Текст книги "''Магия'' – энциклопедия магии и колдовства"

Автор книги: Виктор Кандыба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 50 страниц)

Крупный интерес представляет собой мухомор – гриб, пользующийся большим почетом в ведьминой кухне. Сибирские коряки употребляют его с целью вызвать различные половые видения. Этот гриб собирают обыкновенно осенью, его сушат и едят зимой в исключительные праздники. Действие гриба сказывается немедленно. Глаза приобретают какой-то особенный блеск, взгляд становится диким, а руки впадают в нервное дрожание. Человек тотчас же теряет власть над своими членами, но сознание все еще не покидает его. Вслед за тем оно также погружается в состояние опьянения. Едва слышно раздаются тихие звуки импровизированной песни, которая начинает постепенно звучать и громко, и дико. Наконец, опьяненные грибом и безумной песней, они вскакивают и начинают извиваться в бешеной пляске. Утомленные, они падают и погружаются в глубокий сон. Слюна непрестанно течет из их рта, и пульс страшно падает. Во время сна перед ними проносятся фантастические картины, исполненные глубокой чувственности. Спящий может видеть решительно все, что только захочет; мало того – коряки полагают, что в подобном состоянии человек может прозреть и в будущее; для этого достаточно перед вкушением гриба произнести определенные формулы. Для того, чтобы не прерывать этих приятных видений, коряки, проснувшись после получасового сна, выпивают свою собственную мочу, которая содержит в себе тот же яд, что и мухомор. Тогда все начинается сызнова.

Очень часто для этих целей употребляют различные курительные средства. Агриппа фон Неттешейм утверждает, что, воскуряя плющ или белену, можно этим запахом собрать демонов. Для того чтобы отпугнуть демонов, употребляется ассафетида, чеснок и всякие другие снадобья. Во всех приведенных случаях мы имеем дело с влиянием курительных веществ и силой человеческого воображения. Особенно рельефно выступает эта мысль в документах, оставленных нам фон Эк-хартшаузеном. Необходимым условием при этом было то, чтобы заклинатель в течение нескольких дней думал исключительно о том человеке, который должен быть подвергнут колдовству. При самом заклинании обыкновенно сжигается какое-то курительное вещество, о котором фон Экхартшаузен нам ни слова не говорит. Брошенное в огонь, это вещество покрывается белым налетом в виде небольшого тельца. Это тельце похоже на то лицо, которое желательно видеть в данном случае; лицо при этом имеет цвет сажи. Когда приближаешься к этой фигуре, то ощущаешь какое-то противодавление, аналогичное тому, которое испытываешь, когда идешь против сильного ветра. Если заговорить при виде этой фигуры, то впоследствии никак нельзя вспомнить, что, собственно, было сказано тогда. Когда явление исчезает, человек испытывает такое ощущение, как будто он только что пережил какое-нибудь сновидение. Голова опьянена, а живот словно стягивает. Впоследствии это видение повторяется всякий раз, когда мы находимся в потемках или смотрим на темные предметы. Упомянутое противодавление и стягивание в сфере живота указывает на медиумическое состояние, вызванное заклинанием и курением. Экхартшаузен дает состав этого курительного вещества без указания соответствующих доз: корица, стиракса, мастика, мускат, гвоздика и мирра. Это средство употребляется для магических опытов.

Очень часто различные психически аномальные состояния, рождающиеся на почве болезненной истерии, могут привести к явлениям дьявола, а иногда дело доходит даже до союза с дьяволом. О подобных состояниях повествует нам Янковский из своего собственного опыта: "Прежде всего появляется какой-то мучительный нервный столбняк, вызывающий представление червеобразного сатанинского существа. Это – маленький чертенок, залезающий к вам в живот, вкатывающийся затем в грудь и, наконец, овладевающий всем вашим телом. Я каждый раз отлично знал, что этого чертенка создали нам нервы… и в этих явлениях не было ничего нового для меня. Все это причиняет человеку мучительные страдания, т. к. впечатление, производимое обманчивым явлением, чрезвычайно велико. Если нам, людям, называющим все это фантасмагориями, трудно перенести подобные состояния, то можно себе представить, что должен был ощущать монах или средневековый отшельник, тем более что подобные явления отождествлялись в его воображении с появлениями настоящего дьявола!"

В тесной неразрывной связи с колдовством и верой в дьявола находятся различные предрассудки, связанные с вурдалаком и вампиром (упырем); каждое из этих поверий ограничивалось рамками той или иной народности. Колдовство достигло своего апогея в средневековой Германии, Франция культивировала веру в вурдалака, а у славян были свои упыри.

Подобно колдовству, вера в вурдалака содержала в себе черты грубого смешения оккультных феноменов и полового сладострастия. Вб время судебного процесса, разбиравшегося во Франции в 1598 году, крестьянские девушки Пернетта, Антуанетта Грандилон и Тевьен-на Паже сознались, что они нередко обращались в волчиц, нападали на маленьких детей и развратничали с козлами, которых принимали за дьяволов. Следует заметить, что вера в вурдалаков, в противоположность колдовству, составляет специфически мужскую склонность; это вполне естественно, т. к. мужчины-пастухи могли скорее напасть на мысль о превращении в волков, нисколько не задумываясь над различными другими магическими операциями. В выдержках из процессуальных актов города Бордо, относящихся к 1603 году, мы находим полнейшее подтверждение этой мысли: две крестьянские девушки, преследуемые любовными предложениями пастуха Греньера, вдруг подверглись нападению со стороны волка; этот волк был не кто иной, как сам Греньер. Сильно испугавшись, девушки пустились бежать. Т.к. Греньер до того времени открыто хвастался своей причастностью к вере в волка, то он был арестован и посажен в тюрьму. Там он рассказал, что благодаря I одному своему соседу он познакомился с лешим; воздав ему должные почести, он принял из его рук масло и волчью шкуру. Своим охотничьим копьем "леший" сделал на его теле пометку, и с тех пор он приобрел способность обращаться в волка. Далее он рассказал, что и его отец был оборотнем; мачеха же его разошлась с отцом исключительно потому, что он раз, получив в ее присутствии страшнейшую рвоту, выплюнул целую массу кусков собачьего и детского мяса. Он сам привел точное число детей и собак, которых он в разное время убил, которым наносил всяческие раны и т.д. В суд были приглашены родители тех детей, которые были убиты Греньером; из их допроса выяснилось, что подсудимый говорил самую неподдельную истину. Все они в один голос утверждали, что отчасти видели волка, а отчасти узнавали в нем Греньера. Суд присудил этого преступника-идиота к пожизненному заключению в монастыре. Через 7 лет его посетил судья де Ланкр. Последний увидел перед собой духовного выродка с запуганным, тревожным взглядом, впалыми глазами, длинными и широкими зубами и громадными черными ногтями, похожими на щупальцы. Во время свидания перед глазами Греньера пронеслась его прежняя жизнь; при этом он наивно заметил: "Мясо молодых девушек гораздо приятнее мяса собак; мне еще теперь хочется вкусить человеческое мясо, а самое сильное желание мое – это видеть волков".

Здесь мы встречаем те же моменты, что и в колдовстве: homagium, стигматизацию масла и, наконец, половой момент. Интересный случай сообщает Вейер. Некий Питер Воргот на процессе, возбужденном против него, заявил, что во время сильной бури, разогнавшей все его стадо, он познакомился с поклонником Сатаны, по имени Мойсет. Последний обещал, что даст ему огромные богатства и возвратит рассеянное стадо. После нескольких поцелуев и коленопреклонений перед дьяволом стадо, действительно, было возвращено, но денег он не получал. Далее некий Михаель Верданг убеждал его принять участие в ведьмином шабаше, который произойдет в лесу близ Chastel Charmon. Там он растер свое тело маслом, которое получил у Верданга; после этого он испытал такое ощущение, как будто превратился в волка. Михаель немедленно обратился в волка, тогда как ему самому пришлось предварительно снять с себя платье. Оба они, словно вихрь, понеслись по полям и лесам, нападали на детей и молодых девушек, высасывали из них кровь, поедали их и совокуплялись по дороге с волчицами. Характернее всего то, что, как ведьмины поездки, так и описанное только что нами путешествие, совершается во время сна. Лерчхеймер приводит такой случай: "Один крестьянин лежал в квартире фогта, погруженный в глубокий обморок; проснувшись, он спокойным и убежденным тоном заявил, что убил в поле лошадь". При этом Лерчхеймер добавляет: "Это – дьявольское наваждение. Во время сна дьявол до того настойчиво навязывал ему эту мысль, что крестьянин серьезно уверовал в нее". В том же духе высказывается и де Ланкре. Нет никакого сомнения, что в зоант-ропии мы имеем дело с феноменом ясновидения, т. к. только в этом случае возможны столь совпадающие между собой описания, которые приводятся всеми упомянутыми оборотнями; причем следует заметить, что все они говорят о вещах, которые в действительности не имели места. В некоторых же показаниях мы находим и момент солидарности; он выражается в том, что человек указывает на своем теле те раны, которые получил волк в момент нападения на свою жертву; сам же человек все время сидел дома, не трогался с места, так, что этих ран он сам получить не мог.

