Текст книги "Непознанное и невероятное: энциклопедия чудесного и непознанного"

Автор книги: Виктор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

ОЛЕГ КАРМАЗА

Олег Кармаза – наш известный журналист и исследователь феноменальных явлений человеческой психики. Он многие годы проработал в Отделе информации «Комсомольской правды». Однажды Олегу удалось собрать за «круглым столом» ведущих ученых страны и поговорить с ними открыто на эту полузапретную тему.

Сейчас, кажется, становится уже очевидным: феноменальные явления человеческой психики – ясновидение, телепатия, телекинез – это не миф и не чья-то удачная выдумка. Это – реальность, причем реальность, подтвержденная экспериментально.

Но если они не миф, не мистика, не фокус и не трюк – то что тогда? И если можно их объяснить – то как? Они социальны – но в чем она, их социальность? Они значимы-но в чем их значимость?

Конечно, эти вопросы легче задать, нежели ясно и полно на них ответить. Впрочем, участники «круглого стола», состоявшегося в редакции, и не пытались дать окончательные ответы на все вопросы. Они лишь постарались обозначить «пунктирную линию», на которой, по их мнению, нужно расставлять указательные вешки.

В работе «круглого стола» приняли участие: академик АМН СССР, директор Института клинической и экспериментальной медицины (г. Новосибирск) В.П.Казначеев; член-корреспондент АН СССР, главный исследователь Института философии АН СССР А.Г.Спиркин; заведующий отделом теоретических проблем АН СССР Э.И.Андрианкин; доктор технических наук Г.А.Сергеев; доктор философских наук И.Ф.Селезнев (г. Минск); кандидат медицинских наук М.И.Буянов; кандидат химических наук Ю.В.Воронцова; член-корреспондент американской Ассоциации парапсихологов Э.К.Наумов; директор Всесоюзного центра психотерапии и экстрасенсорики «Рось» Э.М.Ложкин; президент Ассоциации ученых и интеллигенции «Созидание» В.В.Ленский; президент Международного Центра психоэнергосуггестии А.В.Игнатенко; руководитель центра «Псиэкс» (г. Баку) Т.Г.Дадашев; экстрасенсы В.И.Сафонов, В.И.Балашов, Л.Б.Ким, Ю.Ф Воробьева, Б.М.Шапиро, И.И.Панченко, А.В.Николаева, В.Б.Виклюк, Е.В.Дерябина, Д.В.Назин, Д.В.Загляднова, В.И.Исмаилов.

О.Кармаза: У нас сегодня не совсем обычный «круглый стол», точнее, не совсем обычный состав его участников. Представители академической или, как ее еще называют, официальной науки и здесь же, рядом, ясновидцы, целители, телепаты – словом, те, кого еще два-три года назад можно было безбоязненно, во всеуслышание объявить «мистиком» или даже более прозаически – «шарлатаном».

Я, конечно, немного утрирую это противостояние. Тем более что среди присутствующих здесь участников есть и те, кто долгие годы, несмотря на разного рода запреты, в числе прочего изучал и эти, «мистические», явления. Но тем не менее до недавнего времени наука и экстрасенсы – а через них и экстрасенсорика как особый, нарождающийся раздел парапсихологии – не особенно ладили между собой. Наука свысока смотрела на экстрасенсов, их способности и возможности, считая все это очередной мистификацией. Экстрасенсы же, в свою очередь, сторонились представителей официальной науки, не желая иметь для себя лишних неприятностей.

Впрочем, сейчас «сенсам» жаловаться на судьбу не Приходится. Бум, который захватил всех, вынес их на гребень популярности и моды. Конечно, бум этот, эта волна чудес и всепоглощающей магии в чем-то, а может быть, и во многом, неестественны, раздуты. Но во всем ли? Сейчас все отчетливее слышен хор голосов, утверждающих, что экстрасенсы и прочие чародеи – это всего лишь своеобразная дань времени, конъюнктура. Замечено уже, что когда общество агонизирует или находится в тяжелых социальных условиях, на поверхность выступает «пена» – колдуны, провидцы, заклинатели. С разными претензиями, но обязательно – с претензией на чудо.

Сейчас именно такой момент? Может быть… Но он ли главная причина бума? Или только одна из причин? И как следствие сойдет ли этот бум через какое-то время «на нет», исчезнет или ему суждено, пусть не в таком масштабе и объеме, но все же развиваться и дальше?

В. Казначеев: Мне кажется, при ответе на этот вопрос нужно исходить из следующего, очень важного момента. Сейчас многие науки, и не только те, которые непосредственно занимаются живым веществом, но и химические, физические, геологические, астрофизические, подошли к черте, за которой начинаются явления, абсолютно не укладывающиеся в уже затвердевшие научные рамки. Однако больше всего таких явлений накапливается в поведении живого вещества, и не только человека, но и биосферы в целом. У нас в институте получены результаты экспериментов, позволяющих утверждать, что белково-нуклеиновая форма жизни, которую мы сегодня считаем единственной формой жизни живого вещества на Земле, на самом деле единственной не является.

Приведу один пример. Если вы в специальный баллон поместите клетки человека и облучите их, то через некоторое время в другом баллоне, стоящем рядом, погибнут клетки, которые вы не облучали. Факт поразительный! Но в чем тут дело? Между баллонами стоит стеклянная пластинка, другими словами, у клеток есть только оптический канал связи. Так как же в таком случае передается информация? С помощью чего? «Язык» генной инженерии тут ни при чем, волновых процессов тоже. Но что тогда?

Поле. Или, точнее, совокупность полей… Каких? Неизвестно. Но именно с их помощью в приведенном мною примере клетки как бы «обучают» другие клетки тому процессу, который с ними происходит, а именно – процессу гибели, разложения.

Еще один момент. Мы в институте провели эксперимент, когда, скажем, экстрасенс-оператор, находящийся в Москве, воздействовал на клетки, помещенные в сосуды у нас, в Новосибирске. Явление интереснейшее, и таких явлений – множество.

По-видимому, в основе энергетики этих процессов лежат далеко не окислительные реакции, как мы думали раньше. Вероятно, здесь, повторяю – вероятно, существует «холодный биотермояд». Но если в этом самом живом веществе есть другие энергоносители, скажем, «биотермоядохолодные», то мы с вами находимся на грани новых горизонтов в исследовании живого вещества. И, видимо, земной и планетарно-космической форм жизни. По существу, все это напоминает в какой-то мере ядерную физику, когда она была на грани открытия ядерной энергии.

Но к чему я клоню? К тому, что разного рода парапсихологические воздействия нужно как можно скорее перевести сейчас в категорию, которая хорошо известна, в категорию биотехнологии. Причем за эту биотехнологию должны нести ответственность и наука, и практика.

А.Спиркии: Можно, конечно, долго разбираться, какие конкретно науки включает экстрасенсорика, на каких «подпорках», образно говоря, она держится, физика или биология смогут ей больше всего помочь в будущем или, может быть, философия и социология… Только не напрасный ли это труд?

Поясню, что я имею в виду. Сейчас многие считают, и это довольно распространенное мнение, что экстрасенсорика – это отдельная наука. Еще не совсем определившаяся, но – наука. И значит, к ней нужно подходить с такими же мерками и критериями, как и к любой другой науке.

Но в том-то и дело, что экстрасенсорика – это не обособленная наука. И парапсихология, кстати, тоже. Здесь сходятся, по существу, все науки, без исключения. И культура в целом, с таким своим обязательным «букетом», как религия. Другими словами, экстрасенсорика – понятие очень широкое и объемное. И к его осмыслению, во всяком случае сегодня, мы еще, я уверен, не готовы.

