Текст книги "Дорога домой"

Автор книги: Виктор Гутеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Виктор Гутеев
ДОРОГА ДОМОЙ

По прошествии нескольких дней с момента встречи с главой контрразведки, ранним утром Алексея подняли, одели в парадный пехотный костюм и под конвоем доставили в северное крыло здания, где, впихнув в лифт, подняли на несколько десятков этажей.

Оказавшись в помещении, как две капли воды похожем на то, в котором ему три года назад вынесли судебный приговор, понял, что к обещанному Дэйсоном разбирательству его не допустили.

– Обвиняемый, займите место с правой стороны от защитника.

Вот так без предупреждения попасть на собственное судилище Алексей не рассчитывал. Поэтому, услышав слова одетой в форму юстиции судьи, в нарушении, правил задал вопрос:

– Обвиняемый в чём?

Пока на строгом лице немолодой женщины удивление перерастало в возмущение, Алексей огляделся. В просторном, без единого окна зале судебных заседаний помимо судьи и конвоя Алексея дожидались ещё два человека. Свет потолочных светильников путался в короткой шевелюре одного и играл на полированной лысине другого. Сидящие за столами в разных сторонах зала мужчины обернулись, и Алексей понял, что дела его плохи. Облачённый в строгий костюм обладатель лысины, а вместе с ней возрастом и опытом, оказался обвинителем, а молодой, немного за двадцать, черноглазый паренёк, защитником Алексея.

– Обвиняемый, займите место с правой стороны от защитника.

Алексей пересёк заставленный скамьями зал и уселся рядом с защитником. Отсутствие перед оным носителя с делом окончательно убедило, что защита всего лишь формальность, приговор вынесен, а вокруг постановка.

– Послушай, – зашептал Алексей не соизволившему даже представиться защитнику в ухо, – а разве нам не надо побеседовать, обсудить положение вещей, разработать стратегию?

– Вообще-то надо, но я решил, обойдёмся без этого.

Возникло желание дать черноглазому оплеуху, но сперва решил досмотреть действие до конца.

– Заседание считается открытым, – прокатился под сводами голос полковника юстиции, – поскольку обвиняемый выбрал для рассмотрения дела военный суд, процесс будет проходить в обычном порядке. Подсудимый, вы согласны?

Слушая наглую ложь, Алексей хотел вскочить и, мешая слова с ругательствами, заявить, что он ничего не выбирал, а затем вывалить участникам действа, что он о них думает, однако зная, что бисера на всех не хватит, лишь согласно кивнул.

Сторона обвинения получила слово, и Алексей услышал, в чём его обвиняют. Лысый, располневший к шестому десятку обвинитель, отирая платочком одутловатое лицо, на память выложил неподдающиеся объяснениям факты из его биографии и обвинил Алексея в сговоре с неведомым противником, спровоцировавшим войну между людьми и вахнами.

Вспомнил всё и слова грузинского снайпера. Подозрительное везение при рейде на Гарду, чужеродный цилиндр, приплёл первую встречу с чужим кораблём. Поведал о захвате первого вахновского транспорта, при котором неведомая сила вновь спасла подсудимому жизнь. Припомнил телепортацию Глупой в систему вахнов, при этом особо отметив, что обвиняемый в то самое время находился на Глупой. И наконец, о последних событиях, приведших Алексея в зал судебных заседаний.

По сути, ничего нового Алексей не услышал. Всё, о чём говорил обвинитель, за исключением ряда подробностей их похищения с планеты чужим кораблём, он знал и так.

Слушая изложение фактов из чужих, убедительных уст, Алексей с удивлением отметил, что не будь он самим собой, то с лёгкостью поверил бы, что он действительно шпион и провокатор. Самым страшным было то, что обвинитель нигде не соврал и даже не приукрасил. Изложенные им факты были чистой правдой и излагались они именно так, как происходили. В целом описанная обвинителем картина для Алексея выглядела более чем безрадостно, а самой обидной её частью оказалась пассивность сидящего рядом тела, которое даже для вида не вставило в его защиту ни единого слова.

