Текст книги "Мертвые звезды"

Автор книги: Виктор Точинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава пятая. Телеметрический детектив

Всё не так плохо, всё гораздо хуже…

Народная мудрость

Моргулис. Опыт личного общения

Личная встреча оказалась несколько более содержательна, чем изучение досье Моргулиса С. С. Но всего лишь несколько…

Сегодня утром – после завершения сорокаминутной аудиенции у ГП – напарники отправились в кабинет полковника Моргулиса. Как бы полковника – ни Лось, ни Стрельцов просто не могли считать начальника здешней охранки коллегой, да ещё старшим по званию.

Вообще-то Стрельцов перед визитом на КРТ подозревал, что побеседовать доведётся лишь с Моргулисом: всем известно, что рабочий день таких крупных фигур телевизионной тусовки, как ГП и Жорж Измайлов, начинается после обеда, – а восемь утра для них не просто раннее утро, но глубокая ночь… Однако встреча состоялась-таки. Если учесть, что после убийства Чистовой-Кузякиной к тому времени прошло семьдесят с лишним часов, можно сделать вывод: ГП поднялся в непредставимую для себя рань и безжалостно поднял лучшего своего шоумена с единственной целью – продемонстрировать ФСР, как он, генеральный продюсер, озабочен успехом расследования…

Но общение с Моргулисом заставило усомниться в истинности помянутого вывода. Казалось, ТВ-полковник абсолютно не заинтересован в раскрытии дела. Ничем, упаси господи, не собирается препятствовать, – но не заинтересован. Любая информация? – пожалуйста! Очень скоро во смарт-чипы Стрельцова и Лося оказались загружены кучи, груды, прямо-таки терриконы информации – все записи, сделанные всеми бортовыми камерами «Немезиды», стационарными и переносными, полные досье всех участников шоу, подробнейшие отчёты о мерах безопасности, принимаемых в ходе предполётной подготовки… И прочее, и прочее, и прочее…

Станислав Моргулис – высокий голубоглазый блондин – сидел за своим столом и, казалось, с трудом сдерживал ехидную усмешку: ну и что, коллеги, вы со всем этим будете делать? Прекрасно понимал, что даже штат аналитиков, трудолюбиво пялящихся на экраны, делу не поможет: заметить какую-то зацепку, нестыковку в разговорах и действиях участников космического шоу может лишь человек, самолично просмотревший все бесконечные записи. Может – но едва ли заметит, тут работы на пару месяцев непрерывного просмотра, и под конец всё в голове смешается в такую кашу, что станет не до анализа… Сам господин полковник за весь разговор не выдвинул ни единой версии о причинах и виновниках покушений на борту ДОС.

– Есть какие-нибудь вопросы, коллеги? – поинтересовался Моргулис, когда закончилась перекачка объёмистых файлов с информацией. И наконец позволил себе улыбнуться – чуть-чуть, самыми кончиками губ.

Лось, до сих пор принимавший в беседе минимальное участие, задал вопрос, несколько неожиданный для Стрельцова:

– Рекламные ролики с участием Чистовой снимались на «Немезиде»?

– Нет, конечно же, – ответил Моргулис, не задумываясь. – Вся реклама сделана заранее, на Земле. Создание подобных клипов – ответственное и дорогостоящее дело, ни дилетантам, ни автоматике не справиться.

– Но ведь она принимала душ действительно в невесомости? – гнул свою линию Лось.

Моргулис на мгновение замялся.

– Тонкости съёмочного процесса не входят в мою компетенцию. Возможно, клипмейкеры и Настя отправлялись на орбиталку… Или душевую кабину для клипа смонтировали в самолёте-имитаторе невесомости. Не знаю подробностей… Мне уточнить для вас этот момент?

– Не стоит… – помотал головой Лось. – Больше вопросов не имею.

Стрельцов оказался более любознателен.

– Мы можем провести допросы участников шоу? – спросил он. – Не по возвращении – сейчас, при помощи дальней связи?

