Текст книги "Шмордонские войны (СИ)"

Автор книги: Виктор Емский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Сдавайтесь!

Но и эта команда не возымела никакого действия на троицу странных бородатых людей с помятыми лицами и красными глазами. Один из них, горбоносый и наглый, зачем-то постучал себя пальцем по голове и Шмореныш понял, что его команды не были услышаны потому, что он орал изнутри в плекигласовое забрало шлема.

Юный герой, не спуская врагов с мушки, отстегнул застежки и сбросил шлем с головы на пол.

– Сдавайтесь! – еще раз крикнул он.

На этот раз его услышали, так как сидящие за столом люди стали удивленно переглядываться.

– Ты кто такой? – наконец спросил с легким акцентом один из них.

– Руки за голову! – крикнул Шмореныш и опять выстрелил в потолок.

Сверху упала очередная панель, но в этот раз не на электроплитку, а на шморовизор, который сначала гавкнул каким-то непонятным звуком, а через секунду рассыпался со звоном битого стекла.

– Да тихо ты, тихо! – воскликнул горбоносый. – Не размахивай оружием, а то сам же без ушей останешься…

Шмореныш, продолжая вертеть пистолетом, авторитетно заявил:

– Я прекрасно умею обращаться с оружием. И в дальнейшем: не сметь так со мной разговаривать! Я – наследник императорского престола! В будущем меня будут звать Шмором Четырнадцатым. При обращении ко мне надо произносить: ваше императорское высочество! Понятно?!

Реакция застигнутых им врасплох людей поразила его. Вместо того, чтобы вставить руки за головы, лица их вдруг засверкали довольными улыбками. Блондин с тощим долговязым оборванцем переглянулись и закивали головами, а толстый горбоносый коротышка, смешно скривив лицо, стал гундосить детскую песенку на джаппурском языке, который Шмореныш знал неплохо, поскольку подготовился к последней войне основательно.

Песенка в исполнении носатого звучала так:

– Чудо в гости к нам пришло – на крыле, джа, унесло…

Шмореныш, не понимая смысла происходящего, все равно почувствовал, что каким-то неведомым способом его сейчас оскорбляют. И потому собрался поставить точку в случившемся балагане. Для этого он решил кого-нибудь застрелить. После такого действия юный герой надеялся привести к повиновению джаппурцев, нагло продолжавших сидеть за столом и скалиться самым непотребным образом.

Его взгляд заметался между тремя кандидатами и остановился на носатом коротышке. Но тот так трогательно пел песенку о чуде, что рука Шмореныша не поднялась на него. Тогда наследник престола посмотрел на блондина. Да, этот подходил! Он, сверкая белозубой улыбкой, смотрел в рот носатому и весело смеялся.

В помещении было жарко, и пот каплями катился по лицу Шмореныша. Горло его пересохло. Ему страшно хотелось пить. И здесь взгляд юного героя заметил жестяную кружку, призывно расположившуюся на самом краешке стола. Шмореныш решил сначала напиться, а потом уже пристрелить блондина. Он схватил кружку левой рукой и краем глаза заглянул в нее. Внутри была вода.

Вдруг на пороге соседней комнаты, темневшей открытой дверью в противоположном конце кухни, возник усатый и круглый из себя здоровяк, разбуженный звоном трахнутого панелью шморовизора. Его заплывшее лицо выражало единственное желание – срочно похмелиться! В сознании Хапса (потому что это был именно он) сфокусировалась снившаяся ему последний час кружка с недопитым самогоном, и он жадным взглядом принялся обшаривать стол.

Шмореныш, увидев нового персонажа разыгравшейся по его вине трагедии, решил застрелить именно его. Уж больно он ему не понравился. Но сначала нужно было напиться. Наследник поднял кружку ко рту, не спуская глаз с компании, рассевшейся за столом, и толстого усатого неряхи, застывшего в дверях соседней комнаты.

Военный гений Шмордона торопливо сделал несколько длинных глотков.

– Мой спирт! – алчно рявкнул Хапс.

– Спирт?! – удивился Кебаб.

– Кха!.. – Сказал Шмореныш, роняя кружку на пол.

– Ай! – вскрикнул Хапс.

– Ага! – сказали Джем с Батоном хором.

Следом за кружкой на пол упал и пистолет, а Шмореныш, схватившись обеими руками за горло, пытался разорвать жесткий ворот скафандра, желая добавить в свою грудь воздуха, который почему-то перестал туда поступать. Он стоял, шатаясь как тростинка, с выпученными от непонимания сути происходящего глазами, и судорожно старался себе помочь.

