Текст книги "Живой"

Автор книги: Виктор Глумов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 10
Год спустя. Сентябрь

Конец лета в этом году выдался засушливым, в начале сентября хлынул дождь. На три дня заперли ставни и не выходили из домов. Даже дети ходили на цыпочках, прислушивались к подозрительным звукам и замирали. Андрей уж подумал, что пшеница сгниет на корню, а животина пожрет еду, оставленную с запасом, и передохнет с голоду или от страха.

Но вскоре выглянуло солнце, вода высохла, началось бабье лето, и все жители базы, и стар и млад, устремились собирать урожай. Поля были небольшими, и поскольку было еще довольно влажно, работников поочередно охраняли автоматчики – на случай если нападет мутант.

Пшеницей засеяли большую часть огородов дач и поселка. Убирали по старинке: вязали снопы, чтобы потом дружно молотить на расстеленном брезенте. Солома пойдет на корм корове, живущей в стойле. Зерна отнесут на мельницу, а часть оставят на посевную.

Андрей срезал серпом колосья, бросал их на ткань, где Катя собирала их в снопы и связывала. Солнце не припекало – ласково гладило макушку. Раньше лето было самым беззаботным временем: занятий нет, поработал месяц и ходи себе на речку, развлекайся. Теперь же головы поднять некогда: пока тепло и сухо, надо построить сарай для дров. Картошку выкопать. Ягоды, грибы собрать. И главное – запасти на зиму дрова, море дров! Теперь понятно, почему раньше каникулы были именно летом – чтоб дети родителям в поле помогали, а потом все привыкли, да и городским жителям все равно когда отдыхать.

Сейчас еще сложнее, чем в древности, потому что когда зарядят дожди, надо будет сидеть и не отсвечивать до самых морозов. А при морозе работать, мягко говоря, некомфортно.

Сложна жизнь деревенская. Сложна, но благодарна. Еще предстоит научиться получать сахар из свеклы, Андрей пока не ознакомился с технологией. А вот самогонный аппарат Макс соорудил – чтобы производить спирт и ездить на нем вместо бензина. В последнее время он сделал много полезных вещей, а сам аж позеленел от того, что солнца не видит.

В кармане затрещала рация, Андрей чуть палец себе серпом не отрезал. Базу остались охранять однорукий Игорь и афганец Петр. Неужели на них напали?

– Да, – проговорил Андрей, распрямляясь. – Игорь, что-то случилось?

– Случилось! – проговорил он радостно. – Андрюха, поздравляю, теперь у тебя не пятеро детей, а шестеро! С прибавлением!

– Ааа… э… Таня?..

– Родила твоя Таня. Мальчишку. Беги домой!

Андрей бросил серп на ткань, где Катя связала в снопы все колоски, и прокричал:

– Друзья! Таня родила, я – домой, дальше без меня!

– Ого, – откликнулся Валера. – Молодец. Ну, беги!

Андрей понесся, не разбирая дороги, налетел на Анечку, которая все-таки согласилась стать женой Лёнчика. Раньше она косила под гота, теперь же отращивала волосы, и на макушке они были русыми. Анечка вытаращила глаза, Андрей проговорил:

– Таня родила!

И понесся дальше, перед глазами то и дело возникала удивленная физиономия Анечки, расплывающаяся в улыбке. Плюнул, вернулся за автоматом – вдруг мутант?

Совершенно голая Таня лежала в кровати поверх клеенки, на ее животе копошился красноватый комок. Вспомнилось, как такие моменты показывали в фильмах: благородный рыцарь забегает в покои, где на шелковых простынях возлежит румяная, припудренная матрона, протягивает ему кудрявого карапуза, похожего на ангелка.

На самом деле новорожденные дети страшные, сморщенные и напоминают слепых котят, да и сами роженицы измученные, со спутанными волосами и красными глазами от лопнувших капилляров.

Андрей сел на кровать, положил ладонь на лоб Тани:

– Я думал, это случится через пару недель. Ты – сама, что ли? Без помощи?

– Мама Валя помогала, мы ж ее учили роды принимать, да и она на Зорьке практиковалась.

– Понятно.

– Девочку я бы Мариной назвала. Мальчика – даже не знаю. – Она осторожно погладила ребенка по темечку. – Сережа? Сереж у нас нет.

– Да какой же он Сережа? Пусть лучше Виктором будет.

Таня устало закрыла глаза и похлопала малыша по попе:

– Слышишь? Ты – Витёк! Фридрих, принеси мне попить.

Андрея до сих пор раздражало, когда его называли Фридрихом. Но все сокурсники привыкли величать его именно так, Таня – тоже. Ради любимого человека он терпел прозвище. Андрей коснулся Таниной руки, сжал огрубевшие от работы пальцы:

– Конечно. Сейчас.

В кухне он налил из кувшина черничного компоту, положил на тарелку жареных коржиков, которые приготовила Катя, выбрал самое спелое яблоко, порезал и понес Тане. Весь вечер он провел с ней, даже в столовую не ходил.

После ужина Катя принесла порцию Андрея, с ужасом посмотрела на спящего малыша, но взяла себя в руки и поинтересовалась, как назвали кроху. За зиму она вытянулась и слегка округлилась – стала красивой, яркой девушкой, будто красота и харизма Марины передались ей. Даже взрослые мужчины на нее заглядывались, а ровесники так все были влюблены. Катюха же только внешне выглядела взрослой, она по-прежнему любила подурачиться и поиграть в казаков-разбойников и не смотрела ни на мальчишек, ни на дяденек.

Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали – Ваня пришел смотреть на братика. Увидел, испугался. Осторожно поинтересовался, почему ребенок такой красный и сморщенный. Таня рассмеялась, объяснила, что это нормально, и попросила позвать Юлю, Никиту и Стаса. Внизу хлопнула дверь – вернулся Макс, он до вечера не выходил из своей лаборатории – мастерит третий ветряк – и не знал о пополнении.

– Папка! – завизжал Стас. – А у тёть Тани – лялька! Пойдем смотреть.

После того как умерла Марина, Андрей начал избегать Макса, он чувствовал себя виноватым перед ним за свое счастье, ведь оно наверняка ранит.

Послышались шаги – тяжелые шаги усталого человека. Скрипнула дверь, вошел Макс, а за ним – детвора. Впервые за долгое время Андрею показалось, что Макс вырвался из оцепенения и ожил.

– Назовите его Виктором, – проговорил он. – У меня дед был Виктор, отличный мужик.

Таня скосила взгляд на Андрея и кивнула:

– Не поверишь, мы так и собирались его назвать.

Макс потянулся, хрустнул суставами.

– Андрюха, я, пожалуй, послезавтра с вами в город поеду, саморезы нужны и много чего еще.

– Отлично. Нам очень не хватало твоей житейской мудрости.

Макс чуть склонил голову, погладил отросшую рыжую бороду. За последнее время он постарел и сунулся, одно осталось неизменным: холодный, немигающий, почти змеиный взгляд серых как сталь глаз.

* * *

Андрей встал раньше будильника, в шесть утра – ребенок раскапризничался. Поцеловал сонную Таню:

– Солнышко, поехал я.

– Возвращайся. – Она устало улыбнулась, приложила ребенка к груди.

Умывшись, Андрей надел камуфляжную куртку и принялся вооружаться. Для таких целей он предпочитал старый добрый АК с укороченным стволом и ТТ для ближнего боя. Ну и, конечно, нож-кхукри. Он надел разгрузку, рассовал по карманам магазины, к поясу прицепил флягу с чаем, в вещмешок положил пирожки, которые вечером напекла Катя, круглые – с мясом, продолговатые – с вареньем, и только собрался к выходу, как распахнулась дверь и выбежал Макс, махнул рукой и исчез в ванной. Андрей невольно улыбнулся: наконец-то вернулся прежний Макс! Ему удалось не просто пройтись по краю над бездной, он рухнул туда и вылез живым.

Андрей шагнул на порог. Солнце еще не выкатилось на небо, но ласточки уже летали. Слава богу, высоко. Без сайтов с прогнозами погоды приходилось туго, потому что если выйти в «поле» в дождь, мутанты одолеют. Они стервенеют во время дождя, и живучесть их повышается. Да и люди начинают ссориться, делаются агрессивными. Наверное, и раньше, до заражения, так было, просто он не замечал.

Теперь прогнозировать погоду приходилось по народным приметам. Главным синоптиком была Мама Валя, у которой на дождь ломило суставы, и Игорь, его мучили фантомные боли, но Игорь часто ошибался.