Кстати, о чудесах. Явления эти есть, они подтверждаются многочисленными экспериментами в различных медицинских клиниках и институтах. Однако нет-нет да всплывет где-нибудь: а почему раньше обо всем этом слышно не было? Ну, скажем, пятьдесят или сто лет назад…

Да как же не было?! Я вот, например, этими явлениями интересуюсь уже почти полвека. И уже тогда, в сороковые-пятидесятые годы, изучался феномен Вольфа Мессинга. В частности, в лаборатории академика А.Р.Лурия, под руководством которого я начинал свою научную деятельность. И уже тогда было ясно – экстрасенсорные явления не чушь и не «липа». Они – есть. Есть, хотя никто не знал, как их толком объяснить.

Но это сорок лет назад. А вообще экстрасенсорикой, в том или ином ее аспекте, занимались начиная еще с глубокой древности. По этому вопросу есть работы у Пифагора, Демокрита, Платона, Цицерона. Парапсихологическими явлениями интересовались Кант, Гегель, Фрейд, Эйнштейн. Наши русские ученые – Флоренский, Павлов, Циолковский. Кстати, это в какой-то мере в ответ на вопрос относительно сегодняшнего бума. И возможности его, скажем так, угасания.

О каком угасании вообще может идти речь, если уже такими учеными подготовлено главное – база, основа. Сейчас тот момент, когда нужно вплотную, именно вплотную, заниматься всеми этими явлениями.

В.Сафонов: В официальном списке участников сегодняшнего «круглого стола» я представлен как экстрасенс. Возражаю. Я всего-навсего обыкновенный инженер с обыкновенной инженерной любознательностью. Эта любознательность помогла мне написать в прошлом три книги, рассказывающие о так называемом «сверхъестественном». Одна из книг – «Нить Ариадны» – вышла сейчас уже во многих странах. В будущем году, слава Богу, она выходит вместе с двумя остальными и в нашем любезном Отечестве.

Но это пока вступление. Суть дела в другом. Вскоре после выхода книги «Нить Ариадны» я начал сотрудничать с Институтом мозга, для того чтобы самому во всем разобраться и все на себе прочувствовать. И, в частности, с лабораторией нейрокибернетики, возглавляемой профессором Н.Н.Любимовым. Сотрудничество это заключалось в следующем.

Я пришел в институт. Мне предложили направить на кого-то свою биоэнергию. Сравнили показания приборов – мозг работает совсем по-другому. Но это еще ни о чем не говорит. Потому что скептик может сказать: вы сами себя привели в экстремальное состояние и все ваши альфы-беты-сигмы начали работать сикось-накось.

Во время следующей серии экспериментов в кабину, где висел стенд с экранированной сеткой Фарадея, посадили нескольких помощников, ни о чем, разумеется, не подозревавших. Мне дали только их фотографии. Суть этого эксперимент заключалась в том, что я должен был, находясь дома, в Чертанове, описать этих людей, другими словами, сделать их голографический портрет, и затем воздействовать на различные участки их мозга. Попытался – получилось. Как, каким образом – не знаю. Но одно стало ясно: здесь явно не электромагнитное воздействие.

Вскоре выяснилось, что я в принципе могу проводить диагностику по одному лишь оттиску руки, по волосам, по голосу человека.

Но что это? Каким образом все это происходит? Ладно, когда кто-то там из экстрасенсов говорит, что он слышит чьи-то «подсказывающие» голоса, видит нечто, похожее на человека, который ему помогает. Но я-то сам делаю все это! И знаю, что никаких тут голосов, потусторонних «подсказок» и всей прочей ерунды нет. Это все психическая патология. А что есть?

Банк! Или информационное поле в данном случае это уже не принципиально. Есть, одним словом, «что-то», где хранится вся информация обо всем сущем. Здесь можно, конечно, долго говорить о сегодняшней, очень распространенной гипотезе относительно микролептонного поля, окружающего каждый предмет и состоящего из мельчайших частиц – лептоннов, которые несут в себе информацию. Но это все, так сказать, детали конструкции.

Кстати, об этом «банке» не раз упоминали в своих работах многие известные ученые на Западе, наш Вернадский об этом тоже упоминал. Если разобраться в сути вопроса, то получится следующее: нашему материальному миру, зрительному миру, сопутствует некий параллельный мир. Информационный. Отдельные, действительно обладающие способностью к ясновидению, экстрасенсы могут каким-то образом «войти» в этот мир, настроиться на него и получить информацию. Теория эта, конечно, не новая. Но не зря же говорят, что новое – это хорошо забытое старое.

В.Ленский: Вот Владимир Иванович рассказало своих опытах, о воздействии на мозг на расстоянии – и мне сразу же вспомнился один эксперимент. Он был поставлен в одном из московских институтов. И суть его состояла в следующем: на электронно-вычислительную машину, работающую на так называемой скорости случайного ряда, воздействовал оператор-экстрасенс. И что вы думаете? Это невероятно, но машина по желанию оператора изменяла свой ритм работы…

Но если это так, то возникает вопрос: как в таком случае защитить в будущем сложнейшие электронные приборы и системы полей от человека? Вопрос этот может, конечно, показаться Преждевременным, но, уверяю вас, это далеко не так.

О.Кармаза: Совершенно с вами согласен. И более того: мне кажется, что вопрос об экстрасенсорном воздействии на различные механические и электронные системы вообще требует отдельного, серьезного разговора. Поскольку в последнее время подобных фактов становится, судя по всему, все больше и больше.

Кстати, что касается воздействия, точнее, различных его форм. Я знаю, что среди участников нашего Круглого стола есть экстрасенсы, которые проводили в прошлом это воздействие в не совсем, скажем так, обычных условиях. Я имею в виду прежде всего ваши, Борис Михайлович, «польские» опыты…

Б.Шапиро: Ну относительно Польши все было довольно просто. В тысяча девятьсот восемьдесят втором году, когда там происходили известные всем события, мы, группа экстрасенсов из шестнадцати человек, попытались в один из дней воздействовать на этот регион и снять, хотя бы на время, существующую там напряженность. Вообще-то нас было семнадцать человек, но один экстрасенс работал заочно.

Воздействие наше проходило так: собравшись группой, мы первым делом попытались «настроиться» на этот регион. Каждый, разумеется, «настраивался» по-разному. Кто-то представлял себе голограмму глобуса, кто-то – фрагменты фотографий, увиденных в какой-нибудь из книг о Польше. Главное – нужно было почувствовать патологичность энергетического поля в этом регионе. Ведь, по существу, между полем человека и полем большого региона нет никакой разницы. То, что чувствует экстрасенс, диагностируя больного, он чувствует и диагностируя какой-то регион. В данном случае в момент «настройки» на Польшу у всех нас, без исключения, появилось чувство тревоги, некомфортности, болезненности.

Вот это чувство как раз и надо было снять. Причем в момент снятия нужно было одновременно представлять себе большую массу людей. Мы как бы «заменяли» у них одно чувство другим – чувством покоя, умиротворенности. Все это заняло у нас минут тридцать. После чего мы закончили сеанс.

На следующий день по телевидению сообщили, что представители властей и забастовочных комитетов пришли к обоюдному согласию, и положение в какой-то мере начало проясняться. Эта «передышка», конечно, была недолгой, но тем не менее факт остается фактом.

Я понимаю, что все это может показаться кому-то абсолютным бредом. Но тут уж ничего не поделаешь: пока экстрасенсорика не будет объяснена с научной, прежде всего, точки зрения, причем объяснена досконально, эти и другие подобные эксперименты будут считаться полной чушью и околесицей. Как и несколько лет назад, они будут восприниматься только лишь как чудо. А чудес, как известно, не бывает…

Э.Наумов: Поскольку наш «круглый стол», судя по всему, подходит уже к концу, я постараюсь быть кратким. Прежде всего на чем мне хотелось бы остановиться? Я, конечно, понимаю, что вопросы, которые я хочу затронуть, не глобальные и не масштабные. Но тем не менее они тоже очень важны. Я имею в виду сегодняшнее наше отношение к парапсихологии, а если конкретно – то к самому термину.

Полистайте сейчас газеты или журналы. В любом материале, если только речь идет о парапсихологии или экстрасенсорике, заголовки обязательно такие: парапсихология – это трюк или реальность? Действительность или фикция? Нужно раз и навсегда определить, что парапсихология – это не трюк и не фикция. А реальность. И я лично очень бы хотел, чтобы наш сегодняшний Круглый стол в силу своей такой, что ли, респектабельности был бы в этом смысле своеобразной точкой отсчета.

Так вот я предлагаю: может быть, стоит, раз уж мы всерьез Сейчас занялись парапсихологией, провести что-то вроде телемоста между, скажем, американскими парапсихологами и советскими?

Разумеется, все это должно идти под эгидой «Комсомольской правды», поскольку она первая из центральных изданий занялась этим вплотную. Центральное телевидение, я уверен, пойдет нам навстречу. А что касается американских коллег, то могу сказать следующее: идею о телемосте поддерживает астронавт Эдгар Митчелл – автор очень известной и серьезной книги «Психологические исследования», еще ряд известных американских специалистов, занимающихся вопросами парапсихологии.

О.Кармаза: Ну что же, по-моему, очень дельное предложение, и, я думаю, мы к нему еще обязательно вернемся…

ВЛАИЛЬ КАЗНАЧЕЕВ

Влаиль Петрович Казначеев – выдающийся русский ученый, наш современник, директор Института клинической и экспериментальной медицины в Новосибирске.

В.Казначеев одним из первых занялся изучением информационного обмена в природе, многое сделал в этом направлении. Я с ним лично не знаком, поэтому в своем рассказе о нем сошлюсь на его интервью, которое он дал Е.Приходько.

1. «Российская наука о человеке потеряла то, что имела».

– Влаиль Петрович, сейчас много говорится о кризисе отечественной медицины. Сколько людей, столько и мнений о причинах этого. Интересно услышать вашу точку зрения.

– Не правильное понимание причин кроется в искажении истории. Дело в том, что к концу прошлого века культура и теология (или теософия) в России относительно европейской и американской культуры характеризовалась очень крупным Ренессансом. Фактически во всех сферах – этической, художественной, литературной, архитектурной, музыкальной, научной (гуманитарной и технической). Можно назвать целые плеяды их представителей. Если бы вы увидели Европу, скажем, с уровня спутника и могли бы окрасить научную мысль каким-то оттенком, вы бы увидели, что на континенте Европа над Россией поднимается какой-то фонтан, какой-то купол. Это было рождение в России научной и культурной мысли как планетного явления. Оно возникало на стыке между прошлыми и настоящими европейскими культурами, восточными культурами и той самобытностью, уходящей корнями к славянской древности, которая и формировала этот Ренессанс.

Так вот, этот купол в фундаментальном и прикладном смысле все больше и больше вбирал в свой фокус проблему человека, души и тела, его физического и этического, духовного здоровья.

…В России формируется общество, которое называлось «Мироведение». От слова «мир», то есть структура всей нашей жизни. Лесгафт организует в Петербурге практические лаборатории Инстатута Человека. Развивается меценатство: от, скажем, Саввы Морозова, оплатившего открытие лабораторий, до различных общественных организаций. Создается даже Бадмаевская клиника по тибетским методам лечения. Российская наука тогда вплотную подходила к обобщению, суммированию восточного и азиатского опыта, европейского и своего.

Больше того, в восьмидесятых годах шестнадцатого века при существующей ломоносовской императорской Академии была организована Российская Академия наук. Позже в Петербурге Бехтерев открывает Институт психологии. Создается Институт проблем алкоголизма. Между прочим, все это при царях! То есть к революции Россия приходила с колоссальным запасом прочности фундаментальных научных идей по проблемам человека, включая генетику, всеми потом отвергнутую. После революции очень быстро идеология, политика скатываются в дипломатию, а точнее, в обычный культурный принцип догматизма, и эти идеи человечности уничтожаются. Значит, Ренессанс сменился обратным знаком. Уничтожением науки – физическим и духовно-историческим. Ведь мы до сих пор не знаем ряда фамилий крупнейших ученых, которые просто вычеркнуты из памяти науки и только сейчас восстанавливаются. Российская наука о человеке потеряла то, что имела.

Однако в тридцатые годы, несмотря на сталинизм, проблема человека все еще живет – во многом благодаря ВИЭМу (Всесоюзный институт экспериментальной медицины), фактически Институту Человека, который, являясь институтом академическим, наработал к войне большой фундаментальный пласт по проблемам гигиены, микробиологии, биологии, по проблемам клетки, генетики, психологии, физиологии, энергетики. После начала Великой Отечественной войны институт волевым порядком превращается в медицинскую академию, которая занимается важными, но в основном лечебно-прикладными вопросами. А ВИЭМ передается в «большую академию», в чьих крупных программах проблема человека была вычеркнута. С тех пор, за исключением краткого периода оттепели, проблема человека практически исчезла в СССР. Теперь пожинаем плоды.

2. «Авторитет мундира против авторитета интеллекта».

– С этим, конечно, и связано ваше заявление о том, что, выступив с докладом на недавней сессии Общего собрания СО АМН СССР, вы «спели свою лебединую песню». И это тогда, когда возглавляемый вами ИКЭМ вышел на новые просторы исследований, связанных с изучением необычных способностей на фоне природных аномалий, когда начаты работы под девизом «Вернуть человеку его космическое начало», когда ведутся исследования на Крайнем Севере, на Алтае, в так называемом «Пермском треугольнике»…

Когда организован телепатический мост «Новосибирск-Филадельфия»… Знать, очень весомы причины…

– Если позволите, я начну издалека. Но ведь и причины не возникают в одночасье.

…Шестидесятые годы. Хрущевская оттепель. Идут послабления в ГУЛАГах. И Сибирь, да и не только Сибирь, получает в свои научно-практические подразделения людей, которые либо открыто ссылались сюда после войны как неугодные лысенков-щине, либо многих крупных представителей культуры и науки, которые, освобождаясь из ГУЛАГов, получают право жить в городах Сибири без выезда на запад, а также в Москву, Ленинград, и концентрируются здесь. Группа шестидесятников вызывает тогда определенный крупный всплеск в научно-культурной жизни Сибири. И молодая научная поросль, в том числе я и еще ряд моих коллег, нынешних директоров институтов СО АМН СССР, попадает под этот всплеск. Мы все – шестидесятники.

К тысяча девятьсот семидесятому году из этой оттепели вырос Сибирский филиал медакадемии. Главной в нем была проблема человека. А я стал президентом этого филиала. Внезапно случается трагедия. Умер президент АМН СССР академик Владимир Дмитриевич Тимаков. Умер на заседании Совмина, где он отстаивал выход медакадемии из-под Минздрава. Я был соучастник этой идеи. Итак, Тимаков умер. Возвращается Блохин. Возникает резкое тяготение от оттепели снова к догматизму. Дело, понятно, не в Блохине, а в общем ходе событий. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году в Новосибирск приезжает коллегия АМН ликвидировать Сибирский филиал. Ночью меня приглашают на аудиенцию и говорят: «Если не изменишь доклад, завтра мы тебя снимаем». Я доклад не изменил и докладывал так, как считал нужным. Но я понимал, что московские «патроны» будут делать свое дело. Такова застойная участь наша. Они привезли уже подготовленные решения. Но накануне я обратился к моим соседям и моим друзьям в Академгородке: к академику Трофимуку, академику Яншину, академику Аганбегяну и другим и сказал, что завтра произойдет катастрофа. На заседание мои коллеги, друзья (а они же, как академик Яншин, и мои учителя) пришли. И когда началось обсуждение доклада, то их выступления остановили намеченную расправу. Благодаря поддержке лучших представителей той самой оттепели, которая была в Сибири, филиал АМН сохранился.

