Текст книги "Шмордонские войны (СИ)"

Автор книги: Виктор Емский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Император вспомнил, что по прибытии в Шмордон врачи просветили желудок святого отца рентгеном и никакой рюмки там не обнаружили. Шухер, сидевший в одном помещении с Инквизитом, клялся, что стеклянный сосуд из пропистора не выходил. Ни сверху, ни снизу. Да и с чем ему, спрашивается, выходить, если их обоих почти не кормили? Получалось, что желудок Инквизита попросту переварил рюмку.

Пропистор тут же объявил этот факт чудом и теперь готовился к зачислению в сонм святых апостолов, а паства начала выстраиваться к нему в очередь за получением благословения и исцеления от всех недугов.

Говорили, что у Инквизита открылся дар врачевателя, и он даже смог воскресить какого-то покойника, но император этим слухам не верил, считая пропистора жуликом в рясе и предлагая подсунуть ему какого-нибудь безногого; пусть, мол, конечности ему отрастит…

Шмор, решив больше не затягивать, встал и начал говорить:

– Господа! Я собрал вас здесь для того, чтобы сделать важное заявление. Итак, на протяжении двухсот лет мы ведем войну с мощным и хитрым противником, имя которому – королевство Джаппурия. Война получилась затяжной, но у нас есть успехи. На основании последнего Договора о мире, который мы заключили, Джаппурия перестала быть независимой. Она приняла наши условия и теперь открыты все границы для торговли и туризма. Наши корабли могут передвигаться в системе Джаппурии, садиться на их планеты; мои подданные имеют право получать визы в посольстве Джаппурии в Шмордоне и путешествовать, где им захочется. Посол Джаппурии уже прибыл в Шмору и уже сегодня откроет двери своего посольства для всех желающих его посетить. Поэтому я констатирую следующий факт: мы победили в войне! Победа, конечно, не полная, но такой грозный враг требует особого подхода, и нам есть к чему стремиться. Есть вопросы?

Чиновники сидели как громом пораженные. Лишь один Инквизит, хитро прищурив глазки, с подленькой улыбочкой на лице качал удовлетворенно головой. Крокозябл-старший, потирая руки, поинтересовался:

– Ваше величество, я так понимаю, что самоубийства не будет?

– Какое самоубийство, если мы победили? – переспросил Шмор.

Крокозябл задумчиво кивнул головой.

– Отец! – раздался вдруг вопль Шмореныша, вскочившего с места. – Я понимаю тебя! Но ты не виноват. Во всем виновен я! И если ты не хочешь погибнуть ради чести, то это сделаю я! Привяжите меня к ракете и отправьте ввысь!

– Заткнись! – грозно крикнул Шмор. – Честь Шмордона не задета! Поздравляю всех с победой! Господин Крокозябл, потрудитесь передать мою речь в средствах массовой информации. Вице-адмирал Кернер! Организуйте завтра во всех городах Шмордона праздничный салют в честь частичной победы над Джаппурией. Все свободны!

И Шмор, злорадно ухмыльнувшись, обвел глазами лица чиновников.

В приемной, куда проводили Джема, находился лишь тощий аристократ, одетый в красивый мундир с аксельбантами. Он с критической улыбкой на лице осмотрел джаппурского посла с головы до ног, зачем-то нырнул под стол, за которым сидел, потом встал и вышел в центр комнаты.

– Джем Баламут? – осведомился тощий в аксельбантах.

– Видите ли, – сказал Джем, испытывая неловкость от бронзовой розы в коробке, зажатой под рукой, – прозвища в Джаппурии даются негласно и никакого отношения к имени не имеют. Поэтому прошу называть меня просто Джемом.

– Хорошо, – с готовностью кивнул головой тощий. – Прошу за мной.

Он вошел в кабинет, и Джем последовал за ним. Сразу за дверью тощий торжественным голосом оповестил:

– Джем Баламут, посол Джаппурии!

«Ну ладно, сволочь, – подумал Джем, перешагивая порог императорского кабинета. – Я еще найду способ тебя уделать!»

– Ваше величество, – заявил тощий, обращаясь куда-то вдаль кабинета. – Посол сказал, что прозвище «Баламут» нежелательно к употреблению. Прошу вас обратить на это внимание, дабы не оскорбить чувства благородного посланника Джаппурии.

«Ну, гад!» – опять подумал Джем. – Я тебе устрою чувства! Вот только с Кебабом сначала посоветуюсь».

Император, сидя за длинным столом, молча разглядывал джаппурского посла. Джему стало неловко. Он почувствовал себя некоей лягушкой, засунутой под окуляр микроскопа. Да еще мешала зажатая под мышкой коробка. Джем поставил ее на стол и заявил бодрым голосом:

– Ваше величество, от правительства Джаппурии – с наилучшими пожеланиями!

Он указал рукой на коробку с розой и положил сверху верительную грамоту.

– Здравствуйте, господин посол, – наконец сказал император. – Мне сообщили о вашем подарке. Вискерс, принесите.

Тощий в аксельбантах схватил коробку и перенес ее на другой конец стола. Шмор отложил в сторону верительную грамоту, даже не взглянув на нее, лично снял крышку, достал розу и залюбовался ею.

– Прекрасное творение человеческих рук, – заметил он негромко. – Кстати, садитесь, Джем. Ноги созданы для ходьбы, а не для стояния.

Джем молча уселся на один из диванов, стоявших вдоль стен кабинета. Шмор, продолжая рассматривать розу, кивнул головой в сторону тощего с аксельбантами:

– Это граф Вискерс. Мой личный секретарь. Поддерживайте с ним контакт и вообще – обращайтесь к нему с любыми вопросами.

Вискерс, застывший в дверях, услужливо поклонился. Шмор продолжил:

– Надо будет присвоить этому радисту, как его там, Дятл?.. Вот-вот, присвоить этому Дятлу медаль. Посмертно. Я думаю, в Джаппурии смогут прикрепить ее к могильному памятнику.

– Какую, ваше величество? – поинтересовался Вискерс, доставая из кармана записную книжку.

– На ваше усмотрение, – ответил император, кладя розу в коробку. – Напечатайте приказ, и я его подпишу.

– Только золотую не надо, – сказал Джем. – И серебряную тоже.

– А бронзовую? – живо спросил Вискерс.

– Также нежелательно, – ответил Джем. – Цветной металл – лакомый кусок для воришек.

– Знаете, у нас такие же проблемы! – воскликнул Шмор. – Монумент Шмора Великого видели?

– Да, – сказал Джем. – Из посольского особняка открывается вид как раз на него.

– На стальной бомбе отлит герб императорской фамилии, который покрыт сусальным золотом. Представьте себе – его постоянно слизывают! Раньше бомба была под электрическим напряжением, но сейчас по некоторым, гм… причинам пришлось ток отсоединить. И теперь народ Шмордона, включая гвардейцев, опять присасывается к изображению! Крокозябл-старший (я думаю, вы с ним знакомы) посоветовал смазывать герб касторкой. Не помогло! Только дворнику работы прибавилось!

– Покрасьте герб серебрянкой, – предложил Джем.

– Хм… хорошая идея, – на секунду задумался император. – Да, о медалях… Может, наградить Дятла деревянной?

– Таких у нас нет, – сообщил Вискерс.

– Вы напечатайте приказ, а я его подпишу, – сказал император. – Вы, Джем, не будете возражать?

– Нет, – ответил посол, которому становилось все веселее и веселее. – Награда шмордонцев (пусть даже бывших) – дело властей Шмордона. Да хоть каменную медаль присвойте! Покойнику все равно, а мне – тем более.

– Я рад, что у нас с вами по этому поводу мысли сходятся, – сказал император и впервые улыбнулся.

