Текст книги "Рассказывает геральдика"

Автор книги: Виктор Драчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Геральдические знаки древнерусских князей оказываются не только на монетах, печатях, подвесках, но и на других предметах: перстнях, оружии, знаменах и т. п. Благодаря этим находкам можно проследить изменения, происходившие с древнерусскими гербами, и значение этих изменений.

Знаки, имеющие в основе изображение нижней части сложных царских гербов Боспора, возможно, уходят своими корнями в глубь истории Боспорского царства и античной цивилизации на северном побережье Черного моря. Ведь исходную схему гербообразных начертаний у названных средневековых изделий составляют двузубые изображения, реже – трезубцы. Подобное наблюдается и в гербах древнерусских князей, основой которых являются именно двузубые изображения и трезубцы.

Интересно, что в изображениях обеих групп главной схемой служит двузубец. Правда, по начертанию раннесредневековые двузубые изображения и изображения X–XII вв. несколько расходятся. Раннесредневековые имеют длинный стержень, а X–XII вв. – короткий, в виде небольшого отростка внизу. Величина знака (в том числе и длина стержня) часто зависела от формы и размера предмета, на котором он ставился.

Предметы раннесредневекового времени, где двузубые изображения имеют длинный стержень, преимущественно представляют собой наконечники поясных наборов, т. е. предметы узкие и длинные. Естественно, в таких условиях изображение имело длинный стержень, поскольку было вытянуто во всю длину наконечника. Если же такой знак ставили на печати или монете, то стержень «терял» свою длину, ибо форма и величина предмета не позволяли ставить изображение с длинным стержнем.

На тех же наконечниках длина стержня зависела от их длины: на коротких стержень был короче, на длинных – длиннее.

Разница между раннесредневековыми двузубыми изображениями и гербами древнерусских князей в значительной степени объясняется развитием гербов, их разнообразным употреблением в повседневной жизни.

Известно, что гербы древнерусских князей, как и царские гербы Боспора, развивались наследственно, в той или иной мере меняли свою форму с изменением имени правителя. Общей оставалась только основа – двузубое изображение или трезубец. Изменение выражалось в добавлении или убавлении небольших отростков, завитков к основе знака снизу, по бокам или внутри.

Иногда эти дополнения не имели значения, ибо употреблялись с чисто декоративной целью. Это наблюдается в декоративно выполненном гербе Савромата II на плите из Танаиса, в декорированных изображениях на принадлежностях раннесредневековых поясных наборов, а также при сопоставлении гербов древнерусских и гербов на монетах и печатях, которыми метились изделия для внешней торговли, различные предметы производства княжеских ремесленников, государственные документы и т. д.

Развитием объясняется и тот факт, что не все двузубые гербы древнерусских князей имели стержень с развилкой. Схемы с изображением трезубца аналогичны изображениям трезубца с маленькой ручкой или специальным значкам в виде трезубца на монетах боспорских царей.

Есть полные аналогии гербам древнерусских князей среди гербообразных изображений на изделиях раннего средневековья, найденных на территории будущего древнерусского государства. Так, например, герб Ярослава Мудрого на поясных бляшках, найденных в Приладожье и в окрестностях Суздаля, почти полностью аналогичен изображению на поясном наборе из Перещепинского клада Полтавской области. Поясной наконечник датируется концом VII – началом VIII в. н. э., был изготовлен, вероятно, в Северном Причерноморье. Изображения в обоих случаях напоминают тот же трезубец. На месте княжеского двора в Киеве найдена литейная форма, также дающая подобный знак. Древнерусские княжеские гербы были именным знаком князей, заменявшим их имя. Они же были и знаками собственности. Опять-таки – аналогичная картина со сложными гербами боспорских царей.

Правда, учеными еще не найдены предметы с гербовыми изображениями, по времени непосредственно предшествующими древнерусскому государству. Однако, когда они будут найдены и изучены, мы получим недостающую часть картины, которая, возможно, покажет, как происходил процесс трансформации гербообразных изображений VI–VII вв. н. э., впервые встреченных на территории древнерусского государства и своими корнями уходящих в среду гербообразных изображений северопонтийской периферии античного мира.

