Текст книги "Мой порочный отчим (СИ)"
Автор книги: Вероника Франко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Глава 35
Вадим
Весь полёт прокручиваю в голове телефонный разговор с Ольгой. На первый взгляд ничего подозрительного. Счастливая женщина сообщает будущему мужу о том, что тот станет отцом. Только остался странный осадок, будто меня поимели.
Не могу объяснить, что конкретно в сложившейся ситуации так отталкивает. Боль от разрыва с Лерой? Ну, это само собой. Необходимость вопреки моим планам брать на себя ответственность за ребёнка? Тоже не то. Конечно, я не горю желанием становиться отцом, принимая во внимание, что малыша родит нелюбимая женщина. Однако он не виноват, что его папочка облажался по полной программе. Но как говорится, натворил дел, вот и расхлёбывай теперь.
И всё же у меня сложилось ощущение, что незапланированная беременность Ольги случилась уж как-то прям совсем внезапно. И именно в тот момент, когда я решил прекратить отношения с ней.
Ладно. Чего сейчас гадать? Факт есть факт. Она беременна. Я не лишу своего ребёнка нормальной семьи, чего бы мне это ни стоило. И речь даже не о мужской чести или благородстве. А о том, что я врагу не пожелаю пройти через то, через что сам прошёл в детстве. Расти безотцовщиной при живом отце. Аргументы, мол, можно быть воскресным папой, присутствовать в жизни сына или дочери, не живя под одной крышей, для меня ноль без палочки. Херня, которую я не приемлю. У моего ребёнка будет полноценная семья. Ради этого я пожертвовал любимой девушкой. Дороги назад нет.
– Привет, дорогой! – Ольга обнимает меня на пороге. – Как ты? Как в Москве всё прошло?
– Привет! Не очень, – бурчу, бросая дорожную сумку на пол в прихожей.
– Не получилось с проектом?
– Нет.
– Ну и ладно. Может, в другой раз, – успокаивает Русакова.
– Это вряд ли, – прохожу на кухню. Есть хочу ужасно. Из-за нервяка в самолёте в горло кусок не лез.
– Не переживай. В любом случае, у тебя и здесь работы полно. Ты рад? – Ольга продолжает жужжать над ухом.
– Чему? – хмуро смотрю на неё исподлобья.
– Тому, что станешь отцом, – она расплывается в счастливой улыбке и поглаживает пока ещё плоский живот.
– Угу, – достаю из холодильника кастрюльку с каким-то варевом. Мне пофиг, что есть в данный момент. Лишь бы закинуть топливо в желудок, да завалиться спать.
– Давай, я погрею, – Русакова забирает у меня из рук кастрюлю. – Садись. Сейчас салатик нарежу.
Она хлопочет на кухне, а я не могу избавиться от воспоминания о Леркином взгляде в аэропорту. Столько там было отчаяния и боли, что я физически ощущал, как Колючку разрывает изнутри. Так хотелось послать всё к чёртовой матери и остаться с моей девочкой. Я ненавидел себя в тот момент. До сих пор ненавижу и вряд ли прощу когда-нибудь за то, что причинил Валерии такие страдания.
– Знаешь, я уже думаю, в какой комнате мы устроим детскую, – Ольга ставит передо мной тарелку с пловом.
– Оль, ты извини. Но я всё же не очень понял, как так получилось?
– Что? – она растерянно хлопает ресницами.
– Беременность. Ты же говорила, что пила противозачаточные.
– Ну, наверное, забыла выпить когда-то, – беспечно отмахивается и продолжает резать салат. – Да какая теперь уже разница?
– М-да. Теперь, по ходу, уже никакой, – произношу задумчиво.
– То есть ты всё же не рад? – уточняет Русакова холодным тоном. Буравит меня ледяным взглядом.
– Знаешь, если честно, я не был готов к такому повороту событий.
– Ясно, – откладывает нож в строну. Нарочито медленно вытирает руки бумажным полотенцем. – Что ж… Мы с малышом не навязываемся. Я прекрасно выращу его без тебя, – заявляет, гордо вскинув подбородок.
– Не говори ерунды. Мы вырастим его вместе. Только мне надо время на осознание, – говорю примирительно.
