Текст книги "Гений Медицины. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Виктор Молотов

Соавторы: Игорь Алмазов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Он кивнул. Он не переживал, ведь полицейские, скорее всего, были подкуплены. Зато теперь у меня появится возможность и их наказать за все подвиги.

– Затем я выбрался из захвата и зафиксировал нападавшего, – продолжил я. – Это оказался Николай, который несколько дней назад устроился в клинику как практикант.

Полицейские собирались ещё что-то спросить, но тут в палату вбежала перепуганная Лена.

– Костя, везде тебя ищу! – воскликнула она. – Там пришла какая-то проверка… И они говорят, что мы с тобой уже исключены из интернатуры.

Глава 6

Беда не приходит одна. Мало мне этих полицейских, проблем с Николаем и Жуковым, так теперь из интернатуры исключают без суда и следствия.

– Я иду, – кивнул я, заметив, что Жуков с любопытством слушает этот разговор. – Сейчас со всем разберёмся.

– Мы ещё не закончили вас опрашивать, – возмущённо буркнул полицейский. – Вы не можете так просто уйти, когда вам вздумалось!

– У меня начался рабочий день, так что могу, – спокойно ответил я. – Для дачи показаний можете вызвать в ваш участок. А пока я займусь другими проблемами. Надеюсь, в этот раз приглашение до меня дойдёт.

– Конечно, идите, – торопливо проговорил Жуков. – Я сам расскажу всё остальное.

Знаю я, что он тут расскажет. Хотел бы сказать ещё многое по этому поводу, но сейчас проверка важнее. А уже потом подумаю, как вызволять Николая из тюрьмы.

Поэтому я вслед за Леной устремился в ординаторскую. Там уже была целая делегация. Шуклин, Болотов, Зубов. И двое неизвестных мужчин в классических костюмах. По внешнему виду на членов комиссии они походили меньше всего. Хотя я видел не так уж и много проверяющих, возможно, это норма.

– Доброе утро, господа, – поздоровался я сразу со всеми.

– Вы, я так понимаю, Боткин? – не здороваясь, спросил один из мужчин. – Вам должны были передать, что по результатам проверки вы будете исключены из интернатуры. Вместе с вашей очаровательной спутницей.

– Я хотел бы узнать причину столь поспешного решения, – заявил я.

Я ожидал, что проверка будет всеми силами стараться меня убрать из интернатуры. В конце концов, именно в этом и был план Шуклина, который всё это организовал. Но чтобы вот так сходу исключать – это уже точно перебор.

– Можете, – снисходительно ответил проверяющий. – Мы начали нашу проверку вчера, негласно. И вы, и госпожа Тарасова отсутствовали в отделении терапии. Хотя интернатуру вы проходите именно в этом отделении.

– Позвольте, – вмешался Зубов. – Они вчера работали в других отделениях! Я имею право распоряжаться своими интернами как хочу и стараюсь, чтобы они получили от интернатуры разнообразную практику.

– Вы должны были подготовить специальные приказы о передачи интернов в другие отделения, – отозвался проверяющий. – Они у вас есть?

По лицу Зубова я понял, что никаких приказов у него нет. Но это явно бред какой-то, из-за этого не отчисляют из интернатуры!

– У нашего наставника хватает и своей работы, – заявил я. – Поэтому то, что приказов он не подготовил – неудивительно. И уж точно это не повод исключать из интернатуры. Можете опросить заведующих других отделений и узнать, что мы с Леной честно там отработали вчера день.

Жутко начинала раздражать эта ситуация. Понятно, что проверка направлена на то, чтобы в интернатуре остался один Шуклин. Ну уж какие-то нормы приличия пусть соблюдают!

Проверяющие поджали губы и почти синхронно переглянулись.

– Решение уже принято, господин Боткин, – проговорил один из них. – И не вам его оспаривать.

– Да нет, очень даже могу оспорить, – усмехнулся я. – Михаил Анатольевич, может быть, уточним этот вопрос у господина Прохорова?

Тот самый аристократ, жене которого Козлов не смог поставить диагноз. И это стало причиной триумфального возвращения Зубова.

Насколько я помню, он занимал пост советника министерства лекарского дела, или что-то в этом духе. Обращаться к нему на самом деле я не собирался, но припугнуть можно.

В глазах заведующего загорелся знакомый огонёк азарта. Он понял мой план.

– Он очень заинтересуется, – проговорил он. – К счастью, и номер его у меня сохранился.

Проверяющие, напротив, упоминанию этой фамилии рады не были.

– Не надо так спешить, – заявил один из них. – Вы правы, ваш наставник может вас направлять в другие отделения. Пока что продолжим проверку. Опросим ваших пациентов, коллег. Там будет видно.

Испугались такого развития событий. Что ж, пусть опрашивают. Тут точно никаких придирок они выявить не смогут.

Проверяющие поднялись и покинули ординаторскую. А интерны одновременно уставились на Зубова в ожидании объяснений. А Шуклин просто уставился за компанию, ему-то объяснения были не нужны.

– Птенцы мои, я понятия не имею, откуда взялась эта проверка, – вздохнул Зубов. – Свалились как снег на голову. Пришли, потыкали перед носом какими-то бумажками и сразу объявили, что Тарасова и Боткин отчислены.

– Михаил Анатольевич, ну что же нам делать? – взволнованно спросила Лена.

– Пока просто работать, – развёл он руками. – Я всеми силами буду вас отстаивать. Если кто и может выгонять вас из интернатуры – то только я. А пока что просто постарайтесь не косячить, проверка любой косяк против вас использует. Болотов, Шуклин, давайте без ваших обычных чудачеств.

Шуклину и так ничего не угрожает. Но я собирался сделать так, чтобы по результатам этой проверки в принципе никто не вылетел из интернатуры.

– К-какие сегодня п-пациенты? – поправляя очки, спросил Болотов. Сразу решил перейти к делу.

– У вас одиннадцатая палата, Шляпин. Тарасова – шестая палата, Гвоздёва. Шуклин – девятнадцатая палата, Коромыслов. Боткин – тринадцатая палата, Волосов. Да, и про Жукова вашего не забывайте. Всё, птенцы, полетели, – подытожил Зубов.

Интерны разошлись, а я задержался, чтобы доложить Зубову о дежурстве, нападении в палате Жукова, а также пациентке, которую я перевёл в гематологическое отделение.

Рассказ про нападение наставника особенно поразил.

– Странное совпадение, – подметил он. – Пожаловался, что вы не уделили ему внимания. Настоял, чтобы вы остались дежурить. И сразу же на него напали.

Приятно, что наставник это тоже отметил. Зубов – совсем неглупый человек.

– Вас наверняка тоже захотят опросить, – предупредил я. – По поводу этого Николая, который числился практикантом.

И Зубову почти наверняка влетит. Ведь он не проверил, точно ли академия отправила студента на стажировку. Неприятная ситуация.

– Я всё расскажу ровно как было, – спокойно ответил Зубов. – Без утайки. Идите работать. Сейчас главное – чтобы проверка не вышвырнула вас из интернатуры.

Я кивнул и отправился работать.

Первым делом снова зашёл к барону Жукову. Полицейские уже ушли.

– Вас ещё вызовут в отделение, – проговорил он. – Чтобы вы подписались под показаниями. Уверен, этого молодого человека нанял кто-то из моих недругов.

Как же просто он распрощался со своим помощником, которого растил столько лет.

– А к вам наверняка придёт проверка узнать ваше мнение обо мне, – усмехнулся я.

Хотя от барона Жукова высокой оценки ждать не приходилось. Чего стоит его вчерашняя жалоба!

– Всё расскажу, – с готовностью ответил он.

Я задал несколько уточняющих вопросов про его здоровье и отправился к новому пациенту.

В коридоре снова столкнулся с проверяющими.

– Что-то вы в рабочее время по коридорам рассекаете, – буркнул один из них.

А они решили прямо ко всем мелочам придираться!

– Иду от одного пациента к другому, – улыбнулся я. – Или интернам и это запрещено?

– Нет, идите, – поджал губы проверяющий. – Мы сейчас опрашиваем персонал и пациентов. А мы к вашему пациенту зайдём.

Я кивнул и пошёл дальше.

Тринадцатая палата была на четырёх человек, заняты были все койки.

– Мне нужен Волосов, – громко объявил я.

Мужчины переглянулись между собой, но никто не отозвался. Это что-то новенькое.

– Кто из вас Волосов? – повторил я. – Меня зовут Константин Алексеевич, я врач-терапевт.

– Доктор, кажется, среди нас нет такого, – неуверенно заключил один из пациентов.

Я снова проверил свою историю болезни. Волосов Семён Борисович, тринадцатая палата. Направлен в клинику от поликлиники, поэтому его не было во время ночного дежурства. Поступил только утром.

– Семён Борисович, – повторил я.

– Это я, – наконец откликнулся один из пациентов.

– Так почему сразу врачу не ответили! – возмутился сосед по палате. – Мы тут все себя не в своей тарелке начали чувствовать. Каждый уже задумался, точно ли он не Семён Борисович!

– Я просто плохо схожусь с новыми людьми, – опустив глаза в пол, ответил мужчина. – И как-то не по себе стало. Заволновался.

Помимо давления явно какие-то психологические проблемы. Ну, с этим разберусь чуть позже.

– Рассказывайте, на что жалуетесь, – подсев к нему, проговорил я.

– Давление высокое, – оповестил он. – В поликлинике уже замучились, никак лекарство не подберут. Направили сюда.

Я отметил, что на лице у пациента выраженные отёки. Проблема явно давняя, раз организм пришёл в такое запущенное состояние.

– Давно давление беспокоит? – уточнил я.

– Ну, несколько лет точно, – отозвался Семён. – Уже столько препаратов перепробовал. Сначала вроде помогало, а теперь вообще ничего не снижает.

– Ещё какие жалобы? – спросил я.

– Ну, лицо вот отекает, – пожал он плечами. – Ещё по ночам стал вставать часто, ну… в туалет, в общем. Но говорят, у мужчин в возрасте это нормально.

Семёну было пятьдесят лет. Рановато, чтобы возникала аденома простаты, на которую он мне намекает.

Я активировал диагностический аспект и сразу же заметил свечение в почках. Странно, что в поликлинике никто не обратил на это внимание.

– С почками проблемы были когда-нибудь? – уточнил я.

– Нет, никогда, – удивлённо мотнул он головой. – А что, что-то не так?

– Нужно анализы смотреть, – отозвался я. – Но подозреваю, что гипертензия у вас вторичная, и связана она как раз с почками.

Проблема поликлиник – они сильно не заморачиваются с поиском причины артериальной гипертензии. Есть давление и есть, назначат препараты и всё. Не уверен, что терапевт в поликлинике вообще соизволил осмотреть пациента диагностическим аспектом.

В данном случае гипертензия наверняка была вызвана проблемами с почками. Точнее, из-за первичной гипертензии началась нефропатия, и гипертензия стала вторичной. Возник порочный круг, давление продолжало повышаться, повреждало почки, а те, в свою очередь, ещё больше провоцировали подъём давления.

Я расписал направления, общий анализ крови и мочи, биохимия, ЭКГ, УЗИ почек, моча по Зимницкому. Результат последнего анализа будет готов только завтра, ведь для него мочу нужно собирать в течение суток в восемь разных контейнеров. Зато это отличный способ оценить функцию почек.

– Вам нужно проконсультироваться с психологом по поводу вашей застенчивости, – закончив, проговорил я. – Чтобы вы не стеснялись отзываться, когда вас ищет лечащий врач.

– Я уже давно хотел, но как-то не соберусь всё, – признался Семён.

– Я могу позвать вам нашего психиатра, он проконсультирует, – предложил я. – Если найдёт время.

Тут проблема не экстренная, тем более к психиатрии относится весьма косвенно.

– Меня в психушку упекут? – испугался Семён.

И вот, снова та же самая реакция, как у санитарки Ларисы с её клептоманией. Кстати, в клинике я её с того момента не видел, то ли отправили на больничный, то ли решила уволиться после случившегося.

– Никто вас не упечёт в психушку, – вздохнул я. – Просто посоветуют, как справляться с этой проблемой.

– Тогда можно, – кивнул Волосов. – Спасибо, доктор.

Я отнёс направления медсестре и вернулся в ординаторскую. Вскоре после меня туда вновь зашли проверяющие. Преследуют меня, что ли?

– А вы не так просты, Боткин Константин, – заявил один из них. – Отзывы о вас сплошь положительные. Но мы выяснили, что вчера один из ваших пациентов пожаловался, что вы за целый день к нему не зашли. Хотя являетесь его лечащим врачом.

– Я же ещё не врач, – с усмешкой напомнил я им. – Просто интерн.

– Не придирайтесь к словам! – возмутился проверяющий. – Всё это как-то странно. И мы вынуждены провести для вас ещё тестирование…

В этом я и не сомневался.

– Мне одному? – уточнил я. – Или всё-таки всем интернам, чтобы проверка хоть издали походила на настоящую?

– О чём это вы⁈ – воскликнул второй из проверяющих.

О том, что мне надоел весь этот цирк.

– О том, что вы с самого начала проверки нацелены отчислить меня из интернатуры, – пожал я плечами. – И у меня есть информация, что вам был отдан такой приказ. Нехорошо, господа.

Второй проверяющий побледнел от страха. Судя по данным от кардиологического аспекта, пульс у него подскочил до ста десяти. Первый остался невозмутимым.

– Вы хоть понимаете, как выглядят такие обвинения? – спросил он.

– А я не обвиняю, просто говорю факты, – отозвался я. – И если по результатам этой проверки кого-то из интернов действительно отчислят – молчать я не стану.

Теперь и этот проверяющий начал терять самообладание.

– Угрожаете нам⁈ – воскликнул он.

– Просто говорю факты, – повторил я. – А теперь я позову в ординаторскую остальных интернов, а также нашего наставника. Нехорошо тестировать его интернов без него.

Я оставил разозлившихся и растерянных проверяющих и пошёл разыскивать всех остальных.

* * *

Шуклин привычно забил на своего пациента. А зачем стараться, сейчас проверка разберётся с остальными, и у Зубова не будет других вариантов, кроме как назначить его на место терапевта.

Он забился в свою любимую каморку и решил немного подремать. Но планам сбыться было не суждено, зазвонил телефон.

– Привет, дядя Гриша, – вяло ответил он. – Что случилось?

– Павел, кому ты рассказал про весь план⁈ – гневно спросил тот.

Шуклин резко проснулся и взбодрился.

– Я никому не говорил! – заверил он. – Честное слово, дядя Гриша. Что случилось?

– Мне позвонили проверяющие, – прошипел тот. – Проверку до конца они проведут, но никого выгонять не будут. Один из интернов пригрозил им, что знает про их сговор. Кто бы это мог быть?

– Боткин, – тут же отозвался Шуклин. – Не знаю, как он узнал, но это точно был он!

Павел в этом ни на секунду не сомневался. Вечно этот Боткин портит все планы! Даже такой идеальный со всех точек зрения!

– Мне неважно, кто и как узнал, – отрезал дядя Гриша. – Деньги они не вернут, не надейся. Сам разбирайся со своими проблемами, больше я тебе помогать не стану!

– Но дядя Гриша… – возразил было Шуклин.

– Всё, – закончил разговор тот и повесил трубку.

Шуклин с ненавистью уставился на телефон самой простенькой модели. Нет, ну что за невезение! Этот Боткин уже в печёнках сидит.

Он спрятал телефон в карман и решительно покинул каморку.

* * *

Я отыскал только Лену – Болотова и Шуклина нигде не было – и вернулся в ординаторскую. Проверяющие выглядели уже далеко не так враждебно настроенными. Шуклин тоже был тут, и тоже не в лучшем расположении духа. Ещё бы.

– Сейчас пройдёте тестирование на профессиональную пригодность, – заявил один из проверяющих, раздавая листы.

– Господа, – в ординаторскую зашёл Зубов. – Я был у руководства, и мне сообщили, что никакая проверка не планировалась. Даже о внеплановых проверках необходимо оповещать заранее, разве нет?

А наставник молодец. Не ожидал, что он пойдёт разбираться в вопросе на таком уровне. Видимо, его сильно задело, что птенцов обижает кто-то, кроме него.

– Руководство не успело подготовить нужные бумаги, – попытался оправдаться один из них.

