Текст книги "Откуда и что на флоте пошло"

Автор книги: Виктор Дыгало

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Мы часто говорим сегодня, что командир корабля является главной фигурой во флоте. Но мало быть назначенным на эту должность и «занять место» на мостике. Адмирал П. С. Нахимов говорил, что лишь тогда военный моряк может достигнуть совершенства, исполняя свою должность, если избранной специальности отдает себя до конца, без остатка. И далее: «Надо полюбить ее, чтобы не только досконально изучить, но и жить ею, двигать вперед, совершенствовать и передавать свои знания и опыт другим». Занимая высокое положение командира корабля, говорил П. С. Нахимов, необходимо быть верным сыном своего народа, все силы, а если надо – и жизнь посвятить пользе и славе любимой Родины.

Следуя этому завету, необходимо вспомнить и другой – русского флотоводца и ученого адмирала С. О. Макарова: «Дело командира – составить имя своему кораблю». Этим прекрасным правилом Степан Осипович руководствовался всю свою жизнь. Он прославил отечественный флот и громкими победами в бою, и славными научными открытиями. Не случайно имя корвета «Витязь», которым командовал С. О. Макаров, начертано на фронтоне международного Океанографического музея в Монако. А всемирно известный легендарный ледокол «Ермак» свои первые походы в высокие широты Арктики совершил под руководством С. О. Макарова – инициатора и руководителя его постройки.

Многие офицеры русского и советского военно-морского флота своими славными делами «составили имя своему кораблю». Разве приобрели бы широкую известность пакетбот «Святой Павел», линейный корабль «Ростислав», шлюпы «Диана», «Надежда», «Нева», «Восток» и «Мирный», линейный корабль «Азов», бриг «Меркурий», пароходо-фрегат «Владимир», крейсер «Варяг», миноносец «Стерегущий», крейсер «Аврора» и многие другие корабли, если бы не командовали ими такие выдающиеся флотские офицеры, как А. И. Чириков, В. Ф. Лупандин, В. М. Головнин, И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский, Ф. Ф. Беллинсгаузен, М. П. Лазарев, А. И. Казарский, Г. И. Бутаков, В. Ф. Руднев, А. С. Сергеев, Е. Р. Егорьев? Разве приобрел бы мировую славу крейсер «Очаков», если бы 15 ноября 1905 г. на нем не был поднят сигнал: «Командую флотом. Шмидт»? Возможно, осталась бы в тени и подводная лодка «Пантера», если бы ее командир А. Н. Бахтин 31 августа 1919 г. не потопил у о. Сескар новейший английский эсминец «Виттория».

Десятки кораблей военно-морского флота в годы Великой Отечественной войны стали Гвардейскими и Краснознаменными; среди них «Красный Кавказ», «Красный Крым», С-56, С-13 и др. Это произошло и потому, что их командиры А. Н. Петров, Г. И. Шедрин, А. М. Гущин, В. Н. Ерошенко, А. И. Турин, А. И. Маринеско, П. Д. Грищенко, И. И. Фисанович, И. Е. Сидоренко, Е. Б. Ефет, А. М. Матиясевич, В. Н. Алексеев, М. А. Грешилов и десятки других проявили личный героизм, воспитали прекрасные экипажи и, говоря словами петровского Морского устава, дая образ собою, побуждали их мужественно биться до последней возможности.

Офицерам военно-морского флота, которым выпали честь и счастье командовать новейшими современными кораблями, еще предстоит прославить их. Но уже сегодня имена многих командиров неразрывно связаны с названием своих кораблей, ставших известными всему флоту.

Боевые корабли ВМФ созданы для самых сложных океанских плаваний, для успешных действий в любой обстановке. Но какими бы ни были совершенными боевые корабли наших дней, главным двигателем на них был и остается человек. А центральной фигурой во флоте был, есть и будет командир корабля. Только им – смелым, решительным, беспредельно преданным Отечеству – покоряются моря!

«КАЮТ-КОМПАНИЯ ПРОСИТ...»

Еще в начале XVIII в. на кораблях британского флота в кормовой их части, над ахтерлюком, где всегда хранились запасы провизии и вина, находилось большое помещение, в которое выходили двери офицерских кают. Оно называлось «вордроб», что в переводе с английского означает «платяной шкаф». В вордроб складывали ценные трофеи, захваченные на судах-призах. Когда трофеи отсутствовали, помещение служило офицерскому составу столовой. В конце XVIII в массовый захват призовых судов прекратился, и это помещение, переименованное в «вордрум» («кают-компанию»), стало местом общего столования офицеров. Под таким названием оно осталось во флоте и сегодня. Один из законодателей корабельных порядков британского «нэйви»[65]65
  Navy (англ.) – военно-морской флот. – Прим. авт.


[Закрыть], первый лорд адмиралтейства Джервис Джон, объявил кают-компании не просто помещениями столовых, а местом собрания офицеров.

На кораблях нашего военного флота кают-компания с общим столом появилась в середине XVIII столетия. До этого слуги офицеров, по большей части из числа собственных крепостных, как умели, готовили пищу своему барину, толкаясь и переругиваясь в тесном судовом камбузе, жалуясь друг на друга и ссоря своих господ. Кроме того, у офицеров побогаче и пища была получше, а это невольно раздражало менее состоятельных. Чтобы положить конец подобным отрицательным явлениям, и было повелено учредить на кораблях кают-компании.

К сожалению, мы очень мало знаем о полной опасностей службе и быте наших моряков в эпоху парусного флота. Наиболее ярко этот исторический период осветили русские писатели К. М. Станюкович, автор «Морских рассказов» и повести «Вокруг света на „Коршуне“, и И. А. Гончаров, создавший цикл путевых очерков „Фрегат «Паллада“. На этом фрегате была кают-компания, расположенная, как и велел старый морской обычай, в корме корабля.

В эпоху парусно-парового флота на судах всех типов – фрегатах, корветах, клиперах, а позже и на крейсерах – эти помещения, по существу, были однообразны и мало чем отличались от кают-компании парусника, на котором путешествовал И. А. Гончаров.

С появлением во второй половине XIX в. броненосных кораблей и возникшей при этом необходимостью с особой рациональностью сберегать каждый метр полезной площади, помещения кают-компаний во многом потеряли свой традиционный нарядный вид, а кое-где сменили и месторасположение – в первую очередь на легких крейсерах и эскадренных миноносцах.

В истории отечественного флота кают-компанией называлось также и сообщество офицеров-моряков одного корабля, которых сплачивали общие интересы, морские обычаи и традиции. Кают-компания, по сути, была коллективом единомышленников, посвятивших себя общей цели – защите Отечества. Этот взгляд на кают-компанию в какой-то мере отражен и в ныне действующем Корабельном уставе ВМФ, также рассматривающем ее как объединение офицеров, а не только как помещение для столовой. Кают-компания на корабле, указано в нашем уставе, «должна служить местом тесного общения офицеров и культурным центром, способствующим воспитанию офицеров, выработке единых взглядов на вопросы ведения морского боя, боевой подготовки и организации службы корабля».

Великие русские флотоводцы адмиралы Ф. Ф. Ушаков, М. П. Лазарев, П. С. Нахимов, С. О. Макаров, размышляя о роли корабельной кают-компании, придерживались общего взгляда: сплоченность и единство кают-компании – это наглядное выражение дисциплины флота в целом, а традиции и обычаи – ее фундамент. Подобный дух и царил всегда в кают-компаниях наших боевых кораблей, где взаимоотношения строились на глубоком уважении младших к старшим, преклонении перед их опытом и боевым мастерством.

По установившемуся морскому обычаю, офицеры в кают-компаниях рассаживались за столом строго по старшинству. Во главе стола был старший офицер, по правую руку от него – следующий по рангу офицер, по левую – старший инженер-механик. Затем шли старшие специалисты и далее, также по старшинству в воинских званиях, младшие специалисты, вахтенные начальники, вахтенные офицеры[66]66
  На кораблях дореволюционного военного флота вахтенный офицер являлся помощником вахтенного начальника. – Прим. авт.


[Закрыть] и механики. Такое размещение создавало атмосферу уважительности и субординации, выделяло «старший» и «младший» (как тогда было принято говорить, «баковый») концы стола. Все это позволяло старшему офицеру чувствовать опору в застольных разговорах в лице старших специалистов. И ныне места в кают-компании столь же строго распределяет старший помощник командира.

Особой заботой старшего офицера, считавшегося, по флотским законам, хозяином корабельной кают-компании, было создание среди офицеров особого микроклимата, установление там, как когда-то говорили, Esprit de Corps (духа корпоративности). По мнению известных русских адмиралов, эта сплоченность во многом обеспечивала победу в любом бою, успешное решение самых трудных задач, поставленных перед кораблем.

Жизнь кают-компаний в эпоху парусного флота и вплоть до революции в основе своей покоилась на обычае видеть в начальнике начальника только на службе, а в кают-компании и вне службы он был только старшим товарищем. Старший офицер на палубе всегда «господин капитан 2-го ранга» или «господин старший лейтенант», внизу же – «Иван Иванович», «Иван Петрович», и считалось совершенно невозможным обращаться к нему иначе. Происходило это потому, что корабль для истинного моряка был домом, но домом, имеющим две половины, строго разграниченные морским обычаем, а именно палубу, где моряк всегда на службе, и кают-компанию, где он всегда дома. Это разграничение, присущее только флоту, обусловило и ряд неписанных правил жизни кают-компании. Так, например, считалось дурным тоном говорить за обеденным столом о службе, считалось бестактным делать выговоры и вообще все то, что не принято в хорошей семье. И только в случаях крайней необходимости старший офицер или даже старший в чине делал их в форме, диктовавшейся обстоятельствами. Чаще всего – традиционным способом, как, например: «А не поговорить ли нам лучше о пряниках» или «Заткните фонтан красноречия, мичман» и т. п., что обычно вызывало улыбки, и провинившийся без обид ставился на место. Очевидно, и в кают-компаниях современных кораблей нашего военно-морского флота должна быть создана атмосфера демократизма без плац-парадного обращения по воинскому званию или по должности и фамилии, должно возродиться уважительное обращение по имени и отчеству старших к вчерашним выпускникам и доверительное – молодых офицеров к своим наставникам. Это пробуждает обостренное чувство равной ответственности за корабль, за общее дело коллектива, понимание необходимости твоей службы для экипажа, стремление не уронить его честь. В этом корабельном центре общения каждый должен иметь право поговорить на любую тему, высказать свое мнение, услышать точку зрения командира, а командир в свою очередь сможет узнать, чем живут и что думают его подчиненные. Только в таких условиях на кораблях нашего флота будет витать дух товарищества, о котором неустанно заботились передовые адмиралы Российского флота как об основе победы в бою.

В современных условиях дух товарищества приобретает еще большее значение. И в формировании его главная роль отводится старшему помощнику командира корабля. Неспроста морской устав во все времена объявлял председателем кают-компании, ее хозяином старшего офицера. «Первенствующим лицом в кают-компании, – говорится в действующем ныне Корабельном уставе ВМФ, – является старший помощник командира корабля...». На должность старшего помощника командира корабля, его первого заместителя, хранителя и ревнителя морских традиций, должны назначаться офицеры с обязательным учетом черт характера и, если угодно, особой любви и преданности корабельной службе и флоту. Мудра старая морская поговорка: «Каков старший офицер, такова и кают-компания. Какова кают-компания, таков и корабль». Она не потеряла своего глубокого значения и сегодня. Ведь опытному глазу всегда видно, что боевые корабли независимо от их принадлежности к одному классу и типу все-таки в чем-то неодинаковы. Есть корабли поистине образцовые, есть просто нормальные, а случается, чего греха таить, повстречать и такие, на которых постоянно что-то не ладиться, которые всегда числятся в отстающих. Чаще всего – поверьте моему немалому опыту – это корабли, на которых старшие помощники – случайные люди, попавшие на эту высокую должность по причине просчета старших начальников.

В былые времена командир экипажа рассылал приглашения посетить корабль, которые всегда начинались словами: «Кают-компания крейсера „Минин“ просит...» или «Командир и кают-компания крейсера „Минин“ просят...».

И сегодня, как в давние годы, командир корабля, приглашая гостей, повторяет: «Кают-компания крейсера... просит...».

