Текст книги "Невеста столетия"
Автор книги: Вея Нечаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Эти потёки крови на льду, этот нечестивый симбиоз холода и жара завораживал, кружил голову, лишал воли. Эти розы даже умудрялись пахнуть. Их запах показался Огюстин знакомым.
Из забытья её вывели слова Веданы. Поветруля по-прежнему стояла в ручье и говорила:
– Не плачет, не горюет Утренняя звезда о Вечерней звезде, древо о птице Железный нос, деревянный хвост, разнотравье о засухе. Так и сердце Веданы Кот не тревожится, душа её спокойна, дух силён. Бел-горюч камень, всем камням отец, от всех металлов ты взял по крупице силы, щедро делишься ты своей мощью с водой, поделись ею и с подругой своей, воздушной девой, полевой сестрой Варны Миролюбовны, Веданой Кот.
Прямо на глазах Огюстин Ведана начала расти. Нет, она начала левитировать. Показались над водой её маленькие ступни, а затем Ведана воспарила над ручьём.
Сквозь просвет тяжёлых облаков выглянуло солнце. Лёд, сковывающий сад, тонко заиграл, ослепительно заблестел, заискрился всеми переливчатыми красками лета и осени. Он начал стремительно таять. Зелёная шпага окрасилась алым – гладиолус распустил все свои бутоны.
Раскинув руки, Ведана парила в воздухе, полная спокойствия и умиротворения, поднимаясь всё выше и выше. Вот уже и снег наполовину скрыл от глаз Огюстин хрупкую фигуру поветрули.
Огюстин показалось, что от Веданы исходит тихий свет. Он разгорается, размораживает, возвращает к жизни цветы и деревья…
Раздаётся тихий плеск, и Ведана Кот камнем падает в ручей.
У ручья стояла плотно закутанная в шелка моргана. По чёрным, без отлива, прядям, выбивающимся из-под шёлкового платка, Огюстин узнала Окин Катуавр.
– Молишься божествам пэри? – недобро спросила моргана.
– Зачем ты это сделала? Я пыталась избавиться от тоски и тревоги! – поднимаясь на ноги, ответила Ведана.
Она повела плечами, и её волосы высохли. Ведана вышла из ручья.
К удивлению Огюстин, моргана подала поветруле руку, и Ведана эту руку приняла.
– Если так, то прошу прощения. Но странные у вас молитвы. Простите у всех, у кого только можно, вечно прибегаете к уловкам, стараетесь отовсюду урвать, – проговорила моргана.
– Вы, морганы, говорите так, потому что не знаете нас, поветруль. Мы не можем жить одной лишь чистой энергией океана, – спокойно промолвила Ведана.
Моргана повела глазами на Огюстин, ничего не сказала. Поветруля или не замечала, или делала вид, что не замечает человека.
– А как же энергия ветра? Даже океан зависит от ветров, – Окин помрачнела, – кстати, о сне. Сегодня мне приснился дурной сон.
– И мне, – поддержала Ведана, – я сидела в ужасном склепе, за круглым столом, полным ярости и безысходности. Передо мною лежала обугленная веточка моего любимого дерева.
– А я сидела в душной пещере южной пустыни. Передо мной в глиняном блюдце была налита жёлтая, вонючая вода. Я осознавала, из пустыни мне не выбраться, и что эта вода – всё, что осталось у меня до конца этого столетия. Если я переживу это столетие на воде в глиняном блюдце, то смогу вернуться к себе в океан, – скорбно проговорила Окин Катуавр.
Огюстин поняла, что стала свидетельницей слабости колдовских дев. Все магические расы жестоко мстят свидетелям своей слабости. Вряд ли Ведана Кот и Окин Катуавр станут исключением.
Огюстин развернулась и, тихо ступая, направилась во дворец.
Катя Сеймур и Оана Стан уже вовсю готовились к завтраку.
Выяснилось, что всем без исключения невестам предстояло явиться пред очи принцев в платьях узких, как перчатка, и притом одинакового цвета.
Девушки чуть не плакали, разглядывая выданные им скучные серые платья. Катя и Оана прикидывали, сильно ли они проиграют колдовским девам.
Огюстин с сожалением посмотрела на заговорённую чашу, с отрадой сбросила на руки служанки намокшую от снега одежду, вошла в ванну, полную горячей воды, и блаженно закрыла глаза.
Глава 5
По протоколу, давно пора было приступать к завтраку, но в трапезную никого не звали.
Огюстин подумала, что принцы уже выбрали себе невест. Нет, не так. Для принцев уже выбрали невест.
«И всех решили распустить, чтобы не устраивать балаган», – печально подумала Огюстин, мысленно прощаясь с мечтой о короне, о троне, о принце… О каком именно принце, Огюстин и сама не знала.
Из меланхолии Огюстин вывел возбуждённый голос Кати:
– Знаете, что произошло?!
– Что? – вытаращилась Огюстин.
Оана окинула Катю равнодушным взглядом.
– Две самые распрекрасные королевны подрались! – выдержав эффектную паузу, выпалила Сеймур.
– Ноел Видаль и Юлдуз аль-Джабир? – догадалась Огюстин.
– Они самые, – глаза Кати сияли, – дрались, как две бабки на рынке! Подумать только!
Катя не соврала.
Юлдуз – значит звезда. Пэри шла по коридору, гордо неся свою необыкновенную красоту. Все восхищались огненной звездой, и Юлдуз об этом знала. Люди почтительно расступались перед пэри, долго смотрели ей вслед.
Ноел была само величие. Равнодушная к тем, кто её окружает, моргана шествовала так, будто её вели к трону. И чёрные с зелёным отливом волосы Ноел летели подобно императорской мантии, и рубиновая диадема венчала её голову подобно короне.
И встретились моргана и пэри. Подобно двум клинкам, взгляды девушек сошлись и зазвенели; лёд тёмно-зелёных глаз Ноел и золотой песок очей пэри. И никто не хотел уступать.
И повисло тягостное молчание. Ненадолго повисло. Тишину разорвали разъярённые крики двух женщин. Пэри и моргана ожесточённо тузили друг друга. В ход пошло колдовство. И быть бы скандалу, если бы поблизости не оказалось феникса. Его звали Мистраль Новомир. Мистраль самоотверженно попытался разнять дерущихся. Основные удары пришлись на него. Но и Юлдуз и Ноел понесли потери.
Ноел шипела, залечивая ожог. Даже моргана не может мгновенно вылечить водой огонь пэри. Для этого требуется много времени. У Видаль была обожжена правая рука, часть шеи и левая скула.
Юлдуз морщилась, осторожно притрагиваясь к глубоким бороздам на правой щеке. Борозды оставили энергетические иглы морганы.
– Как так вышло, что моргана и пэри столкнулись на узкой дорожке? Они должны были идти разными путями! – шептались слуги.
– А фениксу досталось больше всех.
– А ему всегда больше всех надо.
– Вечно у Мистраля проблемы из-за женщин…
– Позвольте, где была стража? Где были алхимики?
– Дармоеды… Развелось их…
Трапеза шла своим чередом. Стало известно, что Юлдуз аль-Джабир покинула дворец, никому ничего не сказав.
В народе ходит поговорка: «Уйти как пэри», то есть уйти, не прощаясь.
Катя Сеймур кокетливо щурилась на принцев. В лице Оаны Стан читалось скрытое довольство. Отныне Юлдуз аль-Джабир заказан путь во дворец, по крайней мере, в качестве невесты.
На одном конце длинного стола сидели принцы, на другом – император Фабрис, нестарый ещё мужчина.
– Ваше величество Фабрис Сантонскар Умный. Ваше высочество Флориан Сантонскар, и ваше высочество, Нориберт Сантонскар. Я, моргана Ноел Видаль, благодарю вас за гостеприимство и отправляюсь к себе в океан.
В голосе Ноел не было ни тревоги, ни вызова. Океан спокойствия.
Катя Сеймур вжала голову в плечи.
Ноел Видаль вышла из-за стола, направилась к выходу из трапезной. Слуги застыли с подносами. Император и принцы сидели с непроницаемыми лицами.
А Ноел шла. Она не старалась держать осанку, не поднимала высоко голову, не торопилась. Она просто шла, в обычном темпе и как-то буднично, будто шла по безлюдной улице, а не по императорской трапезной. Ноел Видаль скрылась за дверью. Моргане никто не препятствовал.
«Умеет проигрывать. Куда ей в невесты, с таким то лицом. Гордая. Ещё пожалеет о своём поступке», – подумала Огюстин.
Распорядитель шикнул на слуг. Завтрак продолжался.
Огюстин исподтишка разглядывала потенциальных невест. Одетые в облегающие серые платья, они растеряли львиную долю своего колдовского шарма.
Поветрули оказались тощими, как подростки из бедных семей. Морганы – долговязыми. У пэри были слишком широкие и массивные бёдра.
Явными соперницами представительниц человеческой расы были дриады. Золотоволосые, хорошо сложенные. Серые платья не обнаружили изъянов в их телах.
Морганы решили взять обилием драгоценностей. Морские девы сверкали в своих бриллиантах, жемчугах и кораллах, как новогодние ёлки.
Огюстин бросила косой взгляд на Окин Катуавр. Моргана держала изумрудную тиару в высокой причёске так, будто это была корона Санторини. Девы океана были сама невозмутимость.
За завтраком ни император, ни принцы не осчастливили невест живым общением, зато Огюстин то и дело ловила на себе изучающие взгляды монарших особ.
Раса – первична, представительница расы – вторична.
Главное, определиться со второй царствующей расой, а уж невесту можно выбирать по внешности, по характеру и по умению держать себя.
Огюстин представила, какие подковёрные и явные игры шли за воцарение колдовской расы последние пятьдесят лет. А что, если на престол сядет человеческая женщина?
Допустим, поветрули не обидятся. Они живут в гармонии со своими лесами и полями. С ветром.
Если императорская корона не достанется пэри, деве пустыни будет неприятно. Возможно, она даже отомстит. Если только не сочтёт это занятие слишком утомительным для своей драгоценной персоны. В силу физиологии каждая пэри сама себе императрица.
А вот морганы, многочисленный морской народ, всегда стремились к власти.
Насколько Огюстин знала из истории, дриады, эти загадочные златовласки, живущие не то в дереве, не то в камне, тоже стремятся к власти.
И если морганы представляют собой грозную силу, то на счёт боевых способностей дриад Огюстин не нашла сведений, сколько не искала. А искала она долго и тщательно.
Но и это не главное. Принцев двое, в трон достанется одному. Вот где интрига, вот где беда.
После завтрака полагалась прогулка по главной улице. Невест разделили на две группы. Одна группа должна была ехать в одной карете с Флорианом до панорамы Мориито. Другой группе в Нориберта предстояло идти пешком либо ехать в коляске, как того захотят девушки, и любоваться достопримечательностями столицы.
В первую группу вошли: Окин Катуавр, Айка Роса, Дильназ Эль Амир, Огюстин Буво, Оана Стан, Идриль и Мария Каталония.
Обозревать достопримечательности в компании Нориберта предстояло Ведане Кот, Варне Миролюбовне, Жизель Жарр, Суад Абдул-авваль, Кате Сеймур и Лаириэль.
Для прогулки невестам разрешили выбрать одежду по своему вкусу.
Внутри императорская карета была спроектирована хитрым способом. Все сидели вроде бы и не по кругу, но Огюстин прекрасно видела и невест, и принца Флориана.
Только сейчас Огюстин смогла как следует рассмотреть Флориана. Узкое хищное лицо, гордая посадка головы, высокая переносица, волевой подбородок. И взгляд такой, будто из лука целится. Жгучая, опасная красота.
До настоящих холодов было далеко, но температура на улице значительно понизилась. С неба срывались редкие и крупные снежинки, белоснежным покровом ложились на город. Было пасмурно, и в то же время мягкий жемчужный свет, поразивший утром Огюстин, не вполне ещё рассеялся.
И в этом свете принц казался Огюстин не простым человеком. Королём морганов, леопардом, принявшим человеческий облик…
Свет его остро-синих глаз рассеивал тьму, точно отблеск огня на острие стилета.
А розы в саду умрут окончательно…
– Вы чем-то опечалены, Огюстин? – поинтересовался принц.
– Мне жаль ваш сад, Флориан, – к принцу следовало обращаться по имени.
– Вы жалостливая девушка, не так ли, Огюстин? – поинтересовался Флориан.
– Да, – смешавшись, ответила Огюстин.
– А вы, Оана?
