Текст книги "Восстание насекомых (СИ)"

Автор книги: Veronika Smirnova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Ну, красота же? – Федя спрыгнул со стремянки и полюбовался делом рук своих: окно было как новое.

– Красота! – хором прошелестели насекомые. – А когда горючее будет?

– Когда перебродит, – ответил Федя. – Значтак: вы тут подметайте и накрывайте на стол, а я на лыжах пару кругов сделаю. Круглый, растопи печку. Мохнатый, свари суп. Усатый, наруби дров. Тарантул… ладно, этот уже готов. Поняли? Выполняйте.

Он вытащил из чехла новенькие лыжи, переобулся и, насвистывая, вышел из избы. Погода стояла чудесная: мороз и солнце.

– Хорошо всё-таки, что у нас есть раб, – самодовольно сказал Клопундий, ломая об колено хворост и запихивая в печку. – Хотя бы один.

– Большое начинается с малого, – изрёк Жучино. – Пока один, потом другие подтянутся. Постепенно поработим всю планету!

– Это точно, – пьяным голосом отозвался Паурон и начал выстукивать на бутылке Паучий Марш. Жучино по старой привычке зашагал на месте, размахивая верхними лапами.

Мохнурий бросил в кастрюлю очередную картофелину (та булькнула) и ехидно напомнил:

– Кто-то забыл, что ему поручили дров наколоть.

Жучино с кряхтеньем взял топор и вышел.

Через полчаса в печке весело гудел огонь, а в кастрюле кипело варево. Расставленная на столе посуда сияла. Жучино и Клопундий играли в углу бутылочными пробками в щелкунцы. Паурона разморило, и он, растопырив лапы, задремал посередине избы. А Мохнурия чёрт дёрнул сходить проведать своего питомца.

Визг бражника клопендрийцы услышали сразу.

– Хоть бы однажды этот придурок не влип в историю, – пробурчал Жучино. – Если снова избу развалят, нам от Федьки влетит.

Впустив облако морозного воздуха, вбежал Мохнурий, забился в любимое клопово место – между стенкой и печкой – и принялся громко дрожать.

– Что натворил? – осведомился Клопундий.

– Т-там… В р-реке… – только и смог вымолвить бражник и совсем съёжился.

– Что, опять какая-нибудь дрянь вывелась? – разозлился Жучино.

Бражник молча кивнул, и жук хотел отвесил ему подзатыльник, но не достал.

– Что на этот раз? – грозно спросил протрезвевший Паурон, и, поскольку Мохнурий молча трясся, вытащил его лапой за шкирку и поставил к стенке для допроса. – Ещё один плавунец? Водомерка? Комариная личинка? – На все вопросы Мохнурий отрицательно мотал головой. – А что тогда?

– Н-не знаю. Н-неизвестное н-науке с-существо. Очень с-страшное… – выдавил бражник и с ужасом посмотрел в окно.

– Тьфу на тебя, тварь дрожащая, – Паурон отшвырнул его и приказал дону Жучино:

– Сходи, посмотри.

– Есть! – ответил бравый вояка и отправился к реке.

– Надо было топор взять, – резонно заметил брат Клопундий, когда за жуком захлопнулась дверь.

С минуту в избе царило напряжённое молчание, нарушаемое лишь стуком зубов Мохнурия, потом с улицы раздалось басовитое: «А-а-а!!!» – и топот шести лап. Жучино влетел в избу как ошпаренный, в его фасеточных глазах застыл страх.

– Говорил тебе, надо было взять топор, – презрительно бросил Клопундий.

– Вот возьми и сходи, – велел Паурон.

Клопундий замахал лапами:

– Но не думаете же вы, ваше высокоползие, что…

– Думаю. Пшёл, кому сказано.

– Но я лицо духовное…

– Вот и хорошо. Проповедь там прочитаешь. Топор не забудь.

Брат Клопундий спал с лица, но топор взял. Жучино, похоже, совсем потерял дар речи: он забился в щель рядом с Мохнурием, и они там стучали зубами в унисон.

– Да что вы там такое увидели? – недоуменно развёл лапами паук, но тут с громкими воплями вкатился Клопундий. Топора при нём не было, и дар речи он тоже потерял. Теперь в узкой щели тряслись трое.

– Правильно говорят мудрые насекомые: хочешь, чтоб было сделано хорошо – делай сам, – вздохнул Паурон, встряхнулся и выполз наружу с твёрдым намерением растерзать любого врага.

Но не прошло и минуты, как он с жалким видом (хотя и беззвучно – держал марку) вбежал в избу и спрятался под столом. И так они все четверо тряслись и стучали зубами, заставляя избу вибрировать, пока не вернулся Федя. К тому времени уже начались сумерки.

– Эй, рабовладельцы! – окликнул их лыжник. – Где пожрать? – Он поставил лыжный арсенал у входа и увидел, что все трясутся и стучат зубами. – Кто шухер навёл? Отвечайте!

– Т-там. У р-реки, – промямлил брат Клопундий.

– Пили пиво мужики, – сказал Федя. – Колитесь быстро, кто вас тут напугал до потери штанов?

– Штанов мы не носим, служивый, – отозвался Мохнурий.

– Оно и к лучшему, – хмыкнул Федя. – Что, Ползук опять бедокурит?

– Хуже, – прошуршал Жучино. – Вот этот, – он через плечо показал на Мохнурия, – снова вывел в реке какую-то погань. Но на этот раз не насекомое!

– Пиявку, что ли? – хохотнул Федя.

– Пиявку бы мы съели, – ответил из-под стола главниссимус. – Но там что-то, не известное науке.

– Прикольно… И как оно выглядит?

– Оно ужасно! – сипло прошептал брат Клопундий, тараща фасетки. – Напоминает гигантского хамелеона и черепаху одновременно. Оно коричнево-зелёное и пучеглазое, сидит на мостке и не шевелится, только ворочает глазами. Оно послано на эту планету за её грехи!

– За ваши грехи, – уточнил Федя. – Ладно, схожу посмотрю. Куда топор дели?

– Клопундий утопил, – с удовольствием наябедничал Мохнурий и злорадно глянул на клопа. Тот погрозил ему кулаком.

– Чтоб вас всех, – сказал Федя и пошёл на разведку. Насекомые сжались и задрожали пуще прежнего. Вдруг с улицы раздался громкий хохот, и клопендрийцы удивлённо переглянулись: как же так? Неужели человек не испугался чудовища? А Федя вернулся, распахнул дверь и пригласил их прогуляться: – Идёмте! Вы должны сами увидеть, чего боялись.

– Нет!

– Ни за что на свете!

– Ни за какую сгущёнку! – воспротивились Жучино, Клопундий и Мохнурий, но Паурон, как самый храбрый, вытолкал их из избы – главниссимус не хотел потерять лицо, то бишь морду, перед человеком – и странная процессия направилась к мостку. Мохнурия пришлось вести под руки (под лапы). Он закатывал глаза и тихо подвывал.

Чтобы был хороший обзор, Федя подсвечивал налобным фонариком. И что же они увидели на мостке? На почерневших брёвнах торчала из воды непонятная конструкция жутковатого вида: что-то бесформенное, горбатое, с двумя фасеточными глазами размером с футбольный мяч, которыми оно зыркало то влево, то вправо. Возле конструкции – или существа? – неприкаянно тыкался Ползук, которого бражник благоразумно накормил ещё утром.

– Это инопланетный мутант? – спросил Паурон, отчаянно подавляя дрожь. Ему хотелось выглядеть хладнокровным и компетентным.

– Да нет, земной. Жучино, приглядись-ка повнимательней: не узнаёшь?

Жучино выпучил фасетки. Остальные членистоногие тоже вперились в бесформенную груду бурого хитина, но не нашли в ней ничего общего ни с одним из известных науке насекомых. В этот миг штука на мостке резко дёрнулась, и из кокона выпросталась длинная лапа. Все насекомые отскочили назад. Кроме Мохнурия – тот упал в обморок. А штука ещё немножко покачалась туда-сюда, повертела головой, и кокон треснул по швам. Выпросталось ещё три лапы, и существо удлинилось на полметра. В холодном свете фонаря блеснули прозрачные крылья.

Всё это мучительно что-то напоминало дону Жучино, но он не мог понять, что именно. И, странное дело, чудовище уже не казалось ему страшным – более того, оно начинало ему даже нравиться! В изящном изгибе лап и томном блеске малахитовых глаз ему почудилось… Нет, нет, этого не может быть!

– Где-то я это уже видел, – сказал Клопундий.

– Я тоже, – сказал Паурон. – Но не могу сказать, что сильно обрадовался.

– Да и я не сказать что прыгаю от счастья, – скептически добавил клоп, состроив постную мину.

– Боюсь, что в восторге будет только один из нас, – сказал восставший из обморока Мохнурий, и все, включая Федю, посмотрели на дона Жучино.

Жук зачарованно глядел, как малахитовоглазое создание освобождается от кокона и распрямляет крылья. Вот мелькнуло серо-зелёное брюшко, сверкнула переливчатая слюда длинных крыльев… И прекрасное существо выползло на мосток, оставив позади страшный громоздкий кокон.

– Стрекозелла! – выдохнул дон Жучино и упал на колени.

– Ну всё, можно сердечки на стенах рисовать, – брякнул Мохнурий и захихикал.

========== 6. Будни ==========

Юная, только что народившаяся копия мадам Стрекозеллы зябко ёжилась в объятиях дона Жучино. Как и оригинал, она была выше кавалера на целую голову.

– Прошу принять к сведению, дон Жучино, что данный экземпляр Orthetrum cancellatum не является мадам Стрекозеллой, – занудно проговорил брат Клопундий.

– Эта даже лучше! – сказал Федя. – Молоденькая.

– Но, простите, она же глупа как пробка, – напирал Клопундий.

– Вот и хорошо! – влез Мохнурий. – Умная от него тут же сбежит.

– По крайней мере, эта не будет молоть языком, – проворчал Паурон и пополз к дому.

– Когда свадьба? – поинтересовался Мохнурий. – Или обойдётесь без бюрократии?

– Без обряда нельзя! – важно сказал брат Клопундий. – Я, как духовное лицо, могу посодействовать.

– Человек, привезёшь завтра свадебный торт? – не унимался бражник.

– Тебе сладкое вредно, ты и так жирный, – ответил Федя и смерил недоверчивым взглядом новоиспечённую парочку. – Сколько живу – впервые вижу межвидовую свадьбу. Жучино, хошь, шафером буду?

– Чтоб вас всех актарой, – отмахнулся дон Жучино, схватил новую Стрекозеллу в охапку и понёс в избу. Бегом.

– Не одобряю я этого, не одобряю, – покачал головой брат Клопундий, ковыляя по снегу. За последние два дня насыпалось порядочно.

– Ты подожди, самая заваруха начнётся, когда она ему откажет! Второе крушение надежд наш вояка не перенесёт, – предсказывал Мохнурий. – Служивый, ты ему много не наливай тогда, а то сопьётся, как пить дать. Простите, скаламбурил.

– Весело с вами, – сказал Федя. – И по деньгам дешевле выходит, чем на юг в отпуск ехать. Считай, только жратва да бензин.

– Ты это о чём? – не понял Клопундий.

– Забей.

С того дня Жучино выпал из общественной жизни. Всё своё время он посвящал обучению Стрекозеллы, или, как её назвали по совету Феди, Стрекозауры. «Моя бвбка уже по десятому кругу пересматривает древние сериалы, и там есть один про какую-то Изауру. Все флешки этим хламом забиты!» – жаловался раб рабовладельцам, приняв стопку горючего.

Однажды после лыжного марш-броска Федя позволил себе рюмочку мартини. Насекомым он наливал дешёвое вино из картонных коробок. Стрекозаура уже научилась держать вилку, но пока не разговаривала. Вина ей не давали из педагогических соображений. Разговор зашёл о том, кто чем занимается по жизни.

– То, что Мохнурий – учёный, я уже знаю. А ты, Жучино, какого чина?

– Мажор третьего ранга Насекомой Гвардии ея императорского ползейшества! – подкрутив ус, отрапортовал жук и поправил Стрекозауре слюнявчик.

– Нормально! А Клопундий кто?

– Я – лицо духовное, – ответствовал клоп, насаживая солёный гриб на вилку. – Обращаю страждущих и тёмных в праведный инсектицизм.

– Ну-ка меня обрати, – попросил Федя и икнул. – А то я как раз тёмный сегодня.

– Изволь, – сказал клоп, дожевал, встал в позу и начал проповедь:

– Если влез на потолок —

Значит, у тебя всё ОК.

Надо крыльями махать,

Бегать, ползать и летать!

С потолка тебе видна

Сразу целая страна.

Мухобойки убоись,

И всё будет…

– Стопэ! – замахал руками Федя. – Это вы что, стихами в свою веру обращаете?

– Ну не прозой же, – удивился Клопундий. – Читаем Великий Насекомый Стих, пока обращаемый не обратится. Стих не очень длинный, всего триста куплетов.

– А если не получилось? Вдруг кто упорствует в неверии?

– Тогда читаем ему Великий Насекомый Стих по второму кругу.

– Да уж, тут любой обратится.

– Так читать дальше? – с надеждой спросило духовное лицо.

– Не надо, я уже обратился. Пью за инсектицизм! – и Федя хлопнул ещё мартини.

Клопундий посмотрел на новообращённого с сомнением, хлебнул поддельного шардоне прямо из коробки и начал подкоп:

– Что ж, мы тебе о себе всё рассказали. А вот кто ТЫ такой?

Федя не удивился вопросу:

– Выживальщик я. Поняли?

– На вашей планете все выживальщики, – буркнул Паурон, не принимавший участия в беседе. Он сидел в углу и допивал вторую коробку, оплетя её паутиной и фантазируя, что это муха.

– Не кисни, тарантул, скоро домой полетите. Вот закончится у меня отпуск…

– Подожди, служивый, ты же говорил, что мы ждём, когда самогон у твоей бабки перебродит? – вынул морду из салата Мохнурий.

– А, ну и это тоже. По-любому две недели осталось. Как там поживает твой Ползук?

– Хорошо! – радостно переключился на другую тему бражник и расплылся в улыбке. – Утром возили на нём первый груз.

– Надеюсь, вы его с собой заберёте? На Земле двухметровый плавунец ни к чему, тут и без него мутантов хватает.

– Заберём, конечно! И его, и Стрекозауру. Мы не можем бросить в этом ужасном месте своих собратьев, даже если у них ай-кью ниже восьми, – с пафосом сказал Мохнурий и опять уронил морду в салат.

– Эх ты, опять напился, одно слово – бражник, – пожурил его Федя. – А насчёт ай-кью – согласен. Люди с таким уровнем тут запросто живут, иногда даже в начальство пробиваются, а вот насекомым будет сложновато.

***

В трухлявой, кривой, ободранной избе огромный чёрный жук читал огромной жёлтой стрекозе Бодлера – добрый Федя закачал ему в сморкфон кучу стихов через блютус, но поставил жёсткое условие не читать их вслух в его присутствии под страхом тапкования. С починкой двери и окошка в избе воцарилось тепло, и гаджеты снова работали. Сам Федя каждый день предавался лыжному спорту, а иногда забавлялся, дрессируя плавунца: кидал ему палку и велел принести. Ползук делал стремительные успехи.

Мохнурий подтрунивал над доном Жучино, спрашивая, когда свадьба, а Стрекозаура училась завязывать бантики на упаковочных шпагатах. Паурон пристрастился к чтению – особенно хорошо у него шли женские иронические детективы, привезённые для растопки. После прочтения он их съедал. Освещалась изба Фединым фонарём, свечками и двумя керосиновыми лампами «летучая мышь». Периодически Федя сетовал, что негде зарядить ноутбук и нормально посмотреть кино, но на безрыбье годился и смартфон – насекомые каждый день заряжали надкрыльями и его гаджет.

Клопундий понял, что его миссионерская работа с треском провалилась, и совсем заскучал. Много пить он не мог – религия не позволяла, а помогать Мохнурию по хозяйству считал ниже своего достоинства, поэтому целыми днями сидел и смотрел в стену. Чтобы он не помер от тоски, Федя привёз ему метровый рулон пупырчатой упаковочной плёнки.

Самогон тихо бродил в сорокалитровой алюминиевой фляге где-то далеко в деревенском доме Фединой бабки; спичка ещё гасла. Приближался Новый год. Погоды стояли тихие, температура не опускалась ниже минус трёх, и аккумулятор машины не разряжался.

Однажды Федя попытался рыбачить, но гигантский плавунец давно смёл всю рыбу в реке.

– У, скотина ненасытная, – погрозил ему кулаком рыбак-неудачник, – скорей бы тебя на Клопендру увезли.

Плавунец, сидевший на берегу как голодный кот, подполз к нему и жалобно потыкался мордой ему в сапоги: дескать, что мне делать, ежели природа у меня такая?

Всё было хорошо. Насекомые и Федя вкушали тихие радости зимней деревенской жизни, и никто из них не знал, что весёлая группа студентов, с которой всё началось, планирует на Новый Год лыжную экспедицию вдоль берега речки Безрыбки, аккурат в тот район, где инопланетяне-инсектоиды спрятали избу. Специально выбирали место подальше от того зловещего леса – они же не знали, бедняги, что избу перегнали по воздуху. Но об этом чуть позже.

***

И вот наступил день, когда спичка не погасла. Было это накануне Нового года, тридцатого. Утром тридцать первого Федя поехал к бабке, а вечером, как и обещал, привёз насекомым две канистры горючего – обе по двадцать литров. Фурор был неописуемый!

– Да это нам до самой Клопендры хватит! – подпрыгнул Паурон, а его подчинённые пустились в пляс вокруг стола.

– Вот и оладушки, – сказал Федя. – Кстати, сегодня у нас, землян, праздник. Самый большой. Будут пьянки, гулянки и салют. Хотите поучаствовать, или сразу свалите?

– Я бы поучаствовал, – сказал Мохнурий. – Я на конкурсах первые места беру. Может, опять приз какой дадут.

– Второго глиняного гнома, – проскрипел Клопундий и лопнул ещё один пузырёк – он справился с плёнкой пока лишь наполовину.

– Я твои призы таскать больше не буду, – объявил паук. – В прошлый раз чуть спину не надорвал.

– Теперь у нас есть раб, да ещё на машине, – успокоил его Мохнурий. – Слушайте, народ, а давайте и правда съездим перед улётом на праздник. Музыку послушаем, салют посмотрим.

– Не «улётом», а «отлётом», – поправил его Клопундий.

– Не учи учёного!

– Учёный – к стене приколочённый.

– Не брешите, – прикрикнул главниссимус. – Я против вылазки.

– А я за! – капризно проныл Мохнурий. – Мне нужна эмоциональная разрядка.

– Разрядка на твоём сморкфоне, – хихикнул Клопундий. – Ты его вчера забыл сунуть под крыло.

– Вот дихлофос… Но я бы всё равно сгонял в город. Хоть фоток нащёлкать напоследок.

– На чём ты будешь их щелкать? Твой сморкфон же разрядился, хи-хи-хи!

– Я твой возьму.

– А вдруг нас вычислят? – прошипел Жучино.

– Не парьтесь. Вас примут за ряженых, – сказал Федя.

– Я бы не рисковал, – упорствовал Жучино. Он так и не отходил от своей ненаглядной Стрекозауры.

– Хочу на праздник, – вдруг сказала она, и все остолбенели.

– Дорогая, у тебя прорезался дар речи? – воскликнул Жучино, схватил стрекозу в объятия и закружился с ней по комнате. Сшиб стол и лавку.

– Позвольте, но это значит, что и мой Ползук обучаемый? – Мохнурий забегал по потолку и стенам. – А я с ним как со скотиной…

– Её императорское ползейшество наградит нас за увеличение популяции на целых две насекомоединицы! – провозгласил Паурон. – Срочно пригласите Ползука в дом.

– Нельзя его в дом, он же водяной жук. А ему ещё лететь с вами… сколько там до Клопендры? – вмешался Федя.

– Три часа, – ответил Клопундий. – На таком хорошем горючем… Ваше высокоползие, может, заключим с Землёй договор на поставку? Они нам горючее, а мы им увеличительный порошок и корзины для рабства.

– Не нужен нам порошок! – отрезал Федя. – Корзины можете скинуть, они у вас удобные. Но про договор забудьте, никто тут с членистоногими договариваться ни о чём не будет. Обсыплют вас порошком, да и все дела. Только не увеличительным.

Клопундий побледнел. И вдруг снова раздался томный голосок Стрекозауры:

– Жучино, ты мой герой. Давай съездим в город на праздник!

– Для тебя – всё что угодно, моя звезда! – завопил Жучино и начал собираться. Впрочем, собирать ему было нечего, и поэтому он просто гоношился.

– Короче, ребяты, моя машина в вашем распоряжении. Я сегодня добрый. Как раз четверо в салон поместятся, а тарантул в багажник. Отметим Новый Год по полной!

Комментарий к 6. Будни

Ну хоть обругайте, что ли…

========== 7. Праздники ==========

– Темнеет, – сказала Сеня-Ксения, вытерла перчаткой нос и поправила лямки рюкзака.

– Скоро приедем, – неуверенно подбодрил её и всех остальных Сеня-Арсений. Он и затеял эту авантюру: подбил друзей встретить Новый Год в деревенской глуши при свечах, а теперь пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Было их четверо – Артём после того случая больше не ходил с ними в походы. Понял, что себе дороже.

– Стопудов мы уже мимо проехали, – заворчал Сеня-Семён, в миру Сёма. – Ты куда нас завёл, Сусанин?

– Да всё ништяк, вон уже деревня начинается! – Арсений показал палкой на темнеющую в сумерках одинокую избу на опушке. Других изб рядом не наблюдалось.

– А это точно деревня? – усомнилась Сеня-Есения. – Что-то маловато домов. Да и место какое-то… неуютное.

– Нормальное место, – возразил уставший Арсений. У него был самый тяжёлый рюкзак, набитый лимонадом, квасом и прочими прохладительными напитками. Девушки высказались категорически против алкоголя и решили компенсировать отсутствие градуса количеством бутылок. – В любом случае я дальше этого дома никуда не пойду.

– Домик чей-то или ничей? – спросила Ксения.

– Если чей-то, мы попросимся на ночёвку, – решила Есения.

– Похоже, ничей, – сказал Арсений. – Сюда даже электричество не проведено, не говоря уже о газе. Каменный век.

– Скорее уж – деревянный, – сострила Есения, и они с Ксенией покатились со смеху от этой шутки. Смеялись не очень долго – минут двадцать.

Они подошли ближе и посветили фонариками. Обильный снегопад скрыл следы Феди и насекомых, и изба казалась нежилой.

– Мдя, – скривился Сеня-Сёма. – Ума не приложу, кому пришло в голову строить дом в таком неподходящем месте.

– Ребзя, тут дровник! – крикнул Арсений. – Печь запалим, пожрать сварим… если она тут, конечно, сохранилась.

– Охотничий домик, что ли? – уточнил Сёма.

– Или рыбацкий, что ближе к истине, – глубокомысленно ответствовал Арсений. – Тут же река рядом.

– Ура, значит, будет уха! – запрыгали девушки.

– Вы сначала поймайте, – пробурчал Арсений. Он светил фонарём на избу и стоял, как истукан.

– Че завис? – осведомился Сёма.

– Да так, – замялся предводитель. – Тебе эта хата ничего не напоминает?

Сёма присмотрелся. Эти серые стены, эта трухлявая дверь, эта неизвестно чем покрытая крыша, хотя и присыпанная снегом – всё это неуловимо напоминало ему что-то очень неприятное. Он потёр нос.

– Ой, как похоже на ту избушку в лесу! – оглушительно прошептала Есения.

– Да брось, там дверь на одной петле висела и окно едва держалось. А тут они как новенькие, – Ксения показала лучом фонарика на свежевставленное оконное стекло.

– А общие очертания один в один, – продолжал упорствовать Арсений. – Если бы не другая область, я бы поверил, что нас леший привёл опять к той же избе.

– Да брось, там лес был, а тут река, – сказал Сёма.

– И мы же специально поехали как можно дальше от того места, чтобы снова не напороться на насекомых! – сказала Ксения. – Поэтому хватит про ту жуть. Тем более что по телевизору объявили, что в тот раз всем показалось.

Они подошли к избе и толкнули дверь. Знакомая до боли обстановка повергла их в ступор.

– Где-то я это уже видел, – пробормотал Арсений, по привычке стаскивая шапку.

– И стол, и лавки, и печка – всё знакомое! – подтвердила Есения.

– Вам это кажется! – строго сказала Ксения и поставила лыжи в угол. – Располагаемся, изба ничья.

– А почему тут натоплено? – спросила Есения. – Ой, и рыбка с лягушкой игрушечные стоят, прямо как в той избе с насекомыми!

– Не было никаких насекомых, нам тогда показалось! – крикнула Ксения. – А тепло, потому что… Ну просто тепло. А игрушки везде одинаковые. Давайте поедим, – и она бросила на застеленный пакетами стол пачку диетических хлебцев.

Остальные не разделяли её энтузиазма: уж слишком изба была похожа на ту, откуда ребятам пришлось удирать на всех парусах. Но вдруг Сёма заметил в углу что-то белое.

– А что это за канистры? – спросил он, подошёл, открутил крышку и понюхал. – Сень! Поди сюда, – позвал он друга, но подбежали все трое, потому что тут все были Сени.

– Ух ты! Живём! – восхитился Арсений, понюхав.

– Не вздумайте пить! – взвизгнула Ксения. – А вдруг метиловый?

– Какой метиловый? – оскорбился Арсений. – Это чистейший деревенский самогон! Его сивушный аромат я не спутаю ни с чем. Какой хороший домик нам попался! Девчонки, накрывайте на стол.

– Ну вот, всегда так, – заныла Есения. – Договорились, что встретим Новый Год без пьянки, и вот нате вам. Нашли.

– Мужики всегда водку найдут, – поддержала подругу Ксения, и девушки стали готовить праздничное застолье: ставить на стол банки со скумбрией и открывать их.

Арсений с Сёмой подтащили одну канистру поближе и тоже водрузили её на стол. Смотрелась она ахово и очень по-новогоднему.

– Можно начинать праздновать! – объявила Есения и налила в пластиковые стаканчики лимонад.

Сёма и Арсений тоже налили себе прозрачной жидкости из канистры, немножко расплескав, и предводитель провозгласил тост:

– Ну, за уходящий!

***

– Классный костюм, – оценила миниатюрная брюнетка и ткнула пальчиком в Мохнурия. Тот захихикал от щекотки. – И у твоих приятелей тоже прикольные. Где достали?

– В тайном магазине для элиты, – ответил он доверительным шёпотом. – Могу и для тебя достать!

– Теперь уж чего уж. Праздники прошли, – и она хлопнула жвачкой.

– Но ведь можно и самим устроить праздник!

– Можно, – брюнетка посмотрела на часы.

– Кем бы ты хотела нарядиться? Эльфийкой? Разбойницей? Озорной медсестрой?

– Да хэзэ, – и она хлопнула жвачкой ещё раз.

– Тебе бы очень пошёл костюм белоснежной зайки, – напирал Мохнурий.

– Ага, – кивнула брюнетка и снова хлопнула жвачкой. Мохнурий раскинул крылья и тоже ими хлопнул. Пассия жеманно взвизгнула: – Ну ты фокусник. Я чуть жвачку не проглотила!

– Мохнурий, не отвлекайся! – прошипел ему в ухо брат Клопундий. – Нам скоро улетать. И к тому же она другого вида.

– Но полчаса-то у нас есть? – огрызнулся бражник. – Дорогая, где тут наливают шампанское?

– На улице нигде. А в магазинах не продадут, наш мэр издал указ на Новый Год запретить продажу спиртного. Зато можно мороженку купить, – сказала девушка и хлопнула жвачкой в четвёртый раз.

Мохнурий закатил фасеточные глаза:

– Жучино, научи меня, как правильно обращаться с представительницами этого вида! У тебя вроде такая же.

Жучино не слышал, он вовсю обихаживал свою новую звезду: то кормил её развесной килькой из киоска, то поил колой, то навешивал ей на лапы браслеты из мишуры. Звезда послушно заглатывала все угощения и время от времени повторяла с одинаковыми интонациями:

– Жучино, ты замечательный!

Никого не смущало, что каждый раз, когда Стрекозаура что-нибудь произносила, за её спиной оказывался ухмыляющийся Федя со смартфоном в руке. У Феди тоже была спутница – симпатичная блондинка в модной шубе. Они созвонились заранее и встретились уже в городе. Голос Фединой подруги был невероятно похож на голос Стрекозауры, но на это никто не обратил внимания. Да и до того ли было? Мохнурий клеил землянку (не подвальную избу, а гражданку третьей от Солнца), Клопундий пытался предотвратить контакт четвёртого рода (то ли из моральных соображений, то ли от зависти), Жучино ворковал с новой невестой и заливал ей что-то про загородную виллу на Клопендре, а Паурон слонялся по площади и пугал прохожих. Все ждали салют.

И вот он начался! Перед салютом случилось небольшое затишье. Выключили музыку и погасили фонари.

– Щас бумбухать будут, – сказала подружка Мохнурия и… Ну да, вы правильно догадались. Хлопанье жвачкой в наступившей тишине было особенно громким.

Но те звуки, что раздались следом, оказались ещё громче! С оглушительным «бабах!» взвилась первая ракета, озарив небо и город зелёными искрами. Стрекозаура с перепугу забилась под какой-то фургон, и дон Жучино кинулся её вынимать, но она прочно вцепилась лапами в коленвал. Выпустили вторую ракету, третью, четвёртую, десятую…

– Как красиво! Надо взять несколько упаковок на Клопендру! – восторгался Мохнурий. Клопундий сучил верхними лапами, отгоняя нечистого. Федя с подружкой молча смотрели вверх, улыбаясь, и их лица озарялись то синими, то красными, то жёлтыми бликами. Собственно, этим занимались все люди на площади: смотрели салют, задрав головы. И никто не видел шныряющего Паурона, который своими длинными лапами хватал с прилавков всё, что плохо лежит. Нахватав полную кошёлку, паук оттащил её к Фединой машине и сел ждать, отдуваясь. Салют его не интересовал.

Бумбухало минут пятнадцать. Под занавес выпустили серию мелких ракет, с треском разлетевшихся белым кружевом, и снова врубили музыку. Если бы это был обычный праздник, то после салюта все бы разошлись по домам, но после новогоднего салюта гулянья только начинались!

Жучино наконец-таки выудил Стрекозауру из-под грузовика и крикнул:

– Всё, хватит! Нагулялись. Пора домой.

– Но я только начал! – обиженно протянул Мохнурий.

– Бездельник, – обложил его Клопундий и обратился к брюнетке: – Всё, краля, топай домой. Мы забираем твоего кавалера. Дедуле пора принимать лекарство от маразма и менять вставную челюсть.

– Что-о? – вытаращилась девчонка на Мохнурия. – Ты же сказал, что тебе двадцать пять!

– Ему девяносто пять, – с ехидцей уточнил Клопундий и укоризненно покачал головой: – Говорю же, маразм. Не помнит, сколько ему лет, а тоже туда же – по девочкам.

На юном личике брюнетки отразилось такое глубокое разочарование, словно у неё из-под носа увели чупа-чупс. Или даже хуже: если в кино вместо обещанного американского мультика включили советский научно-популярный фильм о вреде курения.

– Клопундий, ты… – Мохнурий не успел подобрать достойного эпитета, потому что Федя перебил:

– Марш все в тачку. Кать, я этих потерпевших отвезу – и сразу к тебе.

– Ага! – сказала блондинка, чмокнула его в щёку и растворилась в толпе. Подружка Мохнурия тоже растворилась в толпе, не желая связывать судьбу с девяностопятилетним дедом, ряженым в мохнатую бабочку, и Федя остался наедине с четвёркой насекомых.

– Где тарантул?

– Небось уже в багажнике, – сказал брат Клопундий. – Мохнурий, ты как, с нами, или на Земле остаёшься? Семеро одного не ждут.

– Иди ты, – буркнул бражник, смотал с себя гирлянду мишуры, бросил на снег и пошёл к машине. В этот раз ему не удалось ни выйти на сцену, ни поучаствовать в конкурсах, так что призов не было. Личная жизнь тоже обломалась.

Когда они подошли к машине, припаркованной в тихом уютном дворике, то увидели, что багажник приоткрыт. Из темноты поблёскивал зелёный огонёк насекомского сморкфона. Знакомый скрипучий голос рапортовал:

– Так точно, ваше ползейшество! Завоевание Земли идёт полным ходом. Мы вовсю порабощаем людишек. Они сами приходят сдаваться к нам в рабство. Освобождение местных насекомых тоже идёт полным ходом. Мы увеличиваем представителей разных видов – стрекоз, плавунцов… У стрекоз адаптация идёт быстрее, они уже освоили речь. Восстание насекомых прошло успешно, людишки свергнуты и умоляют поскорее отправить их на целинные планеты! В связи с чем прошу разрешения свернуть миссию и вернуться на Клопендру. В качестве доказательств мы привезём с собой двух представителей земного насекомчества, вырванных нами из-под людского ига… Благодарю, ваше ползейшество! Горючее есть, не извольте беспокоиться. Отбой.

Комментарий к 7. Праздники

Если кто-нибудь прочитает, напишу ещё одну главу.

========== 8. Встреча двух цивилизаций ==========

– Кажись, они нас догоняют, – тревожно сказал Мохнурий, трясущийся на переднем сиденье.

– Мигалку включили, – угрюмо подтвердил брат Клопундий. – Зря ты, Федя, не остановился.

– А если бы они полезли в багажник да Паурона увидели? – возразил Федя. – И вообще там был не стационарный пост. Скорость я не превышал, пассажиры пристёгнуты. Не имеют права без нарушений останавливать.

– Но они какого-то тапка за нами едут, – сказал дон Жучино. – Сейчас обгонят, подрежут, и чего ты будешь делать?