Текст книги "Агент. Моя жизнь в трех разведках"

Автор книги: Вернер Штиллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

ПЕРЕХОД

Последние недели моего пребывания в МГБ я был занят тем, что как можно незаметней собирал самые важные материалы, которые хотел забрать с собой. Это были указания на западных агентов, важные служебные документы и документы под грифом «секретно». Часть их я спрятал на Мариенбургер Штрассе в нише над потолком кухни моей конспиративной квартиры, а те, наличие которых у меня я мог оправдать служебными потребностями, сберегал в служебном кабинете.

И вот наступил четверг, 18 января, мой день X. Мои коллеги считали, что я нахожусь в командировке на юге республики, а я собирал свои вещи в «Бурге» и уничтожал все, что могло вызвать хоть какие‑то подозрения. Здесь я также принял самую последнюю радиограмму из Пуллаха. Вечером, когда по моим расчетам все коллеги ушли домой, я подъехал к министерству, но, впрочем, оставил машину на соседней улице. На пятом и шестом этажах новостройки ГУР вдоль Франкфуртер Аллее, где размещались служебные кабинеты моего отдела, все окна были темны. У дежурного офицера я взял ящичек с ключами от служебных кабинетов отдела. В этом не было ничего необычного, так часто поступали, если необходимо было заняться какими‑то срочными служебными делами. Таким путем я попал и в кабинет начальника отдела, где в сейфе хранились особенно интересные документы. Я охотно взял бы и их с собой, но этот стальной шкаф был крепким и прочно установленным, а попытка открыть его с помощью молотка и зубила произвела бы слишком большой шум. Зато проще оказалось разобраться с сейфом секретарши, в котором тоже было кое‑что интересное. Он свободно стоял в помещении, так что я перевернул его, поставил на ребро и смог потом открыть его, как это порой приходилось делать и с нашими собственными металлическими сейфами, когда кто‑то забывал ключи. Здесь я нашел то, что было нужно: карточки регистрации въезда и выезда, которыми следовало дополнить мой поддельный паспорт. Однако не только это: я обнаружил в сейфе также служебную заявку на тайную передачу груза через КПП на вокзале Фридрихштрассе, специальные пропуска, разрешающие пребывание в приграничной зоне и соответствующие загранпаспорта. С такими документами я мог появиться там в качестве сотрудника МГБ, а также бесконтрольно перенести с собой через границу кейс. Это сразу показалось мне лучшим вариантом бегства.

При последующем поиске в шкафу я попал еще на другие важные документы, в том числе список материалов, в котором содержалась поступившая в последнее время с Запада разведывательная информация. Я упаковал всё, что казалось полезным и еще могло поместиться в мою сумку. Закрыв все кабинеты, я вернул ящичек с ключами дежурному офицеру и любезно с ним попрощался.

По дороге к Фридрихштрассе я еще раз остановился в моей старой конспиративной квартире, чтобы заполнить формуляр заявки для «особого служебного задания» и дополнить его поддельной подписью. На вокзале Фридрихштрассе я воспользовался затем «служебным входом». Кратко нажав на расположенную сбоку кнопку звонка, я обратил на себя внимание. Занавес в служебном помещении отодвинулся в сторону, и показалась голова в офицерской фуражке. Я прижал служебное удостоверение к стеклу окошка. Прозвучал зуммер, и дверь открылась. Помещение за ней было несколько больше. Справа лестница вела наверх к кабинетам дежурного персонала МГБ, который занимался пограничным контролем. Там стояли также мониторы, с которых наблюдали за всеми платформами. Я знал об этом от коллег. Прямо коридор шел к следующей двери без ручки, за которой находилась уже транзитная часть вокзала, с которой поезда ехали на Запад. На левой стороне помещения находился барьер вроде прилавка, за которым сидел капитан в форме пограничных войск, являвшийся, тем не менее, сотрудником нашего Шестого главного управления. Все теперь зависело от него. Я предъявил формуляр на служебное задание, служебное удостоверение, специальный документ на пребывание в пограничной зоне и особый заграничный паспорт. Однако капитан заинтересовался только заполненным мной белым формуляром заявки на служебное задание. Он рассматривал бумагу довольно долго, а потом спросил: – И ты думаешь, что служебная заявка заполнена правильно? На какой‑то момент у меня остановилось дыхание, но я ответил как можно более спокойно: – Но мне‑то откуда это знать, ее заполняла секретарша, а мой начальник расписался. Собственно, там все должно было быть в порядке!