На устах Окин Катуавр зазмеилась улыбка. Вероятно, моргана и в прямом, и в переносном смысле считала себя на голову выше представительницы любой другой расы и недоумевала, почему Флориан обращает внимание на какую-то человеческую девушку. К тому же выглядела Окин превосходно. От макушки до коленей её окутывали змеящиеся локоны эбонитового цвета, терялись в складках шёлка. Турмалиновые глаза морганы, окаймлённые длинными и толстыми, угольно-чёрными ресницами, меняли свет в зависимости от освещения. То они тёмно-зелёные, почти чёрные, то изумрудные, то совсем светлые, цвета морской пены, а то и просто прозрачно-зелёные.
Огюстин отметила, что Флориан ждёт ответа Оаны Стан. И поглядывает на неё с живым интересом.
Сегодня Оана выглядела гораздо лучше, чем вчера. Огюстин поняла, что эта человеческая аристократка вполне может составить конкуренцию колдовским девам.
Роскошные тёмно-каштановые с красным отливом волосы Оана собрала в высокий хвост, обрамляющий её овальное матовое лицо с миндалевидными глазами цвета бычьей крови, соболиными бровями и чётко очерченными ярко-розовыми губами. Стан умело пользовалась косметикой. Её ресницы ничуть не уступали ресницам морганы, а яркие губы красивой формы делали удачный контраст черноте глаз, щедро замешанной на киновари, и богатым бровям.
Костюм Оаны из тонкой шерсти подчёркивал все достоинства действительно хорошей фигуры девушки: высокую полную грудь, тонкую талию и подтянутые бёдра.
В волосах Оаны горел фуксиновый камень.
– Жалостливости я предпочитаю милосердие, – Оана прикрыла глаза ресницами.
– А вы, Окин? Вы милосердны? – спросил Правый.
– Я милосердна, как моргана, – коротко ответила Окин Катуавр.
– Весь мир знаком с милосердием морган, – Дильназ Эль Амир мрачно повела на Окин коричневыми глазами.
Как и у всех пэри, у Дильназ была бронзовая, щедро отливающая золотом кожа. В её волосах застыли языки пламени. Суад была одета в полупрозрачные шаровары и кожаный со вставками из золота лиф. На ногах – расшитые золотом бабуши.
– Пусть пэри говорят за себя, – парировала моргана.
– А как насчёт вас, Дильназ? Не выжгла ли южная пустыня ваше милосердие? – игриво спросил Флориан.
– Разве императрица должна быть милосердной? – пожала плечами пэри.
– А вы как считаете, Айка? Должна ли императрица быть милосердной? – обратился принц к поветруле.
На милом лице Айки Росы отразилось искреннее изумление, будто принц спросил, должен ли снег быть белым.
– Безусловно, Флориан, – ответила Айка, – будь добра ко всему живому, и всё живое будет добрым к тебе.
Айка роса не старалась быть красивой. От неё исходил внутренний свет, затмевающий все ухищрения. Круглящийся овал лица, свободно рассыпанные по плечам прямые русые локоны, раскосые лазурно-серые глаза; шёлковое, светло-голубое с сиреневой надцветкой платье и накидка из чёрного сукна – всё было просто и мило в поветруле, и чувствовалась в этой простоте неоспоримая изысканность.
– Будь добр ко всему, и к тебе будут добры даже чужие богини, – негромко, хмуро произнесла Окин.
– Богини пэри добры, – лучезарно улыбнулась Дильназ.
«Сейчас Окин Катуавр ответит: «Добры к тем, кто ползает перед ними на коленях, и поэтому они уничтожают нас, морган», и тогда ссоры не избежать», – подумала Огюстин.
Она почувствовала, как Оана Стан подалась вперёд.
– А вы, должно быть, сёстры? – с улыбкой спросил Флориан у золотоволосых дриад, которые всё это время переглядывались и пересмеивались.
– О, не, что вы, мы просто похожи! – в один голос ответили дриады, тряхнув завитыми кудряшками.
– Все дриады похожи, как сёстры.
– Все мы золотоволосы и одного роста, только глаза и черты лица разные. Ну, и всё прочее.
– Да, мы различаемся, как различаются деревья.
– Но в деревьях много общего, чем бы они ни отличались друг от друга.
Звонкие голоса дриад развеяли напряжение.
– Довольно, довольно, я понял, – со смехом произнёс Флориан.
– А теперь поведайте мне, леди, как вы относитесь к охоте, – полюбопытствовал Флориан.
– К охоте? – распахнула глаза Айка Роса.
– Да, леди, к охоте, – кивнул Флориан.
Окин Катуавр рассмеялась и даже не подумала прикрыть рот ладошкой.
– Я сказал что-то смешное? – ледяным тоном осведомился Флориан.
– Да, – невозмутимо ответила Окин, – вы спросили у дочери океана, как она относится к охоте. Морганы охотятся и убивают ради выживания. Лично я не охочусь. За меня это делают мужчины.
– А вы, Дильназ? Я слышал, пэри за считанные секунды могут создать такой город, как Санторини. Полагаю, вам нет нужды охотится, – произнёс Флориан.
– Наше колдовство от много зависит, – тонко улыбнулась Дильназ, – мы не всесильны. Мариды и пэри не против охоты. Конечно, лично я до охоты не опущусь, фи! Но мы, пэри, умеем создавать из огня рабов, джиннов. Они для нас охотятся, когда мы того захотим.
Мариды, как и пэри, относились к расе и элементу огня.
– Хочу напомнить вам, что в Санторини создание джиннов запрещено, – сказал Флориан.
– На примере Юлдуз аль-Джабир вы видели, что мы, пери и мариды, помним все заключённые нами договора, – сухо проговорила Дильназ.
– А вы, Огюстин? Вы хоть раз принимали участие в охоте? – поинтересовался Флориан.
– Не приходилось, – не в силах выносить взгляд принца, девушка опустила голову.
Она горела от смущения. О, эти его глаза – аквамариновый ад. Если бы Огюстин обнажённой провели через весь город, она бы смутилась меньше.
Мысли Огюстин замерли, как пойманный крольчонок.
– Айка, вы полагаю, не охотитесь?
– Нет, – холодно ответила Айка Роса.
Флориан дал понять, что ему не понравился ответ поветрули.
– Идриль, Мария Каталония? Каково ваше отношение к охоте?
– О, луки портят наши нежные руки.
– Мы не можем бегать по кочкам, перепрыгивать через коряги. Это так грубо и не деликатно.
Дриады говорили в один голос, причём фраза про нежные руки повторилась трижды.
– А вы, Оана? – с каким-то особенным, тающим выражением спросил Флориан.
– Если это нужно будет для империи, я пойду на всё.
– Для империи… А ваше личное отношение к охоте?
– Мой отец и братья охотились. Один раз они взяли меня с собой.
– И?
– Я испытала азарт погони.
– Вот оно, азарт погони, – задумчиво произнёс Флориан, – мы с вами похожи, леди Оана. Азарт, вот что движет охотником. Иногда я бываю на охоте, и это пьянящее чувство азарта заставляет закипать мою кровь, которая застывает от скуки во дворце. Однажды в детстве я с отцом охотился на границе южных земель. Мы добыли тигра, представляете? Настоящего тигра! Мы собрались уходить, как один из слуг заметил в траве леопарда. Глупый слуга владел алхимией и создал руну, которая ранила зверя. Другой зверь убежал бы, но леопард бросился на людей, на тех, кто был заведомо сильнее его. Леопард убил алхимика, растерзал его. И тогда отец дал мне подзатыльник, дабы в моей памяти запечатлелся образ власти. Завоевать трон тяжело, ещё сильнее удержать его. Тем более в мире, где люди не самая сильная раса.
«Зато самая активная и многочисленная», – подумала Огюстин.
– Настоящий правитель – это и хладнокровный охотник, способный выжидать часами, днями, неделями, и леопард, который бросится на каждого, кто покусится на его власть. Два императора не могут делить трон. Я люблю брата. Не желаю ему зла. А ещё я не люблю лицемерия. Я хочу быть уверен, что моя избранница пойдёт за мной в огонь и в воду, если мне не достанется трон. Кстати, вот мы и приехали.
Невесты вышли из кареты. Внизу перед ними расстилалась долина Мориито с её лесами, местечками, тонкими, устремлёнными ввысь замками, змеёй реки. Долина была окутана пеленой крупных, медленно, точно в сказочном сне, падающих снежинок.
Царство воздуха и снега проникло в душу Айки. Поветруля не смогла сдержать слёз.
