на вертолет, Саша, комкая распечатку с утвержденным эскизом герба, сказал:

– А я знаю, какой у нас будет гимн.

– И я знаю, – сказал Леня. – Песенка Голубого щенка из одноименного мультфильма. «Ах, почему я голубой?» – пропел Леня, неимоверно фальшивя.

– Хорошая песня, – одобрил Саша, – но у нас будет другая.

– Это какая же? – спросил Леня.

– Ну, эта, как ее... все время в голове вертелась, – мучительно сморщился Саша.

– Я понял! – обрадовался Леня. – «Я выхожу замуж в следующий понедельник».

– Точно, – обрадовался и Саша. – Только надо русский перевод сделать.

– Конкурс объявим, и будет тебе хоть сто русских текстов.

– Нужен такой, – Саша сжал кулак, – чтобы до глубины души. И все!..

Теленовости

В телестудии, набитой нелепыми с виду прозрачно – блестящими конструкциями, все было подчинено прямому эфиру, который не прощает ошибок. Вот и сейчас какой-то оболтус зацепил ногой провод, и у Ведущего отключился в кадре ноутбук, на который подавался текст новостей, после чего всезнающий экран погас. Ведущий остался без новостей.

На этот случай перед ним всегда лежал отпечатанный текст, но очень часто бывало, что новость приходила в тот момент, когда передача уже шла полным ходом. Так случилось и на этот раз. Экран у Ведущего погас, и секунду спустя в студии появилась девушка-редактор с листочком бумаги. Она помахала Ведущему, что у нее есть еще одна горячая новость, которую он должен озвучить как можно скорее. Ведущий выдержал невольную паузу, пока матерился про себя, и сделал рукой нелепый жест, оставшийся зрителям непонятным.

Редакторшу перекрестили и пустили в кадр. Она прошла мимо высокой конструкции, на которой восседал Ведущий, и положила перед ним листочек, смахнув от волнения рукавом лежавшие на столе.

Он взглянул на значок «срочно» и начал читать, удивляясь все больше и больше:

– Процесс перехода военных под юрисдикцию Кремля-2, начатый десантниками, принимает лавинообразный характер. В настоящий момент происходит оформление перехода на сторону Кремля-2 надводных и подводных кораблей военно-морского флота, военно-воздушных сил и ракетных частей стратегического назначения. О своей готовности присягнуть Кремлю-2 заявило объединенное командование восемнадцати тысяч дезертиров. Верными правительству остаются пока железнодорожные войска и стройбат. Наша телекомпания следит за развитием событий в районе Кремля-2. А теперь познакомьтесь с нашим необычным гостем, – повернулся Ведущий к молодому веселому негру. – Григорий Белкин, победитель конкурса на лучший текст для гимна республики Кремль-2. Расскажите, Григорий, кто вы, откуда, как проходил конкурс?

– Прежде всего я хочу передать привет своим родителям, правда, они сейчас далеко, в Африке, на родине матери, но наши передачи они смотрят и, может быть, увидят и меня. Мне очень приятно, что я победил в этом конкурсе и доказал отцу, что выбрал поэзию не случайно.

– Сколько поэтов участвовало в конкурсе?

– Я точно не знаю, но, слышал, что-то около восьмисот.

– Ого!

– Писать пришлось под уже готовую мелодию, которую мне прислали. Я посидел дня два – и песня родилась. Написал на конверте девиз и отослал текст. Вот, собственно, и все. Не знаю, что добавить.

– А какой девиз вы выбрали для участия в этом конкурсе? – спросил Ведущий, явно зная ответ.

– М.И. Халков, – написал Григорий на листке бумаги и показал ближайшему телеоператору.

– Странно, что-то мне это напоминает, – глумливо ухмыляясь, заметил Ведущий. – Почему вы выбрали себе именно этот девиз?

– Очень просто. Я вспомнил, что все предыдущие конкурсы на лучший текст для гимна в нашей стране выигрывали люди с одинаковой фамилией – «Михалков», и тогда я подумал, что это очень фартовая фамилия, и написал ее на конверте.