– Нет, не в порядке, – настаивал товарищ капитан. – С 1 января действует новая служебная инструкция, по ней в заявке нужно обязательно указывать и суть служебного задания. Как видно, ты, похоже, собираешься перенести и оставить там чемодан. Итак, должно быть вписано: «собственная оперативная работа», а в скобках: «передача груза через границу»! Я возразил: – Знаешь, наша секретарша такая тупая, что ей понадобится дождаться следующего нового года, пока до нее это дойдет.

– Хорошо, – прозвучало из‑за «прилавка», – на этот раз я тебя еще пропущу. Однако, расскажи об этом в своем отделе, чтобы в следующий раз все было по правилам. Он шлепнул на бумагу выездной штемпель и с зуммером открыл мне дверь, ведущую в «западную часть».

Самый важный барьер был преодолен. Последнюю опасность представляли мониторы. Я двинулся в сторону метро, потому что оно находилось под западноберлинским управлением. Эта линия метро связывала юг и север Западного Берлина, проходя без остановок под Восточным Берлином с его закрытыми для входа и выхода «станциями призраков». На ней была лишь одна открытая для входа и выхода станция на восточной территории – здесь, на Фридрихштрассе Городская электричка, наоборот, была под контролем ГДР, и использование ее показалось мне слишком рискованным. Я спрятался на платформе, насколько это удалось, за опорной колонной. До этого момента всё шло по правилам МГБ, потому что сотрудники, занимавшиеся передачей груза через границу, должны были здесь смешиваться с прибывающими пассажирами, а потом бежать с ним назад в направлении выхода, чтобы оставить там что‑то в камерах хранения, что они якобы должны были бы снова забрать на обратном пути. Однако в действительности у западных агентов были запасные ключи для соответствующей ячейки, и они могли, таким образом, при следующем случае забрать себе оставленный для них материал, не въезжая при этом официально в ГДР.

Следующий поезд ехал в направлении севера, что было мне очень на руку, так как я хотел как можно скорее добраться до аэропорта Тегель, чтобы оттуда вылететь прямо в Мюнхен. Поезд прибыл вовремя. Однако я не присоединялся к прибывающим, а при звонке сигнала об отправлении сначала снова зашел за мою колонну, а потом уже быстро заскочил в первое купе. Поезд двинулся. Если сейчас дежурные на вокзале Фридрихштрассе подняли бы тревогу, они все еще могли бы включить красный свет до того, как поезд достиг бы территории Западного Берлина. Однако поезд притормаживал только на замурованных «станциях призраков» а затем двигался дальше. Когда он остановился в первый раз, мне в глаза бросился щиток с названием станции «Райникендорфер Штрассе». У меня получилось.

ПРИБЫТИЕ В НОВЫЙ МИР

Когда я, наконец, примерно в 22.30 прибыл в аэропорт, оказалось, что авиарейсов в ФРГ этим вечером уже не было. На кассе мне сказали, чтобы я подошел завтра. Но у меня не было времени ждать. Мне необходимо было срочно сообщить БНД, что я беспрепятственно прибыл в Западный Берлин со всеми документами, чтобы они оттуда сразу же занялись подготовкой эвакуации Хельги и ее сына. Поэтому я решил пойти в полицейский участок в аэропорту, чтобы попросить их немедленно связаться с Федеральной разведывательной службой или с ведомством по охране конституции.

Когда чуть позже там появился сотрудник западноберлинского земельного ведомства по охране конституции, я открылся ему: – Я офицер Министерства государственной безопасности ГДР и как раз перешел сюда из Восточного Берлина. Сообщите обо мне, пожалуйста, БНД в Пуллахе. Меня там ждут. Как доказательство я положил на стол свое служебное удостоверение. Между тем в кабинете появился и ответственный за безопасность французский офицер, так как согласно статусу Западного Берлина аэропорт Тегель находился во французском секторе – то есть, под властью военной комендатуры французов. Теперь дело пошло. Он привел с собой двух сотрудников французской секретной службы (внешняя разведка), и они тут же начали расспрашивать меня о шпионах ГДР во Франции, обещая в зависимости от моей готовности к сотрудничеству свою дальнейшую поддержку. Я передал им материалы на НС «Шпербера», которые были у меня с собой.

Затем к ним присоединились сотрудники полиции государственной безопасности Западного Берлина, главный комиссар уголовной полиции и другие военные. Обсуждение шло громко и на разных языках, пока меня, наконец, не провели к ожидавшей машине, которая с эскортом быстро привезла меня в полицай – президиум на Темпельхофер Дамм, то есть, в американский сектор. До начала опроса мне предложили что‑то выпить, и я высказал свои пожелания по поводу напитков. Я попросил холодного пива и большую стопку водки. Но это вдруг оказалось проблемой для полицейских, потому что водку им сначала пришлось купить на ближайшей заправке. В Министерстве госбезопасности это было бы совсем иначе. Между тем я смог позвонить брату Хельги, который со своей стороны для надежности еще раз проинформировал о моем переходе Федеральную разведывательную службу. Затем полиция государственной безопасности еще пожелала, чтобы я раскрыл им свои материалы и предоставил данные об агентах ГДР в Западном Берлине. Но я объяснил, что никаких срочных мер не требуется, а всё остальное я улажу с БНД.

После полуночи три американца, наконец, забрали меня и отвезли на квартиру в Далеме, где сотрудник ЦРУ сделал мне интересное предложение. Сейчас я находился в американском секторе. Если бы я попросил предоставить мне убежище в Соединенных Штатах, то уже через несколько часов меня бы вывезли в Америку на самолете. Судя по характеру беседы, это было сказано совершенно серьезно. Американская разведка, очевидно, очень заинтересовалась моей информацией и как раз была готова переманить меня у западногерманских партнеров. Но все же я еще должен был сначала позаботиться о бегстве Хельги, а в этом вопросе все ниточки сходились именно в Пуллахе.

Ранним утром мы сели в Тегеле на первый регулярный рейс компании «Пан Америкен», летевший через Нюрнберг в Мюнхен. Мой чемодан с документами всегда был при мне, и я никогда не выпускал его из рук. После взлета в Тегеле самолету предстояло пролететь над территорией ГДР. Мне стал немного не по себе. Что, если контрольный пункт на Фридрихштрассе заметил мое бегство и уже поднял тревогу? Можно ли было принудить самолет к промежуточной посадке в Лейпциге или Эрфурте? Но вот поступила информация из кабины экипажа: «Мы только что пересекли границу около Фульды».

После промежуточной посадки в Нюрнберге я наслаждался чудесным видом нового мира. Как раз дул фён, теплый ветер, благодаря которому при взгляде из иллюминатора открывалась необычайно далекая перспектива. Я узнал вдали Альпы. Оба мои сопровождающие из берлинского бюро Федеральной разведывательной службы были очень рады возможности побывать на родине и с восторгом рассказывали мне о традиционных баварских вареных белых сосисках, которые я непременно сразу должен был попробовать.

После посадки мы вышли первыми из самолета, и нас сразу же провели к группе машин, где нас ждал Фолькер Фёртч, в то время одно из самых высокопоставленных ответственных лиц в Федеральной разведывательной службе, с несколькими коллегами.

На короткое время меня привезли в отель «Шератон», чтобы я смог принять душ, а затем под сильной охраной отвезли прямо в Пуллах.

_____________________________________________________________________________

СНT

Берлин, 19 января 1979 г.

ДОКЛАД О СИТУАЦИИ

Об обоснованном подозрении в дезертирстве с использованием украденных пограничных документов старшего лейтенанта ШТИЛЛЕРА, Вернера, род. 24.08.1947,

сотрудника Главного управления разведки, отдела XIII,

18.01.1979

Состояние дела:

07.50.

19.01.1979 тов. капитан доктор Бертаг, руководитель реферата 1 отдела СНТ/XIII, зайдя в свой служебный кабинет – комнату 510 – установил, что стальной сейф находился не на своем месте, дверная ручка висела книзу, и были видны признаки повреждения на сейфе. Рядом с сейфом лежали два больших металлических зубила, которыми насильственно пытались открыть сейф. На двери служебного кабинета не было обнаружено никаких следов насильственного вскрытия.