Такой процесс вполне мог иметь место. В пользу этого говорит и то, что VIII–IX вв. н. э. на территории будущего древнерусского государства были периодом классообразования и зарождения государственных объединений, периодом завершения этих процессов.

Как известно, уже в IV в. н. э. появляется славянский вождь Бож, сосредоточивший в своих руках власть. Иордан – готский историк – называет Божа «царь». В VI в. н. э. создаются новые сильные объединения под главенством Маджака. Центр их был, по-видимому, в районе Карпат. Сто лет спустя, во времена Ярослава, русский повествователь отметил только поэтический отрывок из исторического воспоминания.

С VII в. н. э. племенные названия сменяются географическими и потому носят характер территориальных обозначений. В VIII в. н. э. имеем сведения о более или менее прочных государственных образованиях: Куявии, Славии, Артании. В IX в. н. э. на арену выступает древнерусское государство, представляющее единое, монолитное целое, уже способное диктовать свою волю соседям.

Разумеется, описанные гербообразные изображения конца VII – начала VIII в. н. э., попавшие на такую богатую почву, вряд ли могли пропасть бесследно в VIII–IX вв. н. э., ибо собственники-князья владели большими богатствами и, естественно, желали оградить свое имущество, пометив его.

Эти древнерусские геральдические эмблемы «дожили» до середины XII в. За время своего существования они нашли широкое применение в Древнерусском государстве. Ими заверяли государственные документы; отлитые из бронзы изображения гербов носили на груди княжеские тиуны. Ремесленники клеймили княжескими гербами орудия производства, имущество, земли князя. Дружинники князей носили пояса, оружие, знамена, помеченные княжескими гербами. Наконец, княжеские гербы ставили на пломбы, которыми метились товары, увозившиеся за границу^{60}.

Исчезновение древнерусских геральдических знаков к XIII в. объясняется их эволюцией. По мнению крупнейшего советского специалиста в области сфрагистики В. Л. Янина, схема гербов упростилась настолько, что утратила способность создавать варианты, отмечающие индивидуальную принадлежность. В результате такого своеобразного кризиса древнерусской княжеской геральдики герб теряет свой личный признак и приобретает в дальнейшем родовой или территориальный характер^{61}.

Рыцарская геральдика

Особую разновидность эмблем представляют гербы, появившиеся в XI–XII вв. в Западной Европе в эпоху крестовых походов. Как полагает Н. А. Захаров, корни обычая украшать рыцарское вооружение геральдическими изображениями нужно искать в геральдических изображениях Боспорского царства^{62}. В средние века были очень распространены рыцарские состязания – турниры. На бой выходили рыцари, закованные с головы до ног в железные доспехи. Узнать того, кто прячется под доспехами, было очень трудно. И потому каждый рыцарь стал выбирать себе отличительный знак. Его помещали на щите определенной расцветки и по-разному разрисованном. Шлем тоже украшали различными уборами – клейнодами. Сочетание щита с фигурами и шлема с клейнодами стало основой западноевропейского гербового знака.

Гербовые знаки особенно нужны были в бою. Обычно во время войн или столкновений рыцарских отрядов на каком-нибудь видном месте выставляли знамя с изображением понятного всем геральдического знака. Чаще всего это был знак предводителя отряда. Знамя на длинном древке означало сборный пункт, и к нему стекались разбросанные группы.

Символическая эмблема была удобна еще и тем, что понималась каждым. В ту пору это имело немаловажное значение, поскольку большинство воинов-феодалов, непременных участников средневековых рыцарских походов, были неграмотными, а между тем эмблема легко запоминалась и выделялась своей красочностью.

Вначале это были изображения, составленные из фигур совершенно произвольных, случайных. Когда же употребление таких эмблем вошло в обычай, широко распространилось, рыцари стали более осмысленно относиться к изображениям для своих эмблем. Чаще всего в них стремились запечатлеть, увековечить те или иные события, собственные ратные подвиги. Для этого и выбирали соответствующую символику.

Предполагают, что западноевропейское рыцарство было в то время знакомо с восточными странами, где уже имелись свои отличительные знаки. Возможно, что эти отличительные знаки в некоторой степени повлияли и на западноевропейские гербы.

В походах и боях щит был неизменным спутником рыцарей. Изображение на щите постепенно как бы входило в их жизнь; им стали дорожить, считая своей неотъемлемой принадлежностью, передавать по наследству от отца к сыну.

