Текст книги "Варвара не-краса без длинной косы (СИ)"

Автор книги: Вера Вкуфь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Видно, долго слишком с людьми прожил.

– Не на меня серчали, – голос тихо у Тихона прозвучал. И сил потому что меньше становилось. А глаза потому что припомнил. Светлые. Перепуганные. Варины.

Они у неё всегда – с детства самого резковатые были. Со сталью капельками. Смелые. Да уверенные. Иногда злые становились, если раззадориться слишком сильно да раздразнить. Да чаще – весёлые у Вари глаза были. Будто свет солнечные за ними где-то спрятался да так и норовил вылезти в любой момент. А уж если вместе с ним щёки алеть начинали...

А чего Тихон её задирал-то? И сам не знает. В детстве просто злила она его. Чем – кто знает. Вот никто не злил, а Варя эта злила. Потом по привычке больше. А дальше – чтоб не догадалась ни о чём.

А теперь... В первый раз страх такой Тихон у ней увидал. Даже когда бабка ейная в поташне чуть не угорела, не было такого взгляда дрожащего у Варвары. А сейчас... Будто разочарованной Варвара была. Когда на шкуру его звериную смотрела.

Эх... Надо было ей сразу рассказать...

Да струсил Тихон. Смалодушничал. Продлить ему очень хотелось моменты, чтоб Варя о нём не знала ничего. Чтоб так и считала человеком обычным. Как девку разочаруешь-то?

Шикнул Тихон от боли – это цепочка ему поперёк груди легла. Распекать сразу начала. Вроде и в голове от того прояснилось.

– Девку ту? – завсегда Годана прозорливостью особенной отличалась. Могла бы и не спрашивать – сама ведь видала, когда с Тихоном она по лесу гуляла. И когда Тихон не от ума великого ей раскрываться хотел.

Опасно это – раскрываться роду людскому. Не от злости оного – со страху. Один ежели не испугается, то остальные друг друга перепугают. А там народу их и не сдобровать можно – на вилах окажется.

А тут... И без вил вон чего вышло...

На дротике том магия. На смерть. В человека бы попала – не было б уже человека. А оборотническая кровь ещё сопротивляется – вон, как у Тихона грудь сильно вздымается. Продышаться пытается.

Только по лицу сыновьему тёмные полосы ползут. Как если бы кто деревья рисовать на нём вздумал. Дурной знак... Значит, яд по телу распространяется.

Годана-то верёвку специально заговорила – чтоб исцеляла да изгоняла болячку. Да ток выйдет ли? Вроде и поспокойнее Тихон стал. Дуга над бровями разгладилась. Глаза даже прикрыл, а они и метаться под веками перестают. Да только чует сердце материнское – не то это покойствие, что о выздоровлении скором говорит. Не тот покой, что прибавлением сил заканчивается.

Тяжкий вздох у Годаны получился. Замерла она, над лежанкой стоя. В пустоту глянула. Да, решившись, кивнула сама себе. К сундуку, что под накидью невидимости стоял, поспешила. Дёрнула себя за волос. Перевязала его трижды вокруг пальца. Да заклинание специальное прошептала.

Вспыхнул тут сундук огнём розоватым. Да проявился. Заскрипели петли сурово. Нехотя крышку открывая. Даже будто зубья у крышки этой появились, будто отпугнуть Годану пожелали. Да разве же отпугнёшь мать, что сына спасать желает? Даже если спасение такое... Ещё хуже может быть.

Достала Годана на ладонь свечу чёрную. На смерть заговорённую.

Клин – оно же клином вышибают. Да только стоит ли... С сомнением Годана снова на Тихона глянула. Вроде обычным сном тот заснул. Человеческим. Может, и пронесёт ещё? Справится кровь молодецкая да ворожба материнская?

Глава 11. Второе сердце

Устала уж Варвара за клубком бежать – шутка ли: смеркается уже! А она с утра самого в пути. Да и клубок её капризничает чего-то – то под пень закатится щепистый, то вокруг дерева какого кружить начнёт. Да и сам истрепался весь, травинку да веточки мелкие на нём налипли. Хвостик, что мышиный, беспомощно за ним волочится. Мокрый весь, поникший какой-то.