«Слили, – крутилось в голове. – Дальнейшие действия? Шлёпнут. Возможно. Эта сука вешает на меня погибших при первом штурме. Хотя если взглянуть с его позиций, это так и есть. Я дал ложный сигнал, который на тот момент ложным не был. Блин, голову сломаешь. Лысый ведёт к тому, что помимо третьей силы я ещё и с вахнами дружен, а судья, вобла сушёная, знай себе кивает. И там виноват, и здесь неугоден. Твою мать, загнали. И оправдаться не дадут. Упырь, – искоса взглянув на защитника, обложил того Алексей. Рука налилась злой тяжестью. Возовопивший разум притормозил рукоприкладство. – После, – одёрнул себя Алексей, – этого точно достану. – Вновь взглянув на беззаботное лицо защитника, он хоть немного себя успокоил. – До судьи бы дотянуться, – фантазировал он дальше, – ей бы добрый пендель пошёл на пользу. Чтоб знала рожа мерзкая, раз взялась судьбы чужие править, суди честно, ни на что не глядя».

– К сожалению, – прервал обвинитель мысли Алексея, – большинство свидетелей обвинения по известным обстоятельствам не смогли присутствовать на процессе, но главный свидетель здесь. Если позволите, я хотел бы пригласить для дачи показаний майора Алекса Блэймера.

Последний раз с Алексом виделись на награждении за оборону Глупой. Дальше разошлись военными дорогами, и вспоминать друг о друге просто не было времени.

В глаза бросился серебристый оттенок коротко остриженных волос Алекса. Седина накинула другу лет, однако произошедшие изменения на этом не завершились. В лице, в чертах его и чёрточках появилось что-то новое, настолько незримое, что Алексей не смог определить, что именно изменилось в облике старого друга. Насторожило то, что с момента появления в зале Алекс ни разу на него не посмотрел.

Обвинитель начал задавать вопросы, и без того плохое настроение Алексея окончательно рухнуло. Алекс отвечал правдиво, но подбирал слова так, что общий смысл ответов сводился к тому, что практически за всеми действиями Алексея следят и ловко их корректируют. Это так и было, этих слов Алексей не ставил в упрёк, но на сухой констатации фактов Алекс не остановился. Каждый озвученный им случай он дополнил личными комментариями, чем ещё больше сдвинул планку в сторону вины Алексея.

– Скажите, майор, – вопрошал довольный Алексом обвинитель, – когда вы заявили, что, наблюдая за действиями расстрельной команды, видели, как вахн-офицер по-дружески приобнял обвиняемого, вы ничего не спутали?

– Нет, – ответил Алекс, – сначала я не поверил глазам, поэтому несколько раз просмотрел съёмки с камер костюма. Всё подтвердилось.

– И последний вопрос, – не унимался обвинитель, – ваши прежние отношения с обвиняемым можно смело назвать дружескими. До истории с бегством обвиняемого на чужом корабле вы думали о том, что с этим человеком связано много странного и необъяснимого?

– Такая мысль приходила мне в голову, но тогда я не видел Вольнова в объятиях вражеского офицера и тем более не подозревал о его прогулках на этом корабле.

– У обвинения больше нет вопросов.

– Вопросов нет, – произнесло сидящее рядом тело.

Как выяснилось дальше, помимо вопросов у защиты на протяжении всего процесса не нашлось и слов. Только после речи обвинителя, в которой он потребовал для Алексея смертной казни, предусмотренной законодательством республики за сговор с врагом, защитник соизволил взять слово.

– Уважаемый суд, – разнёсся под сводами зала его голос, – прежде всего хочу сказать, что сторона защиты во многом согласна с обвинением. Ни у кого не возникает сомнений, что обвиняемый действительно втянут в события, имеющие для республики чувствительные последствия, но это отнюдь не значит, что обвиняемый совершил предательство, и я постараюсь вас в этом убедить. Давайте рассмотрим плюсы участия этого человека в нашей войне. Начнём с рейда группы диверсантов на хорошо известную планету с названием Гарда. Результатом рейда стал доставленный в метрополию контейнер с революционными технологиями, благодаря которым мы побеждаем. Эксперты утверждают, что без этих технологий противостоять вахнам было бы на порядки сложнее. Также хочу добавить, в то время, когда обвиняемый появился на арене боевых действий, война уже катилась по нашим системам. Так что повлиять на её начало, как нам пытался доказать уважаемый обвинитель, обвиняемый никак не мог. Следующим фрагментом биографии моего подзащитного является бой на борту вахновского транспорта и захват высокопоставленного пленного. Дальше удар по вахновской станции. Хочу напомнить, что именно сидящий перед нами человек смог убедить вахнов отключить защитное поле. В результате мы получили кладезь чужих технологий. Думаю, одного этого достаточно, чтоб отмести от обвиняемого подозрения в сговоре с вахнами. Следующим шагом головокружительной карьеры, – позволил защитник иронию, – является телепортация Глупой, и обвиняемый вновь оказывается в центре противостояния. Дальше сотни рейдов по зачистке разбитых вахновских кораблей и двух недостроенных, но жестоко оборонявшихся станций и наконец последнее задание, где его группе удаётся снять защиту с планеты. Как это происходит, не важно, важно то, что в результате сухопутные силы республики расквартированы на вражеской планете. Подведём итог. Боевые операции, в которых принимал участие обвиняемый, как правило, имели положительный результат. За всё время службы в республиканских силах обвиняемый не занимал высоких постов и никогда не обладал информацией, способной в той или иной степени навредить текущим операциям армии и флота. И наконец, обвиняемый вместе с членами вернувшейся команды узнали, на чём они покинули планету вахнов, только тогда, когда им об этом сообщили. Это подтверждают мыслезаписи членов команды. От себя хочу добавить. Алексей Вольнов дважды награждён высшей наградой Республики. Помимо этого восемь раз был отмечен другими боевыми наградами разной степени, трижды получал ранения и дрался во всех самых значимых сражениях этой войны. В результате вышеизложенного и представленных суду электронных отчётов сторона защиты считает доказанным тот факт, что Вольнов Алексей действительно втянут в пока необъяснимые для нас события, но втянут помимо собственной воли, что подтверждает вышесказанное. Исходя из этого, считаю затребованный обвинением приговор несоизмеримо жёстким и вынужден заявить: в случае его принятия защита воспользуется правом отвода суда и рассмотрения дела в ином составе.

Речь защитника поколебала уверенность Алексея в предрешенности процесса. Сопоставив аргументы защиты и обвинения, он решил, что у него всё же есть шансы.

– Суд удаляется для принятия решения.

Когда судья скрылась за отскочившей в сторону стенной панелью, Алексей повернулся к защитнику.

– Ты, оказывается, и говорить умеешь.

– Петь и плясать тоже, – не поворачиваясь ответил тот.

– Ну спой.

– Лет через двести, – пообещал защитник, – когда освободишься.

В зал вернулась судья, и Алексей обратился в слух. Собственные прегрешения прослушал вскользь, а вот слова приговора впитал словно губка.

– В связи с отсутствием доказательств сговора исключить из обвинения пункт о сотрудничестве с вахнами. В связи с отсутствием доказательств сговора исключить из обвинения пункт о сознательном сотрудничестве со спровоцировавшей конфликт неизвестной силой. В связи с доказанным фактом несогласованного сотрудничества с неизвестной силой, а также с отсутствием прецедентов и как следствие отсутствие законов, регулирующих подобную деятельность, суд постановил: приговорить майора Вольнова Алексея к заключению под стражу до окончания конфликта либо до решения вышестоящих инстанций. Награды, воинское звание, должность сохранить за заключённым до решения вышестоящих инстанций.

Двое мужчин, сидящих в соседнем с залом судебных заседаний кабинете и внимательно следивших за тем, что происходит за стеной, выслушав вердикт судьи, многозначительно посмотрели друг на друга.