– Меня это не волнует, – отрезал наставник. – Я не дам проводить никакие тестирования. Вот будет соответствующее распоряжение – тестируйте сколько хотите. А сейчас попрошу на выход.

Комиссия и так не планировала больше воплощать свой план, а после этих слов проверяющие и вовсе поспешили поскорее покинуть ординаторскую.

– Михаил Анатольевич, это было круто, – улыбнулся я. – Отстояли своих.

– А как иначе, – серьёзно ответил тот. – Вы же мои птенцы. Взращиваю вас, надеюсь, что интернатуру пройдут все. А кто не попадёт в эту клинику – сможет устроиться в любую другую.

Очень благородно с его стороны. До этого я размышлял, почему же за косяки он просто наказывает дежурствами. Оказалось, что отчислять из интернатуры он в принципе не планировал. Хотел, чтобы все интерны прошли до конца, а он выберет одного. Интересный подход.

– Это всё ты, Боткин, – вдруг злобно прошипел Шуклин. – Это всё ты!

Он шагнул ко мне, словно собрался завязать драку, но потом резко развернулся и покинул ординаторскую.

– Что это было? – удивлённо спросила Лена.

– Нервы сдали, – пожал я плечами. – Бывает. Надо ему успокоится.

Сам-то я прекрасно понял, о чём он говорил. Но доказательств, что Шуклин был связан с проверкой, у меня не было. Главное, цель была достигнута, никто никого не отчислит.

– У меня есть вопрос получше, – сказал Зубов. – А где Болотов?

– Я здесь, Михаил Анатольевич, – запыхавшись, вбежал в ординаторскую тот. – Извините, с пациентом провозился.

Очень странно, учитывая, что к пациенту его я заглядывал, а Болотова там уже не было.

Но что ещё страннее… Куда вдруг пропало его заикание⁈

Глава 7

На эту странность больше никто не обратил внимания. Лена уж точно, она как обычно сидела в своих мыслях.

– Всю комиссию пропустили, птенец недоделанный, – с деланной строгостью в голосе проговорил Зубов.

– Простите, – кивнул Болотов.

И опять – никакого заикания!

– Женя, а что случилось? – с интересом спросил я.

– В каком смысле? – поправил он очки. – Ничего не случилось, я просто был занят.

– Точно! – щёлкнул пальцами наставник. – То-то мне кажется, что что-то не так. Птенец, а где ваше з-заикание?

Он специально решил сам заикнуться для полноты картины.

– Я сразу и не заметила, – распахнула глаза Лена. – Женя, как это возможно?

Болотов начал стремительно бледнеть. Пока он думал, что ответить, я ради интереса проверил его кардиологическим аспектом. Пульс учащённый, давление нормальное. Нервничает, очень сильно нервничает.

– К-когда я з-заранее г-готовлю фразу, я и-иногда н-не з-заикаюсь, – заикаясь гораздо больше, чем обычно, заявил Евгений.

Такое ощущение, что заикался сейчас он компенсаторно. Я давно уже обращал внимание, что его заикание не похоже по симптомам на классические примеры, но не было времени подумать об этом более основательно. А сейчас я был уверен – он симулирует. Только зачем?

– Ты был заранее готов к моему вопросу «что случилось»? – приподняв бровь, уточнил я. – Но утром никогда не бываешь готов к пожеланию доброго утра.

– З-заикание – это с-сложное з-заболевание, – ответил Болотов. – Я х-ходил и к неврологам, и к л-логопедам, но вылечить м-меня не смогли.

– Поломанный птенец, – проговорил Зубов. – Ну, в медицине всякое бывает. Самое главное, что вас никто не обидит, кроме меня. Порхайте работать!

Зубову и в голову не могло прийти, что заикание можно симулировать. Поэтому он вполне поверил подобному объяснению. Но не я.

– А как же праздник⁈ – ввалился в ординаторскую Терентьев. – Красотка Лена и её четыре гнома остаются здесь! Надо закатить пир!

Болотов еле заметно выдохнул, явно радуясь, что внимание от него отвлечено. Но я продолжал следить за ним.

Лена привычно залилась краской, а Зубов призадумался.

– Ты кого это четвёртым гномом назвал, утка ты дырявая! – выпалил он.

