Текст книги "Ребро медали (СИ)"

Автор книги: Виктор Емский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

  Яреев ответил ему:

  – У каждого из них есть свой индивидуальный памятник на кладбище. На которые, кстати, мы всегда скидывались. И у тебя будет. И мы, как обычно, скинемся. А если ты желаешь стоять в камне на плацу, давай мы тебя грохнем прямо здесь. Пожарной лопатой. Чем плохо? Ты оружие получил? Значит, погибнешь на посту. Представляешь, на похоронах будут звучать твои любимые песни: «Владимирский централ» и «Голуби летят над нашей зоной». Чем не достойная смерть для гаишника?

  Клейман добавил:

  – Но на такого фрукта как ты даже миллион жалко потратить. Пусть делают из гипса!

  – Пошли вы в задницу! – обиделся Юрик.

  Спустя несколько месяцев памятник все же появился. Был он сделан из бронзы, что свидетельствовало не о том, будто Кривцов неправ в своих прогнозах, а об участии в деле нескольких богатых спонсоров. Высотой памятник был метра полтора. На мотоцикле восседал инспектор с лицом готового на все тяжкие смертника. Перед скульптурой сиротливо моргали два старых маячка красного и синего цветов.

  От всей монументальной группы веяло такой мрачной и убогой безысходностью, что ее неофициально окрестили памятником погибшему от похмельной неудовлетворенности инспектору. Теперь перед монументом стали проводиться показательные разводы для журналистов и устраиваться экскурсии для младших классов соседних школ. Зато нигде больше такого памятника нет! Пыль в глаза!

  * * *

  Приблизительно в это время началась эпопея с получением офицерских званий. Решено было, что инспектор ДПС должен стать офицером. Связывалась эта кампания, прежде всего, с уязвленным самолюбием водителей, имевших высшее образование.

  Дескать, как это так? Я тут такой великий и умный еду, превысил немного скорость. Меня в лице сержанта ДПС останавливает какое-то воняющее лаптями и сермягой быдло и начинает учить жизни! Вот если б сотрудник милиции был офицером, все равно, конечно, было бы больно, но зато – не так обидно!

  Эта обида обошлась государству в кучу денег (офицерам надо больше платить и пенсионерам тоже), зато потешила самолюбие водительской части избирателей. Хотя инспекторы от этого умнее не стали, зато дали работу тысячам преподавателей и еду их семьям.

  Многие милиционеры сильно головы не ломали. Поступали, учились пару лет, получали звание и бросали. А те, кто доучивался до конца и надеялся на диплом, как на пропуск для продвижения вверх по карьерной лестнице, всерьез считали, что Ро Де У – это ралли в Африке, а Жюль Верн – марка дорогого французского коньяка.

  В результате этой идиотской программы существенно обесценились звания. Инфляция в этой сфере пошла полным ходом. Лейтенант в ГИБДД стал аналогом того же сержанта. Зато майоров появилось – пруд пруди. Отношение, правда, к рядовым инспекторам ничуть не изменилось. Как руководители материли сержантов, так продолжали материть и офицеров. Звание это стало своеобразной жертвой, принесенной алтарю псевдодемократии в обмен на голоса избирателей.

  Большой военный теоретик местного разлива Ленька Кривцов как-то сказал:

  – То ли еще будет! Скоро мы станем у водителей разрешение спрашивать на выписку штрафа, стоя перед ними на коленях.

  КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН ИЛИ ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

  Сумма двух полумер равна одной мере

  законотворческого бессилия.

  Кредо российских депутатов.

  1

  Ночью в кабинете для оформления ДТП состоялось обычное заседание кафедры. Дело происходило летом, и участники сборища с удовольствием утоляли жажду пивом. На столах были расстелены газеты. В помещении дым стоял коромыслом, воняло сигаретами и сушеной рыбой. Заседали: старший лейтенант Клейман, лейтенанты Яреев, Кривцов и Поваров. Зашедший на огонек старший лейтенант Гращенко тоже захотел хлебнуть холодного пивка. Поваров ему налил. Славик сделал глоток, задумался на секунду, поставил стакан и сказал:

  – Хорошее пиво. Сейчас вернусь.