07.52.

Тов. капитан Бертаг, руководитель реферата отдела XIII, сообщил о случившемся товарищу начальнику отдела XIII, подполковнику Яуку.

07.55

Сообщение тов. Эшбергер, секретаря руководителя отдела XIII, что ее сейф, комната 508, был обнаружен насильственно открытым.

08.10

Тов. подполковник Яук доложил об этом инциденте руководителю СНТ, тов. полковнику Фогелю. Это сообщение было сразу передано руководителем СВТ начальнику штаба, тов. полковнику Шульце. Оба отправились для проверки в это служебное помещение.

Первая проверка показала в итоге, что из стального шкафа секретаря были изъяты следующие документы:

1. 2 специальные служебные заявки, экземпляры 113 599 и 113600

2. 1 заграничный паспорт ГДР (используемый только для передачи груза через границу) экземпляр 00197

3. 1 пропуск для нахождения во всех пограничных КПП, экземпляр 00197

4. Список телефонных номеров СНT (всех сотрудников) с фамилиями, и всех руководителей и приемных Главного управления разведки, без указания фамилий.

5. После проверки кассы было установлено, что в ней отсутствуют 7180 западных марок.

08.25

Доклад Главному управлению кадров и обучения о вышеупомянутом происшествии.

В сотрудничестве с Главным управлением кадров и обучения отдано распоряжение о проведении следующих мероприятий:

Проверка нахождения на службе всех сотрудников отдела XIII и других отделов СНТ. В результате было установлено, что сначала отсутствовали три сотрудника отдела XIII.

Тов. Стасни и тов. Мюллер находились в отпуске. Перепроверка в итоге показала их отсутствие. Не подтвердилось пребывание Штиллера.

08.40

Отдел VI начал поиски, опираясь на данные похищенных документов. Результат: с украденным документом под номером 00197 и специальной служебной заявкой под номером 113599 18.01.1979, в 21.05 лицо мужского пола пересекло границу через пограничный КПП Фридрихштрассе.

Товарищ генерал Йенике был проинформирован.

Проверка сейфа Штиллера: После первой проверки установлено, что отсутствует служебный пистолет Штиллера с магазином и 7 патронами, пистолета АП 9, номер ВЕ 4330. В настоящее время еще продолжается проверка, какие документы или материалы были похищены.

09.00

Тов. капитан Бертаг, руководитель реферата Штиллера, связался с женой Штиллера по телефону. Жена сообщила, что Штиллер звонил 18.01.79, около 17.00, и сообщил ей, что он отправляется в Дрезден в служебную командировку. Он собирался снова вернуться в Берлин 19.01.1979 во второй половине дня, чтобы вместе с нею посетить празднество вечером 19.01. Затем жена сообщила, что на вопрос Штиллера, не изменила ли она свою точку зрения относительно развода, ответила, что не изменила.

09.30

Подполковник Штройбель позвонил жене Штиллера и тоже спросил о местопребывании ее мужа. Жена Штиллера ответила на этот вопрос так же, как уже указано выше. От руководителя реферата тов. капитана Бертага стало известно, что Штиллер действительно должен был выехать в Дрезден в служебную командировку для осуществления оперативного мероприятия, запланированного на 19.01.1979, 13.00. Впоследствии было выяснено, что Штиллер это запланированное мероприятие не проводил.

09.30

Опрос сотрудников отдела XIII о пребывании Штиллера показал следующие результаты: Старший лейтенант Купфер (дежурный офицер) и тов. Петра Шульце, секретарь отдела XIII, видели Штиллера 18.01.1979, около 19.00, в служебном здании Главного управления разведки. Штиллер брал ящик для ключей от дверей отдела XIII. Примерно через 20 минут он снова появился у тов. старшего лейтенанта Купфера и вернул ему ключи.

10.15

Распоряжение о проведении отделом М почтового контроля, включая розыск писем по образцам почерка Штиллера и его жены.

10.15

Распоряжение о проведении отделом 26 мероприятия A на личном телефоне Штиллера. Подготовка мероприятия В в квартире Штиллера.

10.15

Использование специальной комиссии Девятого главного управления / 7 для обеспечения сохранности следов (комната 506, 508, 510). Точных результатов обеспечения сохранности следов пока еще нет.

11.00

Результат поиска служебного легкового автомобиля Штиллера, «Вартбург», IP 82–55:

Автомобиль был найден на стоянке напротив отеля «Метрополь» и конфискован. Первая проверка автомобиля показала, что в дорожной сумке в багажнике было обнаружено несколько ювелирных изделий, таких как кольца, часы, монеты и т. д., вероятно, из золота и серебра, а также предметы личной гигиены.

Обследование автомобиля (на наличие контейнеров, тайников и т. д.) продолжается.

11.30

Телефонный звонок жены Штиллера в служебное подразделение (служебный аппарат Штиллера). Эту беседу проводил тов. подполковник Штройбель. Жена Штиллера интересовалась, исходя из двух предшествовавших телефонных звонков, что, собственно, произошло с ее супругом. Она связалась по телефону со своей золовкой в Галле и узнала, что ее супруг не останавливался у нее в Галле и не находится там сейчас.

12.00

Распоряжение о постоянном наблюдении за женой Штиллера.

14.00

Опрос сотрудников органов пограничной охраны, которые дежурили 18.01.1979 и подтверждали, что в тот же день в 21.05 лицо мужского пола с похищенными пограничными документами прошло через пограничный КПП в направлении Западного Берлина. Сотрудники, старший лейтенант Брюкнер, Мартин и старший лейтенант Пэтц, Вернер, не смогли дать точное описание внешности этого мужчины. Названные ими приметы включают возможность, что этим лицом мог быть Штиллер. Оба заявили с уверенностью, что это лицо несло с собой портфель и чемодан средней величины.

16.20

Первый результат мероприятия A: [следует затемненный черной краской абзац]

18.00

Опрос жены Штиллера ответственными офицерами Девятого главного управления. Жена сообщила, что Штиллер поддерживает интимные отношения с официанткой в Оберхофе. Жене Штиллера известно ее имя: Хельга и ее номер телефона ***.

[следует затемненный черной краской абзац]

Других исходных данных для поиска Штиллера опрос его жены в настоящее время еще не дал.

Жена Штиллера вела себя очень заинтересованно и заявила о своей готовности содействовать разъяснению наличествующих фактов.

20.30

Следующий результат контроля сейфа Штиллера показал, что картотека парторганизации отдела APO V / 13 похищена Штиллером и, по – видимому, также похищен список сбора членских взносов.

22.00

Следующий результат проверки сейфа секретаря руководителя, комната 508: 18 секретных документов похищено.

22.45

Следующий результат проверки сейфа секретаря руководителя отдела XIII, комната 508, показал, что похищены материалы отдела V за 1978 год.

Указания министра

Для обеспечения безопасности министерства приказано:

– Заблокировать доступ на все служебные объектов МГБ по служебному удостоверению Штиллера.

– Переустановить важные телефоны ГУР.

– Шестому главному управлению изъять из обращения документы на пересечение границы.

– Обеспечить, чтобы восьмилетняя дочь Штиллера не посещала школу или не оставалась без присмотра.

– Кроме того, проверить, можно ли поместить жену Штиллера и обоих детей на подходящем объекте МГБ, чтобы избежать угрозы мероприятий против них со стороны противника.

(BStU, MfS, HA II 36560, Bl. 8–14)

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ПРИСТУПАЕТ К РАБОТЕ

Когда мы прибыли на объект «Каштан» близ Изара, никто по – настоящему не знал, с чего теперь следует начинать. Я больше всего беспокоился о Хельге и ее сыне. Несколько смущенно мне объяснили, что произошла неудача, срыв из‑за ужасной зимней погоды. Собственно, она уже при прибытии в Варшаву должна была найти в камере хранения документы для выезда, но ячейка была пуста, как я позже узнал. Однако в БНД изо всех сил работали над решением, уверяли они меня. Я разъяснил сотрудникам БНД, что опережение по времени в сравнении с сыщиками, идущими по их следу, минимально, и что после обнаружения моего побега их тоже можно было быстро идентифицировать. Следовало сделать всё, чтобы вытащить их из Польши, потому что между спецслужбами стран Восточного блока было налажено тесное деловое сотрудничество.

