Текст книги "Мертвые звезды"

Автор книги: Виктор Точинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Санкт-Петербург, окрестности конспиративной квартиры, 15 июня 2028 года, 15:09

Если недооценивать людей, с которыми приходится иметь дело, из этого могут проистекать самые разные житейские неприятности – крупные и мелкие, но в основном не смертельные. Однако если недооценить человека, который всерьёз собрался тебя убить, – последствия окажутся более чем плачевными. Причём плакать будет безутешная родня недооценившего.

Признаюсь как на исповеди: я недооценил Пашу Пастушенко. Моя вина.

Не знаю, в чём причина: или его профессиональный уровень неизмеримо вырос за последние годы, или «патриоты России» – отнюдь не кучка террористов-маргиналов, и в их рядах есть люди, обладающие с трудом представимыми для меня возможностями… Причина не важна, гораздо важнее следствие: конспиративная квартира, где я рассчитывал не просто отсидеться, но использовать её как базу в грядущей разборке с Пашей, – оказалась засвечена.

Нет, никаких сигналов тревоги я не углядел, медленно проехав на «Дерринджере» через двор на Северном проспекте. Не стоял на подоконнике горшок с пышным кустом герани, или тридцать три утюга, ориентированных носами на восток… Сигнал тревоги звякнул внутри меня – фальшивым, надтреснутым звуком.

Засада…

Называйте как хотите, шестым чувством или экстрасенсорикой, но факт остаётся фактом – у поджидающего дичь охотника не то выделяются особые флюиды, не то мозг работает в ином режиме… И некоторые люди способны уловить происходящие из этого изменения в общей ауре, – в том числе я. По крайней мере, иррациональное чутьё меня ещё ни разу не подводило.

Однако чутьё чутьём, но внешние признаки засады я высматривал очень внимательно. И высмотрел.

Двор здесь был огромный – пространство между двумя двенадцатиэтажками, напоминающими каждая завалившуюся набок гигантскую букву «П». И хорошо просматривался. Сквер – рахитичные деревца и чахлые вытоптанные газоны, две детские площадки, трансформаторная будка, небольшая огороженная стоянка для машин – по вечерам она не вмещала всех желающих, и многие аборигены парковали своих четырёхколёсных друзей по периметру двора, под окнами.

Народу немного – июнь, середина дня, взрослые на работе, дети разъехались на каникулы. Но возле интересующего меня подъезда наблюдалось нездоровое оживление: мужик поднял капот древней «волги-крайслер» и копается в двигателе, на скамейке обосновались два молодых человека с пивными бутылками в руках. Чуть поодаль, на детской площадке, молодая мамаша покачивала коляску механическими движениями. Да ещё старушка выгуливала собачку неизвестной мне декоративной породы…

Подозрений не вызывала лишь собачница, знакомая мне по прошлому визиту сюда. Вернее, запомнил я не саму старушку, а её любимицу – перекормленная до безобразия, собачонка напоминала пивной бочонок, переваливающийся на тонких кривых ножках.

Зато все остальные… Отчего-то мамашу куда больше, чем дремлющее в коляске чадо, интересовало происходящее вокруг. Не мать, наёмная нянька, скучающая и присматривающая себе кавалера? Ох, не верится… Двое любителей пива тоже нетипичные: устроились плотно, явно с намерением хорошенько поговорить за жизнь, – и всего-то с двумя бутылками?!

Бутылки, насколько я сумел разглядеть, не украшены броскими, издалека видными красными полосами с буковками «non alcogol» – пиво якобы настоящее. Отчего же его не озаботились перелить в бутылки из-под безобидного лимонада? Закон о распитии в общественных местах они игнорировали самым беспардонным образом, а ведь не похоже, что для ребят не составит проблем сунуть несколько крупных купюр привязавшемуся патрулю… И опустившихся ханыг, для которых что изолятор, что вытрезвитель, – дом родной, они ничуть не напоминают. Выглядели, кстати, ребята чуть-чуть староватыми для своего тинейджеровского прикида, и стрижки совсем не модные, чересчур короткие…

«Авторемонтник», отдадим должное, свою роль играл хорошо, придраться не к чему. Типичный работяга, накопивший на подержанную машину и не имеющий денег на услуги автосервиса. Однако не так давно на месте его «волги» стояла ещё более ископаемая «хонда» – проржавевший металлолом на спущенных колёсах. Стояла давно, не один год, буквально вросла в землю…

И вот на этой неделе, не раньше и не позже, кто-то озаботился вызвать эвакуаторов и расчистить идеальную позицию у самого моего подъезда… Кстати, в «волги-крайслеры» старых моделей прекрасно встают новые турбодвигатели, а корпус и подвеска там достаточно надёжные, – и получается драндулет, внешне неброский, но вполне способный поиграть в догонялки с современными мощными машинами.