– Браво, Дэйсон. Как вы и предрекали, судья и без нашего вмешательства вынесла нужный приговор.

Сидящий в кресле адмирал Арон Двински слегка склонил голову, тем самым дав понять главе контрразведки, что расхождение мнений по методам ведения этого дела остались позади.

– Вы оказались правы, – продолжил адмирал, – и смогли настоять на своей правоте. Мне же только и остаётся, что признать ошибочность собственных суждений. – Иссечённое морщинами, худощавое лицо адмирала приобрело немного скорбное выражение. – Старею, – произнёс он уставшим голосом, – пора на отдых.

– Никогда не поверю, что вы сможете отдыхать не покончив с делами.

– Кто знает, Дэйсон, кто знает.

– А по поводу решения суда, – не придав значения словам адмирала, пустился Дэйсон в объяснения, – тут я схитрил. Перед тем нашим спором я поднапряг своих умников, и они дали мне выкладки законов. Другого решения судья принять просто не могла, то, что мы услышали, было единственным возможным вариантом.

– Я тоже за то, чтоб о нашем участии в этом деле знало как можно меньше народа.

– Вы хотели поговорить с защитником Вольнова, – напомнил Дэйсон, – он ждёт.

– Из твоих?

– Оперативник. – Лицо Дэйсона на миг напряглось, однако полностью скрыть чуть тронувшую губы горделивую улыбку он не успел. – Молодой, но зубастый.

– Да, – задумчиво протянул адмирал, – придёшь однажды на работу, а на месте твоём вот такой зубастик сидит, сидит и неплохо смотрится.

– Ох, скорей бы уж, – поддержал Дэйсон. – Не поверите, доработался до того, что транквилизаторы уже не помогают. Порой думаю, голова взорвётся. С какой радостью свалил бы я всё это на свежую умную голову, а сам бы туда, где больше действий, меньше дум, и жизнью бы наслаждался.

– Помечтали и хватит, – с оттенком грусти выдохнул адмирал, – давай своего опера.

Войдя в кабинет и наткнувшись на взгляд адмирала, темноволосый оперативник мгновенно подобрался и выпалил на одном дыхании.

– Младший оперативный сотрудник, сержант Рапат Наров.

– Сколько лет тебе, младший сотрудник?

– Двадцать один, господин адмирал.

– Как считаешь, Рапат, справился ты с заданием или нет?

– Считаю, справился, господин адмирал, – не моргнув глазом отчитал оперативник.

– Правильно считаешь, – кивнул адмирал, – видел я беседу тихую твою и подзащитного. О чём говорили?

– Подзащитный просил меня спеть, пришлось отказать.

– Спеть просил, – усмехнулся адмирал, – узнаю.

– Господин адмирал, – продолжая стоять навытяжку, обратился сержант. – Разрешите обратиться к господину Дэйсону?

– Для начала давно пора принять вольно, – сказал адмирал. – Мы конечно заскорузлые вояки, но человеческим языком, по крайней мере в тихой домашней обстановке, – обвёл адмирал кабинет взглядом, – пользоваться ещё не разучились. Так что поменьше, сержант, восхищения во взгляде, и тон сбавь немного. На начальство своё не смотри, это я тебе разрешаю.

– Мне, господин адмирал, по-домашнему тоже больше нравится.

От служаки не осталось и следа.

– Что ты хотел, сержант? – задал Дэйсон вопрос подчинённому.

– Хотел спросить у вас разрешения обратиться к адмиралу.

– Валяй, – позволил адмирал.

– Хотел узнать ваше мнение, господин адмирал, почему этот неизвестный кто-то выбрал именно Вольнова. Всё необъяснимое происходит либо с ним лично, либо от него поблизости. Я не знаю, почему при изучении мыслезаписей Вольнова сразу не обратили внимания на высказывания грузинского снайпера. Ведь если отталкиваться от них, то выходит, что Вольнова оберегали ещё до подхода к планете нашего поисковика. Его нам навязали ещё оттуда, и при этом он сам не понимает, кто, а главное, чего от него хочет. Как вы думаете, почему этот кто-то выбрал именно его? Почему не кого-то из наших систем, а именно человека из варварского, неразвитого мира, о котором мы до появления Вольнова даже не догадывались?