На порог выскочил Макс, пожал руку Андрея и побежал к воротам. Поскольку мутанты были безмозглыми, машины оставляли за территорией – они не представляли ценности для мутов. Для набега на Мытищи использовали «бардак» и два дизельных грузовика. Андрей отодвинул засов и направился к ним, вертя головой по сторонам. Нельзя терять бдительность. Надо было дождаться Юрца-младшего, вечного залетчика, и его приятеля Пашку, который до часа икс служил в полиции, отличался редкостным занудством и тем самым уравновешивал Юрца.

Когда Андрей подошел к «бардаку», Макс и Пашка проверяли машины. Андрей прихлопнул на щеке комара – Пашка обернулся на звук и проворчал:

– Юрка опять опаздывает. Ну, задолбал.

– Поехали без него, – предложил Макс, повернулся к Пашке.

– Пусть урожай собирает, – поддержал его Андрей. – И мрет со скуки, а мы развеемся.

Макс завел мотор «бардака», Пашка сел за руль первого «мерседеса», Юра – второго. Андрей уселся на броне, сунул в рот травинку и щурился на солнце, прощаясь с последними теплыми деньками.

Выбираться в город было опасно, но и приятные моменты такие вылазки приносили. Нашел полезное – радуешься, набил грузовик под завязку – тоже удовлетворение, привез на базу гостинцы – вообще счастье. Как если кабана подстрелил или лося.

Обчищая всевозможные магазины, наткнулись на один, некогда торговавший немецкими станками для работы по дереву. Валера увидел их и чуть слюной не истек. Сначала он по-хорошему предлагал забрать их, потом начал угрожать, затем – умолять. Впервые в жизни Андрей видел взрослого мужчину, который вел себя как ребенок, выпрашивающий у мамы игрушку. Все, мягко говоря, удивились и уступили ему.

Заполучив станки, о которых всю жизнь мечтал, Валера на неделю засел в мастерской, оборудованной с обратной стороны лаборатории Макса. Аж жена волноваться начала. Зато когда он представил на суд односельчан собственноручно изготовленные табуретки, жена успокоилась и все ему простила.

Погода выдалась сказочная. Вдоль дороги тянулись желтые, красные, золотые деревья, разбавленные пятнами темно-зеленых сосен. Солнце уже выкатилось из-за горизонта, но еще не поднялось над лесом, и верхушки деревьев были подсвечены золотом. На западе, раскрашенное рассветными лучами, тревожно алело одинокое облако. Андрей пообещал себе быть предельно острожным, теперь он не имеет права рисковать.

Красные, серые синие крыши коттеджей, мелькающие среди деревьев, извещали о том, что Мытищи близко. Чем дальше ехали на запад, тем больше было домов.

Грузовики выкатили на расчищенную дорогу и по грунтовке поехали в сторону города. От колонны шарахнулась стая собак, греющаяся на асфальте возле перевернутой легковушки. Вожак, крупный кудлатый кобель, облаял машину, но гнаться не стал.

– Нам до кольцевой развязки, помните ее? – услышал Андрей голос Пашки, который лился из переговорного устройства. – Там еще слева коричнево-белые высотки.

– Помним, – кивнул Макс, – туда и едем. В строительный супермаркет, мне понадобятся электронные платы и кое-что еще.

– И консервов надо набрать, – напомнил себе Андрей.

Проехали мимо заправки, огороженной огромными черными воротами, и Андрей потянулся к автомату. Да, некоторое время заправки будут представлять ценность, но уже скоро бензин начнет выдыхаться, затем выдохнется соляра, и придется переходить на паровые или спиртовые двигатели.

В километре от заправки был развлекательный центр. Склады расположенного в нем продуктового супермаркета удалось опустошить лишь за пять ходок. С каждым разом приходилось все больше углубляться в город, где казалось, что сами дома смотрят окнами-глазами с ненавистью, будто хотят отомстить за то, что их бросили и обрекли на медленную смерть. Даже многочисленные трубы промзоны, которые тут были со всех сторон, не навевали такого уныния, как мегаполис, оставленный людьми.