– Воспитанный ребенок, а потому – неприспособленный к жизни, – сказал Кебаб, поднимаясь из-за стола.

Он выхватил из кармана своих штанов небольшую бутылку коньяка, спрятанную там ранее с утренне-оздоровительной целью, свинтил с нее крышку и, подойдя к Шморенышу, вставил ее горлышко в страдальчески искривленный рот юнца.

– Пей! – приказал он.

Шмореныш сделал обожженным горлом несколько глотательных движений, и глаза его начали уменьшаться.

Батон, встав, подобрал пистолет, обошел захватчика-неудачника вокруг и констатировал:

– Больше оружия нет.

– Что тут происходит? – поинтересовался Хапс, окончательно проснувшись.

Кебаб убрал бутылку изо рта Шмореныша, сам хлебнул из нее, после чего усадил наследника престола на стул и посоветовал:

– Дыши.

Шмореныш набрал полную грудь воздуха, выдохнул, и из его глаз вдруг полились слезы.

– Это нечестно! – сказал он, всхлипывая. – Это подло, наконец…

– Война не бывает честной, – ответил ему Джем. – Честно можно сражаться только на турнирах, да и то – всегда найдется какой-нибудь барон, который сможет пройтись по грани правил и слегка залезть своим копьем туда, куда не следовало. Он победит, а спорный случай станет прецедентом. Так было всегда.

– Кто ты? – спросил Шмореныш, всхлипывая.

– Джем Баламут.

– А-а-а! – разревелся в голос наследник престола.

Джем, не зная, куда себя деть, встал, подошел к Шморенышу и принялся его утешать.

– Ну хватит, хватит, – говорил он, зачем-то гладя юношу по голове. – У всех бывают победы и поражения. На ошибках учатся. И ты научишься обязательно…

– Прямо папа родной, – съязвил Кебаб, разгребая электроплитку от осколков пластиковой панели.

– Станция Тринадцатой планеты, ответьте шмордонскому истребителю «Клинок», – тявкнула вдруг рация из аппаратной.

Шмореныш просто взвыл!

– Не говорите им, что я здесь! – крикнул он.

– А вот этого я сделать не могу, – сказал Джем. – Ты – спаситель и гарант мира, хочешь этого или нет.

Он пошел в аппаратную. За ним в тесную комнатку, заваленную блоками всяческого оборудования, ворвались остальные обитатели станции, включая Шмореныша, которого никто не собирался охранять. Джем взял в руки звукосниматель и, нажав тангенту, произнес:

– На связи станция Тринадцатой планеты.

Голос в рации сообщил:

– С вами будет говорить император Шмордона Шмор Тринадцатый.

– Валяйте! – развязно сказал Джем.

Другой голос – серьезный и бесстрастный – спросил:

– С кем я буду валять?

– Я Джем Баламут, – весело представился Джем. – Дважды каторжник Джаппурии.

– Странный уровень для ведения переговоров, – констатировал Шмор, ибо это именно он был на связи.

Стоя перед капитанским пультом истребителя, император сжимал в побелевших от напряжения пальцах приемное устройство радиостанции и пытался быть спокойным.

– Другого уровня здесь нет, – сообщил Джем. – Если вы желаете узнать о вашем сыне – пожалуйста. Он хотел захватить нас в плен и у него это почти получилось. Не хватило лишь самой малости. Поступок, конечно, геройский, но глупый. Теперь он там, куда хотел определить нас, то есть в плену.

– Что вы хотите? – спросил Шмор.

– Вашей безоговорочной капитуляции, – прозвучал ответ, и император услышал, как на том конце связной линии кто-то заржал разбойничьим смехом.

– Не будьте идиотом, – спокойно посоветовал Шмор.

– Вы не любите своего сына? – поинтересовался Джем.

– К интересам государства любовь никакого отношения не имеет.

– Что ж нам, убить его? – удивился Джем.

– Это ничего не изменит, – жестко ответил Шмор Тринадцатый. – Я еще пока в состоянии обеспечить империю новыми наследниками.

Шмореныш, стоявший в углу аппаратной, захлопал мокрыми ресницами. Джем, не нажимая тангенты, повернул к нему голову и произнес:

– А говорили, что папочка души в тебе не чает.

– Честь Шмордона превыше жизни! – повторил семейный девиз подросток и проглотил подкативший к горлу комок.

– Предлагаю вернуть моего сына и перейти на нашу сторону, – говорил тем временем Шмор. – Вы будете вознаграждены по заслугам.

Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно.

Джем, нажав тангенту, хотел продолжить беседу с императором, но в этот момент Шмореныш вдруг издал горловой звук, и его с ревом вырвало на пол. Джем, бросив звукосниматель на пульт, ринулся оказывать помощь наследнику шмордонского престола.

Император, услышавший из рации дикие булькающие звуки, спросил:

– Что вы делаете с пленником?!

В ту же минуту глаза Хапса, безучастно стоявшего в аппаратной, увидели вожделенный звукосниматель, оказавшийся бесхозным. Он взял его в руки и со зверской интонацией в голосе каркнул:

– Пытаем Шмора Четырнадцатого! Мои пуцлики стегают его тощий зад электрическими розгами!

– Не сметь!!! – срывающимся голосом вскричал император. – Я превращу все планеты Джаппурии в радиоактивную пыль!

Джем, чертыхнувшись, вернулся к пульту и сходу врезал Хапсу кулаком по уху, отчего тот вылетел в кухню. Схватив звукосниматель, он торопливо сказал:

– Успокойтесь! Мы же не варвары, чтобы детей пытать. Ваш сын нечаянно хлебнул спирта и его нетренированный в этом деле организм теперь борется с алкоголем.

– Немедленно отпустите ребенка! – приказал Шмор.

– Непременно. Но только после заключения мира. Черт с ней, с этой капитуляцией… А пока мы займемся устранением пробелов в военном образовании вашего сына. Настоящий боец не должен пасовать перед алкоголем! Вот и научим наследника шмордонского престола хлебать водку как лимонад.

Шмор, положив звукосниматель на пульт, глубоко задумался.

В аппаратной тем временем события развивались сообразно законам логики и физиологии. Шмореныша развезло. Он стоял, шатаясь, и пытался придать лицу самоотверженно-мужественное выражение. Но спирт с коньяком сделали свое подлое дело и настолько плотно накрыли способность юнца управлять мимикой, что вместо героического лицо его, скорее, напоминало обезьянью мордочку, обезображенную зверскими гримасами.

– Хочешь сказать папочке пару слов? – спросил с улыбкой Джем, протягивая Шморенышу звукосниматель.

Тот схватил приемное устройство, двумя руками сжал тангенту и истошно заорал пьяным голосом, заплевывая предохранительную сетку:

– Отец! Взорви меня ракетой вместе с куполом, и я займу место в камне рядом с моими предками на Центральной площади! Да здравствует Шмордон! Ур-ра!!!

Последний вопль был настолько убедительным, что Шмор Тринадцатый ответил тут же.

– Отберите у него рацию и больше не давайте в руки! – сказал он. – Ладно. Вы, бес вас задери, победили. Уложите моего сына спать и больше ничего кроме воды ему не наливайте.

– У нас есть персиковый компот, – сообщил Джем.

– Ни в коем случае! – встревоженно воскликнул Шмор. – У него на персики аллергия!

Джем, посмотрев на Шмореныша, качаемого спиртовыми парами, произнес:

– И все-таки папочка тебя любит. Причем больше какой-то там чести трижды проклятого Шмордона…

Порядок заключения мира установили быстро. Но сначала пришлось позвонить Морсу. Джем наотрез отказался общаться с Премьер-министром и за дело взялся Кебаб.

Разговор занял всего полчаса, на протяжении которого Кебаб торговался самым скаредным образом. Хапс, бегая вокруг Носатого, дергал того за руки и предлагал назначить его (Хапса) министром полиции взамен никудышного Кваса, ничего не сделавшего для победы Джаппурии. Кебаб отмахивался руками, ногами и даже плевался в этого приставалу, не забывая торговаться. Выглядело это следующим образом:

– По пятьдесят килограммов золота каждому! По двадцать пять? Ладно – по сорок, но тогда всем ордена «Герой Джаппурии». Отстань, я сказал! Это не вам… Да, и еще пожизненные пенсии за работу в условиях крайнего Дубаря. Где не Дубарь? Тут такой дубарь, что обычный Дубарь отдыхает! Вот прилетите – убедитесь сами… Получай, гад! Да это я не вам… И про оплату многолетнего каторжного труда не забудьте! Не оплатить ли нам еще и нахождение в декрете? Вы шутите? Ах, издеваетесь! Нет, декрет не надо, мы же не женщины. Тьфу на тебя! Отстань, сволочь! Это опять не вам…

Договорились так: делегации встречаются под куполом станции, вырабатывают условия мира, доставляют документы на истребитель, где их подписывает император, потом отправляют договор на утверждение королеве. Затем копии вручаются императору, весь шмордонский флот покидает систему Джаппурии и только после этого наследник престола возвращается к отцу в истребитель, находящийся на орбите Тринадцатой планеты.