– Хороший вопрос, – задумчиво проговорил адмирал, – только ответа у меня нет. А если бы был, то всё, что сегодня происходило в зале заседаний, было бы просто не нужно.

* * *

Эфир взвыл. Дрейфующие над планетой линкоры, рыскающие на низких орбитах эсминцы, патрульные звенья истребителей, катера и челноки спешили доложить, что внизу происходит что-то неладное.

Командующий группой флотов, блокирующих один из индустриальных миров вахнов, так же как и большинство подчинённых, прилип к обзорному экрану в рубке флагманского линкора.

Цех, именно под таким именем в сводках проходила эта планета, названная за сотни беспрестанно работающих на ней судостроительных верфей, медленно пропадала из вида.

Окружившее планету защитное поле медленно теряло прозрачность. Защитная оболочка участками по несколько тысяч километров становилась матовой, постепенно скрывая от десятков тысяч электронных глаз поверхность планеты. В течение получаса из видимости пропали вода и суша, горы и жилые башни, верфи и целые поля выстроенной в ровные ряды готовой продукции. Вместо красавицы планеты аппаратура республиканских флотов продолжила фиксировать лишь поглощающий любые излучения огромный матовый шар.

Пожертвовав зондом, убедившись, что функции барьера остались без изменений, командующий связался с адмиралом.

* * *

Звуковой сигнал, предшествующий открытию двери в камеру, прозвучал печальной трелью.

– Достали, – выругался Алексей.

Руководствуясь правилами изолятора, поднялся с узкой выдвижной койки и прикоснулся лбом к противоположной двери стене. Щелчок магнитного замка и шелест отскочившей в сторону двери в стерильной тишине изолятора казались событием. В камеру вошли. Подождав несколько секунд и не дождавшись команды надзирателя, Алексей плюнул на инструкции и повернулся.

Заглянув в глаза застывшему на пороге Алексу, сразу понял, какие именно произошедшие с ним перемены ускользнули в зале суда. Таких видел, таких звал «человек войны».

Позже, когда начал интересоваться, узнал, что происходит это от собственных мыслей. Чем дольше человек думает об одном и том же, тем быстрее в голове идёт построение нейронных цепей, которые, укрепляясь, превращают объект постоянных дум в смысл существования. Также узнал, что происходит это далеко не со всеми. Алекс попал в число тех редких людей, кого война полностью перековала и сделала верным своим пособником. Каста воинов, в которую помимо воли попадали совершенно разные как по возрасту, так и по социуму люди. В число их входили как фанаты военного дела, так и те, из кого кровопролитие выбило большинство от человека, дав взамен взгляды и рефлексы, необходимые для нынешней обстановки. В лихие годины таких ценят и отмечают, но нет людей, которым было бы сложнее сосуществовать с обычной мирной жизнью.

Об этом знал не понаслышке. Подобное состояние когда-то было частью собственной жизни. Алексей помнил, как погружался в исключающую всё постороннее боевую рутину. Узко ограниченная поставленными задачами жизнь без сострадания, чувств, эмоций начинала нравиться, но на глаза попалась книга.

Подобранная в разгромленном чеченском селении, с оторванным переплётом и жжёнными по углам страницами, книга эта за несколько вечеров смогла вытянуть Алексея из трясины равнодушия в тяжёлую, но всё-таки человеческую реальность.

Смешные, детские обиды, засевшие в сердце, растаяли вместе с понятием о трансформации Алекса, человека в Алекса-воина. Алексей умел мыслить его категориями и знал, что в голове бывшего товарища засела только победа. Там нет сомнений ни в словах, ни в действиях, там не осталось места чувствам, там есть лишь цель, для достижения которой идут все средства.

– Ну что застыл, проходи.

С этими словами Алексей сел на скрипнувшую койку, указал на другой край Алексу.