Остановились возле желтого здания, где на выцветшей рекламной вывеске эффектная блондинка в бикини, расставив ноги, оперлась об отбойный молоток. Вылезли из кабин, обежали небольшую площадку, запруженную легковушками на спущенных колесах, готовые в любой момент отразить атаку мутов. Всякое могло быть: после дождя везде луж полно, некоторые подвалы домов затопило, они превратились в аквариумы, где набирались сил муты.

– Давайте, мужики, по-бырику, – проговорил Валера, потирая руки. Запрокинув голову, он пялился на блондинку и истекал слюной. Его супруга, и так не худенькая, в последнее время сильно набрала и потеряла привлекательность.

Андрей покрутил головой и увидел вдалеке, среди пятиэтажек, супермаркет «Магнит», недограбленный в прошлый раз, махнул туда:

– Вы пока обносите этот строительный, я – за едой.

Он отдал две рации, одну оставил себе и устремился к магазину. Дверь, реагирующая на движение, была приоткрыта, ступени и порог усеивали пустые погрызенные целлофановые обертки из-под колбас и сыров. Возле кассы валялся мумифицированный труп женщины. Когда Андрей вошел, крысы, орудующие на полках с крупами, прыснули в стороны, вспорхнула целая стая воробьев, заметалась по магазину. Твари, столько ценного перевели, подумал Андрей, поводя стволом автомата из стороны в сторону, посмотрел на тележки и отметил, что их стало намного меньше, значит, кто-то здесь побывал, и это не военные: они бы выгребли все. Птицы и крысы подняли такой шум, что шорох за стеллажом не показался ему подозрительным.

Нельзя расслабляться, напомнил себе Андрей и побрел, переступая через поваленные стеллажи, хрустя битым стеклом. Почувствовал взгляд, от которого мороз продрал по спине, взял автомат поудобнее, повернулся вокруг своей оси, сделал вид, что выискивает полезное. Если это человек, надо вести себя так, словно никого нет, а если зверь или мут… Андрей потянулся за водой, чтобы взглянуть в зеркальный потолок: со спины к нему крался волкодав. Не волкодав даже – волкодавище.

Метнуться в сторону, разворачиваясь. Дать очередь по зверю, который уже распрямлял лапы, чтобы броситься. Прыжок у зверя, прошитого пулями, получился неуклюжим, как у лягушки. Он упал на бок, заскулил, загребая лапами, подминая пак с пластиковыми бутылками с водой. Подойдя поближе к издохшему зверю, Андрей отметил, что это кормящая сука. Что за порода, непонятно. Какой-то гибрид дога и кавказской овчарки. Значит, где-то здесь у нее щенки. Хочется надеяться, что маленькие.

Услышав стрельбу, Макс тотчас связался с Андреем по рации:

– Андрюха? Ты там как?

– Да нормально. Собака бросилась, – ответил Андрей, взял синюю пластиковую корзинку, повесил ее на согнутую в локте руку и, не опуская автомата, обогнул второй труп и по колено в разодранных шуршащих упаковках пошел вдоль пустых полок, где когда-то продавались сладости. Законсервированные горох и кукурузу никто не тронул, и Андрей забил ими тележку, отвез ее к выходу. А вот тушенку и рыбные консервы вынесли все. Дрожжи! Надо взять побольше дрожжей, желатина и всяческих приправ! Хорошо, хоть их муты не стали жрать. Н-да, негусто с провиантом. Гораздо больше удается добыть, когда вламываешься в запертые квартиры, там и мука, и крупы, и даже шоколад попадается. Правда, мало таких квартир – они или сгорели в многочисленных пожарах, или мутировавшие хозяева сожрали все, до чего дотянулись.

Черная стальная дверь, ведущая на склад, была приоткрыта. Ее завалило рухнувшими стеллажами, и человек не мог туда протиснуться, а чтобы отодвинуть стеллажи, у мутов не хватало ума. Поднапрягшись, Андрей сдвинул первый стеллаж, затем второй, третий оттащил от стены, куда он упирался, и пролез на склад, уверенный, что мутантов там нет, и предвкушающий богатую добычу. Застрекотал фонариком, работающим при помощи динамо-машины, и вздохнул разочарованно. Это был не склад, а каморка для сотрудников.