После того, как мне еще раз заверили, что они задействовали все только мыслимые рычаги, я открыл кейс и принялся вытаскивать из него мой обширный материал. Так как я сам не был в должной мере знаком с делами из сейфа секретарши начальника, мне сначала пришлось их упорядочить и классифицировать. Больше всего другую сторону интересовала идентификация неофициальных сотрудников МГБ на Западе, то есть, агентов в западногерманских органах власти, на предприятиях и в научно – исследовательских учреждениях.

После первой общей демонстрации меня попросили отсортировать и сложить вместе все документы, важные для открытия уголовных дел. Несколько позже мы через вход на улице Хайльманнштрассе попали на территорию БНД. Там уже стоял вертолет Федеральной пограничной охраны с вращающимися винтами. На вопрос, куда мы летим, мне ответили, что мы направляемся в Кёльн в Федеральное ведомство по охране конституции (БФФ), где нас уже ждали господа из Федерального ведомства уголовной полиции (БКА), чтобы начать соответствующие аресты. Восточных агентов следовало схватить, прежде чем они успеют сбежать в ГДР.

Меня, среди прочих людей, сопровождал мужчина, назвавшийся «Томасом» и представившийся моим личным куратором. Ему довелось играть эту роль еще больше десяти последующих лет. В Кёльне мы приземлились сразу после полудня. Там в зале средней величины собрались сотрудники из самых разных органов власти. Мне объяснили, что речь здесь шла только об уголовном преследовании шпионов ГДР, тема сотрудничества с Федеральной разведывательной службой вообще в данный момент не должна была затрагиваться. Присутствовали на встрече, среди прочих, президент Федерального ведомства по охране конституции Рихард Майер и шеф управления контрразведки Хериберт Хелленбройх, а также Хайнрих Шорегге из Федерального ведомства по охране конституции. Время от времени появлялись также правительственный директор Гансйоахим Тидге и специалист по контрразведке Клаус Курон, которые оба впоследствии предложили свои услуги Главному управлению разведки. Люди постоянно приходили и уходили. Федеральное ведомство уголовной полиции было представлено, в том числе главными комиссарами уголовной полиции Маром и Кюпперсом. Но над всеми, однако, возвышался Федеральный прокурор Петер Штокманн.

Выявлялась, что БНД на самом деле не передала БФФ еще ничего из уже давно поставленной мной информации об агентах ГДР. Поэтому до сих пор ничего еще не было готово, и теперь пришлось всё делать в спешке. Я продиктовал короткий протокол об известных мне людях и характере их шпионской деятельности, подписался как свидетель, и тогда голос Федерального прокурора Штокманна громко прогремел в зале: «Арест!»

Герхард Арнольд, НС «Штурм», мюнхенский предприниматель в области программного обеспечения: Арест!

Райнер Фюлле, НС «Клаус», ядерный научно – исследовательский центр Карлсруэ: Арест!

Гюнтер Зэнгер, НС «Хаузер», начальник отдела на кабельном заводе концерна «Сименс» в Кобурге: Арест!

Профессор Карл Хауффе, НС «Феллоу», Гёттингенский университет: Арест!

Рольф Доббертин, НС «Шпербер», ядерный научно – исследовательский центр CNRS, Париж: уже арестован французами.

Аннемари Гутшмидт, НС «Габи», секретарша в Бонне: Здесь попросил слова Шорегге из Федерального ведомства по охране конституции: – Да, господин Штиллер, с «Габи», пожалуй, немного поводили за нос их мы. Значит, так и было! Мое тогдашнее впечатление не было ошибочным. Если бы я знал это, то смог бы уже гораздо раньше и проще выйти на сотрудничество с БНД.

Но там обе стороны, пожалуй, были слишком осторожны.

Так мы на первый раз прошлись по делам, в которых поставленный мной материал был достаточен для четкого доказательства их вины.

Следующими на очереди были люди, которых я лично не знал, но о которых собрал достаточно сведений на своем участке работы, исходя из попадавших ко мне отчетов коллег, чтобы сделать возможным их идентификацию. Это был написанный от руки список с 32 пунктами, который позже попал в литературу под названием «списка тридцати двух». Здесь тоже еще несколько раз гремел голос Федерального прокурора Штокманна: «Арест, арест, арест!»