А, вот он о чём задумался. Я-то уже даже внимания на слова гинеколога не обращаю.

– Ну не злись, пойдём, хоть праздничный чай выпьем, – подмигнул ему Терентьев. – Пока твои тут работают. А то перенервничал с этой комиссией, сам не свой полдня ходил, чуть мне историей болезни по голове не настучал!

– Это никак не связано, я тебе просто так настучать хотел, – ответил Зубов, но всё-таки отправился вслед за Терентьевым. Дружба, она такая.

Болотов под шумок тоже убежал из ординаторской, и там осталась одна растерянная Лена.

– Значит, мы остаёмся? – на всякий случай переспросила она.

– Определённо, – кивнул я. – Или ты не рада?

– Рада, конечно, – улыбнулась она. – Просто всё так быстро произошло, я и понять ничего не успела. Может, тогда отметим сегодня где-нибудь?

Я был бы не против, но сегодня и так навалилось очень много дел. После работы у меня уже были планы, и откладывать их было нельзя.

– Сегодня не получится, – честно ответил я. – В другой день отпразднуем.

– Это из-за моего отца? – настороженно спросила девушка.

– Твой отец никогда не помешает мне с тобой видеться, – пожал я плечами. – Так что не забивай голову глупостями. Пойдём лучше работать.

Лена кивнула, успокоенная моими словами, и первая вышла из ординаторской. Я проверил Клочка, который продолжал мирно спать, и последовал за ней.

* * *

Болотов удачно ускользнул из ординаторской и теперь спешно переводил дыхание в столовой. Ну надо же так попасться! На этом дурацком заикании!

Фишку с заиканием он продумал ещё до интернатуры. Очень удобно, и все вокруг сразу начинают относиться с каким-то снисхождением. Многое может сойти с рук, ведь ты весь такой бедный и несчастный.

А сегодня на эмоциях залетел в ординаторскую и совершенно забыл, что надо заикаться! Ну ничего, все вроде бы поверили в его нелепое оправдание. Болотов на это и рассчитывал, никто не подумает, что его можно симулировать. Ведь возникает вопрос – зачем?

Зазвонил телефон. Звонил Мамонтов Олег Евдокимович, для простоты записанный как «начальник».

– Слушаю, – отозвался Евгений, перед этим осмотревшись по сторонам и убедившись, что никто его не подслушивает.

– Скоро будут результаты? – гнусаво спросил начальник.

– Скоро, я же писал, что работаю над этим, – прошипел Болотов. – И просил не звонить мне, когда я в клинике.

Болотов уже столько работает по их условиям, а им лень выполнять одну-единственную просьбу!

– Уже ждать надоело, – отозвался начальник. – Давай, поторапливайся там. Или мы легко найдём тебе замену.

– Хорошо, – в сердцах отозвался Евгений и бросил трубку.

Поторапливаться… Он и так делает всё, что в его силах. Как будто в условиях интернатуры можно сделать больше.

Он устало снял очки и протёр глаза. Надоело, как же это всё надоело. Эта дурацкая роль заумного ботаника, эти придирки Зубова. Да даже это заикание уже в печёнках сидит!

Ничего, остался последний рывок.

* * *

Остаток дня пролетел в рабочей суматохе. Подтверждение диагноза Волосова, назначение лечения, консультация нефролога. Выкроив минутку, решил всё-таки добежать до психиатра.

– Сергей Львович, к вам можно? – постучав в дверь, заглянул я в кабинет.

– Заходите, Константин, – устало кивнул Ларионов. – Новый случай?

– Не совсем, – я прошёл и сел напротив него. – Просто у одного пациента форма социофобии. Не смог даже сразу откликнуться, когда я его звал. Вот, решил попросить, если у вас будет время – загляните пожалуйста к нему в палату.

Лучше, чтобы пациента всё-таки осмотрел специалист. А то кто знает, куда дальше зайдёт его фобия.

Сам я его лечить сегодня не стал, хотя попробовать было бы интересно. Но остаток сил надо было беречь.

– Постараюсь найти, – кивнул психиатр. – Работы стало что-то очень много. С мелкими проблемами обращаются и сотрудники клиники.

– Помимо Ларисы? – спросил я.