По этому поводу Данкмар говорит: "Прежде всего это превращение ни в коем случае не может считаться истинным. Достоверным является для нас следующее: во-первых, зоантроп сам глубоко уверен в своей обращаемости, во-вторых-третьи лица также смотрят на него, как на обращенное животное. Первое можно объяснить себе патологическими причинами; второе же является результатом перенесения галлюцинации, зародившейся в голове маньяка, одержимого бешенством: эта галлюцинация магически заражает и других людей. Конечно, подобное перенесение галлюцинации особенно успешно совершается в тех местах и в такие эпохи, когда народное сознание насквозь проникнуто верой в обращаемость человека. Что касается убежденности самого оборотня, то здесь, как и в ведьминых процессах, мы сталкиваемся с известными уже нам маслами. По всему видно, что мы имеем здесь дело с целым обществом людей; один посвящает другого в тайны своей веры, знакомит его с родоначальником своего вероучения и доводит дело до того, что его товарищ охотно соглашается принять участие в шабаше. Простодушный поселянин и одинокий пастух находятся в каком-то глубокоинтимном отношении с окружающей их природой; она говорит с ними тысячью разнообразных звуков, к которым культурный человек остается совершенно глух. С каждым днем пастух все ближе подходит к своему стаду; в жизни животных он раскрывает много новых, загадочных подробностей, в их инстинктах он находит много такого, что напоминает ему человека… Зоантропом никогда не будет человек, высоко стоящий в духовном отношении; таковым может быть одиноко живущий охотник или пастух, т.е. люди, имеющие дело с животными. Если он, кроме того, живет в местности, богатой волками, то вполне естественно, что именно волк явится пунктом его умопомешательства. Мысль, загнанная в этот тупик, крепнет и складывается, наконец, в законченную манию: "Я сам – волк!" Вначале у них наблюдаются различные подражания волкам; далее, под влиянием извращенной чувствительности периферических кожных нервов у них появляется ощущение усиленного роста волос. Шаг за шагом в них развиваются инстинкты антропофагов и садоритов и столь же постепенно в них зарождается ощущение, будто они действительно превратились в волков. Подобное отрешение от своей собственной личности предполагает страшнейшее одичание человеческого духа, так что дело нередко доходит до настоящего людоедства". Данкмар при этом указывает на участие альголяг-нистических мотивов; он относит эту манию в категорию садизма, "терзающего и разрывающего предмет своей страсти". Очень может быть, что подобные акты садистического сладострастия впервые толкнули того или иного человека на мысль, что он превратился в волка. Но послушаем Данкмара: "Очень часто приходится наблюдать такое явление: люди, помешанные на том, что они превратились в зверей, крайне удачно подражают голосу и привычкам этих животных. Человек, укушенный бешеной собакой, часто в припадках пароксизма лает, кусается, скачет и т.д. Подобно тому, как мозг идиота-микрокефаза знаменует собой возврат к обезьяньей природе наших отдаленных предков, точно так же бывают различные случаи атавизма, выражающиеся в форме определенного животного типа…

После всего сказанного ясно, что большая часть случаев так называемой "обращаемости" является результатом патологически-болезненного состояния; отчасти их можно объяснить атавизмом. Открытым остается пока вопрос относительно некоторых еще не разрешенных фактов: для объяснения этих последних нам придется прибегнуть к помощи более общего принципа. Мы видели, что втирание наркотических средств вызывает в человеке предрасположение к различным галлюцинациям. Спросим себя, какова специфическая природа этих галлюцинаций? На это мы получаем такой ответ: эти галлюцинации выражаются в том, что человек, давно испытанный в ощущениях зоантро-пии, проникается верой вурдалаков, что перед его глазами проносятся картины шумных собраний его товарищей, разделяющих с ним его веру. Отсюда вполне основательно будет вывести то заключение, что все они составляют своего рода общество, члены которого находятся в каком-то психическом взаимодействии между собой: во главе этого общества, естественно, находится руководитель, который пользуется неотразимым магическим влиянием на новичков. Человек, совершенно одичавший, ощутивший в глубочайших основах своего существа "волчью природу", нуждается лишь в самом незначительном толчке, чтобы вызвать в себе волчью ярость, и этот толчок был дан… в лице руководителя общества; он ввел новичка в тот кружок и тем самым создал демоническое взаимодействие между ним и всеми прочими участниками кружка. Это – атавизм дарвинистического свойства, но атавизм, выросший на психической почве, иными словами, мы имеем перед собой духовного и морального выродка, человека, всецело отпавшего в мрак животного существования. Но если этот человек, просыпаясь после глубокого сна или сидя в тюрьме, заявляет, что в таком-то месте он убил такое-то животное, то этот факт можно объяснить себе только следующим образом: это животное было, вероятно, убито каким-нибудь другим человеком или настоящим волком, но он приписывает себе это убийство в силу того, что стоит с настоящими убийцами (благодаря фимистии) в известном духовном взаимодействии. Если обратим внимание на те случаи, когда у зоантропа на теле имеются раны именно в тех местах, в которых изранен нападающий волк, то мы увидим ту тесную магическую связь, которая существует между человеком и животным; в приведенных нами случаях, которые, несомненно, являются исключением, эта связь доходит до своего рода магического взаимодействия, которое и вызывает упомянутый феномен солидарности". В последнем пункте Данкмар, по нашему мнению, зашел уже слишком далеко. На наш взгляд, вовсе не нужно предполагать наличность какого-то магнетического взаимодействия между человеком и волком для того, чтобы объяснить феномен солидарности. Достаточно предположить, что зоантроп благодаря своей симпатии пластически воспроизвел на своем теле те раны, которые он каким-то ясновидящим образом узрел на теле своего "друга из животного царства".

Вера в вампира, распространенная среди славянских народов, представляет собой нечто еще более ужасное, чем зоантропия. Во всяком случае, в Шотландии и Ирландии существует поверье, что некоторые трупы не тлеют в могиле; грызя свое собственное тело, они ночью встают из гроба и высасывают кровь из встречных людей. Эти люди вскоре умирают и также превращаются в вампиров. Подобные легенды существуют еще в настоящее время в Дании, Швеции, Норвегии и Фин-1 ляндии. И португальская вчиха есть не что иное, как вампир. Днем вчи-ха живет в своей семье, которая ровно ничего не подозревает; но вот настало время между закатом и восходом солнца-демоническая сила овладела ею. Она подымается со своего ложа и в образе огромной ночной птицы, совы или летучей мыши, она улетает далеко от родины, по горам и долам, по болотам, озерам и рекам; на поверхности вод она видит отражение своего отвратительного лица. Вчихи устраивают свидания со своими дьявольскими любовниками; они похищают, дразнят и терзают одиноких путников… Возвратившись со своей ночной поездки, они высасывают кровь из своего собственного ребенка, навевая на нега сон своими крыльями. Если вчиха хоть раз вкусила кровь, то она уже обойдет всех соседей и будет всюду высасывать ее… Нечто аналогичное представляет собою Ghoul, распространенный среди обитателей восточных стран. Но все перечисленные нами привидения влияют на душу народа далеко не с той неумолимостью, с какой вампир действует на душу славянина.

"Выясняя сущность этого ужасного поверья, мы прежде всего наталкиваемся на тот факт, что слово "вампир" не немецкого, а славянского или турецкого происхождения. Все феномены, относящиеся к этому поверью, имеют место в странах со славянским населением. Далее, обращает на себя внимание то обстоятельство, что вера в вампира распространена среди народов, принадлежащих к византийской церкви. Последняя, вопреки теории римско-католической церкви о нетленности святых, выставила принцип, в силу которого люди, отлученные от церкви, после смерти не подвержены тлению. Этим, по всей вероятности, объясняется народное поверье, что тимпаниты, т.е. отлученные от церкви, после смерти превращаются в вампиров.