В темноте что-то зашевелилось, Андрей прицелился туда. Луч скользнул по стене, выхватил стол товароведа и диванчик, а на диванчике копошились щенки. Точнее, единственный щенок. Отражая свет, его глаза вспыхнули зеленым. Слава богу, совсем кроха. Пригодится в хозяйстве. Надо потом его забрать.

Только он умилился собачонке и настроился на мирный лад, как вдалеке застрекотал автомат, грохнула граната. Андрей невольно пригнулся, связался со своим:

– Макс, что у вас?

Друг сразу же отозвался:

– Это не у нас, в километре где-то. Слышишь, как ревет…

Снова взорвалась граната. Еще и еще. Бахнуло что-то крупнокалиберное. Та-та-та-та – заработали пулеметы, очевидно, которые в башнях БТРов. Один, второй, третий. Перестрелка слилась в какофонию звуков, помноженную эхом. Казалось, даже земля дрожит и стекла звенят. Вроде бой понемногу смещался на север.

– Уходим? – прокричал в рацию Андрей.

– Повсюду грохот, – ответил Макс. – Куда бежать, непонятно.

Андрей, спотыкаясь о поваленные стеллажи, путаясь в упаковках, выскочил на улицу. И правда, бой словно велся повсюду. Наверное, тому виной эхо, мечущееся между многоэтажками. Или это сцепились две огромные группировки? На севере к небу потянулся черный дым. Полыхнуло. Оттуда шарахнулась стая ворон, развернулась и полетела обратно, будто птицы обезумели и сами искали смерть.

– Лучше спрятаться и переждать, – продолжил Макс. – К нам не ходи, они уже… Черт! Они идут сюда. Конец связи.

Не подвело предчувствие опасности. Граната разорвалась теперь уже на юге, потянуло жженой резиной и машинным маслом. Андрей попятился в супермаркет. Если спрятаться в каморке, может, и не зацепит. Интересно, кто кого бьет? Неужели вояки напали на чистых? Интересно было бы выйти на контакт с чистым… Что за блажь в голову лезет?

Включив фонарик, он протиснулся в каморку, сел на диван к щенку, посветил на него. Еще совсем маленький, может, месяца два, но крупный, и лапы толстенные. Пузатый, вислоухий, похож на плюшевую игрушку. Андрей протянул руку к щену, тот зарычал, показал зубы и ощетинился.

– У-у-у, какой грозный, – улыбнулся Андрей.

Выстрелили совсем рядом, щенок заскулил, Андрей вскочил, выглянул из каморки. За тонированными стеклами был виден бегущий человек в резиновом костюме и противогазе. Чистый. Сначала думалось, что он помчится к пятиэтажкам, но он, зараза, направился именно сюда. В его, Андрея, убежище. Бойся, бойся своих желаний! Хотел чистого в собеседники? Получите, распишитесь. Безоружного хотел, а не с АК в руках и РПГ за спиной? Уточнять надо!

Чистый влетел в супермаркет, оглянулся, постоял немного у входа и медленно стал двигаться вдоль рядов. Исчез из вида. Сейчас он, видимо, переступал через труп собаки. Снова он появился уже в пяти метрах от хода в подвал, возле витрины с выпитыми пакетами молока. Двигался он осторожно и палец держал на спусковом крючке. Включил налобный фонарик – Андрей едва успел убрать голову. Луч упал на диван, сполз на пол, мазнул по стене. Щенок заскулил и принялся тявкать на чужака.

Чистый подошел на расстояние двух шагов – Андрей слышал его хриплое дыхание. «Вдох и выдох Дарта Вэйдера», – неожиданно выдала память, и Андрей невольно улыбнулся. Луч прошелся по левой стене, потом – по правой, и черная тень закрыла узкий проход. Скрипя резиной, чистый начал протискиваться. Андрей действовал, ориентируясь на тень: шаг вбок, выбить АК из рук прикладом, им же ударить в «солнышко» – чистый ойкнул и сложился пополам. Андрей скользнул к нему, завел руку, взял шею в захват:

– Не дергайся, я не враг тебе.

Чистый, вцепившийся в его руки, обмяк – видимо, от удивления упал в обморок. Спустя пару секунд он выдал:

– Чего ты хочешь от меня? Лучше убей. Быстро.

– Да я вообще помочь хочу, – ответил Андрей. – Военные – мои враги, ты их враг, значит, друг. Уяснил? – Чистый кивнул, Андрей толкнул его к дивану, поднял упавший автомат.

