Текст книги "Рассказывает геральдика"

Автор книги: Виктор Драчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Создание советского государственного герба завершило собой целый этап в советской геральдике. Он явился как бы средоточием лучших достижений советской графики.

В статье Г. Ф. Киселева и В. А. Любишевой «В. И. Ленин и создание государственной печати и герба РСФСР»^{34} на основе нового документального материала, найденного в архивах, уточняются многие факты, связанные с историей появления первого советского герба. Установлено время, когда началась работа по созданию советской эмблемы, утвержденной позже в качестве герба, восстанавливается ход работы над эмблемой, когда в жарких спорах рождалась новая, социалистическая символика. Авторы показывает, какое участие в этих дискуссиях принимал В. И. Ленин, отстаивавший точность образной структуры будущего герба, призванного утверждать чистоту идей социализма и коммунизма.

Этой же тематике посвящено оригинальное исследование «Новое в советской геральдике», опубликованное в четвертом томе известного зарубежного издания «Герольд» О. Нойбеккером в 1959 г.

В 1968 г. вышла книжка Г. Ф. Киселева и Н. Н. Сперансова «Эмблемы мира и труда (государственные гербы и флаги Советского Союза и союзных республик)»^{35}. Авторы ее в популярной форме изложили историю создания советских гербов, а также их описания, закрепленные в Конституциях СССР и союзных республик.

В советское время возникло огромное число различных эмблем. Они размещаются на печатях, знаменах, орденах, денежных знаках, марках, значках и других предметах. Этот богатейший исторический материал изучает советская эмблематика – новая специальная историческая дисциплина, рождающаяся в наши дни и являющаяся логическим завершением развития традиционных дисциплин – геральдики, сфрагистики, нумизматики и других. Задачи, стоящие перед новой наукой, набирающей силу на наших глазах, были сформулированы в работах Е. И. Каменцевой^{36}. Автор отмечает, что возникшее в советское время разнообразное множество эмблем может рассматриваться по видам источников, что обычно и делается многочисленной армией любителей: филателистами, нумизматами, бонистами и пр., и по тематике: городская, торговая, производственная эмблематика и т. д. Все это дает возможность проследить появление и развитие советских эмблем, которые в свою очередь станут ценнейшим источником для изучения истории становления нашего общества.

Советскими исследователями уже опубликованы работы, посвященные советской эмблематике. Среди них следует назвать статьи Б. П. Зайцева^{37}. В них рассматривается первая эмблема Советской Армии – красная пятиконечная звезда с изображенными на ней плугом и молотом; эмблемы профессиональных союзов Харьковщины и одного из самых крупных профсоюзов нашей страны – Всероссийского союза рабочих-металлистов и пр.

Советской городской эмблематике посвящена интересная работа А. Г. Бабенко^{38}. В ней излагаются те основные принципы, которыми следует руководствоваться создателям новых эмблем, чтобы они действительно были «художественными паспортами», советских городов, их «визитными карточками».

Особую группу составляют исследования, посвященные истории, происхождению геральдических эмблем на территории нашей Родины. Почти все ученые сходятся на мысли, что древние истоки гербовых изображений на территории нашей Родины следует искать в знаках собственности, тотемистических символах и т. п.

В этом плане очень интересна работа А. В. Арциховского, посвященная древнерусским областным гербам и печатям^{39}, в которой он прослеживает историю возникновения некоторых городских гербов, входивших в титул русского царя. Говоря об их истоках, ученый убедительно оспаривает концепцию происхождения русских гербов исключительно от западноевропейской геральдики^{40}. Не отрицая западного влияния, А. В. Арциховский считает исторически наиболее интересным и самобытным путь возникновения русских гербов из родовых знаков, символических изображений, тотемов и пр.

Древнерусские знаки Рюриковичей также изучались советскими археологами. Б. А. Рыбаков, например, исследовал княжеские знаки древнерусского государства^{41}. Ряд выводов этой работы и на сегодняшний день сохраняет большую ценность. Изучение древнерусских геральдических эмблем помогло ученому датировать изделия древнерусских ремесленников в его фундаментальном труде «Ремесло в Древней Руси»^{42}.