Спросил и сам мысленно поморщился: телеметрический детектив получается… Следователи лицезреют место преступления и жертву на стерео, допрашивают подозреваемых при помощи радиосвязи, – а потом, собрав улики и доказательства, седлают «шаттл» и пускаются в погоню за убийцей… Космическая оперетка какая-то.

Моргулис помолчал, барабаня по столу кончиками пальцев. Интересно, это он заразился такой манерой от ГП, – или наоборот?

Наконец господин полковник сформулировал вежливый отказ:

– К сожалению, здесь встают проблемы технического плана… Как вы знаете, «Немезида» движется по весьма вытянутой орбите, весьма отличающейся от орбит большинства спутников, – примерно так же вращаются кометы вокруг Солнца. Расстояние увеличивается с каждым днём, и наши антенны в Ново-Останкино уже не способны обеспечить стабильную связь… Два дня назад мы перешли на арендованную государственную аппаратуру – ЦДС «Хеопс» под Петербургом. Цены на аренду там… хм… прямо скажем, космические. Мы едва успеваем передавать записи бортовых съёмок в сжатом, пакетном режиме. Едва ли совет директоров пойдёт на аренду дополнительного аппаратного времени – как раз сейчас, когда шоу «Наши звёзды» потребовало больших незапланированных вложений. Неустойки компаниям-рекламодателям очень велики…

Он вновь улыбнулся, на сей раз сочувственно: дескать, рад бы, но…

– То есть два дня назад начались затруднения со связью – и в тот же день была застрелена Чистова-Кузякина? – уточнил Стрельцов.

– Именно так, – подтвердил Моргулис. И вновь предпочёл оставить без каких-либо комментариев это совпадение. Или не совпадение…

– Если ФСР договорится с командованием «Хеопса» о дополнительном времени… – медленно начал Стрельцов.

Моргулис закончил фразу:

– …тогда, разумеется, никаких препятствий со стороны КРТ не возникнет. Допрашивайте на здоровье. Но советую поторопиться с решением этого вопроса: до следующего голосования всего лишь девять дней, вероятны новые эксцессы…

– Опять кто-то выбывает? – удивился Стрельцов. – Что-то больно часто…

– Нет, на этот раз определяется не аутсайдер, – лидер зрительских симпатий. Тот, кто получит иммунитет от выбывания на пять последующих туров. Ну и неплохую сумму на счёт, разумеется. Однако если с этим лидером произойдёт что-то незапланированное – нам будет нелегко объяснить зрителям, отчего он вдруг выбыл из игры.

Стрельцов подумал, что наверняка лидер уже определён заранее, и едва ли это будущая победительница – никто не будет раскрывать карты заранее, и в финальной части зрителей ждёт запутанная интрига с непредсказуемым исходом… Затем он задал ещё несколько вопросов технического плана, в основном касающихся того, как и кем доставлялись на «Немезиду» запасы, необходимые для полуторагодичного полёта. Напоследок спросил:

– Ещё хотелось бы узнать об истинной судьбе выбывших участников…

Моргулис удивлённо приподнял брови.

– Как раз здесь никаких секретов нет… Всё происходит именно так, как продекларировано. Проигравший выбывает – из игры и из жизни. Совершает добровольный суицид согласно «Закону об эвтаназии».

Стрельцову отчего-то показалось, что Моргулис солгал, отвечая на последний вопрос.

Подмосковье, неизвестно чьё частное владение, 15 июня 2028 года, 09:57

– Моргулис – не прибалтийская фамилия, – сказал Лось полуутвердительно.

– Не прибалтийская, – согласился Стрельцов. – Скорее такую фамилию мог бы носить еврей… Причём не из-за черты оседлости – но откуда-нибудь из Бессарабии или Румынии.

– Мамаша его, судя по фото, тоже далеко не нордического типа… Тогда вопрос: в кого же он уродился этакой белокурой бестией? Может, «папик» и в самом деле его папаша?

После изучения досье напарники, не сговариваясь, пришли к выводу: крутой карьерный взлёт мадам Моргулис (а впоследствии и Моргулиса-младшего) объясняется многолетней протекцией со стороны «папика» – любовника, предпочитавшего не афишировать эту связь… Причём, по всему судя, «папик» весьма плодотворно трудился в КГБ, а затем подался на вольные хлеба в частный бизнес – сохранив при этом старые связи.

