Текст книги "Демон или тихоня (СИ)"
Автор книги: Вероника Морозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
– Что, я такая страшная? – она засмеялась, прижимаясь ко мне.
– Нет, конечно! – я тоже усмехнулся и отвел взгляд. Мы пошли туда же, куда и весь класс. Дерьмо…
Кстати, что интересно, в развернувшейся сцене не хватало одного человека. Ники. Представляю, как она бы эту девку на каблуках отделала за нападение на Свету! До сих пор помню, как Макарова мне балеткой по голове заехала, когда я пытался поцеловать ее подругу. Тут-то она точно бы устроила всем похохотать! На секунду в моей голове промелькнула мысль, что эта девушка в платье и была Ника, но я тут же ее отбросил. Ника так не одевается. Не знаю, что нужно сделать, чтоб заставить ее надеть платье, пытать сутки без перерыва, наверное. Ей же так не удобно, да и вообще не ее стиль и все такое…
Мы неспешно шли с Мариной по коридору, она оживленно рассказывала о том, как ей приснился я, и что я творил нечто странное, но это было одновременно тупо и романтично… Для приличия я пару раз усмехнулся и вставлял юморные фразочки, вызывая у своей девушки то смех, то возмущение, но в суть я врубался достаточно слабо, да и не считал нужным лишний раз забивать себе голову бабской ерундой. Это же так бессмысленно… В один момент мне надоело, и я, под предлогом, что мне надо отлить, свалил в туалет, а Марину отправил в класс. Ну, и как-то так получилось, что прозвенел звонок, пока я возился. Таким макаром я опоздал и на второй урок.
– Орлов! – рявкнула русичка, когда я попытался беспалевно прошмыгнуть на свое место. Кажется, мое опоздание ее только обрадовало, ибо учительница эта ненавидила меня всеми фибрами души. Хотя меня всегда учителя ненавидят, если честно.
– Да-да? – вежливо поинтересовался я, вернувшись к двери и встав около нее.
– Сколько можно опаздывать на уроки?
– Ах, прошу меня простить, но сегодня я впервые опоздал на ваш интереснейший урок.
– Как ты смеешь мне хамить? Выйди и зайди нормально! – русичка покраснела от гнева, но я не собирался так быстро сдаваться.
– Позвольте, достопочтенная… э-э-э… – я пытался вспомнить имя учительницы, хотя, наверное, я его даже и не знал. Из класса полетели тихие подсказки, из которых я разобрал, что она вроде как Елена Александровна. – Достопочтенная Елена Александровна, – повторил я, – я сильно извиняюсь, но каким словом я вам нахамил?
– Какая я тебе достопочтенная? – уже не на шутку бесилась русичка. – Выйди из класса и зайди нормально!
Я окинул взглядом класс. Народ откровенно веселился, так что я со спокойной душой поклонился в ножки женщине, вышел, а затем вошел снова.
– Уважаемая Елена А-александровна, – попытка вспомнить отчество оказалась успешной, – не соблаговолите ли вы меня, несчастного грешника, впустить к себе в обитель знаний о великом и могучем?
– Проходи, Орлов, – сквозь зубы прошипела учительница.
– Благодарю покорно! – я снова поклонился (уже не так низко) и последовал к своему месту.
На меня все бросали веселые и даже слегка восторженные взгляды. Я поймал взор Марины, которая на меня сейчас смотрела особенно влюбленно. Впрочем, я к этому уже привык, так что мне даже было в некоторой степени насрать на это. Я проходил мимо парты, где сейчас сидела Ника и посмотрел на нее, ожидая увидеть улыбку на лице и, может быть, услышать пару подколов, но… Я с изумлением увидел девушку, которая еще недавно отчаяно мутузила Свету огромной книгой. С еще большим изумлением узнал в ней Нику. Около их с Семеном партой я даже запнулся, будучи не в состоянии осознать происходящее. Не сводя глаз с так резко изменившейся подруги, я сел на свое место и вперил в нее взгляд. В то же время сама Макарова на меня так ни разу и не посмотрела. Она сидела и читала ту самую книгу, которой недавно пыталась отметелить Евглевскую. На мгновение брюнетка оживилась, и я почему-то подумал, что сейчас она однозначно должна повернуться ко мне лицом, но вместо этого Ника сунула свою книгу под нос Комарову, они вдвоем усмехнулись над чем-то, а затем Макарова опять уткнулась в текст. Происходящее все больше отдавало абсурдом; я совсем перестал понимать, что же тут все-таки творится. Ну, по крайней мере, я знаю, кто с такой яростью бил Свету книгой в коридоре. Остается лишь узнать, зачем. А главное – почему Ника выглядит сегодня так необычно.
Я кое-как досидел до конца урока, а когда прозвенел звонок, хотел сразу перехватить Макарову, но она собралась буквально за несколько секунд и покинула класс с невероятной скоростью даже несмотря на то, что была на каблуках. На них она, кстати, ходила несколько неуклюже. Хотя чему тут удивляться…
Света, Олег и Семен покинули помещение тоже очень быстро, видимо, стараясь не упустить подругу. Что ж тут происходит? Я устремился за ними всеми. На лестнице я увидел всю четверку. Впереди шли Света и Ника; первая что-то очень активно объясняла подруге, но слишком тихо, чтоб можно было расслышать с такого расстояния. Макарова в свою очередь пребывала в таком лютом унынии, что, казалось, если ее кто-то тронет, она тут же свернет шею этому человеку и уйдет плакать. Сзади них шли Олег и Семен, Михайлов что-то объяснял другу Ники, тот в ответ только кивал. Пробежав один пролет, я поравнялся с ними.
– Что происходит у вас тут, блин? – вскричал я. Михайлов и Комаров вместе обернулись ко мне.
– Да ничего, в сущности, такого особенного, – ответил Олег после небольшой паузы.
– Да я же вижу, что вы что-то мутите!
– Ничего мы не мутим.
– Окей, а с Никой что?
– А что с ней?
– Эм… Она странно одета!
– Она одета именно так, как должны одеваться нормальные девушки, – неожиданно высказался Комаров. – Не вижу здесь ничего странного.
– Ника так обычно не одевается! – продолжал допытываться я.
– Ну, сегодня ей захотелось так одеться. Кто знает, что у женщины в голове, – Семен развел руками. На это мне ответить было нечего, однако ощущение, что от меня что-то скрывают, естественно, осталось. Надо подойти к Нике и у нее все выяснить.
Вот только возможности этой мне не представлялось еще долго. Во-первых, вся компания не отходила от девушки ни на шаг, они что-то активно обсуждали всем составом, Макарова становилась все мрачнее, Света же наоборот возбуждалась еще больше, они постоянно о чем-то переговаривались с Олегом, видимо, пытаясь втолковать это подруге. Комаров время от времени вставлял свои реплики, соглашаясь с ребятами, от чего физиономия Ники приобретала все более и более кислое выражение. Во-вторых, Марина прилипла ко мне намертво и как-то очень напряженно посматривала в сторону компашки, устраивавшей на каждой перемене целое заседание. На них все сегодня косо смотрели, но Тропина очень уж внимательно пялилась на ребят. Вообще у меня часто возникало ощущение, что она меня ревнует к Макаровой. Какой в этом смысл? Мы же вроде как просто друзья! Вроде как…
На одной из перемен я внезапно задумался о нашей дружбе. Я наблюдал за Никой в столовой. Теперь она уже не торопилась сбежать подальше от своих друзей, ходила неспешно, и потому у нее получалось все лучше и лучше. В движениях неожиданно стала появляться женственная грациозность, которой я никогда до этого в ней не наблюдал. Как-то резко подумалось, что Нику я не рассматривал как девушку, но с определенного момента я ведь на нее по-другому смотрю… Причем этот момент наступил не сегодня, а гораздо раньше. Если так подумать, она первая девушка, которой удалось отучить меня курить (я уже месяц не курю, желание с каждым днем уменьшается, хотя еще недавно жутко ломало). Блин, она меня даже заставила читать! Я не знаю, почему вообще ее слушаюсь… А впрочем, характер у Ники такой, что не послушать ее себе дороже.
Но суть не в этом! Она отличалась от девушек, которых я встречал до этого. Никто до этого из представителей слабого пола не решался поднять на меня руку. Да что там! В основном, стоит мне появиться где-то, как все внимание приковано к моей персоне. А этой было пофиг… Нику также было сложно отнести к какому-либо разряду девушек. Естественно, она не ботаничка (это мы поняли в первый день), далеко не ТП, не такая уж серая мышь, не ванилька, считающая себя особенной, и в то же время не быдло-пацанка. В основном всех моих предыдущих девушек можно было отнести к какому-то типу, но это что-то, не поддающееся объяснению. Когда мы только подружились, я чувствовал в ней что-то родное, и сейчас чувствую. И на уроках почему-то ни о чем другом думать не могу… Нет, определенно надо решать этот вопрос!
В то же время сама Макарова сегодня старалась держаться от меня подальше почему-то. Когда я подходил ко всей компании, то разговор завязывался в основном только с парнями, подруги же находились все время на некоторой дистанции. Ника даже не смотрела в мою сторону и старалась уйти, но сделать ей это не давала Евглевская. Но в один момент я увидел вдалеке, как брюнетка что-то говорила своим друзьям, после чего все они ушли в класс, а Ника осталась сидеть снаружи. Она достала из своей сумки книгу и начала читать ее. Через какое-то время лицо девушки, столь унылое до этого, несколько посветлело.
Чтоб не палиться, я прошел вместе с Мариной в класс, какое-то время посидел там, а потом вышел наружу под предлогом друзей, которые кучковались у окна.
Почему-то мне сразу вспомнился первый день. Точно так же я был в окружении своих одноклассников, и точно так же сидела она – в одиночестве читая книгу на пустой скамейке. Тогда Макарова была просто ботаничкой, слегка отличающейся от всех остальных своим равнодушием ко мне. Сейчас все стало по-другому. Осталось лишь решить – насколько по-другому.
Я не выдержал и подошел к ней, нависая и слегка перекрывая свет. А девушка продолжала меня не замечать. Может, проверить старый добрый метод? Для начала я кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание. Ноль реакции. Ладно. Я не хотел этого делать, но ты меня заставила.
Я вырвал книгу из ее рук. И да, это сработало, Вероника подняла глаза. В них застыло непонимание, как и в первый раз.
– Ника, какого черта? – начал я, уже заранее чувствуя какую-то безнадежность. Не могу отделаться от ощущения, что до нее нельзя будет достучаться. Ибо весь день меня избегала… – Что с тобой, а? Ты даже не поздоровалась, когда я пришел. Все нормально?
– Извини, – абсолютно равнодушно выдала она. Во взгляде исчезло всякое удивление, осталось лишь чистое равнодушие. Рука брюнетки потянулась к своей книге.
– Да блин, я не требую извинений! Скажи, что происходит? Почему ты такая… странная стала?
– Я нормальная. Отдай книгу.
В ее голосе сквозил металл. Кажется, она зла на меня…
– Нет, ты не нормальная! И книгу не получишь, пока не объяснишь, что с тобой происходит! – заявил я, нарочито поднимая книгу повыше. На своих каблуках она, может быть, и достанет, но все равно ей будет надо для этого подпрыгнуть. Ника встала, и во мне на мгновение появился страх. Нет, но не будет же она делать как в прошлый раз? Сомневаюсь, что сделает.
– Просто отдай книгу. Я не обязана отчитываться перед тобой, – я даже опешил от таких слов. В них сквозили ледяное спокойствие и нотка странной ненависти. Чем дальше, тем загадочней.
– Слушай, ну, если я тебя чем-то обидел, то скажи, я извинюсь! Просто я же должен понять… – я не успел договорить, как Макарова вдруг положила мне руку на шею. На секунду, на одну лишь секунду мне показалось, что она меня поцелует. Просто промелькнула эта мысль и тут же улетучилась под давлением здравого смысла.
– Ауч! – мой вскрик услышали все. Черт, не думал, что это может быть так больно! Я машинально опустил руку с книгой, потирая ушибленный лоб другой. В жизни бы не подумал, что Ника может ударить кого-то лбом. Ух, и твердый же у нее череп! Даже как-то обидно стало. Девушка, слегка нахмурившись, резко вырвала свою книгу из моей руки.
– Не трогай мои книги, пожалуйста, – отчеканила она с непонятно откуда взявшейся ненавистью в голосе.
Не было никаких сомнений – это все та же Вероника, какой я ее знаю, только в плохом настроении. Кто еще мог долбануть мне лбом по башке… Макарова взяла сумку и рванулась в класс, но так быстро сдаваться я не собирался, а потому схватил ее за руку, не давая уйти. Девушка пошатнулась на своих каблуках и резко завалилась назад. Мое тело сработало вперед моего мозга: я подхватил брюнетку и удержал от падения.
– Е-мое! – заорал я. – Ты в порядке?
Ника смотрела на меня с широко раскрытыми глазами и ртом. Похоже, она хотела взвизгнуть, но почему-то не сделала этого. Макарова шумно выдохнула и опустила глаза. А ведь так она выглядит даже… мило. Я не спешил придавать девушке вертикальное положение, мне нравился этот момент, хотелось его слегка продлить. Кстати, что-то подобное было в нашем с ней танце, кажется.
– Саша! – неожиданно резко раздался откуда-то сбоку крик. Ника вздрогнула и подалась вперед всем телом, вставая самостоятельно. Я все еще зачем-то стремился как-то уцепиться за нее, снова схватил под локоть, но Макарова дернула руку со свойственной только ей силой и отошла в сторону. И тут я посмотрел в ту сторону, откуда раздавался голос…
В дверном проеме кабинета стояла разъяренная Марина.
POV Ника
– Дебил, придурок, сволочь, ненавижу, идиот… – тихо ругалась я, сидя на географии и пялясь в спину соседа спереди. Семен смотрел на меня как на припадочную, но на его вопросы я лишь отмахивалась. Нет, ну, правда, не идиот ли… Зачем хватать меня? Вот и нарвался на скандал! Благо, я успела свалить обратно в класс под шумок, пока Тропина во всю разносила Орлова. Охохо, друг, это моя месть тебе! За что?.. Да просто за то, что ты на свет родился и жизнь мне тут портишь.
Накал идиотии становился все сильнее, а потому я продолжала бормотать про себя разнообразные ругательства, стараясь не повторяться. Я ж не думала, что ему до меня какое-то дело будет и что он полезет ко мне…
А началось ведь с того, что я избрала тактику старательно избегать Саши. Не дай Бог он подумает, что я из-за него так оделась и о чем-нибудь догадается! Так что я решила его избегать. Да и навязываться не сильно охота… В общем, тактика избрана, к тому же, я старалась себя убедить, что Орлову, в сущности, на меня насрать. Но кто ж знал, что он до меня внезапно докопается! Да еще и с такими последствиями. Евглевская меня побьет, наверное, когда я ей скажу, с какими мыслями я пыталась свалить от Орлова. Хотя, видимо, со своим планом я все-таки слегка переборщила…
Марина демонстративно отсела от Сани, которому недавно закатила такой скандал, что сбежался весь класс. А сейчас блондин сидел и играл в телефон так, будто ничего не случилось. Вот мне интересно, это у него такое жесткое самообладание или ему просто пофиг? Оба варианта мне, если честно, нравились, особенно второй. Это давало хоть какой-то шанс! Хотя куда мне, я же чмо…
Настроение то подымалось куда-то на седьмое небо, то прошибало дно и уходило еще на километр вниз, но ругательства лились все таким же равномерным потоком, поддерживая ход моих мыслей. В один момент мне это надоело, и я закрыла лицо руками. Как же глупо все-таки вышло… Не вовремя я влюбилась. И не в того человека.
География длилась довольно долго, но все когда-то кончается, вот и этот урок закончился. Я сгребла все в сумку, достала книгу и хотела выйти уже из класса, но тут Саня преградил мне дорогу.
– Стой! – рявкнул он так, что я аж напугалась. Парень осекся и заговорил уже тише. – Хватит убегать от меня! Объясни, что происходит с тобой!
Я уже было открыла рот, чтобы в срочном порядке что-то выдать, но резко останавила себя. Стоп! Нужно подумать и ответить нормально.
– Друг мой, – после небольшой паузы начала я, – неужели тебя это так сильно волнует? – чувствуя, что моя речь начинает ускоряться и сбиваться, я была вынуждена постоянно тормозить себя. И это реально тяжело! – Тебя не смущает, что только что ты… твоя девушка, то есть, официальная, закатила тебе скандал? И подозревает тебя в измене?
Руки, хватит, не тряситесь!
– Да пофиг на нее, я потом все улажу! – отмахнулся он. – И да, мне интересно, какого хрена ты меня избегаешь!
– Ради Бога, не ори, – понизила я голос. Нужно так-то на физ-ру идти… А вот тут прикол. Пока я носилась дома за вещами, я благополучно забыла форму. Черт. – Пошли на физ-ру, перемена-то короткая.
Я мягко рукой отодвинула парня в сторону и прошла к двери. Ноги с непривычки болели в туфлях, а потому я мечтала о том, чтобы побить Евглевскую. Вот завтра нормально оденусь, и тогда она у меня такого люля огребет!.. В платье так сложно ходить быстро, приходится делать много-много маленьких шажков. За что мне все это, блин? Где я так провинилась? Перед кем?
Мы с Орловым шли вместе по коридору, потом по лестнице. На его доставания по поводу моего состояния я решила отделаться тем, что встала сегодня не с той ноги (ну, если честно, это в чем-то даже правда). Типа, ничего особенного и все такое. Теперь разговор почему-то не клеился, отчего мы оба чувствовали себя неловко. Мне хотелось убить себя от неспособности завести нормальный разговор. Не знаю, о чем вообще Орлов думал. Наверное, о том, какая я дебилка по жизни. Или вообще обо мне не думал… Как ни странно, мысль о том, что он думал не обо мне, вызывала какое-то отчаяние. Как будто лучше, чтоб думал плохо, чем вообще не думал. Вот интересно, это я такая тупая, или у всех влюбленных такой косяк?
Мы разошлись по разным раздевалкам, где я старалась забиться куда-нибудь в угол, чтоб меня никто не видел, однако на физ-ру все-таки пойти пришлось. Там я сидела на скамеечке да и читала книжку себе, пока в меня уже в который раз не прилетел мяч. В этот раз он попал мне в колени и отскочил. Было даже не больно, однако ко мне подбежал Петренко, который в последнее время почему-то пытался все чаще заговорить со мной (что даже иногда получалось). Странно это все вообще, если честно…
– Ты в порядке? – спросил Дима, глядя как-то ну очень обеспокоенно.
– Да. Не больно даже.
– Ладно.
Только сейчас я решила осмотреться. Оказывается, Марины-то нет! Похоже, решила сбежать с последнего урока в качестве протеста против Сани. А ситуация-то все больше отдает идиотизмом! Зачем с урока-то сбегать?
Физ-ра закончилась, я раньше всех спустилась в гардероб и оделась. Господи, какое блаженство – надевать кроссы после целого дня на каблуках! Кажется, я что-то натерла… С довольно-таки оптимистическими мыслями я вышла на улицу, мечтая о скорейшем попадении домой и о мучительной смерти лучшей подруги, но когда я проходила мимо сарая, в котором люди бывали только на время субботников, кто-то схватил меня за локоть. Не успела я среагировать, как в спину мне уперлось что-то очень тонкое. Почему-то от этой детали мне сделалось не по себе.
– Будешь орать – будет очень больно, – услышала я у себя над ухом. Это был голос Марины, вот только какой-то он стал другой. В нем было столько металла, что душа невольно стыла от такого. Я почувствовала покалывание в мышцах от приливающего адреналина, но не шевелилась. Меня мягко потянули в сторону этого самого сарая. Почему он открыт? Что за фигня происходит вообще? Тропина втолкнула меня внутрь и захлопнула за собой дверь.
Свет. Где-то должен быть свет. Я дернулась в сторону от двери, шаря рукой по стене. Как ни странно девушка Орлова меня не стала держать, ее лицо освещалось только экраном телефона. Наконец-то я нашла включатель и нажала кнопку. Неяркая лампочка за стеклянным абажуром, сделаным еще во времена Советов, кое-как освещала небольшое помещение, но этого пока вполне хватало. Марина как раз убрала телефон и изучающе смотрела на меня. В одной руке у нее был кухонный нож. При виде него живот невероятно скрутило. Я, стараясь не согнуться пополам от неприятных ощущений, начала заплетать себе косу. Чую, это может мне слегка помочь. Господи, во что я ввязалась… Главное сейчас будет – не зареветь. А вдруг она меня реально пырнет?
– Собственно, я всего лишь хотела прояснить пару вопросов, – заговорила Тропина все таким же голосом, в котором сквозил металл. Я не узнавала ее. До встречи с Сашей она была только тихоней с ванильными наклонностями, потом просто ванилькой, а сейчас было что-то новое. Причем, я ведь это что-то в ней чувствовала, но сейчас оно сильнее показывалось наружу. – Я думаю, тебе не стоит объяснять причину моего недовольства.
А я ожидала что-то вроде "Запомни, Саша мой и только мой!".
– Эм… Ну? – я, забив на то, что платье слегка задралось, расставила ноги чуть пошире, готовясь ко всему.
– Так вот… – Марина вздохнула и как-то совершенно неожиданно оказалась передо мной с ножом. Надо было отойти подальше, надо было отойти подальше, надо было отойти подальше! Эта мысль беспрестанно крутилась в моей голове. Было чудом само то, что я успела увернуться от удара. Тут уж во мне сработал инстинкт самосохранения, и я все-таки догадалась побежать.
– Ты больная! – взвизгнула я, преодолевая трудности с платьем и стараясь максимально ускориться. Нужно что-то делать! Мозг в ужасе бушевал, накидывал всякие странные и неожиданные мысли, но все они перекрывались всего одним словом – БЕГИ! И я бежала, не соображая ничего от страха.
Теперь слова "идиотизм" уже было недостаточно. Существовало всего лишь одно слово в великом и могучем, способное описать сложившуюся ситуацию, но оно плохое. То, что творилось сейчас, было настолько неожиданно, страшно и одновременно глупо…
Не знаю, сколько кругов по гребаному сараю мы намотали, но я не ожидала от себя такой изворотливости и скорости. Несмотря на все неудобства, я как-то умудрялась сбегать и уворачиваться от Марины. Однако через какое-то время судорога мозга слегка ослабла, и я поняла, что вечно так продолжаться не может. Не долго думая, я схватила ближайшие грабли и ткнула черенком Тропиной в живот. Толчок оказался достаточно сильным, чтобы девушка с выпученными глазами упала на пол от него. Преимущество теперь было на моей стороне, что не могло не радовать. Секунду подумав, я решила, что первостепенной задачей является изъятие ножа у девушки, а уже потом ее избиение. Нет, конечно, избивать я ее не буду… Или буду. Вопрос этот я решила оставить на потом, со всей силы шарахнув тем же черенком по запястью Марины. Естественно, нож она с диким воплем выпустила. Я граблями оттолкнула его подальше, а затем подбежала и схватила сама. Страх сменился на злорадное торжество. Я нависла над девушкой и вздрогнула, увидев на ее лице ухмылку. Твою мать, чего я не знаю?
Буквально через несколько секунд дверь в сарай открылась. Марина ее не заперла? В следующее мгновение я вздрогнула, осознав весь ужас ситуации. В проеме стоял охреневающий Орлов.
На какое-то время я буквально выпала из реальности. Мой мозг проигнорировал и визг Тропиной, и ее вставание и побег поближе к Саше, и ее слова… Я просто сфокусировала взгляд на его лице, а шок уже пробрал все тело. Руки сами собой затряслись мелкой дрожью, а потом резко расслабились. Не было сил держать оружие в своих руках, и оно со стуком и звоном упало на каменный пол сарая. В горле встал ком, глаза наполнились слезами. Это провал. Полный провал.
Марина что-то рассказывала Орлову про то, как я пыталась ее пырнуть ножом, а потом еще граблями избить, и что я ее уже повалила, но тут подоспел ее личный принц на белом коне, дабы спасти принцессу из лап злобной бабы… А у меня чуть не все тело судорогами сводило. Мышцы рандомно напрягались и расслаблялись, даже стоять было сложно. Хотелось провалиться куда-нибудь под землю, пройти сквозь мантию и, миновав жидкое ядро, попасть в центр твердого ядра, чтоб там сгореть к хренам… Но, к сожалению, это сейчас было невозможно. Мыслей вдруг не стало, я просто не знала, что мне делать. Это проигрыш. Марина, которую я считала не самым умным человеком, победила. Единственное, что мне остается – это бежать. И не возвращаться.
Тогда я сорвалась с места и побежала, что было мочи. Одним толчком миновав и Сашу, и Тропину, я побежала оттуда так быстро, как было возможно. По щекам бесконечным потоком лились слезы, но бег каким-то образом помогал сдерживать всхлипы, да и вообще держать себя в руках. Мысли вдруг стали какими-то ясными, приняли даже некоторую структуру.
Марина. Все думали, что она тихоня, но, влюбившись в Орлова, у нее оказался целый гардероб настоящей такой фифы. Все думали, что она глупенькая ванилька, по уши втюрившаяся в крутого парня, но хрен же там плавал. Ведь не даром, когда мы пришли, она пялилась в телефон.
В голове все очень быстро складывалось. Да, определенно, она все продумала. Назначила Орлову место встречи у этого сарая, из которого, конечно же, раздавались странные звуки. Конечно, он пришел, ведь сам мне говорил, что разберется со всем этим. Далее. На физ-ре ее не было не из-за какого-то там протеста, а потому что она успела за урок смотаться до дома и притащить гребаный, мать его, нож! Естественно, я напугалась. Ужасно напугалась, а потому пошла в сарай с ней, ибо другого выбора не было. Но, зная меня, я б не забилась в угол и не заревела. Сколько народу я перебила… Расчет шел на то, что я догадаюсь схватить стоящие так удобно у стены грабли и пойду в ответку. И расчет оказался верным! А поскольку помимо всего прочего у меня имеются некоторые навыки, выбить у нее нож не составило труда.
Если так подумать, то в некоторых ситуациях я сама не могла уйти из-под удара. Но уходила. И это не из-за моей лютой крутости, а потому что Марина позволяла мне это делать. У нее не было цели ранить меня. Цель была – создать эту ситуацию. Чтобы я выбила у нее нож, действуя согласно здравому смыслу, а Орлов на смс пришел и все это увидел. Он не знает всей ситуации и вряд ли узнает когда-нибудь.
Сев на свой автобус, я забилась на самое дальнее место и пыталась сдержать рыдания. Все кончено. Моя жизнь кончена. Хоть ложись и умирай. На полном серьезе в голове промелькнула мысль о самоубийстве, но я ее тут же отмела. Ко мне даже кондуктор подходить не стал, видя, что со мной творится. Вот и проехала я зайцем. До дома тоже буквально бежала, а ворвавшись внутрь и закрыв за собой дверь, села на пол и… начала орать.
Это конец… Полный провал… Она меня победила… Не стоит даже завтра в школу приходить, новость эта распространится со скоростью пули, все будут косо смотреть. Орлов будет меня ненавидеть. Если уже не ненавидит… Мне представлялись ситуации наших столкновений и его обвинений в мою сторону, постоянных косых взглядов, всякие фразы типа "я от тебя такого не ожидал. Вот ты какая, значит…". И я ревела, ревела и не могла остановиться. Ну за что, за что, ЗА ЧТО МНЕ ЭТО ВСЕ?! Я ведь ничего такого плохого не сделала! Если б не Света с ее гребаным дурацким планом…
Я кое-как разделась, попыталась успокоиться и умыться, но, увидев в зеркале свою красную от слез рожу разрыдалась по новой. Остановиться не представлялось возможным. Есть не хотелось совсем, только пить, пить воду в огромном количестве.
Неожиданно зазвонил телефон, и я не глядя взяла трубку. Шумно всхлипнув, я задержала дыхание, стараясь более не издавать дурацких звуков.
– Ника! Что там у вас произошло? – услышала я в трубке обеспокоенный голос Светы. Стало даже чуть-чуть легче. Всхлипнув еще раз, я выложила подруге все, что случилось. Рассказ выходил каким-то непоследовательным и сбивчивым, но, кажется, она меня все-таки поняла.
– М-да… – протянула Евглевская, дослушав. – Блин, отчего ж так все вышло?
– А знаешь, отчего? – вскричала я в повторяющемся припадке истерики. – От того, что ты дура с твоим гребаным планом с одеждой!
– Это было нужно, чтобы ты…
– Да никому это не нужно! Одни проблемы от этого! – визжала я, когда по моим щекам снова покатились слезы.
– Слушай, я…
– Ты мне все испортила, ты понимаешь это?
– Ника!
– Отвали!
Бросив трубку, я кинула телефон на кровать. Пар был выпущен, вот только последствия его пока не ясны. Да и какая разница? Ведь реально все проблемы из-за Светы с ее дурацким планом!
Сил больше ни на что не осталось. Я упала на кровать и стала смотреть в одну точку. Слезы высохли быстро.
Глава 41. Финал
Жизнь – дерьмо и состоит из дерьма. Такой тезис я вынесла для себя, хмуро разглядывая свое отражение в зеркале. Ну и рожа, конечно… Зато хотя бы привычная одежда. Школьные черные штаны, которые вчера мама постирала, и черная толстовка без каких-либо рисунков и надписей. Как раз под стать настроению! Я даже балетки свои нашла. Они были не очень-то далеко запиханы в шкаф, так что сложности в их нахождении не было.
Я продолжала смотреть в собственные глаза, на белках которых проявились сосуды, и снова задумалась о том, стоит ли вообще идти сегодня в школу. Так не хочется вообще куда-то идти… Может, ну все к черту? Если один раз в жизни прогуляю, ничего же не случится.
Легонько, но все-таки ощутимо прикладываюсь головой о деревянную раму зеркала на дверце шкафа. Нельзя. Надо идти. Надо. Я сжала кулаки и отлипла от дверцы. Мама права: я не могу так просто сдаться.
Вчерашний день помимо всего прочего ознаменовался еще и тем, что я выплакала свой годовой запас слез. После того, как мы со Светой благополучно поссорились, я ощутила дикую слабость и нежелание делать вообще что-либо. Долгое время я просто лежала на кровати, пялясь в стену, переваривая наваливающиеся в огромном количестве мысли и изредка по новой пуская слезу, но уже без криков, всхлипов и прочего дерьма. В горле давно пересохло, хотелось пить, но для этого же надо было встать и куда-то пойти… Казалось, что если я встану, то тут же упаду, а если не упаду, то апатия вновь сменится лютой истерикой. Да еще и голова болела, тело словно свинцом налилось. В итоге я продолжала лежать и смотреть прямо перед собой. А тем временем градус дерьмовитости моих мыслей нарастал…
Как ни странно, довольно скоро ко мне пришла Муська, посидела сначала на моей спине, потом переместилась прямо к моему лицу, а когда в очередной раз я заревела, даже полизала мне щеки. От этого становилось даже немного легче, и одновременно с двойной силой накатывало отчаяние. Таким макаром прошло подозрительно много времени. Пришла мама, и кошка, конечно же, понеслась ее встречать, потоптавшись на мне предварительно. А я даже не встала. Сначала из кухни раздался крик, почему я не помыла посуду (вызвав тем самым лишь легкий укол досады, но не более), после чего мама зашла ко мне, пылая возмущением. Однако, зайдя, она тут же поняла, что что-то не так. Пришлось подняться и сесть. Мама обняла меня и заставила рассказать, что же все-таки случилось. Давно же она не видела свою Веронику рыдающей и истеричной…
Я рассказала все, пытаясь объяснить, почему Марина вдвойне сволочь. Пришлось даже маму отговаривать подавать заявление в полицию или хотя бы на имя директора, умоляя позволить мне самой справиться с этой ситуацией. В итоге еще и маму заставила психовать… Молодец, Ника, так держать! Ненависть к себе теперь просто зашкаливала. Однако вскоре мама успокоилась и попыталась успокоить меня. Далее она порасспрашивала меня про Орлова, о котором я ей в последнее время говорила достаточно много, в основном пыталась узнать его действия и реакцию на меня. Потом спросила про Марину, кто она такая по жизни и почему вообще имеет ко мне какие-то претензии. Пришлось объяснить, что я сдуру влюбилась в занятого парня. Ругать меня за это, естественно, не стали. Мы начали думать, что мне делать. В итоге мама посоветовала мне, во-первых, все-таки прийти завтра в школу, чтобы не показывать свою слабость, и стараться вести себя как можно естественнее. Насчет второго пункта я была в глубоких сомнениях, а вот первый все же решила выполнить. Во-вторых, нужно держать себя в руках и не пытаться кого-то убить (в особенности это касалось Марины). Иначе люди решат, что слухи подтвердились, а я действительно бешеная. Они и так в последнее время думают, что я не вполне нормальная, коли взялась бороться с Орловым в конце третьей четверти.