– И вы не ошиблись в своих поэтических расчетах. Оставайтесь с нами. С новостями спорта вас познакомит Рюрик Дарахвелидзе.

Дрожь Земли

Недалеко от Екатеринбурга, тихим туманным утром, выплевывая изо рта комаров и невнятно матерясь, риелтор Володька руководил сводной механизированной группой, в обстановке совершенной секретности подготавливающей взрыв пятнадцатикилотонного ядерного заряда, который был предназначен для запуска тектонической волны, призванной уничтожить остров Кремль-2.

Сначала Володька не на шутку испугался, когда ночью в его лабораторию-офис ворвались вооруженные люди в масках. Они положили его на пол и принялись вышвыривать из комнаты приборы, но вдруг они остановились, и Володя, лежа на полу, услышал знакомый кашель своего бывшего научного руководителя Николая Николаевича Рубцова.

– А это кто? – спросил Рубцов, коснувшись головы лежащего Володьки.

– Риелтор, захватил вашу лабораторию, – пояснил кто-то приглушенным голосом. – Что с ним делать?

– Даже не знаю, – несколько растерялся Рубцов. – Он видел начало операции и может стать живым свидетелем...

– А может, и мертвым, – весело подсказал тот же голос из-под маски.

– Николай Николаевич! – взвыл Володька.

– Кто это сказал? – обвел взглядом лица в масках Рубцов.

– Это я, – перевернулся Володька на спину.

– Володя?! – обрадовался Николай Николаевич. – Освободите его, – приказал он военным.

Те с большой неохотой, чувствуя, что жертва ускользает и глумления с выстрелом в затылок скорее всего не будет, развязали Володьке руки.

Учитель и ученик обнялись.

– Где же ты был все эти годы? – спросил Рубцов.

– Здесь, Николай Николаевич, в нашей лаборатории. Я ее выкупил за сто пятьдесят долларов у дирекции института, придумал прикрытие, риелторскую контору, чтоб не придирались, но ничего не трогал. Все здесь скоммутировано, как до вашего инсульта, для нашей последней серии. Помните?

– Конечно, помню, Володя. – Рубцов растроганно оглядел сохраненную учеником аппаратуру.

– Неужели мы понадобились? – спросил Володька.

– Еще как, – понизил голос Рубцов, чтобы его не расслышали военные в масках, они не были посвящены в тайну этой лаборатории. – Майор, поступаете в его распоряжение, – показал Рубцов на Володю. – С аппаратурой обращаться бережно, выносить в том порядке, в котором укажет кандидат физических наук Владимир Александрович Поспелов.

– Есть, – процедил сквозь зубы майор, который, к сожалению для себя, в этот раз отступил от правила сначала стрелять, потом разговаривать.

Володя достал из лабораторного сейфа огромный том ин-фолио, обшитый полимерной пленкой, защищающей бесценные страницы даже от концентрированной кислоты. Этот фолиант, напоминающий анатомический атлас Парацельса, содержал схемы расположения гейронов Земли, установленных группой Рубцова за долгие годы. Земля на страницах этого труда выглядела существом, с которого дотошные исследователи содрали кожу. Поверхность Земли была усеяна точками, каждая из которых имела свой номер, от этих точек в разные стороны отходили линии, соединявшие эти точки с другими, находящимися иногда даже по другую сторону земного шара, на других континентах. Если бы эти линии не были окрашены в разные цвета, то очень трудно было бы проследить, какая из них куда ведет. Некоторые линии представляли собой пунктир, возле выходной точки которого стоял вопросительный знак. Так были обозначены гейроны, в точном расположении которых ученые не были уверены.

Рубцов достал из нагрудного кармана бумажку с подробными координатами острова Кремль-2, нашел нужную точку на просторах Атлантического океана – рядом оказался выход гейрона под номером 837.

– Так, – повел пальцем Рубцов по линии, которая отходила от этого гейрона в сторону Европы, – хорошо, – сказал он, когда палец миновал Апеннины, – очень хорошо, – сказал он, миновав Карпаты, – прекрасно, – сказал Рубцов, когда палец наконец нашел пару гейрону 837, расположенную недалеко от Екатеринбурга. – Все складывается как нельзя лучше, вход гейрона оказался на нашей территории. Я, честно говоря, боялся, что Атлантика больше связана с Китаем или Америкой. Но нам повезло.

