Текст книги "Беглец (СИ)"

Автор книги: Виктор Халезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Грузные и мешкотные сарминхеймцы по большей части становились легкой добычей для стремительных эльфов. Особливо споро остроухие разделывались со щеголявшими наготой берсерками. Сложнее воинам Ииэс-Миила приходилось с облаченными в прочнейшую броню двергами. Впрочем, совладать с неуступчивыми карликами неплохо помогала магия гаэлсэ.

Эльфы не зря наступали, сохраняя значительное пространство между друг другом. Могло показаться, что такой строй легко разорвать, но у лесных военачальников для использования подобной тактики имелись довольно веские причины. Ибо один не стесняемый боками товарищей остроухий умелец, орудующий двумя клинками, мог без труда сдержать дюжину противников.

И все-таки на службе конунга Фандара состояли самые искусные из воинов Сарминхейма. Поначалу, когда сбившаяся в кулак ватага варваров накатилась на эльфийский строй, воины Ииэс-Миила понесли даже большие потери, нежели неприятель. Тем не менее, отряд людей и двергов вскоре завяз среди деревьев, и количество гибнущих с обеих сторон выравнилось. Очевидно, что лесные обитатели извлекали из оного положения куда большую выгоду, поскольку могли разменивать несколько своих бойцов на одного врага.

Шедший в задних рядах Дрогг не сразу вступил в схватку. На него накинулся выписывающий мечами причудливые фигуры эльф. Ииэс-миилец, верно, никогда ранее не бился с орком. Убежденный в том, что ни один враг не сумеет состязаться с ним в скорости, лесной воин совершил небрежный выпад. Бывший трэлл не дал ему опомниться и приноровиться к собственной манере боя. Прошмыгнув мимо серебристого клинка, Дрогг опустил малкус на плечо кринсэ, отрубив тому руку повыше локтя. К удивлению орка потерявший конечность остроухий ратник не повалился в корчах на землю, а лишь остервенело зарычал. Не обращая внимания на бьющую фонтаном из культи кровь, защитник Ииэс-Миила бешено навалился на Дрогга, во что бы то ни стало алкая расправиться с беглым гладиатором до того, как сам рухнет обессиливши от кровопотери. Но кольчерукий эльф существенно переоценил свои силы. Дрогг зашел остроухому воину как раз с того бока, где у того ныне не доставало руки. Развернуться, дабы отразить атаку, кринсэ уже не успевал, и широкое лезвие малкуса с хрустом погрузилось в его красивое гладкое лицо.

Добив однорукого еще одним ударом по голове, Дрогг отправился на поиски нового противника. Орк незаметно со спины подкрался к сражавшемуся с двумя хускарлами эльфу и без тени сомнения вогнал тому клинок под ребра. Относительно остроухих обитателей лесов орк всецело разделял мнение жителей Сарминхейма: с представителями сего племени не следует устраивать честных поединков, их надлежит попросту истреблять. В настоящее время Дрогг поступал гораздо более милосердно, нежели обошелся бы с ним любой из эльфов.

Царившая на поле брани неразбериха, нисколько не беспокоила засевших в зарослях колдунов и лучников. Стрелы и магические снаряды продолжали вылетать из темноты, за редким исключением безошибочно поражая выбранные цели.

В двух шагах от орка изумрудный наконечник вонзился в грудь нагого берсерка, и торс варвара взорвался, разбросав окрест окровавленные ошметки плоти и осколки костей. Перед Дроггом косматый медведелак, прикрывая товарищей, принял на себя блистающий серебром сгусток. Верхняя часть туловища оборотня обгорела до костей, и он, скуля и суча лапами, пал ничком. Какой-то сердобольный дверг избавил ликантропа от страданий, расплющив изуродованную голову боевым молотом.

Дрогг невольно присоединился к отряду из четырех двергов, сражавшихся с тремя эльфами. Как и ранее, орк силился тайком подобраться к лесным воителям, но те пребывали настороже, и не сумевший воплотить задуманное, беглый раб отступил к кучке гномов.

Среди противостоявших карликам бойцов, по-видимому, никто не владел магией. Защитники леса не произносили заклятий, а их клинки не исходили колдовским огнем.

Переливающиеся красными бликами в свете горящих деревьев мечи остроухих солдат раз за разом врезались в подгорную броню и с жалобным звоном прядали обратно, не могущие сокрушить выплавленную в кузнях Снежного Хребта сталь.

Нагнув головы, защищенные шлемами-бацинетами, дверги упрямо продвигались вперед, размахивая тяжелым и неказистым оружием. Эльфы без особых усилий избегали встреч с лезвием бродэкса, навершием моргенштерна, набалдашником буздыгана и клинком бракемара.

Парировав несколько выпадов, Дрогг отступил за спины учтиво расступившихся карликов. Если бы битва происходила в узких тоннелях подземелий, стальной кулак гномов без лишних хлопот раздавил бы востроухих ратников. Но на широком поприще лесной прогалины дела у неповоротливых и копотливых подземных жителей обстояли неважно.

С течением времени превосходящее числом эльфийское воинство начало теснить остатки альтинга. К трем сражавшимся супротив Дрогга и гномов воинам присоединились еще пятеро, включая гаэлсэ с ветвистым посохом. Колдун пропел заклинание и, набрякнув смарагдовыми каплями, с листьев его жезла сорвался пламенный болид. Магическая глобула поразила дверга с двуручным бракемаром, карлика накрыло волной зеленого пламени и он с глухим стоном обратился в кучу оплавленного железа и обугленной плоти. Другого гнома сбили с ног возникшие из земли корни. Толстые стебли кольцом сомкнулись на шее упавшего. В третьего дверга один из эльфов швырнул бирюзовый шарик. Ударившись в зерцало доспеха крошечная сфера расползлась по стальной поверхности изумрудно-голубой сетью. Когда лоснящиеся нити пробрались под броню, уроженец Снежного Хребта заголосил, словно его ужалила сразу тысяча пчел. Карлик кинул моргенштерн и принялся сдирать с себя латные пластины. Эльфы не соизволили прикончить бьющегося в муках врага.

Дрогг и последний из оставшихся в живых двергов отступили к находившийся позади большой группе варваров. Складывалось впечатление, что сие скопище являло собой последний очаг сопротивления сарминхеймского войска. Здесь находились и конунг с его телохранителями, и вельва, ни на миг не прекращавшая ретиво драть глотку и заходиться в ритуальных плясках.

Могучие гриди конунга сполна оправдывали высокий статус личной стражи правителя. Каждый из торлов держал в правой руке совню, а в левой – пернач. Они без всяких усилий управлялись с оружием, которое представители большинства других рас могли бы использовать исключительно как двуручное. Достаточно проворно двигая огромными телами, болдыри успешно сдерживали молниеносные наскоки эльфов. Судя по всему, на оружие и доспехи торлов были наложены чары, ибо от клинков совень и листьев перначей не спасали заклятые в дебрях Ииэс-Миила кольчуги, а напитанные магией мечи защитников леса не причиняли полутроллям должного вреда.

Впрочем, исход битвы уже давно не являлся тайной для всех ее участников. Чуя скорую победу, эльфы усилили натиск. Остроухие чародеи извергли на гридей конунга целый шквал магических атак. Бехтерцы полукровок потекли расплавленным металлом, толстые шкуры испещрились подпалинами, сквозь обожженную плоть проглядывали кости. Тем не менее, торлы неколебимо продолжали сражаться. Другие же сторонники Фандара гибли ежесекундно.

Легенды и сказания повествовали о том, что чародеи, умирая, способны сотворить могущественные заклятья, что стирают в пыль целые города и сокрушают многочисленные армии. Дрогг видел, как один за другим падали сраженные годи. К разочарованию орка, людская молва зело преувеличивала силу предсмертных чар.

Истыканный стрелами, точно еж – иглами, матерый секач опустился на колени, вернувшись в человеческую ипостась. Эльфы, коих, видать, бабки и няньки в детстве не вразумили, что не должно якшаться с колдунами, особливо умирающими, ринулись то ли пленить, то ли добить поверженного оборотня. Неожиданно годи резко выпрямился, и, расхохотавшись, вонзил кинжал себе в живот. Лесные воители несколько замешкались, силясь осмыслить странное поведение человека, а колдун, набрав в ладони собственной крови, выплеснул алую жидкость на солдат Ииэс-Миила. Под действием заклинания каждая капля обернулась огненным шаром. Полдюжины кринсэ превратились в живые факелы, не сумев избежать встречи с колдовским пламенем.

Достопамятный Фьоргмунд Чудодей паче чаяния возник в глубине эльфийского строя. Его хламида сейчас напоминала рубище, а длинная борода пропиталась кровью. Вероятно, сметливый маг до поры притворялся мертвым, дабы в нужный миг ударить врагам в спину.

Фьоргмунд воздел длани к небу и прочитал заклинание. Со всех сторон в него прыснули стрелы. Под разящими ударами стальных жал Чудодей покачнулся, но не опустил рук. Над его головой закружилась аспидная воронка. Из раскрывшейся антрацитовой горловины вырвалось около десятка полупрозрачных силуэтов. Кто-то из призванных фантомов парил в воздухе, иные шагали по земле. Среди призраков не встречалось хотя бы двух отдаленно похожих друг на друга. С замогильным воем пронесся над головами сражающихся дух худощавого мужчины, в развивающихся, словно трен, лохмотьях савана. За ним последовали крылатый лев с раздвоенным чешуйчатым хвостом и не имевшая тела голова дракона. Под ними ступал высокий, превосходивший ростом даже Фандаровых торлов, воин в сплошных латах и глухом топфхельме, лишенном смотровых щелей. Убранные сталью руки рыцаря стискивали ратовище двуручного чекана. За спиной воителя, рыдая навзрыд, шла молоденькая девчушка в разорванном платье. От середины груди до низа живота ее тело рассекала жуткая рана. В отличие от других призраков, будто бы сотканных из серого дыма, фигуру юницы обильно покрывали алые пятна. Поодаль шествовал безголовый дворянин в расшитом узорами дублете. В руках нобиль держал за волосы две отрубленные головы – мужскую и женскую. Прочие призраки являли собой совершенно невообразимых страхолюдов, чье существование мыслилось возможным разве что в глубинах воспаленного разума свихнувшегося волшебника.

Вызванные Фьоргмундом Чудодеем духи не выглядели чересчур опасными, но справиться с явившимися с иного плана фантомами стоило для эльфов немалых усилий. Обычные клинки, равно как и многие из сияющих магическими огнями, проходили сквозь дымчатые тела, не нанося какого-либо ущерба. В то время как пронзительные крики и выражавшие муку гримасы на лицах эльфов свидетельствовали о том, что любое касание призраков отдавалось жестокой болью.

Бестелесные пасти привидений рвали плоть, проходя сквозь хваленые эльфийские кольчуги. Из развороченного живота убитой девушки выпростались черные рукава. Они захватывали остроухих воинов и волокли в чрево призрака. С каждым поглощенным его прожорливой утробой, дух разрастался, увеличиваясь в размерах.

6

Фьоргмунд уже давно пал, сраженный стрелами, а приведенные им из Астрала создания все еще бились, без разбору разя и эльфов, и людей, и двергов. Предводители лесной армии бросили супротив фантомов почти всех своих магов, оставив сдерживать горстку варваров только воинов. Эфирные тела призраков все же не обладали беспредельной неуязвимостью. Востроухая ратница вонзила усыпанный бусыми искрами меч в грудь призраку нобиля и тот, исторгнув истошный вопль, растворился. Дабы остановить великана с чеканом, гаэлсэ разразили истую магическую бурю. Перламутровые, лиловые, серебристые, смарагдовые вспышки заткали фигуру фантома, а позже рассеялись вместе с привидением. Туча заклятых стрел накрыла летавших над бранным полем духов, разорвав их в белесые клочья.

Под градом наколдованных шаров и молний выстоял лишь один из призраков. Юница с разверзшимся животом ныне, пожрав несколько десятков сражающихся, вымахала выше окрестных деревьев. Произраставшие из ее нутра угольные жгуты теперича простирались надо всей служившей полем битвы поляной. В глубине раскрывшейся раны пылали багровые огни, оттуда потоком лились протяжные стоны, ровно сотни разумных существ разом сгорали заживо.

Агатовые хоботы, слишком раздувшиеся для того, чтобы мочь оплести ставшую крошечной добычу, сейчас с силой колотились о землю, давя эльфов и варваров. Гаэлсэ тщились усмирить призрака, опутав его магической сетью. В духа метнулись сотни изумрудных арканов. Ловчие снасти жрецов леса оплели привидение, но то, будто попавшийся в расставленные на лисицу тенета медведь, не напрягаясь, разорвало эфирные путы.

Потерпев неудачу, востроухие маги решили обезвредить рукава-щупальца астральной бестии. По елани растеклись звуки монотонного пения и блестящие чернотой жгуты вспыхнули аквамариновым пламенем. Призрак заверещал и взялся сучить отростками, силясь сбить языки огня, но те упорно ползли вверх, подбираясь к окровавленному зеву. Пытаясь развить успех, эльфы присовокупили к сотворенному заклятию весь имевшийся в их распоряжении колдовской арсенал: в фантома полетели принявшие самую разнообразную форму эманации магической энергии – пламенные шары, молнии, снопы искр, сверкающие сгустки, исполинские капли разноцветных жидкостей.

Дух еще сопротивлялся, размахивая горящими членами, но уже как-то обреченно. Пылающие хоботы накрыли еще несколько лесных воителей до того, как голубое с прозеленью пламя прорвалось внутрь призрака. Полупрозрачная фигура затряслась, наливаясь синим светом. Лес огласил низкий рев, совсем не сочетавшийся с хрупким женским станом. Воя, подобно умирающему под пытками, привидение бухнулось на колени и, последний раз вздрогнув, взорвалось. Раскатившаяся волна сбила с ног всех, окромя нескольких гаэлсэ и конунговой вельвы. Вскакивавшие на ноги воины конунга заместо того, чтобы пуститься наутек, пока эльфы приходят в себя, скорее принимались рубить не успевших подняться с земли врагов.

Увлекшись схваткой с призраками, противоборствующие стороны напрочь забыли про открытый Фьоргмундом Чудодеем портал. Обсидиановая воронка раздалась, заполонив большую часть ночного неба. Пока гаэлсэ развоплощали духов, из бешено вращающегося жерла выбралось на удивление отвратительное существо, как ни странно бывшее вполне материальным. Своим видом создание походило на исполинскую гусеницу. Студенистое пестревшее пунцовыми пятнами тело бледно светилось ядовито-желтым. Из переднего края туши бестии вырастала целая гроздь голов. Тут имелась и ястребиная – в сизых перьях и с загнутым крючком клювом. И подобная человеческой – только без волос и с черными отверстиями на месте носа и ушей. И ящеровая – обтянутая бурой чешуей, с выступающей вперед пастью. Круглая, точно шар – с иглой-хоботком и двумя парами черных буркал по бокам. Украпленая множеством фасеточных глаз, с шипастыми мандибулами. Яйцевидная – с тремя глазами на стебельках и вертикальной полосой рта, заполненного шевелящимися отростками. Головы курлыкали, квохтали, сопели, фыркали, хихикали и рычали на разные лады. Ниже из груди вырастали три пары коротких ручек, мнившихся бесполезными в силу своих крошечных размеров.

Недолго думая, гаэлсэ ударили в чудище заклятьями. Тварь взялась перебирать конечностями, и пламенные ядра разлетелись, словно врезавшись в невидимую стену. Головы бестии заверещали в унисон, ручонки заплели сложную вязь. Из сотворенного Чудодеем провала полился дождь аспидных шаров. Сталкиваясь с сими частицами астрального плана, предметы тварного мира напросто исчезали: пропадала одежда, оружие и доспехи. Растворялась и плоть, оставляя заместо себя жуткие рваные раны, будто нечто вырывало из тел целые шматы мяса. Ударяясь в землю, черные сферы оборачивались свитыми из нитей мрака сколопендрами, пожиравшими все вокруг.

Несколько сотен голосов лесных жрецов слились в единый хор. Из воздуха поблизости от твари соткались три искрящиеся малахитовым руны, насчитывавшие по пять локтей как в длину, так и в ширину. Изящные, составленные из плавных линий знаки величаво поплыли на явившееся с иного плана чудище. Головы астрального демона сердито загукали. Миниатюрные ручонки затеребили пустоту перед собой, точно дергали за незримые вервия. По полю брани загулял раскаленный, наводненный не то прахом, не то пеплом ветер. Эльфийские руны замерли под напором поднявшегося вихря и, задрожав, ровно потревоженная водная гладь, рассыпались сизой пылью.

Не теряя времени, уродливое создание перешло в наступление. Повинуясь воле многоголового заклинателя, разметавший малахитовые сигилы ветер обратился в настоящий ураган, что, злобно завывая, забрасывал бойцов Ииэс-Миила и Сарминхейма горстями колючей черной крошки.

По рядам остроухой рати прошел едва заметный трепет – возникло впечатление, что эльфы удумали отступать. За все время боя в стане лесной армии не прозвучало ни одного приказа или команды. Прятавшиеся за деревьями предводители ииэс-миилского воинства пользовались иными, отличными от обычной речи способами руководства вверенными им отрядами.

Но в этот самый миг к эльфам подоспело подкрепление. Лес озарился чередой вспышек, приторно сладко затрелили флейты, заменявшие войску Ииэс-Миила рога, трубы и барабаны.

Гаэлсэ сызнова атаковали бестию и, будто орда саранчи, запрудивших уже половину прогалины антрацитовых многоножек. Астральный пришелец все также играючи отражал нападки востроухих волшебников. Видно, надменные лесные чародеи понятия не имели, как противодействовать магии высших порядков.

И все же потуги эльфов увенчались успехом. Заклятья гаэлсэ рассеяли большую часть гагатовых сколопендр и воспрянувшие духом после прихода подмоги рыжеволосые солдаты прорвались к ботелой туше бестии. Как ни странно, но чудище подобное развитие событий предвидеть не сумело. Улучив возможность, остроухие воины взялись озлобленно кромсать осклизлое тело. Впрочем, здесь их поджидала негаданная неприятность. Из ран бестии хлынула ярко редрая кровь. К вящему неудовольствию эльфов сия отвратительная субстанция растворяла доспехи и плоть не хуже легендарного алхимического алкагеста. Облитые оранжевой жижей благородные лесные воители со стонами валились наземь, растекаясь, аки голова приснопамятного корла, попавшего в облако исторгнутых спрутом миазмов на сарминской арене.

Спохватившись, астральный страхолюд переключил свое внимание на терзавших его брюхо кринсэ. Несколько пассов тоненькими ручками, и около дюжины эльфов разлетелись по сторонам, фигуры лесных ратников изогнуло и изломало так, точно вместо костей в их телах находились сухие ветки.

Тем не менее, отчаянная атака ииэс-миилских мечников, позволила выкроить гаэлсэ время на совершение действительно могущественных чар. В уцелевших кронах окрестных деревьев зажглись тысячи серебристых огоньков. Лес наполнился мягким шелестом, и к бурлящему зеву астрального разрыва вереницами поплыли мириады светляков. Насекомые, чьи пульсирующие брюшки источали бледно-белое свечение, сомкнули кольцо вокруг черной воронки. Кружась, ровно в хороводе, сотворенные магией эльфов создания исподволь сдавливали горловину портала. Края провала заколебались, подобно живому существу. Воронка выстрелила в составленный светляками круг чернильными языками. Гаэлсэ каскадом выдали несколько переливчатых рулад, с помощью заклинаний удержав искрящийся живой обод от разрушения.

Некоторое время антрацитовое жерло и бисная светляковая кайма вращались, растягиваясь и сжимаясь, поразительно похожие на двух сцепившихся в объятиях борцов. И все-таки в этом странном противостоянии магических сил верх взяло поддерживаемое сотнями колдунов кольцо. Края астрального разрыва втянулись внутрь, вращавшиеся по кругу иссиня-черные клубы смешались. Без какого-либо звука наколдованный Фьоргмундом Чудодеем портал схлопнулся. Неведомые силы потянули шестиглавое чудище вслед за смыкавшимся провалом. Исходящее рыжей кровью тело поднялось в воздух. Головы твари дружно завыли, худосочные конечности засучили в тщетной попытке удержаться в тварном мире. Воронка свернулась за миг того, как бестия достигла ее кромки. Лишенный связи с родным планом демон взорвался, низвергнувшись на эльфов, людей и двергов дождем ранжевой жижи. Около двух десятков кринсэ, обильно залитые кислотной кровью, пали наземь, извиваясь и вопя в мучениях.

На Дрогга попало несколько капель рыжей дряни. Орк стиснул зубы, подавляя желание зарычать от боли, когда оставившая черные дыры на кольчуге жидкость стальными иглами впилась в плоть.

Лесное воинство показало отличную выучку. После гибели астрального чудища эльфы перегруппировались за несколько секунд, направляя все имеющиеся силы на то, чтобы раздавить оставшуюся горстку варваров.

Подле конунга сгрудилось около двадцати воинов – по большей части дверги и несколько пребывавших в зверином облике годи. Здесь же находилась и вельва со своей прислужницей навью-Норисэ. Рыжеволосая ведьма во время схватки с призраками и шестиглавым страхолюдом не кричала и не танцевала, благоразумно сберегая силы. Сейчас колдунья с кривой ухмылкой на пухлых губах выступила из-за могучих спин ратников конунга. Отставая на шаг за ней, последовало умертвие.

Эльфийские лучники дали залп. Вельва хрипло заорала и нацеленные в нее стрелы упали наземь, словно воткнувшись в каменную стену. Брошенные гаэлсэ смарагдовые сферы рассыпались снопами искр, когда колдунья, не прекращая кричать, ошалело замахала руками. В последующее мгновение на вельву кинулись более сотни востроухих воинов. Лучники и маги подсобили им градом стрел и заклятий.

Ударившись в дикий пляс вельва, возопила резко и пронзительно. Дрогг согнулся в болевом спазме, зажимая ладонями уши. Тонкий визг ведьмы, ровно бурав, вкручивался в сознание, ломая волю и подавляя мысли. Орк видел, как приближавшиеся к колдунье эльфы валились наземь, из носов, ртов, глаз и ушей ииэс-миилских воителей струилась кровь.

Остроухие бойцы откатились, потеряв не менее трех дюжин убитыми. Вновь прыснули стрелы и замерцали заклятья. Вельва хаотично кружилась, отражая натиск лесного колдовства. Годи никак не могли споспешествовать колдунье, поскольку сами попали под ливень сыплющихся со всех сторон чар.

Сколь бы могущественным даром не обладала сарминхеймская ведьма, ее сил все равно не достало бы для того, чтобы совладать с несколькими сотнями жрецов леса, сражавшихся посреди собственных владений, пронизанных потоками родной для них магией.

Под нескончаемым дождем вражеских атак, силы быстро покидали приспешницу конунга Фандара. Голос колдуньи утратил былую силу, скатившись до сиплого шепота. Руки рассекали воздух с куда меньшей скоростью, а походка сделалась нетвердой и, колдунья, пошатываясь, с явственной надсадой выписывала круги своего безумного танца.

Завидев слабину в движениях заклинательницы, эльфийские воины снова бросились на нее. Порывисто задрав голову, колдунья захрипела и из последних сил замолотила руками по воздуху. Но теперича под действием ее заклинания пало лишь несколько лесных обитателей. На защиту своей повелительницы выступило умертвие. Несколько горящих зеленым болидов ударили в Норисэ, не причинив, однако, нави никакого вреда. Угловатые руны на лице мертвой эльфийки грозно пылали. Лишенное жизни тело, тем не менее, не потеряло проворства и ловкости. Умертвие ни в чем не уступало своим живым сородичам. Более того, ииэс-миилские клинки вязли, будучи неспособными рассечь зачарованную плоть нежити.

Выхватив из-за плеч два меча, Норисэ закружила вокруг себя стальной вихрь. Впрочем, единственное умертвие не могло сдержать порыв десятков нападавших. После нескольких бесплодных попыток, эльфийские воины все-таки изрубили на куски неподатливое мертвое тело.

Окончательно выбившись из сил, вельва уронила руки и рухнула на колени. На помощь ей рванулись несколько двергов и один волколак-годи. Но эльфы первыми достигли колдуньи. Внезапно ведьма резко вскинула голову. Из ее носа обильно текла кровь. Вельва сипло завыла, голос ее звучал неестественно сильно. Призванная колдуньей мощь сейда разорвала опрометчиво подступивших к ней лесных ратников на части. Во все стороны брызнули влачившие за собой красные шлейфы куски тел. Дрожа и покачиваясь, вельва, не прерывая безумного крика, сделала, несколько неловких шагов и медленно опустилась наземь. Остроухие воины сызнова ринулись к ней и в последующий миг объятые магическим пламенем клинки обратили тело ведьмы в смердящий горелым мясом ком.

Расправившись с колдуньей, воинство Ииэс-Миила сменило тактику. Востроухие мечники откатились от сбившихся в кучу варваров. Из рядов лесной рати прянули стрелы, раскрывавшиеся изумрудными сетями. Убедившиеся в собственной победе лесные обитатели, возжелали сграбастать как можно больше пленников, дабы после сражения учинить празднество, навроде того, что устроил сарминхейский альтинг.

Для орка худшей юдоли, нежели эльфийский полон, представить было невозможно. Дрогг видел как его соплеменник, опутанный живыми сетями, вскрыл себе горло кинжалом. Уразумев бессмысленность дальнейшего сопротивления, орк изготовился броситься на широкий клинок малкуса. Выросший в неволе Дрогг мало что ведал о вере своего народа. Бывший трэлл знал лишь то, что свершившие славные подвиги орочьи воины после смерти попадают в Чертоги Великого Бога Брогзара, где проводят вечность, наслаждаясь пирами, охотой и поединками на ристалище. Дрогг не сомневался, что Чертоги Брогзара ныне открыты для него, ибо для витязя из племени орков нет более достойного подвига, чем сразить в бою эльфа.

Он развернул меч острием к себе и отклонился назад, дабы с размаху напороться на лезвие. К великому огорчению, воплотить задуманное у него не вышло. Нечто тупое, но тяжелое ударило его в плечо. Дрогг повалился на бок, рукоять малкуса выскользнула из его рук. Сбивший орка с ног малахитовый шар распустился десятками вьюнов-шупалец. За считанные секунды подвижные стебли оплели тело Дрогга.

Отныне бывший гладиатор только и мог, что бессильно наблюдать за происходящим вокруг, скрежеща зубами в ожидании неотвратимого. Он узрел как пали гриди конунга. Эльфы не нуждались в полонянах, наподобие торлов, – могущих доставить много хлопот и мало удовольствия.

Одному из телохранителей конунга, грудь которого представляла собой мешанину из обгорелой плоти и расплавленного металла, угодила в глаз сверкающая смарагдовыми искрами стрелаю. Голова болдыря разлетелась алыми брызгами.

Ноги другого торла подсекли незаметно проползшие среди мертвых тел лианы. Гридь бухнулся на спину, сотрясши землю. Подняться полукровке уже не дали. По меньшей мере две дюжины эльфов взялись истово рубить лежащего врага. Телохранитель конунга еще сопротивлялся. Не выпущенными из рук при падении совней и перначем он сразил нескольких наиболее ретивых противников, но под градом обрушившихся клинков вскорости, несколько раз конвульсивно дернувшись, перестал шевелиться.

На ногах осталось всего шестеро варваров, считая самого Фандара. Четверо двергов и волколак-годи сбились в кучу вокруг конунга. Веледостойный правитель сноровисто управлялся с полутораручным бастардом, эфес коего украшала волчья голова.

Над рядом эльфийских воинов взметнулись зеленые арканы. Петли затянулись на плечах дверга, вооруженного бердышом на коротком топорище, и дернули его, вырывая из строя. Двое карликов попытались удержать товарища, но остроухие лучники засыпали их стрелами, обернувшимися сетями. Фандар самолично пришел на помощь угодившим в путы соратникам, принявшись рубить оплетшие гномов тенета.

Косматый волколак столкнулся с крошечной, размером с кулак, ослепительно-белой звездочкой, и утробно рыкнув, бездвижно замер. Тотчас оборотня сбили с ног и оплели зачарованные вьюны.

Не успел конунг завершить освобождение двергов, как они снова очутились под градом ловчих снастей. По устланной телами и залитой кровью земле прошмыгнули лозы, опутавшие ноги воинов Сарминхейма. Несомненно наделенный магической силой клинок конунга легко рассекал травяные вервия. В то же время вооруженные шестопером, молотом и буздыганом дверги не могли самостоятельно высвободиться из гибких оков.

Спустя короткое время на ногах остался один лишь Фандар. Окружавших его гномов и ликантропа живые эльфийские лианы спеленали и утянули вглубь строя ииэс-миильских воинов.

– Может кто-либо из вас, подлецов, отважится выйти со мной на поединок? – заревел конунг, занося бастард над головой.

Эльфы не соизволили ответить людскому правителю, только вновь выбросили зеленые нити лоз и плющей. Скупыми движениям бывалого воина Фандар перерубил большинство травяных канатов еще в воздухе. Также конунг клинком разбил несколько сияющих сфер, подобных той, что парализовала годи-вервульфа.

Верно, предводителям ииэс-миилской рати наскучило забавляться с презренным варваром, ибо на Фандара извергнулся целый шквал сетей, арканов и обездвиживающих заклятий. Через пару секунд обернутый в кокон из изумрудных стеблей правитель Сарминхейма простерся на земле.