«Дерринджер» неторопливо прокатил мимо тёплой компании и проехал в противоположный конец двора. Там я вышел, открыл универсальным ключом дверь подъезда, поднялся пешком на три этажа… Встал на лестничной площадке и продолжил наблюдение. Да, бутылки у молодых людей явно бездонные – регулярно подносятся к губам, но всё никак не опустеют… И мамаша могла бы уж наконец поинтересоваться, не намочило ли чадо подгузники…

Поразмыслив, я решил: брать меня живым никто здесь не собирается. Зачем? Чтобы узнать подробности чудесного спасения из рухнувшей «Пустельги»? Какой пустяк, право… Не стоит риска. Несколько пуль, контрольный в голову, – и смоются на «волге-крайслере», ищи-свищи…

Слегка смущало одно: засада была поставлена несколько небрежно, словно бы не на профессионала. Не на меня. Что, если расчёт простой: грамотный человек сразу высмотрит эту четвёрку, успокоится, и проморгает снайпера, который всадит в него пулю из прикрытого занавеской окна? Нет, бессмыслица… Я их уже обнаружил, и спокойно проехал мимо… Ладно, буду считать, что у Пастушенко проблемы с исполнителями-профи, – но ни в коей мере не стану расслабляться от сего факта.

Наверху, за пару-тройку этажей от меня, лязгнула открываемая дверь, послышались голоса. Ну что же, допустим, что у меня был тут короткий деловой визит – в любом случае, это куда менее подозрительно, чем неведомо с какими целями раскатывающая по двору машина.

Выйдя из подъезда, я сел в «Дерринджер» и уехал. Сложившуюся ситуацию стоило хорошенько обдумать. Но одно ясно уже сейчас – о марке моей машины здешние топтуны не осведомлены. И тем не менее придётся раздобыть какой-то не столь заметный транспорт.

Глава вторая. Долги надо платить

Не было ни единого случая, когда бы Советское правительство или советские хозяйственные учреждения не производили платежей аккуратно и вовремя, по кредитам, будь то краткосрочные или долгосрочные.

И. Сталин, «Беседа с Кэмбеллом»

Санкт-Петербург, 15 июня 2028 года, 16:02

Яков Степанович Сульдин был пенсионером, но далеко не старым – получил очень даже неплохое государственное обеспечение в сорок семь лет, как ветеран Туркестана, тяжело раненый. Хотя ранение, принёсшее инвалидность третьей группы, и произошло от взрыва бытового газа (служил Яков Степанович по интендантской части), но считалось боевым, поскольку приключилось в зоне военных действий… В общем, на жизнь хватало. Однако, проведя год за рыбной ловлей – любимым с детства занятием, на которое времени до сих пор катастрофически не хватало – господин Сульдин заскучал. И вскоре с головой окунулся в бизнес, связанный с недвижимостью.

Понятное дело, на излёте пятого десятка начинать карьеру с нуля, рядовым агентом в риэлтерской фирме, смысла нет – там хватает молодых, хватких и перспективных.

Яков Степанович нашёл себе своеобразную экологическую нишу и с комфортом в ней поселился. Занимался поиском и арендой на чужое имя помещений, кои пересдавал затем разным подозрительным лицам для всевозможных сомнительных дел.

Например, если вам нужна квартира, куда время от времени будут доставляться коробки с товаром, и мелкие дилеры постоянным потоком будут являться за рекомым товаром, уже расфасованным на мелкие порции, – смело обращайтесь к Сульдину. Обеспечит всё в лучшем виде, с отдельным входом, без любопытствующих взглядов старушек-соседок, норовящих наябедничать участковому.

Или вдруг вам захочется основать небольшой подпольный цех по отливке шоколадных фигурок из конфет с давно просроченным сроком годности, – тогда путь ваш вновь лежит к Якову Степановичу. Предоставит помещение, куда гарантированно не ввалится с радостным изумлением санэпиднадзор: а что это вы тут делаете?

Общежитие для гастарбайтеров с площадью заселения один человек на четверть квадратного метра, бордельчик с самыми затейливыми выкрутасами, студию стереопорнушек или зал для гладиаторских боёв… – за ваши деньги любые капризы.

Напрямую в криминал Яков Степанович никогда не встревал, делал вид, что не догадывается, как и для чего используются арендованные у него площади.

И, естественно, свято соблюдал закон «омерты» – проще говоря, мёртвого молчания о своих клиентах. Иначе не выжил бы несколько лет в столь специфичном бизнесе.

Соблюдал до последнего времени… А потом взял, да и раскололся. Потому что конспиративная квартира на Северном проспекте была подготовлена именно его стараниями.

Можно предположить, что события развивались по одному из двух сценариев.

Либо Пастушенко знал о моём знакомстве с Сульдиным. Никто не знает, а он вот знал… И взял бедного пенсионера в плотный оборот, сделав его крайне словоохотливым и правдивым. Это Паша умеет… Впрочем, он мог добиться своего и банальной слежкой за Яковом Степановичем и прослушкой его разговоров.

Второй вариант чуть сложнее. Пастушенко просчитал мою возможную контригру, сообразил, что я непременно обустрою себе тайное убежище – нигде не светясь, чужими руками… И принял профилактические меры – крайне жёстко поработал со всеми дельцами рынка подпольной недвижимости.

Что так, что этак – хрен редьки не слаще… На звонки Сульдин не отзывался, ни по основному каналу связи, ни по запасному. Наносить личный визит не стоило. Имелось сильное подозрение, что Яков Степанович лежит сейчас неподвижно у себя дома – и на его остывшем организме красуется парочка не предусмотренных природой отверстий. Причём не исключено, что проделали те отверстия посредством «горчичника» – того самого, с моими отпечатками. И кто-нибудь осторожно наблюдает за квартирой, готовый при моём появлении тут же сообщить куда следует. Фортель с потайным люком во второй раз не провернуть – в чужой-то квартире…

Впрочем, оставался небольшой шанс: отставной интендант, не забросивший своё давнее хобби, укатил куда-то на рыбалку, все средства связи в таких случаях он отключал. Но я не обольщался…

Спалённая конспиративная квартира – беда, по большому счёту, не фатальная. Вернее, стала бы таковой – будь моей единственной целью убежать подальше и спрятаться понадёжней. Не маленький, обошёлся бы и без убежища на Северном.

Но я ставил перед собой более глобальные задачи. Во-первых, разыскать и пристрелить Пастушенко. После обстоятельного допроса, разумеется. Во-вторых, стребовать и получить с его хозяев должок – деньги за исполненную работу.

Вот так, не больше и не меньше.

Любой труд должен быть достойно оплачен.

Санкт-Петербург, стоянка гипермаркета, 15 июня 2028 года, 16:48

Счёт на моё имя был открыт в питерском отделении «Кредит Лионе». Не слишком выгодно с точки зрения процентных ставок, зато надёжно – чихать хотели эти заграничные ребята на бумажки об аресте счёта, подписанные нашей районной прокуратурой. Им, чтобы ущемить интересы клиента, подавай решение европейского суда, да не какого-нибудь, а высшей инстанции, после всех апелляций-обжалований.

Как и ожидалось, денег на счету не прибавилось. Сто тысяч пятьдесят евро. Полтинник в валюте внёс я, при открытии счёта. Остальное – от щедрот Пастушенко, двадцатипроцентный аванс. Остальные восемьдесят процентов должны были оказаться на счету в течение трёх часов после успешного завершения акции. Не оказались…

Из спортивного интереса я позвонил Пастушенко – вдруг случится чудо, и он ответит. Не случилось, ответа не было… Наверняка этот номер использовался Пашей лишь для общения со мной и лишь в период подготовки операции.

Может, он вообще сейчас далеко-далеко, на другом краю света? Греет косточки на флоридском пляже?

Или наоборот, лежит где-нибудь в укромном месте с пулей в голове – чтобы не осталось никакой ниточки, ведущей от «Хеопса» к «патриотам России»?

Нет, оба эти варианта не проходят. Потому что работа Паши до конца не выполнена – я жив. Значит, он жив тоже и находится где-то поблизости. Руководит охотой на меня… Из чего следует, что у рядовых охотников есть выход на Пастушенко, прямой или опосредованный. И план дальнейших действий прост и логичен: охота на охотников.

…Необходимыми для задуманного аксессуарами я запасся в гипермаркете «О'Санчес» – в огромном здании нелепой архитектуры, расположенном всё на том же Северном проспекте, в нескольких кварталах от засвеченной конспиративной квартиры.

Запасся, но не спешил вырулить на «Дерринджере» с пятиярусной подземной стоянки гипермаркета. Сидел за рулём и терпеливо поджидал жертву. Машины время от времени подъезжали и уезжали, но не слишком густым потоком, – настоящее столпотворение начнётся здесь позже, вечером, когда «средний класс» хлынет с мест работы в спальные районы.

Наконец появилась «тойота» десятилетней давности, набитая под завязку – мужчина, женщина и трое детей – от детсадовского до среднего школьного возраста.

Пожалуй, то, что надо… Машина достаточно старая, но, судя по внешнему виду, содержится неплохо, – и не сломается в критический момент. Разговор вышедших пассажиров внушал надежду, что покинут они «О'Санчес» не скоро: младший отпрыск требовал после киносеанса в стереозале гипермаркета ещё и сеанс на игровых автоматах, мама уговаривала его выбрать что-то одно, папа же вынул из кармана и развернул список с добрую простыню размером – не иначе как перечень необходимых покупок. Всё понятно – семейство затоваривается перед выездом на дачу, причём не на уик-энд, наверняка на весь отпуск.

Сигнализацию эти простофили даже не включили. Понадеялись на сканирующие камеры под потолком, да на охранников, сторожащих два выезда со стоянки, и спрашивающих техпаспорта на машины у всех выезжающих. Наивные люди (не охранники наивные, понятное дело).

Через пять минут я сидел за рулём «тойоты» – замки её при желании можно было открыть ногтем, но у меня имелся инструмент получше. Из пяти техпаспортов, лежавших в кармане, я выбрал самый потрёпанный, затёртый, со следами испачканных в машинном масле пальцев. Конечно же, указанное в документе транспортное средство ничего общего с «тойотой» не имело, но я знал, как работает охрана подобных заведений. Правильнее сказать – как бездельничает.

Техпаспорт лёг в бумажник, бумажник – в барсетку, барсетка – в бардачок, и я покатил к выезду – естественно, не к тому, через который въехало стремящееся на дачу семейство.

Расчёт оказался точен. Охранник лениво подошёл к машине, я неторопливо опустил стекло, медленно потянулся к бардачку и вынул барсетку, бумажник из неё доставал вовсе уж летаргически…

Сзади раздался длинный, нетерпеливый гудок – навороченный «опель-рейтар» стремился покинуть стоянку. Охранник, едва увидев появившийся из недр бумажника техпаспорт, нетерпеливо махнул мне рукой: проезжай, мол, не задерживай движение! Да и в самом-то деле, ну какому кретину придёт в голову угонять старую «тойоту»?

Импульсный парализатор опять остался невостребованным. Даже обидно: с утра безбожно нарушаю закон, таская с собой запрещённую игрушку, реквизированную у шелушащегося господина, – и всё никак не представляется случай её на ком-нибудь опробовать.

Постараюсь в ближайшее время исправиться…

Санкт-Петербург, окрестности конспиративной квартиры, чуть позже

За минувшие два с половиной часа караул у Мавзолея сменился. В смысле, сменилась группа, опекавшая снаружи конспиративную квартиру.

У молодых людей кончилось, наконец, пиво в их бездонных бутылках, и они – и бутылки, и их владельцы – покинули авансцену. Автомеханик-любитель не то починил «волгу», не то решил прервать на время своё увлекательное занятие. Мамаша тоже отчалила – думаете, вместе с коляской? – а вот и нет. Коляска, всё та же, осталась на месте, но теперь её покачивала другая молодая женщина.

Недоработка… Могли бы уж не поскупиться на две коляски.

И ещё один прокол – в облике юной мамы. Вроде бы всем хороша: моднейшая разноцветная причёска «взрыв на прядильно-ниточной фабрике», пятнистый комбез в популярном ныне стиле «ретро-милитари». Но отчего-то униформа, украшенная эмблемами и знаками различий несуществующей армии, не выглядела на мамаше, как седло на корове, – в отличие от большинства её сверстниц, предпочитающих этот стиль. Хорошо сидел комбез, подогнанно… Вместо высоких шнурованных ботиночек от Гуччи или Марселлини юная мамочка натянула кроссовки, которые нынешние модницы с таким нарядом не носят. Если, конечно, по личному опыту не знают, что прыгать под пулями куда удобнее не в бёрцах, но в более подходящей для того обуви.

С мамашей всё ясно. Двое других топтунов тоже вычислялись на счёт раз: ремонтники в ярких оранжево-синих спецовках возились с кодовым замком подъезда – не того, что был нужен мне, а соседнего, расположенного в полутора десятках метров. Вернее, возился один, а второй стоял рядом, подавал время от времени коллеге инструменты из чемоданчика. И внимательно обозревал окрестности, разумеется.

Неплохо придумано, хоть и тривиально. В чемоданчике могут лежать не только гаечные ключи и отвёртки, но и другие, более опасные для жизни и здоровья инструменты, а спецовки настолько режут глаз, что лица псевдоремонтников едва ли вспомнит кто-то из случайных прохожих. Человеческий мозг так уж устроен: фиксирует – в целях последующей идентификации – самую характерную черту имиджа незнакомца. В данном случае – наповал бьющую по глазам оранжевую куртку с голубыми рукавами. А остальные детали внешности не запоминает…

Однако в тёплой компании должен быть ещё один участник, по меньшей мере. В прошлый раз топтуны расположились классическим «усиленным треугольником» – при захвате работают двое (так называемая «усиленная вершина»), а ещё двое на подстраховке. Действуют ребята шаблонно и едва ли отступят от той же схемы…

Так где же четвёртый? В секторе, который я мысленно отвёл для него, никого похожего… Вот мальчишка копошится в песочнице – и огромной зелёной панамой напоминает исполинский гриб-поганку. Вот давешняя старушка со своей ожиревшей псиной – неужели так и гуляет третий час подряд? Похоже, у её собаченции хронический запор… Или же противоположная проблема…

А вот и он, мой долгожданный четвёртый. Отлучался куда-то и сейчас торопится обратно на пост. Даже у спецагентов случаются порой естественные надобности. Кстати, пост опять оказался скамеечкой, но на сей раз без пива. Лавочку топтун выбрал характерную – с трёх сторон её окружали и даже нависали сверху кусты сирени, не давая толком разглядеть сидящего. Этакая импровизированная беседка – вечерами в ней наверняка парочки занимаются объятиями-поцелуями. И наверняка несколько веток буйно разросшейся сирени недавно срезаны, – так, чтобы получилась удобная амбразура с видом как раз на мой подъезд… Ну что за народ, никакой фантазии. Однако пора начинать…

Диспозицию я оценивал, пока парковал – неторопливо и неуклюже – «тойоту» возле дома. Встала машина идеально, как раз на воображаемой линии, соединяющей лжемамашу и лжеремонтников.

А с засевшим в кустах гражданином сыграет дурную шутку выбранная им маскировка, густые ветви не дадут ничего разглядеть – поскольку главные события сейчас разыграются не у моего подъезда, а у соседнего.

К нему-то я и направлюсь – туда, где колдуют «ремонтники». Опознают они меня или нет?

Если опознают, дело плохо… Придётся сразу стрелять, и шансы взять кого-либо из четверых живьём резко упадут. Через встроенный глушитель «горчичника» выстрелы прозвучат негромко, но далеко не бесшумно: не заставят обителей обоих домов приникнуть к окнам, однако грамотные люди мгновенно опознают эти звуки…

Лучше бы обойтись без пальбы.

Лирическое отступление. Методы визуальной маскировки

Возможностей кардинально изменить внешность у меня не было. Да и не люблю я маскарады и тотальный грим. Идёшь по улице и чувствуешь на себе незримое клеймо: ряженый!

К тому же Пастушенко наверняка предоставил своим орлам не просто фото и словесный портрет, но и результаты нескольких стереосъёмок, сделанных без моего ведома.

А тут есть одна тонкость. Психологи давно доказали: все без исключения опознают людей, которых видели живьём (или на стереозаписи, разница невелика), – в первую очередь не по лицу и не по костюму, но по пластике движений. Движется каждый человек очень индивидуально, очень по-своему, – идентификация происходит на подсознательном уровне. Лицо, одежда и прочие приметы служат лишь для подтверждения или опровержения первоначального неосознанного узнавания…

Нередкий случай: идёт впереди по улице человек, лицо его не увидеть, одежда незнакомая, а у вас вдруг некий внутренний толчок: да это ж Колька! Догоняете – точно, Колька! Но если попросить вас словами описать, как именно этот Колька движется, с какими индивидуальными особенностями – наверняка не сумеете. Работает исключительно подсознание.

Чтобы вас не узнали близкие знакомые, не обязательно приклеивать густую бороду и обзаводиться накладным горбом. Достаточно надеть новый костюм, чуть-чуть, слегка изменить внешность, – и кардинально пластику движений. Жена скользнёт по вам неузнающим взглядом и отвернётся. Проверено на личном опыте.

Короче говоря, из трофейной «тойоты» вылез вовсе не я – некий индивид, каждое движение которого выдавало крайнюю степень неуверенности в себе. Где уж такому предпринимать силовые акции, не смешите…