Моргане человеческая долина показалась бледным отражением морского пейзажа. Но Окин вспомнила, как они вместе с Ноел Видаль летали по волнам в шторм, купаясь в метели. Или заплывали далеко в море, ложились на льдины и ловили телами снежинки, похожие на звёзды из коралловых глубин океана.
Дильназ с тоской вспоминала, как она купалась в песчаном урагане. Когда снегопад усилится, можно будет подняться в воздух и танцевать для себя одной. Ведь она Парящая пэри, а не Су пэри, может взлетать, если погода позволяет.
Прижавшись друг к другу, дриады вспоминали сон. Зимой деревья спят, погружаются в сон и дриады. Как тепло и уютно внутри дерева, а снаружи бушует непогода, скрепят ветви, но потом снег окутывает дерево, словно одеяло, и сон становится ещё глубже.
Сейчас, познав радость движения, дриады с ужасом и омерзением вспоминали свою неподвижную жизнь, и всё же…
Всё же воспоминания о дереве, о его корнях, погружённых во мрак земли, ветвях, купающихся в бирюзе неба, листьях, шепчущихся с ветром, вызывали у дриад тоску.
Оане Стан казалось, что вдалеке она видит шпили своего родового замка. Там живут её родители, ждут и надеются, что она, Оана, приведёт фамилию Стан к императорскому трону.
Что до Огюстин, то она всю жизнь провела в столице и часто приходила сюда и в дождь, и в солнечную погоду, когда горизонт был так ясен, что виднелось Королевское море. Но больше всего ей нравилась долина в снегу, особенно ночью.
Снег умиротворял душу, белыми бабочками летел вниз, откуда-то из космической темноты, играл с огоньками в долине.
Принц Флориан думал о людях, живущих внизу. Как они примут его, такого непохожего на них? Почему отец не готовил его к тяжёлой судьбе?
– Как хорошо, что скоро и Варна с Веданой увидят это волшебство, – негромко произнесла Айка Роса.
Глава 6
– Леди, не желаете ли прокатиться. Коляска покойнейшая. Ехать будете, как на перине. Лошадь – зверь. Домчит вас, куда прикажите, – с глупой улыбкой упрашивал Суад Абдул-авваль осоловелый возница.
Пэри покачала головой. Это был уже шестой возница, предлагающий к услугам девы пустыни свою колымагу.
Стражники и алхимик молча стояли в сторонке. Исполняли приказ императора. Они должны были вмешаться, только если невеста сама позовёт их на помощь.
При виде пэри мужчины делились на три типа. Представители первого типа резко глупели и готовы были исполнять любые прихоти Суад.
Представители второго типа боялись поднять на пэри глаза. Суад была одета в полупрозрачные алые шаровары. Её бюст прикрывали литые диски золота в форме моллюсков с усиками. Эти усики тонкими полосками перечёркивали плечи Суад.
Жизель не преминула спросить, не в опиумных ли видениях ювелиры пустыни видели таких моллюсков.
– Су анаса знает толк в наркотиках, – поддела Суад моргану.
Всему Санторини были известны веселящие снадобья морган и пэри.
Народ пустыни выращивал кумар в своих оазисах, морганы добывали психоделики из внутренностей рыб.
На наречии народа пустыни «Су анаса» значит «хозяйка воды».
И, наконец, представители третьего типа мужчин решительно хотели сжечь пэри на костре.
Огненную деву – на костре? Хм… Ну, утопить её, или как там убивают пэри…
– В конце-то концов, неприлично такое детям показывать! – возмущенно сказала горожанка, прикрывая глаза своему сыну, когда Суад проходила мимо.
– Леди, прокатитесь на коляске, – блажил извозчик.
– Ты, ворона! Ты к невесте будущего императора обращаешься! – зашипел один горожанин на другого.
– Эх, судьбина! И за что принцу такое счастье! – весело воскликнул молодой рыбак, проходя мимо пэри.
«Усик» лифа Суад зацепился за петлицу куртки рыбака.
Стражники двинулись на подмогу деве пустыни.
– А ведь моё имя и означает «счастье», – глядя прямо в глаза отчаянно краснеющему парнишке, произнесла Суад, – или «счастливая судьба».
Пэри осторожно сняла его петлицу со своего золотого «крючка».
– Как тебя зовут? – спросила пэри.
Парень что-то промямлил и бочком, бочком отодвинулся от Суад, не в силах оторвать глаз от её лица. Отошедши от огненной девы шагов на десять, рыбак спасся бегством.
– Вы пользуетесь успехом у рыбаков, – заметила Жизель Жарр.
– Как и вы. Разве вы не заманиваете их к скалам своим пением? – спросила пэри.
– Я – нет, – ответила моргана.
– Что–то Лаириэль не видно, – вертя головой, сказала Катя Сеймур.
– Должно быть, она убежала впёрёд, – беззаботно ответила Варна Миролюбовна.
– Только что дриада была здесь, – сказал Нориберт, который со скучным видом шагал в арьергарде у невест, – стража! Где дриада?
Стражники переглянулись и покачали головами. Алхимик пожевал губами.
– Всё, бедная моя головушка, прощайся с плечами. Я потерял невесту принца, – обречённо произнёс главный стражник.
– Не переживайте. Вы же знаете дриад. Сейчас она здесь, а через секунду на другом конце города, – успокаивающе молвила Ведана.
– Надеюсь, вы правы, леди поветруля, – косясь на Нориберта, молвил стражник.
Пожилой господин в тёмно-зелёном камзоле, проходя мимо Суад, скромно опустил глаза. Отойдя шагов на десять, он несмело развернулся, бросая на пэри смущённый взгляд, и сделал неуловимое движение кистью правой руки. В спину Веданы Кот воткнулся метательный нож. С громким горловым выдохом, похожим на клекот умирающей птицы, поветруля рухнула на землю.
От потрясения у Варны Миролюбовны спёрся в груди воздух. Она тщетно пыталась выдохнуть. Не получалось. Варна опустилась на колени рядом с Веданой, потянула к полевой сестре дрожащие руки, прикасаясь к ней кончиками пальцев.
Стражники вязали господина в тёмно-зелёном камзоле. Алхимик схватился за голову.
– Люди! Несправедливость! Почему на меня, честного налогоплательщика, смотрит свысока эта ведьма? Почему я обязан содержать на свои налоги бесовых баб?
Люди ускоряли шаг, переходили на другую сторону дороги. Стражники задерживали всех, кто находился рядом с пожилым господином в момент, когда тот бросил нож.
– Нож отравлен, – простонала Варна.
– Я могу вывести яд. Кровь – та же вода, – произнесла Жизель Жарр, склоняясь над Веданой.
Варна смотрела на Жизель с безумной надеждой в широко распахнутых глазах. Минуту ничего не происходило, потом на лице морганы отразилось недоумение.
– Ничего не понимаю. Яд против поветруль должен поражать костный мозг, а этот впитывается в печень и почки. Прости, Варна Миролюбовна, я ничего не могу сделать.
Алхимик кивнул.
– Я тоже впервые встречаю подобный яд.
Жизель Жарр выпрямилась и отошла от поветруль.
Потрясение, ужас и безумная надежда на лице Варны сменились спокойствием.
Нориберту ох как не понравилось это спокойствие. То было спокойствием приговорённого к казни человека, смирившегося со своей участью.
– Я спасу свою полевую сестру, – с этими словами Варна выдернула из тела Веданы нож.
Стражники бросились к поветрулям, но Суад Абдул-авваль остановила их властным движением руки. И они послушались, забыв, что должны подчиняться Нориберту.
Жизель Жарр стояла в сторону, кутаясь в шелка.
Из тела Веданы Кот хлынула кровь. Варна закрыла глаза. Её губы тихо шевелились.
Нориберту показалось, что Варна превратилась в бушующий поток. Вот она стоит на коленях, и в то же время ярится неистовым потоком горной реки. А устьем этой реки была рана в теле Веданы Кот.
Вытекшая из Веданы кровь превратилась в воду. Рана затянулась.
Поток иссяк. Варна Миролюбовна выронила отравленный нож, который всё это время сжимала в руке, и тихо опустилась на стылую землю рядом со своей степной сестрой.
Снег укрывал маленьких поветруль пушистым одеялом, делал их волосы, серебристо-русые у Варны и светло-русые у Веданы, белыми.
Ведана села. На её лице не было и следа смерти. Оглянулась с недоумением. Увидела Варну Миролюбовну и всё поняла.
– Зачем ты это сделала? Думаешь, я не могу умереть за тебя! – закричала Ведана, хватаясь за нож.
Подоспевший стражник выхватил нож из руки поветрули.
– Ведана, живи, – тихо промолвила Варна, приоткрывая запавшие глаза на сером лице.
– Ты не умерла, – Варна обхватила щёки полевой сестры ладонями.
Человека в тёмно-зелёном камзоле давно увели.
– Да, она будет жить, – кивнула Жизель Жарр, – мне удалось кое-что сделать, но яд повёл себя не так, как я рассчитывала. Варна Миролюбовна навсегда останется в том состоянии, в котором находится сейчас.
Алхимик уныло кивнул.
Ведана тихо плакала, держа Варну за руку. А снег всё падал, стараясь скрыть следы трагедии.
О дальнейшей прогулке не могло быть и речи. Послали гонца к императору. Принесли носилки, бережно положили на них Варну. Ведана не выпускала её ладонь из своей руки.
Носилки понесли во дворец. Невест посадили в коляски и тоже отправили во дворец. К каждой невесте приставили по стражнику.
– Эти поветрули всегда друг за друга горой? – спросил сыровар владельца трактира.
– Нет, только полевые сёстры, – ответил владелец трактира, отирая полотенцем свою толстую и красную шею.
– А можно узнать, какие поветрули приходятся друг другу полевыми сёстрами? – задумчиво спросил сыровар.
– Зачем тебе это знать? – трактирщик стрельнул на сыровара маленькими глазками, – представляешь, что теперь в городе начнётся? Ты, это, помалкивай.
– А стражники наши хороши! У них на глазах женщин ножами колют, а они стоят и глазами лупают, – не унимался сыровар.
– И это на наши-то налоги! – скрипнул зубами трактирщик.
– К свадьбе принцев налоги снизят, – мечтательно улыбнулся сыровар.
– А потом поднимут втрое, – мрачно заверил трактирщик.
Императора Фабрис Сантонскар ломал свою умную голову над важнейшим вопросам: насколько понизить налоги к свадьбе сыновей? Всё решено давным давно, но палата лордов в очередной раз говорит о необходимости внесения изменений в расчёты. Лорды разделились на три группы, и каждая группа говорила свои цифры.
«Скорее бы подписать закон», – с тоской подумал Фабрис.
Но закон о налогах подписывается за неделю до свадьбы наследного принца.
Фабрис мрачно уставился на стену, полностью завешенную картой мира. Вот они, четыре континента посреди океана, похожие на чернильные кляксы.
Империя Санторини находится на самом большом континенте – Лунном Леопарде. Два континента поменьше – Солнечный Лев и Солнечный Тигр. И, наконец, самый маленький континент – Солнечный Ягуар.
Континенты Солнечного Льва и Солнечного Тигра принадлежат людям, умеющим изменять свои тела. Из уст этих людей то и дело слетает непонятное слово «гены». Эти люди, независимо от пола, называют себя демантоидами. Неизвестно, живут ли на этих двух континентах колдовские расы. Морганы этих континентов сторонятся.
До четвёртого континента, Солнечного Ягуара, добраться невозможно. Никто не знает, есть ли там жизнь. А если и знают, то предпочитают хранить свои знания в тайне.
Император решил оставить всё с налогами, как есть. Его размышления прервал тихий и робкий голосок:
– Идриль! Мария Каталония! Где вы?
– Кто здесь? Покажись! – рявкнул Император.
Из тайной комнаты (из тайной комнаты!!!) выглянуло растерянное девичье личико, обрамлённое пушистыми золотыми локонами.
– Я искала подруг, а они меня бросили, – личико готово было расплакаться, – ой, а вы Император? Простите меня, Ваше величество. Они специально это сделали. Это они так шутят надо мной, – из глаза девушки вытекла слезинка.
– Не плачь, дриада, – смягчился Фабрис, – тебя ведь Лаириэль зовут?
Дриада кивнула.
– Все уже уехали, ну и пусть их. Войди, Лаириэль, составь компанию старику.
С любопытством озираясь, Лаириэль вошла в императорский кабинет. Фабрис с удовольствием наблюдал за дриадой. Движения девушки напомнили ему движения молоденькой, пугливой, только-только принесённой в новый дом кошечки.
