Текст книги "Уровень: Магия (СИ)"
Автор книги: Вероника Мелан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Пойти назад? Посмотреть, не разветвлялась ли где тропинка? Еще раз внимательно приглядеться к дороге – должна же быть подсказка!
Марика насупилась и достала из рюкзака карту.
Вот Голубые Кристаллы, вот лес, вот очередной фонтан. Но фонтан нарисован сразу после леса, то есть где-то впереди, а не сбоку или позади, значит, возвращаться смысла нет. Тогда куда, вниз? Карта вовсе не поясняла, что в какой-то момент мир сначала будет лежать на плато, а потом вдруг сместиться на уровень ниже. Эдак километра на полтора.
– Что делать, Арви? Ума не приложу.
Она по привычке начала разговаривать с сервалом.
– Здесь сидеть бессмысленно, надо куда-то идти.
Арви какое-то время смотрел на нее, не мигая, затем, к огромному удивлению, коротко кивнул.
Кивнул. Кот!
Марика отвесила челюсть.
– Ты только что кивнул или мне показалось?
Пушистый бросил на нее безразличный взгляд и отвернулся.
Нет. Показалось. Коты не умеют кивать.
Марика с минуту настороженно сверлила взглядом сервала, затем вернулась к изучению карты, а не найдя подсказок, потянулась за зеркалом.
– Привет, безымянное. Помоги, пожалуйста?
«Говори».
– Обрыв. Идти некуда, все сидят. Куда же двигаться?
«Когда сам не можешь себя вести, позволь вести другому».
– Но кому?
«Рядом с тобой проводник. Попроси его».
– Проводник?
Марика опешила. Потом повернула голову и принялась незаметно изучать сидящих в центре поляны людей.
Кто из них – Тэрри? Он сам запутан и дороги не знает. Рон тоже. Дед проводником быть не может, баба в платке аналогично, иначе давно бы вела остальных, привязав свои панталоны к палке и размахивая ими, как флагом. Музыкант? Тот вообще спит, положив голову на руки, волосы свисают до земли. С чего бы он, будучи проводником, спал? Или все-таки подойти спросить?
– Зеркало, ты ничего не путаешь? Вот Майк, тот, с кем я вчера у костра сидела, – проводник, но его не позвать.
«Кто является проводником в Верхний мир?»
– Какой еще Верхний мир?
«Вспоминай».
– Опять ты за свое! Все загадки, да загадки. – Хотелось есть, спать, что-то делать, двигаться дальше, лишь бы не думать. Марика нахмурилась, но принялась скрипеть шестернями – зеркало так просто сложные разговоры не заводило, только если начинало издалека. – Не знаю, я мало что читала на эту тему, несколько книжонок и то давно. Там вроде бы говорилось, что по легендам существует три мира: Верхний, Средний и Нижний. Ты об этом?
«Да. В каком ты находишься?»
– Судя по всему, в среднем. Верхний мир для светлых, соединившихся с Создателем, Нижний – для темных. Мертвых.
«Верно. Кто проводник в Верхний мир?»
– Ты имеешь в виду, кто по легендам относит наверх души? Феникс.
«То может быть и орел. То есть птица. Верно. В нижний?»
– В Нижний сопровождает Анаконда.
Чтобы выудить из памяти крохи нужной информации, пришлось изрядно попотеть. Ну и тема! Книга «Древние Мифы» попалась ей под руку (стыдно признаться) в туалете пару месяцев назад; тогда, испытывая проблемы с кишечником, она пыталась отвлечься на чтение. Еще думала, зачем люди забивают голову подобной ерундой? Знала бы, что информация ценная и однажды пригодиться, сперла бы потрепанную брошюрку с собой и выучила наизусть.
«А кто является проводником по Среднему миру?»
Тут в памяти зиял провал. Полный.
– Не помню.
«Постарайся вспомнить».
– Не могу. Давно читала. Да еще и не вчитывалась.
«Вспоминай. Сейчас как нельзя кстати пригодится».
Марика с минуту хмурилась и молчала, потом стукнула по земле пятерней – попала пальцем на шишку, ойкнула.
– Не помню!
«Плохо».
– Ну, помоги, пожалуйста! Я ведь вспомнила остальных!
Как ни странно, вредный советчик смилостивился и сложил клубящийся туман во фразу:
«Хорошо. Проводник через Средний мир – это дикий кот».
– Что?! – Какое-то время Марика смотрела на темную поверхность зеркала, вновь и вновь перечитывая ответ, затем медленно перевела взгляд на сервала. – Арви?
«Да. Арви».
Желтое ухо-локатор повернулось в ее сторону; дернулся кончик пятнистого хвоста.
– Так со мной все это время был проводник? А я думала, голодный проглот, полюбивший халявную еду.
«Арви – дикий кот. И проводник».
Она прочитала всплывшие слова и удивленно спросила:
– Так я должна его попросить показать дорогу?
«Да».
– Ну, хорошо…
В который раз нахлынуло чувство растерянности – просить о чем-то кота? Хотя тотемов просила, котелок просила, почему бы и кота не попросить?
– Арви… – Голос внезапно охрип, как часто случалось при приступах смущения, пришлось прочистить горло. Кот неторопливо повернул голову и посмотрел на нее желтыми глазами с вертикальными зрачками. – Арви, ты мог бы показать дорогу вниз?
Она бы не поверила, если бы самолично не увидела этого во второй раз – сервал кивнул.
* * *
Расположись они в центре поляны вместе с остальными; ее уход не остался бы незамеченным, а так удалось сняться с места тихо и практически бесшумно.
Кот, не особенно выбирая дорогу, бежал впереди, а паровозом дышащая Марика с рюкзаком за плечами и повязанной на талии толстовкой пыхтела позади; перепрыгивала через поваленные трухлявые бревна, спотыкалась на невидимых в траве кочках и изо всех сил старалась не упустить из вида кончик желтого хвоста.
– Слушай, а помедленнее никак? Я так и не пообедала, и у меня не четыре лапы!
Сервал мольбам не внимал – трусил с прежней скоростью и даже не оборачивался.
Если справа чаща удивляла густотой запутавшейся друг в друге растительности, то слева, там, где начинался обрыв, резко редела. Марика так и не рискнула приблизиться к отвесному краю, вдоль которого они двигались.
Поляна за спиной отдалялась. Интересно, предпримут ли новые попытки поисков оставшиеся на ней люди? Заметят ли их исчезновение? И что впереди найдут они сами: мост, упомянутые крылья, выгравированное на камне заклятие – прочитай и окажешься внизу? Нет, это вряд ли. Но если сервал и вправду проводник, значит, к чему-то полезному они так или иначе придут.
Несколько минут спустя Марика лежала, свесившись головой с обрыва, и все никак не могла унять бешено колотящееся от страха сердце.
Неужели придется идти вниз по «этому»?
Спуск, к которому привел Арви, напоминал приделанные к лысому каменному отвесу, напоминающие козырьки от подъездов, ступени – пришпиленные в вертикальной горе горизонтальные плиты. Одни соединялись или почти соединялись между собой – можно перешагнуть, другие располагались на удалении друг от друга – только прыгать.
Прыгать. Вдоль отвеса. Над пропастью не менее километра глубиной, надеясь, что каменные ступени не отвалятся под приземлившимися подошвами ботинок.
Представляя собственные неуклюжие прыжки, Марика покрывалась холодным потом. А если не рассчитает? Что, если скорость разгона окажется выше, и она не успеет затормозить перед краем плиты? Если сорвется вниз? И тогда пиши пропало: будет, как и прежде, сидеть на ветке орел, а в кронах щебетать птахи, застынет в вышине звенящее синее небо с ползущем по нему изо дня в день солнцем, и только ее – Марики – здесь уже не будет. И, наверное, нигде не будет.
Это не телевизионное шоу «Проскочи через препятствия», и рядом нет команды медиков и страхового агента, а внизу – растянутой страховочной сетки или хотя бы бассейна, в который не так страшно падать.
Это лес. Чужое, никому не известное место, где никто тебя не найдет. Не будет искать. Это реальная жизнь и приделанные к скале неизвестно кем и непонятно как (вставлены в выдолбленные углубления?) плиты. Это место, где нет права на ошибку.
Не поднимаясь на ноги, Марика отползла от обрыва, перекатилась на спину и попыталась успокоить дыхание; над головой беззаботно раскинулась безоблачная лазурь; шуршал чащей спокойный дневной ветерок.
– Арви, я не смогу. Я туда не пойду.
Завалившийся на бок кот с незаинтересованным выражением на морде продолжил то же самое занятие, что и минуту, пять минут назад: с упоением вылизывать мохнатую лапу.
Стоит сказать об этом месте остальным или нет?
Полчаса спустя, не продвинувшись ни на метр вниз, Марика все еще задавалась этим вопросом.
С одной стороны, она никому ничего не должна – нет у них проводника, пусть выкручиваются, как хотят. Ведь Арви достался ей? Пусть поют хором молитвенные песни, танцуют ритуальные танцы, мастерят канаты или парашюты – какое ей дело? Ведь путь на Магии у каждого свой.
С другой стороны свербело в груди странное едва уловимое чувство – отголосок испытанной у второго фонтана эйфории, когда Марика вдруг ощутила себя Создателем всего сущего. Тогда свет изливался из нее, как из мегаваттной лампочки, и это в свою очередь позволило осознать одну непреклонную истину – помощь всегда бесплатна. Ведь сотворить добро ничего не стоит? Ты не платишь за сказанное тобой слово поддержки, не платишь, протягивая кому-то руку. Тогда почему нет?
Но, опять же, почему и да?
Внутренняя борьба вызывала дискомфорт – непривычное чувство.
Оставить их сидеть там, на поляне, или же вернуться? А вдруг палатки есть не у всех, и дед ночью замерзнет?
В какой-то момент Марика поняла: она просто не может не вернуться. Решено. Черт с ним, сходит за остальными, покажет лестницу, а дальше пусть справляются, как хотят, зато ее собственная ночь пройдет без стенаний преданной совести.
– Арви?
Тот прекратил вылизывать лапу и моргнул.
– Давай сходим на поляну, расскажем остальным про лестницу и вернемся. Ладно?
Когда Марика углубилась в лес, чтобы попытаться отыскать дорогу назад по своим же собственным следам, сервал все еще лежал на траве и смотрел ей вслед.
Сколько раз жизнь доказывала, что воплощенные в жизнь здравые помыслы оказываются бредовыми идеями? Много.
Вот и в этот раз Марика успела несколько раз пожалеть, что вообще решилась побыть «добренькой».
Остальных к ступеням она привела лишь полтора часа спустя.
Сначала пришлось ждать возвращения отправившегося куда-то в противоположную сторону на поиски все того же спуска Тэрри, затем терпеливо переминаться с ноги на ногу, изнывая от безделья, пока запакуют разбросанные по всей поляне пожитки, потом слушать за спиной нытье медленно бредущего деда и увещевающего его тетку-платочницу «потерпеть еще немножко».
Нашлась, тоже мне, святая…
А уж когда добрались до места, и обследовавшая его Лизи приказала ей идти первой, чтобы принимать перекидываемые с места на место рюкзаки, Марика взорвалась.
– С чего это я должна ловить ваши сумки?
Остальные уставились на нее с осуждением: мол, вот же строптивая; и только дед смотрел в сторону. Ветер осторожно трогал его белую бороду; тени под ногами удлинились.
– А что такого, дамочка? Так будет легче. Я вот буду помогать Бенджамину – у него колени слабые…
Бенджамин – это дед?
– А я собираюсь повесить свой рюкзак на спину и прыгать с ним. Вам советую сделать то же самое, – огрызнулась Марика, в которой всколыхнулась нешуточная злость за то, что ее без спроса решили впрячь в коллективное рабство.
– Неужто помочь сложно? – раскудахталась Лизи, всплеснула руками и принялась купаться в молчаливой поддержке товарищей, оглядываясь на их лица.
– А то, что я вам уже помогла найти спуск, это в счет?
– Вот вредная… – пробухтел Рон, и Марика, смачно бросив ему: «Да пошел ты», – развернулась, быстро подошла к краю и спрыгнула с обрыва на первую, расположенную ближе всех, ступень.
Сердце колотилось глухо и быстро, а когда рядом на четыре лапы приземлился Арви, вообще едва не выскочило из груди. Однако гнев придал сил и отодвинул на задний план страх.
– Пойдем отсюда. Да, кот?
Вместо ответа сервал ловко перескочил на следующую плиту, оглянулся и мотнул хвостом, ожидая попутчицу.
С осторожностью сапера перебираясь ниже – где-то сползая, где-то перешагивая, а где-то перепрыгивая, – она безостановочно бубнила по кругу одно и то же: «жирняк хренов», «святоша чертова» и «что б я еще раз вам помогла…»
От неудачных приземлений кожа на ладонях поцарапалась, колени саднили, а спина ныла, так как два раза Марика завалилась прямо на рюкзак. Вокруг что-то крошилось, сыпалось, срывалось вниз, а впереди молча звали за собой желтые кошачьи глаза. Назад оглядываться не хотелось – пусть карабкаются, как хотят. Ловят свои проклятые пожитки и костерят ее на чем свет стоит…
Хоть бы простое «спасибо» сказали. Так нет же! Выставили бессовестной, крайней и лысой. Дашь человеку одно, а он тут же сядет тебе на шею, свесит ноги и запросит большего.
Тьфу, а не люди! Зря только ввязалась.
Казалось, прошло часа три, прежде чем земля начала приближаться. К этому моменту Марика устала так сильно, что готова была распластаться на очередном камне и лежать без движения сутки, глядя на лысый утес.
– Не могу уже, Арви… Не могу.
И тогда, слыша знакомый голос, убежавший вперед сервал, возвращался и принимался ждать, пока увалень-человек соизволит подняться и совершить очередной рывок вперед. Коту спуск давался легко, почти играючи, и застывшая поза пятнистого проводника часто выражала скуку.
– Да иду я, иду…
С последней плиты, расположенной у земли, Марика скатилась кубарем – подвели гудящие, как заводские трубы, ноги. И оказавшись на земле, вместо того чтобы подняться, она стянула с плеч рюкзак, положила на жесткую ткань голову, пробормотала: «Дай мне чуть-чуть отдохнуть», – и закрыла глаза.
– Не знаю, как ты, а я жрать хочу, как волк. Знала бы, что это так муторно, хоть бы поела.
Они шагали сквозь темнеющую чащу – девушка и кот; трещали под подошвами сапог тонкие веточки.
Она проснулась от того, что Арви лизал ей ладонь. Дернулась, сначала испугалась, затем сообразила, что это «свой», и успокоилась, задышала ровнее. А минуту спустя кое-как сумела подняться.
Занялся тлеть закат; солнце ушло к горе, резко погасло в лесу освещение.
– Как думаешь, дед сумел перепрыгнуть через проломы?
Тишина в ответ.
– А эта дура, поди, не свалилась. Такие, как она, никогда не срываются вниз, даже если толкнешь. Хотя, грех так думать.
Арви семенил чуть впереди. Марика так и не поняла, кто из них выбирал дорогу, но сверяться с картой было лень.
Несмотря на ворчливые реплики, она все-таки волновалась – путь трудный, не упал ли кто? Страшно о таком думать. Может, стоило остаться и помочь?
Вздох. Хруст веточек под ногами; похолодевший вечерний воздух.
– Может, остановимся, поедим?
Кот бросил на Марику короткий взгляд и побежал вперед.
– Как скажешь.
Она, спотыкаясь, поплелась следом.
(Apocalyptica – I'm not strong enough)
Они познакомились в том самом дорогом ресторане, где столики бронировались за месяц вперед, а стены блестели так, будто в выкрашенный бежевым бетон инкрустировали тысячи дробленых бриллиантов. За ужином, куда Железный Арнольд, расщедрившись, пригласил и нескольких сотрудников.
Она заметила Ричарда сразу. Его невозможно было не заметить. Не человек – магнит для притяжения богатства, король с мягкой улыбкой и парящим вокруг ореолом невидимых купюр. Хрустело все: толстая пачка банкнот в ручной выделки бумажнике, крахмал белоснежной сорочки, крабовые ножки, откуда он точным и элегантным движением доставал ножом белое нежное мясо; хрустел вокруг даже воздух.
Конечно. Первый и главный инвестор канала Норд-ТВ. Альберт заискивал и лебезил, как цирковой песик, смеялся непривычно громко, следил за тем, правильно ли держит в руках столовые приборы.
Марика тоже следила. Потому что на тот момент едва ориентировалась, какой нож и вилку следует взять следом, а посему в приближающегося официанта ей хотелось кинуть гранатой. Ведь новый официант – новое блюдо, а, значит, новая пытка в борьбе с не дающимся этикетом.
Тот ужин она запомнила еще и потому, что Ричард – великий, недосягаемый, до неприличия богатый Ричард – не сводил с нее глаз. И она краснела. Путалась в приборах, роняла на скатерть оливки, слишком часто терла губы салфеткой и постоянно одергивала себя за ерзанье на месте.
А уже перед первым свиданием он подарил ей вечернее платье и бархатную коробочку с серьгами и колье – прислал курьером прямо на дом. Цену она не знала до сих пор и никогда о ней не спрашивала. Только постоянно волновалась: когда ехала в ресторан на такси, когда садилась на услужливо отодвинутый от столика стул, когда слушала бархатный голос, любовалась идеальными манерами и тонула в глазах сидящего напротив мужчины. И все никак не могла поверить, что все происходит именно с ней, Марикой Леви, обычной, средней (ну, ладно, пусть выше среднего) работницей телеканала.
В тот вечер она впервые провалилась в атмосферу настоящего богатства. Люксовая обстановка, благоговеющие взгляды окружающих, баснословные цены меню и неземной вкус вина двенадцатилетней выдержки. И в тот вечер она так и не смогла понять, почему Ричард не повез ее к себе домой.
Не понравилась она или ее манеры?
А после трое суток скручивалась в терзаниях: позвонит ли в следующий раз.
* * *
Они сидели на берегу речушки.
Шумела прозрачная вода, катилась по гладким камешкам дна куда-то вправо и скрывалась за поворотом. За рекой плотной стеной высился еловый лес, слишком густой, чтобы через такой идти.
Именно это место, на полянке перед журчащей водой, по какой-то причине выбрал для привала Арви, и теперь лежал у самой воды, и с наслаждением чавкал здоровым куском мяса, которое выдал для него котелок.
Марика не спорила с выбором кота. Сидела на пеньке, позади которого поставила палатку, жевала картофель с сыром (как будто запеченный) и смотрела на реку, которую почти не видела – закат догорел минут двадцать назад, лес накрыл сумрак. Слушала шум воды и поглаживала мятый бок посудины, перед которой долго извинялась: мол, не хотела на спину падать, ты уж прости. Котелок, наверное, простил, потому что работал исправно.
Приходили и уходили воспоминания о Ричарде, нет-нет да думалось про оставшихся позади путников и о том, что ждет впереди. Лишь бы только не через этот лес – все руки обдерешь.
Усталость морила тело, но не разум, и спать не хотелось. Темно, тихо и одиноко; Арви, наевшись, ушел спать под полог ближайшего дерева. Достать, что ли, зеркало?
Как только Марика поставила котелок на землю и разогнулась, пытаясь решить, чем заняться дальше, за спиной послышался шум – шорох опавших игл и треск тонких сучьев (под чьими-то подошвами?).
Она резко обернулась и замерла, пытаясь в кромешной тьме увидеть источник тревоги, метнула взгляд и на Арви: тот поднял ушастую голову и смотрел в том же направлении.
– Не пугайтесь, это всего лишь я, Майк, – послышалось из темноты. – Решил зайти на чашку кофе, если можно.
– Конечно, можно, – выдохнула Марика с облегчением, пытаясь унять нервную дрожь, что возникла в конечностях при появлении шума. Тут же вспомнились недавние мысли про диких животных и другие опасности, подстерегающие безоружного путника посреди ночного леса. – Вы меня немного напугали.
– Извините, я не хотел. Просто у вас тут темно, я подумал, что костерок вам не повредит. Как раз захватил с собой дровишек.
Приближающаяся расплывчатая тень наконец сформировалась в мужской силуэт с объемной сеткой в руках. Морэн обогнул пень, огляделся, постоял несколько секунд, прислушиваясь к звукам вокруг, после чего одобрительно изрек:
– Хорошее место для стоянки. – И принялся складывать прямо перед Марикой костерок. – Как прошел ваш день?
И она впервые от такого простого вопроса расслабилась. Как хорошо, когда кто-то шуршит вокруг, говорит, интересуется делами. Когда посреди укрытого ночью мира с висящими над головой звездами, ты вдруг оказываешься не один.
– И почему они не ценят помощи? Почему не способны просто поблагодарить, а не навязывать тебе же свои дальнейшие планы? А эта Лизи сразу про сумки! Но я же не ишак?
– Марика, подождите. Но разве вы не помните ситуаций, в которых сами вели себя подобным образом? Когда едва бросали в ответ короткое «спасибо» и тут же принимались требовать большего?
«Откуда вы знаете?» – хотелось ей спросить.
Помимо дров, он принес и две кружки, одну из которых она теперь держала в руках. Пальцы покалывало от налитого в алюминиевую емкость кипятка, пахнущего крепким кофе. На этот раз котелок не стал взбрыкивать и удивлять – сразу сварил запрошенное. Наверное, тоже устал.
Да, она помнила. Помнила, когда почти не замечала входящую в кабинет Катти – помощницу-секретаря – и ее робкие попытки поднять настроение старшей коллеги принесенным к кофе печеньем. Помнила, как постоянно требовала выполнения работы «вчера» и спрашивала, ну когда же придут по-настоящему хорошие новости? Не вот эти, подписанные шефом документы на продвижение нового проекта, не розочка от мистера Аллена и даже не ее собственная номинация на сценариста года. А ПО-НАСТОЯЩЕМУ хорошие новости! Чего она требовала тогда от Катти? Или от себя? Чего добивалась от жизни, кидаясь в бой грудью и орудуя кулаками?
– Помню, да.
Майк неторопливо потягивал свой кофе и ворошил палочкой костер. Он часто это делал, и Марика почему-то подумала, что нет на свете другой картинки, навевающей на нее большее спокойствие и умиротворение. Угли, отсветы пламени на спокойном лице, ощущение стабильности и странной правильности. Почти незнакомый человек и чужой, не ее, Учитель, но можно быть собой.
– Дело в том, что это людская природа. – Его размеренная речь успокаивала. Ей верилось. – Постоянно желать большего. Возможно, генетически прошитый фрагмент всех находящихся в физическом теле и в физическом мире людей.
– А есть и другие миры?
– Есть. Есть нефизический, тонкий мир. Там подобные стремления отсутствуют.
Посвистывали в ночи не то сверчки, не то скрывшиеся в ветвях бессонные птахи. Журчала речка.
Разговор про тонкий мир напомнил диалоги с зеркалом – что-то из области абстракции. Глаза не видят, руки не могут пощупать, но мозг верит, что он есть. Сопел подобравшийся к костру и упавший на бок Арви. Грел желтую шкуру; во сне длинные уши нервно подергивались.
– И потом, мы часто ждем от людей благодарности, забывая о том, что обижаемся не на самих людей, не сказавших «спасибо», а на собственные ожидания, не совпавшие с действительностью. И чем больше несбывшихся ожиданий, тем больше копится на жизнь, на людей, на обстоятельства обиды.
Слушая проводника, Марика вдруг вновь почувствовала себя «маленькой». И виноватой. Опустила лицо, уткнулась взглядом в темную колышущуюся поверхность кофе и замолчала. Да, несбывшихся ожиданий много. И обиды тоже, тут он прав.
– А у вас совсем нет никаких ожиданий?
Майк вопросу улыбнулся.
– Есть. Их не может не быть. Но когда они возникают, я пытаюсь понять их структуру, основу или, если хотите, причину. И часто оказывается, что причиной для них является все то же недовольство чем-либо. А недовольство приходит от отсутствия умения ценить.
– Тут я вас понимаю. – Вспомнив оставшуюся в Нордейле роскошную квартиру и машину, Марика поерзала на жестком пеньке и, чтобы сменить выводящую из зоны комфорта тему, спросила:
– А сегодня у вас занятий нет?
– Нет, сегодня нет. – Морэн перевел взгляд от пляшущих всполохов костра на ее лицо. – Может, вы собирались спать, и я вас задерживаю?
– Нет, не задерживаете. Сегодня был марш-бросок, завтра, наверное, еще один. А сейчас как раз хочется отдохнуть, так что я очень рада, что вы пришли.
– Уже знаете, куда двинетесь утром?
Она отрицательно помотала головой.
– Еще не смотрела карту.
– Так доставайте, посмотрим вместе.