– Хочу вопрос тебе задать, – не двинувшись с места, заговорил Алекс, – ответишь?

– Попробуй, посмотрим.

– Мы провели с тобой немало времени; происходящие с тобой странности меня не коснулись, по крайней мере так утверждают результаты сканирования моего мозга. Вопрос такой, не замечал ли ты каких-либо странностей, происходящих вокруг меня?

– Сомнения мучают?

– Нет, боюсь, эта гадость может оказаться заразной.

– Вот тебя бы с радостью заразил, – усмехнулся Алексей, – но увы, видно, ты к этой болезни непричастен.

– Спасибо и на этом, – ответил Алекс.

Молчание затянулось. Вспомнив прошлое, когда их редкие встречи сопровождали длительные беседы, и сравнив их с нынешней, Алексей грустно усмехнулся.

– Это всё, что ты хотел? – спросил он.

– А ты ждал, что я перед тобой оправдываться буду?

– Оправдываться? Ты? – изобразил удивление Алексей. – Не-е-ет, – качнул он головой. – Слова хоть такие вспомнил и на том спасибо. Я до твоего прихода сон хороший видел. Вали давай, досмотреть попытаюсь.

* * *

Дорога к месту отбытия заняла почти неделю. Два межпространственных перехода, сутки на маршевой тяге, борт армейского бота, инструктаж, экскурс по комплексу для содержания провинившихся военных и наконец ворота блока, в котором Алексею отмерили дождаться окончания войны.

– Пошёл, – скомандовал охранник, когда створка ворот лениво сдвинулась в сторону.

Оказавшись в центре пустого тамбура с двумя ведущими в блок плотно закрытыми дверьми, Алексей остановился.

– Осужденный майор Алексей Вольнов, – глядя на расположенный под потолком объектив камеры, лениво молвил конвоир, – присвоенный номер семьсот четыре, блок номер два. Дверь открыть. Заходим, – подтолкнул он Алексея, когда одна из дверей, щёлкнув запорами, медленно распахнулась.

Одноэтажный блок встретил многоголосым гулом. Переступив порог, Алексей оказался на краю длинного широкого коридора, делящего пространство пополам. Увидев расположенные по обеим сторонам коридора жилые помещения, Алексей немного расслабился. Вместо одиночных камер, кои он почему-то ожидал увидеть, пространство блока делили стандартные армейские кубрики, рассчитанные каждый на восемь человек и вовсе не имеющие ни дверей, ни запоров. Отсекающие пространство кубриков от коридора перегородки, больше напоминающие мелкозернистые решётки, позволяли видеть, что происходит в каждом отдельно взятом помещении.

Судя по времени, заключённые вот-вот пообедали и теперь маялись от безделья.

Шагая мимо кубриков, Алексей с интересом наблюдал за бытом бывших военных, в ряды которых предстояло влиться. Кто-то спал на стоявших вдоль стен двухъярусных койках, кто-то, сидя за установленным в каждом кубрике столом, занимался своими делами. Попавшиеся навстречу заключённые, одетые в полевую пехотную без знаков различия форму и лёгкие тапки, мерили новичка заинтересованными взглядами. В основной своей массе, молодые заключённые, без оглядки на вмонтированные в потолок системы наблюдения, оживлённо общались и свободно передвигались из кубрика в кубрик.

Когда шли мимо столовой и зоны отдыха, настроение заметно оттаяло. Просторный, оснащённый всем необходимым спортивный зал, компьютерные терминалы, экраны ТВ и реабилитационные залы радовали глаз.

– А женщин здесь случайно нигде не держат? – спросил он идущего рядом конвоира.

– Размечтался, – ощерился тот, выставив ровные лошадиные зубы. – У вас тут и так не наказание, а отдых сплошной. А пройди слух, что тут ещё и женщин держат, так вся республиканская армия закон нарушать кинется.

Не ответивший во время следования по территории комплекса ни на один вопрос, конвоир внутри блока сделался более чем словоохотливым, и Алексей не преминул этим воспользоваться.

– И сколько здесь заключённых содержат?