– Тогда любопытный расклад может получиться, – сказал Стрельцов. – Если Марина и в самом деле ждала ребёнка не от мужа, а от «папика», а тот имел достаточно власти и влияния – мог ведь и подставить Сергея Моргулиса, получив информацию о готовящейся акции УНИТА…

Впрочем, все эти логические построения давно уже не актуальны. Если «папик» сейчас ещё жив, наверняка не при делах. Ведь сорок лет назад он служил в Анголе явно не юным лейтенантиком… Скорее всего, был в чинах, и семьёй отягощён, – иначе не стал бы столько лет конспирировать связь с любимой женщиной. Ну и возраст соответствующий…

И всё-таки Стрельцов сказал:

– Составлю запрос в архив. Пусть посмотрят, кто из наших сидел в Анголе десять лет, а потом работал в Смоленске…

– Хочешь при нужде вытряхнуть скелет из шкафа? – мгновенно понял задумку напарника Лось. – Воздействовать на Моргулиса семейными тайнами?

Судя по тону, он весьма сомневался в эффективности такого воздействия.

Стрельцов пожал плечами. Подстелить соломки никогда не помешает.

Лось добавил:

– Знаешь, как зовут Моргулиса на КРТ между своими? По инициалам: Эс-Эс. А подчинённых, соответственно, эсэсовцами.

– Не иначе как за особо гуманные методы работы, – предположил Стрельцов.

На этой оптимистичной ноте они завершили разговор о загадочном прошлом полковника Станислава Моргулиса – перешли к делам дня сегодняшнего, к плану ближайших действий…

– Это называется «толочь воду в ступе», – полчаса спустя подвёл Стрельцов итог обмену мнениями. – Потому что Барсук не утвердит план оперативных мероприятий без открытия дела. А как нам его открыть? Кто нам его откроет? Какая прокуратура? Если «терпила» болтается с вышибленными мозгами чёрт знает где, в экстерриториальной невесомости… Нет, Лёша, всё так и задумано: вроде и декор соблюдён, тивишники в ФСР обратились честь по чести. Но сделать нам ничего не дадут. НИ-ЧЕ-ГО. А крайними окажемся мы с тобой. Именно мы – две проштрафившиеся пешки, которыми и пожертвовать не жалко…

Лось молчал, а по его мимике Стрельцов давненько уже не пытался угадать реакцию напарника.

Затем они поднялись с травянистого пригорка и направились к машине, опять-таки молча. День предстоял нелёгкий.

Стрельцов вдруг остановился, и лицо у него стало нехорошим. Что-то не то… Что-то не так стало в окружающем мире – наблюдаемая картинка на миг подёрнулась мутной зыбкостью, и чуть иначе запел птичий хор, и чуть по-другому зазвучали бесшабашные трели кузнечиков… Миг прошёл, и всё стало по-прежнему, но Стрельцов уже догадался…

– С-с-суки… – прохрипел он, и ломанулся в кусты – в те самые, из которых появился охранник-мордоворот.

Лось протиснулся туда минутой позже. И увидел, как Стрельцов с остервенением пинает корпус большого стационарного голопроектора. Неподалёку стояла другая аппаратура – синтезаторы звуков и запахов.

– Пойдём, Андрюша, – потянул Лось напарника за рукав. Тот прошипел что-то неразборчивое, но явно злобное.