Как не выпрыгивает у Вари сердце от волнения, а всё-таки на третьем витке, когда около ёлки клубочек заговорённый бегал, Варя его и отловила. Не давался он поначалу – даже на ствол ёлочный закатываться норовил от рук её. Только от Варвары не уйдёшь особенно.

Поднесла Варя клубок к лицу. Посмотрела внимательно. Тот даже сжался, кажется, судьбы своей ожидая. А Варя вздохнула и заговорила, будто бы и не с ним:

– Вот ты чего думаешь... Что ежели оборотень – так сразу и не человек? Так зверь что ли жестокий? А вот и нет... Вспомни сказку: там волк коня съел... Так сам вместо коня и служить нанялся... Нет, сказка, конечно, ложь... Да разве же было от Тихона мне что плохое? А вообще кому от него плохо было? Что нрав крутой – так это и что дальше? Бориска, будь он не ладен, покладистый был, а вон чего вышло... И что теперь? Разлюбить мне что ли Тихона? Уж не разума ли ты лишился?

Сурово Варвара брови собрала, словно ответа в самом деле от клубка заговорённого ждала. Да только как он ответ дать может, ежели для другого изобретён был? Так что Варвара сильно серчать на него не стала.

Только осторожно себе под ноги положила.

– Давай с тобой уж придём, куда надобно, – попросила.

Ожил тогда снова клубок, завертелся у Вари под ногами, подпрыгнул несколько раз да вперёд покатился. Ровнее уже да увереннее. Без заворотов ко пням да ёлкам.

А дорога уж незнакомой давно стала. Не была Варвара раньше в местах этих заросших. Хрустит всё под ногами – сухое, будто осень уж на дворе. Холодает не по-летнему. Земля неприятной становится, мягкой под ногами. Будто так и норовит в себя утянуть. Или обутки по крайней мере с ног стянуть. Запах несвежий стал между кустами незнакомыми сгущаться – так нос зажать и хочется. Видно, болота рядом располагаются.

Болот Варвара не жаловала – ещё болотников али ещё кого ей встретить не хватало. Не до них сейчас. Да только клубок скачет уверенно да ловко, что бельчонок. Лёгкий потому что. Не увязает в почве мягчеющей.

Совы где-то недалеко голосить начали. Противно так, пискляво, словно стрелы в самые уши запустить пытаясь. Всё удобства пути не добавляя. Да и клубок слабее всё видно – сгущаются деревья с кустами, света белого лишить норовят.

Варя тогда на зло быстрее зашагала. Может, и лучину бы зажечь осмелилась, что с собою на всякий случай взяла. Кто скрывается – того ж и ищут. А ежели открыто прям идти... Авось и не заметят, кому не надобно.

Да без лучины смогла разглядеть, что клубок остановился да на месте замер. Будто самые обычные нитки в нём. Без ворожбы осталися. И Варя стоит, по сторонам лупешит – не готовила её к такому жизнь. Чтоб помощник волшебный вдруг силу свою растерял в миг самый не подходящий.

Да растеряться толком не успела – пригляделась повнимательнее. Были бы не такие зоркие глаза, и не увидела б Варвара землянки той. Приплюснутая она к земле. С окном невразумительным. И будто тиной соломенной сверху покрытая.

Слышала Варя, что живёт где-то Ведьма Болотная. Да знакомиться с ней цели никакой не имела. Побаивалась даже. Говорили, что ведьма эта ворожбой давно ещё занималась. Да не удержалась на краю колдовства – большего захотела. Не урожай предсказать или удачей у богов заручиться в деле. А богатства да поклонения. Силы большой, власти. Не только над людьми, над природою. Стала чернокнижием заниматься. День с ночью путать пытаться. В зверьё разное оборачиваться да людям вредить. За это и прогневался на неё Перун. Да и проклял. Отчего не смогла больше ведьма с людьми обычными жить. Уйти ей пришлось на отшиб большой. Болотный. Да там и жить, непонятно чем промышляя. Всеми позабытая.

Нехорошо Варвару кольнуло, рядом с домишком этим стоючи. Да клубок и не спешил уходить никуда. Даже на месте не крутился веретеном. Значит всё-таки куда надо привёл.

Вздохнула Варвара да пошла мимо землянки осторожно – вход в неё искать.

