Текст книги "Мелхиседек. Книга I. Мир"

Автор книги: Виктор Нюхтилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Если вернуться к определению этой Личности с целью уточнения, то естественно было бы прежде всего уточнить самое начало, которое, как мы договорились, звучит так: «Начало Вселенной положила…» и т. д. Такая преамбула больше подходит к бездушной причине, но никак не к Личности, и поэтому сам собой напрашивается другой вариант: «Вселенную создала Находящаяся Вне Вселенной… и т. д. Личность».

Переходим к следующей задаче: разместить в пределах этого определения новые понятия о безграничной мощи и несоизмеримой масштабности Создавшей Все Личности. Впрочем, очевидно наступает тот порог, за которым все последующие уточнения искомого определения все более происходят в ущерб его семантической простоте, делая формулу все более и более громоздкой. В дальнейшем нам придется очень много возвращаться к этому определению, поэтому разумно было бы одновременно с уточнением формулировки провести ее сокращение. Похоже, наступил момент, когда ничто не мешает нам заменить всю предполагаемую концепцию определения Причины на одно знакомое слово – Бог. И поскольку пока все сделано только ради семантики, то как минимум семантических причин, препятствующих этому, не наблюдается.

Ну что ж, исходя из всего сказанного, мы убеждаемся, что Бог, Создатель, не просто вероятен, он просто обязателен, ибо его наличие объясняет все. Все остальные предположения, исходящие из Его отрицания, рождают лишь новые загадки и новые доказательства своей несостоятельности. А если из двух вариантов, пытающихся объяснить нам что-то, один ничего не объясняет, а другой объясняет все, то надо выбирать тот, который все объясняет, каким невероятным он нам ни казался бы. В данном случае признание Творца требует даже меньшей веры, чем Его отрицание. Ибо это отрицание является удивительным по непонятному упорству отрицанием Единственно Объясняющего, и основывается оно всего лишь на необъяснимости самого Единственно Объясняющего, то есть на нашем относительном несовершенстве. А отстаивание ничего не объясняющих вариантов не имеет будущего. Тем более что развитие медицины позволяет надеяться, что когда-нибудь материализм станут лечить в детстве.

Теперь мы можем ответить ребенку на любой самый трудный вопрос, например – почему небо синее. Мы честно ему скажем: таким его создал Бог. «А кто это – Бог?» – спросит ребенок. И мы скажем: это Тот, Который все создал. И это будет единственно правильным ответом, который все объяснит и развернет перед ребенком правильную перспективу для познания мира. И вот тогда ребенок спросит: «А зачем?» И это опять будет правильный вопрос. И на него надо тоже дать правильный ответ, ибо если мы не поймем «зачем?», то неважно, знаем ли мы «почему?».

И действительно – зачем? И было ли, в свою очередь, это «зачем»? Если оно было, то акт Творения был творческим актом и тогда у Него была цель. А может быть, «зачем» не было, и материя создана просто так, без цели и без замысла, существуя после Сотворения в самообразующихся и саморазвивающихся формах, случайных и осмысленно не направленных? Было ли Сотворение случайным (например, под действием каприза или небрежности Личности), или оно было тщательно продуманным и детально выверенным действием?

Как можно объяснить намерения Необъяснимого? Учитывая несоизмеримость нашего интеллекта и интеллекта Творца Всего, можем ли мы понять Его Цель и Его Замысел? Представляется, что можем. Сын Его, Спасительный Посланник, учил нас универсальному методу познания всего – «по плодам». То есть по произведенному действию. По результату. Вот мы и пойдем дальше этим путем.

СЛУЧАЙНОСТЬ ИЛИ ТВОРЧЕСКИЙ АКТ?