Тот же самый пейзаж с этой точки наблюдения разительно отличался от того, который они видели со своего пригорка: ни луга, ни рощицы, ни змеящейся вдали речки… На краю бескрайнего, заросшего борщевиком поля громоздились какие-то разломанные металлопластиковые конструкции, вдали тянулись к небу башни Реутовской БЭЦ, окутанные дымкой испарений…

Несколько шагов назад – и вновь перед глазами встала буколическая картинка, ничем не отличающаяся от реальности. Удары ногами ничего не нарушили, техника здесь стояла вполне вандалоустойчивая… Можно было пройти в разные стороны и проверить, насколько велики размеры настоящего лесочка. Но Стрельцов не захотел. Внутри было пусто и мерзко. Подойдя к машине, вспомнил, повернулся к Лосю:

– Выпусти этого, – кивнул на багажник. – Какая там к чёрту подстава, проекторы да синтезаторы сторожит…

Выруливая на трассу, он вспомнил давний рассказ бабушки Даши. О том, как её шокировало – в достаточно пожилом уже возрасте, – известие, что киноактёр Жан Маре, красавец-мужчина и кумир её юных лет, на деле был гомиком. Причём не просто гомиком, а президентом Европейской лиги гомосексуалистов. «Как в душу насрали, – сказала тогда бабушка, не стеснявшаяся сильных выражений. – Девчонкой была, лет так в четырнадцать, – снилось ведь порой, что он мой первый… Тьфу!»

– Как закончим эту бодягу, – сказал Лось, глядя куда-то вдаль, – пиши-ка, Андрюха, рапорт, – и к нам, в Туркестан. Там хоть всё настоящее… Правда, головы тоже не понарошку отрезают…

Москва, Малая Лубянка, штаб-квартира ФСР, 15 июня 2028 года, 09:57

Опасения Стрельцова не оправдались. На службе его уже ждало постановление о возбуждении литерного дела. Заверил его своей подписью не кто-нибудь – сам глава Управления ФСР на транспорте, генерал-лейтенант Кирпичников. В общем-то логично: транспортом при желании можно назвать любой предмет, доставляющий грузы либо пассажиров из одной точки пространства в другую: хоть ядро барона Мюнхгаузена, хоть планету Земля, рассекающую мировое пространство. И уж тем более дальнюю орбитальную станцию «Немезида-17».

План оперативных мероприятий Стрельцов и Лось вчерне составили ещё по дороге – в четыре руки на своих ноутбуках, передоверив управление автопилоту. Через час, внеся правки и коррективы, распечатали и понесли начальству на подпись.

Барсук (в миру известный как генерал-майор Юрий Владленович Барсев) долго изучал документ, беззвучно шевеля губами. Напарники терпеливо ждали. Стрельцов думал, что за минувшие пять лет – именно столько он провёл вдалеке от столицы – Барсук совсем не изменился. Ни внешне, ни манерами… Всё тот же толстый одышливый дядька, словно законсервировавшийся на шестидесяти с хвостиком.

Наконец начальник поднял голову, взглянул на подчинённых. Взъерошил характерным, тоже не изменившимся за годы жестом остатки шевелюры – седой венчик вокруг обширной лысины. Вздохнул и достал из нагрудного кармана свой знаменитый на всё Управление маркер. Сейчас начнёт сокращать и урезать, понял Стрельцов.

– Думаете, совсем я старый стал? – спросил Барсук. – Думаете, ничего не понимаю? Зачем три бригады наружки просите? Думаете, сокращу до двух, а вам того и надо? О-хо-хо…

Он сделал пометку на одном пункте оперплана. Затем на втором, на третьем… Что-то исправлял, что-то дописывал. И лишь одну строку густо зачеркнул – всю, целиком, несколькими жирными линиями.

– Не будет вам договорённости с «Хеопсом». Ишь, взяли моду – за казённый счёт через половину Галактики разговоры вести! Да вы представляете, во сколько ваши допросы выльются?

Похоже, в астрономии и прочих касающихся космоса науках генерал-майор был не силён. Но Стрельцов не стал поправлять начальника – дескать, расстояние до «Немезиды» несравнимо даже с половиной Солнечной системы, не говоря уж о Галактике. Начал осторожно:

– Но ведь без допросов… – и осёкся, изумлённый.

Нет, не показалось… Барсук вновь подмигнул напарникам с самым заговорщицким видом. Ну и что бы это значило?

– Насчёт допросов на КРТ давите, не стесняйтесь, – сказал генерал-майор, как отрезал. – Они нагадили, им и подтирать. Ну, или…

Барсук не договорил, однако же последовало его третье подмигивание, – на тот случай, если подчинённые совсем уж отупели вдали от столичной жизни.