Покосившаяся дверь у землянки этой. Грязью поросшая да пылью. Специально будто, чтобы не трогал никто её. Да нет у Варвары выбора. Постучала она вежливо в деревяшку истрёпанную. Как и думала, не ответил ей никто. Только вежливость Варина не безграничная. Она и без приглашения зайдёт, ежели ей надобно.

Не поддалась в начале дверь. Пришлось всем весом на неё наваливаться. Да всё равно не заперта – поддалась, отползла тихо в сторону.

Дохнуло на Варю запахом щепки мокрой да чада огненного. И не видать ничего за дверью открывшейся. И не слыхать. Будто и нет никого. Только всё равно не спокойно на душе у Вари очень стало. Словно сердце раньше разума чего важного узнало.

– Здравствуй, хозяюшка, – всё с той же тишиной Варвара поздоровалась. Да поклонилась, как ежели б видел её кто. Не последовало ответа никакого.

Варя тогда шире дверь распахнула. Так, чтоб свет какой-никакой просачиваться всё-таки начал. Пол тогда деревянный Варя увидеть смогла. Добротный. Да стены такие же. Вроде крепкие на вид. Не сказать, чтоб гостеприимные. Да и не угрожающие. Только ещё сильнее у Вари сердце зашлось.

Против окна со светом каким-никаким Варя спину увидела. Сгорбленную. Упавшую почти на пол. На пятки замершие стекающие. Головы растрёпанной не видно почти. А то, что видно – дёргается вверх да вниз, словно рушится да из последних сил себя удерживающую. Тряска трясёт фигуру горестную, задыхается она будто да в боем внутренним бьётся. Разрывающим её изнутри.

Тоска сразу на Варю бухнулась. Глаза сами к фигуре бьющейся привязались. Боятся выше подняться, от неё оторваться. Да дух Варин будто внутри застыл. Будто холод болотный окончательно тепло человечье из неё вытравил. Голову да сердце заморозил. Тогда только Варвара смогла посмотреть, кто на лежанке перед женщиной лежит.

Профиль – резкий, с бровями крепкими. Нос в вышину стремится. Глаз только не видно – закрытые. И не шевелятся даже под веками опущенными. Как и грудь замерла – не хватает больше воздуха. Будто сама одеревенела, вместе с покрытием земляночным. И ни рука, ни нога не шелохнётся. Ровно всё лежит. Левая рука только вывернута неудобно – локтем наружу. Так и тянет Варю поправить – чтоб удобнее Тихону было.

Это его, наверное, Ведьма Болотная заколдовала. Чтоб жизнь из Тихона не ушла окончательно. Заморозила болотом студёным. Сберегла в груди где-то, что отдыхает от дыхания покуда. А потом снова расколдует. Чтоб вернулся румянец на щёки. Чтоб кожа снова цвет человечий обрела. Чтоб язык хитрый снова Варю не-красой обозвал. Или ещё как. Как угодно. Только чтоб заговорил снова. Аж до дрожи у Вари мысль эта в голове заколотилась.

А женщина меж тем на ноги поднялась. Вроде неловко, но спешно. Увидела только Варя, как вырастает её фигура, сгорбленная всё ещё. А дальше боль Варя резкую почувствовала.

В затылке сначала. Потом – в спине. И по голове будто сердце застучало. А руки будто в лапы медвежьи ей заковало – не шевельнуться.

– Чего пришла? – в лицо ей речь человеческая дохнула. Недобрая совсем. Будто ядом струящаяся. Да всё сильнее Варю к стене придавливающую.

Это женщина – что огня всполох – успела к Варе подскочить да к стене занозистой её спиной прижать.

– Сына моего и так сгубила. Чего теперь надо? Меня добить? – засмеялась вдруг ведьма смехом не добрым. – Так зря ноженьки обивала... Только не прощу я ни тебе, ни остальным такого...

Тут будто колокол над головой ведьмы развиваться начал. Из света сотканный. Глаза слепить норовящий.

– Я и сама себе не прощу, – тихо у Вари получилось ответить. Но честно. Потому, наверное, колокол и расти перестал. Только вращаться будто бы вокруг себя начал.

– Знала я, что нельзя его людям отпускать, – за руки ведьма Варвару тряхнула. Сильно – та что кукла тряпичная снова о стенку ударилась. И в глаза безумные только и посмотреть смогла.

Ниже ростом ведьма. Да по силе этого совсем не чувствуется – крепости в ней чуется поболе, чем в Варваре. Да только не силы её боится Варвара. Не от крепости её молчит да не двигается. От того, как отчаяние с ужасом в глазах да голосе плещется. Как изнутри буквально ведьму раздирает. Как мечется у ней душа израненная.

Мороз от этого всю Варвару пробрал. И с собственным, что в сердце крутится, будто отозвался. Даже про колокол позабыла. Да он меж тем мелькнул, с места сорвался да над головой Вариной в стену ударился.

Засветилось всё вокруг искрами, как если из глаз такие у кого посыпались. В воздухе покружились да и исчезли. Выгорели.

Тут голова у ведьмы неспешно на грудь опустилась. И руки разжались безвольно. Вдоль туловища повисли.

– А... Ясно... Потомок ведь Лелин... – пробормотала. – Тебя никакая магия и не берёт...

А Варя и не расслышала её будто. Снова на лежак глянула. Где Тихон лежал. И опять, будто заново, обмерла вся.

Ноги у Варвары ослабели. Голова будто на месте закрутилася. Да не в магии в этот раз дело. Это чувств – в первый раз в жизни – Варвара лишаться начала. Пошатнулась неловко. Спиной снова на стенку деревянную бухнулась – как на опору теперь. Да сама не сразу поняла, почему ведьма со всею избою вырастать на нею начала. А это Варя просто на пол стала присаживаться.

Всё ненастоящим ей показалось враз. Будто в сказке выдуманное. И землянка деревянная, и Ведьма Болотная, и Тихон. Вот сейчас очнётся Варвара, и всё как во сне окажется. Во с не ж всегда самое глупое привидеться сможет, что наяву никогда случиться не может. И этому веришь, не задумываясь даже. Покуда глаза не разлепишь да не посмеёшься над собою.

Тихо ведьма от неё отошла. Будто и не по полу шла, а по воздуху перемещалась. И бесшумно почти. Походка-то у неё лёгкая, молодая. Да и стан стройный достаточно. Ростом невелика – едва до подбородка ведь Варваре достаёт. Разве что сила в теле чувствуется не девичья.

– Уходи отсюда, – тихо до спокойно ведьма ей велела. – Нет тебе здесь места.

Варе от слов этих будто оторвало что внутри. Будто надежду последнюю израненную убирать стали. Да и злость ни с того ни с сего в душе поднялась. Ведьма – а всё туда же, будто не может ничего поделать... А дальше усталость дикая на Варвару опрокинулась. Ноги занемели. Захотела бы Варвара уйти – сил всё равно нету.

– Не уйду, – тоже ровно Варвара ответила. – Нет мне больше жизни без Тихона. Тут и останусь, покуда не помру.

Недобро ведьма на Варвару глянула. Будто взглядом задавить намеревалась. А потом и плюнула на это дело. Отворотилась, будто Варвары здесь и нет.

Как зачарованная стала Варя на женщину смотреть. Вроде и видит, и подмечает всё, а реакции на это – чуть.

Глядит Варвара, как к столу ведьма подплыла. Волосы рыжие с груди отбросила, что не мешались. Да принялась из воздуха будто на стол всякое метать – чашку большую, нож, да коренья, травы какие-то высушенные.

Ожила чуть-чуть Варвара – может, всё-таки может Ведьма Болотная снадобье лечебное сварганить? Воду живую приготовить? Надежда во всей Варваре робкая сразу затрепетала.

Ловко ведьма ножом орудует. В пыль травы неизвестные превращает да в чашку ссыпает – в воздух облачка только пылевые да разноцветные поднимаются.

Пробормотала что-то ведьма, да из неоткуда вода в чашку полилась. До краёв самых наполнила. Подняла ведьма на руки бокал. Подумала над ним. Да снова к Варе направилась.

Подумала та ненароком, что на голову ей вылить снадобье желание имеют.

Да к рукам вдруг чашку протянула Варваре. Замерла, покуда та на жижу густую да мутную смотрела.

– Отрава? – вопросила её Варя, взгляда от чашки не отнимая. И такому бы не удивилась она.

Усмехнулась что ли ведьма? Едва-едва... Будто подавилась чем. И убрала чашку из-под носа Вариного. На инстинктах та за ёмкостью с жижей непонятной проследила. И увидала, как ведьма к губам себе поднесла жижу да глоток неиллюзорный сделала. Губы вытерла да снова Варе протянула напиток.

Глянула та в чашку недоверчиво. Действительно меньше жидкости стало. И дрожит вся, ходуном ходит – на самом деле потревожили покой ей.

Прищурилась Варвар на ведьму снизу вверх. Обмануть, конечно, могла – ведьма всё-таки...

А потом и приняла чашку из рук женских. Задумалась, уже с нею на полу чужом сидя. И со смесью чувств непонятных взяла да и опрокинула воду прямо через край в рот себе. Двум смертям не бывать...

Кислым сразу глотку связало. Дыхание на миг перебило. Будто жидкость вся не в живот, а сразу по телу всему распределилась. И будто второе сердце у Вари внутри застучало. Расправило что-то в теле. Налило. Дышать хлеще заставило. Жаром по спине всей пронеслось.

Заморгала Варя часто-часто. И картинка перед глазами ярче стала, чётче. Даже по углам тёмным Варвара увидала, что метла там да сундук какой-то стоит. Каждую трещинку на нём увидала.

А ведьма тем временем сама улыбаясь на неё смотрела.

– Видно, крепкая ты девка, – заключение своё вынесла.

Да обратно к столу отошла. Не прогоняя боле Варвары.

У той меж тем и в ногах силы появились. И неприятно стало в неудобной позе на полу холодном сидеть. Так что поднялась Варя. И сама к ведьме подошла.

– Варварой меня звать, – запоздало представилась.

Снова взглядом её ведьма окинула. Долгим да пронизывающим. Но вроде сжалилась.

– Годана, – сказала.

На стол Варя чашку опустевшую поставила. Да решительно к лежаку с Тихоном подошла.

Нет, не ожил.

Всё такой же холодный да мёртвый. С раной тёмною в груди. Вроде и не страшная ведь рана... Без крови особенной. Нитью зелёной перетянутая. А гляди ж ты...

– А чего ты... Про Лелю и меня говорила? – несмело Варя спросила. Кровь в теле забурлила, она и припомнила.

Рукой Годана на неё махнула:

– А-а, это... Кровь в тебе богини весны течёт. В род она к тебе затесалась. Давно ещё, что вся сила почти что и выродилась уже. Так, к ворожбе способности только остались. Да защита от колдовства малого.

Без удивления Варвара обошлась – не до того сейчас. Леля и Леля.

А всё-таки не верится Варе, что поделать ничего нельзя. И от мысли этой будто буря в душе гаснущей подниматься стала. А может снадобье это так на неё влияет. Так что сама Варвара не поняла, отчего к Годане развернулась да как на духу выпалила:

– Отправь меня в Навь.

Не стала ведьма отнекиваться, что не в курсе дел таких. Будто и тень интереса на лице Годановом мелькнула:

– Это тебе ещё зачем?

– Там душа Тихонова, – и себе, и ей стала Варя объяснять. – Найду и заберу.

– А ежели сама там останешься? – похолодел голос у Годаны, всю серьёзность показывая.

– Пусть, – выдохнула Варя.

Годана вдруг по столу рукой хлопнула, что Варя аж вздрогнула.

– Так зачем тебе помощь моя? Ты и сама там бывала.

Ничего от Ведьмы Болотной не скроешь. Варя и не стала:

– Бывала. Да тогда случайно получилось. И не того я хотела. А как нарочно попасть – не ведаю.

Долго Годана ей не отвечала. Так долго, что не удержалась Варвара, да всё таки поправила руку мёртвую Тихону. Получше положила. Чтоб лежать да ждать ему удобнее было.

– Там ведать особенно нечего, – со вздохом наконец женщина отозвалась да к Варе шагами зашелестела. Стала сбоку от неё, голову с волосами тяжёлыми наклонив. – Смерть миры разделяет. Помрёшь – смертию насильной, там и окажешься.

– Так мне ж и вернуться надобно, – не успокоилась Варвара.

– Это верно, – согласилась Годана. И протянула ей что-то.

Пригляделась Варя повнимательнее: нож это оказался. Тот самый, которым недавно Годана зелье строгала. С ручкой резной да лезвием широким.

– Специально заговорённый, – продолжила женщина. – Что частичку жизни внутри сохраняет. До поры до времени.

И вдруг всхлипнула неожиданно. Горько.