В заключение речь пошла о тех людях, на которых я вышел случайно. Хотя соблюдение конспирации снова и снова подчеркивалось в ГУР как высший принцип работы, но если, например, составлялся план поездки инструктора к западному источнику, это должна была делать секретарша реферата в приемной, через которую проходили регулярно мы все. Так как я научился с некоторым трудом читать перевернутый вверх ногами текст настолько же быстро как нормальный, я легко смог запомнить некоторые имена. То же самое бывало и с делами коллеги, с которым мы вдвоем сидели в кабинете.

К вечеру все более частое урчание в желудке грозило заглушить обсуждение дел, поэтому кого‑то послали купить что‑то съедобное. Он вернулся с гамбургерами и картошкой фри из «Макдональдса». Я с жадностью впился зубами в то, что, по моему ожиданию, должно было быть хрустящей булочкой, но натолкнулся на нечто без консистенции и вкуса. Из гамбургера, к тому же, жир капал наперегонки с жиром от картофеля фри. С кулинарной точки зрения я представлял себе попадание на Запад совершенно иначе.

В течение следующих долгих дней появились первые сообщения об арестах, однако, все еще не было никаких сведений о Хельге и ее сыне.

Меня позднее часто спрашивали, как я все же справился с моральной дилеммой, когда выдавал агентов, которых я сам вел. Это можно понять, пожалуй, только с учетом моего большого внутреннего отчуждения от ГДР. С годами эта система стала для меня действительно отвратительной, и я все меньше понимал, как можно было без особой нужды предлагать этой системе свои услуги, особенно живя на Западе, где есть так много других возможностей. И после решения по поводу ухода для меня больше не было пути назад. Теперь не называть отдельных людей, даже если они лично были мне симпатичны, означало недоносительство о преступлении и вместе с тем соучастие, как мне со всей ясностью разъяснили в БНД. Мне еще сказали, что за шпионаж в ФРГ наказывали сравнительно мягко. Здесь никому не угрожала ни смертная казнь как в ГДР в те времена, ни двадцать лет заключения в тюрьме Баутцена. В одном случае, когда одному из агентов действительно пришлось отсидеть шесть лет в тюрьме, он после падения Стены так сказал мне во время встречи: – Я не держу на тебя зла за то, что отсидел из‑за тебя, но я в обиде на тебя, что ты тогда не доверился мне. Ты знал, что я тоже терпеть не мог этих вождей СЕПГ. Я нашел бы способ перевезти тебя из Югославии в Австрию.

Следующим утром процесс продолжился. Теперь мы принялись за списки с заголовками поставленной информации за два последних года, которые я прихватил из шкафа секретарши. В них были зарегистрированы все неофициальные сотрудники отдела, с псевдонимами и ответственными за них офицерами. Настоящий золотой запас для другой стороны. Во многих случаях из содержания переданной информации можно было непосредственно выйти на место работы разыскиваемого агента, в других случаях требовались определенные аналитические способностей и дополнительные расследования.

В этом помогало особенное обстоятельство, связанное с практикой предоставления псевдонима в МГБ. Мне эта проблема была знакома по моей собственной работе. Некоторым оперативным офицерам приходилось «курировать» до ста активных агентов, все из которых получали псевдоним. Если добавлялось новое контактное лицо, то нужен был и новый псевдоним. Чтобы исключить путаницу и составить для себя маленькие «шпаргалки», офицеры охотно подбирали псевдонимы, имевшие скрытое отношение к данному лицу, будь это его место жительства или профессия. НС «Эмзиг» («Старательный»), к примеру, которого долгое время вел мой коллега по кабинету Петер Бертаг, носил настоящую фамилию Фляйсснер (от слова «фляйссиг» – «прилежный»). Агентом «Хайнфельс» («Скала в роще») был референт Министерства социального обеспечения земли Гессен Эрих Цигенхайн (буквально «козья роща»). Для начальника отдела кадров Рейнско – вестфальских электростанций Карла – Хайнца Глоке кто‑то выдумал псевдоним «Бронце» («Бронза»), раз уж его фамилия означала «колокол». Это было удивительной небрежностью для секретной службы, и для упомянутых лиц это обстоятельство теперь оказалось роковым.