– Исправить, и мне на подпись, – закруглил разговор Барсук, возвращая документ. – Свободны.

Несмотря на ворчание, количество бригад наружного наблюдения сократилось не до одной – до двух, Стрельцов даже удивился… В коридоре он сказал напарнику:

– Это «жу-жу-жу» неспроста… с чего бы он так размигался?

Вопрос прозвучал риторически, и ответа Стрельцов не ждал, но Лось сказал с задумчивой неприязнью:

– Перед обменом Джумгаева-младшего мне точно так же подмигивали… чем кончилось, сам знаешь.

Сообразил, в чём дело, Стрельцов лишь в помещении, отведённом группе «Немезида» (пока что группа состояла из двух человек, но после утверждения оперплана должны были появиться прикомандированные сотрудники).

– Слу-у-у-у-шай, Лёша… Я старый склеротик… На «Хеопсе» ведь Влад служит! Безпекой командует!

Лось тут же продемонстрировал, что и ему склероз не чужд:

– Какой Влад?

– Да Влад же! Владислав Дашкевич! Влад-Гюрза! Двадцать первый год, Кривой Рог, младоукры… Вспомнил?

– А-а-а… Так бы и сказал сразу: Гюрза… Ещё бы не помнить.

Действительно, помнить стоило… Именно там, в свежепровозглашенной Донецко-Криворожской республике, в крохотном городке Жёлтые Воды, Лось лишился своего лица… А Гюрза (и Стрельцов тоже) был среди четверых, вытащивших его из пекла, не дав лишиться всего остального. Такое не позабудешь.

Стрельцов продолжал:

– Он всех там, в пирамиде, знает как облупленных, кого за какую ниточку дёрнуть… Думаю, сможет помочь. А ведь Барсук мог именно на такой вариант намекать: кому-то на Малой Лубянке очень не нравятся наши дела с КРТ, вот и ставит палки в колёса, но мы всё равно допрашиваем всех ребятишек с «Немезиды», причём помимо Моргулиса! Бесплатно, на личных контактах.

– Угу… А потом Барсук при помощи нашей информации сводит счёты с этим «кем-то». Если удачно – нам по конфетке. Если нет – в такую тундру нас загонят, что твой Баренцбург Парижем покажется…

Но Стрельцов уже загорелся. Подскочил к компьютеру.

– Брось. Дальше Кушки не сошлют, меньше взвода не дадут… – приговаривал он, настраивая под себя хандер. – Так, так… Что за чертовщина… А если так… Хм-м… Ну, засекретили… Что за код такой по форме эм-эйч-эр-двенадцать? Сталкивался когда-нибудь?

Лось покачал головой. И посоветовал:

– Не мучайся. Набирай номер, сейчас продиктую…

Стрельцов уставился недоумённо.

– Ты помнишь его ИКД??! Через семь лет?!

– Я и твой помню… С тех же времён. – И Лось начал размеренно диктовать цифры.

Соединяли отчего-то неимоверно долго – словно звонок шёл не через коммутатор Федеральной службы расследований, дающий всем вызовам своих абонентов высший приоритет, а через какую-нибудь задрипанную сельскую АТС.

Наконец соединили…

– Привет, Гюрза! – сказал Стрельцов возникшему на экране человеку. Сказал запросто, словно виделись они по меньшей мере раз в неделю. – А ничего у тебя тачка, продвинутая. Поговорить сейчас можешь?

Глава шестая. На честном слове и на одном крыле

Дай мне бомбу, я прыгну с бомбой и не промахнусь, вот увидишь! Бомбу мне, бомбу! В огонь!

А. и Б. Стругацкие, «Обитаемый остров»

Небо над «Хеопсом», 15 июня 2028 года, 09:42

Уж не знаю, на что рассчитывали ребята с «шестисотки», давая залп. Наверное, на то, что нервы у меня не выдержат, и я воспользуюсь парашютом…

Просчитались. Хотя вид восьми ракет, летящих, казалось, прямо в лицо, стоил мне энного количества сожжённых нервных клеток. Но парашюта, равно как и прочих спасательных средств, в «Пустельге» всё равно не было.