– Думаешь, наверное, чего это я за сыном не отправлюсь? Решила, что малодушничаю?

Не думала ничего и схожего Варвара.

– Да только про наказание про ведьмовство не знаешь. За него ведь дух рассеивается, едва тело умирает. Исчезаешь просто, будто и не было тебя на белом свете. Будто и всё равно свету этому на тебя.

Взяла Варвара нож из руки Годановой. Повертела в руках.

– Ты сама должна, – тихо очень женщина проговорила. – Решиться. Ежели нет – я на тебя зла держать не буду...

Да только такая надежда в голосе Годановом почудилась Варе, что аж пережалось всё внутри.

Вес ножа на ладони ощутился. И лезвия чуждого холод. Знаки неизвестные линиями ровными на спинке самой. Будто в ухмылку переплетающиеся.

Сама собой у Варвары вздох получился.

Можно ль Ведьме верить?.. Не желает ли она из мести али ещё от чего Варвару погубить просто-напросто?..

А нож в руках всё поблескивает. Равнодушно решения Варвариного ожидает.

Глава 12. Марья Моревна

Знакомый чего-то узор Варе видится. Ёлки вышитые на ткани плотной. Рядами ровными. Помятые, правда. Да выцветшие. Хотя и не мудрено это – сколько уж времени прошло, покуда Варя сумку эту видела. Где как раз закалённый нож лежал, да семена маковые, да верёвка с лучиной. И оладьи, которыми анчутка прельстился, тоже здесь когда-то лежали.

А вот и дерево чудное – кольцом ствол у которого загнулся. Которое огнём давеча горело.

Навь это.

Встрепенулась Варя. Дёрнулась с земли – хватит уже валяться, холодная всё-таки. Кольнуло у неё в боку от этого – в правом, куда как раз удар ножом ведьминым пришёлся. Заныло да засвербело. Да вроде двигаться не мешает. Так что нормально.

В этот раз сразу Варя по сторонам огляделась. На случай ежели мёртвые на неё снова пойдут али лес целый. Нет, никакого движения. Только синь вокруг непроглядная, как если б бульоном наваристым кто ночь предрассветную залил. Да воздух металлом, как кровью пахнет.

Лес чудной – вдалеке стоил, знакомый почти. А с другой стороны небо будто с землёй сливается да стеной куда-то упирается. И ещё один запах примешивается, в прошлый раз Варей не замеченный – болотом будто.

Цыпурками кожа у Вари пошла – холодно здесь. Так что поспешила она сумку схватить и куда-нибудь податься. Да сначала открыть надобно и посмотреть – мало ли, какая хтонь за это время внутри поселиться успела. Не удивится такому Варвара. А у самой голова соображает торопливо – мысли в ней толкаются разные. Пока главная их все не растолкала – о том, зачем да почему снова в Навь пришлось незваной гостьей незваной являться.

Перехватило у ней было дух, сердце заколотилось. Да некогда уж переживать. Надо делать чего-то.

Чего только? Куда идти? Хоть бы подсказку какую дали...

Да зачем только это Навьим жителям нужно? Тут уж сама как-нибудь... Ежели получился.

Не нашла Варя в сумке нового ничего. А может просто спряталась штука эта хорошо. Ладно, погрызть Варю не пытается, и хорошо.

Подумала-подумала Варвара да и решила по старой памяти снова в лес идти. На всякий случай репьев на кустах ближайших цапнула – она уж Гамаюнами учёная. Да побыстрее поспешила.

Смотрит, а по левую руку движение какое-то идёт. Искры, как от молота кузнечного, когда об наковальню тот ударяется, взлетают. По воздуху рассыпаются. Да лязг глуховатый слышится.

А Варе делать больше и нечего – поспешила она туда. Аккуратно. Со стороны подветренной.

Вышла она на поляну, откуда всполохи искристые шли. Смотрит, а в воздухе – над нею – прямо светопреставление!

Как грозы две соединяются, друг на дружку нахлёстываются. Одна гроза – чёрная, что пламень ядовитый. Другая – синяя, как вода колдовская. Чёрная синюю всё цапнуть норовит. А синяя чёрной спуску не даёт: вроде затихарится, а потом и пастью огромной чёрную куснёт.

Вокруг от столкновений мощных искры и летят. Того и гляди Варю ослепят. Так что за ради очей спасения отошла она подальше. Глубже в лес. А у самой в ушах всё громыхает – будто вёдрами грозы дерутся.