Чистый все еще не мог распрямиться, хрипел и кашлял. «Наверное, стекла противогаза потеют», – подумал Андрей и собрался сказать, чтоб он не нервничал, но донесся собачий лай, Андрей выглянул из убежища: к супермаркету бежали двое военных в камуфляже, с овчаркой на поводке.

– Это не по твою ли душу? – спросил Андрей, снимая с чистого РПГ.

– Дай мне оружие, – велел он.

– Хрен тебе, а не оружие, – ответил Андрей, направился к дивану, подхватил неожиданно тяжелого щенка, он весил килограммов пять. – Сиди тихо. Спрячься вон под столом. Разверни его и…

Чистый внял, и спустя пару секунд его видно не было. Андрей же со щенком под мышкой встал у стены возле приоткрытой двери, прицелился из гранатомета в проход, куда собака вела военных. И что за нелюбовь у всех к чистым? Вместо того чтобы жить и развиваться, сотрудничать со всеми, военные гоняются за ними по городу. Дурдом.

– Стоять! – крикнул он, едва они переступили порог. – У меня эрпэге! Еще шаг, и разнесу вас к чертям!

Вояки замерли, закрутили головами. Андрей продолжил наступление:

– Вы кто такие и чего сюда приперлись?

Один из интервентов хмыкнул:

– Выходи, чистый! И бросай эти штучки.

– За чистого ответишь, – парировал Андрей и высунул из-за стены руку, пошевелил пальцами. – Видели?

Морды у вояк вытянулись, они переглянулись, и второй, пониже и потолще, спросил:

– А чистого не видел? Сюда же, сволочь, бежал.

– Вы совсем идиоты? Да я б его завалил тут же. Это мой магазин, валите отсюда к чертям!

Теперь первый вояка расхохотался, потряс башкой, чуть кепку не уронил:

– Какой борзый…

– Не борзый, а дерзкий! Устроили, понимаешь, стрельбу на моем районе. – Андрей высунул голову и сразу же спрятался – вояки улыбались и не думали в него стрелять, но все еще сомневались, уходить или нет.

– А чего нас собака сюда привела? – упорствовал длинный.

Андрей показал мужикам щенка:

– Может, из-за него?

Овчарка вояк тявкнула. Низкий шлепнул ее по ушам:

– Эх, ты, брехло! – Он повернул голову, пытаясь заглянуть в каморку: – Покажись хоть, рейнджер-одиночка.

– Не покажусь, я стесняюсь, – пошутил Андрей, выглянул, чтоб они окончательно убедились, что чистого тут нет, и спрятался.

– Ишь, юморит. – Длинный ткнул напарника локтем в бок.

– Юморит – это воспаление юмора, а вы двое тут задержались.

Длинный захохотал:

– Ты и вправду одиночка? К нам не хочешь?

– Нет, спасибо. Усакову пламенный привет.

Низкий вытянул шею:

– А чего ты эту гниду вспоминаешь?

– Именно потому, что он гнида. Надеюсь, смерть его была страшной.

Длинный ответил:

– Да нет, пристрелили просто. Ладно, пошли мы.

Андрей нащупал лежащую на ступеньках банку сгущенки, которую он обронил, швырнул воякам с криком:

– Мужики, граната!

Оба упали за стенды, но Андрей видел их отражения – они накрыли головы руками. Первым встал длинный, огляделся и выпустил по стене короткую очередь:

– Ах ты ж сволочь!

– Помни о том, что патроны следует экономить, – проговорил Андрей менторским тоном. – Правильно, на выход ать-два, ать-два.

Обиженный низкий расстрелял стекло входной двери и удалился. Андрей отметил, что вояки адекватны и если парни попадут в засаду, запросто смогут договориться – умирать-то никому не хочется. Подождав, пока военные уйдут, Андрей спустился по лестнице и прошептал чистому:

– Я спас тебе жизнь. По законам древних ты должен отдать мне свою.

Чистый не расслышал – уши-то закрыты противогазом. Андрей еще раз глянул на входную дверь, поставил щенка на ноги, толкнул стол ногой и сказал:

– Выходи. Опасности нет.