А чуть позже, когда ракеты с рёвом пронеслись мимо, пришло понимание: сбить меня на такой дистанции могли лишь случайно – для радаров «шестисотки» я сейчас в мёртвой зоне. Если пальнуть с завязанными глазами из винтовки вверх, рассчитывая подстрелить рассекающую небо ласточку, – вероятность попадания будет примерно та же…

И всё-таки они едва не добились своего – правда, косвенным образом. Засмотревшись на ракеты, я чуть было не врезался в наклонку. Лихорадочно потянул штурвал на себя – нос «Пустельги» задирался круче, круче, круче… Уф-ф-ф, проскочил… Шасси буквально на полметра разминулось с парапетом, ограждавшим верхнюю площадку. Да я просто Чкалов! Стоявшие наверху люди бросились врассыпную, низко пригибаясь. Оружия ни у кого из них я не заметил – повезло, на таком расстоянии автоматная очередь куда опаснее ракеты.

Сделав разворот на малом радиусе, «Пустельга» пошла на второй заход.

Для переносных ЗРК типа «Игла» или «Стингер» я в настоящий момент весьма лакомая мишень. Но проблема в том, что заранее «Иглы» бойцам выдаются при приведении «Хеопса» в боевую готовность – а сейчас едва ли даже успели отпереть оружейный склад, где они хранятся…

В наклонке зияла огромная дыра с неровными, словно обкусанными краями. Чисто сработать не удалось: вместе с двадцать вторым уровнем «Кадет» вскрыл заодно и двадцать третий, виднелись покорёженные плиты перекрытия. Не беда, сделаем поправку, прицелимся чуть ниже…

Первая пошла!

Вторая пошла!

Третья пошла!

Хватило бы и одного удачного попадания, но все три «Кадета» исчезли в дыре… Ай да я, ай да снайпер… Теперь остаётся самое главное – унести ноги. Потому что хороший снайпер не тот, кто сумел попасть, а тот, в кого при этом не попали ответно.

Зримое подтверждение этой моей мысли появилось тут же: слева – совсем рядом, метрах в трёх – прошла трассирующая очередь. Эйркиллеры, будь они неладны…

«Пустельга» заложила крутой вираж.

Небо над «Хеопсом», 15 июня 2028 года, 09:44

Это называется – разворошить муравейник… Вернее, поскольку дело происходит в воздухе, – потревожить осиное гнездо. Мой экран кишел отметками летательных аппаратов, одержимых одной целью – заставить меня совершить более чем жёсткую посадку. Со стороны «Пулкова» подлетали два звена вертолётов Ка-508, с северо-востока, издалека, приближались ещё какие-то быстро летящие цели – наверняка истребители, по большому счёту сейчас бесполезные. Про эйркиллеры и говорить не приходится – заниматься точными подсчётами было некогда, но не меньше полусотни этих пташек поднялось в воздух. Некоторые, впрочем, уже возвращались, расстреляв в мою сторону весь боезапас.

«Пустельга», теряя высоту и оставляя густой шлейф дыма, уходила к юго-западу. Пожара на борту не было, действовал постановщик дымовой завесы, – но всё равно с парой-тройкой пулемётных очередей разминуться не удалось. Турбина работала с перебоями, временами самопроизвольно сбрасывая обороты; датчики рапортовали, что давление в пневмосистеме падает, элероны всё с большим трудом откликались на движения штурвала…

Короче говоря, тянул я на честном слове и на одном крыле – в самом прямом смысле, крыло у «Пустельги» одно, образованное сложившимися лопастями ротора.

До расчётной точки посадки – семь с половиной километров. Там, по плану Пастушенко, меня должна была поджидать машина. И наверняка поджидает… Но отчего-то появились подозрения, что пассажиры той машины всадят «стингер» в заходящую на посадку «блоху». В последнее время я чертовски мнителен.