Подальше-то отойдя, Варя лучше драку рассмотреть смогла. Тогда и увидала в центре волн разноцветных фигуры две. Вроде даже на человечьи похожие. Витязи сражающиеся. Мечами друг друга секущие – от того и искры в стороны разлетаются. И всполохами пугливыми лес освещают. Вспыхнут да погаснут.

И вот во вспышках этих видит Варя – несётся к ней что-то. Вроде маленькое, с собаку размером. Да быстро так двигается, опасливо приближается... Ещё подсвечивается неровно. Ещё и с грохотом окаянным вокруг.

Пригляделась Варя – глаза выпученные, цвета красного. Зубы острые. Уши длинные – по земле волочатся. Ещё и рога, как у оленя малого.

Образина прямо образинистая! И не думает в сторону брать, всё на Варю несётся – ни влево взять, ни в право.

Оно бы Варе самой отойти – да разве же тут сообразишь, когда ужасти такие со всех сторон... Так что руки у Вари сами действовали. Без малейшего разума участия. Хорошо ещё чего похуже не вытворили.

А так взяли просто сумку, недавно найденную, да и замахнулись ею из-за спины со всех сил. А как образина под ноги кинулась, так её сумкой той и накрыло. И ещё раз. И ещё. Пусть по рогам получает.

Вроде не понравилось такое дело образине. Запищала пронзительно, будто даже и захрюкала. Да хлопнула под тканью сумочной. И затихла сразу.

Приподняла Варя суму – а на неё хлоп – и птица вылетела. Какая – уж Варя рассмотреть не успела. Только хвостом загнутым в небе неспокойном та ей и помахала. И на земле чего-то оставила.

Пригляделась Варвара среди всполохов, а там яйцо лежит. И, сама зачем не зная, подняла его.

Лёгкое совсем оказалось. Да горячее. Будто с сердцем внутри стучащим.

А «погода» небесная меж тем перемениться успела. Чёрные клубы нехотя рассеиваться начали, на части воздушные разваливаться. Тончать стала фигура внутри неё. Выцветать словно, ветром разбавленная. Да всё равно полностью не проходящая.

Синяя же наоборот плотнее стала и в воронку превратилась. Которая низом об землю стукнулась. Сильно так, что на месте Варвара пошатнулась. И очи ещё сильнее растопырила: с перепугу ей что ли кажется, что фигура синяя к ней движется?

Крепче зачем-то Варвара яйцо непонятное сжала.

Нет, не кажется. Правда к ней приближаются. Уж не заяц бешеный – человечья фигура. Изгибистая какая-то, будто из коромысел уменьшенных сложенная. Да высокая – с витязя размерами.

Испугаться бы Варваре надо. Да страх, наоборот, где-то вне тела схоронился. Любопытству какому-то непривычному месту уступив.

Уж и рассмотреть идущего можно. Идущую вернее – девка это. Хоть и мощная, что богатырша из сказаний. Волос длинный да светлый – золотой расплавленное. Распущенный. Переливается по плечам. Глаза острые – на совиные похожие. Тёмные да внимательные. А шагает девка, несмотря на размеры свои, что по земле пишет.

Даже зависть Варвару взяла. И не сразу она поняла, чего это к ней рука в перчатке кожаной тянется. Не здороваться ж, в конце концов.

– Отдай, – без обиняков, видя непонимание Варино, велела девка. Просив неё пары шагов не доходя. А у самой глаза холодные стали, что колодцы поутру.

– И тебе здравствовать, – неласково ей Варя ответила. Не привычная к обращению такому.

Моргнула незнакомая. Брови угольные над носом ровным сошлись. Рука от Вари убралась. Сильно в кулак сжалась. Глядит Варя – а в ней уж меч торчит. Вверх пока что, не на неё смотрит. Поняла сразу Варвара – ненадолго это.

Вот чего она так делать с мечами не может? Так что пришлось просто стойку боевую занимать. Как умеет. Как не умеет, вернее.

Рассмешила она что ли противницу с мечом? Потому что глянула та на неё – внимательнее уж, с разумением. И меч с размаху в землю перед собой воткнула. Оперлась на него локтями крепкими. Отчего груди тяжёлые ворот костюма оттягивать стали. Будто на зависть Варе.