Так Володя оказался ранним туманным утром под Екатеринбургом, у условной точки гейрона 837. Специзделие (так на языке военных называлась атомная бомба) привезли в крытой машине, на которой для отвода глаз было написано «Перевозка мебелина дальние расстояния», и обычным строительным подъемным краном стали опускать в одну из заброшенных шахт, существовавших здесь с незапамятных времен, чуть ли не с девятнадцатого века.

Все делалось в спешке, поэтому в тумане не заметили провода электропередачи, которые были протянуты на небольшой высоте прямо над этими шахтами, и стрела крана с подвешенной бомбой коснулась их. Посыпались искры, по стреле с сухим треском пробежала голубая змейка. Водитель кубарем вылетел из кабины и, тяжело дыша, лег прямо в середину лесной лужи.

– Жив? – испуганно спросил его Володя.

Тот кивнул и перевел дыхание.

– Но я туда больше не полезу. – Водитель осторожно показал в сторону искрившегося, как новогодняя елка, крана. – Ты хоть знаешь, что это за шахта? – спросил он Володю.

– Нет, а какая разница? – ответил Володя, действительно не понимая, какое это имеет значение, если есть возможность на практике проверить одну из самых смелых научных гипотез, а тем более на это есть приказ самого Президента.

– В эту шахту царскую семью сбросили, – шепотом сказал крановщик и стал выбираться из лужи.

Володя посмотрел на кран, по которому бежали голубоватые искры. Искры бежали и по стальному тросу, за который была подвешена бомба. Рубцов растерянно оглянулся на военных, но те, почувствовав его неуверенность, дружно сделали два шага назад. Володя понял, что остался один, и решился.

– Будешь подавать мне команды, – сказал он крановщику. – Комплект противохимической защиты, – приказал подполковнику-командиру.

– Вы пойдете в кран? – спросил командир с надеждой, что ему не надо будет посылать кого-то из своих солдат, и с облегчением услышал:

– Да, ведь больше некому. – Володя презрительно оглядел струсивших, как ему показалось, военных.

А те в это время думали: «Чтоб тебя там...» – не совсем отдавая себе отчет, что если Володя что-то сделает не так, то вместе с ним, который там, и от них, которые тут, ничего не останется. Но это уже особенность военного образа мысли.

Володя надел прорезиненный комбинезон, бахилы, перчатки и полез в искрящуюся кабину.

– Давай командуй, чего делать? – скрипнул он моментально севшим голосом крановщику.

– Ручку плавно от себя! – крикнул крановщик.

– Какую? – не понял Володя.

Такпод Екатеринбургом у гейрона 837 вспыхнула искорка вечно тлеющей российской революционной ситуации – когда низы не хотят, а верхи не могут.

Интервью с Оракулом

Небритый человек в вытертом свитере с пузырями на локтях, в дешевых джинсах и очках в тонкой золотой оправе вышел с помойным ведром из подъезда и тут же оказался под прицелом десятка телекамер.

– Глеб Виссарионович, последние события застали общество врасплох. А вы знали о готовящихся переменах, ведь вас называют Оракулом?

– Что вы имеете в виду? – спросил человек, лукаво улыбаясь.

– Я имею в виду возникновение альтернативного российского государства Кремль-2 и очевидную сдачу позиций Кремля-1.

– Все это было предсказано еще в Книге Екклесиаста.

– Это где про камни, что ли? – спросила его молодая бойкая журналистка.

– Там не только про камни сказано, – печально улыбнулся Глеб Виссарионович. – «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Вы помните наш герб? – спросил он.

– Да. Орел, – сказала другая журналистка.

– Двуглавый, – поправил Глеб Виссарионович. – А о чем это говорит?

Журналисты озадаченно молчали, боясь попасть впросак.

– Это говорит о том, – пришел он им на помощь, – что Провидение предначертало, что нашей страной будут управлять два человека. И народная мудрость, кстати, гласит: «Одна голова хорошо, а две – лучше».

– А как же Конституция? – спросила его самая бойкая журналистка, которая знала про Екклесиаста.

– А что Конституция? – повернулся Глеб Виссарионович к журналистам. – Какие проблемы? У нас, кстати, давно назрела конституционная реформа. Сейчас в законодательных органах как раз рассматривается достаточно радикальный конституционный проект, предложенный мной.

– Глеб Виссарионович, в чем его радикальность?

– Хороший вопрос, спасибо, – поблагодарил журналиста Оракул. – Многие беды нашего государства происходят, видимо, оттого, что, проголосовав за последнюю Конституцию, мы неосмотрительно завысили правовую планку и никак не можем до нее допрыгнуть. Вы знаете, что и Конституционный суд вынужден все время констатировать несоответствия наших политических отправлений положениям Конституции. Это обстоятельство провоцирует нестойкие умы на размышления о неполноценности нашей Конституции и, что греха таить, о ее ущербности.

Согласитесь, в таком состоянии государство жить не может. Для снятия абсолютно всех противоречий между жизнью и Основным законом, каковым является Конституция, я предлагаю обсудить проект так называемой Практической Конституции, которая идет не от идеальной умозрительной модели, а от самой жизни.

Журналисты переглянулись, явно «не догоняя», как говорят они сами, Оракула.

– Наша Практическая Конституция – это есть сама жизнь, воплощенная в законе.

– А нарушения прав человека, разворовывание государственного бюджета, коррумпированность на самом высоком уровне – это есть в жизни, значит, это тоже конституционно? – сердито выкрикнула девушка из «молодежки».

Глеб Виссарионович пожевал губами, выбирая слова для ответа.

– Да, и в этом – революционная очищающая сила нашей новой Конституции, ибо основополагающая статья нашей Конституции – что ни произошло, то и конституционно. Поймите меня правильно: задача Практической Конституции – вылечить общество от комплекса невозможности исполнения Конституции сегодняшней. Сколько можно мучиться? Так можно и свихнуться. По нашему представлению, Практическая Конституция будет краткой и ясной, как закон Ома или правила карточной игры «Три листика», и отражать глубинные жизненные процессы.

Отличие Практической Конституции от действующей заключается в том, что она выполняется без всяких референдумов и голосований всеми участниками общественного процесса, вами, мной, вон дворником...

– И наемными убийцами? – выкрикнула все та же сердитая журналистка.

– Они тоже участники общественного процесса, – терпеливо разъяснил Оракул, – и совершенное ими тоже по праву должно стать тканью Практической Конституции.

– А где можно ознакомиться с текстом этой Конституции? – спросил рассудительный бородач с цифровой видеокамерой.

– Там, собственно, и знакомиться особенно не с чем. Ведь Конституция состоит из одной-единственной статьи, которая, как мне кажется, является альфой и омегой нашего законотворчества, так сказать, краеугольным камнем Конституции. А что может быть устойчивее здания, состоящего из одного краеугольного камня? – весело спросил Оракул журналистов.

– Можно узнать, что это за статья?

– Конечно, это не секрет. Если вы заметили, у меня вообще от вас никаких секретов нет. Так вот эта статья, первая и последняя, гласит: «Все ветви власти подлежат амнистии».

Журналисты безмолвствовали.

– Там была еще одна статья, – прервал тягостное молчание Оракул. – «При равных очках банкирская берет», но потом я вспомнил, что это правило карточной игры «бура».

– Глеб Виссарионович, когда может быть принята ваша Конституция? – спросила сдавшаяся сердитая журналистка из «молодежки».

– А она уже принята, если вы дадите себе труд заметить, – не желая скрывать ехидство, сказал Оракул.

– А как же прежняя Конституция? – простодушно спросила девушка из журнала для подростков, совершенно запутавшись в лукавых хитросплетениях Глеба Виссарионовича.

– Не вижу проблемы, – сказал, снисходительно улыбаясь, Оракул, – ведь Конституций, как и голов на государственном гербе, тоже может быть две.

Журналисты рассмеялись.

– Это вы серьезно? – спросила его сердитая девушка.

– Гадом буду, – торжественно сотворил Оракул тюремную клятву.

И журналисты испуганно замолчали.