Считая одной из главных задач своей государственной политики создание сильного военного флота, Петр I вложил немало сил в подготовку грамотных и квалифицированных моряков, следил за тем, чтобы они были хорошо вооружены и экипированы всем необходимым. Но вместе с этим Петр I обращал большое внимание на то, чтобы офицеры армии и, особенно, флота были обучены «галантным манерам». Царский указ 1720 года (Петр I стал императором в 1721 году) предписывал флотским офицерам «красное вино пить из зеленых кубков, а белое – из светлых». Еще задолго до официального появления кают-компании на кораблях 1-го и 2-го ранга Российского флота имелись наборы отличной столовой и винной посуды, «дабы не ударить лицом в грязь, буде придется принимать иностранных гостей».

Составной частью этих наборов, изготовлявшихся бессчетными купеческими мануфактурами, были, естественно, стеклянные стаканы – малопрозрачные, темно-зеленого бутылочного тона, которые расписывались эмалевыми красками, и более дорогие, декорированные тонкой гравировкой прозрачные бесцветные кубки Императорского хрустального и стекольного завода. Вся эта посуда во время штормов билась в неимоверных количествах, ибо зафиксировать ее гладкие формы на столе было почти невозможно. Правда, помогла русская смекалка: моряки во время качки застилали столы мокрыми скатертями (это применяют и сейчас), однако круглые по форме стаканы и кубки скатывались со стола и бились даже в этом случае. От удручающих трат казну избавил один из мастеров Императорского стекольного завода, который изготовил первый в России граненый стакан. Апробацию новшества российский император произвел самолично, откушав из него полынной водки. Он нашел, что «стакан осанист и по руке в пору». От своих нынешних собратьев первый русский граненый стакан отличался большой вместимостью, толстыми стенками и зеленоватым оттенком. Возможно, это обстоятельство привело к тому, что в народе, несмотря на постоянное обновление разговорного языка, водка сохраняла за собой былинное название зелена вина – что ни налей в такой стакан, все в нем казалось зеленым. Но главным достоинством этого стакана была его высокая прочность: даже при падении со стола на палубу он очень редко разбивался.

За четыре последних года жизни Петра в России было произведено около 13 тысяч граненых стаканов, примерно столько же, сколько было отлито пушек. Однако с борта корабля этот сосуд сошел на сушу и начал свое триумфальное шествие по России лишь после открытия в 1756 году Гусевского хрустального завода, специализировавшегося на массовом, по тогдашним представлениям, производстве сортовой стеклянной посуды. С тех пор, меняя цвет, размер, форму и количество граней (оно колебалось от 8 до 20, неизменно оставаясь четным), граненый стакан стал столь же неотъемлемым символом нашей жизни, как и его традиционное содержимое. Насколько естественно и гармонично вписался этот сосуд в нашу жизнь! И в горе и в радости живет он вместе с нами, помогая отметить все самые важные события жизни – от рождения ребенка до последнего тоста за упокой души! Но главное – это то, что длительное время он оставался неотъемлемой составной частью посуды кают-компаний на кораблях (особенно на подводных лодках) советского Военно-Морского Флота.

...Время рыночных реформ вписало в историю русского граненого стакана печальные страницы. Он снят с производства. Все реже его можно увидеть на сервированном столе в кают-компании корабля российского флота. А жаль! Ведь несмотря на большой тоннаж современных надводных боевых кораблей и подводных лодок, в штормовом море по-прежнему качка беспощадно сбрасывает со стола кают-компании посуду, и в первую очередь, круглые тонкостенные стаканы. Так, может быть, есть смысл реабилитировать граненый стакан, одобренный самим Петром I, и восстановить одну из добрых традиций, непосредственно связанных с кают-компанией русского корабля?

ХОЗЯИН ВЕРХНЕЙ ПАЛУБЫ

Великий Гоголь когда-то писал: «...нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и живо трепетало, как метко сказанное русское слово». Наиболее выразительно «русское слово» звучит в пословицах.

Богат пословицами и военно-морской флот. Сочиняют их о корабле, о командире, о боцмане, о рулевом, о лоцмане, о матросе... Но о боцмане пословиц, пожалуй, придумано больше, чем о любом другом корабельном специалисте. Вот лишь некоторые: «Каков боцман, таков и корабль»; «Нужда заставит, и боцман добрым станет»; «У плохого боцмана и хорошие снасти плохи»; «На боцманской дудке флот держится»; «Самый длинный конец на корабле – цепочка боцманской дудки: везде матроса найдет»; «Каков боцман, таковы и матросы»; «Если боцмана бросает в жар, значит, матросы работают с прохладцей».

Даже из этого неполного перечня вырисовывается круг обязанностей, да и некоторые черты характера, присущие человеку, находящемуся на этой должности.

Впервые на кораблях русского военного флота боцман появился при Петре I. Эта должность «пришла» к нам из голландского флота, где она так и именовалась: bootsman (от boot – лодка, судно, и man – человек). Морским уставом 1720 г. были определены обязанности боцмана, сводившиеся, в основном, к тому, что боцман смотрит над такелажею, канатами, галсами и хохотами и над протчею такелажею корабельною, чтобы, все было исправно. И еще ему предписывалось иметь в своем хранении якори, анкарь, штоки и буи. Должен приказывать спленсывать канаты и класть в удобном месте, встаскивать якори и привязывать к ним буйропы, довольной длины.

Шли годы, и обязанности боцмана усложнялись и возрастали по объему. В Морском уставе 1872 г. было указано: «Боцманы, по своему служебному положению, имеют старшинство перед всеми чинами унтер-офицерского звания, как строевыми, так и нестроевыми, на корабле. Боцман должен знать имена унтер-офицеров и матросов; их способности в морском деле, наблюдать за их поведением и подавать собою пример точного исполнения всех служебных обязанностей».

А обязанностей этих стало много. Боцман был ...обязан знать в точности: производство всех такелажных работ, правила подъема тяжестей, постановку рангоута, уборку якорей, все касающееся до вооружения корабля, компас, управление рулем и парусами, производство артиллерийских учений, все постановления устава об обязанностях нижних чинов на корабле, порядок исполнения всех корабельных расписаний. Этим же Морским уставом определялось, что боцман должен находиться при производстве всех важнейших работ, случающихся на корабле. В продолжение всей кампании боцман каждое утро осматривает рангоут и оснастку и о состоянии их рапортует к восьми часам утра вахтенному начальнику. Он повторяет этот осмотр после каждого крепкого ветра или сильного шквала и после того, как корабль нес усиленные паруса.

Уже в ту далекую пору боцмана образно называли хозяином верхней палубы. И по сей день сохранилось во флоте это крылатое выражение. Занимавший на корабле промежуточное положение между матросами и офицерами, боцман был в экипаже незаменимой фигурой – от него зависели и дисциплина, и обучение новичков, и эффективность действий команды при управлении парусами в бою и походе. На российских кораблях дисциплина была строгой, и боцман, случалось, орудовал не только цепочкой, на которой с его шеи свисала дудка, но и могучим кулаком. Вспомним хотя бы боцмана Щукина, Нилыча, как называли его старые матросы, красочно изображенного русским писателем-маринистом К. М. Станюковичем в рассказе «Матросский линч». Один его облик вселял в молодых матросов страх: «...коренастый, приземистый, пучеглазый человек лет пятидесяти, с кривыми ногами, обветрившимся красным лицом цвета грязной моркови и с осипшим от ругани и пьянства голосом». Был он большим мастером в ругательном жанре и неистощим в «вариациях» с перебором всего бегучего и стоячего такелажа, которыми он услаждал слушателей во время приборки на клипере. Нилыч часто давал волю рукам, зная, что молодые матросы побоятся жаловаться на него. И действительно, на вопрос старшего офицера о происхождении синяка под глазом молодой матрос Ефимка, вытянувшись в струну, застенчиво отвечал: «Зашибся, ваше благородие!».

Боцманы, подобные Щукину, были, разумеется, не только мастерами виртуозного сквернословия и любителями распускать руки. Они в совершенстве знали службу, содержали российские военные корабли в изумительной чистоте и исправности и потому устраивали командира и офицеров, которые на многое закрывали глаза. Вместе с закатом эпохи парусного флота исчезли с кораблей и боцманы вроде Нилыча. Шло время, менялся флот, вступали в строй новые корабли, на их палубы поднимались новые команды. Но и сегодня боцман, как и встарь, по нескольку раз в сутки обходит родной корабль: «Все в порядке на палубе?». Ничто не укрывается от его «всевидящего ока», зорко смотрит он за тем, «чтоб все было исправно».