Батон с Хапсом, взяв Шмореныша за шиворот, надели на его голову шлем, погрузили в бот и увезли на восьмую точку, пустовавшую в связи с бегством Дивера и Санта. Джем с Кебабом остались на станции в роли хозяев.

Когда к планете прибыл флагманский бомбоносец «Империя», от него отделился бот. Перед куполом из него вышли Крокозябл-старший и лорд Надолб. С истребителя «Клинок» прибыл граф Вискерс с портфелем, набитым бумагами и печатями.

Практически в ту же минуту (время встречи было оговорено заранее) на площадке станции сел джабль Премьер-министра, из которого вышли он сам и министр иностранных дел Джаппурии Стандарт Резиновый. Кебаб встретил обе делегации и повел их к куполу. Джем, стоя в тамбуре жилого блока на пороге спального помещения, показывал прибывшим дорогу к кухне.

Первыми вошли шмордонцы, за ними Кебаб и Стандарт. Последним, чуть отстав, появился Морс. Он на ходу беседовал по шморофону с Квасом, который жаловался:

– Потребуйте от шмордонцев немедленно послать приказ лорду Крокозяблу, чтобы тот перестал сопротивляться и сдался, наконец! У его людей уже сил нет на ногах стоять! Они к сортиру добираются ползком. А он продолжает отстреливаться! Из-за него приходится наших полицейских держать в этом гиблом комарятнике. На них живого места нет!

– Хорошо, – сказал Морс, убирая шморофон в карман.

В этот момент он как раз проходил мимо Джема. Премьер-министр важно кивнул ему головой и устремился к кухне, но попасть туда не сумел. Джем одной рукой зажал ему рот, а другой схватил за ворот дорогого пиджака и потянул за собой. Дверь спальни захлопнулась, и Морс оказался с Джемом лицом к лицу.

– Что вы себе позволяете? – испуганно спросил он.

– Ты их убить хотел? – прошипел Джем, сверля взглядом глаза Морса.

– Ах, это? – Премьер-министр, отступая к стенке, издал нервный смешок. – Что вы, Джем! Как можно поднять руку на эти прекрасные создания? Я просто хотел вас простимулировать! Как видите, у меня неплохо получилось…

– Сейчас я буду стимулировать тебя! – с ненавистью произнес Джем и врезал кулаком Морсу в живот.

Премьер-министр, всхрюкнув, сложился пополам. Джем ударом в ухо уложил Морса на койку, упал на него сверху и, сжав руками горло Премьер-министра, принялся душить его, сладострастно при этом взрыкивая.

Морс, хрипя, совсем не хотел уходить из жизни на пороге славной победы и потому усиленно стал молотить ногами в воздухе. Но помогло ему не это. Помог ему Кебаб, который стащил Джема с Морса и крикнул:

– Джем! Ты что, идиот?! За убийство этого мерзавца новый пожизненный срок заработать хочешь?

– Одним больше – одним меньше. Оптом дешевле, как говорил Хапс. – Джем, нервно блестя глазами, плотоядно смотрел на Премьер-министра.

– Уже заработал, – хрипло сказал Морс, вставая с койки.

– Я сейчас пристрелю Шмореныша, и тогда посмотрим, кто и что заработает, – злорадно сказал Джем.

Морс, потрогав горло рукой, сказал:

– Ладно-ладно… Но все равно вы ответите за свои хулиганские действия.

– А я не хулиганил, – сообщил Джем. – Вам предстоит отстаивать интересы Джаппурии. Вот я вас и простимулировал. Чтоб Родину больше любили!

– Хорошо, – нехотя согласился Морс. – Квиты.

