Текст книги "Арийский миф в современном мире"

Автор книги: Виктор Шнирельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Похоже, что в 1990-х гг. взгляды Скурлатова несколько изменились, чего нельзя сказать об экстремистском направлении его мышления. Он перешел на платформу евразийства и стал настаивать на безвозвратной гибели «старорусской нации» и необходимости формирования «младоросского этноса» на основе «пассионариев» – членов его партии (Соловей 1992: 125). Это не помешало ему в апреле 1999 г. вступить в единый Национальный блок с Русским национальным единством А. П. Баркашова и Общероссийским политическим общественным движением «Спас» для участия в приближавшихся парламентских и затем президентских выборах (этот блок был отклонен Центральной избирательной комиссией в ноябре 1999 г.). Выступая за «сплочение Русской нации» и «установление в России Русской национальной власти» (платформа РНЕ Баркашова), программа этого блока включала одновременно и ряд противоречивших этому евразийских положений, например о формировании новой государственной элиты из представителей коренных народов России (правда, кого следовало считать коренным, а кого нет, не уточнялось).

В начале 2000-х гг. Скурлатов отошел от политической деятельности и был председателем Православного братства Св. Апостола Андрея Первозванного. В этом качестве он попытался создать свое квазирелигиозное учение «Правая вера», куда вошли элементы православия, ислама, «Влесовой книги» и идей Николая Федорова. С тех пор его главные устремления были связаны с идеей бессмертия людей и воскрешением предков. Правда, интерес к политике его не покидал, и теперь он рассуждает о необходимости перехода от «досубъектного этнозоологизма» к «субъектному национализму интереса-рацио». Нацию он понимает не в этническом, а в гражданском смысле, но видит ее важнейшую особенность в «глобальной экспансии», а потому наделяет ее непременной «имперскостью». Гитлера он по-прежнему почитает, но видит его ошибку в «жидоедстве». На его взгляд, Гитлеру надо было заключить союз с «радикальным сионизмом», что якобы могло повысить его шансы на успех (Скурлатов 2012). Иными словами, несмотря на эволюцию взглядов, Скурлатов хранит верность радикализму.

Еще одной важной для нас фигурой, чье обращение в язычество связано с теми же московскими кругами, являлся А. А. Добровольский. Он имел за плечами лишь среднее образование и незаконченное обучение в Московском институте культуры. Будучи большим поклонником Сталина, он с ранних лет участвовал в различных диссидентских движениях. В декабре 1956 г. он попытался сформировать из молодых рабочих оборонных заводов Москвы Российскую национально-социалистическую партию, ставившую своей целью разделаться с коммунистами и «возродить русскую нацию». Партия просуществовала не более полутора лет, и в мае 1958 гг. ее активисты были арестованы, а затем ее организатор был осужден на три года лагерей. Там он сошелся с бывшими коллаборационистами, нацистами, соратниками Краснова, Шкуро и Власова, членами Народно-трудового союза (НТС). Под их влиянием он ухитрился побывать монархистом (в лагере в 1958–1961 гг.), а затем в 1963 г. стал членом подпольной группы, созданной членом НТС. В марте 1964 г., благодаря провокатору, заговорщики были арестованы. Но Добровольский симулировал психическое расстройство и год провел в психиатрической лечебнице. Выйдя оттуда в 1965 г., он вступил в НТС, но оставался там недолго (в 1966–1967 гг.). По словам самого Добровольского и людей, знавших его в те годы, нацистские идеи вкупе с символикой и «большим стилем» произвели на него неизгладимое впечатление. Он уже тогда начал мечтать о полном истреблении евреев. А его новые друзья, нацисты и коллаборационисты, убедили его в том, что якобы американцы сами сооружали газовые камеры, чтобы обвинить нацистов в геноциде (Чарный 2004: 72–73). За антисоветскую деятельность он неоднократно привлекался к уголовной ответственности, несколько лет провел в заключении и при этом даже ухитрился посотрудничать с КГБ.

Еще в 1961 г. Добровольский принял православие из рук священника-диссидента Г. Якунина, но и это увлечение оказалось недолгим. Отсиживая срок в Дубравных лагерях (Мордовия), Добровольский познакомился там с С. Р. Арсеньевым-Хоффманом, в довоенные годы входившим в тайное русско-немецкое общество. Символом общества была свастика. Именно от Арсеньева Добровольский почерпнул свои первые знания о «вере предков» и роли «нордической расы». Позднее, купив в 1969 г. библиотеку редких книг, он увлекся язычеством и оккультизмом и надолго стал поклонником эзотерических идей Блаватской. В 1986 г. он уехал из Москвы в Пущино, где начал заниматься народным целительством. Во второй половине 1980-х гг. он вступил в Патриотическое объединение «Память», а после того, как в 1987 г. там возобладали православные настроения, порвал с этой организацией и вошел в емельяновский ВАСАМПФ «Память». В 1989 г. он участвовал в создании Московской языческой общины и взял себе языческое имя Доброслав. Тогда он активно выступал с лекциями, которые ему организовывал К. В. Смирнов-Осташвили, лидер Союза за национально-пропорциональное представительство «Память». Он принимал активное участие в митингах национал-патриотов, а в 1990 г. сотрудничал с Русской партией В. Корчагина.

Вскоре Доброслав переехал на постоянное место жительства в деревню Васенёво Шабалинского района Кировской области. Там он основал свою языческую общину преимущественно из членов своей семьи. Одним из мотивов его переселения могла послужить взятая у Н. М. Карамзина идея о том, что до присоединения к Московскому царству Вятка была якобы центром крупного государства, созданного племенем вятичей. В годы перестройки эту идею популяризировал уроженец Кировской области писатель В. Крупин, доказывавший, что вятичи заселили Вятский край еще в языческие времена, и провозглашавший их наряду с венедами «этническим ядром русской нации» (Крупин 1987: 234). Примечательно, что один из сыновей Доброслава, Александр, получил языческое имя Вятич. В 1993–1995 гг. Доброслав читал «просветительские лекции» в Кирове в Доме политпросвещения.

Доброслав представлял «национал-социалистическое» крыло в язычестве и пользовался большим авторитетом у национал-патриотов. В 1994 г. он попытался создать политическую организацию – Русское национально-освободительное движение (РНОД), идею чего позднее столь же безуспешно пытался реализовать его ученик А. Аратов. 22 июня 1997 г. Доброславу удалось созвать Вече – Объединительный съезд языческих общин, провозгласивший его вождем Русского освободительного движения. Впрочем, затем он вошел в конфликт с издателями «Русской Правды», ранее исправно делавшими ему рекламу163163
  О его биографии см.: (Рождественский 1981–1982: 258; Верховский, Прибыловский, Михайловская 1998: 24–25; Луговой 1998а, 1998б; Митрохин 2003: 191–198; Шиженский 2012: 13–42).


[Закрыть]. Дело дошло до того, что Аратов изгнал из редакции «Русской Правды» его сына Сергея «за пьянство». Более жизнеспособным было созданное последователями Доброслава культурно-историческое общество «Стрелы Ярилы», но и оно распалось в начале 2000-х гг., ибо индивидуалисту Доброславу было не до руководства им, а другого сильного руководителя не нашлось.

В марте 2001 г. Сергей (Родостав) был избран главой администрации Шабалинского района. В начале 2000-х гг. Доброслав решил сконцентрироваться на развитии языческого мировоззрения. Он несколько раз навещал Москву с лекциями (4 октября 2002 г. в Обществе охраны памятников истории и культуры на Дербеневской набережной и 6 октября 2004 г. в трактире «Ярило»). 23 апреля 2001 г. в Шабалинском районном суде рассматривалось дело Доброслава, обвиненного в разжигании антисемитизма и религиозной вражды. Любопытно, что тогда за Доброслава вступилась местная коммунистическая газета «Кировская правда» (Путятин 2001). 1 марта 2002 г. это дело рассматривалось в Свечинском райсуде г. Кирова, где Доброслав был приговорен к двум годам лишения свободы условно (Полозов 2002). В марте, мае и июле 2005 г. три разных районных суда города Кирова поочередно выносили решение об экстремистском характере ряда брошюр Доброслава. В 2007 г. эти брошюры были внесены в федеральный список экстремистской литературы, составленный Росрегистрацией.

Первым лидером Московской языческой общины был А. К. Белов, взявший себе языческое имя Селидор. Белов считает своими предками летописных варягов, причем видит в них выходцев из балто-славянского населения. Кроме того, его предки были якобы среди рыцарей Ливонского ордена, участвовавшего в битве на Чудском озере. О себе Белов сообщает, что и сам был посвящен в рыцари одним из потомков польского короля (Белов А. К. 2007: 29, 105, 113–114). В 1970-х гг. он занимался в секции карате, стал профессиональным спортсменом и в 1982 г. получил черный пояс. В 1982 г. Белов закончил библиотечно-библиографический факультет Московского государственного института культуры, а затем в 1986 г. – психологический факультет МГУ. На рубеже 1970 – 1980-х гг. он работал в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы, а затем – в Институте патентной информации и в отделе научно-технической информации Проект НИИ спецхиммаш. По его словам, в те годы он познакомился с известным психиатром Н. П. Бехтеревой, обучившей его некоторым нетрадиционным подходам к пониманию психики человека. Тогда же он начал заниматься магией и уверовал в идею реинкарнации.

Белов входил в 1989–1990 гг. в емельяновскую «Память», но в 1990 г. он исключил Емельянова и его сторонников из своей общины за политический радикализм (Верховский, Папп, Прибыловский 1996: 263–264; Прибыловский 1998б; 1998в). Возглавляемая Беловым община, вскоре взявшая имя Московской славянской языческой общины, заявила о своей аполитичности и устремленности лишь к древней славянской духовности и решительно отмежевалась от фашизма (Белов 1992б: 392–393). В ней был даже принят строгий запрет на членство в политических партиях (Трофимчук 1997: 67). Но политической деятельности самого Белова это не мешало: в 1994 г. он вошел в политсовет партии «Русский стиль», созданной при концерне «Гермес», и стал членом редколлегии одноименного журнала (Асеев 1999: 32)164164
  В конце 1990-х гг. пирамида, называвшаяся «Гермесом», рухнула и погребла под своими развалинами все дочерние организации.


[Закрыть]. Параллельно Белов пишет повести и романы, будучи членом Московской организации Союза писателей России. В начале 1990-х гг. он пропагандировал свою систему кулачного боя в газете «Русский вестник» (Белов 1991а; 1991б; 1991в), а затем стал главным редактором журнала «Кулачный боец».

Все рассмотренные выше деятели неоязычества связаны с Москвой. В Ленинграде (ныне Санкт-Петербурге) события развивались своим ходом. Там у истоков этого движения стоял В. Н. Безверхий, окончивший в 1952 г. Высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе и одно время служивший штурманом дальнего плавания. В 1967 г. он защитил в ЛГУ кандидатскую диссертацию по философии на тему «Антропологические взгляды Иммануила Канта». Затем в течение многих лет он преподавал марксизм-ленинизм в ЛГУ и в ряде других гражданских и военных вузах. Одновременно, будучи ревностным почитателем Гитлера и Гиммлера, он пропагандировал в узком кругу любимых учеников расовые и антисемитские теории, призывающие к избавлению человечества от «неполноценного потомства», возникшего вследствие смешанных браков. Таких «неполноценных людей» он называл «ублюдками», относя к ним «жидов, индийцев или цыган и мулатов» и считая, что они мешают обществу достичь социальной справедливости. В возрасте 51 года он поклялся «посвятить всю свою жизнь борьбе с иудейством – смертельным врагом человечества». Текст этой клятвы, написанной кровью, был найден у него при обыске в 1988 г.

Безверхий разработал теорию «ведизма», содержавшую такой пассаж: «В случае победы фашизма все народы будут просеяны через сито определения расовой принадлежности, арийцы будут объединены, азиатские, африканские и индейские элементы поставлены на свое место, а мулаты – ликвидированы за ненадобностью». Начиная с 1979 г. он разрабатывал идею создания Общества волхвов, включавшего и боевые группы типа нацистских штурмовиков. При этом он руководствовался материалами о структуре и деятельности гестапо и загодя составил картотеку на членов творческих союзов Петербурга еврейской национальности (Лисочкин 1988; Соломенко 1993; Верховский, Папп, Прибыловский 1996: 242–243). В 1990 г. он добился своего, создав неоязыческий Союз венедов. Одновременно он учредил небольшое издательство «Волхв», где в 1992 г. издал книгу Гитлера «Майн кампф». По этому факту против него в 1992 и 1995 гг. заводились судебные дела по обвинению в разжигании национальной розни. Однако, благодаря доброжелательным экспертам, ему всякий раз удавалось выйти сухим из воды.

Определенный интерес для нашей темы представляет О. М. Гусев не столько значительностью этой фигуры, во многом уступающей перечисленным выше деятелям, сколько примером того, каким путем человек приходит к праворадикальной идеологии, основанной на антихристианстве и язычестве. Этот уроженец Хабаровска окончил Хабаровский лесотехнический техникум. Затем он увлекся журналистикой и с 1969 г. учился заочно на отделении журналистики филологического факультета Дальневосточного университета. Одновременно он работал в отделе писем газеты «Суворовский натиск», органе Дальневосточного военного округа. В 1971 г. он поступил на отделение китайского языка и филологии Восточного факультета Дальневосточного университета, но, похоже, так его и не закончил. Тем не менее патриотическая закваска, полученная им в редакции военной газеты, и постоянное ощущение «китайской угрозы», возросшее на Дальнем Востоке после событий 1969 г. на острове Даманский, сделали его весьма восприимчивым к фантазиям о «мировой закулисе» и «международном заговоре» против России. Это и сформировало его отношение к событиям рубежа 1980 – 1990-х гг., которые он встретил уже в Ленинграде.

В конце 1980-х гг. Гусев стал активно посещать политические митинги, происходившие вначале в Юсуповском саду, а затем на площади перед Казанским собором. Там он познакомился с Р. Периным и Е. Крыловым и участвовал в деятельности созданной ими карликовой Национально-демократической партии. В частности, вместе с Периным он основал газету «Русское дело», выходившую в 1991–1993 гг. Идеологической платформой газеты были расизм и антисемитизм. Сам Гусев объясняет это необходимостью противостоять «сионистам», которые якобы и совершили перестройку, а также демократам, которые их защищали. Он честно называет и источник своих идей. Ведь прежде чем выпускать газету, они с Периным тщательно выискивали и изучали труды русских дореволюционных антисемитов и расистов, а также их зарубежных единомышленников конца XIX–XX в. Занимаясь этим увлекательным поиском, они обнаружили черносотенную дореволюционную газету «Русское дело», оказавшуюся созвучной им по мыслям. Поэтому и своей газете они дали то же название (Гусев 2000: 49–50, 96).

После путча начала октября 1993 г. газета была закрыта. Тогда она взяла себе новое имя и далее выходила как «За русское дело», причем ее целью осталось «разоблачение преступлений международной еврейской уголовно-политической мафии против России» (Гусев 2000: 51). Гусев с гордостью называет свою газету первой в стране с «антимарксистским, антидемократическим, антисионистским лицом» (Гусев 2000: 54). Одно время газета поддерживала тесные отношения с Союзом венедов Безверхого, но к середине 1990-х гг. Гусев разошелся с ним по идейным соображениям. В 1996–1997 гг. Гусев и Перин делали попытки создать новые политические партии, однако эти проекты оказались неудачными. Тогда в 2003 г. они основали Славянский союз Санкт-Петербурга и Ленинградской области.

Более успешным для Гусева оказалось писательское поприще, и к концу 1990-х гг. он был председателем Северо-Западного отделения Всеславянского союза журналистов и профессором Международной славянской академии. В начале 2000-х гг. Гусев выпустил несколько книг, полных «языческого расизма». Эта стратегия оказалась эффективной, и в течение последних десяти лет многие языческие лидеры, отойдя от активной политической деятельности, издавали книги, пытаясь донести свои идеи до широкого читателя. Однако иногда это заканчивается плачевно. В апреле 2011 г. Гусев и Перин попали под следствие по делу о возбуждении ненависти и вражды.

Петербургского художника и публициста И. И. Синявина иной раз считают одним из основателей русского неоязычества. Он получил разностороннее образование: вначале окончил Военно-топографический техникум, затем учился в ЛГУ – сперва на механико-математическом факультете, затем на кафедре искусствоведения исторического факультета. Свой трудовой путь он начал в Ленинграде художником-модернистом, находившимся в оппозиции к советскому официальному искусству, затем стал политическим публицистом, а закончил яростным сторонником русского язычества, увидев в нем мощный рычаг политической мобилизации русского народа. В течение своей жизни Синявин не раз существенно корректировал свое мировоззрение в сторону все большей радикализации. Во второй половине 1960-х гг. он, подобно многим другим художникам-неформалам, увлекся поисками духовности, что привело его к мистическим и эзотерическим учениям. Тогда его манили к себе религии Древней Индии и Древнего Египта, а также христианское учение, причем все это было пронизано духом теософии Блаватской. Большое место в его творчестве занимали христианские мотивы, но по цензурным соображениям ему приходилось писать картины в абстрактной манере. В 1974–1975 гг. он участвовал в ряде неформальных художественных выставок и был одним из их организаторов. В мае 1976 г. он подвергся непродолжительному аресту, после чего вынужден был покинуть страну и вплоть до 1986 г. проживал в США.

Столкнувшись с американскими реалиями, Синявин пережил духовный кризис и уверовал в неизбежность конфронтации между Западом и Россией. Теперь Запад рисовался ему «историческим врагом», неспособным понять Россию с ее мессианской идеей и желавшим превратить ее в колонию или даже уничтожить. А конфронтацию он теперь стал понимать уже не в социально-классовых, а в культурно-национальных терминах. Правда, он все еще связывал русскость не с расово-этническими, а с культурными, морально-этическими и идеологическими основаниями. Русскими он называл тех, кто был готов служить России (Синявин 1991: 140–141). Он выказывал себя сторонником сильного государства, видел в демократии «сатанинское начало», стоял за полное подчинение личности государству, но требовал, чтобы власть в таком государстве была «своя, родная». К тому времени он уже резко порвал со своим прежним увлечением модернизмом, подчеркнув его «антинациональный характер» и усмотрев в свободе творчества «подрыв всякой власти» (Синявин 1991: 147). С тех пор он полностью забросил живопись.

Не желая принимать американский образ жизни, Синявин окончательно превратился в русского националиста, для которого главными ценностями стали «Родина, нация, народ» (Синявин 1991: 149). При этом истинная Россия виделась ему в облике славянской Руси. Он призывал держаться за корни и всячески идеализировал древних славян. Он также начал испытывать двойственное отношение к христианству, пытаясь отделить его «высоконравственные начала» от «фанатического (еврейского) национализма». Столь же неоднозначные чувства вызывала у него и идея коммунизма: с одной стороны, он видел в ней воплощение извечной русской мечты о правде и свободе, но, с другой, его смущали «сионистские настроения» (Синявин 1991: 201–205).

Если до отъезда в США Синявин стремился дистанцироваться от этнорасовых проблем и уговаривал своих коллег-художников сторониться расового видения окружающей действительности, то, вернувшись в Москву, он уже с яростью набрасывался на советский интернационализм, упрекая его в «геноциде русского народа». Впрочем, еще в свой «советский период» он начал идеализировать древность («чем древнее, тем светлее») и уже тогда выказывал жгучий интерес к древним славянам. К 1990 г. это породило у него сомнения в справедливости христианского учения, делавшего упор на смирении, и он начал подчеркивать роль открытой борьбы «за правду Земли Русской». А это, на его взгляд, требовало восстановления «исконного древнеславянского духа» (Синявин 1991: 15, 134). Все еще ценя православие как веру, он заявлял, что оно исчерпало себя как идеология. Мало того, на его взгляд, христианская мораль могла быть продуктивной только в мононациональном государстве, а для полиэтничного общества она не годилась. Он с ожесточением отбрасывал идеалы плюрализма и либерализма. Его идеалом стала сплоченная русская нация, и для ее консолидации ему требовались сильное государство и полное единомыслие («единая истина»). В свою очередь это вызывало нужду в новой идеологии. Спасение виделось Синявину в опоре на свой народ и свою землю (Синявин 1991: 138, 208–214). И в первой половине 1990-х гг. он окончательно сделал ставку на русское язычество, что и озвучил в книге «Стезя Правды», впервые опубликованной в 1996 г. Иными словами, к язычеству Синявина привели не столько духовные искания, сколько русский национализм.

Такой путь проделал не один Синявин – ряд других известных русских националистов, пытавшихся сформулировать «русскую идею», тоже со временем отказались от своих «советских» или «державно-монархических» иллюзий и стали яростными сторонниками русского язычества. Но, подобно Синявину, они понимали его не как религию, а как идеологию, в которой остро нуждался русский народ. Одним из таких деятелей является поэт А. А. Широпаев, одно время позиционировавший себя сторонником империи и теоретиком «православного фашизма» (Широпаев 1995), а затем коренным образом пересмотревший свои взгляды и объявивший себя «язычником» и «регионалистом». Окончив Московское художественное училище, он начал свою карьеру художником-реставратором. С середины 1980-х гг. он активно участвовал в русском национальном движении и вскоре стал заметной фигурой в ряде православно-монархических организаций, возглавлявшихся В. Н. Осиповым, – вначале в Христианском патриотическом союзе, затем – Союзе «Христианское Возрождение». С конца 1980-х гг. его имя можно было встретить среди авторов, печатавшихся в национал-патриотической прессе, где он отстаивал лозунг «Православие, Самодержавие, Народность» (см., напр.: Широпаев 1992). В 1993–1994 гг. он сдвинулся к откровенному нацизму и сблизился с И. Лазаренко, став активистом его карликовых организаций. В 1995 г. он вступил в Народную национальную партию А. Иванова (Сухаревского) и вскоре сделался в ней вторым человеком. В это время он прославлял империю и даже написал манифест «православного арийства» (Широпаев 1994), по-видимому желая стать русским Д’Аннунцио. Но после 2000 г. он резко порвал с православием и объявил себя язычником165165
  Подробно о нем см.: (http://www.anticompromat.org/nazi-p/shiropaev.html).


[Закрыть]. В 2001 г. он опубликовал книгу «Тюрьма народа», ставшую его манифестом, бросившим вызов многим его прежним соратникам. В этой книге главным врагом русского национализма он объявил «Евразийский проект», якобы созданный «хазарами» и «византистами» и веками составлявший стержень политики как русских царей и красных комиссаров, так и Русской православной церкви. Сам он стоит за русский сепаратизм, жертвующий единством России во имя становления ряда мононациональных русских государств, ориентирующихся на Европу. При этом он понимает «русскость» в расовых терминах, делая упор на чистоту крови, а в Европе видит «белый мир», воплощающий былые мечты эсэсовцев (Широпаев 2001).

В январе 2007 г. вместе с другим публицистом, В. В. Штепой, Широпаев собрал в Великом Новгороде «национал-демократов», объявивших себя Новгородским вече, символом которого стал Ящер (Крокодил) как якобы важнейшее божество Северной Руси. Сегодня в своей борьбе против «имперского централизма» Широпаев уже готов отказаться от понятий «Россия» и «русскость» во имя региональных идентичностей, связанных с множеством региональных Русей. В частности, Центральный федеральный округ он предлагает преобразовать в Республику Залесская Русь и формировать в ней «залесское самосознание» (Широпаев 2008)166166
  Сегодня движением «Залесская Русь» руководит Илья Лазаренко.


[Закрыть]. Пафос борьбы Широпаева за местное самоуправление можно было бы приветствовать, если бы он не обозначал население регионов как «белые нации», что, безусловно, связано с расовым мировоззрением, популярным у этих «национал-демократов». Ведь как бы он ни стоял за регионализм, приоритетом для него служит сохранение русскими «белой этнорасовой основы», которой в его мечтах суждено стать зонтиком для множества «русских наций».

Сходную эволюцию проделал и известный национал-демократ П. М. Хомяков, вначале стоявший на православных позициях, а затем из политических и идеологических соображений склонившийся к язычеству. Среди современных радикальных русских националистов Хомяков выглядит одним из наиболее образованных. Он окончил географический и механико-математический факультеты МГУ, защитил докторскую диссертацию по проблемам управления и получил звание профессора. В молодости он участвовал в геолого-разведочных работах в Центральной Азии, затем трудился в системе АН СССР, в Государственном комитете по науке и технике и в Госплане, занимаясь проблемами информатизации государственного управления и оптимизации использования природных ресурсов в народном хозяйстве. В постсоветское время он был ведущим научным сотрудником Института системного анализа РАН.

По словам самого Хомякова, к национализму его привел протест против советской номенклатурной бесхозяйственности. Начав свою политическую активность с борьбы против поворота сибирских рек, он в начале 1980-х гг. оказался в рядах общества «Память», но покинул его вскоре после перехода там лидерства к Д. Васильеву, которого Хомяков обвиняет в политиканстве и политических провокациях. Затем Хомяков на время ушел из политики и на пике перестройки попытался заняться собственным бизнесом, однако наткнулся на сопротивление со стороны советских чиновников. С тех пор он возненавидел государственную номенклатуру и стал искать союзников среди русских националистов. В феврале 1992 г. он примкнул к Русскому национальному собору генерала А. Стерлигова и даже вошел в состав его Думы, однако в начале 1993 г. вышел оттуда, столкнувшись с тем, что он позже назвал «мощной антиинтеллектуальной струей». Затем он ненадолго оказался в рядах Национально-республиканской партии России (НРПР), привлекавшей его своим стилем и технократическим духом. После раскола этой партии на сторонников Н. Лысенко и Ю. Беляева в 1994 г. он поддержал Беляева и надолго сохранил с ним дружеские отношения, войдя позднее в его ультрарадикальную Партию свободы, сформированную в январе 2001 г. из его сторонников из НРПР и собиравшую вокруг себя скинхедов. В 1996 г. Хомяков оказался в рядах национал-капиталистов, объединившихся вокруг журнала «Золотой лев». В 1997–1998 гг. он был политическим советником генерала Л. Рохлина, руководителя Движения в поддержку армии. В 2002 г. он входил в Конгресс русских общин и был близок к Дм. Рогозину. Затем он был заместителем Ю. Беляева в Партии свободы167167
  Об автобиографии Хомякова см.: (Хомяков 2006). См. также: (Верховский, Кожевникова 2009: 231–237).


[Закрыть].

Разочаровавшись в возможностях политической борьбы в эпоху Путина, Хомяков сделал ставку на пропаганду. Осенью 2006 г. вместе с рядом своих единомышленников он основал сетевое сообщество «Национальное освобождение русского народа» (НОРНА) и вскоре стал идеологом карликовой радикальной организации «Северное братство», отколовшейся от ДПНИ. Эти организации ассоциировали себя с язычеством и выступали противниками «имперской России». Рупором их ультрарадикальной пропаганды стал в январе 2007 г. интернет-сайт «Северное братство», закрытый осенью 2009 г. правоохранительными органами. В 2008 г. Хомяков активно налаживал связи с украинскими ультранационалистами и вместе с рядом единомышленников выдвигал проект Конфедерации равноправных и свободных восточнославянских земель со столицей в Киеве. В результате в октябре 2008 г. он был избран председателем международного движения «Русские за УПА». В начале марта 2009 г. ФСБ занялось делом «Северного братства» как экстремистской организации, в связи с чем Хомяков был арестован и допрошен, но затем отпущен на свободу. Примечательно, что к этому времени из-за внутренних разногласий Хомяков уже был исключен из состава «Северного братства». Опасаясь репрессий, он в августе уехал на Украину и остался там, попросив политического убежища (Сергеев, Трифонов 2009). Затем он бежал оттуда в Грузию, но в 2011 г. вернулся в Россию, где и был снова арестован. В октябре 2012 г. он был приговорен Гагаринским районным судом г. Москвы к четырем годам лишения свободы за финансовые махинации и создание экстремистской организации.

В Омске проповедником своеобразной версии неоязычества стал «отец» Александр (А. Ю. Хиневич), местный уроженец, получивший образование в СПТУ и Омском политехническом институте. Обладающий недюжинными психологическими способностями, он начал свою карьеру артистом оригинального жанра, занимавшимся гипнозом и парапсихологией. Известность он получил на волне оккультного бума в конце 1980-х гг. Тогда он начал активно выступать с публичными лекциями по эзотерике и занялся массовым целительством и поиском НЛО. В 1990 г. он открыл в Омске Центр по изучению паранормальных явлений «Джива-Астра», занимавшийся, в частности, «изгнанием бесов» и прочим коммерческим целительством. В 1991 г. этот центр был преобразован в неоязыческую Древнерусскую инглиистическую церковь «Джива Храм Инглии», объявившую себя носительницей Всеобщей Истины, изначальной религии, будто бы принесенной «Белыми Людьми – Ариями» из Космоса. Эта «церковь», использующая в своем названии взятый из скандинавской мифологии термин «инглинги», не имеет аналогов за пределами России, и ее появление застало местную администрацию врасплох. Тем не менее после некоторых проволочек община была официально зарегистрирована в Омске 29 октября 1992 г. (Яшин 1994а; 1997а; 1997б; 2001; Ткач 1998)168168
  О критике Хиневича с православных позиций см.: (Чанышева 1999).


[Закрыть].

Получив в аренду ветхий деревянный дом на ул. И. Воронкова, Хиневич сумел заручиться поддержкой ряда омских фирм, оказавших ему помощь по ремонту дома и созданию в нем «древнерусского храма» «Капища Веды Перуна», или «Храма мудрости Перуна» (Хиневич 1999б: 152; Владимиров 1994). Обстановка этого храма полностью отражала синкретичный характер «славянско-арийского» мифа. Вывеска над входом в храм старательно воспроизводила палеографию «Влесовой книги», а внутри его русские иконы соседствовали с картинами художника К. Васильева и изображением свастики. Тут же располагались изображения Перуна, Кришны и китайского знака Инь-Янь. Здесь при поддержке местных органов Министерства образования разместились две (мужская и женская) духовные семинарии и воскресная школа «Мидгард», где учащихся готовили в обстановке строгой секретности. В основу обучения были положены «Русские Веды» («Влесова книга» в обработке А. Асова), а также книги, написанные самим «отцом Александром». При этом, как сообщает Н. О. Чанышева, студентам читались не столько проповеди, сколько лекции, посвящавшие их в суть оккультных наук (Чанышева 1999).