Громыхнув столом, чистый выбрался, и сразу же на него набросился щенок. Он едва шел, скорее катился, но пер напролом, щелкал челюстями, стараясь дотянуться до врага. Пришлось опять взять его на руки, но он бесновался, стараясь вырваться.

– Ты ему не нравишься, – резюмировал Андрей. – Если верить легендам, так собаки реагируют на нечистую силу.

Чистый тряхнул шлангом противогаза:

– Мы и воронам не нравимся, и зараженным, мир словно ополчился на нас. Один ты… Слушай, может, ты псих? – Даже сквозь противогаз было слышно, что у чистого низкий хриплый голос. – Шляешься один, щенков подбираешь… Над военными издеваешься, что чревато…

– Андрей, – донеслось из рации, он дернулся от неожиданности. – Ты жив?

– Куда ж я денусь, – ответил он, не спуская глаз с чистого, который пока агрессии не проявлял.

– Тут разборки у чистых с военным. Кажется, бой отдаляется…

– Знаю. Двое приходили, выгнал. Кстати, хорошая новость: Усаков так всех допек, что его свои же пристрелили, так что нам теперь можно не прятаться и со всеми дружить.

– Возвращайся скорее, мы уже почти закончили.

– Ждите. Я еще нет, меня отвлекли. – Андрей положил утихшего щенка на диван и отключился от связи.

– Дружелюбный какой, – проворчал чистый. – Так чего тебе от меня надо?

– По некоторым поверьям спасенный обязан жизнью спасителю. Мне просто нужна информация: что вам известно о пандемии. Проводятся ли исследования, есть ли лекарство или сыворотка и кто вы вообще такие?

Чистый вздохнул так шумно, словно выключился пылесос:

– Меня зовут Кирилл. Твое имя я слышал. Итак, Андрей, вряд ли я знаю что-то, чего не знаешь ты. Я был на службе, когда поступил приказ надеть «химзу» и противогаз, я даже жене ничем помочь не сумел! Потом нас погрузили в бээмпэ и куда-то повезли. Никто ничего не знал, все подчинялись приказу. Минут через десять мир сошел с ума. Привезли нас в подземный бункер, где это, я тебе не скажу, хоть четвертуй меня. Несколько сотен простых смертных и сливки общества: депутаты, мажоры, олигархи. Учеными – и теми пожертвовали, за что сейчас расплачиваются. Мне, можно сказать, повезло. Хотя это как сказать. Живешь, как крот, солнца не видишь. А когда видишь, трясешься, что тебя пристрелят или разорвут.

– Так вы не знаете, что это за вирус? Хоть разработки ведутся?

Кирилл пожал плечами:

– Нам говорят, что ведутся. Куда-то посылают экспедиции… Ни одна еще не вернулась. Ученых-то практически нет. Вот и приходится по крупицам добывать знания – компьютеры и прочие приборы скоро испортятся, и мы одичаем, не сможем сами себя поддерживать, и тогда…

– Но хоть что-то вы ж выяснили.

– Да, но ты знаешь столько же, причем пришел к этому своим умом: вирус распространяется через воду, погибает только при нагревании воды свыше ста сорока градусов. Все. Зараженные, такие как ты, рано или поздно…

– Да. Наверное, за это вас ненавидят: вы не рискуете в любую минуту…

Чистый расхохотался:

– Мы рискуем еще больше. Вы ходите под солнцем, купаетесь, дышите… Мы все время живем в страхе, что произойдет разгерметизация, и… Выходя на поверхность, мы опять боимся, потому что сама природа против нас. Еще и военные шныряют, шагу ступить не дают.

– Но хоть кто-то из ученых уцелел? – чуть ли не взмолился Андрей.

– Да, но я их не видел. Это все, что я знаю.

– А я знаю, как переделать бензиновый двигатель на спиртовой, знаю, чем заменить там резиновые прокладки, как сделать ветряк и паять электронные платы. Знаю, что дети и подростки не мутируют, у меня куча книг, которые предстоит изучить…

– Надеюсь, ты успеешь хоть что-то.

Андрей криво усмехнулся:

– Я мог бы пригодиться со своими знаниями. А ты… просто держи меня в курсе. Помнишь кольцевую развязку на Волковском шоссе? – Чистый кивнул. – Я поставлю там ящик, где буду оставлять тебе послания в августе и феврале. Проверяй его иногда. И ты, если что-то узнаешь про вакцину, сообщай. Договорились? – Андрей протянул руку, чистый поколебался, но пожал ее – кожи коснулась теплая резина костюма.