Фыркнула та. Да яйцо на глазах у девушки в сумку опустила. У той аж чуть губы не прикусились. Да быстро она из расслабила.

– Ладно, недосуг мне с Лелей ругаться, – сказала. – Папеньки своего хватает...

А потом вдруг выпрямилась. И меч её исчез куда-то.

– Марья Моревна я, – представилась.

– Варвара, – ежели к Варе с радушием, то чего ей-то кочевряжиться?

– Так отдай мне, Варвара, яйцо, что в сумку заныкала.

– Просьба за просьбу, – не растерялась Варвара. – Отдай душу суженого моего, да и забирай своё яйцо.

Хмыкнула Марья Моревна.

– А думаешь, просто это? Вот так взяла и отдала?

Пожала плечами Варвара. Да как бы между делом заметила:

– Так папенька твой поди душами такими и заведует. Его иголка-то в яйце притаилась. А ты – дочь его. Хоть и не любимая. Да умная, ход правильный знать должна.

Знала, конечно, Варвара все легенды старые о Марье Моревне. Что дочь она Яги Перуновны да Кощея Бессмертного. Мать-то её, когда понесла, Кощей воевать отправился. Да помёр. Много сил тогда Яга приложила, что возлюбленного найти да воскресить. Да возлюбленный недоброй монетой ей отплатил – не нужна ему была уж любовь Яги. Богатство только страстно душу ему обуяло. Да и Яга, покуда его искала, оживляла – в старуху превратиться успела. Так и стала она Бабой Ягой. И дочку свою в ненависти к отцу вырастила. С тех пор и пытается Марья Моревна с ним поквитаться.

А теперь ей с Варей беседу держать приходится.

– Что умная – то правда, – легко согласилась. – Да на лесть не ведусь. А вот навредить тебе – всегда пожалуйста.

Напряглась Варвара, да только ни движения угрожающего Марья не сделала. А испугу мимолётному Вариному порадовалась.

– Мой-то папенька, пока маменька его душу доставала, разлюбить её успел. Значит, и твой суженый тебя разлюбит, – чего-чего, а врать ниже достоинства своего Марья считала. Так что по глазам всё брила.

Хмурость на лицо Варино набежала. Не думала она о деле таком. Да собралась быстро – некогда слёзы с мыслями распускать:

– Ну и пусть... разлюбит. Зато на мне вины не будет – что могла да не спасла. А нас боги не зря выбирать научили. Вот пусть и выбирает потом...

Долго на Варю Марья посмотрела. Кивнула потом. И опять из воздуха чего-то взяла да Варваре бросила. Золотом блеснуло, прежде чем в руки Варе бухнуться.

Нахмурилась она, скривившись. Не хотелось штуку эту лицезреть. Из-за неё ведь началось всё. В неё Велижанка гляделась, прежде чем душу её чёрт уволок. Хорошо Варвара запомнила края эти резные да острые. И сейчас они на кожу ей давят неаккуратно. Выбросить зеркало хочется. Тем паче странное оно – не отражается в нём Варвара. И от того не по себе делается. Будто пропала она для мира – зеркала её даже не видят. Темнота там только отражается. Может, стекло обычное там?

А, нет – появляется чего-то. Свет затаённый, будто от звезды молодой да робкой. Начинает гладь круглую освещать. Линии прорисовывать.

Тут глаза у Варвары округлились. Заморгали часто-часто. И дышать медленнее стало. Потому что черты, до боли знакомые, узнаваться начали.

Кручина фигуру человеческую стискивает – плечи опущены да спина прогнутая, от тяжести будто. Хотя ничего тяжелого вроде и нет у человека – сидит вон на земле просто, на коленки опершись. Вроде и далеко смотрит, да только взгляд не перехватывается, путается где неизвестно, в глубь неизведанную проскальзывает. А глаза сами будто выцвели – хоть и тёмного цвета остались. Волос с рыжиной вьющийся паутиной будто затянутый – с сыроватой примесью. Руки только живые – шевелятся. Круглое что-то друг дружке перекидывают. Будто отдельно ото всего остального жизнь сохраняют.

Опустила Варя зеркало к земле. На Моревну ухмыляющуюся посмотрела. Да молвила ей:

– Всё равно не отдам тебе яйцо. Кощеево. Пока.