Эмблемы с определенными символическими фигурами, выражающими исторические традиции владельца, передающимися из поколения в поколение, и получили название «герб». Само слово в переводе с немецкого, а также с некоторых славянских (польского, чешского, сербского) означает «наследство», «наследник».

Возвратившись из походов, рыцари развлекались на турнирах. Распорядителем турниров было специальное лицо – герольд, что в переводе с немецкого означало «глашатай» (это слово и легло в основу названия «геральдика»). Герольд, как правило, провозглашал, кто явился на турнир, кто будет принимать в нем участие и каковы внешние приметы рыцаря. Герольды занимались еще и другим делом: накануне состязаний проверяли родословные участников, ибо на арену мог выходить только тот рыцарь, четыре поколения предков которого были свободными людьми. Со временем герольды стали составлять и описывать гербы рыцарей – участников турниров.

В разных европейских странах появляются институты герольдов со специальным гербовым королем во главе. Составлению и описанию гербов придавали такое большое значение, что в Германии, например, в XIV в. даже отдельные провинции имели своих герольдов. В Англии уже с XII в. герольды занимают почетное место при дворе короля; правители часто пользуются их искусством, раздавая вознаграждения. При короле Эдуарде III была учреждена специальная геральдическая коллегия, существовавшая довольно долго. Во Франции Людовик VII повелел своим первым герольдам украсить лилиями все предметы, символизирующие его королевское достоинство. Обязанности герольдов постепенно принимают государственный характер.

Людовик XIV в 1696 г. утверждает первую должность герольдмейстера, в обязанность которому вменялось хранить и составлять гербы французских фамилий. Подобные должности учреждаются и в других странах, например в Пруссии при короле Фридрихе I. В Берлине была создана первая в Европе кафедра геральдики.

Герольдами преимущественно были люди высокообразованные для своего времени, хорошо разбиравшиеся в живописи, литературе. Недаром им принадлежат первые сочинения по геральдике, написанные красивым, поэтическим слогом. В Германии был широко известен поэт-герольд второй половины XIII в. Конрад Вюрцбургский, в стихах отразивший идеи теоретической геральдики.

Вначале гербы рыцарей слагались совершенно произвольно, чаще всего из элементов, составлявших вооружение. Поскольку же из года в год количество гербов беспрерывно росло, а определенных правил для них не было, то возникла путаница. Появилась потребность в науке, занимающейся гербами^{63}. Тем более что гербы уже передавались из поколения в поколение по наследству, вроде феодального замка или имения.

Герб начали создавать по определенным правилам. Нарушения их считались большим позором, чем даже поражение в поединке на турнире. Геральдика не допускала совершенно одинаковых гербов, того, чтобы, скажем, были изображены одни и те же сочетания птиц, зверей, оружия и т. д. Их различные положения, раскраска, форма создавали, таким образом, требуемое разнообразие. Существовало шесть типов европейских гербов (табл. VII, 1–6).

Основой всякого герба, безусловно, считался щит.

Известны пять форм западноевропейского щита: треугольный, или варяжский; овальный – итальянский; квадратный с округлениями внизу – испанский; четырехугольный с заострением внизу – французский; фигурный, вырезной формы – немецкий (табл. VIII, 1–5).

По правилам теоретической геральдики, дамы и девушки должны были пользоваться ромбовидными щитами.

При составлении гербов применяли финифть (эмаль), металлы и меха. Из металлов употребляли золото и серебро. Гербы обычно были рельефными. При таких выпуклых изображениях фигуры чаще были не золотыми, а только позолоченными. Золото изображалось, естественно, золотой или желтой краской, серебро – серебряной.

Бывали случаи, когда герб невозможно было изобразить красками, к примеру на серебряной посуде и других вещах, принадлежавших гербовладельцу. Чтобы все-таки дать представление о красках герба, прибегали к определенной штриховке. Каждую краску заменяли условными графическими изображениями: красный цвет – вертикальными линиями, голубой – горизонтальными, зеленый – диагональными линиями справа, пурпурный – диагональными линиями слева, черный – взаимно пересекающимися линиями (табл. VIII, 6–10). Золото давалось черными точками на белом поле, серебро – белое поле без штриховки.

Из мехов в гербах употреблялись горностаевый и беличий (табл. X, 1–3). Горностаевый изображался черными хвостиками на белом поле, беличий – чередующимися белыми и черными языками, обращенными в разные стороны. Иногда вместо естественного изображения горностаевого меха давалось стилизованное (табл. X, 2).

Как правило, на металле рисовали финифтью. Не разрешалось накладывать металл на металл и финифть на финифть.

Щиты были однотонные или с несколькими цветами раскраски. Краски делили щит на части. Щит, разделенный по вертикали, считался рассеченным, по горизонтали – пересеченным (табл. X, 4). Если щит делился по диагонали из правого или левого угла, то это был скошенный справа или слева (табл. X, 5–6). На щите были фигуры: геральдические (табл. IX, 1–9) и негеральдические.

В некоторых гербах можно встретить фигуры, которые как бы поддерживают щит. Это щитодержатели. Они, однако, были вовсе не обязательными для каждого герба. Щит могли поддерживать также люди, животные, птицы, реально существующие или мифические.

На верху щита, вплотную к нему, помещался шлем – обычная рыцарская принадлежность. Причем шлемы отличались друг от друга. Королевский, например, изображался золоченым и открытым, дворянский – стальным и открытым. Женщины вовсе не употребляли в гербах шлемы.

С XV в. шлемы увенчиваются коронами, устанавливающими ранг своих титулованных владельцев. По достоинству короны подразделялись на императорские, королевские, княжеские, герцогские, обычные дворянские и т. д. В гербах графов и баронов короны помещаются не только на шлемах, но и на самих щитах – между щитом и шлемом. Если шлемов было несколько, то каждый из них венчался короной.

Кроме корон, в геральдике употреблялись каски, тюрбаны, береты, папские тиары, кардинальские и епископские шляпы и т. д.

На щите определенного цвета размещался какой-нибудь символ. Каждый владелец герба, кичась своим богатством, стремился нанести на щит как можно больше различных вещей. Возникла необходимость делить щит на несколько частей, каждая из которых имела свой цвет. Общепринятыми были пять цветов: красный, голубой, зеленый, пурпурный (фиолетовый) и черный. На любой однотонной части щита размещались фигуры: оружие, звери и птицы, а также огонь, вода, солнце и т. д.

Из-под венчающей щит короны спускалось своеобразное украшение – намет (табл. XI, 1). Он символически изображал плащ, который рыцари набрасывали поверх доспехов для предохранения их от перегрева под лучами жаркого солнца. В длительных крестовых походах, боях плащ неизбежно изнашивался, превращался в лохмотья, и вот именно эти живописные лохмотья получили отражение в гербе в качестве орнаментального рисунка. Для каждой страны и эпохи рисунок был иным. Этим часто пользуются геральдисты для определения времени и страны по гербам.

В память о каких-либо исторических событиях, семейных традициях или просто как лозунг внизу щита помещался девиз, не менявшийся на протяжении всего времени наследования. Позднее весь герб покрывали также мантией (табл. XI, 2) государственного цвета – у суверенов, а у князей – малинового бархата на горностаевом меху. Все эти особенности западноевропейских феодальных гербов были разработаны в стройную систему.

Гербы Российского государства

Государственный герб и печать Российской империи были тесно связаны. К концу XV в. на государственных печатях окончательно оформились следующие изображения: всадник, поражающий змея, с одной стороны печати и двуглавый орел – с другой.

В XVII в. эти изображения стали называть русским государственным гербом. Сменявшиеся правители России до 1917 г. оставляли неизменным основные изображения герба (двуглавый орел с всадником на груди), варьировались лишь некоторые его детали. Например, с расширением границ страны менялись областные эмблемы на крыльях орла и пр.

Дворянские гербы в России появляются в XVII в. и получают широкое распространение в XVIII в. Среди части исследователей бытует мнение, что русские дворянские родовые гербы тоже произошли от отличительных знаков воинов-рыцарей, хотя их в России и не было.

Однако это не совсем так. Русские гербы складывались и развивались также и на своих исторических традициях. В основе русских гербов лежат старинные земельные эмблемы, служившие еще предкам отличительными знаками на печатях, монетах, знаменах и т. п. Существовало шесть типов русских гербов (табл. XII, 1–6).

Часть русских гербов принадлежит родам, «происходящим от Рюрика», – потомкам князей XII–XV вв. У них были свои титульные гербы со «знаменами» прадедов. К ним относятся гербы Горчаковых, Одоевских, Волконских, Вяземских и др.

Были гербы, жалованные возводимым в определенный титул родам, и гербы «выезжих» родов из Литвы, Польши, Франции, Пруссии и т. д., как, например, польские– Скавронских и Домбровских (табл. XIII, 1, 2).

В XVIII в. при Петре I родовые гербы стали необходимой принадлежностью каждого дворянского рода. К тому времени гербами пользовались настолько широко, что даже бывали случаи присвоения чужих гербов, беспорядочного их употребления. Жалуя титулы, Петр I распорядился выдавать вместе с гербами дипломы. Сочинением дипломов занималась вначале Коллегия иностранных дел. Сохранился один из последних дипломов, выданный Коллегией в 1725 г. гофмейстерине Евдокии Климентовой на баронское достоинство и подписанный императрицей Екатериной I.

Диплом выглядит роскошно. Изготовлен на четырех пергаменных листах, обложенных малиновым бархатом. На одном в красивом растительном орнаменте изображены гербы царств и княжеств, входящих в титул; на другом – государственный орел на золотом щите украшениями из роз на золотых и серебряных ветвях. Наконец, следовал жалованный герб баронессы: на золотом поле три красных розана, из которых верхний держит рука. Герб увенчивает баронская корона – золотой обруч, три раза перевитый жемчужной нитью.

Ревностный помощник царя Петра – барон Фридерик Гизен составил проекты о порядке жалования почетными титулами, форм грамот и дипломов.

Чтобы воплотить в жизнь реформу о гербах, упорядочить их, потребовался герольдмейстер, способный сам составлять гербы для родов, а также для городов.

Первым таким герольдмейстером стал Степан Андреевич Колычев. Поскольку одному было трудно справляться с порученным делом, в 1722 г. в помощь ему назначается дворянин из Пьемонта Франциск Санти, в свое время учившийся в Париже, служивший гофмаршалом двора герцога Гессен-Гамбургского. Санти прекрасно рисовал, но, к сожалению, мало интересовался изучением гербов русской формы. Поэтому в русскую геральдику он вводил готовые формы, в частности форму французского щита (табл. XIII, 3).

Сохранились некоторые эскизные рисунки его гербов. Например, Строгановых, Демидовых. Создавая герб Строгановых, он попытался использовать русские элементы, введя в изображение пушных зверей. Однако характерным для Санти было все же введение французских элементов, что, кстати, не всем нравилось. Некоторые из «пожалованных», недовольные его работой, даже доносили на него в Сенат.

В дальнейшем Санти принялся составлять рисунки городских гербов на полковые знамена, но эта работа не была им закончена^{64}. Ему пришлось оставить область геральдики, хотя он работал весьма старательно, подходил к делу с чувством долга. Тем не менее многие города и провинции остались без гербов; сочиненные же гербы не были описаны. Позже его дело продолжили граф Б. Миних и художник А. Баранов^{65}.

К рисованию гербов иногда привлекались очень талантливые люди, но царское правительство не ценило их труд по достоинству. Вот, например, какой случай описывается в книге В. К. Лукомского «О геральдическом художестве в России».

Еще с 1741 г. сохранился диплом, выданный в свое время первому министру Анны Леопольдовны – фельдмаршалу Миниху. Изделие поражает изяществом работы, почти ювелирной, бисерной тонкостью. Автором его был художник Герольдмейстерской конторы Иван Чернавский.

Выходец из небогатой семьи армейского прапорщика, он обучался живописи в Москве, потом служил интендантом, получая жалованья четыре рубля в месяц. В 1722 г. он определился в только что учрежденную Герольдмейстерскую контору, где рисовал не только гербы, но и различные исторические церемонии в лицах. По рисункам Чернавского издавались печатные книги.

За все эти труды он не получил ни копейки вознаграждения и совершенно обнищал.

В 1744 г. он выходит в отставку, «пожалованный» за все свои труды всего лишь чином титулярного советника. Для того времени его судьба была типичной для людей талантливых, но неродовитых. Рисование гербов было тяжелым, трудоемким делом. Иногда приходилось срочно рисовать по нескольку сотен гербов, ибо раздавались они монархами довольно щедро. Например, по восшествии на престол Елизавета Петровна за верную службу пожаловала потомственное дворянство гренадерской роте Преображенского полка. Генеральный герб лейб-компании был нарисован тем же Иваном Чернавским и утвержден императрицей. Дворянские гербы получили, к примеру, М. Воронцов, А. Шувалов, А. Разумовский (табл. XIII, 4–6).

Предстояло заготовить дипломы для 347 человек. Герольдмейстерская контора оказалась не в состоянии выполнить эту задачу. Тогда стали искать дополнительно новых художников. Нашли нескольких незаурядных мастеров живописи.

Они обязаны были являться в мастерскую в седьмом часу утра и уходить в восьмом вечера. Если кто-нибудь относился к работе не должным образом, то бывал строго наказан, с него удерживали часть жалованья, сажали под арест и взыскивали еще строже. В одной из резолюций Герольдмейстерской конторы есть место, где говорится, что за неявку в рисовальную палату двух художников «высечь батожьем». Такие предельно крутые меры возымели действие. За семь лет уже было изготовлено около 200 дипломов.

Это довольно много, если учесть, насколько трудоемким было изготовление каждого образца. Они писались на трех или четырех пергаменных листах с украшениями, перекладывались розовой, зеленой, голубой, алой и белой тафтой, «оболакивались» малиновым бархатом, золотой парчой, серебряным глазетом, прошивались шелковыми шнурами с золотом, с кистями и т. д. Использовались самые лучшие краски, выписывавшиеся из Берлина, Венеции и других городов.

Уже по этому короткому описанию видно, какое разнообразие материала и красок применяли мастера.

Кроме рисования этих дипломов, они еще были заняты текущей работой: оформлением их вновь пожалованным лицам, рисованием гербов для торжественных церемоний. В результате такого напряженного труда многие художники быстро слепли и вынужденно уходили в отставку без чинов, а следовательно, и без средств к существованию.

При Екатерине II выдача дипломов продолжалась. Почти ежегодно кому-нибудь жаловался титул, нередко по причинам самым неожиданным. Так, в 1768 г. императрица решила привить себе оспу. О благополучном исходе операции было сообщено манифестом. Больному Александру Маркоку, от которого бралась прививка, императрица пожаловала потомственное дворянство с переменой фамилии. Отныне он должен был именоваться Оспенным. Подобных курьезных случаев в истории дореволюционной геральдики великое множество.

Рисовались гербы в средневековой манере. Для них характерны два стиля: готический и эпохи Возрождения. Встречается в гербах и стиль рококо, но он не является типичным. Гербы, выполненные в более раннем стиле, как правило, нарушали основные каноны геральдики.

Западноевропейские родовые гербы феодалов за время своего существования прошли несколько этапов. Вначале они были просто отличительным знаком рыцарей. Составляли и изменяли их сами герольды. С XIV в. право обладать гербом стало почетным; награждением гербами занимается верховная власть. Каждый награжденный фиксировался грамотой; незаконное пользование гербом наказывалось. Так было в большинстве стран.

Совсем по-другому получали гербы в Польше. Обычно, когда надвигалась какая-нибудь опасность или начиналась война, все роды данного округа собирались под одно знамя, на которое наносился какой-нибудь, зачастую примитивный, знак: стрела, жернов, грабли, крест, звезда и т. д. Этот знак затем переходил к тем лицам, которые под ним сражались, причем, если в строй вступал новый человек, он приписывался к этому же знаку. Такое явление привело к тому, что в Польше одинаковые гербы встречаются у многих родов. Общее же их количество сравнительно невелико. Специфическое образование гербов в Польше, таким образом, обусловило и появление двойных фамилий: первая часть означала герб, а вторая – собственно фамилию. Их можно встретить в Польше еще и сейчас.

В России же привились гербы, основанные и на личном, и на родовом начале, т. е. получилась смешанная система. Родовые гербы, имевшие в начале своего возникновения практическое значение, с течением веков стали формой без содержания, которой, тем не менее, кичились тщеславные дворяне. С боевых знамен и щитов герб перекочевал на дверцы карет, пуговицы ливрейных лакеев, батистовые носовые платки. Он потерял свою естественность и классическую простоту, стал просто красивой побрякушкой.

В России, как и на Западе, гербы играли определенную социальную роль – утверждали принадлежность их владельцев к господствующим классам. Ныне они полезны ученым для расшифровки исторических, литературных, искусствоведческих тайн.

Большой интерес представляют и городские гербы (табл. XIV, 1–9). Впервые они упоминаются в Большой государственной книге 1672 г. («Титулярник»). Там с некоторым использованием геральдических приемов воспроизводились рисунки 33 гербов городов и областей, которые входили в полный титул русского царя. К ним относились гербы: московский, киевский, владимирский, новгородский, псковский, казанский и др.^{66}

Многие города обязаны своими гербами Петру I^{67}. Распространение городских гербов связано с военными реформами царя. Для облегчения снабжения продовольствием армия должна была размещаться по городам и губерниям России. Это решение повлекло за собой следующее: полкам давали названия городов и местностей, где они были приписаны, а на полковые знамена помещали гербы этих городов^{68}. Это не всегда было возможно, ибо многие города еще не имели своих гербов. По заказу Петра I в 1705 г. издается книга «Символы и Емблемата» (табл. XV).

Герольдмейстерской конторе, созданной в 1722 г., пришлось вплотную заняться русскими гербами. Работа была нелегкой, поскольку не каждый город имел готовый символ. Изображения старых печатей таких городов, как Москва, Новгород, Псков, Киев, Чернигов, окружались новыми геральдическими атрибутами. Для новых гербов требовалось собирать и новый материал, изучать богатства края, исторические подвиги жителей города (табл. XVI, 1–11)^{69}. Использовалась символика земельных эмблем и т. д.

Для получения данных была составлена анкета, отражавшая особенности города. Рисунок герба город получал вместе с жалованной грамотой. При Павле I было дано распоряжение начать составление «Общего гербовника городов Российской империи», которое исполнено не было. Хранили изображения городских гербов в архиве Сената.

В России составлялись также гербы для губерний (табл. XVII, 1–9) и уездов. Подчиненные города включали в свой герб изображение герба губернского города. В нижней половине щита располагалась эмблема уездного города, а в верхней – губернского.

На щитах гербов чаще всего рисовали предметы, которые отражали своеобразие города: его экономику, географические условия, само название (табл. XVIII, 1–9). Например, в нижней части герба уездного города Кургана изображались два кургана, находившиеся возле города.

В 1859 г. барон Кене, глава Департамента герольдии, решил снабдить городские гербы лентами, коронами и т. д.^{70} Императорская корона венчала гербы губерний и столичных городов; шапка Мономаха украшала гербы старых столиц – Киева, Ярославля, Новгорода, Владимира и т. д.; золотая корона с пятью зубцами стала принадлежностью гербов городов с населением более 50 тыс. жителей (табл. XIX, 1–7) и т. д.

В 1886 г., когда Гербовым отделением управлял А. П. Барсуков, с городских гербов были удалены украшения, благодаря чему они упростились.

После Октябрьской революции все это разнообразие гербов стало достоянием истории. Молодое Советское государство никоим образом не могло использовать старые эмблемы. Ему нужны были качественно новые, лаконично и содержательно отражающие новый строй, новые идеи, новое время. И такие гербы появились. О них мы расскажем дальше. А сейчас снова пойдет речь о науке, занимающейся изучением гербов, – геральдике, о ее загадках и находках, так или иначе связанных и с различными событиями из многовековой истории нашей Родины, и с известными личностями, чья жизнь и деятельность тоже стала историей.

ТАЙНОЕ И ЯВНОЕ

С геральдикой сейчас имеют дело в основном специалисты в области эмблематики, нумизматики, бонистики, сфрагистики, искусствоведы, археологи, источниковеды, историки, этнографы и др.

А еще сравнительно недавно – в прошлом веке – образованные люди обязаны были разбираться в гербах, если не хотели прослыть невеждами. Вызывалось это прежде всего необходимостью различать родовые гербы. В учебных заведениях читались специальные лекции по геральдике. Теперь гербы часто принимают просто за украшения; старожилы порой могут не знать герба своего города.