Текст книги "Город смерти"

Автор книги: Виктор Глумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

7. Системщики

– Сандра, представь, что ты руководишь операцией, – Леон старается перекричать рев мотора, – тебе надо взять человека живьем. Скорее всего, он не один. Что бы ты сделала?

– Тебя интересует расстановка сил? – собираю в кучу мозги. – Я бы послала вертушку… нет, не вертушку – слишком заметно. Лунари любят матолыги… [2]2
  МТ ЛБ, матолыга, эмтэха – многоцелевой тягач, легкий, бронированный – советский плавающий бронетранспортер.


[Закрыть]

– Это что за зверь? – спросил Леон.

– МТ ЛБ, у них проходимость выше и ресурс несравненно больше. Если бэтээров не будет, у нас преимущество в скорости.

– Сколько человек участвует в операции?

– От двадцати до пятидесяти. Скорее всего, тридцать – сорок.

– А машин сколько?

– Три – пять.

Задумался, потирает виски. Вадим, похоже, забыл, что его тошнит.

– Нам лучше идти в лес прямо здесь, – говорит Леон, откидывает люк, высовывается. – Тормози! – приказывает он, ныряя внутрь.

Ходок подчиняется. Леон продолжает:

– Сандра и Дизайнер, справа от дороги – заброшенная заправка, спрячьтесь там и ждите меня.

Что он задумал? Хватаю его за руку.

– А ты?

– Я проеду пару километров, утоплю БТР в болоте и вернусь. А они пусть ищут. Постарайся выяснить, сколько их.

Вадим недоуменно смотрит то на меня, то на Леона. Приходится объяснять:

– Леон и Ходок вызовут огонь на себя.

– А-а-а… Выходим?

Какой он забавный без волос! Совсем другой человек. Мать родная не узнала бы.

– Давай, Вадим, быстрее!

Спрыгиваем на землю, заметаю следы. Леон бросает нам по два вещмешка. Навьючиваюсь. Вадим делает так же. Бежим к развалинам операторской, минуем опустевшие резервуары, огибаем покосившиеся кирпичные стены и углубляемся в лес. Старый лес, довоенный, бурелома нет. Под ногами хрустит опавшая хвоя. Стволы елей вздымаются нерукотворными колоннами. Ни кустика, чтобы укрыться. Нужно спрятать Вадима, подползти к дороге и разведать обстановку. Лунари по-любому, проедут мимо.

– Пришли, – ставлю вещмешок у замшелого поваленного ствола. – Ты остаешься, я – на разведку. Встречаемся здесь. Ясно?

– Ты заговорила прямо как… он. Хорошо.

– Пожалуйста, не высовывайся.

– Понял, не дурак.

Потупился, ковыряет хвою носком своего странного ботинка. Иду к дороге.

– Сандра!

Оборачиваюсь. На лице Вадима не то страх, не то надежда.

– Удачи тебе, Сандра.

Что это с ним? Впрочем, неважно. Сейчас неважно.

К заправке идти не стоит: уж очень место приметное. Где же расположиться? О! На той стороне дороги, за чахлыми кустами. Если лунари будут озираться, то сосредоточат внимание на развалинах.

Пересекаю дорогу, ломаю ветки, ложусь на мох, укрываюсь ими. Замираю. Пока тишина, лишь поскрипывают ветви над головой, да возится в траве то ли мышь, то ли пичуга. Протяжно кричит птица, ей вторит другая. Огромный рыжий муравей тащит сосновое семечко. Лес постепенно оправляется от удара.

Тянет сыростью. Прячу лицо, зажмуриваюсь, чтобы мошкара не набилась в нос и глаза. Ну, где они? Уже пятнадцать минут валяюсь. Одно утешает: чем дольше я буду мучиться, тем больше у нас шансов оторваться.

Издалека доносится подозрительный скрежет. Порыв ветра – и звук обрывается. Только ветер стихает и скрежещет ближе. Они. По позвоночнику скатывается капля пота, вжимаюсь в землю.