– Четыреста в первом, четыреста во втором.

– А как зовут планету, на которой мы находимся?

Алексей напрягся, причины, по которым его даже не посвятили в название системы, в которой он будет отбывать наказание, были непонятны, но ни в ведомстве Дэйсона, ни во время перелёта никто так и не удосужился открыть ему местоположение комплекса.

– Раора, – без промедления ответил конвоир.

– Сюда тянут всех горе-вояк?

– Нет, здесь сидят за тяжёлые проступки. Есть ещё четыре комплекса, но там три месяца физических работ, неделя подготовки и вновь передний край. С такими статьями и сроками, как у нас, отбывают только на Раоре.

– Сколько в блоке офицеров?

– Вместе с тобой офицерский состав насчитывает сорок три человека, остальные рядовой и сержантский. Ты не обнадёживайся, здесь ваши звания пустой звук, придётся быть наравне со всеми.

– Пришли, – сказал конвоир и, подтолкнув Алексея, вошёл вслед за ним в кубрик. – Принимайте пополнение, – заявил он его жильцам. – Та-а-ак, – глядя в экран планшета, протянул конвоир, – вот здесь будешь жить, – указал он на крайнюю нижнюю койку и растворился среди прогуливающихся по коридору осужденных.

– Доброго всем дня, – поприветствовал Алексей соседей, кидая небогатые пожитки на указанную койку.

Четверо сидящих за столом и трое переваривающих сытный обед, лёжа на койках, на его приветствие никак не отреагировали. Молчание немного покоробило, но, решив не делать скороспелых выводов, Алексей шагнул к стоящему между койками столу. Дневной свет, падая на его поверхность, отражался от ярких карточек настольной игры. Подойдя к упорно не обращающей на него внимания четвёрке, Алексей вновь попытался завязать разговор.

– Ну что, соседи, давайте знакомиться? Меня зовут…

– Мы знаем, как тебя зовут. – Перебивший Алексея голос принадлежал лежащему на койке совершенно лысому здоровенному детине.

Неприязненные интонации в голосе бугая мгновенно смыли с лица Алексея всю доброжелательность. Посмотрев на сокамерников другими глазами, сразу отметил, что здесь нет малолетних, только призванных на службу солдатиков, в кубрике сидят закалённые мужики, возраст которых, по оценкам Алексея, от двадцати пяти до тридцати с хвостиком. Хотя заглянув в глаза одному из сидящих за столом, быстро себя поправил, моложавое лицо и спортивную фигуру выдавал взгляд пожившего на этом свете человека. Все семеро смотрели на Алексея. В их глазах читалось ожидание действий, а Алексей не собирался с ними тянуть.

– Дальше, – устремив немигающий взгляд на детину, сказал он.

– Дальше что? – закинув обе ладони за голову и не отводя глаз, поинтересовался бугай.

– Ты сказал, что знаешь, как меня зовут. Что дальше?

– Да мне совершенно неважно, как там тебя зовут, мне достаточно знать то, что ты состоял при штабе флота.

Вспомнилась Земля. Вспомнив знакомых седоков, в рассказах которых всегда присутствовало повествование о том, что о любом вновь прибывшем зона узнает всё и гораздо раньше, чем он туда прибудет.

Дэйсон, вспыхнуло в голове причастное к этому имя. Совершенно очевидно, что знать об Алексее всё местной администрации совершенно незачем, вот ведомство Дэйсона и сочинило легенду, взяв отрезок из его прошлой жизни. Алексей допустил, что, составляя легенду, Дэйсон рассчитывал, что, звание офицера генерального штаба облегчит ему жизнь, но оказалось, что именно это и стало причиной напряжения. Стройную историю о штабных буднях пришлось откинуть и объясняться дальше. Ведь не будешь растолковывать нагло лежащей на кровати горе мышц, что здесь произошла ошибка.

– И чем же тебе не понравилась моя должность?

– А тем, – здоровяк обвёл взглядом прислушивающихся к разговору сокамерников и усмехнулся, – тем, что из-за такой же девочки, как ты, одна половина моей роты полегла, а вторая после коллективной казни вашего ублюдка вот уже два месяца как торчит здесь.

– Вставай.

Начинать знакомство так ой как не хотелось, но по взглядам понял, что оскорбления на этом не закончатся и рано или поздно придётся объясниться. Столкнувшись с необходимостью отстаивать место под солнцем, Алексей начал заводиться.

– Встать, я сказал, – повторил он обледенелым тоном и, видя, что лежащий на койке не торопится, с силой пнул в стойку кровати.

От встряски сработал механизм складывания. Прокрутившись пол-оборота, платформа кровати, сбросив здоровяка на пол, ушла в стенную нишу. Проворно вскочив, здоровяк кинулся на обидчика.

Поднырнув под просвистевший над макушкой кулак, Алексей, не отводя взгляда от открытой шеи противника, выждал момент, но ударить не успел. Несколько человек схватили со спины, повисли на руках. Вновь кинувшегося на Алексея здоровяка остановил резкий окрик:

– Спокойно.

Подойдя к метающему из глаз молнии бугаю, старший обитатель камеры успокаивающе похлопал того по плечу:

– Спокойно, лейтенант, зачем нам проблемы. Он к нашей беде непричастен, что ты на него взъелся.

– Все они одинаковые, – процедил здоровяк. – Что тот, что этот, что все остальные. Убил бы.

– Руки убрали, – устав слышать за спиной сиплое дыхание, скомандовал Алексей.

Дождавшись кивка старшего, висевшее на руках и спине трио отошло в сторону. Обернувшись, Алексей увидел, что в кубрике полно недобро смотрящих на него парней, да и в коридоре собралось человек сорок.

Пока Алексей крутил головой, вездесущий старший оказался рядом и, взяв его за предплечье, потянул в сторонку от мучающегося с запором кровати, бубнящего под нос проклятия здоровяка.

– Меня зовут Этлих, прежде тоже носил звание майора. Как тебя?

– Алексей.

– Странное имя, откуда родом?

– Неважно.

– Неважно так неважно, – согласился Этлих, – ну так вот, – продолжил он. – Случилось так, что моя рота, бравые остатки которой ты видишь перед собой, – Этлих демонстративно обвёл взглядом добрую сотню бойцов, собравшуюся против кубрика, – оказались здесь из-за конфликта, связанного с одним из твоих сослуживцев. Ты его, наверно, знал, но это не суть важно. Тебе с твоим званием и должностью просто не повезло. Попав сюда, ты оказался среди людей, которые враждебно относятся к штабным штанытёрам, и поэтому мой тебе совет. Удаль свою ты показывай перед связистками штабными, а здесь народ бывалый, обстрелянный, громких звуков не любящий и на расправу скорый, в этом один из твоих сослуживцев убедился лично. Поэтому, Алексей, сиди тихо, не груби и будешь жить долго и счастливо. Понял? – улыбнулся он на последнем слове.

– Понял, – так же нарочито громко ответил Алексей, – грубить не буду, но если вот это тело, – кивнул он в сторону вновь завалившегося на койку здоровяка, – ещё хоть раз посмотрит в мою сторону, то я сделаю из него ту самую девочку, которой он меня тут недавно называл. Надеюсь, ты, бывший майор, тоже меня понял?

В коридоре послышались сдавленные смешки.

– Командир, – донеслось из коридора, – позволь Краусу хоть пару минут с ним побеседовать. Похоже, этот прыщ до сих пор не понял, где очутился.

– Позволь, майор. – Выслушав обещания штабного майора, здоровяк вновь вскочил с койки и теперь, стоя в центре кубрика, с вызовом смотрел на Алексея. – Я даже ничего ему не сломаю, обещаю.

– Давай, – взбеленился Алексей.

Действие порядком затянулось, и Алексей начал по-настоящему выходить из себя. Копившееся последние недели раздражение требовало выхода, и сейчас, выжигая взглядом глаза лейтенанта, Алексей всё явственней понимал, в какой форме оно выйдет на улицу.