Ряд работ по этой теме написан В. Л. Яниным^{43}. В двухтомном исследовании «Актовые печати Древней Руси X–XV вв.»^{44} ученый пересматривает принцип атрибуции печатей с княжескими знаками. Он справедливо подвергает критике считавшиеся абсолютно верными методические принципы, которые отождествляли изображение святого на печатях с княжеским именем, в результате чего принадлежность княжеских эмблем определена была не всегда верно. Как подтвердил ученый, княжескими эмблемами пользовались не только сами князья, но и представители княжеской администрации^{45}. Поэтому одна и та же эмблема могла сопровождаться разными изображениями святых, соответствующих имени либо самого князя, либо его подручного.

Из числа других работ, посвященных истории отечественных гербов, необходимо упомянуть работы молодого исследователя А. А. Молчанова, уделившего большое внимание значению княжеских тамг в политико-административной и хозяйственной жизни Древней Руси и их атрибуции, а также работы Н. Ф. Демидовой и Н. А. Соболевой^{46}.

Как правильно отметил А. А. Молчанов, именно кризис русской княжеской геральдики в первой половине XIII в. привел к исчезновению «лично-родовой» и гербовой эмблемы Рюриковичей, которую сменили территориально-родовые и личные геральдические эмблемы.

Интересна работа Н. Ф. Демидовой «Русские городские печати XVIII в.», в которой автор рассматривает печати с изображенными на них городскими эмблемами, прослеживая, как изображение государственного герба на печатях постепенно сменялось изображением городского герба.

В работе Н. А. Соболевой исследуется эволюция русских геральдических гербов в XVIII в.

Однако все эти работы представляют собой исследования частных вопросов геральдики и эмблематики. На сегодняшний день существует лишь одна книга – Е. И. Каменцевой и Н. В. Устюгова «Русская сфрагистика и геральдика»^{47}, выдержавшая два издания. Она служит учебным пособием для студентов-историков. Работа содержит общий очерк развития русской геральдики и сфрагистики, показывает их теоретическое и практическое значение. Создание обобщающих трудов по русской геральдике, составление сборников гербов в систематизированном по эмблемам порядке, издание символов эмблем гербовладельцев стоит сегодня на повестке дня. Ведь из 10 тысяч гербов, бытовавших в России, как отметил еще в свое время В. К. Лукомский, сейчас исследователям геральдики известна только одна треть.

Недавно вышла в свет книга Н. Н. Сперансова «Земельные гербы России XII–XIX вв.»^{48}. Богато иллюстрированная, с великолепными цветными изображениями гербов, она стала замечательным подарком для всех, кто интересуется русскими гербами.

Эмблемы в издании расположены по тематике изображенных на них рисунков (например, садоводство, животноводство, исторические сюжеты и пр.), что помогает легко ориентироваться во множестве приведенных гербов – а их в книге несколько сот. К гербам даны описания, расшифровка символики эмблемы и история (если они известны).

Этим изданием положено хорошее начало; специалисты ощущают потребность и в издании отечественных земельных гербов, большинство из которых мало изучено.

Как отмечал еще В. К. Лукомский, не создано и научной истории происхождения и развития гербовых знаков. Первые попытки изучения в широком аспекте родовых и личных эмблем, появление которых связано с общими предпосылками зарождения и развития института частной собственности, даны в работах Н. А. Захарова, И. И. Мещанинова, Э. И. Соломоник^{49} и других ученых. Этой же теме посвящена большая серия исследований, опубликованных нами в 1956–1975 гг. и подытоженных впервые в книгах «Системы знаков Северного Причерноморья» и «Таємниці геральдики»^{50}.

Советским геральдистам предстоит большая работа. Наряду с изданием древних эмблем нужно исследовать советскую эмблематику, тщательно собирать материалы, связанные с ней. Ведь все они отражают поступь нашей эпохи, политические, технические и культурные достижения. Несомненно, например, что наши потомки всегда будут с большим волнением рассматривать экслибрисы космонавтов Ю. Гагарина и Г. Титова, сделанные художником М. Никифоровым, изображающие ракету в космосе и спутник, летающий вокруг Земли. Или, скажем, новую эмблему Ленинакана, созданную известным армянским художником Мартиросом Сарьяном. Либо советские филиграни, марки, денежные и наградные знаки и пр.

Кропотливый сбор и систематизация материала по эмблематике вознаграждают ни с чем не сравнимым чувством научного открытия, помогают узнать многое о неизвестных ранее страницах истории нашей Родины. О некоторых из них мы и расскажем в книге.

В заключение выражаю искреннюю благодарность коллегам, работникам библиотек, музеев, архивных, научных и государственных учреждений, оказавших большую помощь в работе над книгой, а также А. З. Белозеру, М. С. Билан, Б. В. Бычкову, Л. А. Гипич, Е. Ф. Гореловой, В. К. Гришаеву, Т. А. Коломиец, И. И. Копыткину, К. И. Котовой, А. С. Мажуко, А. Т. Ненахову, А. И. Перевозчикову, В. П. и С. П. Плачиндам, Е. П. Подвысоц-кой, В. В. Руденко, В. П. Смирновой, О. А. Цесарской за участие в сложных технических работах, без выполнения которых издание книги было бы невозможным.

ЗАГЛЯНЕМ В ИСТОРИЮ

Еще во времена первобытного общества на скалах, отдельных больших камнях примитивными орудиями наши предки выцарапывали, выбивали или рисовали изображения различных животных. Им поклонялись тогдашние роды и племена, считавшие этих зверей прародителями родов – тотемами. Уже в этих изображениях тотемов исследователи видят прообразы гербов.

У истоков геральдики

Непосредственными предшественниками гербов были родовые и семейные знаки собственности. Например, у славян – «рубежи», «знамена», «метки», у тюрков – «тамги». Подобные простейшие знаки в виде палочек, зарубок, элементарных рисунков иногда сохранялись на территории нашей страны вплоть до прошлого века: ремесленники метили свои изделия, крестьяне – сельскохозяйственные орудия, скот и т. п.

Первыми гербами были эмблемы на печатях, монетах, медалях древних государств. В III тысячелетии до н. э. в шумерских государствах уже существовал свой герб – орел с львиной головой; в Египте – змей; в Армении – лев, увенчанный короной. Имели гербы и города Древней Греции: например, на гербе Афин была изображена сова, Родоса – роза, Самоса – павлин, Коринфа – крылатый конь. Гербом Византийской империи был двуглавый орел^{51}.

Древний мир оставил после себя многочисленные памятники литературы, искусства, архитектуры, рассказывающие и о тогдашней символике. У египтян и персов, греков и римлян символика уже была широко распространена.

Эмблемами пользовались не только страны и города, но и отдельные лица, отличавшиеся от других общественным или имущественным положением.

В произведениях Гомера, Плиния, Вергилия подробно описываются войска, вооружение героев. Отмечается, что многие щиты и шлемы того времени украшены затейливыми символами. У Александра Македонского, скажем, на шлеме был изображен морской конек, а у легендарного Ахиллеса – лев.

Однако эти эмблемы древних были только личными символами людей, которые их избирали; они не переходили по наследству. Отсутствие же наследственности в передаче изображений не позволяет считать такие эмблемы гербами в полном смысле этого слова^{52}.

Являясь отличительной эмблемой государства или города, гербы символически передавали их характерные особенности, местные отличия, иногда – философские и политические идеи, значительные исторические события.

До сих пор сохранились возникшие в средние века гербы городов: Флоренции – красная лилия, Парижа – ладья, Лондона – крест и меч и пр. У мусульман для гербов использовались различные геометрические или орнаментальные узоры.

Но главное состоит в том, что гербы появились не на пустом месте. Они должны были пройти долгий путь развития, и действительно прошли его, начиная от древних родовых эмблем, передаваемых из поколения в поколение, из рода в род. Такая эволюция характерна и для нашей страны. Она хорошо прослеживается у сарматов, в древнем Боспорском царстве; характерно это явление и для древнерусских гербов.

От сарматов к Боспору

Проследим эту эволюцию, неизвестную широкому кругу читателей. Да и у специалистов, исследователей древних символических знаков, она вызывает немало раздумий, побуждает спорить по тем или иным вопросам.

Множество книг, научных работ написано о жизни скифов, сарматов, населения Боспорского царства и античных городов Причерноморья, о других народах, оставивших нам подобные знаки. И все-таки многие тайны еще не раскрыты, многие загадки не разгаданы.