– Хватит играть в мстителей! – рявкнул Кебаб. – Там шмордонцы ждут. Без Премьер-министра никак! А я, главное, думаю, куда он делся? Вроде бы следом шел и тут на тебе! По нужде исчез…

Тесная кухня станции ранее никогда не видела столько народа. Граф Вискерс печатал новый «Договор о мире», а Морс с Крокозяблом ругались из-за каждой статьи. Лорд Надолб и Стандарт Резиновый, попивая кофе, обсуждали способы охоты на лис и так увлеклись этим делом, что не обращали никакого внимания на других. Джем сидел на выходе из кухни, а Кебаб в дверях аппаратной.

Наконец Договор был напечатан и Вискерс, предварительно нырнув под кухонный стол, зачитал его вслух.

– Устраивает, – кивнул головой Крокозябл.

– Нас тоже, – согласился Морс.

– Секундочку! – вдруг вмешался Кебаб. – Допишите туда Дивера и Санта.

– Кто это? – удивился Морс.

– Бывшие шмордонские шпионы, сбежавшие с каторги, – пояснил Кебаб. – Им еще по семь лет тарахтеть. Вот пусть вернутся и досидят!

Крокозябл, пренебрежительно махнув рукой, сказал Вискерсу:

– Допишите.

– Но они же герои, – удивился Вискерс. – Их же император наградил.

– Какие могут быть герои, когда решается судьба двух государств? – поучающе произнес Крокозябл. – Я сказал – пишите!

Вискерс допечатал требуемое.

– И золото, которое они украли у Джаппурии, пусть вернут, – дополнил Кебаб.

– Какое золото? – удивлению Крокозябла не было предела.

– Которое было в мешках, – пояснил Кебаб.

– Дописать? – ехидно влез Вискерс.

– Я вам допишу! – глазки Крокозябла сверкнули злостью. – Не видели мы никакого золота! У вас они украли, вот сами с них и спрашивайте!

– Ладно! – согласился Морс. – На подпись императору?

– Нет! – сказал Крокозябл. – Император немного изменил порядок. Сначала пусть подпишет королева.

Морс, немного подумав, согласился.

ДЖАППУРИЯ. СОЧИ

Джем с замиранием сердца смотрел, как Нелла летает между Эндульгеном и зеленым свистоном Аллилуем. Святые отцы, стоя по пояс в воде, бросали принцессу друг другу и она, кувыркаясь в воздухе, с визгом плюхалась в воду. Священники специально рассчитывали броски с недолетом, чтобы Нелла могла проплыть часть расстояния сама.

Пока свистоны учили принцессу плавать, их одежда и посохи лежали на берегу, сваленные в кучу, которую Джем охранял от пляжных воришек.

– Никакого ума у тебя нет, – лениво произнесла королева, лежавшая на песке рядом с Джемом. – Доверил ребенка двум пропойцам, которые уже с утра еле языками ворочают. Я удивляюсь, как они вообще могли подрядиться на такую работу.

– Я им в банки для пожертвований положил по пять тысяч тагриков каждому, – ответил Джем, переворачиваясь на другой бок. – За такие деньги они еще и тебя научат.

– Я и так умею плавать.

– Значит, научат летать.

– Трепло, – сказала Белла и рассмеялась.

Они уже вторую неделю отдыхали в Джяне, предпочитая ходить на городской пляж. Королева коротко подстриглась и покрасила волосы в русый цвет. Теперь никто из подданных ее не узнавал, что делало отдых спокойным и размеренным.

Вообще-то у королевы везде были свои дворцы и закрытые пляжи. Но Джему претила обособленность. Он не хотел, чтобы его считали альфонсом, живущим за счет своей любовницы, и потому настоял на посещении обычных мест, предназначенных для любого человека.

– И где ты нашел таких учителей плавания? – спросила королева.

– Кебаб посоветовал, – ответил Джем, принимая сидячее положение.

– Твой Кебаб – хищное носатое чудовище с откровенно бандитской физиономией. Когда он смотрит своими плотоядными глазами, мне кажется, что он меня не только раздел, но уже и препарировал в сексуальном плане.

– Не переживай, – рассмеялся Джем. – Вернее друга нет на свете!

– Может быть он и друг – веселый и верный – но это все равно не повод для того, чтобы маленькую девочку отдавать в руки двум громилам с испитыми рожами!

Джем ничего не ответил.

Месяц, отведенный для счастья, подходил к концу. Сначала они отдыхали на Дубаре, занимаясь лыжами; потом ловили форель на Слякоти и разгребали ногами кучи желтых листьев в парках Заквакинска. Затем на Потенции он сделал Нелле небольшой лук из молодого гибкого стебля дундука, и они играли в диких пуцликов; причем кровожадным пуцликом всегда была принцесса, а Джем выступал в роли ее вкусной добычи. Теперь на Сочи они загорали и купались в волнах теплого Бархатного моря.

– Поехали, съездим в Сушняк, – вдруг предложила Белла.

– Что мы будем делать в этой богом забытой пустыне? – спросил Джем.

– Посмотрим на сусликов. Говорят – очень занятные создания.

– А их всех Крокозябл-старший разве не пустил на консервы?

– Нет. Новый торговый договор сильно ударил его по рукам.

– К сожалению, мое время вышло, – в голосе Джема почему-то не было ни одной печальной нотки.

– Уже?! – Белла резко подняла голову.

– Да, – сказал Джем и бросил камешек в волну. – Завтра я улетаю. Джабль отправится утром.

– Это несправедливо! – хлопнула кулачком по песку Белла.

– Договор о мире подписала ты. Глаза куда смотрели?

– Я же ничего вокруг не видела! – воскликнула королева и по щекам ее потекли слезы. – Я же была вне себя от радости! Это подлый Морс виноват, что не отстоял наше счастье. Он уже потом рассказал, что пункт о назначении тебя послом Джаппурии в Шмордоне был включен в договор по требованию Шмора Тринадцатого!

– А говорят, что бабы не дуры, – пожал плечами Джем.

– Я не дура! – сказала королева, и глаза ее моментально стали сухими. – Я твоя королева. Ну-ка, поцелуй меня немедленно! Это приказ!

– Не-а, – улыбаясь, произнес Джем.

– Тогда я сама!

Она вскочила и упала всем телом на Джема, отчего тот завалился на песок. Пожилая семейная пара, отдыхавшая неподалеку, дружно захлопала в ладоши. Королева, смеясь, слезла с Джема, и они уселись рядышком.

– Не улетай! – жалобно попросила она.

– Не могу, – ответил он. – И тебя взять с собой нельзя. Ведь ты королева…

– Я отрекусь от этого чертова престола!

– А кто тебя заменит? Нелла еще маленькая. Тебе не позволят. Но ты не расстраивайся. Для всех жителей Джаппурии (кроме тебя, конечно) Трудовой Кодекс одинаков. Там есть специальная статья, которая предусматривает послам один отпуск в году, который длится целых полтора месяца! И дорога не учитывается. А что тут лететь? Всего одну неделю!

– Ты знаешь, что я беременна?

– Да. Ты мне позавчера об этом сказала, и я радуюсь до сих пор, – губы Джема вытянулись в праздничную улыбку.

– Значит, женщина тебе нужна только раз в год? – королева прищурила глаза. – Заделал ребенка и фить? Смылся?! А последний раз тебя не было шесть лет! И опять я должна одна рожать и одна нянчить?!

– Ой! Что-то они действительно опасно бросают Неллу! – тревожным голосом воскликнул Джем.

Он вскочил на ноги и бросился к воде.

– Стоять! – гневно крикнула Белла. – Я сейчас посохом отца Эндульгена переломаю тебе обе ноги! Трудовой Кодекс предусматривает больничный лист!

Джем, не оборачиваясь, с разбега булькнул в море, а позади королевы кто-то сказал:

– И руки ему надо переломать. Тогда можно будет делать с ним все, что захочешь.

Белла, обернувшись, увидела чисто выбритого Кебаба, неторопливо стягивавшего с себя шорты.

– Все вы мерзавцы! – крикнула королева, гневно сверкнув глазами. – Никогда не думаете о тех, кто вас любит и ждет! Что, нельзя было взорвать корабль этого чертового императора? Сейчас бы Джему никуда не пришлось уезжать!

– Добрая вы, однако, ваше величество, – покачал головой Кебаб и стянул с себя майку.

– Разве непонятно, что Джем им нужен в качестве заложника?! Разве не ясно, что новый мирный договор – бумажка, которой можно будет подтереться после того, как лорд Крокозябл опять получит по морде где-нибудь на лыжной базе Дубаря или в борделе Хачапура на Сочи?! А Джем останется там, в этом ужасном Шмордоне…

Она яростно топнула ногой и крикнула:

– Чем подвергать Джема опасностям позорного плена, я лучше сама его утоплю! Ни нашим – ни вашим!

Королева, разбежавшись, бросилась в море.

– Да уж, – хладнокровно заметил Кебаб, снимая с шеи золотую цепь и пряча ее в специальный карман плавок, – настоящая горячая любовь у них. Как у диких пуцликов.

Подойдя к воде, он осторожно потрогал ее ногой, и рот его растянулся в улыбке.

– Теплая, как всегда, – сказал он вслух.

Кебаб нырнул в набегавшую волну и погреб в сторону хорошо видимой светлой головки королевы, быстро настигавшей патлатую голову своего любимого…

Джем плавал плохо, поэтому, заметив приближавшихся к нему королеву и Кебаба, резко свернул в сторону и изо всех сил погреб к берегу. Белла, рассмеявшись, не стала его преследовать, а поплыла к буйку. Кебаб, как местный уроженец, прекрасно держался на воде и потому последовал за королевой.

Джем, тяжело дыша, выбрался на берег сам и выгнал туда же Неллу, у которой от долгого купания посинели губы. Святые отцы чинно уселись на песок, подставив ноги набегавшей ласковой волне, достали из своих банок для сбора пожертвований фляжки и дружно присосались к горлышкам.

Растерев Неллу полотенцем, Джем усадил ее на покрывало.

– Горячая кукуруза! – послышался где-то рядом визгливый голос.

– Папочка! – взвизгнула Нелла. – Хочу кукурузы!

Перед Джемом возникла неопрятная старуха с двумя сумками в руках.

– Эй, Чурчхела! – крикнул Эндульген. – И нам парочку.

– Деньги сначала давайте, – недоброжелательно откликнулась бабка.

– Какие деньги? – удивленно воскликнул Аллилуй. – Мы божьи люди.

– Вот пусть Бог вам кукурузу и варит! – заявила Чурчхела.

– Я заплачу за них, – подал голос Джем.

Он купил кукурузы на всех, не забыв и Беллу с Кебабом. Старуха унеслась со своими сумками дальше по пляжу, а Нелла, присыпав кочан солью, жадно впилась в него зубками. Святые отцы также принялись есть, но использовали кукурузу неторопливо – как закуску.

– Папа, а правда, что шмордонцы едят кукурузу сладкой? – спросила Нелла.

– Да, – ответил Джем. – Они даже в банки закатывают зерна и продают их как сладкие консервы.

– Фу, гадость какая! – скривилась принцесса. – Как можно кукурузу без соли есть? Извращенцы!

– Откуда ты такие слова знаешь?

– От мамы еще не то услышать можно. Тяжело быть королевой… – Она схватила пакетик с солью и попыталась посыпать свой кочан сильнее, но Джем вовремя дал ей по рукам и пакетик отобрал.

– Хватит! – строго сказал он. – Меру надо знать.

Нелла ничуть не обиделась, продолжая есть. Она и так была счастлива, понимая, что мать вообще не позволила бы ей лакомиться пляжной кукурузой.

– Это что такое? – раздался возмущенный голос Беллы, выходящей из воды. – Ну-ка, выбрось немедленно эту гадость!

– Угу! – промычала принцесса, доедая последние зерна.

Прожевав до конца, она показала матери обглоданный кочан и заявила:

– Конечно, мамочка! Сейчас схожу, в урну выброшу.

Она вскочила на ноги и весело унеслась в сторону набережной, а королева принялась выговаривать Джему:

– Все! Теперь у девочки никакого аппетита за обедом не будет. Да и вообще – ты зачем позволяешь ребенку совать в рот всякую гадость?

– Почему гадость? – спросил Джем, жуя. – Ничего, вроде, очень вкусно…

– Бабки варят эту кукурузу в тазиках для грязного белья!

– А в чем ее еще варить? – сказал Кебаб, выходя из воды. – Специальные кастрюли покупать, что ли?

Он подошел, взял протянутый ему Джемом кочан, посыпал его солью и заметил:

– Надо же! Везде заметен прогресс. Раньше мы посыпали солью кочаны, размазывая ее грязными руками, а сейчас вон даже специальные пакетики появились.

– На, – предложил Джем кукурузу Белле.

– Я не такая дура как вы, – покрутила она пальцем у виска. – Мне не хочется в молодом возрасте умереть от какой-нибудь заразы.

– Моя королева, я ее с детства ел, варил и продавал, – заметил, жуя, Кебаб. – И до сих пор жив. Как и все остальные вокруг: – он обвел рукой пляж.

– Я не твоя королева. Я его королева, – Белла показала пальцем на Джема.