Чтобы понять, случайно или неслучайно существует наша реальная действительность в той форме, в которой она существует, следует прежде всего определить саму возможность или невозможность данной случайности. Это, кстати, не так уж и очевидно, что случайное возможно вообще как таковое. Любая случайность, как это ни парадоксально, не может существовать сама по себе и в итоге всегда неслучайна. Потому что проявление любого случая зависит от определенных сложившихся условий, которые его породили. Если есть определенные условия в качестве исходной предпосылки, то о какой случайности может идти речь в таком случае? Если мы говорим о случае как о предсказуемом или непредсказуемом явлении, то и породивший его набор условий также должен быть предсказуемым или непредсказуемым. Легко заметить, что здесь к физическим характеристикам случившегося мы прилагаем психическую оценку происшедшего и награждаем вслед за этим уже сам осуществленный физический факт категориальным разрядом – случайный или закономерный. Любое физическое событие, таким образом, случайно или неслучайно только относительно нашего его ожидания или не ожидания, то есть нашего понимания или непонимания. На самом же деле никакой физический факт не может быть случайным по своей собственной природе, потому что в его пределах очень строго действуют различные физические законы.

Все это понятно, и нас интересует совершенно другое: насколько возможно именно случайное сложение физических законов и обстоятельств, создающих наш мир? Ведь если невозможно по своей глубокой сути никакое случайное физическое действие, то ведь также невозможно и еще очень и очень многое в этом физическом мире, даже не случайное, а вполне и совершенно намеренное. Ведь весь прогресс человеческой цивилизации – это и есть непрестанная борьба с физическими ограничениями этих законов, сплошная натужная попытка хоть как-то выгоднее пристроиться под их действие. Следовательно, у физического мира есть какие-то пределы возможного, заложенные в нем самом же. Это говорит нам о том, что он даже по своей структуре далеко не случаен. Может ли он быть в силу этой определенно неслучайной структуры вообще быть случаем? Или эта «далеко не случайность» – всего лишь последствие его случайной самоорганизации?

Насколько вероятно вообще само случайное сочетание случайных условий и обстоятельств для проявления данного случая – Мира, в котором мы живем? Если это все же вероятно, то как мы это определим? А так и определим – или же скажем, что возможны варианты, или же что данная случайность вполне вероятна и ничего невозможного для нее нет по таким-то и таким-то органическим для физики данного процесса свойствам, лежащим в пределах физических свойств самих же участников случайной самоорганизации. В таком случае наш насущный вопрос «зачем» отпадет сам собой, поскольку никакой гарантии того, что наш мир не является всего лишь результатом интересной потенциально многовариантно-многосерийной шутки Создателя или просто итогом какого-то самопроизвольного самоупорядочения материи, у нас нет. В таком случае нет никакого «зачем». В лучшем случае останется лишь «потому что».

А если Мир, в котором мы живем, – результат творческого акта Бога, то мы должны просмотреть этот факт в самой природе вещей, образованных данным актом. Ведь по закону любого творчества каждый автор в своем творчестве опредмечивает себя, то есть выражает состояние своей души и некую свою идею в предметных объектах – картинах, скульптурах, движущихся картинках, схемах лицедейства, композиции цветника, форме конька крыши, и даже в фотографии. Следовательно, если Сотворение Вселенной было творческим актом, то вся Вселенная должна нести в себе черты Автора, Его Замысел и Его Идею.

А для любого автора есть только один способ выразить свою идею в творческом акте – подчинить всю композицию творения этой самой идее. Если Сотворение было целенаправленным творчеством, то весь срезультированный этим творчеством порядок вещей должен подчиняться какой-то идее. Если мы определим главную идею физического мира и обоснуем это целесообразностью его композиции, то сможем твердо говорить о Творческом Замысле Бога в сотворении Вселенной. А если нет, то это сделает кто-то другой. Главное, что это в принципе возможно – определить, на какую главную идею работает композиция физического мира. Если, конечно, все собралось в кучу не случайно, а было сконструировано.

Разделив, таким образом, путь решения проблемы на две составные части – на определение вероятности случая, с одной стороны, и на поиск замысла композиции, с другой, – мы не сможем рассматривать эти части отдельно, поскольку, рассматривая вероятность случая, мы примеряем ее именно к данной композиции, смысл которой мы можем осознать только через основательно-детальное ее изучение. Но мы не можем и объединить эти два варианта в одну исследуемую группу, поскольку они взаимоисключают друг друга – замысел не может реализовываться случайными механизмами, а случайность по сути – это и есть само отсутствие замысла. Поэтому придется выбрать нечто среднее и начать рассуждения несколько отвлеченным путем.