  Он вышел из кабинета. Вернулся Гращенко через десять минут. Глаза его подозрительно блестели. Славик залпом осушил стакан и заплетающимся языком произнес:

  – Спасибо за пиво. Я пошел.

  Нетвердой походкой Гращенко вышел из кабинета и медленно закрыл за собой дверь.

  – Ох, и развезло же его, – сказал Яреев.

  – Ты бы сожрал какую-нибудь таблетку, и тебе б не хуже стало, – заметил Клейман.

  – А что? Сплошная экономия. Не надо пива много покупать, – добавил Поваров.

  Темой обсуждения в эту ночь являлась бесподобная инициатива президента о переименовании милиции в полицию. Дискуссия была достаточно бурной, но в итоге мнения сводились к одному общему знаменателю – ничего хорошего из этой реформы не получится.

  Кривцов говорил:

  – От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Уже переименовывали ГАИ в ГИБДД. Что изменилось? Ничего. В России всегда так. Вон, в Адыгее переименовали аул Ноябрьский. Теперь он называется Тахтахаблем. И что? Опять-таки – ничего. Те же индюки и помидоры в огородах. Колхоз – колхозом... Так и с полицией будет. Пустая трата государственных денег. Замена бланков, печатей, вывесок, форменной одежды и так далее. Ну, поднимут зарплату до тридцати тысяч. Так за несколько последующих лет этот тридцатник будет стоить не дороже нынешних десяти. Инфляция в стране бешеная. Квартиры будут давать? Как же! С разбегу!

  Яреев хлебнул пива и сказал:

  – Это все ерунда. У нас в стране деньги постоянно вылетают в какое-нибудь дырявое дупло. Никого этим не удивишь. Все к этому привыкли и всем на это наплевать. Ты лучше скажи, где столько честных полицаев взять? В инкубаторе вырастить? А даже если и так. Где взять честных начальников? Нынешние руководители и честных сделают нечестными в пять минут.

  Клейман перебил:

  – Если бы мне платили тысяч сорок, я бы всех этих царей послал подальше.

  – Не пори чушь! – разозлился Яреев. – За сорок тысяч ты бы воевал с кончеными водителями, бегал по судам и прокуратурам с утра до вечера, ходил строевым шагом и не ковырял в носу на перекрестке? За эти же деньги можно ничего этого не делать, работая в мэрии или краевой администрации каким-нибудь ведущим специалистом! У них зарплаты такие, плюс премии всякие. И не надо с оружием ходить, мерзнуть и тому подобное. Не обидно?

  Он закурил сигарету и, успокоившись, продолжил:

  – Эта реформа может иметь смысл только в том случае, когда не будет половинчатой. Если не изменить законы, если не привести их в соответствие с планируемыми новшествами, полицейский останется тем же бесправным ментом, о которого любая сволочь сможет так же вытирать ноги и ничего ей за это не будет. Плюс неотвратимость наказания, которой пока нет...

  – Все это слишком далекие темы, – перебил Поваров, – а вот как быть с сокращениями?

  – Как-как, – Кривцов рассмеялся. – Повыгоняют тех, кто действительно работает. Землю топчет. А те, кто сидят в штабах, так и будут сидеть дальше, зарывшись в кучу отчетов и справок. Кстати, такие как Царь еще и денег срубят на этом сокращении. Вот увидите.

  – Кто же тогда работать будет? Дорожки оформлять, регулировать?

  – Оставят минимум, растыкают по одному и борись с преступностью, как хочешь...

  Ленька Кривцов был довольно интересной личностью. Небольшого роста, худой подобно штакетине от забора, с тонкими аристократическими ручками, чернявый, весь в шерсти как павиан. Лицо имел смуглое, удлиненное, с маленькими глазами навыкате. Таких на Руси в прежние времена называли греческими маслеными рожами.