Поэтому пришлось забирать правее – туда, где поблёскивало зеркало водоёма приличных размеров. Пулковского водохранилища, если быть точным. Вообще-то плотины водохранилищ возводят на реках, но Пулковка право именоваться рекой никак не заслуживала: ручеёк, почти пересыхающий летом. Но за века и тысячелетия этот ручей прорыл немалую котловину, рассёкшую Пулковские высоты, – ныне перекрытую дамбой и заполненную водой.

Не особо чистой водой, надо сказать… Мутная, желтовато-серая поверхность проносилась внизу, в полутора десятках метров, когда я пересадил своего мёртвого шелушащегося пассажира на пилотское место и навалился плечом на дверцу. Она приоткрылась с большим трудом, мешал обтекающий поток воздуха. Всё-таки стандартные колпаки стандартных самолётов куда удобней для экстренной эвакуации. В «Пустельге», естественно, предусмотрена возможность катапультирования, но я не стал задействовать соответствующую систему. Пусть те, кто очень скоро займётся поиском пилота-террориста, для начала отправятся по ложному следу. Да и нештатные доработки катапульты со стороны мистера Пастушенко исключать никак нельзя.

Давненько не нырял с десятиметровой вышки… А с вышки, несущейся со скоростью двести километров в час, вообще не нырял никогда. В результате прыжок получился далёким от изящества – шлёпнулся в Пулковское водохранилище я с шумным плюхом, подняв прямо-таки фонтан брызг… И тут же камнем пошёл на дно.

Впрочем, так и было задумано. Не зря же пришлось с утра таскать под одеждой тяжеленный грузовой пояс. Совершать заплывы по поверхности чревато: эйркиллеры интеллектом не блещут, даже искусственным, и наверняка продолжают сейчас погоню за опустевшей «блохой». Но на подлёте Ка-508, и уж их-то экипажи наверняка заинтересуются: кто это тут решил открыть купальный сезон в мутной водичке? Нет, пусть лучше между мной и их скорострельными пушками окажутся несколько метров водной толщи. Так оно спокойнее…

Ничего интересного на дне не оказалось. Видимость – сантиметров двадцать, даже пальцы вытянутой руки не разглядеть. Грунт – насколько можно было рассмотреть, приблизив очки для подводного плавания к нему почти вплотную, – сплошная глина, кое-где покрытая остатками не успевшей сгнить травы и редких кустиков; раз в десять-пятнадцать лет водохранилище спускали, чистили от накопившегося ила, и кое-какая растительность успевала пустить корни в обнажившееся дно водоёма… Не Красное море, в общем. И не Карибское.

Но я и не собирался заниматься дайвингом, наслаждаясь подводными пейзажами. Вставил в рот загубник и поплыл, стараясь держаться у самого дна. Не абы куда – строго по компасу. Акваланга, разумеется, у меня не было – этакая громоздкая деталь снаряжения тут же вызвала бы законное недоумение у комитета по моим торжественным проводам. Однако во внутреннем кармане лежал небольшой ярко-красный баллончик с коротким шлангом и загубником – аварийное приспособление, позволяющее аквалангистам в случае отказа акваланга избегать экстренного всплытия с большой глубины и неизбежной кессонной болезни.

Решив, что на дне нет ничего загадочного, таинственного и будоражащего воображение, я немного поспешил. Кое-что обнаружилось… Не реликтовое подводное чудище, не набитый флибустьерскими сокровищами грот, и не развалины Атлантиды, Пасифиды или Лемурии. Даже не бульдозер, позабытый мелиораторами, очищавшими в последний раз ложе водохранилища.

Поначалу я и сам не понял, что нащупала моя рука, исчезающая в серой зыбкой мутности. Похоже на траву, но какая-то она не такая, неправильная, отличающаяся на ощупь от тех истлевших стеблей, которых мне доводилось время от времени касаться во время сегодняшнего заплыва. Потом палец куда-то провалился, и неожиданно зацепился за что-то жёсткое, даже острое…

Приблизив очки к находке, я тут же отпрянул.

На дне Пулковского водохранилища лежал труп. И мой шарящий за пределами видимости палец угодил ему прямо в рот.