Текст книги "Невеста столетия"
Автор книги: Вея Нечаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
– Наш император и раньше вёл себя странно, а сейчас и подавно. Его поведение становится совершенно непредсказуемым, – ответил Ито.
– Как вы думаете, господин Ито, с чем это связано? – учтиво улыбаясь Гайтанке Ясень, поинтересовалась Ядвига.
– С невестами, – подумав, ответил Кэйташи.
– Вы немногословны, господин Ито, – вздохнула Ядвига, глядя на Оану, – эта леди Стан – очень энергичная особа. Вдобавок похожа на жену императора, которую Фабрис очень любил.
– Внешне не похожа, – покачал головой Кэйташи.
– Я не об этом. Я имею в виду поведение, то, как она ступает, держит голову. Её выражение лица, взгляд, улыбка. Как вы думаете, леди Стан догадывается о том, что её сравнивают с покойной императрицей Евангелиной?
– Если не догадается, подскажут, – уверенно ответил Кэйташи Ито.
Повинуясь ритму танца, две пары танцующих сблизились друг с другом. Огюстин и Штейн Креол оказались рядом с принцем и Оаной. Огюстин показалось, что взгляд Флориана прожёг её насквозь.
Пэри и марид оказалась рядом с поветрулей и Норибертом.
– Как жаль, что с вашими сёстрами случилось такое несчастье, – сказала Дильназ.
– Варна и Ведана мне не сёстры, – ответила Айка Роса.
– Но я одного не понимаю. Почему поветруля не смога увернуться от ножа? – спросила Дильназ.
– Накануне прогулки с принцем Ведана Кот пыталась провести обряд для укрепления духа, – сказала Айка, – но моргана ей помешала. И Ведана добилась противоположного результата. Вместо того чтобы укрепить дух, она оказалась открытой для бед.
– Намеренно ли Ведане Кот помешала моргана? – спросила Дильназ.
– Не знаю. Моргане не понравилось, что Ведана упомянула божеств пустыни, – ответила Айка Роса.
Пары в колонне поменялись местами. Этим санторинская павана отличается от паваны классической.
– Вы не находите ничего странного, леди Буво? – слащаво улыбнулся Штейн Креол.
– Нет, господин Креол, – ответила Огюстин.
– А знаете ли вы, что этой ночью пэри Суад Абдул-авваль сбежала из дворца с нищим рыбаком?
– О, – холодно ответила Огюстин, показывая, как мало интересует её пэри Суад Абдул-авваль.
Дильназ Эль Амир и Заки Эль Баха оказались рядом с Жизель Жарр и Шеннар Корлей.
– Морганам не нравится, когда при них упоминают чужих богов, не так ли, леди Жарр? – спросила Дильназ.
– Не понимаю, о чём вы, леди Эль Амир, – ледяным тоном ответила Жизель.
– Вы решили наказать поветрулю за то, что она упомянула наших божеств, – произнесла Дильназ, – вы не вывели яд из её тела. Тут ходят слухи, будто вы шпионка демантоидов, но я думаю, всё гораздо прозаичнее. Вы беситесь, что у вас нет своих божеств.
Глаза Жизель запламенели.
Заки Эль Баха не обращал на слова Дильназ ровно никакого внимания. Шеннар Корлей хмурился.
– Лучше не иметь никаких божеств, леди Эль Амир, чем такую, как ваша Вечерняя звезда, продающую в рабство демантоидам своих собственных дочерей, – Окин Катуавр свысока взглянула на Дильназ.
Пары поменялись местами.
– Это было сильно, Окин. Разрешите обращаться к вам по-простому? – открыто улыбнулся Орони.
– Вам, Орони, разрешаю, – обольстительно улыбнулась Окин.
Их диалог услышал Флориан. Он нахмурился.
Орони так и обвивался вокруг Окин Катуавр. Ничего не скажешь, латыр выглядел, как заправский ловелас со стажем.
– Кажется, Жизель задели слова пэри, – встревожено произнесла Окин.
– Ах, бросьте, Окин, что ещё ждать от диких пустынников, – беззаботно улыбнулся Орони.
– В последнее время вокруг Жизель так и вьются пираньи, – сказала Окин, скользнув неприязненным взглядом по Онезиму Жарр.
– Жизель Жарр приходится родственницей Смотрящему наружу? – поинтересовался Орони.
– Да. Онезим не рад видеть своих родственников во дворце, – презрительно улыбнулась Окин.
Санторинская павана кончилась. Пришёл черёд принцев потанцевать с каждой из невест.
Флориан пригласил Айку Росу.
Император Фабрис сделал один круг вальса с Ядвигой Вацлавской и без сил рухнул на стул.
– Пощадите. Уморился, – обмахиваясь надушенным платком, простонал император.
– Да вы даже не запыхались, – прищурилась проницательная Ядвига.
– Запыхался, герцогиня, ещё как запыхался. Аж сердце зашлось. Разрешите же старику минутку отдохнуть.
Ядвига Вацлавская склонилась в реверансе.
В крошечной коморке, обставленной с южной роскошью, её не было. Ледяные пальцы кого-то очень злого сжали сердце Фабриса. Неужели она бросила его, подобно легкомысленной пэри?
Гардина шевельнулась. Из-за складок тяжёлого бархата показалась точёная рука.
Фабрис нежно пожал длинные тонкие пальчики.
– Ты устала меня ждать?
– Нет.
Фабрис изловчился и схватил её за талию, закружил по каморке. Глаза дриады потемнели от страсти.
– Любовь моя, ты похудела. Щёчки сменились точёными скулами, – обеспокоенно произнёс Фабрис.
– Это от наших ночей.
Её волосы летели, подобно осенним листьям.
В зале томительно запели гитары, защёлкали кастаньеты, как обезумевшие от страсти соловьи, а она лежала, стыдливо и томно прикрыв глаза сгибом локтя, и такая Лаириэль, трепетная и покладистая, нравилась Фабрису гораздо больше, нежели Лаириэль пылкая и энергичная. Хотя… Сегодня на завтрак Фабрис ел нежный крем, а завтра ему захочется острого соуса. Император себя знал.
– В любых обличиях ты хороша, Лаириэль, – прошептал Фабрис.
Глава 12
Флориан уже прошёл круг вальса с Айкой Росой, Идриль и Окин Катуавр.
«Когда же он подойдёт ко мне, – начиная нервно дрожать, подумала Огюстин, – вдруг он вообще не потанцует со мной? Да, он забудет обо мне, и тогда придворный деликатно шепнёт ему. Мой принц, вон та девушка в пышном тёмно-красном платье… Вы забыли пройти с ней круг вальса. И Флориан подойдёт ко мне под насмешливыми взглядами».
Мимо Огюстин вихрем пронеслась одна из дриад. У Огюстин она притормозила.
– Леди Буво, отдаю должное вкусу человеческих девушек. Вы, люди, умеете выбирать обувь. Очень милые на вас туфельки, – сказала дриада и упорхнула.
Огюстин расстроилась ещё больше. Выходит, дриады думают, что все девушки в Мориито носят такие, как у Огюстин, туфельки.
Случилось то, чего Огюстин ждала и боялась. Флориан направлялся к ней. Огюстин расправила плечи и опустила долу глаза.
– Леди Буво.
– Мой принц, – склонилась в реверансе Огюстин.
– Разрешите пригласить вас на вальс.
Флориан протянул Огюстин руку. Огюстин вложила в неё свою. Какая крепкая у него ладонь…
Флориан вёл. Огюстин не смела поднять на Флориана глаза.
– Огюстин, вы на этом балу подобны алой розы среди заснеженных лилий, – произнёс принц заученный комплимент.
Огюстин покраснела.
– Ваших ланит коснулся румянец. Не следует смущаться в ответ на правдивый комплимент, – снисходительно улыбнулся Флориан.
«Действительно, не следует. Красные щёки при пунцовом платье недопустимы», – решила Огюстин, и румянец схлынул с её щёк.
Круг замкнулся. Флориан отвёл Огюстин к её стулу.
После танца с принцем Огюстин смогла выдохнуть. Волнение отпустило её.
Только сейчас Огюстин заметила, что бальный зал украшен букетами белых роз. До чего красиво! Ну и пусть она не произвела впечатление на Флориана. Ещё будет время. А пока можно просто наслаждаться балом.
– Разрешите? – перед Огюстин склонился Нориберт.
Огюстин так задумалась о Флориане, что совершенно забыла о Нориберте.
– Сочту за честь, – подавая руку Нориберту, молвила Огюстин.
– Вам не нравится бал, леди?
– О, напротив! Особенно мне нравится оформление.
– Розы?
– Они прекрасны, – искренне сказала Огюстин.
– Вы любите цветы? Моя мать, императрица Евангелина, была эмпатом растений. Её называли феей цветов.
«Императрица была эмпатом растений? Об этом я не знала», – подумала Огюстин.
– Её величество любила цветы?
– Она их ненавидела.
Огюстин не нашлась с ответом.
– Да, мама ненавидела цветы. Они разговаривали с ней, нашёптывали что-то. Они же её и убили.
– О, мой принц, мне так жаль!
– Простите, что омрачаю вам бал.
– О, что вы!
– Зачем они поставили эти белые цветы? Неужели не помнят, как умерла Евангелина? С придворных спрос невелик. Совет лордов думает только о своих расах. Алхимики хорошо помнят смерть леди Евангелины, но их здесь нет. Отца я не виню. В последнее время он погрузился в себя. Но Флориан! Это его философия смотреть только вперёд, искать что-то новое невыносима. А как же память? Ведь пока мы помним о маме, она жива в наших сердцах.
Нориберт спохватился и завёл светский разговор; Огюстин разговор поддержала.
Покойная императрица – эмпат цветов. Огюстин не знала, что и думать.
Танец закончился. Нориберт посадил Огюстин напротив пышного букета роз.
Огюстин хотела подойти к букету, но её опередили Жизель Жарр и морган из совета лордов. Морганы не обращали на цветы ни малейшего внимания. Огюстин стало обидно за розы.
Морган что-то говорил Жизель. Огюстин показалось, что цветы, рядом с которыми стояла моргана, завяли. Огюстин моргнула. Нет, цветы рядом с морганой по-прежнему радовали гостей изыском белоснежных лепестков, но они уже не были здоровыми.
«Что же здесь происходит?», – взволнованно подумала Огюстин.
– Огюстин, ко мне, ко мне, – из ниоткуда раздался нежный голос.
Никто на него не отреагировал.
Неужели Флориан зовёт её? Мелкая ворожба в Санторини не запрещена, тем более для принца.
Огюстин поискала глазами Флориана. Его нигде не было. Сердце Огюстин забилось, точно пойманная птичка.
– Огюстин, я жду тебя.
– Вы отлично выглядите, Ваше величество.
– Надеюсь, ты рад за меня, Шарль? – император насмешливо и пытливо посмотрел прямо в глаза Крайту.
– Мой император… Конечно же, я рад за вас…
– Рад, – эхом откликнулся Фабрис, отворачиваясь от друга детства, – любопытно, куда подевался мой сын? А знаешь, Шарль, завтра я преподнесу тебе сюрприз.
Шарль Крайт поклонился.
Огюстин шла на голос.
Два особенно пышных букета роз, скрывающих узкий тёмный коридор. Крошечная комнатка в самом начале коридора. В свете свечей плавало, как в чаду, смазливое лицо Штейна Креола.
Сердце Огюстин мгновенно успокоилось.
– Леди Буво, я не просто так позвал вас сюда. Вы испуганы, милая?
Широко распахнув глаза, Огюстин кивнула.
– А зря. Я ведь добра вам желаю, – проникновенно молвил Креол, – в этом столетии человеческая раса не станет второй доминирующей. Понимаете? Принц на вас не женится. И в фаворитки он вас не выберет.
– Он сам вам об этом сказал? – голос Огюстин дрожал.
– Да, леди Буво. Нас с принцем связывает многолетняя дружба. Ваше сердечко будет разбито, но я мог бы вас утешить, пунцовая роза, – Креол вплотную приблизился к Огюстин.
– Вы женитесь на мне, господин Креол? – радостно спросила трепетная Огюстин.
– Это потом, всё потом, о, роза. А сейчас подарите мне рай ваших объятий, – шептал Креол, поглаживая Огюстин по ложбинке на груди.
Огюстин выскользнула, отошла к двери.
«Если я резко откажу ему, он оклеветает меня. Креол скажет, что я сама предложила ему себя, дабы он попытался склонить ко мне сердце Флориана. Хотя почему Нориберта? Штейн дружит с Норибертом», – подумала Огюстин.
– Моя матушка, господин Креол, учила меня добродетели. Я рада, что в меня влюбился такой благочестивый господин, как вы, – елейным голосом произнесла Огюстин, – я сейчас же пошлю слугу к моей матушке и объявлю ей о нашей помолвке.
– Огюстин, но это будет неприлично. Ведь вы невеста принца.
– Ах, господин Креол, перед любовью нет преград! Мы сейчас же упадём в ноги императору, расскажем ему о нашей святой любви. Уверена, император поймёт и простит нас! – повысила голос Огюстин; на её глазах выступили слёзы, – идёмте же, Штейн Креол, идёмте к императору и падём пред ним ниц!
Огюстин крепко схватила Креола за руку и потащила его к выходу. Огюстин напоминала муравья, Креол – опешившего шмеля: куда меня тащат, я ещё жив!
Штейн Креол вырвался из рук Огюстин и выскочил за дверь.
– Леди Буво, вы, вероятно, неправильно меня поняли. Ну да взволнованы балом, и я думаю, что всё… что всё, что здесь произошло, останется между нами! – выпалил Креол и ретировался.
«Не переиграла ли я? Этот Креол – опытный интриган, с ним надо держать ухо востро. Он положил на меня глаз. Как эти воспользоваться? А этот коридорчик, похоже, ведён не в одну такую сераль. В одной из комнат может оказаться Флориан наедине с Оаной. А что, Флориана в зале нет, Оаны тоже. Мне надо всё выяснить, чтобы знать, какую тактику поведения выбрать», – думала Огюстин, осторожно пробираясь по коридору.
Запертая дверь. По обе стороны – букеты белых роз.
Узнать бы, что за этой дверью. Огюстин прижалась щеками к нежным лепесткам роз, и сделал то, что не раз проделывала в отчем доме. Она как бы отождествилась с цветами; Огюстин стала розами, а розы стали Огюстин.
Лепестки такие нежные, такие красивые, так изысканно пахнут. Примите же меня в свои объятия, милые, раскройте мне свою душу.
В той комнате тоже стояли букеты белых роз. Комната была просторная, с большим окном.
Освещённые одной только луной, друг напротив друга сидели Оана Стан и морган из совета лордов.
Луна покрывала невесомой платиновой пылью лепестки роз и лицо Оаны. Морган сидел к спиной к окну.
В волосах Оаны уродливо отливал грязным фуксином круглый камень. Он похож был на живое существо, на морского гада.
– Значит, всё-таки пришли, леди Стан, – голос моргана был печален.
– Меня позвали. Я не могла не прийти.
– А я предупреждал…
– Что мне с ваших предупреждений?
Струны лунного света протянулись к розам, нежно их поглаживая. Огюстин поёжилась. Ей было холодно и приятно.
– Действительно… Кем я был тогда? Простой морган и леди.
– Зря вы так, господин Герен. Я много думала о нашей встрече и даже сочинила балладу.
– Балладу? Могу ли я её услышать?
Оана кивнула.
– Я спою. И тогда, возможно, вы…
Она не договорила, взяла лютню и тихо запела.
Смеркается. В бухте тишина.
Вечерняя заря плотна, как пелена.
Багровая, цвета бычьей крови,
Сгущается, чернеет, точно Оаны брови.
Оана Стан, дочь аристократа,
Была она весьма богата.
В высоком замке леди Стан жила,
Но не в неволе, хоть и по течению плыла.
Мать – славный пример, непреложно слово отца.
Живёт Оана в замке на скале, ожидая своего принца.
Неизвестно, кому больше чести брак тот принесёт –
Королевский род знатен, но весьма небогат.
В один из вечеров задержалась Оана у моря.
Дома ждёт ужин, лютня, баллада… Нет в мире горя.
Всплеск. Из моря вынырнул юноша младой.
Заря багрово окутала лик его златой.
Прозрачно-синие, как бриллианты, очи.
Но взгляд его горел, и был он горячее южной ночи.
«Кто вы, юноша?», – появление его в душе Оаны вызвало ураган.
Сверкнул он зубами белыми, как жемчуг, отвечая: «Я морган,
Из тех я, кто живёт на дне океана.
Идём со мной, прекрасная Оана.
Блеснула Оана очами, плеснув на дерзкого парня
Тёмной кровью подступающей ночи, как ламия.
«С кем ты говоришь! Невеста принца я!».
Но сердце Оаны молвило совсем иное.
«Мы, морганы, в силах отодвинуть будущего пелену
И узреть судьбы человека кайму.
Знай же, Оана: смерть тебя ждёт в королевском дворце».
Не побледнела, не переменилась Оана в лице.
«Я леди Стан, и выращена я, дабы королевою быть».
«Оана, разве ты не хочешь жить?».
«Как зовут тебя, морган?».
«Эймери Герен имя моё».
«Плыви же, Эймери Герен, в свой океан,
А меня предоставь судьбе – не пойдёт Оана на судьбы обман».
Всплеск… Тишина.
Баллада, лютня – нет в мире горя. Но я, Оана Стан, совсем одна.
Лунные лучи на лепестках розы звучали последними аккордами лютни. Тишина. Затихающий, последний аккорд.
– Всё так и было, – опустил голову морган.
– Скажите, господин Герен, вы прибыли во дворец ради меня? – спросила Оана.
«Да, после твоей песенки я ни капли не сомневаюсь в том, что ты – самовлюблённая гордячка. Думаешь, что весь мир вокруг тебя вертится, а что тебя подслушивает ещё кто-то, помимо меня, не знаешь, и морган твой не знает. И хитрая какая. Знает, что морганы любят песни», – подумала Огюстин.
– Вы должны жить, леди Стан, – убеждённо произнёс Эймери Герен.
Тот, кто подслушивал разговор Оаны Стан и Эймери Герена, пытался нащупать Огюстин.
Он не понимал, где она притаилась и каким образом обнаружила его, но он тоже почувствовал Огюстин. Лунный свет тревожно заклубился на розах, крича об опасности.
Огюстин осторожно отодвинулась от роз, благодаря их за услугу, и поспешила прочь от таинственного наблюдателя.
Перед её глазами стояла луна и лицо Оаны с тёмными бровями и паскудным камнем в волосах.
«Не удастся с принцем – буду шпионкой, – невесело подумала Огюстин, – но какова эта Стан! Мало того, что она, можно сказать, украла мои туфельки, так ещё и успела и к мариду подольститься, и моргану песенку спеть. Если она станет императрицей, то поддержка ей обеспечена. Императорский дворец не слепой. Если Оане не суждено стать императрицей, то она вполне может претендовать на роль фаворитки или даже официальной наложницы, читай, второй жены Флориана или Нориберта. Уже сейчас она входит в силу, следовательно, уже сейчас у неё должны быть враги».
Вот и та самая дверь, где Огюстин планировал овладеть Штейн Креол.
В бальном зале раздались женские крики.
Глава 13
Между Жизель Жарр и Онезимом Жарр шёл напряжённый разговор.
– Так значит, это Дильназ Эль Амир распускает слухи, будто я шпионка демантоидов? – спросила Жизель, кусая жемчужную нить.
Онезим тревожно оглянулся. Жизель напрочь забыла об этикете. Её синие глаза потемнели, как небо перед грозой, грудь высоко вздымалась.
– Почему вы так решили? – обречённо спросил Онезим.
– Разве не вы мне об этом только что сказали? – наматывая жемчужную нить на запястье, спросила Жизель.
– Я сказал? – градус удивления Онезима Жарр неуклонно пополз вверх.
Жизель нахмурилась. В обтекаемых словах Онезима не было ничего, компрометирующего пэри, но из его слов следовало, что именно Дильназ Эль Амир распускает о Жизель грязные слухи.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
