Текст книги "Подарок судьбы"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Вика Морозова, как дипломированный психолог, могла бы объяснить влияние фамилии на судьбу человека. Но об этом они еще поговорят. Будет время.
Петр вышел из гостиницы, огляделся, в который раз поражаясь окружающей красоте и порядку, и сел в такси, ожидавшее его у подъезда.
8
С самого утра Вика занималась обычной работой – сегодня к ней шли хорошо знакомые люди, которым она стала совершенно необходимой. С ними можно работать из года в год, помогая одолевать рифы, скрытые под бурным течением жизни. Что ж, почему бы и нет? Она готова, ей интересно с такими людьми, у них западный тип мышления, а там, как известно, без своего психолога никто не примет серьезного решения – ни президент компании, ни президент страны. Конечно, понимала Вика, в Москве подобное произойдет не скоро, но почему бы ей не оказаться в числе пионеров нового дела?
Сегодня первые пятьдесят пять минут она провела с женщиной средних лет, Ольгой. Та здорово запутала сама себя, и распутывать ее жизнь они будут не один сеанс. По крайней мере, до весны...
Вика смотрела на стильно одетую, хорошо подстриженную, с прекрасными глубокими карими глазами женщину. В такие глаза, как пишут в романах, посмотреть и утонуть. Она разведена, у нее взрослый сын. Ольга редактор, и, судя по всему, удачливый, иначе не могла бы оплачивать недешевые сеансы. Да и вообще ей бы в голову не пришло заняться собой с таким пристальным вниманием.
– Ольга, как бы вы написали свой портрет сейчас, будь вы художником?
– Художником? – Она улыбнулась, и Вика отметила складки печали возле рта.
– Портрет, – настойчиво повторила Вика, уловив разбалансированность внимания Ольги. Женщина сделала акцент не на главном в вопросе, а на второстепенном. Похоже, так она поступает и в жизни. Понятно, кое-что понятно.
Ольга сперва говорила медленно, с трудом подбирая слова, но в них чуткое ухо психолога ловило главное.
– Да, я поняла, Вика, на что вы намекаете. Сейчас я бы попробовала написать двойной портрет. – Она сказала и порозовела, а глаза засветились.
– Очень хорошо.
– Более чем хорошо, – кивнула Ольга. – Но меня смущает то, что этот шаг я сделала больше от головы...
– Нет, – вмешалась Вика, – вами руководило подсознание.
– А разве не вы?
– Я просто высвободила то, что там лежало, и указала вам.
– Да-а? Пожалуй. – Ольга замолчала.
– Поймите, если мужчина, ваш бывший друг, звонит вам десять лет подряд, не обращая внимания на то, что слышит от вас в ответ, значит, это ваш мужчина.
– Но... Может быть, я принимаю это, потому что мне больше нечего взять? Нет ничего другого. Нет никого другого. И я терплю поражение...
– Нет, Ольга, вы одерживаете победу, восстанавливая отношения с ним.
– Вы шутите, Вика? В чем моя победа? Над кем я одерживаю победу?
Вика откинулась на спинку стула, лицо ее выражало крайнюю степень удивления.
– Над мужчиной, естественно. Он не может забыть вас десять лет. Десять лет, Ольга!
Ольга хрипло рассмеялась. Вика подумала, что она наверняка хороша в любовных играх. