Текст книги "Последний конвой. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Саморский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 15
Джон

Джон пришел в себя от адской боли в позвоночнике. Обезболивающее перестало действовать, а новую дозу ему колоть не стали. Руки и ноги затекли от веревок. Все окружающее пространство затянуло странной мутной взвесью, а левый глаз по-прежнему не открывался.

Джон застонал и с огромным трудом перевернулся на спину. Ребра все-таки остались целы, что не могло не радовать. Но это и была единственная хорошая новость. А вот плохие можно было собрать в огромный список, который наверняка не уместился бы на стандартном листе писчей бумаги. Или сам лист пришлось бы сделать длиннющим и свернуть в рулон, как старинные азиатские рукописи.

Начнем с того, что проклятый китаец сдержал данное обещание и ни на дюйм не вышел за его пределы. Жизнь Шеридану действительно сохранили, но свободу не предоставили. Дали отлежаться пару часов, а затем пинками подняли на ноги и поволокли обратно в пустыню.

Джон почти не мог передвигаться самостоятельно, но раскосые морды конвоиров это нисколько не смущало. При попытке симулировать усталость и беспамятство, его снова принялись бить. На этот раз не особо сдерживая ярость и демонстрируя презрение к жизни пленника. За пару минут истязаний тело превратилось в кровавую отбивную, и Джону пришлось задействовать непонятно откуда взявшиеся резервы организма.

К дороге вышли одновременно с наступающим рассветом. Тот же самый джип поджидал процессию, но за рулем теперь сидел и курил совершенно незнакомый наемник. Впрочем, это уже не имело никакого значения.

Джарваль обвел его вокруг пальца. Как ребенка! Нет, ну каким же нужно быть наивным дурачком, чтобы поверить в сказку про народно-освободительную армию Китая во главе с полковником Ван Лю, сумевшим выкрасть Джона прямо из-под бдительного ока шейха? Впрочем, Ван Лю, возможно, и существует в реальности, вот только состоит на службе у Джарваля, как и вся китайская диаспора.

Нет, не так…

Вся эта трижды гребаная Африка склонила голову перед сумасшедшим арабом, самопровозглашенным шейхом мертвых земель. Даже здесь, вдалеке от цивилизации, хаос анархии победила грубая и жестокая сила – Джарваль. Абсолютная монархия. Ничем не лучше европейского эксимиализма – фашисткой диктатуры Метрополии или пост-милитаристской псевдодемократии США.

Человечество, мать его так и раз эдак, одинаково во всем мире, независимо от расы, цвета кожи и уровня развития технологий. Только крепкий кулак и кольт сорок пятого калибра могут навести порядок в этом гребаном мире, когда все вокруг рушится и проваливается в тартарары.

А иначе человечество начинает пожирать самое себя, быстро ликвидируя лишние рты, которым не хватает пищи. Наверное, это какой-то защитный механизм природы – саморегуляция численности популяции вплоть до полного самоуничтожения венца природы, сидящего верхом на макушке пищевой пирамиды.

А если не вмешиваться в работу этого механизма природы?

Вымрем к чертовой матери!

В свое время и неандертальцы вымерли все скопом. Похолодало, жратвы стало на всех не хватать, и хомо голодникус принялись с остервенением пожирать друг дружку. Да так в этом деле преуспели, что ни одного и не осталось. А самый последний, небось, загнулся от голода, сидя на куче обглоданных костей соплеменников, ибо к тому времени охотиться уже совсем разучился.

Природа не терпит пустоты. Вакантное место тут же займут другие виды. Несколько миллионов лет затишья, а потом начнут стремительно умнеть и развиваться какие-нибудь крысы или тараканы. И все начнется сначала, как было уже не раз и не два. Не зря же ученые щебечут, что люди это уже пятая или шестая цивилизация Земли.

Быть может, и динозавры в свое время успели прогрессировать до разумных особей. А потом на Землю грохнулся крупный метеорит, и наступило резкое похолодание. На этом их господство и закончилось. Вымерли к чертовой матери, не сумев толком приспособиться к резко изменившемуся климату.

Обессиленный Джон лишь на секунду прикрыл свой единственный рабочий глаз, а его уже вытаскивают из джипа у знакомых бетонных строений. В свете восходящего солнца унылые постройки не создают ощущения величия и незыблемости. Бывшая военная база, оставшаяся на тридцать лет без ухода и присмотра, ныне совсем обветшала и подверглась частичному разрушению. Все, что можно было разобрать и демонтировать, давно унесли дикари. Остались только серые бетонные коробки построек, по внешнему виду которых трудно опознать назначение.

Короткий путь по полуразрушенным бомбёжками ступеням, погруженным во мрак коридорам подземелья, а затем недолгая остановка у знакомой неприметной двери. Проникающий в самое сердце лязг металла и грубый толчок в полыхающую адским пламенем спину, отправивший тело почти на середину надоевшей до тошноты камеры.

Ну вот и все! Ночная прогулка закончена, теперь вы можете вернуться к своим привычным занятиям, глубоко уважаемый мистер Шеридан. Валяться ничком на бетоне и ссать по углам. Потому что больше в вашей темнице заняться просто нечем.

Джон рухнул на пол и с наслаждением провалился в беспамятство. Ночное приключение отняло у него слишком много сил и здоровья, и единственное, чего ему сейчас хотелось, как можно дольше не возвращаться в этот проклятый реальный мир…

* * *

Сколько с тех пор прошло времени? Час? День? Может быть, целый месяц?

Привычным жестом потянулся к наручным часам, но их на месте не оказалось – жадные китаезы сперли. Впрочем, этого следовало ожидать. Почему он до сих пор удивляется всяким пустякам? Ну сперли и сперли. Черт с ними!

Руки связали спереди, иначе он не дошел бы самостоятельно…

…и это были китайцы, а не Асур. Значит, есть небольшой шанс…

Джон с трудом подтянул колени к груди, изогнувшись, вновь завалился набок. Но теперь связанные кисти оказались всего в паре дюймов от лица. Потянулся к веревке, остервенело впился зубами, стараясь не обращать внимание на боль.

На то, чтобы освободиться, понадобилась целая уйма времени, а чтобы встать – вообще прорва. Но Джону это все-таки удалось. Придерживаясь за шершавую бетонную «шубу», не спеша обошел камеру по кругу. За время его отсутствия ничего не изменилось. По запаху нашел помеченный ранее угол и помочился туда же, хладнокровно рассудив, что физиологические потребности организма, так или иначе, удовлетворять нужно. И лучше всего это делать в одном и том же месте, исключительно с точки зрения гигиены.

Делая свои дела, старательно отворачивался, чтобы не смотреть на струю. Вряд ли его сейчас обрадовало бы наличие крови в моче, а ведь она там непременно будет. Не зря же почки ноют так, словно их насадили на вертел и медленно проворачивают над костром. Да и все равно никаких лекарств при себе нет. Уж лучше совсем не знать о проблеме, чем столкнуться лицом к лицу с невозможностью ее решения.

Справив малую нужду, Джон всерьез занялся инвентаризацией оставшегося у него хозяйства. Ушиб ребер, вывихнутое плечо, выбитые зубы, множество мелких травм, нанесенных побоями. Правый глаз цел, а вот с левым дела обстоят гораздо хуже – сильная контузия, отек не дает пользоваться им в полной мере. Восстановятся ли функции? Это, увы, неизвестно.

Одним словом, в зеркало пока лучше вообще не смотреться, иначе бессонная ночь от собственного вида гарантирована.

Вправить вывих плеча самостоятельно – задача неимоверно сложная. Но начинать придется именно с нее. Если затянуть на пару дней, то будет совсем плохо. Это он по собственному опыту знает…

Не без труда нашел знакомый камушек, почти не сгибающимися пальцами привязал к нему веревку и попытался зацепить на решетку окна тем же способом, как это проделывал ранее. Боль сильно ограничивала движения, пришлось усесться на пол и начать медитацию.

Чтобы там не плел китаеза о буддизме, а уже через десять минут у Джона вновь появились силы на борьбу с внешним миром. Всю накопившуюся злость он сумел превратить в энергию и направить в нервные центры, частично заглушая их работу. Боль стала казаться немного слабее, и не важно что это – аутотренинг или блокировка чакр с помощью утончённой техники созидательных визуализаций. Главное – полученный результат – снижение уровня болевых ощущений. Полученный эффект Джона вполне устроил. Теперь можно продолжать.

После невероятного количества попыток веревку все-таки удалось закрепить на решетке, второй конец он привязал к запястью и, вывернув руку под неестественным углом, всем весом рухнул на бетонный пол. Хруст в плечевом суставе, адская боль и жесткое падение на бетонную крошку – камушек, гадина, в последнюю секунду выскочил из петли, и веревка выскользнула следом за падающим телом.

С трудом приподнялся, пошевелил рукой – вроде бы слушается, хотя и с большим трудом. Но даже так лучше, чем быть одноруким.

Так, а что дальше?

Джон еще раз ощупал себя и пришел к выводу, что фатальных последствий допроса нет. Вывих вправлен, ушибы и порезы со временем заживут, отек спадет. Ну а глаз человеку потому и дано природой в двух экземплярах, что механизм сложный и легко выводится из строя даже небольшим усилием. Будем надеяться, что все заживет как на собаке, и функции восстановятся. Снял и порвал китайскую рубашку на куски, осторожно перевязал кровоточащие раны. К счастью, таковых обнаружилось всего три.

Нужно признать, он оказался неправ. Китайцы все-таки сумели грамотно провести допрос и добиться собственной цели: пленник все рассказал, жестоко избит, но отнюдь не покалечен. Пара дней на восстановление, и будет в полном порядке.

Ну скажем, не в полном, а в относительном порядке. Передвигаться и отвечать на вопросы сможет. Можно ли рассчитывать на большее? Ну, это Джарвалю решать…

Зубы, конечно, жаль. В Африке центров стоматологии нет. Но если ему повезет найти врата, то возврат на «Ковчег» из несбыточной мечты превратится в реальность. Уж спасителю нации новые зубы точно вставят, даже если перед этим их придется вырвать у ныне действующего президента США. Ну а если суждено сгинуть в пустыне, то не имеет значения, с целыми зубами во рту он сдохнет или с их обломками.

Джон невесело усмехнулся и решил немного поспать. Сон – лучшее лекарство. Очень хотелось пить, но учитывая его теперешнее состояние, это далеко не самая большая проблема. Он вытянулся прямо на полу, перед этим старательно расчистив угол камеры от мусора и крупных камешков.

Долго не мог найти приемлемую для сна позу. На боку ноют ребра, на спине адски ломит позвоночник, на животе пекут отбитые внутренности. В конце концов устроился в позе зародыша, подтянув колени почти к самому подбородку и надолго провалился в липкую розовую полудрему.

* * *

Джон пришел в себя, когда за окошком вновь стемнело, а камера плавно погрузилась в полумрак. Боль не только не утихла, но субъективно стала еще сильнее. С огромным трудом ему удалось встать, придерживаясь за шершавую поверхность бетонной стены. Сделал пару шагов вперед по камере, потом обратно. Тело почти не слушалось. Во всяком случае, затраченные усилия никак не компенсировались достигнутыми результатами. Слишком мало времени прошло, регенерация у человека идет медленно. Однако небольшая разминка привела мышцы в тонус и слегка очистила разум от розовой мути.

Нужно выбираться отсюда любой ценой. И чем быстрее, тем лучше. Если для этого нужно рассказать всю свою жизнь до мельчайших подробностей и заключить альянс с самим дьяволом, значит, так тому и быть. Как только вернется безумный шейх, «финита ля комедия» Джона будет объявлена официально. Театральный рабочий задернет занавес, оркестр заиграет финал, а особо нетерпеливые зрители потянутся к выходу, чтобы первыми получить вещи в гардеробе.

Это злопамятная арабская тварь всегда добивается поставленной цели.

Казавшаяся ранее совершенно глупой затея – притвориться мертвецом посреди камеры, а затем напасть охранника, когда он подойдет поближе, таковой больше не выглядела. Внезапно Джон обнаружил, что обдумывает, как ее можно было бы провернуть? Лучше лежать на боку или на спине? Глаза держать открытыми или закрытыми? Сможет ли он вытерпеть боль, если охранник пальнет очередью от дверей ему по ногам? И как заставить измученное пытками тело быстро и беспрекословно повиноваться?

Лезет же в голову всякая ересь!

Единственный выход из создавшегося положения, это звать охрану и униженно молить об аудиенции шейха. Раз он до сих пор еще жив, значит, Джарвалю он зачем-то все еще нужен. Осталось понять – для каких целей? А потом использовать это, как рычаг для оказания давления на проклятого араба. Иного пути нет.

Если узкоглазые по его приказу разыграли красивый спектакль исключительно для того, чтобы выпытать назначение артефакта, значит, эмир уже посвящен в самую главную тайну экспедиции Метрополии. Как привести в действие ключ, и где находятся загадочные врата в иной мир, не знает и сам Джон.

Нет, он конечно догадывается, но большого проку от этих догадок нет.

Отсюда вывод – он сам и его знания совершенно бесполезны для Джарваля. Они никак не помогут шейху с открытием портала. Джон, как второстепенная шахматная фигура, свою роль отыграл, поэтому легко может быть разменян на любую другую фигуру. Даже на пешку.

Тогда почему он до сих пор еще жив?

Неужели эмир желает лично разделать своего американского друга? Арабы вроде бы любят проделывать это с помощью кинжала, плавно отделяя части от общего целого, пока жертва кричит и извивается от невыносимой боли.

Господи, ну и бред лезет в голову.

Очень хотелось хотя бы на секундочку выглянуть на улицу, но он не в его состоянии висеть под самым потолком, ухватившись за решетку окна.

– Хоть бы пожрать принесли, – неожиданно для самого себя произнес он вслух.

Нет, а правда, почему его еще ни разу не покормили, не сводили на оправу и даже не дали воды? Разве так поступают с заключенными? Хоть какие-то нормы морали у этих дикарей сохранились?

Он вновь вернулся к прерванному занятию, то есть улегся на бетонный пол и попытался уснуть. Почему-то вспомнилась заметка о крохотном грызуне, прочитанная в далеком детстве. Если у этрусской мыши закончилась еда, она впадает в летаргический сон – замирает без движения на длительный срок, стараясь экономно расходовать энергию. Придет в себя на несколько минут, быстро осмотрит владения на наличие пищи и, не найдя таковой, вновь впадает в спячку. И так до тех пор, пока или еда не появится, или мышь не издохнет от голода.

Уснуть все никак не удавалось. Джарваль за это время наверняка напал на колонну Метрополии, отнял артефакт и старательно размышляет, что теперь с ним делать дальше? А в далекой бетонной темнице медленно загибается от голода американский гражданин, прилетевший за этим чертовым камнем через половину планеты на самом последнем в мире самолете.

* * *

Джон очнулся от звука проворачивающегося в замке ключа. Он попытался оторвать голову от бетонного пола и не смог. Не было сил…

В камеру вошел Асур, подсвечивая себе под ноги фонариком. За окошком окончательно стемнело, и в темнице царил непроглядный мрак. Якудза подошел чуть ближе, поставил рядом с распростертым на полу телом Джона пластиковую бутылку с водой. Развернулся и ушел, не произнеся ни слова. На прощание загрохотало железо засова и заскрипел ключ в замочной скважине.

Джон протянул руку, нащупал в темноте бутылку, с трудом отвернул пробку и принялся жадно глотать воду. Он чувствовал ее вкус на языке, ощущал, как драгоценная влага стекает по пищеводу, но все никак не мог утолить жажду…

* * *

Джон открыл глаза и обнаружил себя в полной темноте, лежащим ничком на ледяном бетонном полу. Перед глазами плыла муть, кружилась голова, горло пересохло жажды.

Где-то тут была вода.

Джон встал на колени и принялся ощупывать каждый дюйм бетонной поверхности пола, но все никак не мог найти проклятую бутылку. Сообразив, что он окончательно заблудился в темноте, поднялся, прошел к стене, наощупь сориентировался в камере. Затем опустился на колени и начал все сначала. Дюйм за дюймом обшарил каждый закоулок, по нескольку раз перебрал каждый встреченный камешек. Остановился лишь тогда, когда окончательно убедился, что никакой бутылки с водой в камере нет.

Но этого просто не может быть! Я же своими глазами видел Асура.

Он сел на пол и прислонился к холодной стене. Его трясло.

Что это было? Изощренная месть окончательно спятившего араба или просто яркий и красочный сон?

Джон потряс головой, чтобы сбросить остатки сонливости и взвыл от боли в позвоночнике.

Резких движений пока делать нельзя. Регенерация еще в самом начале своего долгого пути.

Асур приходил иди нет?

В голове пусто, словно в пересохшем колодце…

* * *

Джон в очередной раз пришел в себя от дикой головной боли. Голова кружилась, тело трясло в лихорадке, а горло просто раздирало от жажды.

Словно весь день жрал песок.

– Пить… – вяло застонал Джон.

Сознание опять прострелила яркая и отчетливая мысль: «Асур принес воду, но из-за слабости и упадка сил, я не смог взять в руки бутылку и она откатилась куда-то в угол камеры. Я искал рядом с тем местом, где валялся на полу, а нужно было – по всей камере».

О том, чтобы встать во весь рост, даже речи не шло. Он слишком слаб для проделывания таких сложных акробатических упражнений.

Джон попытался приподняться на колени, но руки отказывались держать вес тела. Тогда он плюнул на все и просто пополз по камере, царапая голый живот о бетон.

Подать тело вперед на несколько дюймов. Проверить правую сторону, затем левую. Еще несколько дюймов вперед, снова тщательным образом ощупать каждый дюйм поверхности пола.

Камера не настолько огромная, чтобы в ней бесследно могла затеряться бутылка с водой.

Он дополз до стены, поменял направление и пополз вдоль нее, каждый раз касаясь кончиками пальцев шершавой поверхности.

Правило левой руки… или правой? Какая на хрен разница…

Когда лоб уперся в противоположный угол, он вновь поменял направление и вскоре добрался до входной двери.

Бутылки нет.

Собравшись с духом, Джон прополз последний участок, и когда голова коснулась прохладного бетона, стало ясно, что ее в камере вообще нет.

Джон почувствовал обиду. Проклятый Асур насмехается над ним. Воспользовался слабостью пленника, подразнил и ушел. А мне тут ползай в темноте, разыскивай.

Да к черту все!

* * *

Ночь казалась бесконечной, а жажда усиливалась с каждой минутой. Пока Джон ползал по камере, разыскивая привидевшуюся в сновидении бутылку, он вдоволь наглотался бетонной пыли, от чего мучения только усилились. Раз за разом проваливаясь в небытие и всплывая обратно в реальность, Джон начинал заново бесплотные поиски иллюзорного сосуда с драгоценной жидкостью. И лишь под утро, когда за окном начало потихоньку светать, и непроглядный мрак в его темнице слегка рассеялся, он наконец-то сумел встать на ноги и тщательно осмотреть камеру все с тем же плачевным результатом. Грезы окончательно разбились о жестокую реальность – бутылки не существует, и Джон потерял сознание в очередной раз…

Глава 16
Чекист

Да уходи же ты, – произнес Гейман мысленно и снова судорожно вздохнул. Грудь сдавило, словно тисками, в голове бешено колотит пульс. Сжав зубы до боли в челюсти, вытерпел очередной приступ, затем потянулся к автомату.

Какой же он тяжелый, сука!

С трудом подтянул «Калаш» ближе, перехватил за ствольную коробку, дотянулся до спускового крючка. Рука привычно легла на ложе приклада.

Целиться неудобно…

Потянул на себя, перехватил второй рукой за цевье, согнул ногу в колене для упора. Пристроил автомат сверху. Вот теперь готов. Можете подходить за угощением!

На секунду смежил веки, перед глазами опять какая-то противная круговерть, словно в далеком детстве перекатался на карусели. Нужно сосредоточиться. Посчитал про себя до десяти и резко открыл глаза. Как раз вовремя, из-за машин донеслись голоса на чужом языке. Кажется, арабский.

Он снова поправил «Калаш», прищурил один глаз и нажал спусковой крючок. Автомат коротко дернулся, выплюнув ровно три пули. Осталось еще двадцать семь. Колесо бензовоза почти треть обзора перекрывает. Снизу – вверх целиться неудобно. Человеческая анатомия, мать ее.

Ответная очередь. Длиннющая! Патронов не жалеют. Видимо, запасов до хрена и больше. А теперь еще и нашими воспользуются. Сами привезли. На блюдечке с голубой каемочкой подали. Кушайте на здоровье, не обляпайтесь.

Зашипело пробитое колесо. Одна из выпушенных наемниками пуль отрикошетила от кабины и ушла в песок совсем рядом. В белый свет, как в копеечку. Пальцем в небо, в лужу пук…

Ну, подходите поближе, мне вас за колесом не видно ни черта!

Снова очередь. Зашипело второе колесо, громко зацокали пули по железу капота. Крики на арабском усилились. Знать, злое начальство посылает тупых баранов на забой. Из-за пригорка высунулась голова. Озирается, высмотреть пытается. Коротко рявкнул автомат. Башка моментально скрылась из виду.

Попал? Сомнительно… Но припугнул знатно.

Крики еще усилились. Скандалят. Жить хотят. Раньше надо было думать. А теперь только и остается – идти умирать во имя вашего главного дикаря. И непременно чтобы в набедренной повязке, с длиннющим пеналом на члене и черными перьями на голове.

На всякий случай выпустил еще пару пуль в этом направлении. Это уже так, для острастки. Шугануть, чтобы не расслаблялись. А между тем патроны нужно бы поберечь. Судя по всему, действие пьесы затягивается. Зрителям уже давно пора на антракт. Хлестать водяру в буфете, закусывая бутербродами с красной икрой.

Снова крики и вопли. Даже разобрал пару знакомых слов. Эх, говорила мама в детстве, учи сынок арабский язык. В жизни все пригодится. А ты – болван, «Букварь» скурил и в чекисты подался…

Сунулись сразу двое – молодые, зачуханные. Ну точно бараны на заклание. В этот раз «Калаш» дернулся самостоятельно, даже не пришлось принимать участие в судьбе наемников. Одному удалось уползти, второй остался лежать на месте. Ну что же, такова воля Аллаха. Теперь в Раю тебя ждут халва, щербет, рахат-лукум и симпатичные гурии.

Шум слегка сместился влево. Плохо дело! Крутиться как волчок – несолидно. Все-таки до подполковника дослужить успел. Это вам не в немецкие каски срать. Подполковники обычно сидят в хорошо обставленных кабинетах, на мягких уютных креслах и попивают дорогущий коньяк, а не ползают по песку в раскаленной пустыне под дождем из свинца.

Гейман закрыл глаза, слезящиеся от яркого солнечного света, собрался с духом и попробовал перевернуться на живот. Ничего не вышло, тело уже почти не слушалось. Ноги совсем одеревенели.

Ладно, черт с вами! Сами подойдете. Начальство прикажет для надежности мертвецу глотку перехватить, вот и подойдете.

Снова грохот автоматов. Сразу несколько штук. Три? Четыре? Эк я ловко раздербанил муравейник. Бегают, суетятся. И чего вам не жилось спокойно? Ну едут куда-то люди по своим делам. Ну и пускай едут. Вас же не трогают? Но нет. Вам захотелось большего…

Довернул ствол автомата и снова нажал на спусковой крючок.

Прыгайте, суки, прыгайте. Тут одно из двух: либо девственницы в Раю, либо скакать вам ребята по песку, аки танцоры диско. Можете даже коронный танец Майкла Джексона исполнить – «Лунная походка» называется. Только вам это все равно не поможет. Родион скоро вернется, отомстит…

* * *

– Левушка, сыночек, ну как же так?

– Успокойся, мам.

– Ну как я могу успокоиться? – Сара Марковна промокнула платком уголок глаза, – Исаак Матвеевич скрипач от Бога. Виртуоз! Таких во всем мире не больше пяти человек за столетие рождается. А он снег чистит и ломом долбит лед. Он же руки загубит, сынок! Как он потом будет играть?

– Сейчас такое время, мама. Не до концертов Рахманинова.

– У нас все забрали! – Сара Марковна не скрывала слез, – Особняк, машину, вещи. Арестовали счета…

– Мама, сейчас очень многим тяжело приходится. Привыкли к сытой жизни, а случилась планетарная катастрофа. Теперь не до жиру. Крыша над головой у вас есть, паек выделяется. Ну а принудработы обязательны для всех.

– Исаак Матвеевич эти деньги честно заработал. Своим умом, талантом и трудолюбием. Каждую копеечку… к копеечке…

– Мама, ну ты пойми, я ничем не могу помочь.

– Но им и этого показалось мало, – продолжала Сара, словно и не слышала никаких возражений, – и теперь они забрали у нас сына.

– Мама, никто меня не «забирал» и не принуждал. Я сам пошел в «безопасность». Время такое. Я не мог поступить иначе.

– Да какое время, сынок? Хаос. Разбой и анархия. Бардак, бедлам, форменный Содом и… как ее… Гоморра. Даже при коммунистах не было такого беспредела. Вакханалия насилия и безнаказанности.

– Вот поэтому я и стал чекистом. Чтобы навести порядок в стране.

– А из тебя со временем мог получиться хороший пианист. Ты же закончил консерваторию.

– Да ну, – отмахнулся Гейман, – ненавижу музыку. И всегда ненавидел.

– Но тебя же могут убить!

– Я никому этого не позволю, – усмехнулся Гейман и показал «Стечкин», – как видишь, я тоже вооружен.

– О Боже! – картинно всплеснула руками Сара Марковна, – тебя заставляют стрелять в людей! Ты уже кого-нибудь убил?

– Это неважно!

– Что значит неважно? – истерично взвизгнула мать, – брось эту железяку сейчас же. Пойдем в синагогу. У меня есть знакомый раввин, он поможет. Отмолит. Еще не поздно, сынок. Господь милостив. Если ты еще никого не убил… Ты ведь никого не убил? Правда?

– Нет, мама, не убил. Успокойся. Никуда я не пойду. Я не верю в вашего Бога.

– А тебе и не нужно верить! Делай, как мама говорит, и все образуется само собой.

– Нет, мама, – Лев Исаакович грубо отстранил материнскую руку, – само собой уже ничего не образуется. В стране действительно бардак. С востока идут полчища кочевников. На севере – мутанты… Третья попытка военного переворота за месяц. Жестокая и бессмысленная бойня. И главное – с какой целью? Ну сядет в кресло новый «царек» или самоназванный «президент». Что это изменит? Ничего! Что он может предложить народу? Какую программу действий? Ни у одного из «вождей» ее нет и не будет. Даже для краткосрочной перспективы. Вообще ничего. Кроме желания напоследок пожить нахаляву за чужой счет. Так что Магистрат – еще не самое худшее из зол. Эксимиализм – очень жестокий общественный строй, но в критических ситуациях иначе нельзя. Иначе не выжить.

– Но почему ты? – патетически воскликнула мать, перебивая его монолог.

– А почему нет? – запальчиво возразил Гейман.

– Потому что мы тебя не для того растили.

– Не для того, что бы… что? Не для того, чтобы я защищал собственную страну от погани? Не для того, чтобы я наводил порядок в родном городе? А кто это сделает за меня? Может, вы с папой? И главное – чем я в это время должен заниматься? Прятаться по подвалам? Или может мне эмигрировать прикажешь? А куда? В Великое Славянское княжество? Или прямо сразу за океан бежать?

Сара Марковна зарыдала в голос. Немного демонстративно, но слезы полились вполне настоящие.

– Вы меня не для того растили… Мама, а для чего? Для чего вы меня с папой растили?

– Чтобы ты стал великим музыкантом, – сквозь рыдания выдала мама, – как твой отец.

– Чтобы стать великим, не обязательно быть музыкантом. Можно добиться признания в любом деле. К тому же у меня не настолько идеальный слух, как у отца. Если бы не он, меня и в консерваторию бы ни за что не взяли.

Мама отняла руки от зареванного лица и воскликнула:

– Но зачем было становиться чекистом?

– Да потому, что я это могу!

– Убивать людей? Отнимать последнее? Приносить в чужие дома ужас и горе?

– И это я тоже сумею, – жестко отрезал Лев Исаакович, – если понадобится. Я хочу, чтобы в моей стране люди были счастливы. И я пойду на все. Если для этого понадобиться убивать, значит я буду убивать. Но порядок мы наведем. Любой ценой! Вся эта заграничная понаехавшая шушера будет сидеть в резервациях и помалкивать в тряпочку. Это наша страна, и мы в ней хозяева, а не эмигранты и беженцы. Еще не хватало, чтобы они тут устанавливали свои порядки.

– Это значит, – снова всхлипнула мать, – что будет гражданская война. Снова…

– Не будет! Я не допущу!

Сара Марковна внезапно прекратила рыдания, достала носовой платок и вытерла лицо.

– Ты такой же упрямый, как и твой отец, – произнесла она после длительной паузы совершенно ровным голосом, – переубеждать бесполезно. Ты уже взрослый, Левушка. Поступай, как считаешь нужным. Но помни, мы с папой тебя любим. И всегда будем любить, что бы ни случилось.

* * *

– Я тоже люблю тебя, мама, – крикнул Гейман, нажимая на спусковой крючок. Автомат коротко дернулся, и еще две пули ушли в недолгий полет к цели.

* * *

Отмолить все мои грехи ни один раввин в мире не сможет. Слишком их много накопилось. На три жизни хватит.

Но я ни о чем не жалею. Кто-то же должен был делать грязную работу? Чистоплюем быть легко. А ты вот попробуй, возьми в руки «Стечкин» и поставь к стенке врага народа. Не так это просто – нажать на спусковой крючок, когда перед тобой стоит жалкий и отчаявшийся человек приговоренный к расстрелу военным трибуналом. Еще вчера это был сильный, умный и опасный противник.

Сможешь взять на себя работу Бога и лишить его жизни?

Но если этого не сделать сейчас, завтра жертв будет намного больше. Потому что перед тобой враг, который не успокоится и не сложит оружие по собственной воле. И когда в следующий раз вы снова встретитесь лицом к лицу, «Стечкин» будет в руках у него…

Есть множество способов обуздать разгоряченную толпу, но самый действенный из них – страх. А давать советы с дивана может каждый. И принимать решения в высоких кабинетах, не задумываясь о последствиях. Но любой указ о «закручивании гаек» приводит к волнениям и смуте. Любое недовольство народонаселения со временем вылезает наружу. И выходит боком всем, особенно самим недовольным.

И разгребать навоз, как всегда, приходится нам – чекистам.

И кто всегда крайним останется? Правильно, угадали! Именно мы.

Вот поэтому мы – фашисты. И безо всяких кавычек. Ибо работа такая. Только те чистоплюи и «всепропальщики», что бездумно раздают обидные клички направо и налево, сами ни черта не делают. Сидят на жопе и ноют, что раньше было плохо, а теперь все становится еще хуже. Всегда виноват кто-то другой. Оторвать задницу от дивана и начать уже что-то делать они категорически не способны.

Но кто-то же должен действовать?

Никто не хочет брать на себя ответственность за людские судьбы и будущее целой страны. Каждый сам за себя. Моя хата с краю, и каждый сверчок… сидит в своей норке… и не жужжит….

Никто ни в чем не виноват, все беленькие и пушистенькие. В лайковых перчаточках и в идеально отглаженных смокингах.

А кто должен разгребать ваше дерьмо?

Полицейское государство, авторитарный режим, фашистская диктатура, военный коммунизм. Не нравится? Так, мать вашу, предложите другое решение! А если у вас его нет, то заткнитесь и не вякайте. Пока полки в супермаркетах рушились под весом колбас и балыков, никто и не собирался вводить никакие чрезвычайные меры. Никто не отбирал последнее, ибо оно, ваше «частное» и «личное», никому и никуда не упиралось. У вас три дома, две квартиры и шесть автомобилей на одно лицо? Заплатите налоги и спите спокойно. Даже происхождение загадочных миллиардов на заграничных счетах не беспокоило государство, пока его казна была полна за счет продажи углеводородов, а бюджета хватало на обеспечение основных потребностей населения.