– Ничего подобного, – не согласился Кебаб. – Вы его любимая женщина. А королева – моя, Эндульгена, Пахана Родимого и даже, представьте себе, – Хачапура Волосатого. Хотя, если разобраться глубже, то и Джема тоже…

– Раз я ваша королева, приказываю больше не покупать моей дочери кукурузу на пляже!

Джем, зажав в зубах недоеденный кочан, закатил глаза и рухнул спиной на песок.

– Что с тобой, папочка! – воскликнула подбежавшая Нелла.

– Он изображает из себя акробата, – пояснила королева.

– Пойдем купаться!

– Иди, вон, тебя уже святые отцы заждались.

Белла уселась на песок рядом с Джемом, который продолжал в положении лежа жевать кукурузу, не открывая глаз. Королева взяла ранее отвергнутый кочан, обильно посыпала его солью и принялась есть. Кебаб, округлив от удивления глаза, поинтересовался:

– А зачем вам был нужен цирк с распеканием Джема? Вы устроили ему взбучку, а теперь сами едите кукурузу.

– Никакой цирк я не устраивала, – ответила она. – Его не надо устраивать, потому что он и так нас окружает, и мы живем именно в этом балагане. А Джему досталось просто так, чтобы не расслаблялся и Родину любил, а то цирк раскатает его в блин…

Джем, рассмеявшись, приподнялся на локте и обратился к Кебабу:

– Как у тебя дела?

– Плохо, – ответил тот. – Родители мои вернулись с шмордонской каторги, где отсидели двадцать пять лет за контрабанду.

– Что же в этом плохого? – удивилась Белла. – Радоваться надо!

– Я и радуюсь, – уныло ответил Кебаб. – Уже неделю как прыгаю от счастья.

– Как их зовут? – спросила королева.

– Мать – Пахлава́ Медовая; отец – Чуре́к Беспонтовый, – ответил Кебаб и продолжил, – вообще-то с детства его прозывали Чуреком Никаким. Но позднее переименовали и лучшего сделать не могли. В отличие от его родного брата Лаваша ему никогда не везло. И если моя мать его полюбила, то, скорее всего, из жалости. Но это не помогло обоим. Отца всегда тянуло в авантюры и редко, когда эти авантюры удавались. Потому и появилось это прозвище. Но мать все равно осталась с ним. И вот результат…

Кебаб ткнул пальцем в себя:

– Плод медовой любви и авантюры.

– В кого же тогда ты, такой неугомонный и драчливый? – поинтересовался Джем.

– А черт его знает! В тетку Чурчхелу, наверное.

– Ты их любишь? – спросил Джем.

– А ты бы стал любить тех, кто бросил тебя в пять лет, отдав при этом в ненасытные лапы Чурчхелы? У кого-то были в жизни любовь и обожание родителей. А у меня – пинки, тычки и упреки, что я мало краду и много ем. Вон, у твоей дочери хоть мать всегда под боком!

– Да я вообще детдомовский, – сказал Джем.

Королева, задумчиво глядя на Носатого, молча слушала его исповедь.

– Тогда ты меня поймешь, – Кебаб нервно ковырял пальцем песок, рисуя на нем замысловатые фигуры. – Я своих родителей и не помню, как следует. Зато открылись кое-какие интересные факты. Оказалось, что перед тем, как связаться с разгульдяйскими контрабандистами, они провели достаточно выгодную сделку с тарахтунскими купцами и неплохо при этом наварились (такое у них иногда бывало). Подумав, что им открылась так называемая «белая жизненная полоса», они подрядились к контрабандистам в сообщники. Перед отбытием мои папочка с мамочкой оставили Чурчхеле (она приходится старшей сестрой моему отцу и дяде Лавашу) достаточно приличную сумму денег; и меня, любящего шоколадные конфеты и мороженое. Теперь они попросили вернуть тагрики, но эта старая лошадь заявила, что целых семь лет кормила меня только шоколадом и пирожными в лучших кафе Джяна! Дескать, это я, тыривший на пляжах деньги и варивший ночами кукурузу, сожрал все родительское состояние! Если б я слопал конфет на такую сумму, у меня в двенадцатилетнем возрасте во рту уже не было бы ни одного своего зуба! Теперь моя мамочка грызется с Чурчхелой, а папочка, узнав, что я герой последней войны, щедро награжденный правительством Джаппурии, настаивает на моем участии в авантюре, связанной с полетами в какую-то республику Кукареллу. Причем – в виде спонсора!