Текст книги "Гений Медицины. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Логично, кончено. Меня тоже очень интересовало это соревнование. Я любил подобного вида вещи.

– Так, по заданиям, – перешёл к главному Зубов. – Боткин пятая шестая и седьмая палаты, новеньких нет. Тарасова девятая и четырнадцатая, в четырнадцатой новенький. Шуклин пятнадцатая и девятнадцатая. Никита – сам знаешь.

– Михаил Анатольевич, я бы сегодня ночное дежурство хотел взять, – заявил я. – Надо навёрстывать.

– Какой хитрый, – возмутился Никита. – Это же поможет тебе с баллами! Я тоже тогда останусь дежурить!

– Какой сегодня ажиотаж на дежурства, – усмехнулся наставник. – Пожалуйста, Шуклин только рад будет. Или вы тоже хотите сегодня остаться?

– Нет, – тут же заверил Павел. – Я домой хочу! Пусть вот эти дежурят.

– Тогда не вижу проблем, – кивнул Михаил Анатольевич. – Дежурьте!

Моё желание остаться на дежурство с соревнованиями никак не было связано. Я даже не подумал, что таким образом можно заработать больше баллов.

Но Никита решил перестраховаться. Пускай, мне это не важно.

Сейчас важно поговорить с отцом Лены. И я отправился в неврологическое отделение.

* * *

Шуклин с самого начала знал, что ничего не получится. Так ещё и текст этот дурацкий… Валера заверил, что эти слова растрогают Боткина, и он простит Павла. Не тут-то было!

Он забился в свою любимую подсобку, и позвонил новому напарнику. Сколько их уже было, если вспомнить!

– Ну как, помирился с Боткиным? – сразу же ответив на звонок, нетерпеливо спросил Валера.

– Да не тут-то было, – фыркнул Шуклин. – Он решил, что я сбрендил. А потом сказал, что извинениями ничего не наладишь. И что надо судить по поступкам.

– Да это же замечательно! – неизвестно чему обрадовался Валера.

Павел снова ничего не понял. Что за странная реакция? Это же наоборот, провал!

– Что тут замечательного? – буркнул он.

– Боткин сказал тебе, что он будет судить по поступкам, – рассудительно ответил Валера. – А ты и сделаешь поступок. Сведёшь его в кафе с главным врачом клиники Эхо Здоровья. Мол это знакомый твоей семьи, и он хотел познакомиться с Боткиным, а ты это устроил.

Голос у Валеры был даже слишком радостный. А Шуклин тем временем в очередной раз ничего не понял.

– У моей семьи нет никакого знакомого главного врача, – на всякий случай предупредил он.

– Паш, ты тупой? – разозлился Ковалёв. – Ты соврёшь. Скажешь Боткину неправду. Якобы ты делаешь хороший поступок. И вы снова друзья. И ты начинаешь капать ему на мозги этим переводом в другую клинику.

– Получится? – с сомнением спросил Павел.

– Да конечно! – бодро отозвался Валера. – Так, я побежал договариваться, будь на связи.

Он первым положил трубку, оставив Павла в недоумении. Так, значит надо позвать Боткина в кафе… И сказать, что этот главный врач – друг семьи.

И потом капать на мозги.

Главное – не перепутать.

* * *

Я добрался до кабинета Лениного отца, и, предварительно постучав, решительно зашёл внутрь.

– Боткин Константин Алексеевич, – недовольно процедил Михаил Тарасов. – И что же на этот раз вам нужно в моём отделении? Снова пришли поучить меня, как воспитывать дочь?

– Во-первых, доброе утро, – вежливость – оружие победителей. – Во-вторых, я не собираюсь вас учить, как воспитывать детей. Но Лена – уже не ребёнок. Поэтому вам не стоит играть ею, как куклой.

Этой простой фразой я уже вывел отца Тарасовой из себя. Он мгновенно покраснел, и принялся тяжело дышать.

– Это не ваше дело, Боткин, что происходит у нас в семье, – заявил он. – Вы слишком много на себя берёте. Указываете мне, с кем дочери лучше строить личную жизнь, а теперь пришли указывать, как ей лучше работать.

– Вы что-то путаете, – улыбнулся я. – Всё это делаете вы. Я ещё даже не успел ни слова сказать про цель своего визита. Но вы уже заранее поняли, что это связано с работой Лены. Да, вы правы. Это связано с её переводом в ваше отделение, которого девушка совсем не хочет.

– Мало ли, что она там хочет, – хлопнул ладонью по столу Михаил Тарасов. – Я её отец, и этот вопрос решать мне! Не лезьте не в своё дело. Может вы и хороший врач, выступающий на телеконференциях, спасающий людей и пишущий статьи, но это не значит, что вы достойны моей дочери!

Вот это он смёл всё в одну кучу, конечно. По его логике мои действия сейчас направлены на то, чтобы быть с Леной. Да и вообще, все мои поступки были совершены с одной-единственной целью.

– Я сейчас не руки вашей дочери пришёл просить, – строго ответил я. – А пришёл, потому что она не хочет работать в отделении неврологии. И силой вы её не заставите. Поэтому хватит уже портить дочери жизнь.

Лена не могла набраться смелости сказать это сама, поэтому пришлось мне. Я не боялся этого человека, чтобы говорить подобное прямо в лицо.

– А я ещё раз повторяю, что это не вам решать! – уже не сдерживая себя, выкрикнул отец Лены. – Вы никак на это не повлияете!

А вот тут он ошибается. Я повлияю на это на нескольких уровнях. Если он сам не задумается, есть множество других вариантов.

Мы живем в то время, когда люди сами вольны решать, где работать. Однако все осложняют связи между членами рода. Только поэтому Лена не может просто взять и отказаться от этого предложения.

– Посмотрим, – спокойно ответил я. – Всего доброго.

Решить этот вопрос, воззвав к разумному смыслу отца Лены, не вышло. Придётся действовать через начальство.

Не откладывая в долгий ящик, я сразу же направился к Марии Михайловне. Пока главный врач на больничном, а второго заместителя так и не назначили, все вопросы курирует она. И Тарасов-старший явно пойдёт к ней.

Так что я просто его опережу.

Первым делом я направился в кабинет Марии Михайловны. Она иногда сидела там, иногда в кабинете главного врача.

В её кабинете Сарыгиной не оказалось. Зато там сидела Катя Енина, в скрюченной позе, поджав под себя ноги и обхватив руками живот.

– Что случилось? – подошёл я к ней.

– Ничего, со мной всё хорошо, – простонала она. – Сейчас немного посижу, и всё пройдёт.

– Не похоже, что всё хорошо, – подметил я. – Явно же живот болит.

Активировал диагностический аспект, и увидел яркое свечение в области червеобразного отростка. У неё аппендицит!

– Так, сейчас позову санитаров, и на каталке отправлю тебя в хирургию, – решительно сказал я.

– Нет! – девушка схватила меня за руку. – Не надо мне в хирургию, со мной всё в порядке! Ничего у меня не болит.

А у девушки явная фобия врачей и врачебной помощи. Что довольно иронично, ведь она работает в этой сфере. Но такое бывает. Сама каждый день работает медсестрой, но собственные заболевания лечить боится.

– Катя, у тебя острый аппендицит, – строго сказал я. – И мне придётся отправить тебя в хирургию. Иначе ты рискуешь развитием перитонита, и как медицинский работник, ты должна знать, как это опасно.

Подобные острые состояния лечились операционно. Магия была способна справиться со многим, но вырезать воспалившийся червеобразный отросток можно было только вручную. Так было и две тысячи лет назад, и сейчас.

– Я боюсь, – сквозь боль призналась она. – У меня мама на операционном столе умерла. Сама врачом была, а попала к менее опытным коллегам. И вот…

Ещё на семейном ужине я подметил, что с женой господина Енина что-то явно произошло. И вот он, ответ. Теперь понятно, почему Катя Енина так противится отправки в хирургию.

– Мне жаль, что так вышло, – искренне ответил я. – Но тебе всё равно нужна хирургическая помощь. Другого выхода нет, пойми.

– Только при одном условии, – отозвалась девушка. – Доверяю я только вам. И хочу, чтобы вы меня оперировали!

Глава 16

Нет, ну я конечно несколько раз помог Ениным. И успел заслужить определённое доверие. Кроме того, с Андреем Ениным даже началась завязываться дружба.

Но всё это всё равно недостаточно убедительные аргументы, чтобы просить терапевта провести операцию. Ну вот никак! Я же не хирург!

– Катя, я интерн терапевтического отделения, – напомнил я. – До хирургии мне очень далеко. Никто меня не допустит быть оперирующим хирургом, да я и сам не буду рисковать твоей жизнью.

– Вы можете присутствовать на операции, как ассистент, – несмотря на явную боль, заупрямилась она. – Я знаю, что интернатура у вас общего профиля. И вы много раз работали в других отделениях. Значит, и в отделении хирургии поработать можете. Пожалуйста, для меня это очень важно!

Обеспечить своё присутствие на операции я действительно мог. Поговорить с хирургом, объяснить ситуацию. Пусть и не ассистентом, скорее помощником или дополнительным смотрителем.

– Ты же не сможешь проверить, был я на операции или нет, – заметил я. – Всё-таки она проводится под общим наркозом.

– Я знаю, что вы меня не обманете, – скрючившись ещё больше, отозвалась девушка. – Если скажете, что будете там – значит и правда будете. А я вам верю. Можете считать это глупостью!

Что ж, если девушка согласна на лечение только с такими условиями – я пойду на эти условия. Здоровье важнее всего.

Я бы в любом случае согласился, а там даже если бы мне не разрешили присутствовать, Катя бы об этом не узнала. Ради своего же благополучия. Не люблю обманывать, но в данном случае это во благо.

Однако я правда собирался приложить все усилия, чтобы исполнить просьбу. Тем более, мне интересно побывать на современной хирургической операции. На шестом курсе в академии удалось увидеть парочку, но разумеется, этого было мало. Современные инструменты, устройства, аппараты, мониторы.

У меня две тысячи лет назад был минимальный набор. Хотя скальпель свой я обожал, и всё ещё считаю его лучшим.

– Я обещаю, что буду присутствовать на твоей операции, – заверил я Катю. – Теперь могу вызвать санитаров?

– Да, – кивнула она. – Только ты обещал!

Разговор с Марией Михайловной пришлось чуть отложить. Я нашёл санитаров только на другом этаже, затем сопроводил в хирургию, чтобы лично передать хирургу.

Мужчина в хирургическом костюме как раз встретился нам возле поста медсестры. Высокий, с короткострижеными светлыми волосами, лет сорока.

– Привезли вам пациентку. Острый аппендицит, катаральная форма, – отчитался я перед ним. – Девушка работает в нашей клинике, медсестра административного отделения.

Должность сказал весьма условно, там до конца ещё не определились, чем именно будет заниматься Енина. Она была кем-то вроде личной помощницы бывшего заместителя главного врача, а теперь вроде как прикреплена ко мне. Но это всё условности.

– Катюша, знаю её, – быстро махнув рукой медсёстрам, чтобы занялись Ениной, кивнул хирург. – Да и о вас наслышан, вы же Константин Алексеевич Боткин? Фурор на конференции, победа на квизе. О вас уже вся клиника знает.

Забавно, своеобразная популярность. Я как-то не особо обращал на это внимание. А уже стал тут узнаваемой личностью.

– А вас как зовут? – поинтересовался я.

– Ковров Антон Аркадьевич, – представил он. – Приятно познакомиться. Не переживайте, Катюшу прооперируем в лучшем виде, я лично этим займусь. Плановых операций сейчас нет, так что уделю ей всё своё внимание.

– У неё есть просьба, – я решил сразу обсудить этот вопрос. – Она упоминала, что её мама погибла при проведении операции. Не знаю только, в этой клинике или нет. И Екатерина попросила, чтобы я присутствовал на операции.

Хотя эта просьба до сих пор звучала для меня чудно. Ну вот буду я присутствовать, что от этого изменится?

Но я обещал, поэтому отказываться от своих намерений не собирался. Приложу все силы.

– Не у нас, в другой клинике, – покачал головой Антон Аркадьевич. – Что ж, если вы и сами хотите – я не против. Вы же интерн общего профиля. Кто знает, может в итоге вам понравится хирургия, а не терапия. И перейдёте к нам.

– Через сколько будет операция? – уточнил я.

– Подготовка займёт минут сорок – час, – отозвался Антон Аркадьевич. – Но вам ещё надо переодеться и помыться, не забудьте.

Это как раз я помнил. За что я очень был горд в развитии современной медицины – это за тщательную проработку правил асептики и антисептики.

Две тысячи лет назад я и этого добивался магией. Убийство всех микроорганизмов, которые осели на инструментах, отнимало очень много энергии. Знаю, что, несмотря на мои учения, многие другие лекари этим вообще пренебрегали.

В современном мире операции проводились в условиях стерильности. Строгие протоколы для чистоты операционной, для хирургов. Даже по мытью рук отдельный протокол.

И именно правильная обработка рук в хирургии и называлась «мытьём». Помыться перед операцией – это не в смысле целиком принять душ. А именно правильно обработать руки.

– Хирургический костюм найдётся? – спросил я.

Так как работал в терапевтическом отделении, то обходился халатом.

– В раздевалке найдёшь, – кивнул Антон Аркадьевич. – Тогда до встречи на операции.

Что ж, допуск получить было очень даже легко. Пока есть время – надо решить изначальный вопрос, с переводом Лены. Так что я поспешил назад к Марии Михайловне.

* * *

Михаил Тарасов был вне себя от ярости. Что этот мальчишка вообще о себе возомнил⁈

Беспардонно лезет в жизнь его дочери, беспардонно лезет в принципе к его дочери. Да сколько это будет продолжаться?

Больше всего его злило то, что Боткин часто оказывался прав. Например, он посеял зерно сомнения в необходимости помолвки. И вот уже самому Михаилу казалось, что затея не очень хорошая. А Вадим – недостаточно хорошая партия для его Лены.

Помолвку временно отложили, пока Вадим не решит все свои проблемы. Но Михаил подумывал о том, чтобы её полностью отменить. Хотя это бы означало, что и с мечтами о частной неврологической клинике придётся распрощаться.

А он давно уже об этом подумывал. Отличная же многоходовочка, Лена и Вадим женятся, Михаил уходит в свою частную клинику, Лена остаётся заведующей неврологией. И при деньгах будут все.

И только Боткин всё портил снова и снова.

Михаил решительно направился на административный этаж. Решать эту проблему надо на самом высоком уровне. Пусть главный врач на больничном, и в этой истории тоже замешан ненавистный Боткин, но заместитель-то на месте. Мария Михайловна Сарыгина. А значит, с возникшей проблемой надо идти к ней.

– Доброе утро, Мария Михайловна, – нашёл женщину в кабинете главного врача Михаил. – Я к вам по личному вопросу.

– Слушаю, – подняв голову от каких-то бумаг, отозвалась женщина.

– В отделении терапии проходит интернатуру моя дочь, Лена, – торопливо стал объяснять суть проблемы Тарасов. – Я хочу, чтобы её перевели в неврологию.

– В смысле, вы хотите? – не поняла женщина. – А она сама тоже хочет перевестись? Ведь это она должна подавать заявление.

Да, Михаил подозревал, что возникнут такие трудности.

– Мария Михайловна, она сама не знает, чего хочет, – доверительно ответил он. – Понимаете, молодая совсем, ветер в голове. А мне бы пригодилась помощь в отделении, сами знаете, неврология наука сложная. И обучу её всему. А в далёком будущем будет не страшно и на пенсию уходить.

Будущее по планам Михаила наступит куда раньше, чем он говорит. Но это неважно.

– Я даже не знаю, – засомневалась заместитель главного врача. – Нет, мы можем издать приказ о её перенаправлении в другое отделение. Но мне кажется, надо всё-таки поговорить с девушкой…

Почти дожал! Ещё парочка убедительных слов, и Лену переведут к нему.

– Я тоже считаю, что с девушкой всё-таки стоило бы поговорить, – раздался насмешливый голос Боткина.

Чёрт! Как он догадался, что Михаил пойдёт сюда⁈

* * *

В кабинет Марии Михайловны я вернулся очень вовремя. Отец Лены уже вовсю расписывал перспективы перевода своей дочери. И Мария Михайловна, по уши загруженная другими делами, уже почти была согласна.

– Константин? А вы тут что делаете? – она уже совсем растерялась.

– Пришёл от лица Лены, которая ни разу не хочет переводиться в неврологию, – усмехнулся я. – И против её воли переводить её не стоит. Всё-таки она уже совершеннолетняя, и подобные вопросы может решать сама.

Отец Лены бросил на меня взгляд, призванный испепелить меня на месте. Обломал его план, ещё бы.

– Точно, вы правы, – спохватилась Мария Михайловна. – В общем, если Лена захочет перевестись в другое отделение, пусть приходит сама и пишет заявление. А по просьбам других я переводить никого не стану. Вопрос закрыт!

Михаил Тарасов бросил на меня ещё один испепеляющий взгляд и поспешно покинул кабинет. Этот раунд он проиграл. Как и множество предыдущих.

– Совсем меня заболтал, я уже чуть было не согласилась, – устало выдохнула Сарыгина. – Дел невпроворот. Но мне обещали, что к концу недели выпишут Николая Андреевича. А там он ещё и заместителя второго найдёт, станет полегче.

– А пока что я помогу, чем смогу, – улыбнулся я. – В три как обычно у вас.

Женщина с благодарностью кивнула и снова уткнулась в бумажки. Я взглянул на часы. Время как раз чтобы сообщить Лене приятные новости, и спешить в хирургию.

В отделение хирургии я добрался через полчаса. Времени хватило, чтобы найти запасной хирургический костюм, переодеться в него и подготовиться к операции. В десять утра мы с Антоном Аркадьевичем уже стояли возле операционного стола.

– В академии операции видели? – спросил у меня хирург.

– Пару раз, – кивнул я. – Лапароскопическое удаление жёлчного пузыря и удаление варикозно расширенных вен нижней конечности.

Лапароскоп – это вообще чудесное изобретение современности. Это инструмент, позволяющий проводить операции с минимальной инвазивностью. Ранее для удаления аппендицита потребовался бы разрез сантиметров десять минимум. Сейчас же достаточно было трёх небольших разрезов по пять-десять миллиметров. Не больше сантиметра.

Это действительно был большой прорыв в науке.

– Благодаря наличию хирургического аспекта я значительно снижаю риск развития кровотечений, а также послеоперационных осложнений, – объяснил мне хирург. – Однако саму операцию всё равно проводить приходится руками. Ну что ж, начнём.

Всего нас в операционной было четверо. Хирург, я, операционная медсестра и анестезиолог.

Роль анестезиолога заключалась в контроле над состоянием пациентки, пока она в наркозе. Отдельного аспекта для этого не существовало, поэтому он просто наблюдал диагностическим аспектом, а также по показателям с мониторов.

Антон Аркадьевич обработал операционное поле и выполнил необходимый разрез для лапароскопа. Затем вставил сам аппарат, и пустил в брюшную полость углекислый газ.

Благодаря поступлению углекислого газа брюшная полость расширяется, а органы расправляются. И у хирурга появляется пространство для манипуляций.

После этого Антон Аркадьевич выполнил ещё два разреза, уже для инструментов. А лапароскоп с камерой перехватил я, так как выполнял роль ассистента.

– А вот и наш аппендикс, – радостно заявил хирург. – Приступаю к удалению.

Наложил необходимые зажимы, отсёк аппендикс. На всё ушло минут десять, от силы пятнадцать.

– Можно доставать инструменты, – подытожил он.

Но в эту же секунду я почувствовал, что с Катей что-то не то. Диагностический аспект активировался мгновенно, показывая свечение в сердце и сосудах. Что за…

– Давление падает, сердцебиение неритмичное, – в панике выкрикнул анестезиолог. – Вы ей сосуд повредили!

– Не может быть, – Антон Аркадьевич отобрал у меня лапароскоп и внимательно осмотрел брюшную полость. – Тут всё в норме.

– Скажите это пациентке! Преднизолона два куба, срочно! – распорядился анестезиолог. Операционная медсестра тут же поспешила выполнять указание.

Хирург снова и снова проверял брюшную полость, не находя никаких причин для столь резкого ухудшения состояния. Я же искал причины магией. Кожа становится бледнее, а мышцы ног непроизвольно сокращаются.

Так, надо думать. Лапароскопия… Осложнения…

– Газовая эмболия! – воскликнул я. – Нужно срочно искать, где сейчас находится газовый эмбол!

– Это такое редкое осложнение, – засомневался Антон Аркадьевич. – Сомневаюсь, что…

– Коронарная артерия, – я его не особо и слушал, искал магией пузырёк воздуха. – Срочно надо ставить подключичный катетер. Повезло, что эмбол не вызвал осложнений!

Газовая эмболия – это состояние, при котором пузырьки воздуха или газа попадают в артериальную систему, и закупоривают просвет сосуда. Это приводит к разнообразным клиническим проявлением.

В данном случае в какой-то степени повезло. Хоть пузырёк воздуха и улетел в сердце, он не вызвал инфаркта миокарда. Лишь шок и возникновение аритмии. Сейчас мы эвакуируем его через подключичный катетер, и девушка будет в порядке.

– Действительно, эмбол, – Антон Аркадьевич перепроверил. – Так, подключичный катетер мне, срочно.

Иронично, что постановка такого катетера сама может привести к воздушной эмболии. Вместе с тем, одним из способов лечения воздушной эмболии является постановка катетера. Замкнутый круг.

Медсестра подала катетер, и хирург принялся за установку. Это тоже довольно непростая хирургическая манипуляция, но к счастью, Антон Аркадьевич справился с первого раза.

С помощью магии я перегнал пузырёк воздуха к катетеру, и он благополучно вышел.

– Удалю через несколько дней, – устало заключил хирург. – Хотя воздух уже вышел.

– Давление нормализовалось, пульс тоже, – сообщил анестезиолог. – Она в порядке.

Не зря всё-таки Катя уговорила меня присутствовать на операции. Словно предвидела развитие подобного сценария и осложнений.

Антон Аркадьевич наложил швы на разрезы, и закончил основную операцию.

– Операция прошла успешно, – выдохнул он.

Я ещё раз тщательно проверил состояние девушки, и вслед за хирургом покинул операционную.

– Константин, спасибо вам огромное, – уже в коридоре произнёс он. – Такое редкое осложнение, признаться, если бы не вы – я бы мог упустить драгоценное время.

– Главное, что всё обошлось, – отозвался я.

– Я напишу вас в протоколе операции как своего ассистента, – добавил Антон Аркадьевич. – Ещё раз спасибо.

Словно хотел ещё что-то добавить, но передумал, и ушёл в свой кабинет.

Итак, своё обещание я сдержал, Катю навещу позже, сейчас надо заняться делами в своём родном отделении. У меня три палаты, время одиннадцать утра, а я ещё до них не добрался.

Сегодня ещё колоноскопия у Топоркова, и наконец-то определится диагноз. Вообще и язвенный колит, и болезнь Крона считались неизлечимыми, ведь до конца не было ясно, из-за чего они возникают.

Однако я продолжал твёрдо быть уверен, что неизлечимых заболеваний нет, когда есть лекарская магия. И тем более все существующие аспекты. Так что я и этот вопрос собирался решить.

– Кость, – остановил меня в коридоре Шуклин. – Нам надо сходить в кафе.

Да что это с ним сегодня, он совсем переработал что ли?

– Зачем? – полюбопытствовал я.

– Надо, – повторил Павел, как будто я спорить с ним начал. – Это важно.

А вот что будет, если я соглашусь?

– Когда? – задал я другой вопрос.

И он оказался для Шуклина каким-то слишком сложным. Он резко изменился в лице и побледнел.

– Я пока не знаю, – выдал он. – Позже скажу!

И со всех ног убежал от меня. И что это было? Полнолуние у Шуклиных сегодня началось?

Долго об этих странностях думать я не стал. Посетил свои палаты, выяснил, что колоноскопию ещё не проверили, назначил некоторым пациентам повторные анализы. Это заняло ещё два часа.

В час дня собрался наконец-то немного выдохнуть, занявшись в ординаторской документами. Но не тут-то было.

– Константин, всё утро вас не могу найти, – воскликнул Зубов, тоже входя в ординаторскую. – Беда у нас.

Сегодня точно какой-то ненормальный день. Бешеный понедельник.

– Что случилось? – спросил я.

– Артём Афанасьевич, преподаватель из Элементариума, подал на нас официальную жалобу, – вздохнул наставник. – И нас ожидает проверка. Опять…