  Мозгами был не обижен. Увлекался Ленька военной историей. Причем упор делал на изучении той части дела, которая лежала в плоскости штабистской деятельности. Он знал, чем питались воины Ганнибала, каким образом транспортировались осадные орудия у китайцев, как проходили профессиональную подготовку солдаты немецкой дивизии «Гросс Германия» и кучу другой, никому в милиции (да и в полиции тоже) не нужной информации. Кроме этого владел Ленька умением устранять со своего пути неугодных или мешавших ему людей. Делал это аккуратно, расчетливо и незаметно, как опытный интриган. С чувством юмора дружил.

  После армии Кривцову захотелось поработать в милиции, где давали в то волшебное время квартиры. И вот он оказался сержантом в должности младшего оперуполномоченного УВД города, где принялся ловить преступников. От работы не отлынивал, сутками пропадал в каких-то засадах и допросах, где помогал более опытным сотрудникам зажимать пальцы рук подозреваемых в дверных косяках, и лупить несчастных жуликов по головам толстенным томом уголовного кодекса. Но квартиру так и не получил, потому что неправедное социалистическое время закончилось, а при наступившем капиталистическом рядовым милиционерам вместо жилья полагалось сосать грошовый сизый леденец.

  В этот период существовал в полку ДПС взвод под номером шесть. Сие небольшое подразделение было отдано в распоряжение начальника уголовного розыска города. Инспекторы оказывали операм практическую помощь, то есть возили их на задержания и операции. В свободное время свистели по своей линии. Нарушителей с них никто не требовал, а преступления они раскрывали в достаточном количестве, благо опера им в этом помогали. Короче, не жизнь – а малина.

  Ленька понял, что нужно менять поле деятельности и перевелся в этот взвод. Впоследствии, когда сию вольницу упразднили за ненадобностью, инспекторов разбросали по другим подразделениям и Кривцов попал в подчинение к Царю. Ленька быстро понял, кого собой представляет этот руководитель и принялся с энтузиазмом отклюживать деньги. Результат – лучший царский друг. Недолго, правда.

  В июле 2006-го года в патрульный автомобиль Кривцова со встречного направления врезался старый «Мерседес» с пьяным «в дым» водителем за рулем. Удар пришелся в среднюю стойку и Ленька, будучи водителем, получил переломы таза, ноги, руки и чего-то там еще. Клейман с Яреевым с трудом вытащили его из хлама, в который превратилась машина. Потом врачи никак не могли вычислить, куда у пострадавшего инспектора уходит кровь. Еле обнаружили какую-то внутреннюю гематому. Двое суток он был без сознания. Влили в него черт знает сколько чужой крови и, наконец, откачали. Лечился он после этого больше года. Перенес ряд дополнительных операций. Стал весить меньше барана, но смог выйти на работу.

   Все это время кафедранты-заседатели постоянно помогали его семье, сбрасываясь деньгами, и за это он питал к ним самые теплые чувства. Теперь одна нога у него стала короче другой на четыре сантиметра. Диагноз – не годен к строевой службе. Но на пенсию по инвалидности он не пошел. Вместо этого Ленька зарядил врачам денег и стал на бумаге абсолютно здоровым человеком. Только Царю он был уже не нужен. Командир роты обозвал Кривцова инвалидом и разнылся о том, что теперь Ленька автоматически пролетает мимо всяческих маршировок, строевых смотров и на линии ему делать нечего. Поэтому Царь засунул его оформлять ДТП, чего тот делать отродясь не умел. Яреев помог Леньке и научил. Зато дружба с Цаповым у Кривцова закончилась.

  Кстати, после возвращения в ряды сослуживцев, в его характере были обнаружены существенные изменения. Стал он набожным и частенько шептал какие-то молитвы, крестясь при этом на все четыре стороны света. Кроме того, неожиданно в нем проснулось гипертрофированное чувство справедливости. Заключалось оно прежде всего в том, чтобы не дай бог самому не перетрудиться. Типа: сегодня я в магазин за водкой не поеду, потому что ездил вчера. И разливать весь вечер не буду. Не нравится? Я сам себе налью, а вы – не пейте. Дескать, мальчика нашли, что ли?