С тысяча девятьсот восьмидесятого года, после перевыборов президента, я считаю, прошло существенное изменение политики в организации науки. Был сделан резкий крен в сторону клинического, лечебного, диагностического направлений. Фактически академия пошла в недра Минздрава, подменяя его и теряя комплексную проблему человека. Сохранять ИКЭМ оказалось очень сложно. Удавалось это сделать через инфаркты, с кровью.

Если здешний президент еще как-то вынужденно поддерживал наши поиски, то московский президиум стремился – я беру на себя смелость это сказать – к максимальному уничтожению института.

А сейчас, в периоде нового застоя, как я его называю, сохранять институт становится еще труднее. Отвечу, почему. С Сибирью, похоже, происходит такая же примерно балансировка, как у России с союзным правительством. То есть если союзное правительство давит Россию, считая ее, так сказать, некоей перспективной кормушкой, то российское правительство так же давит Сибирь, считая ее колонией.

У нас вся страна, сделав гигантский крен античеловеческого развития с технократическим ходом, все еще стоит на-попа. Оттепель шестидесятых немножко выправила положение, а теперь крен пошел еще сильнее. Авторитет мундира идет войной на авторитет интеллекта. Поэтому я полагаю, что этот год последний – моя «лебединая песня». Поскольку я как шестидесятник не понят. И многие шестидесятники не будут поняты сейчас. Это одна из драм нашей перестройки.

3. «Они говорят нам: умрите!».

– Неужели, лишая институт надежды на выживание, власти не понимают, что лишают общество ориентиров движения вперед?..

– ИКЭМ – крупная концентрация «дальнобойного» научного интеллекта. Через год-два-три, когда общество – а я надеюсь на это – придет к необходимости реконструкции человеческого начала в самом себе, оно лишится теоретических опережающих разработок. Поэтому я рассматриваю институт как колоссальное российское, общенациональное достояние, как концентрацию интеллекта по фундаментальным проблемам человека. И если нам говорят Советы (я имею в виду прошедшую сессию облсовета), что им наука не нужна, я лишний раз убеждаюсь в правоте своего решения. Это оголтелость какая-то.

– Такого уровня народные депутаты?

– Такого уровня. Они, например, ставят вопрос о том, чтобы мы отчисляли десять процентов от бюджета как налог. Они говорят: а зачем нам симфонический оркестр, зачем оперный театр? Значит, мы лечим людей, мы развиваем вот эту сибирскую площадку – надежду, как я уже говорил, России, и эти же люди говорят нам: умрите! Потому что вы пьете нашу воду и дышите нашим воздухом. Это самоубийство. Когда Гитлер в тысяча девятьсот сорок третьем – тысяча девятьсот сорок четвертом годах был уже на грани поражения и искал выхода, то он поскользнулся на том, что призвал в армию крупнейших ученых. Мы сейчас на рынке уничтожим то же самое – интеллектуальный потенциал. Потому что при таком подходе умнейшие, лучшие специалисты либо уедут за рубеж – а они уже туда едут, – либо переквалифицируются на «топорников».

4. «Мы продали на рынок здоровье нации…».

– Как панацею от многих бед наше общество ждет вступления в рыночные отношения. А если взглянуть на рынок в ракурсе волнующих вас медицинских проблем?

– Ведь что такое медицина? Это часть рынка труда. Каждый человек, затрачивая некоторое количество своего здоровья, производит какой-то предмет или услугу. Значит, вы переводите резерв своего здоровья в продукт. Этот продукт попадает на рынок, где получает потребительскую стоимость, вступает в рыночные законы экономики и конкуренции. Фактически вы конкурируете на рынке стоимостью вашего здоровья. Если вы на этот продукт положили много здоровья, а он конкуренции не выдержал, то вы не получите от рынка рекреационного эквивалента – питания, нормальных социальных условий жизни, услуг – и потеряете здоровье. Делаем вывод: рынок труда есть рынок резервов человеческого здоровья.

Кто у нас это понимает? Кто этим занимается? Никто.

Когда на рынке люди говорят, им нужно в больницу или к врачу, включается министерство, но оно получает только, если хотите, проценты утруски и потерь от этого гигантского рынка труда. Но в нашей стране его как такового, организованного по человеческой сущности, нет. А есть рынок товарный.

Почему на Западе не происходит катастрофы? Потому что если вы затратили, скажем, десять единиц своего здоровья и ваш продукт вышел на рынок, то в эквиваленте доллара по этой стоимости вы получите материал для восстановления ваших десяти единиц. В этом и смысл рынка. Он восстанавливает траты человеческого труда. Но когда рынок в продуктах, в услугах оторван от этой базы, он превращается в уничтожение человеческого здоровья. Нация лишается восполнения глубинных резервов и автоматически идет на вымирание. В Сибири наступает такой период. На смену ГУЛАГам сталинизма, где нация уничтожается диктатурой, пришел период, когда мы будем скрыто перемалывать здоровье своего населения.

5. «Последствия непредсказуемы».

– Мы посчитали: населению Зауралья (а это тридцать четыре с небольшим миллиона человек), если брать критерии продолжительности жизни, психического и биологического здоровья в лучшем случае хватит до две тысячи двадцатого – две тысячи двадцать пятого года. Оно будет переработано догматическим, техническим, технократическим комплексом с уничтожением не только человека, но и природы. Мы теряем здесь в год необратимо примерно пять-семь процентов, а на Севере – до девяти процентов человеко-часов. Значит, в трубах не газ, а переработанный человеческий организм течет. Это не никель, а человеческий крематорий работает, хотя ГУЛАГа нет. И наша беда в том, что сегодня в России нет комплексного расчета запаса здоровья нации, ее интеллекта.

Нет проработки подходов к ее перспективам не с позиции экономики или политики, а с позиции ее глубинного исторического развития. И сколько я ни писал, сколько ни обращался.., российский Верховный Совет «висит» сегодня на информации чисто медицинской или демографической отдельно. До конца же нет понимания того, что резерва здоровья народа осталось на несколько десятков лет, что его выкачивают, как газ из-под земли.

По нашим данным, психофизиологические дарования человека, которые ему даются природой и Богом, в СССР используются примерно на три-пять процентов. В США на семнадцать-двадцать процентов. Представьте себе группу военных или инженеров, художников, где только три процента дарований, и группу, где двадцать процентов. Если страны в столь разной мере используют самый высший свой продукт, то они соревноваться просто не могут.

Еще один аспект. Посмотрите на карту. Над Амуром плотность населения 0,1-0,2 человека на квадратный километр. Ниже Амура Китай – тридцать человек. Еще Индия. Высокая плотность населения давит, как газ. Значит, в чисто человеческом балансе возникает странный контраст. Последствия таких вакуумов непредсказуемы. Это понимала царская Россия. При столыпинской реформе была большая миграция, с хорошими льготами. Сюда же сами, не по принуждению ехали. Мои предки тоже здесь не в кандалах оказались. Переселение казаков, крестьян было дальновидным решением. Но сейчас, когда мы обращаемся в центральные органы, то сталкиваемся с тем, что известные слова Ломоносова «Россия будет прирастать Сибирью» понимаются весьма однобоко. Между тем будущее нации зависит не только от политики, а и от развития и выживаемости ее как исторической целостности. Поэтому сохранение сибирской популяции с точки зрения демографии – это, если хотите, вопросы очень далекой и фундаментальной политики. А что мы имеем сейчас? Здесь технократический уклон и, я бы сказал, карьерная тупость партийных кругов необычайно колониальны. Недаром Кузбасс взорвался. Недаром.