– Да, – тревожно кивнул Ларионов. – Тревожность, различные фобии и прочее. Раньше сидел в клинике и вообще не понимал, что я тут делаю. А теперь едва справляюсь.

Я уже давно подметил, что все эти случаи выглядят как-то странно.

– А как давно это стало появляться? – уточнил я.

– Ну точно я не скажу, – задумчиво ответил тот. – Примерно с месяц, наверное.

Как раз примерно месяц уже и длится наша интернатура. Совпадение? Не думаю.

– Понял, – кивнул я. – Если получится – Волосов, тринадцатая палата. Спасибо большое.

Мы попрощались, и я вышел из кабинета.

Плюс одна проблема в копилку. С этими случаями тоже уже давно надо разобраться.

Я закончил с делами в клинике, отчитался перед Зубовым и собрался. Пора было решить одну из проблем. И я направился в полицейский участок.

Две тысячи лет назад в древнем Риме полиции не существовало. У нас были некоторые подразделения воинов со схожими функциями. Городские когорты для обеспечения порядка на улицах и подавления бунтов. Чаще всего с магией голоса, могли гаркнуть чуть ли не на весь город, когда было нужно.

Когорты ночной стражи для борьбы с пожарами и поддержания порядка по ночам. Туда чаще входили стихийники, особенно с водным аспектом.

Ликторы – лица охраны высших органов власти. Сейчас это гвардейцы. Их магия не ограничена, любой аспект, если человек докажет, что с его помощью может защитить важную персону.

Например, у Императора Коммода, личным лекарем которого я служил какое-то время, один из ликторов обладал магической способностью превращаться в собаку. И он смог попасть на эту должность, доказав, что в случае нападения перегрызёт нападавшему глотку. Император, помнится, быстро сделал этого ликтора своим любимчиком. Ну, у Коммода хватало странностей.

Так что в современном полицейском участке я оказался впервые. Сообщил дежурному, что я пришёл по поводу нападения на барона Жукова. Меня провели в комнату для допроса, а затем… попросили мои личные вещи.

Обыска я не ожидал. Я же не преступник! Но и противопоставить было нечего, раз у них такие порядки.

Так что я выдал им сумку со спящим Клочком, намереваясь действовать по ситуации. Действовать пришлось очень быстро.

– Что это? – взвизгнул полицейский, доставая крыса.

– Крыса, – невозмутимо констатировал я.

Ну не соврал же!

Полицейский уставился на меня, как на безумца.

– Что у вас в сумке делает крыса? – спросил он. – Она что, дохлая?

Нет, просто крепко спит. Впрочем, зачем переубеждать.

– Мёртвая, – кивнул я, стараясь не рассмеяться. – Лежит.

– Почему у вас лежит мёртвая крыса? – вздрогнул полицейский. – Зачем? Для каких целей?

– Мне нравится носить с собой мёртвых крыс, – пожал я плечами. – Это же не запрещено законом Российской Империи.

Потом Клочку расскажу эту ситуацию – вот он посмеётся! Да, странно, что я с собой ношу «мёртвого» крыса. Но с другой стороны, за это меня осудить никто не может. Только косо посмотрят, и всё. А это я уж как-нибудь переживу.

– Не запрещено, – подумав, кивнул полицейский. – А вам правда… это нравится?

Конечно, я же выгляжу как человек, которому нравится носить с собой мёртвых крыс.

– Я же врач, – невозмутимо ответил я. – Мы все со странностями.

На удивление такой ответ его полностью устроил. Он кивнул, осмотрел остальные вещи, а затем бережно сложил всё, включая крыса, назад в сумку.

– К вам сейчас подойдут, – заключил он и оставил меня одного.

Я аккуратно поправил Клочка, который от всего действа даже не проснулся, и принялся ждать. Через десять минут появился другой полицейский. К счастью, не один из тех двух подкупных, что были в палате.

– Громов Виталий Андреевич, майор полиции, – коротко представился он.

Майор Громов, значит. Что-то похожее, помнится, как-то упоминал Клочок. Фильм или книга, не помню.

– Боткин Константин Алексеевич, – кивнул я. – Я по поводу нападения на барона Жукова.