– Так какую медаль учреждать? – поинтересовался Вискерс. – Деревянную?

– Вы же слышали посла? – император, продолжая улыбаться, покачал головой. – Каменную!

– Понял, ваше величество, – кивнул головой Вискерс, продолжая что-то записывать в книжку. – Предлагаю назвать ее «За верность чести».

У императора улыбка вдруг слетела с губ, и он заметил:

– Без излишнего пафоса, Вискерс. Назовите ее так: «За потуги совести предателя».

– Слушаюсь!

Из приемной вдруг донесся звук шморофонного звонка.

– Извините, – сказал граф и исчез за дверью.

– Господин посол, – обратился император к Джему. – Залог наших добрососедских отношений – ваша визовая политика. Я верю, что вскоре мы вообще сможем отменить визовый режим, и тогда между нашими государствами возникнет небывалая ранее культурно-политическая связь. Что вы думаете по этому поводу?

Джем, улыбнувшись, ответил:

– Ваше величество, на пути к вам я увидел перед дверями нашего посольства очередь из людей, желающих получить визы для посещения Джаппурии с туристическими целями. Это хорошо и потому радует нас. Но все дело в том, что лица этих туристов имеют стопроцентную схожесть с лицами шпионов, виденных мною ранее в тех местах, где я тоже какое-то время находился.

– Да? – удивился Шмор. – Скорее всего, вы принимаете обычную серьезность шмордонцев за принадлежность их к шпионской организации. Поверьте, это не так. Подданные империи сдержанны в чувствах при посещении учреждений. По моему мнению, данный факт только добавляет им позитива, выгодно отличая от ваших безалаберных соплеменников, улыбающихся даже во сне.

– Возможно, – сказал Джем. – Но в очереди стоят только мужчины!

– Ну, женщины пока боятся посещать ваше королевство. Ведь сколько лет мы воевали… Короче, мы с вами не малые дети и понимаем, что залог существования любого государства – информация о соседях. А кто дает эту информацию? В первую очередь – разведка. Потому прошу вас не акцентировать более этот вопрос. Попался шпион – туда ему и дорога. Извинения принесли? Да. Значит, все нормально, потому что это обычная межгосударственная практика. Вон, посол Тарахтуна каждый день заявляет протесты. И что? Мы извиняемся, и жизнь продолжается прежним порядком. Торговля процветает, а наши туристы летают отдыхать на их воды.

– Тоже одни мужчины? – спросил Джем.

– Менталитет у наших женщин таков, – пояснил Шмор. – Не любят они ездить в опасные места.

«Как же, – подумал Джем. – Хорошо, что они пока шлюх для шпионских целей не предназначили. Когда догадаются это сделать – вообще никакой жизни от шпионов не станет».

В дверях возник Вискерс, который доложил:

– Международный скандал, ваше величество!

– Надо же! – удивился Шмор. – И в чем его суть?

Вискерс, блестя мокрыми губами, радостно принялся рассказывать:

– Вы изволили отправить шморовоз с водителем за неким Кебабом, прибывшим к нам без соответствующих документов. Этот Кебаб на пути из космопорта уговорил водителя подвинуться и сам уселся за руль. На одном из перекрестков он не пропустил колонну танков, двигавшуюся на запрещающий красный сигнал светофора, и врезался шморовозом в одну из бронемашин. Водитель, вылетев из салона через заднее стекло, практически не пострадал, а Кебабу пришлось оказывать медицинскую помощь, так как его нос от воздействия руля сломался и прилип к щеке.

– Мы возместим ущерб, – подал голос Джем.

– Кому, танку? – поинтересовался Шмор. – Не берите в голову. А шморовоз – тьфу! Крокозябл новый подарит. Другое дело – правила дорожного движения в Шмордоне нужно уважать и соблюдать!

– Так, по словам графа Вискерса, танки ехали на красный свет! – возмутился Джем.