  Во время очередного заседания Яреев предположил, что те несколько литров крови, которые влили Леньке в больнице, принадлежали ранее какой-то конченой до безобразия личности. Все сошлись во мнении, что не только конченой, но еще и козлиной. Поваров предложил привязать Кривцова к стулу, вкрутить ему в вену кран от винной коробки и спустить поганую кровь, а вместо нее залить коньяка...

   Шутки шутками, но изменился Ленька сильно. А за то, что он в дождливую погоду приходил на развод с зонтиком и своими хилыми руками не мог при помощи зажигалки даже бутылку пива открыть, называли его «Аристократом».

  * * *

  На следующий день Клейман с Яреевым по наряду оформляли ДТП, так как Кривцов с Поваровым были выходными. После получения оружия они обнаружили в курилке мирно беседовавших майора Чпокина и капитана Хайретшина Рустама Темирзяновича. Оба они были бывшими военными, и если до службы в ГАИ Чпокин служил военным-ракетчиком, то Хайретшин успел побывать летчиком-истребителем.

  Прозвищ последний из них имел немало. Основные: «Башкирский авиатор», «Испанский летчик», «Муфтий первого взвода», «Кукурузник» и наконец – «Мессер». После ухода из армии Хайретшин проработал два года в ППС, а потом перевелся в полк ГАИ. Крышей у него был замполит полка, с которым отец Хайретшина (тоже военный) где-то и когда-то служил. Поэтому Темирзянович был назначен на должность командира первого взвода в царской роте взамен выгнанного за левый диплом Парамонова. Он представлял собой этакого мелкого, вредного и драчливого живчика, обладавшего хорошим чувством юмора.

   Рядом с ними стоял, по обыкновению развесив уши, Юрик Баркасов. Клейман с Яреевым поздоровались и узнали, что Царь укатил на гонки, и не будет его целых десять дней. Лицо Юрика выглядело счастливым.

  – И куда он поехал? – спросил Клейман.

  – В Киров, – ответил Чпокин, – это в районе Брянска.

  – Да нет, – Темирзянович задумался и выдал, – Киров где-то в Сибири находится. Там всегда холодно.

  Клейман (бывший фурщик-дальнобойщик) заржал во весь голос, а Яреев, ехидно улыбаясь, сказал:

  – Да уж! Вот это у нас в стране авиация! Пошлют бомбить Берлин – расколбасят Омск.

  – Пошел ты к негру в самое темное место! – тут же отреагировал Хайретшин. – Истребителям географию знать совсем не обязательно. У истребителей все цели видимы непосредственно в воздухе. А у бомберов штурманы есть.

  – Ладно, считай, отмазался, – Яреев перевел взгляд на Чпокина. – Но какова готовность ракетных войск! Если целиться в Вашингтон, в Зимбабве нужно будет объявлять воздушную тревогу. Вот это у нас армия!

  – Тебе сказали, куда идти? – надулся Чпокин. – Вот и иди, и не вылазь оттуда подольше. Как говорит Григорий Алексеевич, ты – лейтенант, а я – майор. И не тебе меня учить. Умник нашелся!

  Яреев рассмеялся и посмотрел на Юрика. Тот веселился вместе со всеми.

  – Жорик, – Клейман обратился к Баркасову, – ну а ты знаешь, где Киров находится?

  – Где-где, в Караганде! – ответил Юрик с претензией на борзость.

  Яреев достал из планшета лист бумаги и протянул его Хайретшину. Это была распечатанная карикатура. На листе красовался военный летчик в шлемофоне. Лицо его выражало высшую степень довольства. В правой руке авиатора торчал полосатый милицейский жезл. Надпись внизу гласила: «К ЧЕРТУ ПРОПЕЛЛЕР! К ЧЕРТУ ВИНТЫ! ПОДАМСЯ Я ЛУЧШЕ В БЛАТНЫЕ МЕНТЫ!». Хайретшин молча скомкал карикатуру и выбросил ее в урну. Юрик хохотал!

  После развода Клейман пошел в кабинет по разбору ДТП, а Яреев выехал на заявки. Он рисовал схемы и направлял водителей в подразделение, где Клейман выписывал необходимые в таких случаях справки.

  Около семи вечера поступила информация о ДТП с пострадавшими, случившемся в одном из пригородных поселков. Прибыв на место, Яреев увидел на перекрестке толпу любопытных граждан.

  Испокон веков народ любил зрелища. А боль другого человека, или какого-нибудь иного существа – лучшее развлечение для праздных зевак. Тем более – не по телевизору, а в живом формате. У Яреева (и не только у него) всегда возникало желание достать пистолет и с наслаждением перестрелять этих амеб с горящими лихорадочным любопытством глазами. Но он сдержался в очередной раз, наплевал про себя на стадо безбилетных зрителей, и принялся заниматься делом.

  Оказалось – пацан-цыганенок четырнадцати лет от роду, управляя мопедом, залихватски врезался в старый автомобиль марки «Опель». Водитель машины был виноват в совершении ДТП, так как выехал из-под знака «Стоп». Все цыганское семейство было в сборе. Кроме кучи детей различного возраста на месте присутствовали какие-то дяди, тети, бабушки, дедушки и масса других официальных родственников. Яреев с трудом разыскал в этой галдящей кодле отца пацаненка, усадил того в патрульку, и спросил:

  – Что с ребенком?

  – Да ничего, колени поцарапал, – ответил пожилой папаша. – «Скорая» зеленкой помазала и уехала. Вон он сидит на траве, засранец. Мопед жалко, разбился сильно.

  Яреев вышел из машины, отозвал в сторону водителя «Опеля» и спросил у него:

  – Ну что, будем оформлять?

  – Нет-нет, надо договориться, – нарушителя трясло как припадочного, – вы же права у меня заберете!

  – Конечно, заберу, – сказал Яреев. – Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.

  Он опять уселся в машину и спросил у отца ребенка:

  – Сколько тебе денег надо, чтобы мопед починить?

  – Десять тысяч такой стоит. Того же года. А этот уже не починишь.

  – Хорошо. Оформлять не будем. Сейчас получишь деньги и мопед в придачу. Если в дальнейшем сын себя плохо почувствует...

  – Не почувствует.

  – Ну, мало ли...

  – Все нормально будет.

  Цыганский папа раскрыл паспорт, сунул его под нос Ярееву и сказал:

  – Считай, командир.

  Инспектор насчитал девять отпрысков.

  – Вот видишь, – цыган спрятал паспорт в карман,– одним больше, одним меньше – ничего страшного. Дети получаются бесплатно. А мопед денег стоит.

  Яреев обалдело посмотрел на практичного цыгана и спросил:

  – Пострадавший писать умеет?

  – Он – да. Я – нет.

  – Зови его сюда.

  Через десять минут на бумаге обозначилась следующая картина. Оказалось, что пацан, которого звали Мишей, играя в футбол, упал на гравий и счесал себе на коленях кожу. Он тут же сел на мопед и поехал домой обрабатывать раны. По пути почувствовал себя уставшим, остановился и прилег отдохнуть на траву. Сердобольный водитель «Опеля», проезжавший мимо, увидел лежавшего на газоне паренька, остановился, вызвал «Скорую помощь», и до ее приезда оказал доврачебную помощь, выразившуюся в обработке коленок зеленкой. Короче, имел место самый обычный несчастный случай. ДТП отсутствовало. Все многочисленные цыганские родственники являются тому свидетелями, врачи просто плохо разобрались в ситуации и сообщили в дежурку неверную информацию, а повреждения на автомобиле являются следствием падения забора несколько дней назад возле дома владельца машины.

  Водитель «Опеля» дал цыганскому папе денег; не забыл, естественно, Яреева и все остались довольными. Кроме малолетнего Мишы, которому папа строго сказал:

  – Не умеешь ездить на мопеде – ходи пешком. А на мопеде теперь будет ездить Коля!

  Подбежавший тут же цыганенок возрастом моложе Мишы схватил мопед и быстренько его укатил.

  Яреев вернулся в подразделение, где помог Клейману дописать материалы по дорожкам, после чего забрал у него пистолет и отправился сдаваться. Клейман же поехал выполнять почетное задание, то есть в магазин за водкой. До конца работы оставался еще час, но третья смена уже выехала и стала принимать заявки.

  Старший оперативный дежурный – майор Чернодольский – взял у Яреева оружие, но попросил пока не записываться (дабы избежать косяка с последующим залетом). Инспектор пообещал, что придет записываться через час, и отправился на стоянку к своей личной машине. Вскоре подъехал Клейман. Расположившись в автомобиле Яреева, они принялись с аппетитом ужинать, употребляя при этом водку и прочую вкуснятину. Через сорок минут проходивший мимо Юрик Баркасов влез к ним сзади в машину и ехидно осведомился:

  – Опять бухаете?

  – Бухаешь только ты сам с собой, причем дома, под одеялом, чтоб никто не видел, – ответил, оборачиваясь, Клейман. – Хочешь, мы тебе нальем?

  – Я пьяным за рулем не езжу, – гордо ответил Юрик, – мало ли что случится.

  – Ну-ну, – сказал Яреев, – вали тогда отсюда, не мешай людям делом заниматься.

  Юрик вылез из машины, сел в свой старенький «Форд» и рванул домой бухать под одеялом. Инспекторы спустя полчаса выбросили объедки с пустой бутылкой в мусорный бак, и пошли записываться.

  В кабинете они узнали, что Юрик, отъехав от них, ровно через десять минут раздолбал свою машину о семерку армянского таксиста, который метелил на заказ. Хоть таксист и ехал быстро, но на равнозначном перекрестке в момент столкновения находился справа от Баркасова и Юрик, соответственно, оказался виновным в ДТП. У таксиста сломаны два ребра, а у подподушечного бухаря – шишка на лбу. Обе машины разбиты в хлам.

  – Да уж, – констатировал Яреев, – вот что значит с товарищами не выпить. Посидел бы с нами тридцать минут, глядишь – таксист бы кого другого впомидорил. А сейчас понту-то, что трезвый? В форме, виновен, спецуха в Москву уйдет.

  На следующий день выяснилось, что Юрика оформили как безработного. Он дал много денег таксисту, и получилось ДТП без пострадавших. С горя Баркасов ушел на больничный, и теперь ничто не мешает ему бухать не только под одеялом, но и в открытую, так как руля у него в руках больше нет...

   Оформляли дорожки в этот день Кривцов с Поваровым. Леньке досталось сложное ДТП. Пострадали водитель мотоцикла и его жена – пассажирка. У него – перелом руки и ушибы мягких тканей (еще бы – носом землю двадцать метров пахать!), у нее – перелом ноги и сотрясение головного мозга. Виновным в дорожке был пьяный водитель новенького «Мерседеса».

   После разъяснительной беседы, проведенной Ленькой, происшествие стало иметь совершенно иной характер. Оказалось, что мотоциклист катил свой неисправный аппарат по обочине дороги, проходившей вдоль дачных участков. Жена его стояла на стремянке в саду и собирала с дерева яблоки. Увидев через забор супругу, мотоциклист приветственно взмахнул рукой, не удержал тяжелый агрегат и упал в кювет. Мотоцикл, оставшись без поддержки, грохнулся прямо на беднягу.

   Жена же, увидав такую страшную картину, попыталась быстро прибежать на помощь. Она забыла, что находится на лестнице и сделала шаг назад. В результате, кроме перелома ноги, она получила стремянкой по голове, тем самым заработав сотрясение головного мозга. Типичный несчастный случай!

  Сколько денег получили пострадавшие от водителя «Мерседеса» – неизвестно. Но инспекторам досталось нормально, если судить по довольной физиономии Кривцова.

  Клейман же с Яреевым вляпались «по самое не хочу». Их направили на место ДТП с погибшим. Такие дорожки оформляли следователи из райотделов. Поэтому экипаж должен был охранять место происшествия, дождаться прибытия следователя и помочь ему в оформлении.

  На окраине города трамвай переехал пьяного работягу, неожиданно выпавшего под колеса. Переломанное тело мешком отбросило на тротуар. Отрезанные ноги лежали по обе стороны от рельсов. Яреев отметил камнями их месторасположение и принес обе к патрульному автомобилю. Это было сделано для того, чтобы ноги не стащили бездомные и потому беспринципные собаки, которым всегда хочется кушать. Помещались они в кирзовых сапогах-говнодавах. Отрезало их как раз по кромке голенищ. Яреев поставил обутые конечности в багажник подошвами вниз и, обнаружив, что вверх торчат косточки, накрыл сапоги тряпкой.

  Через час прибыл следователь. Он был молодым и неопытным. Чтобы не застрять на дорожке до конца смены, Яреев быстро нарисовал схему, а Клейман организовал понятых и произвел необходимые замеры рулеткой. Следователь сердечно поблагодарил помощников и разрешил работникам труповозки забрать тело. Два специалиста из бюро похоронных услуг с названием «Аид», дико воняя винным перегаром, запихнули труп в УАЗик. Следователь поморщился и сказал:

  – Вот у них работа! Не позавидуешь.

  – Они очень любят выезжать к нам на ДТП, – заметил Яреев.

  – Почему?

  – Потому что у нас – всегда свежие продукты!

  – А-а-а, – следователь проглотил подкравшийся к горлу комок.

  Неожиданно у работников не всегда свежей сферы возник вопрос, типа, а где же ноги?

  – Какие ноги? – удивился следователь.

  – Вот, на схеме обозначены, – Яреев ткнул пальцем в бумагу.

  – И где же они?

  – В багажнике.

  Следователь подошел к патрульке, поднял крышку багажника и уставился на окровавленную тряпку. Он поднял ее и ему кокетливо улыбнулись две культяшки, торчавшие из голенищ. Милиционер издал резкий горловой звук, и его вырвало прямо на сапоги. Яреев схватил следователя за шиворот и поволок того в сторону кустов, крича:

  – Пошел вон из багажника, свинья!

  Пока аидовцы забирали ноги, пока Яреев с Клейманом, матерясь, оттирали багажник, следователь звонко и яростно блевал в кустах. Через некоторое время он все-таки смог оттуда выползти и сказать:

  – Извините, ребята!

  – Ничего, – отозвался Клейман, закуривая сигарету, – привыкнешь. То ли еще будет. Вот когда мозги раскатаны по асфальту тонким слоем...

  Следователь судорожно всхрюкнул и опять скрылся в кустах. Яреев пнул напарника локтем в бок:

  – Заткнись! Мы так отсюда никогда не уедем. Еще «Скорую» придется вызывать!

  – Да я только хотел сказать, что мозги на асфальте пахнут скошенной травой с добавлением аромата свежих резаных огурцов.

  – Поэт ты, однако...

  * * *

  Через десять дней прибыл Царь. Дрозд рассказал, что гонки прошли успешно. Цапов занял одно из призовых мест, но в очередной раз въехал в какой-то забор и теперь будет ремонтироваться.

  Ваня Дрозд обладал картинной белобрысой внешностью, украшенной залихватским чубом. Ростом был не обижен, хохотал всегда легко, красиво и от души. Прекрасно умел рассказывать смешные истории и анекдоты. Являлся лидером любой компании. Бабы липли к нему пачками. А еще он умел играть на гитаре и протяжно петь.

  Репертуар его состоял из песни «Арго», нескольких песен Розенбаума, двух песен Юрия Антонова и просто бесценного музыкального произведения с названием «Ах, какая женщина». Это в высшей степени сексуально-озабоченное творение он исполнял наиболее чувственно. Больше Ваня ничего не знал, ни черта не умел и, опять-таки, совершенно не собирался учить. Вышеперечисленного арсенала ему хватало с избытком. Он мог все эти шесть или семь песен исполнять по очереди пять часов кряду, и все равно был востребован.

  Один раз Дрозд умудрился жениться, но бабы липнуть не перестали, и он тут же развелся, заявив, что супружеством никогда себя больше не отяготит. В бытность свою инспектором работать не любил, зато выпить и повеселиться всегда был не прочь. Но одновременно с этим был он мастером решения всяческих вопросов, так как легко втискивался в доверие к любому человеку. То есть личность представлял собой крайне коммуникабельную. Последнее качество понадобилось Царю, и тот быстренько подмял его под себя. Сначала сделал Ваню заместителем командира взвода, потом помощником командира роты по технической части.