Несколько минут – и вот первая матолыга. Ползет, перебирая гусеницами. Вторая, третья… Всего три? Маловато будет. Опа! Вот и четвертая тащится. Из люка торчит вояка, по сторонам озирается. Шестеро десантников сидят наверху. Хорошо, что нет БТР, у матолыг скорость – всего 65 км. Зато, если нападут на наш след, хана, на матолыге нас в два счета догонят, им не страшны ни бездорожье, ни болота. Будем надеяться на лучшее.

Уехала последняя машина, стих рев двигателей, но из засады выходить боязно. Надо. Вставай, Сандра! Поднимаюсь, отряхиваюсь и бегу через дорогу. Не отпускает ощущение, что я на прицеле.

Вадим ждет на условленном месте – сидит, расставив ноги, роется в мешке. Слышит шаги, поднимает голову – и такая радость на лице! Сажусь рядом, докладываю:

– Тридцать два человека, четыре машины.

– Н-да-а-а… Что дальше? Куда?

Пожимаю плечами:

– В лес.

– Зачем? Зачем переться в лес?!

– Теперь – чтобы просто выжить. Выбора нет.

– А если обратно в город?

Не выдерживаю:

– Давай! Пробуй! Там твоя рожа на каждом столбе красуется!

Вздыхает, неумело затягивает завязки мешка:

– Ты сама веришь в то, что мы делаем?

– Я просто хочу жить. Наверное, я мазохистка.

Молчим. Вадима срочно нужно выводить из апатии. Как? Солгать, что все будет зашибись? Но, чтобы заразить энтузиазмом, надо его иметь. Я сама устала, мне кажется, что это – сон, одно утешает: мои сны всегда хорошо заканчиваются.

…едва слышно шуршит хвоя. Кто-то идет сюда. На всякий случай вытаскиваю пистолет. Доносится шумное дыхание. Выглядываю из-за ствола: Леон! Машу ему рукой. Бросает вещмешок, присасывается к фляге. Хекающий Ходок тычется мордой в мох.

Отчитываюсь о результатах шпионажа и добавляю:

– Скорее всего, они вернутся. Они отлично знали, куда мы шли и зачем.

– Из тысячи вариаций они выбрали единственно верную, и это мне не нравится, – говорит Леон, отдышавшись, капля пота катится от виска к подбородку.

Ходок падает на спину и хватается за сердце.

– Похоже, нам лучше выдвигаться прямо сейчас, – говорит Вадим.

– Посиди пока, дай в себя прийти. Да и вы кое-что не сделали. – Покопавшись в мешке, он достает марлю, пузырек и протягивает мне. – Маленькая предосторожность на случай, если у них собаки.

Рву марлю на бинты, смачиваю нашатырем и обматываю вокруг щиколоток. Делаю такие же повязки для Вадима и объясняю:

– Это чтобы собаки не учуяли.

– Ну что, готовы? – Леон поднимается, набрасывает вещмешок. – Тогда по коням!

* * *

Ходок дышал тяжело, по лицу его струился пот, губастый рот болезненно кривился. Вадим чувствовал себя подключенным к розетке: его била дрожь. Леон достал карту, развернул, Сандра заглянула через плечо:

– Куда теперь?

– Вниз. К реке.

– Дай посмотреть, – Вадим забрал карту, от удивления Леон даже не сопротивлялся, – а то я потерялся. Ага. Мы что, на юге области? Ни фига себе, крюкана дали. Значит, там Пахра? Нам к ней?

– Местность знакомая? – Леон заинтересовался, сунул в карту нос.

– Ага, приходилось бывать… Только здесь все иначе. Лес хвойный, домов нет… Оно и понятно, у нас активное строительство последние лет двадцать началось. А лес, наверное, старая посадка… Думаю, на берегу сориентируюсь. Мы вообще куда идем?

– Не знаю. Убегаем.

Ходок сидел в сторонке, хекал. И прислушивался. Вадим постарался вспомнить, что он тут делал. Точно, лазил здесь, название местности знакомое, а вот зачем – стерлось за давностью лет. Леон взвалил рюкзак на спину:

– Ладно. Хватит рассиживаться, идем к реке, лесом, не дорогой. А то скоро темнеть начнет… Не хочу я в лесу ночевать. Я впереди, Дизайнер – за мной, Ходок – третий, Сандра, замыкаешь.

– А почему Сандра? – вступился за барышню Вадим. – Лучше, чтобы кто-то из мужчин.