Андрей взял щенка на руки и пошел прочь, уже за его спиной Кирилл назвался двадцать третьим и по рации вызвал подкрепление.

Посадив щенка в корзину со сгущенкой, Андрей понес ее туда, где оставили грузовик. О новом знакомом Андрей решил пока друзьям не говорить.

При выезде из города он попросил Макса остановиться на кольцевой развязке, он послушался, но сказал:

– Гайцы бы меня за это поимели. – Он прищурился на солнце, почесал за ухом скулящего щенка. – Все-таки мир в нынешнем его виде не так уж и плох: ни полицаев тебе, ни гаишников, ни налоговой. Живи и радуйся, правда, недолго. А вообще, мужики, хорошо, что мы встретились именно таким составом. Наверное, на базе собрался цвет человечества. Может, щенку сгущенки дать?

Последние его слова Андрей слышал уже краем уха, он потащил алюминиевый ящик, примял траву на краю круглой клумбы, поставил его, как собачью будку, и написал черным маркером на фанере: «Привет, Кирилл, жди вестей. И помни: ты мне должен целую жизнь». Отойдя на проезжую часть, Андрей убедился, что ящик видно, залез в «бардак».

– Что ты там делал? – поинтересовался Влад, опустив стекло.

– Оставлял послание чистым, – не стал лгать Андрей.

Макс вскинул бровь:

– Ты серьезно?

– Посмотрим, сработает ли.

– Псих, – резюмировал Пашка, завел мотор второго грузовика.

Бой чистых и зараженных сместился к югу. Все реже стреляли автоматы, гранаты уже не взрывались. Андрей надеялся, что его новый знакомый уцелел.

* * *

На базу прибыли вечером. Когда грузовики выстроились, готовые заезжать на территорию, а Андрей вылез из «бардака», чтобы постучать в ворота, кто-то радостно заголосил:

– Ура! Они едут!

Залаяла собака. Звонко рассмеялась женщина, ее смех утонул в рокоте мотора. «Бардак» на территорию базы не загоняли, он остался стоять у стены. Грохотнула щеколда, и Влад помог Андрею развести створки ворот в стороны. На стоянке уже ждали мужчины, готовые таскать тяжести, женщины, ожидающие своих мужчин, и дети, которым Макс обещал что-нибудь вкусное. Таня с малышом на руках стояла чуть в стороне. Заметила Андрея, и ее лицо посветлело.

После родов она немного поправилась. Удивительное дело, но ей это шло. Щеки округлились и зарумянились, бедра приобрели аппетитные формы.

Заперев ворота, он побежал к ней:

– Видишь, я вернулся, как и обещал. Иди домой, я должен помочь разгрузить машины.

Детвора тискала щенка. Никита поднял его, прижал к себе и предложил:

– Дозором назовем.

Юлька топталась рядом, уперла руки в боки:

– Какой это тебе Дозор, когда она – девочка.

– Сама ты… – Никита поставил щенка на ноги, сел на корточки и двумя пальцами поднял хвост.

– Ну и?

– И правда девочка, – подтвердил Мишка. Щенок смирился со своей судьбой и не сопротивлялся. Наверное, он решил, что чудовища собрались его разорвать на тысячи маленьких щенов.

Юлька отогнала детвору от животного, заслонила его собой:

– И вообще, это папин песик! Пусть папа его называет!

Макс уже подавал Лёнчику картонные коробки, возле которых огромной квочкой хлопотала Мама Валя:

– Ох, сгущеночка! Кормильцы вы мои! Я ж вас расцелую за сгущенку! Полдуши за баночку! – Она подняла тяжелую коробку, чтобы положить на тачку, выронила ее – банки рассыпались по полу. Сама она упала на четвереньки, опустила голову. Андрей бросился, чтобы помочь ей, но остановился в паре шагов. Макс уже доставал пистолет:

– Уводите детей. Уходите отсюда, живо.

Детвора бросила свои шалости. Подростки сразу сообразили, что дело неладно, и стали выгонять мелких. Юлька схватил щенка, зажала под мышкой, второй рукой схватила Никиту и поволокла за собой. Андрей развернулся прыжком и заорал: