Текст книги "Ретроспект: Эхо"

Автор книги: Виктор Моключенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

 – Романтическая история. Только с каждым твоим новым рассказом, о Шахрезада, эхо прошлого становится все мрачнее и мрачнее – перевернулся на спину Верес, хватая ртом воздух и осторожно смахивая пот – а как же Марков?

– Вскоре будем на месте, вон в тех кустах вентиляционная решетка, а дальше по тоннелям. Марков? Марков горел идеей выйти победителем – Полина выглянула за угол – собрал людей, которые не могли и дальше томится неизвестностью, ушел в этом направлении стремясь пробиться с боем через центр Зоны и выйти с другой стороны. Людей с ним пошло немало, но это на танках прокатится боевым маршем раз плюнуть, но пешком против постулата не выстоять. Может они и фанатики, да только обрабатывали их так, что бы вера усиливала боевые качества, а не наоборот.

Верес перебежал по ее сигналу через дорогу, заранее осмотрев на наличие аномалий. Едва он растянулся на земле, как снайпер, которые, похоже, торчали здесь чуть ли не на каждом повороте, повернулся в их сторону. Верес скосил глаза на Полину, но та дышала ровно и спокойно смотрела в проблескивающее багровыми всполохами небо.

– Вовремя мы, еще немного и попали бы под прорыв.

– Здесь нельзя спешить, тут можно проскользнуть или захлебываясь кровью, или контролируя нервы.

Разведчик галантно отстранил девушку и взялся за ржавый воздуховод, потянул на себя и со скрипом сдвинул в сторону. Казалось, на скрежет приржавевшего люка сейчас сбежится весь постулат, но все было тихо и, подсветив фонариком темнеющий лаз, он нырнул вперед. Полина пружинисто приземлилась рядом, перекатилась через голову и наставила на зияющий вверху просвет неба винтовку. Упершись ногами в узкие стенки колодца разведчик вскарабкался наверх и, стараясь не шуметь, вернул крышку на прежнее место, затем спустился обратно.

– Лампочек не видно.

– Некому менять, шахта давно заброшена и ею никто не пользуется, разве что морлоки.

– Тут есть морлоки? Я как то не очень их люблю, аппетит у них отменный.

– А ты под ноги посматривай и к стенам не прикасайся – тут многое могло измениться.

Она пошла в непроглядную темень, осторожно обходя многочисленные мелкие лужи. Верес издал тихий победный вопль – бетон надежно экранировал напичканною аномальными полями полосу, мигнув огоньком готовности неожиданно проснулся голем, высветив очертания удаляющегося коридора, толстенные трубы, спросив у разведчика где они находятся и что изменилось за последнее время. Верес повеселел, пробираться практически на ощупь ему не очень то и нравилось и нагнав Полину он снова начал приставать с расспросами:

– Далеко до узла управления, или где там это «окно»?

– Пару километров, после пряток со снайперами это прогулка, но не расслабляйся и больше доверяй себе, а не голему.

– Это само собой – кивнул Верес – в общем, с постулатом понятно, но как ты попала в Севастополь?

– Прежняя Полина затряслась бы от страха при подобной мысли, может быть даже попробовала выбраться к Периметру и, вероятнее всего, погибла, но я уже была другой и думала по-другому. Потому попрощалась с Гордеичем и пошла обратно на Экс-два. Остался у меня один неоплаченный должок и смутная догадка – она замерла, прислушиваясь к шлепкам стекающих капель, сделала знак, и они свернули направо – предположение о том, кто причастен к происходящему. Хотела поговорить по душам, два дня выслеживала караулы постулата, пока не подобралась вплотную и только успела сграбастать этого сукина сына за горло, как ворвалась толпа вооруженного народа и начались гонки с препятствиями. Стрелять не стреляли, видимо хотели взять живой и обработать, как это у них принято. Зажали в тупике, а тут возьми да и откройся «окно» прямо передо мной. Долго думать не стала – прыгнула вперед, а там будь что будет, лучше сразу смерть, чем бегать тупоголовой. Очнулась уже там, на той стороне, и не сразу поняла, в какую преисподнюю провалилась.

Тут раздался пронзительный скрежет, и сзади них с грохотом обрушилась толстенная плита, отсекая путь назад. Они сорвали оружие, уставив его в темноту коридора, какое то время было тихо, потом послышался звук немазаных петель, и перед ними распахнулась дверь, из которой бил ослепительный свет. Верес прикрыл глаза рукой, успев рассмотреть фигуру что шагнула к ним и произнесла:

– Здравствуй, сестра, мы ждали тебя. Твой путь был долог, но ты вернулась к сиянию истины!

В тот же момент сознание угасло, и его поглотила тьма.

*      *      *

Сознание возвращалось медленно, действительность воспринималась словно сквозь толщу воды, временами перед ним возникали причудливые образы, сминаемые рябью налетающего ветра, но потом доносившиеся голоса стали внятнее и вскоре стали различаться отдельные фразы:

– …никто не смог бы исполнить лучше, нежели агент, который даже не подозревает о своей вербовке. Признаюсь, я был неприятно удивлен твоим поведением при первом визите на Экс-два. Откуда сколько злости? Не стоит видеть во мне сумасшедшего маньяка, квинтэссенцию мирового зла или монстра мечтающего поработить мир. Это ошибочно.

Почувствовав шлепки по щекам, Верес с трудом разлепил веки и увидел склонившегося над ним человека. Белесые глаза ощупывали его лицо, потом человек удовлетворенно кивнул и убрал из под носа ампулу с прозрачной жидкостью. Он был облачен в серый с ржавыми разводами экзоскелет, однако шлем был снят и разведчик едва сдержал изумление, узнав в нем сотрудника разведки ПРО, тщательно законспирированного и внедренного в постулат пять лет назад. Гранит растянул бледные губы в подобии улыбки, отступил в сторону и Верес увидел того, кто говорил с Полиной, а теперь смотрел на него. Серые, с зеленоватым отливом глаза внимательно смотрели из-под стекол в тонкой оправе, темные круги под глазами свидетельствовали, что в последнее время слишком много работал, прерываясь лишь на краткие перерывы на сон, руки были небрежно сложены на груди, где красовалась такая же эмблема атома с вязью символов как и на серебристом комбинезоне Полины, он сидел на краешке стола рассматривая разведчика:

– Спасибо, Гранит. Я вижу, особого удивления твоему присутствию наш гость не высказал, хотя и пытался это скрыть.  Поскольку вы все знакомы, то осталось представиться только мне – Семецкий Юрий Михайлович, глава Экс-три, бывший руководитель проекта «Истина», ныне глава Постулата.

Он сделал в сторону Вереса легкий поклон, и, заметив его замешательство от сковывавших наручников пояснил:

– Полина весьма импульсивна и на этот раз я хотел избежать ненужных неприятностей. Если обещаете вести себя как следует гостю, то их тут же снимут.

Верес кивнул, а Семецкий перехватил взгляд брошенный в сторону Полины, что отвернувшись к окну курила:

– Нет, ей наручники не нужны, ее скитания и неопределенности закончились, сейчас она на пути истины, а истина не способна нанести вред кому бы то ни было. Но я вижу, вы не понимаете.

Семецкий подошел к ложу на котором был пристегнут разведчик, фонариком проверил зрачки и отщелкнул толстенные фиксаторы сковывающие руки. Стоящий рядом адепт в пепельно-сером комбинезоне дернулся, но он успокоил его движением руки. Верес потер затекшие запястья и соскочил на пол, рассматривая путаницу световодов идущих к изголовью в форме арки:

– И что, я уже кодирован?

– Вы чувствуете себя полным болваном? – Семецкий глумливо глянул из под стекол, перелистывая показания на дисплее.

– Отчасти. Запутался в паутине догадок – кто на кого работает и что будет в итоге.

– Это важный вопрос, очень важный не только для вас, но и для меня. Присаживайтесь – Семецкий кивнул в сторону дивана стоящего у стены напротив массивного стола – нас ждет трудный и длинный разговор, но судя из записей, вы любите длинные разговоры. Ваше появление, то есть появление Полины, было ожидаемым, и, зная, ее я потрудился установить в служебных тоннелях не только датчики обнаружения, но и камеры, заранее подготовившись к визиту гостей.

Верес опустился на диван, не отводя глаз с Полины, что неторопливо пуская струи дыма, рассматривала замерших снаружи постулатовцев в пепельно-ржавом камуфляже, надежно укрывающем их на фоне унылого пейзажа.

– Хочу еще раз принести извинения за то, что вас оглушили, мы не хотели сложностей со стрельбой – он кивнул и караул вышел, оставив лишь две безучастные фигуры застывшие у стены с заложенными за спину руками – во всем остальном мы не принесли никакого ущерба, ни психическому, ни физическому здоровью. Даже наоборот – слегка вас подлатали.

Разведчик прикоснулся к ране, однако не ощутил ноющего дискомфорта, который невозможно снять обезболивающими. Юрий Михайлович терпеливо ждал, пока он распахнув комбинезон ощупал бок на котором не осталось следов оставленных шкиляброй. Даже синюшная сентоплоть была тщательно удалена и под пальцами была ровная здоровая кожа.

– Итак, обо всем по порядку – Семецкий протянул руки вперед, переплел пальцы и, постукивая по столу, продолжил – не стоит винить Полину в предательстве или злостном умысле – она говорила чистую правду, вернее ту часть правды что знала. Если угодно, можете считать это официальным визитом управления пространственной обороны в обитель Постулата.

 С этими словами Семецкий бросил на стол и подтолкнул к разведчику деактивированный голем. Верес одел браслет, ожидая, что голем будучи насильно снят не включится, однако тот подмигнул огоньком готовности и включил режим записи.

– Как вы уже поняли, Гранит передавал только ту информацию, которая не нанесла бы вреда, но и он не стал в связи с этим предателем родины, ведомства или злобным перебежчиком. Принято считать, что мы ограниченные и оболваненные неким мифическим артефактом злобные фанатики не способные к здравому рассуждению, убивающее всех подряд или же насильно обращающие в веру в некий постулат. К нам приходят добровольно, взвесив все за и против, выслушав доводы и приняв решение. Полина рассказала вам историю возникновения «Проекта», ту ее часть, о которой она знала и в которую была посвящена. Сами видите, что творится в Зоне. Только глупец будет продолжать наивно верить в то, что «Проект» работал исключительно над программой «сияния». Ваше ведомство, несомненно, собрало за эти годы некоторую информацию, кропотливо просеивая ее через сито аналитиков, сделав выводы, некоторые из которых  были близки к истине, некоторые – нет. После запуска «сияния» была развернута вторая фаза «Проекта» – «истина», имеющая в своей основе не такие уж миролюбивые планы. Были развернуты программы по взращиванию «суперсолдат» – бесстрашных, живучих и …послушных. Основой генетического материала был человек, но из биореакторов выходили только жуткие монстры, словно отражение нашей скрытой агрессии и страсти к разрушению. Выбор у нас был невелик – или продолжать работать, закрыв глаза на попрание норм этики и морали, или же самим отправится в эти реакторы, но проекты «конвергенция-13» и «триумф-5» рано или поздно были бы закончены, с нами или без нас.

Семецкий снял очки, потер переносицу и посмотрел на Полину, которая измяв окурок в пепельнице села к Вересу:

– Волей случая мне попали в руки первые отчеты о пространственной аномалии «линза», которые вскоре начали появляться в окрестностях Экс-два. Это было самое первое проявление Зоны, первая ласточка, подтверждающая наши предположения о деструктивном влиянии излучателей поля на ткань пространства, которым никто не внял. Первоначально «линза» была абсолютно безвредным образованием, рябью в воздухе через которую без каких либо последствий или изменений проходили физические объекты или излучение. «Линза» была феноменом, на который не обращали внимания ввиду их чрезвычайной редкости. Как то я закончила замеры параметров одной из «линз» в полевых условиях, вернулась очень поздно и рухнула на узкую койку, даже не снимая тяжелого скафандра. Проснулась от ощущения, что ко мне ласкается маленький щенок, забавный такой, вислоухий, какой у меня был в детстве, и лижет шершавым языком, оставляя на носу запах жареных семечек. Я разлепила глаза, начала стягивать неудобный скафандр и вдруг замерла – прямо передо мной в воздухе висела «линза», почти невидимая во тьме, потрескивающая по краям голубыми искорками. Я протянула руку, и прилив дружелюбного прикосновения повторился, но тут распахнулась дверь, включился свет, вернулась со смены моя напарница, вконец измотанная и измочаленная, «линза» тут же сжалась и стала невидимой, но я продолжала ощущать ее незримое присутствие. Светлана выскользнула из комбинезона, не сказав ни слова, отвернулась к стене и уснула словно убитая – мы работали по три смены и падали с ног, с нами не церемонились, требуя результов «сияния». Маленькая «линза» следовала за мной как привязанная, легко проходила сквозь любые объекты и только приборы управления почти завершенного противоракетного щита обнаруживали ее присутствие. Я все чаще стала выходить из комплекса, сославшись на исследование «линз», и стала с ней разговаривать как с живой душой, ведь на смене кроме пары-тройки скупых слов порой даже поговорить было не с кем. Рассказывала ей как маленькому щенку, как же будет хорошо жить, когда мы запустим «сияние» и оно окажется неспособным принести вред и стать оружием. О том что наступит мир и люди, наконец, заживут долго и счастливо, сохраняя долгую, почти бесконечную молодость, трудясь во благо разума, как это описано в книгах любимого мною Ефремова. Я честно делала свою работу, измеряла показания других найденных «линз», тайком от охранников с каменными лицами, следующими за мной как тень, пыталась с ними разговаривать. Но «линзы» молчали и не отзывались на мои прикосновения, потому после ряда безуспешных попыток их расшевелить пришла к выводу, что этот случай уникальный и только моя маленькая «линза» способна к эмпатическому контакту. В одном из отчетов я высказала косвенное, неподтвержденное предположение о том что «линзы» реагируют на психическое воздействие человека, и меня вскоре вызвал начальник отдела Экс-три, Семецкий. Он был возбужден, глаза лихорадочно поблескивали и, увидев меня на пороге, втянул внутрь и захлопнул дверь перед носом у охраны.

Семецкий кивнул и продолжил:

– Своим неосторожным упоминанием Полина разбудила страсть всевластия, жаждавшую иметь инструмент тотального подчинения, могущий успокаивать разгорающиеся конфликты в разваливающейся империи. Не знаю, кто надоумил их искать в этом смысл, но был отдан приказ – или мы сделаем излучатель, или всех в реакторы. И тогда я пошел на риск, огромный риск: отчитал Полину под первое число, устроив позже инсценировку несчастного случая с «линзами». Северова была помещена во внутренний лазарет «Проекта» с признаками амнезии. Как сотрудник она была очень ценна, потому врачи прилагали все усилия к ее излечению. Ввиду занимаемой мною должности я мог свободно перемещаться внутри Периметра, без какого либо контроля со стороны военных и вскоре нашел в окрестностях Экс-два «линзу» и, после длительных целенаправленных попыток, добился результата. Через несколько месяцев была готова концепция «истины» и проект лег на стол имущих власть. Я все верно рассчитал – сюда прибыла вся свора, руководившая страной за спинами старых, отживших век генсеков вызывающих лишь смех. Они пришли в экстаз, когда через созданный мною «постулат» прошло два отряда спецназовцев, уверовав, что они друг другу смертельные враги и была отдана команда на истребление. Не буду описывать эту бойню, кровавый кошмар, на который равнодушно взирали с высоты наблюдательного пункта лица исполненные презрения ко всему, кроме своих корыстных целей. Я выпустил на волю чудовище, джина берущего власть над своим господином, знал, что мы будем следующими и потому принял соответствующие меры. Правящая элита уехала из Зоны в полной уверенности, что мы стали деревяшками, их послушными безропотными рабами, но – Семецкий с силой треснул кулаком по столу – они сами оказались в дураках! Как только был отдан приказ о нашем кодировании, выросшая в  Постулат «линза»,  сделала не только это – она изменил самих господ!

– Так кто теперь руководит страной, вы?

– Нет, ну что вы – невесело засмеялся Семецкий – я и группировкой то с трудом руковожу, все никак не привыкну.  Страной должны руководить не кухарки и доярки, а  те, кто этому учился и умеет это делать.

– Тогда кто это делает?

– Они и руководят, только теперь они сами верят в то, о чем рассказывают людям с высоких трибун – власть должна быть народная и служить народу, а не своим амбициям. И нет более ревностных поборников идеи мирного коммунизма, нежели сами правители, это стало их плотью и кровью, их воздухом и совестью – все для людей.

Потрясенный Верес изумленно уставился на Семецкого, а тот тяжело вздохнул:

– Как бы вы поступили на моем месте, Верес, что бы вы сделали, что бы ни дать развязаться новой войне, которая стала бы для человечества последней? Гуманно ли это, имел ли я на это право... до сих пор я сам не могу ответить на этот вопрос. Не думаете ли вы, что эти монстры с человеческими лицами и в самом деле стали иметь совесть, или может людям в один прекрасный момент просто захотелось жить иначе, по другому, веря и отвечая за то, что они делают? Если это преступление перед человечеством, тогда не медлите, стреляйте сейчас, потому что я не допущу, что бы кто бы то ни было добрался до Постулата и загадал по-другому!

Семецкий кивнул и молодой постулатовец безмолвно стоящий у стены протянул Вересу пистолет.

Верес отрицательно покивал головой:

– Я не знаю, я не судья, не имею представления, как бы я поступил на вашем месте, но вы ведь все равно не умрете, сталкеры говорят, вы попросили у Постулата бессмертие.

Семецкий измучено улыбнулся и поднял полные боли глаза:

– Увольте меня от этого, вечно жить и нести на себе такую ответственность? Знаете, каких усилий стоит нам просчитать даже одно минимальное воздействие, каких сил, стольких жертв стоило в образовавшейся Зоне настроить постулат на волну «сияния», чтобы не допустить адекватного ответа на ядерный удар штатов? Постулат не игрушка, а невиданная мощь, которой необходимо бережно управлять и охранять. Его нельзя все время держать включенным, это не планета Саракш из «Обитаемого острова» Стругацких, это Земля и люди сами должны научиться ценить то, что имеют. Тот день, когда я отключу рубильник и разрушу установку Постулата, будет самым счастливым моим днем, а пока я должен его охранять и не допустить что бы он попал в алчные руки.

– А как же все те спецназовцы, они могут уйти при желании?

– Пусть лучше он ответит – Семецкий указал на бледного постулатовца – Сережа, ты можешь идти, если захочешь.

– Подожди, Сережа, случайно не Понырев?

– Понырев – кивнул молодой постулатовец – а откуда вы меня знаете?

– Как не знать – Шуня и твой брат, Олег, пол Зоны перевернули, разыскивая тебя, а ты вот где, оказывается.

– Юрий Михайлович, можно? – скосил на Семецкого полные надежды глаза Понырев – я вернусь, я обязательно вернусь, они же не знают правды, считают врагами, на знают что творится в Зоне и скольких ребят мы теряем отражая выворотников.

– Конечно, иди, Сережа – но только не сейчас, надвигается прорыв, а для них он смертелен, их не коснулся свет «истины».

 Из-за дверей послышалось шаги и в комнату, сморкаясь в огромный клетчатый платок, вошел облаченный в черные как ночь доспехи сталкер и вдруг рухнул, рыдая, в объятья обалдевшего разведчика:

– Боже, какая драма, какая драма! Я весь обрыдался, каков драматург, а?

– Вы вообще кто будете? – Верес изумленно посмотрел на незнакомца.

– Так сталкер я, красный – незнакомец спрятал платок, смахивая набежавшие слезы.

– А почему тогда в черном, если красный?

– Не комильфо – в советской стране и вдруг черный сталкер, это детская страшилка получается. Красный, интерпретация  от английского – «рэд», а вообще при жизни Родионом Шубиным звали.

– Шухов! – прошипел при виде черного сталкера Семецкий.

– Ну да, Шухов. Однако, какая речь, Юра, видишь даже я, и то в слезах. Только сам-то ты в это веришь? Конечно же, веришь! Ты так вжился в эту роль шекспировского героя, что без пол литру тут никак не разобраться. Даже Верес и тот подумывал уже оказывать постулату посильную и сознательную помощь.

– Что тут происходит? – вопросительно посмотрел на Семецкого разведчик.

– Да врет он, врет и не краснеет – ответил Шухов и посмотрел на постулатовца у стены потянувшегося за оружием, тот сдавлено булькнул и начал оседать на пол – Юра, а вот кнопочку нажимать не стоит, ну погибнут же зазря твои ребятки, зачем тебе новая кровь на руках?

– Привет, Рэд, что то ты долго – вдруг бросила Полина, подмигнув вконец обалдевшему разведчику.

– Так стреляли, и пока ты им объяснишь, кто тут главный, умаешься.

Семецкий попробовал было встать из-за стола, но Шухов пренебрежительно махнул рукой, и его припечатало обратно.

– Вижу, вы тут весьма полезно и увлекательно проводили время. Если ложь перемешать с правдой, то получается очень убедительно и правдоподобно, а если при этом еще нацепить ореол мученика и героя, так вообще шедевр выходит.

Шухов сел на диван рядом с Вересом и начал:

– Все что он сказал – чистая правда, кроме него самого. Рыльцо в пушку по самую макушку, или ты думал, я исчез? Дело было так. Прочитал наш Юра доклад красна девицы, и взяла его за горло жаба лютая, жаба лютая и сурьезная – тщеславие называется и жажда власти иже с нею. Всю жизнь подхалимом был, по чужим спинам вскарабкивался да подсиживал, и вдруг такой шанс! Ясное дело, задурил девке голову, да и устроил ей несчастный случай на производстве и вовсе не случайно, а намеренно, и я, как бывший комендант объекта Экс-три, мог бы сейчас взять его за шкирку и наказать по полной. Определил он ее в медчасть, посадил на иглу и решил все сойдет с рук, да только неувязочка одна образовалась. Полина натура романтическая и мечтательная, все мечтала о счастье для всех, светлом Ефремовском будущем, и ее маленькая «линзочка», позже притыренная нашим Юрочкой, дала ей вечную молодость, неуязвимость и вечно здоровый румянец. Но Юрочка как был бездарью, так ею и остался – не удосужившись разобраться, что к чему, попробовал на ней обкатать «постулат», плод своей никчемной, подлой личности. Ничего из этого не вышло, ибо шло в разрез с исполнением ее желания, но Полинка у нас девка смекалистая, и сразу поняла, как надо реагировать на ключевую фразу «сияние истины». Память ей повредило уже при образовании Зоны, но это цветочки, если учесть что другие, не прошедшие через «постулат» вообще умерли страшной смертью.

– Так «линза» Полины стала служить Семецкому?

– Нет, он долго ее пытался приручить, но та от него ушла, и он пол года искал ключи к другой. Если разобраться, то «линза» не живое существо, а канал в информационное поле планеты, что фокусируется на одном единственном человеке-операторе. И что есть в человеке, то и усилится в «линзе», а поток силы воплотит это в жизнь.

– Тогда что такое Постулат  и откуда вообще он взялся?

– Смотрите – черный сталкер взял со стола листок бумаги – «сияние» это информационное поле, поток чистой первозданной силы, работать с которой наше человечество пока что неготово, и не будет готово до тех пор, пока будут вот такие личности как Юрик. Тень на полу – это Постулат, проекция потока преломленного нашим восприятием.

– А листок?

– Листок это наше сознание, плоское, но у некоторых нет даже такого  – Шухов,  хихикнув, посмотрел на Семецкого.

– Так что просил Семецкий, власти?

– Точно. Причем власти абсолютной и поспешил сделать доклад заказчикам «Проекта», удалив все возможные упоминания о «линзах», приписав создание «Постулата» своей гениальной личности. Позже он понял, что совершил ошибку,  что власть слишком лакомый кусок, что бы отдать ее кому бы то ни было, и обработал попутно всех попавшихся под руку. Дошло до того, что его «линза» до такой степени напиталась всей этой жижей, что стала проявленной, обретя подобие искаженной личности Семецкого. Уподобившись своему оператору, Постулат решил обойтись без него, и начал стягивать всю энергию на себя, выходя из-под контроля. Думаете, к кому прибежал тогда  Юрик? На Экс-три было всего несколько необработанных «постулатом» человек – я и Журбин, приехавшие к началу всей этой свистопляски. Смотрим, мама дорогая – над Экс-три висит черный хобот от земли до неба, вроде водоворота. Юрик в кабинете заперся и зубами стучит от страха. Выбили мы дверь, сгребли его за грудки и в пультовую, а там сгусток громадный среди зала пульсирует и вопрошает громовым голосом о желании. Народ весь в отключке валяется – нечего исполнять. Вспомнил я тогда слова Рэда Шугарта из книжки и попросил… счастья всем, даром – но да будет каждому по совести! Юрик про все власть что-то блеял и на коленях ползал, а Журбин хмурился и все хотел понять людей, что же ими движет, раз довели до такого. Потом как загрохотало все и волной через нас пронеслось. Жуть, в общем. Дальше какой-то умник с Экс-один  по нам излучателем ударил, не иначе как со страху. Вот так собственно и возникла Зона.

– И что дальше? – Верес скептически посмотрел на ерзающего Семецкого.

– А дальше наши желания исполнились, все четыре.

– Как четыре? Нас же три человека было в фокусе – просипел глава постулата.

– А кто тебе сказал, что сознание должно быть непременно человеческим? Хватило того, что Кайман очень хотел понимать других. Он получил просимое – эксперимент Журбина увенчался успехом и даже более. Но так как человеческое сознание отталкивается в своем миропонимании от четырех основ – то вслед за притянутым вплоть до земли извращенным тобою контуром веры, для соблюдения равновесия начали проявляться еще три недостающих грани.

– Эээ... – Семецкий тщетно пытался вместить новое положение вещей, а Шухов, видя его потуги, снисходительно пояснил:

– Что бы ты не там не утверждал, но ты оказался под властью созданного монстра, уверовав в свое могущество настолько, что прохлопал очевидную вещь, к которой мы с Журбиным пришли давным-давно. Постулат имеет четыре грани!

– Как – охнул Верес  – четыре постулата?

– Почти. Вначале возникает и зреет «линза» и, следуя программе заложенной в нее сознанием оператора, создает поток ускоренного времени – «стикс», после чего проявляется грань Постулата, не обязательно в виде глыбы как у Семецкого, но вполне пригодная к работе. Главный фокус в том, что желание первого запечатленного оператора становится высшим приоритетом, после чего нагадить там становится почти невозможно. Потому, принимай управление, Полина.

Семецкий издал торжествующий вопль и вскочил на ноги:

– Я, я задал приоритет Постулату, он исполняет мою волю!

– Верно, но активизировала его к жизни Полина, а ты оказался ворьем. И вообще, принеси чаю, пить охота.

Семецкий побагровел, но под насмешливым взглядом Шухова опал и вылетел из кабинета.

– А он охрану не позовет? – Верес подбежал к бессознательному постулатовцу и поднял автомат.

– Пусть попробует, а мы посмотрим на это выступление – Шухов откинулся на диване, положив ноги на табурет.

– А как же вы, что получили вы?

– Я? Стал справедливостью, воздавая каждому по делам. Дел много, даже посидеть и поговорить по душам некогда, да и мало нас, «призраков» Зоны – я, Семецкий, Журбин, он же Доктор, еще есть доминус Григорий и упырь Митош.

– И что, всегда тот так? – Верес взмахнул рукой повторяя движение черного сталкера.

– Не всегда, иногда хочется по старинке просто дать по морде, особенно таким вот как Семецкий, а вот и он сам.

Верес прислушался к бегу ног в коридоре, а Шухов лишь скептически хмыкнул и склонил голову набок:

– Командуй, девонька – он сам давно не был у Постулата, хотя тот зовет к себе, да так, что порой даже простые сталкеры слышат его зов, и чем ближе к центру Зоны, тем сильнее. Но Юрик отчаянно трусит, вот наказать бы его бессмертием.

В воздухе появилась «линза», оттуда повеяло силой, Верес ощутил, как кто-то огромный посмотрел прямо на него. Тусклый кристалл, проявившийся в «окне» заискрившись коснулся Полины, и в этот самый момент сорвав дверь с петель  в комнату ворвались вооруженные постулатовцы.

– Остановитесь! – прозвучал громоподобный голос, заставив содрогнутся пространство.

Постулатовцы застыли, увидев живое воплощение своего божества, а Семецкий при виде этой картины побледнел.

– Он более не исполняет волю Постулата, да будет изгнан и презираем всеми в Зоне, вечно умирая за свои злодеяния!

– Она может это сделать? – прошептал Верес Шухову.

Черный сталкер лишь прищурил глаза и Верес решил временно прикусить язык. Постулатовцы расступились, образовывая живой коридор, провожая бывшего владыку презрительными взглядами. Когда Семецкий ушел, сияние угасло, но постулатовцы явственно видели незримый  огонь, плясавший в глазах Полины:

– Пусть соберутся все и да слышат слова Постулата.

Постулатовцы тут же исчезли, а Полина перевела дыхание:

– Ничего себе подарочек, ну ты и удружил, Шухов!

– А что я? Все старики высказались за твою кандидатуру, думаю лучшей охраны для Постулата нам не найти.

Думаю, ты сможешь исправить ситуацию, а мы придумаем как лучше использовать пропущенных через «постулат».

– А если взять и отменить?

– Экий ты быстрый – «вот бы понедельники взять и отменить». Отменить невозможно, можно скорректировать, не зря же Журбин посетил все оставшиеся грани, причем старый лис загадывал следующее желание таким образом, что бы оно дополняло и усиливало предыдущее. И как ему это удалось, пес его знает.

– Какой пес?

– Верес, вопрос за вопрос – ты до спецшколы КГБ куда поступал?

– На факультет журналистики.

– Оно и видно – хохотнул Шухов и добавил – кельт, говоришь? Но морда то у тебя типично рязанская! А пес, так этот самый пес, который загадал желание. Журбин так и остался с ним. После того как образовалась Зона, он пошел в сторону Периметра, пытаясь опередить и остановить вторжение военных, но не успел.

– А этот самый «облачный мост» он откуда? – решил взять быка за рога Верес.

– Оттуда – подытожил черный сталкер и пошел в сторону двери, в которой показалась голова постулатовца.

Бросив взгляд на голем, разведчик печально вздохнул – вся собираемая им информация оказалась стертой.

Постулатовцы выстроились на площади четкими пепельно-рыжими рядами, не сводя с Полины взгляда. Она взлетела на бетонный блок, ухватилась за мачту, окидывая взглядом площадь и приземистые низкие облака с красными прожилками близкого прорыва. Верес и Шухов почтительно стали сзади, Полина вздохнула, и пространство качнуло потоком силы:

 – Дети Постулата! Пришло время перемен. Отныне беспричинная вражда и убийство неверующих запрещено, но проход к Постулату останется закрыт для всех, кроме избранных, на которых будет его печать. Всякий нарушивший мир и убивший без причины да будет изгнан, ибо свет истины светит всем, озаряет всех кроме шпиков, скрывающихся в тени подобно трусам и змеям жалящим, желающих обманом войти в доверие и утопить мир в крови!