– Дизайнер, включи мозг. У Сандры боевого опыта больше, чем у нас всех. Вперед!

Разобрали мешки с едой и водой. Всем поровну, без скидок на пол и привычку к пешим походам. Поначалу Вадиму было легко: за плечами кило десять, ну максимум пятнадцать, он же мужик и в хорошей форме! Но вещмешок отличался от туристических рюкзаков не в лучшую сторону: натирал плечи, шлепал по спине. К тому же обувь отсырела, и ноги постоянно подворачивались. Лес шел под уклон, чем ближе к реке, тем делалось мокрее и мокрее.

Вадим с трудом поспевал за Леоном и отстраненно удивлялся: куда они спешат? Понятно, облава, но так и ноги переломать недолго!

И вообще, опасность грозила местным, его бы не тронули. Его хотели живьем, не Леона же. Всем, по факту, надо убраться из этого проклятого мира.

Налетела мошкара, в глаза набилась, в нос. Пришлось резко затормозить – не видно же ничего, слезы льются. Ходок не сориентировался, натолкнулся на Вадима, повалил в мох, заматерился. Леон обернулся.

– Что еще?

– Блин, в глаза мошкара попала… Не вижу ничего!

– Ходок, помоги ему! Живее, живее! Недолго осталось.

Ноги цеплялись за корни елей. Оскальзываясь на прелых ветвях, все матерились шепотом. Начали попадаться молодые осины, березы, лещина, пришлось продираться сквозь подлесок.

Впереди показался просвет. Леон поднял руку. Все послушно затормозили. Проклятый вещмешок натер Вадиму плечи до крови, намял спину. Вадим согнулся, уперся руками в колени. Ходок плюхнулся на землю. Леон сверился с картой и сказал:

– До реки недолго осталось, минут пятнадцать бодрым ходом.

– У них есть вертолеты? – спросила Сандра.

– Не видел. Но все может быть.

– Один вертолет – и нам хана. На открытой-то местности. До реки перебежками, а дальше? Вплавь, вброд? Вадим, ты знаешь, где здесь брод или мост?

– На карте плотина указана, – заметил Леон. – Только не знаю, цела ли.

– И я не знаю. – Вадиму хотелось бы всех спасти, но он смутно помнил местность и по-прежнему не догадывался, что здесь делал раньше.

Сандра нетерпеливо притопнула ногой.

– Пойду посмотрю, – и направилась к опушке.

Леон не стал ее удерживать, и Вадим не стал – тут опыт, профессионализм, что вмешиваться-то. Посидим пока, отдохнем. Леон достал самокрутки, раскурил. Завоняло. Вадим настороженно прислушивался: не едут ли, не лают ли собаки, не стрекочет ли вертолет? Тихо вроде. Ходок лег на спину.

– Я быстро не смогу, – пожаловался он Леону, – у меня с сердцем плохо. Я еле дышу.

– Значит, пойдем медленно.

А Вадим думал, Леон скажет: «Значит, пойдешь один». Сандра все не возвращалась. Атаковала мошкара, но на тело не садилась, помогал вонючий репеллент. Похоже, темнело. Закрывая небо, переплетались ветви – слишком густой лес. Грибы росли повсюду: под деревьями, на пнях, рассыпались по полянам разноцветными дорожками. Когда бежали, Вадим постоянно на них наступал. Знакомых, съедобных, среди них не наблюдалось. Видать, радиация.

– Леон, а тут фонит?

– Что?

– Тут радиация есть?

– Есть, конечно. Она везде есть. Не волнуйся, не помрем.

Успокоил, блин! Невидимый враг, неощутимый убийца. Что здесь излучает? Почва? Ходок на ней валяется… А они с Леоном на ней сидят! Хор-рошенькие у них детки будут.

– А что будет? Тошнить начнет?

– Тебя и так постоянно… Слушай, Дизайнер, отстань, а? Сказано: здесь относительно чисто. Мутики из зараженной области пришли, а здесь – вполне чисто. Отдыхай. Если нас лунари не поймают, еще поживем.

Чего это он разговорился? Вадим не поверил Леону. «Относительно чисто» – это для местных. Вода наверняка зараженная, иначе с собой не тащили бы питьевую. Какие там симптомы лучевой болезни? Тошнота, облысение? Черт, дыра в памяти, ничего не вспоминается!

Вернулась Сандра, мокрая, в грязи с ног до головы.

– Есть плотина. Есть брод. Берег заболоченный, топкий… Другой берег крутой, выходы известняка, наверху – какие-то развалины. По плотине идти стремно, думаю, ее проверять будут в первую очередь. И куда дальше – непонятно.

Вадим схватил карту. «Новленское», «Киселиха». Блин, да здесь же каменоломни! Таскали его сюда институтские друзья бухну́ть под землей! Интересно, система сохранилась? Столько веков простояла, что ей сделается? Или… Вдруг в этой реальности не было выработки известняка? Или вход завалило…

– Тут каменоломни старые, – озвучил догадку Вадим. – У нас, по крайней мере. Запутанные такие коридоры, разветвленные… Если вход на месте, почему бы не попробовать…

– Каменоломни? Рудники?

– Известняк добывали на строительство. Века с семнадцатого…

Леон глубоко задумался.

– Никогда не слышал. Необорудованное подземелье… Если там никто не живет, пересидим, а если живут, попросим подвинуться. Других вариантов я не вижу. Не в лесу же прятаться. Ты там ориентируешься?

– Один раз был, года четыре назад. Меня тогда вели. Где вход, примерно помню.

Его не только вели, но и несли, однако Вадим решил этого не озвучивать.

– Ничего, – воспряла Сандра, – бывала я в подобных лабиринтах… есть несколько простых правил. Да и не обязательно уходить далеко от входа. Ну, что?

– Согласен. – Леон тяжело поднялся. – До реки – от дерева к дереву, там разберемся. Вперед.

Следующие полчаса перебегали от куста к кусту по жидкой грязи, падали, хватались за осоку, царапая руки. Один раз Вадим чуть не раздавил здоровенную жабу. Жаба квакнула и не спеша, сохраняя достоинство, ускакала.

К вечеру похолодало – промокшие ноги мерзли. Леон бежал впереди Вадима, командовал не оглядываясь. Сзади захлебывался едва слышным матом Ходок… Наконец Леон остановился.

Ветлы раскорячились над водой, берег зарос высокой, по пояс, не ниже, травой, за которой по перекатам неслась Пахра. Почему-то раньше она не казалась такой широкой. Чтобы попасть в каменоломни, Вадим с друзьями переправлялись по плотине, вон она слева, удивительно, что целая. Но Леон прав: на плотине они будут заметны. Эх, блин, сдаться, что ли?

– Здесь? – Сандра возникла рядом.

– А где же? Дизайнер, потом куда?

– Реку перейдем, и левее надо взять. Нам за плотину. Во-он туда, видишь?

– А нельзя поближе куда-нибудь? Может, в лесу заночуем? Блин, Леон, ну кто нас найдет в лесу?! – лепетал Ходок посиневшими губищами.

И правда, если хватит бедолагу сердечный приступ, помочь ему нечем: с собой лекарства нет, и «Скорую» не вызовешь…

– Не нравится – не ходи. Только учти, Миша, в живых я тебя не оставлю.

– Да я… Я ничего… Я ж понимаю.

Леон не отрываясь смотрел на реку. Ждал небось, когда мимо проплывет труп его врага. Вадим тоже посмотрел: ничего особенного. Позеленевшие камни, скользкие, небось мутная вода, полощутся ленты водорослей. Рыба по идее должна водиться. Радиоактивная. И сама вода, наверное, фонит, вымывает грязную породу…

Леон раздал таблетки. Вадим покатал свою на ладони – очередная дурь, что ли?

– Радиопротектор, – подсказала Сандра. – Нам же в воду лезть, а ни фига это не полезно…

Вадим послушно проглотил лекарство и запил. В чудодейственную силу здешних снадобий он не верил, но лучше хоть какая-то защита, пусть даже мнимая. Что-то плеснуло ниже по течению, большое, размером с бегемота. Вадим решил, что купаться здесь не станет и под угрозой смерти. Лучше быть застреленным, чем сожранным.

– Сандра – первая. Перейдешь и прикроешь.

Сандра, не отвечая, пошуршала вперед. У кромки воды распрямилась и быстро, высоко вскидывая колени, рванула к противоположному берегу. Вот что значит – выучка. «Форсирование водной преграды» или как-то так…

– Вадим, вперед.

Сандра уже добралась до суши. У Вадима кровь застучала в ушах. Сейчас он облажается: поскользнется, упадет, сломает ногу. Утопит снаряжение, мешок утопит…

– Пошел!

Забыв об осторожности, Вадим ломанулся к воде. В ботинках и так было мокро, а теперь хлюпало и чавкало. Помыл ноги, ага. Мысли лезли дурацкие: что он смешно руками размахивает. Пиявки же небось… а если бегемот тот выпрыгнет… а если сейчас по нему из автомата… а вон Сандра ухмыляется! А-а-а-а-а! Нога соскользнула, Вадим с трудом удержал равновесие, изогнулся всем телом, голеностопы выдержали, спасибо обуви, а вот в пояснице что-то щелкнуло. Боль пронзила левую ногу – от бедра до кончиков пальцев, но все равно Вадим бежал, спешил. Ему казалось, что река не кончится никогда, а Леон с Ходоком уже животики от смеха надорвали…

Он свалился к ногам Сандры.

– Молодец, быстро прошел… Сейчас ребята подтянутся. Ты полежи, отдышись. Вроде чисто. Пока.

Как перебирались Ходок и Леон, Вадим не видел. Спина болела. Ноги мерзли. Да все мерзло! И ветер поднялся, сыростью тянуло от воды.

– Вперед, – голос у Леона был вконец уставший, – спешить надо.

Под прикрытием молодого ивняка и осоки пробрались до плотины. Леон время от времени замирал и прислушивался. Ветер донес далекие голоса с того берега. И опять тишина.

На тропинку наткнулись внезапно. Сандра остолбенела, раскинув руки, и прошептала:

– Растяжки!

Леон присел на корточки. В отличие от мутов, местные нежданных гостей встречали сюрпризами. Теперь Сандра шагала впереди, присматриваясь, чуть ли не принюхиваясь, а остальные – след в след за ней, подальше от воды, к ложбинке между холмами. Тем, кто поставил растяжки, отлично удалось создать иллюзию, что местность необитаема.

Держа пистолет наготове, Сандра осторожно раздвинула ветви кустов, поманила за собой. Лаза отсюда видно не было, полянка выглядела нарочито запущенной, «чтоб никто не догадался».

– Руки вверх, оружие бросили, – спокойно распорядились откуда-то сверху молодым, задорным голосом.

Вадим послушно поднял руки, закрутил головой, но говорящего не нашел. Судя по всему, парень спрятался выше по склону холма.

– Девушка, оружие положите. Спасибо. Кто такие?

– Люди, – ответил за всех Леон, шагнул в траву, закатил штанину, завозился.

Мгновение, и он снова на тропинке, медленно вынимает пистолет, кладет перед собой.

– Да вижу, что не мутанты… Что здесь делаете? Насчет случайно врать не надо, мы за вами давно наблюдаем.

– Прячемся. А вы кто?

– Местные.

– Мужик, впусти нас, а? Засекут, постреляют же всех к чертям!

– А ты шустрый! Вперся в чужой дом, еще и кого-то на хвосте притащил… Земельники? Бароны?

– Мы? Мы – просто люди. Вольные. Москвичи. Мужик, впусти, пожалуйста. Мы переночуем и уйдем.

– Ага, шустрые. Разбежался. Впущу, впущу… А насчет выпускать или нет, пусть Главный решает.

Сверху посыпалась хвоя и мусор, спустился очень грязный парень лет пятнадцати. Его комбез, шапка на голове, ботинки выдавали системщика [3]3
  Спелеолог, специализирующийся на рукотворных подземельях – «системах» ( прим. авт.).


[Закрыть]. По крайней мере, таких перемазанных глиной подростков Вадим видел только под землей. Подросток держался раскованно, наверное, его прикрывали.

– Ну что, пойдем. – Он подобрал пистолет Сандры. – Оружие придется сдать. И вещи здесь оставьте.

Вадим сбросил осточертевший вещмешок, потер ноющие плечи. Остальные тоже разоружались, не выказывая желания спорить. Подросток деловито сволакивал вещи в кучу.

Вход в пещеру был не колодцем, как помнил Вадим, а обычным проходом, закрытым массивной дверью. При входе, в тамбуре, тускло светились лампы. По сравнению с внешним миром стало прохладней и сырей. За второй дверью обнаружился пост охраны. Дежурство несли два гномоподобных автоматчика. Один из них походил на Миху лет через пятнадцать разгульной жизни, только ростом был пониже и пошире в плечах.

– К стене, руки за голову!

Краем глаза Вадим следил за Леоном. Интересно, как он себя поведет, когда надо не командовать, а подчиняться? Да никак. Та же невозмутимость на лице. Его и Ходока обыскивал маленький гном, Вадима и Сандру – заросшее подобие Михи. Хлоп-хлоп-хлоп – прошелся по карманам, вдоль швов, в ботинки полез. Урод.

Закончил наконец. Но на всякий случай Вадим так и стоял, растопырив локти.

– Руки убрал! – приказала Сандра.

Что там еще?.. Да он ее лапает! Деловито ощупывает между ног, дышит в ухо, шепчет, и в штанах у него уже тесно. Врезать? А потом что? К стенке – и прощай жизнь? Пока он думал, Леон решил действовать: рывком повернулся к гному, тот аж подпрыгнул.

– Тебя попросили руки убрать, – ласково проговорил он, склонив голову вбок.

Но ласковость эта отдавала могильным холодом. И глаза… стылые, льдистые. Ни страха, ни ненависти – обнаженная решимость. Леон не двигался, но гном продолжал пятиться, пока не уперся в стену. Сообразив, что он делает, быстренько взял себя в руки, нацелил автомат на Леона.

– Вы это… не борзейте!

– Как я понял, ты должен отвести нас к Главному? – тем же тоном продолжил Леон. – Так веди!

– Ниче я тебе не должен! – огрызнулся гном и крикнул своему маленькому напарнику: – Че таращищься? Конвой организуй! Живо!

Конвой был серьезным: аж четыре человека. Сандра держалась Леона. Сжала его руку и уронила:

– Спасибо.

Улучив момент, она указала взглядом на конвоиров, незаметно провела пальцем по горлу и уставилась на него, ожидая ответа. Вадим на всякий случай напрягся, но Леон вздохнул и покачал головой. Если то, что рассказывала Сандра, правда, ему ничего не стоит свернуть шеи всем четверым, они и перднуть не успеют. Почему же он осторожничает? Шуметь не хочет?

Дальше штрек шел под уклон, высокий штрек, можно было не пригибаться. В стороны разбегались коридоры, некоторые – освещенные, некоторые – темные… На пути никто не встретился, но издалека доносились голоса, монотонно стучал молоток.

Вадим не узнавал местность. В тот единственный раз двигались в темноте с фонариками, и создавалось впечатление, что система – таинственное, мистическое место. Теперь же она превратилась в хорошо оборудованный подземный поселок: убрали завалы, подперли потолки в обвалоопасных местах. Околеть можно, а они живут. Те же плюс восемь, что и раньше, и так же сыро – рыжеватый известняк блестел от влаги.

На большой развилке Вадим направился было в открытый коридор, но замыкающий конвоир на него цыкнул, загремел ключами и отпер ржавую дверь, что справа.

И снова пост охраны. Здесь люди постарше, лет по сорок. И чище, чем мальчишка и гномы.

Названия гротов и штреков, которые Вадим помнил, были бесполезны… Другие люди оставили надписи на стенах, не могло здесь появиться ни «Тигриных колец», ни «Остановки первого вагона».

Еще одна развилка, дверь, охрана. Экскурсия закончилась в грот-кабинете, залитом теплым светом. Потолок в гроте был выше двух метров. Как они это сделали? Пол, что ли, снимали?

За столом восседал утомленный жизнью и мудростью дядя лет пятидесяти. Смотрел на пленников ласковыми глазами. На стене за Главным висел фотопортрет пожилого мужчины в комбинезоне и с налобным фонарем. Мужчина, чумазый, осунувшийся, счастливо улыбался.