От тех далеких времен до нас дошло крайне мало письменных источников, способных точно ответить на интересующие нас вопросы. Сочинений римских и греческих авторов по истории Причерноморья второй половины I тысячелетия до н. э. – первой половины I тысячелетия н. э. до нас дошло очень немного.

В гораздо большем количестве история сберегла после древних племен и народов остатки их поселений, могильников, предметы быта, культуры, надписи и др.

Среди них особую категорию памятников составляют так называемые загадочные знаки Причерноморья, вот уже два столетия приковывающие к себе взоры ученых. До революции их изучение не было планомерным и систематическим; в печать попадали неточные зарисовки таких знаков.

В советское время знаки исследуются более внимательно и систематично. Ими занимались, например, такие специалисты, как Н. А. Захаров, И. И. Мещанинов, Э. И. Соломоник.

Вместе с тем ученые трактовали эти знаки по-разному: одни видели в них письмо, иероглифы, другие – монограммы или орнамент, третьи – культовые символы.

Последовательное многолетнее изучение привело к выводу, что эти знаки – не что иное, как древнейшие гербообразные изображения, употреблявшиеся на территории нашей Родины. Все они подразделяются на три основные группы. Самую большую составляют сарматские эмблемы (табл. I, 1–9), занесенные в Причерноморье сарматскими племенами еще до нашей эры и широко распространившиеся в римское время. К числу геральдических символов местного происхождения, не принадлежавших сарматам, относится вторая группа – сложные царские гербы Боспора (табл. II, 1–7) типа гербов Тиберия Эвпатора, Савромата II, Рескупорида III. Третью группу гербообразных изображений (табл. III, 1–3) составляют символические орнаменты геральдического и магического характера.

Очень часто наблюдается удивительное сходство сарматских эмблем с эмблемами других народов. В чем причина? Объяснение может быть довольно простым. Исходным символом большинства сарматских эмблем было изображение именно родовых знаков. В более позднее время в качестве геральдических символов сарматы использовали условные изображения объектов и предметов окружающего мира или их частей.

Сарматы применяли эмблемы с различными целями: для обозначения лиц, проживающих в данном поселении или городище (своего рода «домовая книга»; в этом случае знаки наносили на стены пещер, жилищ, либо на специальные каменные плиты или другие предметы, либо на стены городищ); для обозначения пастбищ и водопоев (в таких случаях символы высекали на скалах, больших камнях, заметных предметах вблизи источников воды и т. п.); для обозначения предметов домашнего хозяйства владельца эмблемы.

Эти символы использовались и с магическими целями. Однако такие внешние признаки, как сочетание эмблем с рисунками, повторение на одной плите одинаковой формы символов, большое количество различных эмблем на одном памятнике, нанесенных разными резцами и в разное время, не могли служить доказательством использования эмблем с культовыми целями. Бывали случаи, что эмблемы наносились просто механически, без всяких преднамеренных целей.

Примитивные рисунки, встречающиеся рядом с сарматскими эмблемами, тоже могли быть сарматскими символами геральдического характера. У сарматов, как и у других народов, символы сложных форм на определенных этапах сосуществовали с эмблемами простых форм.

Иногда, как свидетельствуют авторы того времени (Плиний, Аммиан Марцеллин и др.), некоторые племена, в том числе сарматы, для обозначения признаков социального положения как специфическую геральдику использовали татуировку.

Во время раскопок археологи находят очень интересные эмблемы на поясных пряжках, различных ремесленных изделиях, в том числе золотых. Эти находки оказываются либо гербовыми знаками царей – выходцев из сарматской среды, либо говорят о существовании, помимо царских, еще и мастерских, принадлежавших сильной сарматской аристократии.

Археологические раскопки дали много сарматских зеркал-подвесок из разных районов, с одинаковыми символическими изображениями, что подтверждает наличие работавших на широкий рынок мастеров или мастерских по производству зеркал.

Сложные царские гербовые знаки типа гербов Тиберия Эвпатора, Савромата II, Рескупорида III представляют особую группу, сформировавшуюся, в отличие от всех других эмблем, непосредственно на территории Боспорского царства^{53}.

Большинство гербов царей Боспора состоит из трех частей. Истоки верхней (именной) части этих гербов коренятся в именных сарматских эмблемах, занесенных на территорию Боспора сарматами. Нижняя (династическая) часть своим происхождением, возможно, обязана изображению трезубца – одного из древних символов боспорских династий. Такое соединение боспорской и сарматской традиций и образование нового герба боспорских царей произошли в начале сарматского периода истории Боспора.

Как же совершался этот процесс? Впервые сарматская традиция проникла в царскую эмблематику Боспора, вероятно, во времена царствования Динамии. Изображение, встречающееся на ее монетах, было, видимо, необычной греческой монограммой, именным символом сарматского типа. Известны и другие эмблемы боспорских царей, являющиеся именными геральдическими эмблемами сарматского происхождения: эмблемы Аспурга, Фофорса, Ининфимея. Эти цари были, вероятно, сарматского происхождения и оказались у власти в силу определенных исторических обстоятельств.

Эмблема Фофорса встречается на монетах с другими символами, возможно, принадлежавшими его близким родственникам. Какой формы символ был эмблемой самого Фофорса, определить трудно.

Царями Боспора, не принадлежавшими к правящей династии, становились некоторые из представителей сарматской знати. Их эмблемы встречаем на поясных пряжках и каменных плитах рядом с гербами боспорских царей либо отдельно на памятниках государственного значения.

Эмблемы на специально вытесанной плите не обязательно были личными эмблемами одного из боспорских царей. Они могли быть и символом царского наместника (выходца из сарматской среды), и эмблемой предводителя сарматских племен, породнившегося с царями Боспора или бывшего их военным союзником. В качестве примера можно привести плиту с надписью Евпатория, найденную в Тамани, на которой один из гербовых знаков принадлежал боспорскому царю Тиберию Эвпатору, другой – знатному лицу сарматского происхождения.

Царю Реметалку принадлежал, возможно, герб, подобный гербу Тиберия Эвпатора, встречающийся на пряжках боспорского производства. Он отличался от герба Тиберия Эвпатора только тем, что вместо треугольника в верхней изменяющейся части был четырехугольник (табл. III, 3).

Развитие сложных гербовых знаков царей Боспора типа гербов Тиберия Эвпатора, Савромата II и Рескупорида III шло по пути усложнения форм. Наиболее сложные знаки возникали на определенных, не конечных, а промежуточных этапах развития.

Менялось имя владельца герба, менялся и сам герб: его положение, повернутое влево или вправо, или прибавлялась новая черточка в верхней части изображения.

Верхняя часть герба зависела от степени родства его владельца. Нижняя часть была общей для всех. Чаще всего величина и пропорции обеих частей зависели от размеров памятников, на которые они наносились.

Сложные царские знаки Боспора типа знаков Тиберия Эвпатора, Савромата II, Рескупорида III нельзя считать сарматскими эмблемами. Их следует рассматривать как группу боспорских гербов местного происхождения.

Третьей группой гербообразных изображений Причерноморья, датируемых первыми веками нашей эры, являются символические орнаменты геральдического и магического характера, развившиеся из гербообразных символов.

На ранних этапах своего развития этот орнамент носил геральдический характер. Позднее символический орнамент становится все более декоративным, а его связь с изображениями эмблем утрачивается. В то же время изучение символических орнаментов прояснило вопрос о будущем геральдических эмблем, показав, что постепенно они развиваются в орнамент.

Что представлял собой символический орнамент? Известные нам виды орнаментов связаны с мотивами круга, который идет еще с бронзового века, связываясь с представлением о Солнце. Этим же объясняется и мотив крестообразно размещенных линий, радиально направленных лучеобразных отрезков.

С изображением Солнца связаны также гамированные знаки и знаки из лучеобразных линий, соединяющихся в центре круга.

Символический орнамент на зеркалах соединял разные идеи: на ранних этапах развития – тамговые, декоративные и магические, связанные как с круглой формой зеркала, так и с другими упомянутыми солнечными символами. С какими именно конкретными целями владельцы зеркал применяли магические идеи, сказать пока трудно. Только дальнейшие исследования орнаментов помогут решить этот вопрос.

О путях развития гербообразных знаков с полной уверенностью можно утверждать только одно: они перерастали в символический орнамент.

Сарматские эмблемы, которые были, собственно, специфическими пиктограммами, применялись в сарматском обществе и для «записей» и передачи определенных сведений.

Другие пути развития гербообразных знаков еще пока точно не выяснены. Есть основания полагать, что именно они явились той базой, на основе которой сформировались символические изображения на поясных наборах и других вещах эпохи раннего средневековья, а также широко известные знаки древнерусских князей.

У древних русов

На территории расселения древних русов и современной Венгрии найдено большое количество поясных наборов и других предметов с гербообразными изображениями, основу которых составляют двузубые эмблемы и трезубцы (табл. IV, 1–5). Однако, если раннесредневековые наборы с гербообразными изображениями на них являлись продуктом местного производства, то этого нельзя сказать о самих гербообразных изображениях.

Как известно, уже на Боспоре существовали не только сложные царские гербы местного происхождения, но и множество разнообразных сарматских эмблем, столь многочисленных, что контингент царских гербов буквально растворялся в их разнообразии. Только это небольшое количество сложных царских гербов было местного происхождения.

Царские гербы употреблялись лишь на территории Боспора, в то время как знаки других начертаний применялись более широко (во всем Северном Причерноморье), прочно вошли в быт населения и использовались в практической жизни, например в ремесленном производстве.

Еще мастера римского времени метили эмблемами свои изделия. Причем ремесленники, работавшие в царских мастерских, ставили царский герб, а владельцы собственных мастерских – свою личную эмблему.

В раннем средневековье положение изменилось. Уже в III в. н. э. Боспор представлял собой греко-сарматское образование. С течением времени варварские элементы занимали все большее место в жизни Боспора.

Одновременно с варваризацией Боспора усиливался процесс упадка Боспорского царства. В 336 г. н. э. Боспорское царство прекратило чеканку монет, и хотя у нас есть данные о существовании боспорских царей, положение их было, вероятно, не очень прочным.

В середине III в. н. э. на Боспоре правили два царя. Один из них был варвар по имени Фарсанз. И хотя Фарсанз властвовал недолго, а Боспорское царство просуществовало еще более ста лет (до вторжения гуннов около 375 г. н. э.), оно тем не менее продолжало терять своеобразие облика, растворяясь в варварской среде.

С падением рабовладельческого Боспора боспорское ремесло, однако, не исчезло. Даже после вторжения гуннов некоторые города и сельские поселения Боспора не были уничтожены. Об этом свидетельствуют раскопки Пантикапея, Фанагории, Тиритаки, поселений на Таманском полуострове. К последней четверти IV в. н. э. относится возрождение жизни в Танаисе.

Сами гунны, пришедшие в причерноморские степи с Востока и постоянно ведшие войны, были заинтересованы в изделиях мастеров Боспора, славившихся далеко за его пределами. Письменные источники подтверждают, что в это время Причерноморье было рынком, где боспорские ремесленники сбывали свои изделия. Кто же они были, эти ремесленники? Вероятнее всего, сармато-аланы, поскольку в это время Боспор и прилегающие территории населяли главным образом сармато-аланские племена и остатки варваризованного эллинского населения.

В новых условиях все они обрели большую самостоятельность, стали независимыми от крупных владельцев мастерских, ранее эксплуатировавших их труд. Даже бывшие царские мастера получили возможность отныне метить свои изделия не царским гербом, а собственным. Этим объясняется и тот факт, что на поясных наборах раннего средневековья мы уже не находим знаков владельцев мастерских, встречающихся на боспорских пряжках II–III вв. н. э.

Как же решить вопрос о происхождении гербообразных изображений на раннесредневековых поясных наборах, датируемых в основном VI–VII вв.?

Эти изображения были, вероятно, не местного, а сарматского происхождения. На такую мысль наводит то, что большой контингент ремесленников Причерноморья составляли представители сармато-аланского населения, а греческое было настолько варваризировано, что к этому времени само заимствовало многие черты варварской культуры.

Конечно, сарматский ремесленник ставил на своих изделиях гербообразное изображение сарматского происхождения. Представители варваризированного греческого населения, возможно, тоже ставили изображения типа сарматских.

Интересно то, что поясные наборы, серебряные наконечники поясов встречаются не только в степях Причерноморья, но и на Кавказе, а также в кладах Западной Европы – на Дунае, в Испании. Богато украшенные пояса найденных древностей русов V–VII вв. говорят об участии древнерусских дружинников в походах на Причерноморье, Византию и Рим. Все они украшали себя поясами, которые, вероятно, символизировали воинскую доблесть.

На папирусных свитках сохранились интересные данные о том, что в византийском войске пояса подразделялись на два вида: простые, выдававшиеся пешим воинам, и «болгарские», предназначавшиеся для конницы. Этим поясам придавалось большое значение. Легенда о постройке в 1073 г. церкви в Киеве рассказывает и о том, что в основу меры длины была положена длина пояса. Возможно, с поясами связывались какие-то символические языческие обряды, ибо перед причастием каждому воину полагалось снимать пояс. Интересно, что в XI в. известны древнерусские пояса с княжескими знаками.

Обычай носить пояса был широко распространен у русов. Мужчины имели пышные пояса, украшенные серебром^{54}.

В Среднем Поднепровье археологи нашли множество вещей с гербообразными изображениями в виде двузубой эмблемы и трезубца. Вероятно, они бытовали в тех местностях, пока древнерусские князья не начали ставить эти изображения на своих монетах, печатях и т. д.

Почему? Да потому, что в X в., т. е. во времена, когда распространились знаки древнерусских князей в Причерноморье и прилегающих территориях, уже не существовало гербообразных знаков римского времени, повсеместно употреблявшихся в северопонтийской периферии античного мира. Вместо них в раннем средневековье появляются гербообразные изображения, обнаруженные на поясных наборах и других изделиях VI–VIII вв. н. э. и являющиеся по своему происхождению, видимо, сарматскими или боспорскими.

Эмблемы древнерусских князей

Сведения о геральдических знаках древнерусских князей (табл. V), употреблявших их в качестве знаков собственности, относятся к середине X в. Первые такие сведения принадлежат Ибн-Мискавейху, который в рассказе о походе русов на Бердаа в 943–944 гг. отмечает, что во всех местах, где они собирали дань, русы оставляли свой знак (кусок глины с печатью), дабы знать, где уже собрали, а где еще нет^{55}. Возможно, этим знаком был герб Игоря, княжившего в те годы.

Другое сообщение находим в «Повести временных лет», где говорится о походе княгини Ольги на север: «В лето 6455 иде Ольга Новугороду и устави по Мете погосты и дани, и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по вьсеи земли и знамения и места и погосты»^{56}. Здесь слово «знаменья», бесспорно, не может иметь никакого иного значения, кроме указания на знак княжеской собственности. Русская Правда подтверждает тот факт, что словом «знаменье» обозначался предмет, помеченный княжеским знаком. Русская Правда сообщает и о знаках, употреблявшихся в княжеском хозяйстве: «А за княжь конь, иже той с пятном, 3 гривны»^{57}. Также здесь под словом «пятно» следует понимать княжескую геральдическую эмблему.

В Древней Руси считалось тяжким преступлением посягать на собственность, помеченную княжеской эмблемой, или подменять княжеский герб своим.

К сожалению, письменные источники не приводят изображений этих гербовых знаков^{58}. Рисунки гербов древнерусских князей нам помогла увидеть нумизматика – наука о монетах и сфрагистика – наука о печатях^{59}.

На монетах киевских князей встречаются различные «загадочные» геральдические знаки. Эти фигуры похожи на перевернутую букву «П», к которой прибавлялись отростки снизу или посередине, точки, кресты и т. п. Различаются два типа таких изображений: на печатях чаще всего бывают простые, схематичные рисунки, на монетах – те же эмблемы, но с большим количеством дополнительных элементов, выполненных в парадной форме, превращающей геральдический знак в замысловатый орнаментальный символ (табл. VI, 1–6).

Здесь снова интересно отметить, что эмблемы, аналогичные описываемым, уже встречались среди раннесредневековых древностей русов: на подвесках с выемчатой эмалью из Мощинского клада на Оке и на побережье Днепра близ Смелы. На одной из них эмблема имеет вид двузубого изображения с раздвоенным отростком внизу. На другой – подобное изображение с черточкой внизу, но черточка усложнена еще и изображением небольшой дужки. Академик Б. А. Рыбаков допускает, что на подвесках нанесены гербы славянских вождей. Это подтверждают и другие предметы, найденные в тех же кладах.