Прежде всего, как представляется, следует задать самим себе вопрос: а почему вообще существует конкретно то, что существует вокруг нас, а не существует просто вселенский беспорядок случайных материальных композиций в виде хаоса взаимодействий, больше похожих на бессмысленные столкновения объектов и явлений, чем на законченный и совершенный вид Вселенной? Почему все вокруг сложилось именно во что-то, что можно стабильно и неоднократно увидеть, потрогать, почувствовать, просчитать закономерно наперед, статистически спрогнозировать и научно предвидеть перспективы изменения и развития? Почему во всем можно увидеть закономерность и постоянство проявлений? Так ли уж это естественно, что атомы сложены в вещества, молекулы собраны в объекты, а стихийные силы – в направленные явления? Мы привыкли, что ЭТО ТАК. Но разве сложность этих очень строго упорядоченных состояний естественнее состояния их свободного хаоса? Само движение молекул внутри тела беспорядочно и хаотично. Что заставляет при этом отдельные объекты (молекулы) с таким диким нравом объединяться в строго упорядоченный материальный объект? Почему вообще существуют объекты? Разве не понятнее должно было быть нам, если бы все молекулы просто носились в пространстве, сталкиваясь и отталкиваясь, не выполняя никакой формообразующей работы? Естественно, что предположить именно такой вариант мира гораздо проще, чем его нынешний вид, расставленный по полочкам в каждой своей части. Неужели весь этот набор с неумолимой закономерностью неизменности вариантов действующих взаимоотношений образовался сам собой? Неужели молекулы сварливо досталкивались между собой до такой степени, что случайно образовали своими случайными связями и союзами камень, дерево, Солнце, планеты, расположили их по орбитам, образовали атмосферу Земли, создали человека, зверя, птицу и т. д.?

Неужели все участники материальных взаимодействий просто подписали некое тайное от нас соглашение, согласно которому они подчиняются одним и тем же законам физического мира в неизменном и непреложном виде? Хотя если предположить наличие такого пакта между частицами и макрообъектами природы, то и тогда не приходится говорить ни о какой случайности, ибо содержание такого взаимного договора обязанностей как раз и было бы направлено на то, чтобы больше не было случайностей, а все происходило бы по букве взаимоустраивающего всех закона.

Какова вероятность того, что мир принял нынешний вид случайно, и, соответственно, того, что все это было не случайно?

Такая вероятность просчитана. Математики проявили любопытство и пришли к тому, что вероятность случайности для образовании нашей Вселенной и условий нашей жизни в ней составляет по их расчетам 10-130. Много это или мало для вероятности случая? Для вероятности не только случая, но и вообще для вероятности любого рода вероятности это очень мало, просто невероятно мало для вероятного появления самого невероятного шанса для любой самой невероятной вероятности. Такая степень вероятности в несколько порядков (!!!) превышает тот порог, за которым математическая вероятность какого-либо предполагаемого события отбрасывается как совершенно невозможная. Если при теоретическом моделировании какого-либо физического процесса просчитывается прогноз некоего события со степенью возможной его реализации 10-50, то данное событие с чистой совестью экспериментаторами не рассматривается как реально неосуществимое. То есть можно сказать, что вероятность 10-130 – это вероятность, равная «0». Это будет правильнее.

Если же кто не может себе эмоционально представить эту минус сто тридцатую степень за сухим набором цифр, то пусть вообразит, что ему нужно послать овальный мяч, наполовину заполненный водой, с дистанции в десять тысяч двести пятьдесят метров, орудуя при этом только одной деревянной протезной ногой (другой у него вообще нет), на кончик вертикально стоящего 27-метрового рыболовного удилища при силе ветра 100 метров в секунду, да так, чтобы мяч на удочке забалансировал и не свалился на землю никогда. Вероятность успеха ваших попыток будет неисчислимо во много раз большей, чем 1 : 10130.

Причем этот научный факт зачастую может и не поражать воображения, если его неправильно оценивать и понимать. А неправильно оценивается и понимается он в силу того обстоятельства, что среднестатистический человек не знает, что тот вид, который имеет наша Вселенная – единственно возможный вид, который предполагает стабильное состояние материи в упорядоченном состоянии, а не в состоянии хаоса!!! Обычный человек, не посвященный в научные тайны строения физического мира, обыденно и спокойно относится к известной давно уже степени вероятности 10-130, поскольку руководствуется в своем спокойствии приблизительно следующими рассуждениями не логического, а, скорее, эмоционального характера: «Ну и что с того, что Мир в нынешнем виде не мог возникнуть случайно? Но в какую-то другую картину он в конце концов должен же был сложиться, раз он существует! Понятно и то, что любой другой вариант мира также имеет столь малую вероятность случайного возникновения, как и нынешний. Но раз уж из обоймы случайных моделей мира случайно выпала именно эта, то, что тут невероятного?»

А невероятное для случая здесь то, что никакой обоймы случайных моделей для реализации упорядоченной Вселенной просто нет. Возможен только один – данный вариант. Наш мир – единственно возможный, который предполагает не хаос, а закономерный порядок. Именно те диапазоны характеристик, в которых находятся физические константы (непреложные по повторяемости законы физического мира и их постоянные соотношения между собой) позволяют создавать собой весь строго упорядоченный физический мир, а не просто беспорядок материи и ее взаимодействий. Чуть-чуть ниже этих диапазонов или выше – и будет не нынешняя гармоничная Вселенная, а полный кавардак и чехарда атомов и взаимоотношений. Причем сами эти диапазоны настолько мизерны, что когда ученым открылась истинная картина физического строения мира, то она приобрела вид некоего 188-ярусного карточного домика, сложенного из физических законов, каждый из которых подпирает друг друга и занимает в системе конструкции строго определенную, предельно минимальную по созидательной способности позицию. Как разрушится весь карточный домик, убери из него хоть одну карту, так и весь порядок мироздания рухнет, если убрать из него или слегка видоизменить хоть одну физическую характеристику или хоть одно физическое свойство.

Но это только одна сторона картины. Вторая же особенность этих обстоятельств состоит в том, что данные предельные характеристики не имеют для себя источников в свойствах материи. Наоборот – эти свойства существуют в виде законов, которые… приходят ниоткуда! Ни один из параметров физических условий не порождается теми физическими объектами, которые этим условиям охотно подчиняются. Если обратиться к научным определениям таких физических свойств, как энергия, сила, масса, гравитация, движение и т. д., то это всегда какие-то «способности», «косвенно проявленные характеристики», «константные тенденции», «произведенные действия», динамические и прочие «состояния» этих самых объектов и пр. Все свойства материальных объектов – это то, чем они наделяются со стороны всяких полей, сил и иных прямо-таки психоидных по настойчивости и неведомых по источнику проявлений внешнего воздействия. То есть сами физические объекты, от атомов и до всего остального, ничего в себе способного к взаимодействию не несут без этих спускающихся сверху обстоятельств их существования. Физический порядок – их достояние, но не заслуга.

Как карточный домик не может сложиться из разметанной под действием внезапного сквозняка колоды, так и этот мир не мог возникнуть без тщательнейшего и точнейшего расчета, разумного плана и объединяющей идеи, ибо все в материи безвольно по своей внутренней природе, как лежащие на столе карты. Вот в чем значимость математического вывода о том, что путем случайного набора физических явлений мир сложиться не мог. То есть уже просто сам факт существования нашего мира говорит сам по себе о том, что он – результат творческого акта. То, что нам и надо было доказать.