– Хм, – довольно хмыкнул император. – Согласно правилам дорожного движения Шмордона – танки ездят на любой сигнал светофора. Потому что они танки! И все. Видите ли, у нас не принято обучать военных лишним делам. Типа – различать цвета светофора, ну, и так далее. Если военным забивать головы такими глупостями, то они станут много думать, а от этого будет только вред. Сами рассудите, какова польза от военного, решающего на перекрестке, ехать ему дальше или нет? Ладно. Не выпускайте вашего Кебаба из посольства, пока не появятся документы на него. И в роли водителя не используйте. А то у нас здесь не только танки по дорогам ездят. Вы свободны!

Джем, встав с дивана, произнес:

– Спасибо за радушный прием, ваше величество. Надеюсь, отношения между нашими странами сложатся самым наилучшим образом.

Император, не вставая, предложил:

– Может, останетесь на обед?

– Спасибо, – ответил Джем. – Но мы только что прибыли и не успели еще обосноваться. А у ворот посольства уже стоит очередь желающих получить визы. Поэтому прошу вас отпустить меня.

– Понимаю, – кивнул головой Шмор Тринадцатый. – Я вас не задерживаю. Вискерс! Проводите господина посла.

Джем отвесил предусмотренный этикетом поклон и вышел из императорского кабинета. Вискерс, захлопнув двери, подошел к Джему и спросил ненавязчиво:

– Джем, не желаете ли слегка выпить?

Посол Джаппурии вдруг понял, что ему просто необходимо расслабиться. Причем срочно!

– Да! – воскликнул он.

Вискерс, не делая лишних движений, метнулся к своему секретарскому столу и у него в руках вдруг оказались две рюмки, наполненные коричневой жидкостью, источающей запах спелого винограда, жаркий свет звезды и морозную свежесть синих полярных льдов. Джем, взяв одну из рюмок в руки, спросил:

– Надеюсь, вы не мажете касторкой бутылки, чтобы никто из посторонних их не лизал?

– Что вы, как можно! – воскликнул Вискерс и, подмигнув по-приятельски, осушил свою рюмку.

Джем, последовав его примеру, проглотил жидкость, и коньяк пролился ему в рот, разделяясь на маленькие жгучие ручейки, приятно расправлявшие все существо Джема, включая крылья, которых, естественно, не было, но захотелось вдруг заиметь.

Перед носом Джема возникла рука Вискерса с зажатой в ней долькой мандарина.

– Закусите, – сказал граф.

Джем взял предложенную дольку и положил ее в рот, хотя коньяк был настолько хорошим, что закусывать его не требовалось. И только после этого действия он вдруг понял, что в лице Вискерса сегодня обрел если не друга, то очень нужного человека.

– Спасибо, граф, – сказал он. – Ваш коньяк выше всяческих похвал!

Вискерс просто расплылся от удовольствия.

– Звоните мне по любому поводу, – сказал он. – Я всегда на связи.

– Непременно, – ответил Джем, пожимая протянутую ему руку. – До свидания.

Он вышел из приемной, совсем неожиданно для себя осознав, что не испытывает враждебных чувств ни к императору, ни, тем более, к Вискерсу. В голове его сразу же возник вопрос: «А что я здесь тогда делаю?» И прозвучал немедленный ответ: «Пьешь вражеский коньяк, сволочь».

Джем, хмыкнув, пошел к выходу, испытывая лишь чувство свободы, захлестнувшее его полностью.

ЭПИЛОГ

Ночами было душно, так как за день стальная бомба прогревалась весенними лучами звезды по имени Шмордон. Но несколько дней назад в корпусе памятника прорезали окошко, и теперь свежий воздух по ночам тешил узника.

В первую же ночь после появления форточки в оконном проеме возникло лицо Шмореныша, которое заявило:

– Не бойся, Филер, я с тобой! Скоро поставят кондиционер. Я сэкономил деньги, данные мне отцом на покупку нового электрического велосипеда. На фиг он мне нужен? Я уже договорился и скоро тебе станет прохладно. Я подданных не бросаю в беде, как отец, выдавший Дивера с Сантом этому джаппурскому чудовищу по имени Джем Баламут. Хотя, если честно – никаким чудовищем он не является… Просто враг и все. Не переживай. То, что отец не хочет покончить самоубийством – временный фактор. Он все равно к этому придет. Наследственность! Вот тогда я тебя выпущу из этой бочки…

Форточка, столь желанная ранее, добавила неудобств. По ночам теперь барон не мог спать из-за чмокающих звуков, сопровождающих обсасывание позолоченного герба. Эти звуки преследовали его от заката до рассвета, и потому каждое утро Филер вставал с больной головой.

На третий день после заявления Шмореныша о скорой установке кондиционера, с первыми лучами света дверь, прорезанная в бомбе, открылась, и внутрь шагнул бывший маркиз Шухер. Филер улегся в койку, чтобы не мешать, а Шухер, работая метлой, рассказал:

– Прибыл посол Джаппурии. Тот самый Джем, который победил Шмора Двенадцатого и нынешнего, герб ему в живот! Последний, дважды герб ему в живот и гаубицу в противоположную сторону тела, никак не хочет убиваться. Заявил, что война закончилась поражением Джаппурии. Народ Шмордона пока в ступоре, но скоро, мне кажется, прозреет. Нет, не усидеть ему на троне.

Филер, лежа в койке, смотрел на метлу Шухера и молчал. Дворник, закончив мести, сказал:

– Я вижу, вам тут установили раковину с краном и санузел. Раз есть вода – пол помоете сами.

– Делать это положено именно вам! – возмутился барон.

– Кем положено? – спросил, усмехнувшись, Шухер. – Императором? Вот и пожалуйтесь ему. Я маркиз, и мне не пристало мыть полы какому-то барону!

– Вы уже не маркиз, – сказал Филер.

– Так же как и вы не барон, – парировал Шухер. – Но я – как дворник – получаю жалованье и имею возможность после работы накатить рюмочку в кабаке, который находится как раз напротив вашей бомбы. А вы – нет. Поэтому мойте полы сами!

Шухер, выйдя, хлопнул дверью, которая тут же зазвенела закрываемыми с той стороны засовами. Гвардейцы, защелкнув замки, принялись ходить вокруг бомбы кругами, плотоядно разглядывая позолоченный герб на ее боку. Филер, не вставая с койки, решил поспать, поскольку ночью ему этого сделать не удалось. Не тут-то было!

Замки опять зазвенели, дверь отворилась, и внутрь шагнул новый посетитель. Им оказался лорд Хлебазл, который с утра уже был слегка нетрезв, но пока еще не пьян, поскольку стакан коньяка, выпитый им натощак, никак не мог сказаться на самочувствии столь закаленного жизнью котрразведчика.

Филер, свесив ноги с кровати, вынужденно принял сидячую позу, ибо прекрасно понимал ситуацию, в которой оказался. Как известно, даже в одном отдельно взятом государстве службы разведки и контрразведки разведены законом в разные углы ринга (иначе никакого государства не будет, ибо объединить их в одно целое захочет лишь идиот, ничего не понимающий в жизни). Поэтому Филер, оказавшийся во власти Министра Безопасности Шмордона, совсем не собирался его дразнить.

– Приветствую вас, барон, – сказал Хлебазл, усаживаясь на табурет тюремного вида.

– И вам того же, – осторожно ответил Филер.

Следом за Хлебазлом вошли два человека, одетые в робу и, осмотревшись, принялись сверлить дрелью стену как раз над форточкой.

– Что они делают? – поинтересовался Филер.

– Сверлят стену, – невозмутимо ответил Хлебазл.

Филер, сдержав ругательство, собравшееся сорваться с его языка, задал вопрос конкретнее:

– Зачем они сверлят стену?

– А-а-а, – протянул Хлебазл. – Да тут прибывший посол Джаппурии привез бронзовую розу, которую отлил некий Дятл, в бытность свою являвшийся радистом Шмора Великого. Тот в своем завещании указал, чтобы отлитую им розу положили на могилу его императора. Она двести лет валялась в хранилище Джаппурии и вот, наконец, прибыла сюда. Мой зять распорядился закрепить ее на стене внутри стальной бомбы, поскольку могилой Шмора Великого является урна с радиоактивным пеплом, зарытая глубоко под нами. Так что, барон, любуйтесь розой, она, кстати, необыкновенно хороша…

– Я уже не барон, – сказал Филер.

– Знаю, – кивнул головой Хлебазл. – А были ли вы когда-нибудь им?

– Не понял, – произнес Филер.

– Все вы прекрасно понимаете, – сказал Хлебазл, глядя на рабочих, вешающих бронзовую розу на вкрученные в стену болты. – Ваш предок – барон Филер, сдавшийся джаппурцам вместе с радистом Дятлом – тоже был начальником военной разведки. А вот до него – никаких сведений. Вот у меня, к примеру, – родословная до двадцатого потомка в документах. И у других дворян так же. А у вас? Шиш без масла! Откуда у вашего предка вдруг появился баронский титул? Ведь для титула нужно имение. Его не было у вашего рода никогда! И сейчас его нет. Шмор Тринадцатый распорядился конфисковать ваши земли. И что? А нет никаких земель! Кстати, а род есть? Оказалось, что ваш предок, служивший Шмору Великому, не имел наследников! Кто вы, Филер?

Барон, пошевелив босыми пальцами ног, усмехнулся и ответил:

– Во времена Шмора Великого дворянство раздавалось тем, кто был императору оплотом в его делах. Вот мой предок его и получил.

– Но дворянство не дается без земли! – воскликнул Хлебазл.

– Кто его знает, как оно давалось ранее? – сказал Филер.

– Хорошо. Но где ваша семья? Кто ваши дети? Скажите, где похоронен ваш отец?! За вами даже вшивой квартиры не числится! Принимая во внимание прежнюю деятельность, мы договорились, что вы сливаете мне всю свою агентуру, и за это я не буду применять в отношении вас пыточные методы. Мне кажется, я погорячился.

– Что вы хотите этим сказать? – невозмутимо поинтересовался Филер.

– То, что я беру свои слова обратно, – ответил Хлебазл. – Имеются в виду пытки. Вы мне все расскажете. В жизни не бывает героев, стойко переносящих истязания. Бывают плохие дознаватели. А я – лучший из них, и потому завтра вы мне выложите все, что я захочу услышать… До встречи.

Хлебазл встал с табурета и, посмотрев на розу, закрепленную над форточкой, сказал:

– Прекрасная штука. Говорят, что бронза заживляет раны. Я в это, конечно, не верю, но можно будет проверить на вас.

Он вышел за дверь, и рабочие последовали за ним. После того, как прекратилось лязганье замков, Филер неторопливо поднялся с койки, подошел к форточке и, глядя на бронзовую розу, произнес вслух:

– Интересно, зачем завещать дешевую железяку?

Он встал на цыпочки и снял металлический цветок с шурупов, торчавших из стены.

Держа розу перед собой, Филер принялся внимательно разглядывать ее, приговаривая:

– Так, здесь шов паяный, здесь литье, а это что такое?

Барон, сжав руками стебель и головку цветка, крутнул их в разные стороны и бутон поддался его усилиям. Цветок, повинуясь пальцам Филера, отвинтился по резьбе, обозначив полости, заполненные бумагой. Барон, усмехнувшись, сказал:

– Ну, вот все и понятно. Почитаю-ка я, наверное, на ночь. Говорят, чтение способствует нервному успокоению и быстрому засыпанию.

И Филер, осторожно держа розу в руках, направился к своей койке.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