– Удивлён, что вы решили ещё раз прийти, – устало проговорил Громов. – Шуточкин и Лаптев уже практически закончили это дело. Шустрые ребята, молодцы.

Видимо, это как раз те полицейские, что были и в палате, и тогда у меня дома. Очень шустрые, ничего не скажешь.

Пока что у меня был один шанс – что майор Громов окажется неподкупным. И шанс был велик, раз дело постарались так быстро слепить.

– Я не успел дать свои показания, поэтому пришёл, – спокойно ответил я. – Всё-таки именно на меня и напал Николай, ваш подозреваемый.

– В деле указано, что вы давали показания, – удивлённо проговорил Виталий Андреевич. – Подробно расписано, как всё происходило. А внизу ваша подпись.

Ох, ну какой же прокол вы совершили, ребята Шуточкин и Лаптев!

– Я не подписывал никакого протокола, – ответил я. – Они приходили в начале рабочего дня, и мне пришлось уйти решать другие вопросы. И я договорился, что зайду в участок после работы.

На самом деле такого договора не было. Я просто упомянул им, чтобы они не забыли меня вызвать. Но им и в этот раз было удобнее забыть это сделать.

– Вы уверены? – нахмурился Громов. – Подделка подписи – это серьёзное обвинение. Придётся вызвать нашего эксперта и сделать каллиграфическую экспертизу.

– Абсолютно уверен, – я посмотрел ему в глаза. – Делайте, мне и самому эта ситуация неприятна.

Майор кому-то позвонил, и вскоре в комнату зашёл ещё один человек. Он попросил меня поставить подпись на предоставленном листе, а затем забрал ещё один лист у Громова и удалился.

– Через двадцать минут будет готово. Наш судмедэксперт владеет нужным аспектом, так что всё сделает быстро, – заявил Виталий Андреевич. – Странная история получается. Тогда расскажите, как всё было.

Я принялся рассказывать события того вечера, снова делая упор на бесконечных случайностях.

– И я хочу вам предложить, чтобы Николаю провели экспертизу на наличие запрещённых зелий, – заключил я.

– Из-за его странного поведения? – уточнил тот. – Вы считаете, что он был под действием какого-то зелья?

– Зелья, подавляющего волю, – кивнул я. – Я в этом практически уверен. Я же врач, могу распознать необычное поведение любого человека. Уверен, он просто стал жертвой.

Убедить полицейских, что зелье дал сам барон Жуков, я не мог. Для этого доказательств не было. Поэтому главный план – просто вытащить Николая.

– Если вы правы, действие скоро закончится, и он не будет ничего помнить, – проговорил майор. – Но также он и не вспомнит, кто дал это зелье. Память стирается ещё за сутки до приёма зелья.

Я это знал, и на то был расчёт. Главное, чтобы они провели экспертизу.

В этот момент в комнату вернулся судмедэксперт и молча подал майору Громову результаты экспертизы.

– Это действительно не ваша подпись, – прочитав, озвучил он. – Что за чертовщина! Это же фальсификация документов! Да они за это как минимум будут уволены!

Давно бы пора.

– Вы проведёте анализ крови Николая? – спросил я.

– Теперь да, – кивнул Громов. – Слишком доверился молодым коллегам. Решил, что они действительно разобрались с делом, старый дурак.

– Полиции не хватает таких людей, как вы, – серьёзно ответил я. – Могу идти?

– Да, я со всем разберусь, – проговорил майор. – И… спасибо.

Я кивнул и покинул полицейский участок. Уверен, в майоре я не ошибся. Теперь Николая выпустят, а этих двух братьев-акробатьев ждёт разбирательство. Остаётся придумать, что делать с самим Жуковым. Думаю, следующий шаг он предпримет уже очень скоро.

И я отправился домой.

* * *

Барон Жуков был вне себя от ярости, когда поздно вечером ему позвонил Кондрашов. Тот самый человек, который помогал уладить вопросы с полицией.

– Николая завтра отпустят, – мрачно проговорил Кондрашов.

– В каком смысле? – взвизгнул Жуков.

– Ему провели анализ на наличие запрещённых зелий и выяснили, что он был под действием «оков разума». А вскоре действие закончилось, – ответил тот.