– Могу помочь тебе, – тут же меняет холод в голосе на заигрывание. – Знаешь, я еле дождалась твоего возвращения. Ужасно хочу секса, – подходит ко мне сзади, кладёт руки на плечи и слегка сжимает их.
– А как ты себя вообще чувствуешь? – ухожу от щекотливой темы, направляя наш разговор в нейтральное русло. Трахать Ольгу – последнее, что я хочу сейчас.
– Хорошо. Небольшая слабость по утрам и подташнивает, но это нормально. Так что? Ты скучал по мне в Москве? – гладит мою грудь и трётся носом о затылок.
– Угу. Но я устал с дороги. Глаза прямо закрываются. Закончу есть, приму душ и спать.
Если Русакова и обиделась, то вида не подала.
***
На следующий день рано утром уезжаю на работу. И через день тоже. Рутина понемногу затягивает меня. Только о Лере забыть не получается. Каждую ночь думаю о ней. Как она? Где она? С кем? Чем занимается? Плачет ли ещё или уже перестала?
На сердце у меня неспокойно. Гложет хреновое предчувствие. Будто должно произойти что-то очень нехорошее. Как-то вечером решаюсь позвонить Колючке. Просто узнать, как у неё дела. Но она не отвечает и не перезванивает. Может, это к лучшему? Не хочет бередить душу ни свою, ни мою.
В суете будней наша с Ольгой свадьба проходит почти незаметно. По крайней мере, для меня. Роспись в Загсе без какой-либо помпы. Пара фотографий на память. Точнее, чтобы Русакова могла их выложить на своей страничке в соцсети. Обед в ресторане в узком кругу друзей. Мне праздничная трапеза почему-то напомнила поминки. Обручальное кольцо показалось кандалами, хоть весит всего ничего. Снял его в тот же вечер. Но Ольга, заметив это, настояла, чтобы я носил символ любви и верности постоянно. Пришлось прогнуться. Не расстраивать же беременную женщину?
Однако вскоре у Русаковой появляется более серьёзный повод для того, чтобы нервничать. В конце августа она заходит ко мне в кабинет в разгар рабочего дня и строго спрашивает:
– Вадим, как давно ты разговаривал с Лерой?
– Месяца два назад. Перед её отъездом. А что? – спокойно реагирую на достаточно странный вопрос, учитывая, что Ольга не в курсе наших отношений с Колючкой.
– Я не могу до неё дозвониться. Абонент вне зоны доступа.
Сам знаю. Несколько раз за прошедшие недели я пытался связаться с Лерой. Поначалу она не брала трубку, а потом и вовсе блокернула меня. Я так подумал, потому что механический голос отвечал: «Абонент – не абонент». А теперь получается, что и мать тоже отправила в блок. С чего бы? Странное дело.
– Ну, возможно у неё телефон разрядился. Тусуется с друзьями поди. Забыла обо всём на свете, – пожимаю плечами.
– Арсеньев, она не отвечает уже неделю. И в соцсетях не появляется. Я писала ей. Сообщения не прочитаны, – в голосе Ольги проскальзывают истеричные нотки, что ей совершенно несвойственно.
– Не волнуйся. Ответит, вот увидишь, – утешаю её.
– Она должна была прилететь вчера из Испании. И как ты понимаешь, не прилетела. А через три дня начинается учебный год, – Русакова заметно напрягается.
– А я чем могу помочь?
– Найди её, – требует она.
– Каким образом? – удивлённо поднимаю брови.
– Любым. Мне пофиг. Сделай так, чтобы моя дочь ответила мне, – жёстко приказывает Ольга.
Вообще-то, я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне. И Русакова бы огребла по полной, если бы не находилась в положении. А так списываю её поведение на бунт гормонов и мягко произношу:
– Оль, по-моему, ты не в себе. Я понятия не имею, где Валерия, что с её телефоном, и почему она ещё не вернулась.
– Хватит ломать комедию! – переходит на крик Ольга. – Я знаю, что ты ездил к ней в Испанию.
– В смысле? – охреневаю от заявления жены.
– В коромысле! Не считай, что я глупее тебя. Я видела штампы в твоём загранпаспорте. Даты совпадают с той твоей внезапной поездкой в Москву.
– Ты рылась в моих документах? – намеренно тихо задаю вопрос. Держусь из последних сил, чтобы не послать Ольгу куда подальше. Одно дело не контролировать себя эмоционально и совсем другое – копаться в моих личных вещах. Это полный зашквар!
– Представь себе, – ядовито усмехается она. – Я догадывалась, что Лерка влюблена в тебя. Когда вернулась с Бали, заметила, какие взгляды она бросала в твою сторону. Но то, что ты не удержишь свой член в штанах, не думала. А теперь моя дочь пропала. И сдаётся мне, в этом виноват ты.
– Совсем сдурела? – взрываюсь. Мозг закипает от полученной информации. Ольга обо всём знала! Знала, что мы с Лерой – любовники! И это не помешало ей выйти за меня замуж. **здец!
– Арсеньев, делай что хочешь, но верни Валерию домой, – говорит она тоном, не терпящим возражений. После чего хлопает дверью.
Глава 36
Вадим
– Ты нашёл Леру? – интересуется Ольга вечером, когда я приезжаю с работы домой.
– Нет. Её сотовый по-прежнему отключен.
– Это я и без тебя знаю, – фыркает раздражённо.
– Напиши заявление в полицию о пропаже, – предлагаю, потому что других вариантов не вижу. Похоже, настал момент, когда пора начинать бить тревогу.
Сам я на взводе с тех пор, как услышал, что Колючка не отвечает матери, да ещё и в соцсетях не появляется. Раньше Валерия постоянно публиковала фотоотчёты о своих похождениях. Интуиция подсказывает, что девчонка прекратила это делать неспроста.
Днём я обратился к Орлову, чтобы тот через своего отца, полковника-фсбэшника, пробил местонахождение Леры по номеру телефона. Результат оказался хуже, чем ожидалось. Судя по всему, Колючка потеряла сотовый или избавилась от сим-карты.
– Ты издеваешься? Чем наша полиция мне поможет? – моментально взвивается Русакова.
– Они выяснят через пограничный контроль аэропорта, возвращалась ли Валерия в Россию или нет. А дальше начнут поиски, – устало откидываюсь на спинку кресла в гостиной.
– Ты вообще слышишь себя? Какую ахинею несёшь? – истерика Ольги набирает обороты.
– Оля, это не ахинея. Я Валерии никто. Со мной ни один представитель закона не станет разговаривать о ней. А ты – её мать, – пытаюсь достучаться до здравого смысла жены.
Она задумывается на пару минут. Слава Богу! Мыслительный процесс пошёл!
– Надо поднять на уши подружек Лерки. Может, с ними она выходила на связь, – наконец, изрекает Ольга.
К несчастью, вариант с подругами тупиковый. Его я также испробовал сегодня днём, о чём и сообщаю:
– Я спрашивал у Лизы, у Алёны и у Марины. По нулям.
– Ого! Как тесно вы общались. Аж по именам её товарок знаешь, – ехидничает Русакова. – Что? Кроме меня, все вокруг были осведомлены, что ты трахал мою дочь?
– Не пори херню! – рявкаю грубо. – Лиза встречается с Орловым. Алёна с одним моим знакомым. А на Марину они мне дали наводку. Сказали, что Лерка с ней тоже дружила.
– Если выяснится, что Валерия не возвращалась из Испании, ты поедешь туда, – зло прищурившись, чеканит Ольга. – И привезёшь мою дочь домой. Понятно?
– Тон сменила! – гаркаю так, что она вздрагивает. – Я тебе не собачонка, чтобы команды выполнять!
– Ты будешь делать то, что я скажу, – надменно заявляет жена. Её лицо застывает непроницаемой маской. – В противном случае, я тебя уничтожу. В порошок сотру. Сил и связей мне для этого хватит, поверь, – смотрит на меня брезгливо, как на вошь. Взволнованные интонации ушли из голоса жены. Осталось только холодное презрение и уверенность в том, что она с лёгкостью исполнит свою угрозу.
Я уже видел Русакову такой, когда речь шла о конкурентах её компании. Но по отношению ко мне Ольга не позволяла ничего подобного. До сегодняшнего дня она всегда была ласковой кошечкой. Милой обаяшкой. Внезапно наступает прозрение. Эта женщина совсем не такая, как я ошибочно полагал. Конечно, иллюзий, что она беспомощная и слабая, у меня никогда не было. Однако то, что Ольга будет помыкать мною и обращаться как с дрессированной зверушкой, и представить не мог.
– Мадам, кажется, Вы забываетесь! – резко осаживаю Русакову. Она глубоко заблуждается, если допускает мысль, будто я позволю проявлять к себе неуважение и обращаться как с мальчиком на побегушках.
Встаю с кресла и направляюсь к выходу из гостиной.
– Забылся ты, когда засунул свой хер в мою дочь, – кричит Ольга. – Мне надо, чтобы Валерия была здесь, – летит в спину.
Разворачиваюсь на пороге и, глядя в глаза жене, задаю вопрос:
– А для чего тебе это надо? Ммм? Если уж у нас пошёл такой чесночный разговор, то скажу, что как-то я не заметил, чтобы ты сильно пеклась о своей дочери. Всё, что я слышал от тебя, это «Лера уже взрослая», «Лера самостоятельная». Ты, *лядь, даже врача ей не вызвала, когда она болела. Мать года, епт!
– Наши отношения – не твоё собачье дело!
– Ну так и ищи её сама!
– Ты вообще не догоняешь, да? – жена скользит по моему лицу снисходительным взглядом, словно с дебилом разговаривает. – Мне надо, чтобы Лерка была под контролем. Русаков не оставил завещания, поэтому по закону половина компании и всего нашего имущества принадлежит ей. Я не хочу жить и дергаться, что в один прекрасный момент моя дочь заявится и потребует свою часть наследства.
– То есть весь кипишь из-за бабок? А на саму Валерию тебе плевать? – степень моего **уения стремится к бесконечности. Интересно, бессердечную стерву волнует хоть что-нибудь, кроме денег? А я-то ещё наивно думал, что Ольга переживает за жизнь своей дочери. За то, что Лера пропустит занятия в институте. Какой там! Если бы не наследство, на которое Валерия может претендовать, мамаша и не вспомнила бы про дочурку. Полный **здец!
В голове тут же складывается пазл. Русакова догадывалась про нас с Колючкой. Доказательств у неё не было, но чуйка сработала на все сто процентов. Ольга испугалась, что я выберу Валерию и надоумлю её заявить свои права на половину компании.
Таким образом, Русакова не только получила бы удар по женскому самолюбию, но и потеряла бы часть бизнеса. От этого прошаренная дамочка решила подстраховаться. Бросила пить противозачаточные и принялась активничать в сексе. Вот откуда у неё проснулась внезапная страсть ко мне после возвращения из отпуска. Охренеть!
– Как ты правильно заметил, моя дочь уже взрослая. Может делать, что хочет. Но я не позволю раздербанить компанию, которую потом и кровью удерживала на плаву после смерти Русакова. Поэтому мы с Лерой должны быть в хороших отношениях, – с видом матёрого дельца поясняет Ольга, подтверждая мои умозаключения.
– Судя по всему, этот поезд ушёл в тот момент, когда ты подстроила свою беременность, – наконец, говорю вслух то, о чём раньше молчал, боясь обидеть женщину. Ведь с того самого рокового звонка чувствовал подвох, но не мог логически объяснить, в чём он заключается. А сейчас всё встало на свои места.
– Я ничего не подстраивала. Ты трахал меня без презерватива. И что ты хотел получить по итогу? – она саркастически хмыкает.
– Я трахал тебя без резинки, потому что был уверен, что ты пьёшь таблетки!
– Упс! Неувязочка вышла. Какая досада! – издевательски улыбается Ольга.
***
На следующее утро еду с Русаковой в полицию. Несмотря на корыстный мотив, движущий моей женой, я хочу помочь ей найти Валерию. Мне это надо самому, чтобы убедиться, что Колючка жива-здорова. Просто знать, что она не попала в беду, не натворила глупостей, повинуясь эмоциям.
Благодаря связям в правоохранительных органах, достаточно быстро выясняется: границу Лера не пересекала. Значит, осталась в Испании.
– Мы отправим официальный запрос, но надежды на то, что в Европе кто-то будет искать русскую девушку, мало. Она же не преступница, – честно говорит нам знакомый следователь. – Вот если Валерия нарушит закон, другое дело. А так, скорее всего, бесполезняк.
– И что посоветуешь? – хмуро смотрю на служителя закона, потирая подбородок.
– Попробуйте найти её своими силами. Поспрашивайте соседей в Испании, друзей. Наверняка, кто-то что-то знает. Может, она вообще живёт в той же квартире и просто сменила номер телефона. А вы устроили бурю в стакане воды.
Зашибись! Всё-таки придётся снова поехать в Испанию. Только задницей чую, что Леры в квартире не будет. Девчонка решила просто исчезнуть.
Мои подозрения усиливаются, когда друг, работающий в банке, сообщает, что последний раз Колючка пользовалась кредиткой две недели назад. Сняла в банкомате с карты наличку. Всю подчистую. Причём делала это не в каком-то левом городе, а в Эстепоне. Смышлёная. Не оставила за собой след.
Её испанских друзей я не знаю. Слышал пару раз про какую-то Люсю. Но кто она? Где её искать?
Вспоминаю про соцсети. Лера постила фотки с испанцами на яхте, на пляже, на дискотеках. Может, эти парни и девушки отмечены на снимках? Тогда есть шанс перейти на их странички и написать. При помощи электронного переводчика, разумеется. Но не суть.
Однако и здесь меня поджидает облом. Валерия удалила все фотографии за последние два месяца.
***
Прилетев в Малагу, первым делом встречаюсь с переводчицей, которую нанял через Интернет. Без знаний испанского языка ловить мне здесь нечего.
– Здравствуйте, Вадим, – приветливо улыбается Динара. Судя по имени и внешности, у неё восточные корни.
– Добрый день! Вы готовы ехать в Эстепону прямо сейчас?
– Да, разумеется, – кивает симпатичная женщина лет сорока. – Я на машине. Пойдёмте.
По дороге Динара рассказывает, что раньше жила в Казани, а три года назад вышла замуж за испанца и переехала к нему.
– Не скучаете по родине? – спрашиваю из вежливости, чтобы поддержать разговор.
– Нет. Абсолютно, – смеётся она. – У Вас уже есть план действий? – меняет тему.
– Побеседовать с соседями. Если ничего не узнаем, то написать заявление об исчезновении в местную полицию.
– Хорошо. Но сразу предупреждаю, что искать Вашу падчерицу вряд ли будут. Тут полно нелегальных эмигрантов. Пока сами не попадутся, где-то не засветятся, полиция не станет за ними гоняться.
– Валерия – не нелегалка. У неё есть вид на жительство.
– Туристический. Я читала документы. Срок пребывания ещё не истёк. Так что… – Динара со скептическим выражением лица отрицательно качает головой.
В квартире следов пребывания Валерии нет. Ни вещей, ни продуктов. Такое ощущение, что она давно уехала отсюда. Разговоры с соседями ничего не дают. В половине многоэтажки жильё на короткий срок арендуют туристы, а постоянные жильцы только руками разводят при виде фотографии Колючки. Мол, не знаем, не видели.
– Можно ещё по местным барам пройтись, по магазинам около дома, – предлагает переводчица. – Но сами понимаете, что шанс на успех невелик.
Поскольку других вариантов нет, мы отправляемся в поход по заведениям. В одном баре Леру узнают. Бармен сообщает, что она часто бывала у них, однако в последние дни не появлялась. На вопрос «Как давно?» парнишка ничего определённого ответить не может.
Динара уезжает домой, обещая вернуться завтра, чтобы мы вместе пошли в полицию. Я остаюсь один в квартире, где всё напоминает мне о Валерии.
Ночь выдаётся бессонная и какая-то нескончаемо длинная. Меня преследует образ Леры. В темноте спальни я будто бы вижу её улыбку, её фиалковые глаза. Девичий смех, стоны удовольствия эхом отражаются от стен. Кажется, так сходят с ума.
Я не верю в Бога, но сейчас готов молиться, чтобы моя девочка была в порядке. Чтобы с ней не случилось ничего плохого, где бы она ни находилась. Я всё ещё считаю её своей. На удивление, даже не злюсь на неё. Отчасти понимаю Леру. Скорее всего, сам бы так поступил на её месте. Свалил бы нахрен подальше от того, кто сделал мне больно.
Если бы я только мог повернуть время вспять! Если бы изначально не отпустил Колючку в эту долбанную Испанию. Если бы Ольга специально не залетела. Вся моя жизнь теперь состоит из грёбаного «если бы». *лядь!
«Нашёл?» – рано утром приходит сообщение от Ольги.
«Нет».
«Есть зацепки?»
«Нет».
«Найди мою дочь!» – в очередной раз требует жена.
С*ка! Да я и сам этого хочу больше всего на свете! Где же ты, Колючка?
Глава 37
Четыре месяца спустя
Валерия
– Ну, как? Тебе нравится? – Антонио окидывает взглядом искусственную ёлку, которую мы украсили к Рождеству. В нашей крохотной квартирке она занимает чуть ли ни половину гостиной. – По-моему, классно получилось.
– Да, красиво, – согласно киваю, рассматривая серебристые шарики и огненно-красные банты. В глубине души чувствую грусть. В последний месяц она накатывает на меня всё чаще.
Предпраздничная суета в Португалии начинается задолго до двадцать четвёртого декабря. Городские площади, улицы, витрины магазинов, бары и рестораны преображаются, озаряясь сотнями гирлянд, фонариков. Повсюду устанавливают инсталляции на тему рождения Христа. Люди наводняют торговые центры и рождественские базары в поисках подарков для родных и близких. Я же, глядя на всё это, испытываю сильную тоску по дому. Вспоминаю маму, папу, наши семейные новогодние вечера. Вот бы вернуться снова в детство! Там было так хорошо, так спокойно.
– Какая-то ты невесёлая, – замечает Тоньо с беспокойством. – Что случилось, Валерия?
– Ничего. Просто… – отворачиваюсь, чтобы он не увидел внезапно навернувшиеся на глаза слёзы.
– Ладно. Мне пора бежать на смену, – Антонио чмокает меня в щёку и уходит в бар, куда устроился на работу.
В преддверии праздников Порту оживает. Сюда на рождественские каникулы приезжает много туристов.
В то утро, когда я решила, что не вернусь домой, в моей голове моментально созрел план: попроситься поехать с Тоньо в Португалию. Надо было видеть лицо испанца, когда он услышал:
– Ты говорил, что скоро уедешь из Эстепоны. Возьми меня с собой.
Это прозвучало бы логично, если бы наши отношения были романтическими. Типа девочка влюбилась и не хочет расставаться со своим парнем. Однако, учитывая, что летом нас и друзьями-то можно было назвать с натяжкой, Антонио, конечно, знатно офигел.
– А что ты будешь делать в Португалии? – спросил он.
– Найду работу, – пожала я плечами.
– Какую? Не станешь же ты виноград собирать? – засмеялся Тоньо. Он воспринимал меня как богатую русскую, привыкшую только отдыхать и развлекаться.
– Какую-нибудь. Но не переживай, за твой счёт я жить не собираюсь. На первое время деньги у меня есть.
Данное заявление было чистой правдой. На моём банковском счету лежало достаточно средств, чтобы скромно прожить около года. В Португалии зарплаты невысокие. Я прикинула, что, если тратить по тысяче евро в месяц, то имеющейся суммы хватит на десять месяцев. А потом будет потом.
Я знала, что мать не оставит меня в покое. Она начала бы обрывать телефон с требованием вернуться на учёбу, как только поняла бы, что я решила послать всё к чёрту. Ещё чего доброго, приехала бы за мной сама. Поэтому продолжать жить в Эстепоне, было нельзя. Уезжать в какой-то рандомный испанский город смысла не имело. Я оказалась бы совсем одна в чужом месте, в чужой стране.
Вариант сбежать с Антонио в Португалию выглядел наиболее привлекательным. Так, по крайней мере, со мной рядом находился бы более или менее знакомый человек. Вдвоём всяко проще приспосабливаться к новой жизни, чем в одиночку.
Сделав ставку на пробивного живчика Тоньо, я не прогадала. Поначалу мы жили в деревне, вокруг которой простирались бескрайние виноградники. На владельца этих угодий Антонио работал уже не в первый раз.
В португальской глуши мне нравилось. Здесь никто не задавал лишних вопросов приезжим, потому что в сезон сбора урожая на виноградниках трудилось много временных работников. И уж абсолютно точно в этой деревне моя мать ни за что не смогла бы меня отыскать.
Каждый день чуть свет Тоньо уходил на сбор винограда и возвращался еле живой от усталости. Я помогала готовить еду, наводить порядок в доме и делать несложную работу по саду сеньоре Диаш, женщине лет семидесяти, у которой мы снимали комнату.
Наше общение с Катариной выглядело забавно. Она говорила по-португальски, а я отвечала ей на испанском. В процессе пожилая португалка обучила меня базовым фразам на своём языке.
Много лет назад сеньора Диаш овдовела. Её дети давно переехали в Лиссабон. Поэтому она была рада, что мы поселились у неё, хоть и ненадолго. Простая и очень добрая женщина относилась к нам с Антонио, как к своим внукам. Даже отказывалась брать с нас деньги за жильё.
Пару раз из интереса я ездила с Тоньо на виноградники. Но этот труд показался мне каторжным. А вот хлопотать по хозяйству с Катариной было совсем не в напряг. Она брала меня с собой за покупками в Порту, к своим подругам на чашечку кофе, рассказывала истории из жизни, из которых я, к сожалению, не понимала и половины. Тем не менее, всё это отвлекало от мыслей об Арсе. Боль от осознания, что нам никогда не быть вместе притупилась. Совсем, разумеется, она не исчезла. Но я уже могла дышать и не рыдала в подушку по ночам.
Параллельно с этим, наши отношения с Антонио из дружеских переросли в более интимные. О любви с моей стороны речи не шло, но сексом мы занимались регулярно. Это было совсем не как с Вадимом. Не до сорванного от наслаждения голоса. Не до полузабытья от экстаза. Без мурашек на коже. Однако я испытывала огромную благодарность и нежность к Тоньо, чужому человеку, который не бросил меня в трудный момент. Хоть кому-то я оказалась небезразлична и нужна.
Когда последняя виноградина перекочевала на винодельню, Антонио сказал, что нам пора уезжать из деревни. Работы здесь больше не было. Парень планировал перебраться в Порту. Там больше шансов найти заработок.
Я нервничала, потому что мой вид на жительство и медицинская страховка закончились. А во втором по величине городе Португалии выше риски быть пойманной полицией или миграционной службой, чем в деревне. Как легализоваться, идей в голову не приходило. Будь моя воля, я бы осталась в доме у Катарины на неопределённый срок. Но Тоньо был не приклонен. Оно и понятно. У него в загашнике не завалялось несколько тысяч евро, чтобы позволить себе не работать. Пришлось рассказать парню о моих проблемах с документами. Антонио это не смутило.
– Всё будет окей, кариньо! Ты же не станешь воровать в магазинах, грабить банк или нарушать правила дорожного движения? – отреагировал он в своей обычной шутливой манере. – Квартиру я сниму на своё имя. Не дрейфь! Прорвёмся!
Тоньо крепко прижал меня к себе и поцеловал к макушку. С этим парнем я чувствовала себя в безопасности. Он был надёжный.
Прощание с Катариной вышло трогательным и по-родственному тёплым. Сеньора Диаш даже всплакнула.
– Обещайте, что приедете ко мне в гости, – попросила она.
– Обязательно. Как только сможем, – ответила я, обнимая пожилую португалку.
За то недолгое время, что мы прожили под одной крышей, я успела привязаться к Катарине. В самый трудный период моей жизни она волею судьбы оказалась рядом и, сама того не зная, стала для меня родным человеком.
В Порту, хоть и не сразу, Антонио устроился работать барменом. Я тоже начала задумываться о поиске работы. Снятые с карты деньги потихоньку уменьшались, ведь кроме мелких текущих расходов, за жильё мы с Тоньо платили пополам. Это было обязательным условием, когда испанец согласился взять меня с собой. Я сочла такой договор справедливым. Антонио – не жадный парень, но и не богатый.
Проблема состояла в том, что без документов на легальную работу устроиться невозможно. Выбор был у меня небольшой: либо стриптизёршей в какой-нибудь отстойный клуб, благо я несколько лет занималась стрип-дэнсом, либо уборщицей или посудомойкой с самым низким жалованием.
Про стриптиз Тоньо однозначно сказал: «Нет!». Он объяснил, что в местах, куда на такую работу берут девочек без документов, придётся обслуживать клиентов по полной программе. Другими словами, танцы у шеста – это прикрытие, а по факту ты становишься проституткой.
Спустя пару недель в кафе по соседству с баром, где трудился Антонио, появилась вакансия официантки. Естественно, временная. Только на период праздников. Тоньо переговорил с владельцем заведения. Ушлого португальца устроило, что мне можно платить меньше, чем тем, у кого есть разрешение на работу. Так я впервые в жизни начала бегать с подносом между столиками.
Несмотря на занятость и усталость, меня всё чаще посещают мысли позвонить кому-нибудь из подружек. Узнать, как дела на родине. Возможно, девчонки в курсе, как там мама и Арс. В соцсети не захожу специально, чтобы моё местонахождение нельзя было отследить.
Душу на корню поползновения связаться с бывшими близкими людьми, потому что твёрдо решила больше никогда к ним не возвращаться.
И всё-таки накануне католического Рождества, когда все добропорядочные португальцы объединяются со своими семьями, накрывают праздничный стол и дарят друг другу подарки, не выдерживаю. Меня настолько заела тоска, что ни весёлый Антонио, ни совместное приготовление рождественского ужина не могут заглушить желание поговорить на родном языке, услышать знакомые голоса. Звонок от матери Тоньо только обостряет ощущение, что я осталась без рода, без племени. Одна, как перст, на целом свете.
– Привет, Марин! – произношу в трубку надтреснутым от волнения голосом.
– Привет… Лерка! Ты что ли? – кричит подруга.
– Да! Я! Это я, Мариш! – из глаз непроизвольно брызжут слёзы.
– Охренеть! А я думаю, кто мне с иностранного номера названивает?! Ты куда пропала? С тобой всё в порядке? Твоя мать и Арсеньев с ног сбились, пытаясь отыскать тебя!
– У меня всё хорошо, – с трудом проглатываю ком в горле. – Марин, пожалуйста, не говори им, что я звонила.
– Ты где сейчас?
– Неважно. Лучше расскажи, что как у вас там дела?
– Русакова, что значит «неважно»? Ты когда вернёшься? Арс звонил мне раз пять за последние месяцы. Всё спрашивал, не выходила ли ты на связь? И велел, чтобы я сразу ему сказала, если…
Слова про Вадима отзываются тупой болью в сердце. Пульс ускоряется, а ладошки холодеют. Арсеньев так и не смог забыть меня. Я его тоже.
– Марин, давай о чём-нибудь другом поговорим, – прошу, сжимая сотовый до хруста в суставах пальцев. – Как ты? Как девчонки? Лиза ещё с Орловым? А Алёнка со своим женатиком?
– Да-да, здесь всё по-старому. Ничего не поменялось, – торопливо стрекочет она. – Слушай, ты бы позвонила матери, а? Или Арсу. Они очень переживают за тебя. Мне Лизка рассказывала, что Арсеньев за тобой в Испанию ездил, но не нашёл. Он там в полицию заявление об исчезновении написал. И здесь у нас тоже. По универу твои фотки расклеены были. Мол, кто знает любую информацию, чтобы связался по номеру телефона и так далее.
– Марин, а Вадим с мамой так и живёт? – задаю вопрос, волнующий меня больше всего. Прошло много времени с августа. Всякое могло случиться.
– Д-да, – запинаясь отвечает подруга. – Они же поженились. Я фотки в соцсети видела, – поясняет немного растерянно. – Твоя мама беременна. Она выкладывала фотографии с детскими вещами и всё такое.
– Ясно, – душу снова сковывает арктическим льдом. Значит, ничего не изменилось. Все на своих местах.
– Ты почему вообще исчезла? Как тебе такое в голову пришло?
– Это долгая история. Сейчас уже нет смысла ворошить её. Мариш, я была рада тебя слышать. С наступающим Новым годом! Пусть он принесёт тебе счастье и любовь!
– Да ну тебя, Русакова! – отмахивается она. – Ты домой не собираешься, что ли, возвращаться?