  Вот это должность! Ни черта делать не надо. И стал Дрозд личным царским адъютантом. Принялся по указке Царя проходить кому-то техосмотры, заказывать какие-то сауны, снимать номера в гостиницах и так далее. Но самое главное – Ваня принимал участие во всех гонках. Первое время он даже штурманом был.

  Один раз во время финального заезда Дрозд перепутал правую сторону карты с левой, и выдал Царю неверную информацию. В результате их машина воткнулась в дуб, и Царь выбил себе рулем два передних зуба. После этого случая Ване стала доверяться только самая почетная работа – колесо накачать, гайки повинтить, картошки пожарить, ну и, конечно, водочки налить их Царскому Величеству.

  Он все время плакался, будто у него нет денег, но умудрился купить двухкомнатную квартиру. Сослуживцы подозревали, что у Вани «свечной заводик» где-то за спиной все-таки имеется. Но Дрозд всегда категорически отрицал наличие каких-нибудь левых промыслов.

  Пил и не пил периодически. Сначала долакался до язвы желудка. Его прооперировали, и он год ходил трезвым и испуганным. Потом опять пошло-поехало. Через некоторое время снова загудел в больницу, на этот раз уже с поджелудочной железой. Провалялся там три недели и вышел временно непьющим человеком с круглыми от постоянного глотания кишки глазами.

  И еще Ваня отличался душевной добротой. В тесном кругу ругал Царя, на чем свет стоит, но оглядывался при этом. Специально никогда не стучал. Просто закладывал. Царь брал его постоянно «на пушку», использовал всякие диалектические хитрости и простецкий Ванюша трепал языком о том, кто с кем и когда пил, и что при этом говорил. Но за его добрые глаза это прощалось, хотя прозвище он получил говорящее – «Пернатый дятел»...

  Царь, выйдя на работу, узнал новости и, вызвав Баркасова, устроил тому баню. Оказалось, что Юрик чуть не испортил ему всю карьеру! Кроме того Баркасов подставил командира роты тем, что сфальсифицировал дорожку без пострадавших и увел сам себя от ответственности за причинение ранения другому водителю! И как теперь должен поступить узнавший об этом преступлении честный милицейский руководитель?!

  В конце концов, Царь выдушил у преступного Юрика обещание купить новый десяточный капот. Тот чуть не расплакался, бедняга. И так денег назанимал, чтоб с таксистом расплатиться!

  В тот же день Царь организовал смотр техники и устроил разнос закрепленным за машинами водителям. К Ярееву с Клейманом он пристал с требованием купить новые чехлы. В итоге все инспекторы, знавшие обычную последовательность царских действий при возвращении с гонок, пришли на смотр подготовленными. Царь получил деньги, и жизнь продолжилась прежним чередом.

  2

  Яреев прибыл на развод в обрез по времени и последних известий еще не знал. Он зашел в зал, уселся и понял – что-то случилось. Причем совсем недавно. Руководители роты выскакивали за дверь и судорожно общались по телефонам. В воздухе парил свинский скандал. Яреев стал вглядываться в лица присутствовавших сотрудников.

  Юрик Баркасов выглядел испуганным до икоты, а Клейман злорадно усмехался. Рожи Кривцова с Поваровым выражали томление по кружке холодного пива и никакой ясности в обстановку не вносили. В зал влетел Хмара. Все встали.

  Он рявкнул на ходу:

  – Вольно!

  После этого уселся за трибуну, метнул взглядом по лицам и уже в своей обычной манере тихо сказал, обращаясь ко всем сразу:

  – Все вы, находящиеся здесь, работаете не первый день. Все вы опытные или не очень, но подготовленные должным образом инспекторы. Всем вам известно, что руководителей нужно знать в лицо, тем более – начальников высокого ранга. Всем вам государство платит зарплату. Большая она или нищенская – не суть важно. Не устраивает зарплата – идите работать в другое место. Никто силком не держит.