Текст книги "Кровавый отпуск"

Автор книги: Виктор Кнут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Терехин коснулся рукой своей потной лысины и, не сдержавшись, гулко расхохотался.

– Я что-нибудь сказала смешное?! – окрысилась я.

– Да нет, Мариночка. Только… вот что я подумал. А тебя случайно не били по голове при задержании? Паи ты просто начиталась боевичков?

– Я просто мечтаю еще немного пожить. Этого здесь мне не сможет никто гарантировать.

– Моих гарантий тебе недостаточно?

– Более чем…

– Ясно. Ты понимаешь, что мелешь сейчас несусветную чушь? Вообразила себя террористкой чеченской? Думаешь, с тобой будут нянькаться? Да кому ты нужна! Пристрелят, и все дела! Послушай меня, старика. Не усложняй, сдавайся. Я лично гарантирую…

– Нет! – перебила я. – Никаких уступок…

– …Так мы ни о чем не договоримся. Давай искать компромиссы…

– …И никаких компромиссов. Верните мне моего парня…

– …так нельзя разговаривать…

– …только так разговаривать и буду…

– …будем искать компромиссы…

– …да пошли вы с этими компромиссами…

Мы препирались с ним больше часа. Спорили до посинения, «искали компромиссы»… Терехин грозил мне взводом спецназа, я обещала прострелить коммерсанту из Липецка коленную чашечку, а сам коммерсант негромко стенал и умолял отпустить его в туалет. Лишь Лена тихо сидела на дощатом полу, оперевшись спиной о почтовую стойку и с интересом слушала эту дикую перебранку.

В конце концов полковник вышел из комнаты весь красный, потный и злой. Заявив на прощание, что по упертости я даже переплюнула его жену. И все же пообещав подумать над тем, к чему мы в результате переговоров сумели прийти.

А пришли к следующему. Мне предоставляют машину. И возвращают Джамала. Взамен я отпускаю одного из заложников. С другим устраиваюсь на заднем сиденье. Джамал за рулем. («А вдруг он не умеет водить?» – подумала я, выдвигая это условие, но решила, что такое просто невероятно.) Итак, Джамал за рулем. И рулит он куда-нибудь подальше от Пялиц. В другую область. В Тулу или в Рязань. А лучше в Москву… И следом за нами почетным эскортом прутся менты, прокуроры и эфэсбэшники. Этакий «Шугарлэндский экспресс» по-российски. Американцы в семидесятых годах вели себя в такой ситуации довольно корректно. Посмотрим, на что способны отечественные стражи порядка.

Это первый этап операции. А дальше? А дальше не знаю. Даже не представляю, что будет дадыле. Но что-нибудь будет. Недаром же я с каждым часом вляпываюсь в дерьмо все глубже и глубже.

– Марина, разреши, я зайду, – прокричал из-за двери Терехин, погуляв за пределами комнаты всего каких-то десять минут.

– Заходите.

Он снова скромно устроился на скамеечке, помассировал лысину и сообщил:

– В общем, так, дочка. Машину тебе даем… С затемненными стеклами, как просила. За рулем будет сотрудник…

– Чего-о-о!!! – взвыла я. – Где мой парень?!!

– Не получается с парнем. Я был не в курсе, когда в первый раз с тобой разговаривал. Во время задержания его ранили. Не очень серьезно, но он сейчас по дороге в больницу. Так что здесь я помочь ничем не могу.

И я, и Терехин понимали отлично, что эта легенда насчет ранения и больницы лежит на самой поверхности и даже для виду ничем не прикрыта. Ее сляпали только что на скорую руку, не стремясь при этом проявить хоть немного фантазии. Сунули мне бодягу на блюдечке, совершенно не стесняясь того, что я отлично вижу: все это ложь чистой воды.

«Ранен, и все тут. Находится по дороге в больницу, и не докажешь, дочка Мариночка, что это не так. Придется тебе, террористочка, смириться с этой потерей и принимать все в том виде, в каком подаем мы. А то, как бы не было хуже».

Хрен! Не приму! Я уже давно играю ва-банк, и пасовать сейчас нет никакого резона. Уступить в одном – значит уступить и в чем-то еще. И еще… и еще… А в результате, проиграть все.

– Сейчас вы выйдете, Вадим Леонидович, – прошипела я и эффектно стукнула стволом пистолета по стеклышку трофейного «Ориента», – и в течение десяти минут вернетесь вместе с моим другом. В противном случае я выстрелю в ногу заложницы. Сначала в мякоть. Второй выстрел через минуту – в косточку. Третий выстрел – в заложника. Я не буду их убивать. Я их сделаю инвалидами. И в этом отчасти будете виноваты вы.

– Шизофреничка! – Уже давно покрасневшая рожа Терехина теперь пошла белыми пятнами и стала похожа на спартаковский флаг. – Тронутая! Ты вынуждаешь нас… Мы ведь можем пойти на штурм… Я ведь полномочен отдать такой приказ…

– В том случае, если будет явная угроза жизни заложников, – перебила я, – и не будет других возможностей ее избежать. Здесь все не так. Пока все не так… А если вы отдадите приказ, то люди погибнут. Погибну и я. Но вы лишитесь погон…

– Ты, рехнулась, наверное, дочка! Зачем тебе погибать?

Я бросила взгляд на часы.

– Время пошло. Идите.

Он встал. Прошипел: «Идиотка!», – и, тяжело ступая, выбрался из комнаты.

– Вот такие делишки, Алена, – прошептала я. – Все не так просто, как хотелось бы. Придется играть спектакль. И учти, если плохо сыграешь… – Я не договорила. Я все объяснила ей еще до разговора с Терехияым. – Пересядь-ка сюда, в уголок. Так, чтобы тебя не видели через окно.

– Никто и не видит, – качнула головой почтальонша.

– Это тебе так кажется. – Я потыкала пистолетом заложника Игоря. – Как ты там? В туалет еще хочешь?

Он в ответ что-то хрюкнул. «Как бы не повредился умом от всего пережитого, – подумала я, – а то не сможет открыть здесь пивной бар. И назвать его „У заложника“. Или „Под пятой террористки“…»

Когда истекли отведенные Терехину десять минут, за пределами комнаты не было слышно никаких признаков жизни. Ни вздоха, ни шороха. Ни звяка оружия.

– Вадим Леонидович, – громко позвала я и, не дождавшись ответа, кивнула Лене. – Теперь ты.

– Вади-ы-ым Леониды-ы-ыч!!! – взвыла моя заложница во всю глотку. – Она будет стреля-а-ать!!!

За дверью – ни единого признака хоть какой-то активности.

Ну что, господа… Вы этого все же добились!

Я выстрелила!

Пуля жадно впилась в почтовую стойку. Лена взвизгнула нечеловеческим голосом. Вздрогнув в моих железных объятиях, тонким фальцетом ей тут же подпел коммерсант Игорь. Совершенно незапланированно, но весьма кстати. Получился отличный дуэт. Он производил впечатление. «Ла Скале», как говорится, даже не снилось…

– Марина!!! Дебилка!!! – сразу очнулся за дверью Терехин. – Прекрати!!!

– Через минуту стреляю ей в кость, – спокойно предупредила я, разглядывая раненую стойку.

– Не стреляй! Сейчас будет тебе твой дружок!

И снова тишина в коридоре (иди в сенях?), где скрывались менты. А минутная стрелка неслась по кругу как сумасшедшая. Неужели еще раз придется палить в несчастную деревяшку? Наносить ущерб госимуществу?

За пять секунд до истечения срока я опять навела пистолет на почтовую стойку. А Лена приготовилась закричать еще громче. Но мы не успели сыграть второй акт пьесы. В комнату впихнули Джамала.

Он влетел к нам с такой скоростью, что не сумел устоять на ногах и растянулся на дощатом полу. Рядом приземлилась сумочка с автомобильной аптечкой.

– Забирай сваво ебаря! – прошипели из-за угла. – И перевяжите девчонку! Уродка!!! Машина возле крыльца!

Джамал поднялся на ноги, посмотрел на меня и тяжко вздохнул. Под левым глазом у него расцветал внушительный бланш.

– Они говорили мне, что ты ранен, а я им не верила, – хихикнула я. – Иди ко мне, я тебя пожалею.

– Маленькая разбойница, – сокрушенно покачал головой Джамал. – Уютно устроилась. – Он поднял с пола аптечку. – Сначала перевяжу раненую. – И прошел к нам за стойку, серьезный и сосредоточенный, как нейрохирург перед пересадкой спинного мозга.

Раненая встретила его тяжким стоном и любезной улыбкой.

– Я Лена, – представилась она. – Не надо меня перевязывать. – И ткнула пальчиком в коммерсанта. – Лучше накапайте ему валерьянки…

Как рассказал Джамал, менты действительно успели отогнать от крьшьца наш бульдозер и поставили на его место «семерку» с тонированными стеклами и рацией. Кроме «семерки» и вертолета, прибытие которого я слышала, на центральной площади поселка и в ее ближайших окрестностях скопился большой автопарк разнокалиберной ментовской техники. Из ближайших домов подальше от меня, невменяемой, эвакуировали всех местных жителей, а несколько улиц оцепили менты и солдаты.

– Снайперов не заметил? – спросила я, и Джамал в ответ покачал головой.

– Думаешь, мне давали что-то разглядывать? Сцапали нас с Геннадием, сразу рассадили по разным машинам. Я его больше не видел. А меня пытались допрашивать. Откуда знаю тебя? Кто ты такая? Почему я с тобой? Видишь, – пожаловался он, – подбили глаз, негодяи… Ты-то хоть дозвонилась?

– Конечно, – с гордостью ответила я.

– Все нормально?

– Конечно!

– Что «конечно»? Тебя отмажут?

– Уже занимаются. Им надо на это время. Двое суток. А пока хорошо бы куда-нибудь смыться. Как думаешь, сможем?.

Джамал молча пожал плечами. Он не знал. И я ничего не знала. Пока не знала. Но состояние отупения, какое-то частичное помутнение сознания, которое навалилось на меня еще в тот момент, когда я закончила разговор с диспетчером, сейчас снизошло на «нет». Я снова была готова к войне на все сто процентов.

Все вдруг изменилось. Я уже была не одна. Рядом со мной Джамал. И Лена – если и не партнерша в моих бандитских делишках, то, во всяком случае, сочувствующая. Очень сочувствующая – я поняла это еще тогда, когда рассказывала о своих злоключениях комитетчику. А она слушала, приоткрыв от удивления ротик.

И, наконец, я смогла одержать над ментами первую победу. Почти с ходу заставила их пойти на уступки и освободить Джамала. И дать мне машину. Правда, уверена, сами менты не считают эти уступки существенными. У них, как всегда, в запасе есть полный набор мелких и крупных пакостей, которые они мечтают пустить в ход. Хрен я позволю им это сделать! Недаром же и меня научили кое-каким премудростям.

– Вадим Леонидович, вы меня слышите? – крикнула я, и из-за приоткрытой двери сразу отозвались менты:

– Сейчас позовем!

– Побыстрее! – для порядка поторопила я и, пока не объявился командир вражеской армии, начала диктовать Джамалу его обязанности на ближайшее время.

– Во-первых, сразу проверь багажник, чтобы там не засел какой-нибудь камикадзе. Потом прогрей двигатель. И пошарь под «торпедой» и вообще по салону. Там могут установить «жучки». Хорошо бы их выкинуть…

– Марина! – перебил меня Терехин. – Ты звала меня, дочка? Я захожу.

И как же он достал меня этой «дочкой»!

– Заходите, – позволила я.

Он бочком осторожно просочился в комнату и сразу спросил:

– Перевязали раненую?.. Или она вовсе не раненая? Как ты, Лена?

«Проницательный, комитетчик, – подумала я. – Подозревает, что мы его могли разыграть. Хотя дурак бы был, если бы не подозревал. Но он не дурак».

– Нормально, – пискнула из-за стойки Лена. – Не сильно. Ходить могу.

– Ну слава Богу, – наигранно вздохнул полковник и переключил внимание на меня. – Что ты еще хотела, Марина? Кажется, уже все получила. Почему не садишься в машину.

– А вы что, уже готовы меня встречать? – ухмыльнулась я. – Расставили снайперов?

– Не болтай чепухи. Нет у нас снайперов.

– Расста-а-авили! Так вот, Вадим Леонидович. Я хочу от вас еще кое-что. Во-первых, пришлите мне какую-нибудь плащ-палатку. Или большой кусок брезента. Вы понимаете, зачем мне…

– Понимаю, – вздохнул Терехин. – Все– таки не веришь мне насчет снайперов.

– А вы бы поверили? – широко улыбнулась я. – Не пове-е-ерили бы, Вадим Леонидович… И вот еще что. Уберите с площади всех своих людей. Не приведи Господь, кто-нибудь что-нибудь попробует выкинуть. Ствол будет у виска заложницы.

– Ты все же берешь с собой ее? – поинтересовался полковник. – Не мужика? Она же раненая?

– Не сильно. А вот у этого… мужика, – выделила последнее слово я, – скоро случится инфаркт. Или инсульт. Ну его к дьяволу, такого попутчика!

– Понятно. – Терехин поерзал на узкой скамеечке и поднялся. – У тебя все?

– Ага, – ответила я.

– Тогда пойду за брезентом.

– И не забудьте про подчиненных. Подальше их от машины, – напомнила я.

Когда Терехин вышел из комнаты, Джамал внимательно посмотрел на меня и прошептал:

– Какой-то он скользкий.

– Комитетчик… Они все должны быть такими.

– И все-таки слишком легко он на все соглашается.

– А почему бы и нет? – Я пошлепала по щеке заложника Игоря. – Живой еще? Щас тебя выпустим… А почему бы и нет, Джамал? Терехин видит, что я пока что в своем уме, не психую, не суечусь. Он даже не верит, что я, в самом деле, ранила Лену. А значит, за заложников можно особо не беспокоиться, хотя по идее сейчас это должно быть его основной головной болью. А меня все равно рано или поздно поймают. Никуда я не денусь. Сдамся. Это он так считает.

– А ты? – вмешалась в наш разговор Лена.

– А я считаю иначе. И очень надеюсь, что ты мне не помешаешь.

– Нет, – она покачала головой. – Не помешаю. Даже помету, если надо… А у меня не будет из-за этого неприятностей?

Я не знала. И поэтому промолчала. Зато подумала: «И как же много у меня, бандитки, союзников. Азербайджанцы… ну, этих еще можно понять, они никогда не водили дружбы с ментами. Но бульдозирист Гена, потом почтальонша… Не жители какого-нибудь крупного города, большинство которых за последние годы успели не понаслышке познакомиться с ментовским мздоимством и хамством. Нет, не горожане, а самые, что ни на есть, среднестатистические обитатели российской глубинки, которые всегда относились к представителям власти и с уважением, и с доверием. Все их действия и решения без раздумий воспринимали как верные. Потому что были от этих представителей далеко. Потому что не умели разглядеть у этих решений и действий изнанку. И вот ведь… Неужели и здесь все меняется?»

– Марина, ты слышишь? – прокричал из-за двери Терехин. – Это я…

– …почтальон Печкин, – прошептала Лена.

– …Принес вам брезент. – В комнату влетел большой сверток, туго перетянутый проволокой. – Все сотрудники отошли на сто метров. Можете выходить. И давай отпускай одного из заложников.

– Не торопитесь. – Я внимательно наблюдала за тем, как Джамал вышел за стойку и наклонился над свертком.

Там вполне могли упаковать звуковую мину-ловушку.

– Стой!!! – истошно взвизгнула я.

Джамал даже вздрогнул и отдернул руку от свертка, как от змеи. А коммерсант Игорь звонко икнул.

Если такая ловушка сработает, то никто из нас не пострадает. Если не брать в расчет того, что порвутся барабанные перепонки. И все мы на какое-то время окажемся в глубоком нокауте. Да еще нам на головы может обрушиться потолок.

Зато меня можно будет брать тепленькой. И я, скорее всего, от неожиданности не успею даже ранить никого из заложников.

Вот именно, что «скорее всего»… Могу и успеть. Риск огромный, и на такой риск идут только в критических ситуациях. И только спецы, которых, я уверена, здесь нет ни единого. И все же…

– Выкинь сверток обратно за дверь, – попросила я Джамала и немного повысила голос. – Вадим Леонидович! Пожалуйста, сами разверните брезент и принесите сюда!

– Ты что, издеваешься? – рявкнул он из-за двери.

– Так точно! – крикнула я, – Исполняйте!

И как же приятно отдавать приказы полковнику ФСБ!

Никакой ловушки там, естественно, не оказалось. И не могло оказаться – менты считают, что держат все под контролем. Заложникам пока ничего не угрожает. Да и минами этими пользоваться здесь никто не умеет. Но все же я перестраховалась и была довольна собой. Нельзя сейчас быть невнимательной к мелочам, а то на какой-нибудь мелочи и спекусь.

Негромко матерясь себе под нос, Терехин приволок в комнату распотрошенный брезент и свалил его посреди комнаты.

– На, подавись! – проскрипел он. – Отпускай заложника.

– Через десять минут, – пообещала я. – Если все будет нормально, пока не сядем в машину… А вы идите.

Терехин что-то неразборчиво буркнул – я разобрала лишь одно слово «придурочная» – и отправился к своим подчиненным следить со ста метров за тем, как я, укрывшись брезентом, буду вылезать из избушки «Почта – Аптека».

– Джамал, твоя очередь, – сказала я. – Тащи мне этот кокон и иди проверь, что там с машиной.

С ней все было в порядке. Как доложил мне вернувшийся через пару минут из разведки Джамал, в багажнике нет никаких диверсантов. Движок работает без ненужных шумов. Рация включена – шипит, кряхтит и издает неприличные звуки. Поблизости нет ни единого стража правопорядка – все попрятались за углы, палисады и вертолет, по-прежнему стоящий в сорока метрах от здания почты. Все спокойно, все хорошо. Лучше и не придумаешь…

А потому не нравится мне все это. Но делать нечего, пора вылезать.

Я выбралась из угла, оставив измученного страхом за свою судьбу Игоря сидеть без сил на полу, прижала к себе почтальоншу Лену и взгромоздила на нас грязный брезент: Он оказался не таким уж и тяжелым, как я ожидала. Вот только слишком уж грязным.

– Придется сегодня тебе топить баню, – заметила я заложнице. – Ты не бойся, Ален, я не выстрелю, даже если что и случится.

– А они?

– А они тем более. Шансов на успех ни каких даже у снайпера, а под суд никто идти не захочет. – Маленьким ножиком для резки бумаги я, чтобы не сбиться с пути, проковыряла в брезенте дырочку. – Пошли, что ли. – И мы в обнимку, укрытые жестким брезентом, как колпаком, двинулись к выходу. И были при этом, наверное, похожи на какое-нибудь инопланетное чудо, какими их воображали советские киношники эпохи застоя.

Белая «семерка» с тонированными стеклами была поставлена впритык к крыльцу. Задняя дверца распахнута. За рулем сосредоточенный до невозможности Джамал. Движок работает. Все пока идет как по маслу. И как же мне это не нравится! Так не бывает даже в фильмах и книжках. Какая-нибудь мерзость должна обязательно таиться где-нибудь рядом. Только я ее не замечаю…

Прижавшись вплотную к машине, я выбралась из-под брезента и юркнула в заднюю дверцу. Потянула следом за собой Лену. Она запуталась в длинном брезенте и чуть не упала, но все же благополучно оказалась на заднем сиденье рядом со мной.

– Захлопни дверь! – крикнула я и ткнула в спину Джамала. – Погнали, братишка! Черт, и как, же мне теперь с вами за все расплачиваться…

«Семерка», скрипнув по асфальту резиной, сорвалась с места и резво начала набирать скорость. Лена облегченно вздохнула. Я обернулась назад. Из-за угла «Почты – Аптеки» уже высунул морду джип с синей «мигалкой» на крыше, поколебался секунду и, врубив дальний свет, устремился за нами.

– Я не знаю, куда, – пожаловался Джамал. – Лена?

– Прямо! Пока прямо!

Прямо так прямо… Там начиналась довольно широкая для этих мест улица, застроенная сплошь желтыми, как и в Пялицах, избами, укрывшимися за жидкими палисадами. Совершенно пустынная улица, если не считать кур и собак. Все жители сидели сейчас по домам, осторожно приникнув к щелочкам, оставленным в неплотно задвинутых ситцевых занавесках.

– А дальше? – Джамал даже не думал жалеть чужую «семерку», и ее на скорости в семьдесят километров подбрасывало вверх на ямах и кочках, словно багги.

– Все прямо. – Лена вцепилась в спинку водительского кресла. – Улица перейдет в шоссе. А дальше… Тут есть дорога на Липецк. Хорошая, асфальтированная. И есть бетонка военная. А еще можно доехать до Московского шоссе… Осторожнее!

Зря я беспокоилась, что Джамал не умеет водить. Умел, да еще как! «Ментам, чтобы контролировать нас, придется основательно попотеть, – решила я. – Хотя у них есть вертолет. И то преимущество, что не надо ломать голову, куда ехать. Сиди у нас на хвосте, и все тут, тогда как мы должны выбирать дорогу. Совершенно не зная здешних мест. И не имея при себе даже простенькой карты».

– Где твой рюкзак? – спросила я Джамала.

– У ментов. Где же еще?

– О задница! И хавчик, и карта… И сигареты?! – ужаснулась я.

– Конечно. Будем бросать курить.

Мы выехали за пределы поселка, и дорога, как ни странно, стала ровнее. «Пятерка» разогналась до 120 км/ч. За нами клубилось облако, настолько густое и непроницаемое, что определить, далеко ли от нас погоня, и что это за погоня, было совершенно немыслимо. Впрочем, в том, что вся ментовская свора сидит сейчас у нас на хвосте, я даже не сомневалась. И вертолет, наверное, уже подняли.

«Странно, – подумала я. – А почему молчит рация? Только небольшой треск, но никаких переговоров наших преследователей. Или мы на другой волне? Или это они перешли на запасную?»

Только подумала и – пожалуйста! Сразу из переговорника прорвался к нам голос Те-рехина.

– Марина, дочка, ты слышишь? – проскрипел он из динамика, – Отожми клавишу и ответь.

– Где эта клавиша? – Я перегнулась вперед и взяла переговорник.

– А тебе она так нужна? – спросил Джамал, лихо закладывая руль и посылая машину в занос перед крутым поворотом. – Зачем тебе вообще с ним разговаривать?

– А чтобы не волновался. Зачем старика лишний раз беспокоить? Мы от этого проиграем, и только. – Я нажала на что-то сбоку переговорника и спросила: – Слышите, Вадим Леонидович?

– Да, хорошо. – Проскрипел комитетчик. – Марина, девочка, к чему это ралли. Нет никакого смысла, поверь. Добьетесь только того, что угодите в аварию. А от нас все равно не оторветесь. В любом месте мы можем перекрыть вам дорогу. У нас вертолет, наконец. Не поленись, посмотри вверх, чуть позади вас…

Не поленилась. Сразу же обернулась и бросила взгляд назад. Действительно кружится, подлец.

– …Так что я вас вижу просто отлично, – продолжал Терехин. – И никуда вы не денетесь. А поэтому сбросьте скорость.

– Хорошо, – покорилась я. – Джамал, езжай медленнее. Не гони.

Он бросил удивленный взгляд в панорамное зеркало.

– Не надо их настораживать. – Я снова выжала клавишу и спросила: – Вадим Леонидович, нам выезжать на московскую трассу?

– Нет, дочка, лучше не надо. – Судя по голосу, полковник был доволен, что я изволю спрашивать у него совета. – Здесь полно приличных дорог областного значения. Если хочешь, я буду вас направлять.

– Попробуйте, – позволила я. – Отбой. – И похвасталась: – Нам теперь будут советовать, куда ехать.

Следующие десять минут, пока мы, основательно сбросив скорость, полати до шоссе, по которому я два дня назад приехала в Пя-лицы, мы с Леной посвятили тщательному обыску сидений и обшивки салона. Искали «жучки», хотя у ментов не было ни времени на их установку, ни спецов, которые знакомы с подобной работой, ни самих «жучков», думаю, тоже. Но все же… Я перебралась на переднее сиденье, влезла в «бардачок» и вытряхнула оттуда ворох каких-то квитанций, пакет с бутербродами, термос, под завязку заправленную зажигалку и-две пачки сигарет «Союз-Аполлон».

– Живем! – радостно пискнула Лена и потянулась к пакету. – А там не отрава?

– Навряд ли, – ответила я и начала обшаривать «торпеду». – Они не успели бы.

Никаких «жучков» я не обнаружила. Был бы детектор – не было бы проблем, а так, руками…

Я снова перебралась назад и распечатала пачку «Магны». Мы уже почти добрались до перекрестка с главной, асфальтированной дорогой, которая одним концом упиралась в трассу Воронеж – Москва, а другим концом – в Пялицы.

– Марина, девочка, – проскрипел из переговорника полковник Терехин. – Сейчас на асфальте сворачивайте направо. Как поняла?

– Поняла, – недовольно буркнула я и продублировала указание свыше Джамалу. – Направо сейчас.

– В сторону Пялиц? – удивился он.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Ты же сам слышал, что нам сказали.

– Тут скоро, – вмешалась Лена, – будет поворот на бетонку. Раньше по ней нельзя было ездить. Только военные ездили. А теперь все, кто захочет.

– И куда она нас приведет?

– Не знаю. Куда-нибудь приведет.

«Мудрая мысль, – подумала я. – Куда-нибудь… Только бы не на тот свет. И когда же менты устроят мне какую-нибудь пакость?»

Но они пока лишь тащились следом за нами на джипе и двух «Жигулях», выдерживая расстояние в сто метров. Вертолет куда-то пропал. Возможно, висел прямо над нами так, что я его не могла разглядеть. Хотя шума его винта я тоже не слышала. Интере-е-есно…

– Вадим Леонидович. – Я отжала клавишу на переговорнике. – Где вы?

– Я рядом. Следом за вами, – проскрипел из динамика голос полковника. – Случилось что-нибудь, девочка?

Проклятие! Сначала я у него была «дочкой», а теперь «девочка». Вот уже в третий раз.

– Ничего не случилось. Тут мы нашли в «бардачке» бутерброды. Можно есть? Не отравимся?

– Да ешьте, конечно! – радостно взвизгнул динамик. – Какая отрава?!

– Спасибо. – Я усмехнулась над тем, как Лена сразу же с жадностью вцепилась в термос и начала отвинчивать крышку. – Вадим Леонидович, а где вертолет?

– Через пять километров на перекрестке сворачивайте налево. – Он словно не слышал моего последнего вопроса. – Там дорога хорошая, машин мало, населенных пункт…

– Вадим Леонидович, а где вертолет? – уперлась я.

– У них оплачено только два летных часа, – ухмыльнулся Джамал. – Истекли они. И деньги закончились.

– Вертолет? – переспросил Терехин. – Там, где и должен быть вертолет. Чего ты волнуешься? Не разбился. У тебя все, Марина?

– Все, – вздохнула я. Не хотят со мной поболтать, спешат отделаться. – Отбой.

– Отбой, девочка.

В четвертый раз! А куда делась «дочка»?

Я отложила переговорник и взяла у Лены крышку термоса, в которую был налит черный кофе. Крепкий кофе. Отличный кофе!

– Спасибо.

А бутерброды были сделаны из свежей булки и очень даже приличной колбасы и буженины. С ломтиками соленых огурчиков сверху'. Вкусно! И кого же это мы сейчас объедаем? Кто так неосторожно забыл в машине свой завтрак? Или его специально оставили для нас? Взамен того, что было у нас в рюкзаке.

– Есть будешь? – Я хлопнула Джамала по плечу и протянула ему кофе. – Блин, и почему же здесь нет магнитолы? Неплохо бы провели время.

Вот так, неплохо проводя время, мы свернули на прямую словно стрела, бетонку и, иногда перебрасываясь по рации парой фраз с Терехиным, не спеша ехали точно на север. Иногда нам попадались стоящие на обочине пустые машины. И иногда мы оставляли позади маленькие безжизненные деревушки. Явно готовясь к нашему появлению, кто-то хорошо потрудился, разогнав всех по домам и укрытиям, расчистив оперативный простор и лишив меня возможности взять еще одного заяожника. Ни единого человека не попалось нам по пути на протяжении восьмидесяти пяти километров, которые мы проехали по бетонке до железнодорожного переезда. Только менты исправно тянулись за нами на трех машинах, строго соблюдая дистанцию в сто метров.

Восемьдесят пять километров по хорошей дороге, совершенно пустой и прямой как стрела.

Никуда не торопясь… Попивая горячий кофе и закусывая его бутербродами… Не зная, что же нас ждет впереди, но стараясь не забивать себе голову грустными мыслями о будущем… Наслаждаясь умиротворяющим видом окрестных полей и лесов, еще не утративших свой ярко-изумрудный окрас поздней весны… Вдыхая одуряюще свежий воздух, врывающийся в машину через приоткрытые окна…

Восемьдесят пять километров по хорошей дороге. Той, которая когда-то была чисто военной, а теперь открыта для общего пользования.

Восемьдесят пять километров до железнодорожного переезда, после чего Джамал и Лена поехали дальше уже без меня. А я решила, что мне пора сменить вид транспорта. Неожиданно даже для самой себя. Просто мне вдруг подвернулась такая возможность. И я подумала, что упускать ее грех!

* * *

На принятие решения у меня были буквально доли секунды. Впрочем, а я ли принимала его? Или это сделала за меня некая другая Марина, поселившаяся в моем подсознании еще в таиландском тренировочном лагере. Та Марина, которая теперь брала на себя управление в самые ответственные моменты, в наиболее экстремальных ситуациях, когда промедлить мгновение значило умереть.

Когда мы проехали знак, предупреждавший, что через два километра нас ждет переезд, я еще ни о чем таком и не думала. Сидела, расслабившись, на заднем сиденье, мусолила сигарету и любовалась окружающим пейзажем. Три ментовских машины исправно сидели у нас на хвосте, соблюдая сто метров дистанции, а вертолет как пропал еще час назад, так больше и не появлялся.

Впереди нарисовались будка смотрителя (или как там они называются – те, что машут флажками каждому поезду?) и красно-белое убранство предупреждающих знаков вдоль правой обочины. Сигнал светофора, мигавшего нам двумя красными фонарями, почти заглушал яркий солнечный свет. Зато был отлично виден шлагбаум, медленно опускавшийся перед нами примерно в полутора километрах впереди. Менты успешно расчищали нам путь от транспорта, разгоняли по домам и окрестным лесам не в меру любопытных крестьян из маленьких деревушек, которые мы проезжали. Но на железную дорогу их власть не распространялась. И вот результат – незапланированная помеха.

– Шайтан! – выругался Джамал. Он тоже обратил внимание на шлагбаум. – Сейчас встанем. Эти – он ткнул большим пальцем назад, – не могут устроить нам что-нибудь?

– Не думаю, – ответила я, и в этот момент та, другая Марина, которая живет в подсознании, вырвала власть у меня из рук и возбужденно проговорила: – Джамал, если получится, попробуй проскочить перед поездом, отрезать ментов.

– Отрезать?..

– Ну да! Помнишь, как в «Месте встречи»?!

Джамал кивнул, и машина начала увеличивать скорость. Стрелка спидометра уползла за отметку «100 км/ч».

– Постарайся, милый! – Я вышвырнула окурок и вцепилась в переднее пассажирское кресло. – Постарайся! Я ж тебя потом расцелую!

– Попытаюсь, – пробормотал Джамал. И честно признался: – Но только мне не успеть. Поезд там будет раньше… Марин, ты уверена, что этого хочешь? Тебе это надо?

– Да! Мне это надо! – почти прокричала не я, а та, другая, экстремальная Марина. – Постарайся успеть! Если мы оторвемся, я. сразу же соскочу, а ты езжай дальше! Сколько сможешь помотай за собой ментов, потом сдавайся! А послезавтра я тебя вытащу! Все будет нормально!

«Семерка» уже набрала 140 км/ч. Сзади менты почувствовали неладное и взвыли сиреной. Джип врубил на крыше целую иллюминацию из красно-синих «мигалок» и начал стремительно набирать ход. Он был мощнее нашего «жигуленка». Он был быстрее. Но до переезда оставалось меньше километра. И поэтому наши преследователи, оставались в глубокой заднице. Они нас не достанут. Если, конечно, нам повезет с поездом.

Его мы увидели одновременно с Джамалом. Полоса леса слева закончилась и из-за нее показался тяжелый товарный состав, который с трудом тащил спаренный красный локомотив. До пересечения с автомобильной дорогой ему было ближе, чем нам до шлагбаума. Почти в два раза ближе! Но мы ехали в три раза быстрее!

– Марина!!! – взвизгнул переговорник голосом Терехина. – Что делаешь, дура!!! Устроишь крушение!!!

– Жми!!! – взвизгнула я. – Успеваем!!!

– Не-е-ет!!! – В мою левую руку крепко вцепилась Лена. – Не надо!!! Не успеть!!! По-гибне-э-эм!!!

– Жми-и-и!!!

Локомотив уверенно тащил за собой тысячетонный состав, не ожидая никаких неприятных сюрпризов. Он был неколебим. Он был неприступен. Он был здесь хозяином. И ему до пересечения с автомобильной дорогой оставалось всего ничего.