Все эти выводы приложимы не только к большим физическим явлениям, формирующим общую картину мира, но и к его самым малым и самым отдельным частям. В последнее время все большее количество физиков, химиков и биологов, достигших в своем понимании какого-то углубленного освоения именно мельчайших деталей природы, становятся истинно верующими людьми, потому что перед ними раскрывается именно эта непостигаемая, но явная примета наличия разума в комбинации тех исходных кирпичиков, из которых состоит Вселенная. Обратимся к авторитетам. Карл Линней в конце своей жизни сказал о том, что, занимаясь долгие годы классификацией видимого растительного мира, он в итоге совершенно неожиданно, но абсолютно четко, увидел за всем этим невидимое, то есть Бога. «Соприкоснулся с Богом» – так дословно звучал вывод Линнея. Исаак Ньютон в последние годы своей жизни бросил все и полностью отдался изучению текстов Библии, которая в то время еще считалась зашифрованной книгой. Он тоже почуял Бога весьма явственно в той картине мира, которую сам же и преподнес людям своими открытиями. Академик Павлов стал истинно верующим, открыто посещающим церковь и отправляющим там обряды при живом Сталине, а лютеранин академик Раушенбах (корни немецкие, потому и лютеранин), который был автором всех математических расчетов советской практической космонавтики, в конце жизни математически обосновал… Троицу, перешел в православие и написал книгу об иконах при живых кураторах КГБ! Но в большинстве своем нынешние ученые все же воспринимают науку как нечто долженствующее опровергать Бога, и поэтому религиозными или идеалистически настроенными при понимании действительности становятся лишь лучшие из них: Макс Борн, Поль Дирак, Нильс Бор, Макс Планк, Де Бройль, упоминаемый уже нами Вернер Гейзенберг и прочие физики-элементарщики. Это также должно нам говорить о том, что сама наука, раскрывая тайны мира, подводит нас к главной его тайне – к Создателю.

Совершенствуя научные знания, мы не отдаляемся от Бога, а все больше сталкиваемся с Ним, совершенно не предполагая этого часто в качестве результатов своих трудов. Например, моделируя различные возможности работы тех или иных конструкций из различных материалов, ученые к XX веку накопили огромный опыт расчета таких конструкций и освоили весьма эффективный метод их построений. Он состоит в составлении графических характеристик отношения упругости материала к его же жесткости. Упругость материала определяет его способности к растяжению и сжатию, а жесткость выражает те пределы, при которых данный материал не разрушится при этих растяжениях и сжатиях. Упругость выражается законом Гука, а жесткость модулем Юнга. При помощи нужной комбинации двух этих показателей и производятся те самые расчеты, благодаря которым корабли не разваливаются пополам, у самолетов не отлетают на виражах крылья, дома не заваливаются набок при ураганах, мосты не проседают, рычаги не гнутся, котлы не взрываются, поршни не ломаются и т. д. Диапазоны таких соотношений огромны, и можно в неисчислимых вариантах то повышать жесткость в ущерб упругости, то, наоборот, увеличивать упругость, жертвуя при этом жесткостью. Для каждого конкретного технического случая подбирается большое количество вариантов, которые апробируются в лабораториях, ну а далее выбирается наиболее подходящее из этого множества соотношений. Однажды ученые задались целью посмотреть, а как выглядит в природе кривая отношения упругости и жесткости у живых тел? Насколько оптимально устроены живые ткани? Когда они вывели эту кривую на графике, то раздались насмешки, резон которых сводился к тому, что природа, конечно же, не имеет высшего инженерного образования, и поэтому ее достижения в этой области выглядят весьма бледно. Начались теоретические расчеты по оказанию помощи природе-недоучке, потому что сам материал, из которого сложены тела животных и людей, мог бы иметь совершенно разные характеристики соотношения упругости и жесткости, в зависимости от того, в каких пропорциях молекулы различных веществ образуют своими соединениями живые ткани. Ожидалось, что если бы природа имела диплом о высшем образовании, да еще и с «пятеркой» по сопромату, то возможности наших тел, вместе с их прочностью, могли бы быть гораздо более интересными для нас, примени она эти знания в свое время. И что же? Выяснилось, что соотношение жесткости и упругости наших тканей… единственно возможное, которое позволяет нашим телам существовать, не разваливаясь и не теряя свою форму! Если бы было хоть чуть-чуть другое соотношение хоть в одну, хоть в другую сторону, то, например, систематическое завязывание шнурков на ботинках так растянуло бы нам руки, что к шестнадцати годам они просто непотребно волочились бы по земле. Или, наоборот, при другом соотношении, – любое резкое движение при завязывании узла на тех же ботинках могло бы привести со временем к тому, что шнурки не завязались бы, а руки оторвались, что не так уж и страшно, может быть, по сравнению с тем, что в этих ботинках мы не смогли бы прыгать через лужи – приземление так отдавалось бы в тазу, что на десятом прыжке нас можно было бы собирать совком и веником. Существует единственный вариант физической возможности существования живых существ без болтовых и клепочных соединений, и Кто-то этот вариант рассчитал и использовал, поскольку в самой природе для тех веществ, которые образуют биологические ткани, заложены бесчисленные возможности бесчисленных сочетаний между собой, из которых почему-то они избрали именно то сочетание, которое позволяет нам держать книгу в руке, не опасаясь, что под ее тяжестью предплечье начнет прогибаться или, наоборот, что это предплечье при своем разгибе выбьет кость из локтевого сустава на сотый или двухсотый раз. И так от человека и до моллюска и насекомых, у всех двух миллионов видов существующих животных, у каждого свое единственно оптимальное по роду деятельности и по структуре тканей соотношение! Ни одной ошибки!

Что еще нужно знать, помимо того, что мы изложили ранее в нескольких абзацах, чтобы с чистой совестью исключить любую случайность в формировании существующего порядка вещей и признать, что этот порядок является продуктом Разума? Если иметь добрую волю, то – ничего, и тему можно закрывать. Однако совесть наша при самой доброй воле будет не совсем чиста, поскольку мы можем такую невероятную вероятность с полным правом не принимать, но не полностью отрицать, – ведь как ни мал шанс, а он все же существует. Опять же не в порядке полемики с кем-то, а лишь для того, чтобы успокоить свою совесть, подкрепим полную математическую невероятность случайности дополнительными логическими рассуждениями. Проявим щепетильность. Здесь опять тот, кто не любит чистых рассуждений без фактической научной базы, может несколько абзацев пропустить. Этот пробел в рассуждениях никак не снизит нашей аргументации научно просчитанного вывода о Сотворении мира.

При первом же нематематическом рассмотрении вопроса сразу отметим, что и без того безнадежное состояние случайности становится совершенно катастрофическим, если принять во внимание то, что объекты и явления реального мира находятся не просто обособленно сами по себе, а вступают между собой в повсеместное взаимодействие и образуют при этом работающие неизменным образом системы. Такое повальное взаимодействие объектов и явлений предполагает наличие в них способности откликаться на действия других объектов и явлений именно определенным образом, а никак не случайным. Но может ли случайность создать случайно неисчислимое случайное количество случайных объектов, случайно способных поголовно взаимодействовать между собой только неслучайным образом? Если связать из бетонных столбов плот, то он не будет держаться на воде, поскольку каждая его составная часть будет стремиться ко дну. Каждая отдельная характеристика каждого бетонного столба образует общую характеристику всего изделия, которое неумолимо утонет, как выразившее полностью в своем целом главную особенность каждого своего частного. Если окружающий нас мир в целом, во всех своих отдельных частях, взаимодействует научно прогнозируемо, то есть закономерным, неслучайным образом, то каждая часть этого целого должна подчиняться каким-то общим условиям и законам, сводящим эти части в свою очередь в состав всего целого. А эти общие для целого условия и законы не могут носить случайного характера, поскольку это именно их закономерные действия делают взаимодействия частей внутри целого неслучайными. У восточных людей такие логические доказательства сопровождаются рисунком змеи, кусающей себя зачем-то за хвост. Мы подпишем в нашем случае данную картинку следующим образом: «Наша жизнь, как вселенское явление, состоящее сплошь из абсолютно неслучайных компонентов, неслучайна по своему главному смыслу в силу того, что это именно она обеспечивает собой неслучайность своих компонентов». Все восточное сейчас модно. Пусть остается, как получилось. А змея у нас как будто зеленая, на темно-фиолетовом фоне. И такая как бы чешуйчатая … Еще одно соображение – если положить в кучу случайный набор транзисторов, диодов, конденсаторов, тиристоров, резисторов, кусков пластмассы, мотков провода, олова, канифоли, и т. д., есть ли вероятность, что из всего этого со временем случайно самообразуется радио? Такой вероятности нет. Для этого нужна идея (замысел) и воля к исполнению. Впрочем, из такого случайного набора деталей после создания радиоприемника обязательно останется много такого, что придется просто выбросить за ненадобностью. Это – отходы. А ведь во всей Вселенной нет ничего лишнего, не вступающего во взаимодействие! Ничего вокруг не болтается в виде мусора или балласта в качестве возможных первооснов вещества (мы же не имеем в виду всякие там астероиды, метеориты и прочее, не входящее в процессы различных круговоротов видоизменения веществ – это продукты деятельности, а не процесса организации). Что же это за случайность такая гениальная, которая без цели и без замысла смогла создать только то, что необходимо, и нигде не ошиблась в расчетах, которые обеспечили безотходность? Такой случайности не бывает. Даже неслучайный разумный труд предполагает по своим результатам определенные отбросы, которые не могут взаимодействовать с созданным из них же, по сути, объектом. Следовательно, Вселенная могла быть создана не только не простым разумом, который грешит наличием лишних компонентов, не входящих в систему результатов своего труда, а Сверхразумом, который не создает ничего лишнего и невзаимодействующего. Такой разум можно приписать только Богу. Никакая гениальная случайность не способна предусмотреть всеобщую зацепку всех вещей мира друг за друга, где не только все необходимо для окружающего, но и само не может существовать без любого из множества участников взаимодействия.

И что это за гениальная такая случайность, которая смогла создать все вокруг не только без единой лишней детали, но и не упустила ни одной из тех возможностей, что представил ей первичный материал? Такое вполне разумное и целеустремленное явление, как человек, до сих пор не может неслучайно и вполне обдуманно создать ничего нового, чего не было бы уже создано случаем. Как же такое возможно, если до человека все вообще создавалось бездумно и случайно? А ведь исходный материал у человека тот же, что был бы и у случая – та же самая материя и ее законы. Однако птицы летают лучше, дальше, безопаснее и естественнее для себя, чем наши самолеты. Наши неслучайные подводные лодки просто стыдно сравнивать со случайно созданными рыбами. Гребные винты наших кораблей не идут ни в какое сравнение с аналогичными устройствами бактерий, которые не только молниеносно и абсолютно свободно меняют направление движения, но и меняют направление вращения самого винта где-то у себя в заднице, или как там это у них называется... Бумага ос до сих пор превышает по своему качеству любую бумагу, вышедшую из наших производственных комбинатов. Если нитью из паутины обернуть экватор Земли, то она будет весить всего лишь 300 граммов, а по прочности будет превосходить такую же стальную, созданную разумным человеком, в два раза! Стрекоза способна зависать в воздухе, передвигаться вбок, уходить назад, и все это на высокой скорости. При всем при этом неужели это у случайной стрекозы подъемная сила в три раза выше, чем у самого продуманного вертолета, летающего так, как бревно плавает в речке? Наша навигация может только мечтать о навигационных возможностях перелетных птиц, наша радиолокация – лишь жалкая потуга повторить совершенную радиолокацию летучих мышей, наши термоизмерительные приборы не могут зафиксировать и одной сотой тех температурных изменений, которые легко и не вплотную, а на расстоянии сотни метров, определяет комар. Наша синоптика бессильна с вероятностью предсказать простой дождь, о котором далеко наперед знают животные и растения, наша геофизика изучает уже происшедшие землетрясения, от которых заранее массово уходят случайно созданные животные, наши кондиционеры не идут ни в какое сравнение с системой кондиционирования воздуха термитов и т. д. и т. п. продолжать можно бесконечно. Откуда этот великий и наглядный проигрыш? Очевидно, что мы здесь проигрываем более совершенному Интеллекту.

Кроме того, во Вселенной действуют не просто механические взаимодействия, а повсеместно действуют законы самих этих взаимодействий: закон всемирного тяготения, закон сохранения энергии, законы Ньютона, Архимеда, Мариотта, Гука Авогадро, Гей-Люссака и других умных людей, названные их именами не потому, что они их придумали, а потому, что они их первыми зафиксировали. Если все эти зафиксированные законы были созданы случаем, то мы должны признать случай законодателем, основным универсальным законом существования Мира. Как может такой законодатель издавать абсолютно противоположные самому себе законы? Это невозможно.