Эту болезнь, вспыхивающую в каком-нибудь селении и уничтожающую несметное количество людей, следует рассматривать, как своего рода психическую эпидемию, распространяющуюся с неимоверной быстротой. Весь вопрос заключается в том, откуда исходит первый толчок и какими причинами объясняется своеобразное состояние трупа в могиле. Первый толчок этой эпидемии исходит, несомненно, от самого мертвеца, который находится в самом тесном взаимодействии с живым миром. Эту свою подчувственную связь с миром живых людей он старается использовать в том смысле, чтобы извлечь из людей драгоценный материал, являющийся средоточием органической жизни и связующим миром – свежую кровь. От заклинания усопших, совершенного Одиссеем и Геродотом, до опытов Хелленбаха, создавшего известные субстанции, мы всюду видим одно и то же: душам умерших (при некромантии) предлагается кровь. Только те мертвецы вкушают с особенным удовольствием кровь, этот символ материи, которые еще при жизни всем своим существом ушли в сферу материального существования и которые в силу этого никак не могут свергнуть с себя путы, связующие их с земной жизнью. Хелленбах сравнивает их с умалишенными, которые не в состоянии освоиться с новыми формами миросозерцания". Согласно индийскому тайному учению, средоточием всех низших страстей человека является особая основная сфера души, которая именуется ksma-rapa. В этом месте пребывают человеческие склонности, сохраняясь даже после смерти. Эта квта-шра лишена разума; она руководствуется одними только слепыми инстинктами. Если природа живо-гр человека отличалась резкой чувственностью, то после смерти душа его будет стремиться к удовлетворению тех же страстей, которые тревожили его при жизни…

"Итак, благодаря этой основной сфере души, сосредоточивающей в себе все низменные страсти человека, создается особая связь между двумя мирами. "Вампир" высасывает жизненные соки из живого человека, и таким образом в его трупе поддерживается растительная жизнь. Вовсе не следует представлять себе дело так, что здесь происходит фактическое высасывание, действительное лишение крови… Нет – силы убывают во всей нервной системе человека… С точки зрения упомянутого взаимодействия вполне объяснимы и такие явления, как удушье, быстрый упадок сил у вампиризованного субъекта и т.д.; что касается голубых пятен на теле, которые будто бы являются результатом "высасывания", то это, в сущности, не что иное, как стигнаты, вызванные внушением со стороны вампира. По той же причине человек, одержимый этой болезнью, видит пред собою призрак вампира… Состоянию вампиризованного человека можно противопоставить состояние трупа, принадлежащего самому вампиру; в темном царстве ночи, как говорит Гаррес, он ведет безумное, отвратительное существование, подобно асфоделлу… В своем прекрасном труде "Scheintod" P. Вейзендангер говорит, что каждый атом клетки человеческого организма проникнут жизненным принципом; упадок и разрушение нашего тела начинается тогда, когда жизненный принцип покидает наше клеточное строение. Я уже не раз говорил, что жизненный принцип, заложенный в человеке, имеет в каждом конкретном случае свою особую индивидуальность и психическую конструкцию. Если ясновидец хочет установить какое-нибудь взаимодействие между собою и каким-либо другим человеком, или какой-нибудь маг хочет испытать свою магическую силу на каком-либо человеке, то оба они должны обладать такими предметами, которые насыщены "трупными элементами" этого человека. Только тогда их опыт может вполне удасться. Из всего сказанного ясно, что жизненный принцип, заложенный в этих предметах, создает особую связь с организмом, а это обстоятельство дает нам основание утверждать следующее: до полного упадка жизненного принципа, т.е. до полного разрушения клетки мертвое тело может сохранить еще некоторое отношение к низшим сферам душевной жизни человека, так что оно таит в себе известное смутное подсознание… Этой именно подсознательной деятельностью объясняется тот факт, что труп лишен своего специфического запаха, что он не так быстро подвергается гниению; низшие органические образования, как например, волосы и ногти, даже продолжают расти, кровь сохраняет свою прежнюю свежесть.,. Тем не менее действительное, объективное ощущение здесь совершенно отсутствует; это скорее состояние каких-то смутных, фантастических ощущений"… Так говорит Данкмар. Если и вполне согласиться с ним, то все же кое-что остается невыясненным. Ибо как понять нетленность святых людей, провозглашенную католической церковью? Ведь это факт, который можно подтвердить многочисленными данными. В этом случае не может быть никакой речи о своеобразной деятельности той особой сферы души, которая сосредоточивает в себе все низменные человеческие страсти. Нам кажется, что гораздо правильнее будет свести решительно все моменты, связанные с верой в вампира, к целому ряду явлений внушения. Это положение вполне подтверждается многочисленными оккультными фактами.

Мауо по нашему мнению, вполне прав, утверждая, что мнимая смерть или "экстаз смерти", как он это называет, есть явление эпидемического характера, возникающее в определенных местах и в определенные периоды. Этот взгляд содержит в себе много верного. Страшный слух о появлении в какой-нибудь местности вампира повергает все население в неописуемый ужас. Вполне понятно, что у людей наиболее нервных дело иногда доходит до настоящих галлюцинаций, центральной фигурой которых является вампир. За этим болезненным ощущением следует целый ряд других столь же патологических впечатлений, которые нередко кончаются смертью человека. Правда, смерть в подобных случаях не является окончательной; она есть лишь временное исчезновение признаков жизни. Тем не менее подобное состояние вполне достаточно для того, чтобы простой человек схоронил труп. Но т.к. мысль о вампире властно господствует над умами всех людей, то и этот мертвец очень часто появляется в фантастических видениях своей возлюбленной или родственницы. Ибо в большинстве случаев можно с точностью установить, что к женщинам являются мужчины-вампиры, тогда как мужчины в своих картинах рисуют себе преимущественно женщин-вампиров. Так, например, во время эпидемий в Сербии сын гайдука Милоэ через четыре недели после своей смерти предстал в образе вампира перед Ситанойкой, невесткой того же гайдука. Как-то раз она легла спать, чувствуя себя вполне здоровой; вдруг она с адским воем вскакивает с постели. Вся дрожа от страха, она рассказала, что к ней явился Милоэ и начал ее душить, отчего у нее сильно разболелась грудь. Состояние ее постепенно ухудшалось, и через восемь дней она умерла. В той же деревне одна вдова забеременела через год после смерти своего мужа. Она рассказала, что муж явился к ней ночью в образе вампира и, несмотря на ее протесты, он проспал с ней целую ночь.

Культурный человек давно порвал с вурдалаком и вампиром; даже дети – и те махнули на них рукой. Европа окончательно свергла с себя гнет колдовства. Один только сатана еще остался; его не в состоянии была устранить даже просвещенность энциклопедистов. Сатанинское начало в человеке сохранилось даже в такое время, когда все прочие боги пали под жестокими ударами человеческого скептицизма. Эгоистические мотивы и дух отрицания привели современного человека к "черной мессе", этому культурному подражанию ведьмину шабашу. "Черная месса" – чрезвычайно популярная тема в наше время. Поис-манс и Пшибышевский подвергли ее литературной обработке. Лео Так-сил на этой почве совершил гениальный шантаж с мисс Воган и чертом Битру. Даже Лев XIII поверил этой сказке или из соображений церков-но-политического характера показал вид, что верит. О "черных мессах", которые имели бы место в действительной жизни, а не в пышной фантазии литераторов, у нас очень мало сведений. Достоверно мы знаем лишь об одной мессе, связанной с именем маркизы де Монтеспань. Легуе и Функ-Брентано рисуют ее в таком виде. Посреди комнаты был поставлен алтарь, а на него положен тюфяк. На этом тюфяке располагалась обыкновенно какая-нибудь обнаженная участница мессы; в данном случае это была маркиза де Монтеспань. Аббат Гуибург, руководивший мессой, поставил крест на груди маркизы, покрыл ее живот салфеткой, а поверх этого поставил чашу. Когда священнослужителю, сообразно той или иной фразе этой мессы, нужно было целовать алтарь, он целовал тело маркизы. Тут же совершалось жертвоприношение. Зарезав новорожденного ребенка, священник отливал его кровь в чашу, где находилась святая просвира. Во время этой церемонии он от имени де Монтеспань говорил следующее: "Пусть король и дофина навсегда останутся моими друзьями. Я хочу, чтобы королева была бездетной, чтобы король оставил свой стол и кров. Пусть дружба его ко мне возгорится с адской силой, пусть покинет он Fontanqe, пусть отвергнет свою супругу и женится на мне".

Необходимо сознаться, что есть еще очень много людей, которые празднуют свою "черную мессу". Но она окончательно утратила первобытную дикость, которая так сближала ее с ведьминым шабашом. В настоящее время она представляет собой не что иное, как извращенное создание эстетической мечтательности. С тех пор, как церковь потеряла свою власть над умами людей, ее догмы утратили ту строгость и остроту, против которых так страстно боролись вольнодумцы и еретики. Прошедший век, век демократии, в корне уничтожил все эти своеобразные особенности человеческой психики. Всякая попытка вновь возродить их потерпела бы поражение; в лучшем случае, она вызвала бы к жизни лишь отдаленнейшие намеки на строй старого времени.

Если вопрос об инкубате и суккубате – этой существенной части колдовства – выделен нами в особую главу, то объясняется это тем, что, несмотря на совершенное исчезновение всяких ведьм и ворожей, вера в инкубов и суккубов продолжает оставаться прежней. Первобытное человечество, а за ним и язычество создали своих демонов и леших. Средневековые теологи и судьи, в руках которых находилась судьба преследуемых ведьм, проявляли совершенно исключительный интерес ко всем этим демонам, ко всем таинственным операциям, связанным с их культом. Составители "Hexenhammer'a", Спренгера и Джаститовиса дают вполне научное и очень удовлетворительное психологическое обоснование этого загадочного разврата, в центре которого находился дьявол. Там мы читаем:

"Естественное колебание частиц крови и сока, направленное к основным чувствительным центрам человеческого организма, вызывает в возбужденном уме спящего человека фантастические картины, исполненные всевозможных духов; эти духи суть, конечно, не что иное, как образы, глубоко врезавшиеся в память человека и всплывшие на поверхность под влиянием более или менее благоприятных условий. Но то же самое явление можно наблюдать у человека, сознание которого не погружено в тревожный, бредовый сон, т.е. когда сознание его вполне бодрствует. В этом случае основная психическая работа выпадает на долю демона: он приводит в движение образы, накопившиеся в воспо-минательной сфере данного индивидуума, и направляет их к центральным пунктам человеческой психики, фантазии и воображению… И нам нисколько не следует удивляться тому, что демон обладает колоссальной естественной силой и способностью привести человека в состояние крайней возбужденности и вызвать наружу образы, отложившиеся в уме данного индивидуума. Если это так, то вопрос о любовной мании не представляет уже для нас ничего загадочного… В этой сфере демон совершает свою работу с большим, поразительным искусством. Он знает, что человеческая страсть достигает тем большей яркости и силы, чем чаще человек сталкивается с образами, схожими с предметом своего влечения. И вот с этой-то целью демон старается создать в воображении человека наиболее выпуклый, рельефный образ любимого им существа-и это он делает с тем большим успехом, чем чувствительнее и восторженнее отношение любящего человека к своему возлюбленному".

Тут же они замечают: "Следует обратить внимание на то обстоятельство, что показания женщин в большинстве случаев не заслуживают никакого доверия; очень часто оказывается, что всевозможные рассказы их о совокуплении с инкубом представляют собою чистейший вымысел, плод возбужденной фантазии. Причем знаменательно то, что подобные вещи приключаются с женщинами, но никогда с мужчинами. Объясняется это тем, что женщина вообще склонна к созданию всяких фантастических образов и картин. Понятны теперь слова Guilelmus'a: "В основе фантастических явлений большей частью лежит меланхолия, причем это наблюдается гораздо чаще у женщин, чем у мужчин. Причиной этого является природа женской души; она в большей степени подвержена всяким влияниям, чем мужская душа". При этом он замечает: "Я знал одну женщину, которая утверждала, что дьявол познал ее изнутри; она говорила, что чувствует это, т.е. чувствует то, чему ни один человек не в состоянии поверить". По его мнению, женщины никогда не беременеют от инкубов; правда, животы их вздуваются, но процесс родов кончается тем, что животы эти приходят в нормальный уровень, выделяя лишь огромные количества воздуха из себя. Достаточно принять в каком-нибудь напитке муравьиное яйцо для того, чтобы в животе воцарились урчание и невероятный шум, того же эффекта можно достигнуть с помощью семян недотроги. При таких обстоятельствах и для демона не составляет особенного труда произвести подобную пертурбацию в человеческом животе. Все это было замечено с той целью, чтобы не доверяли всяким россказням женщин. Доверия заслуживают лишь те женщины, которые лично удостоверились в правдивости подобных происшествий".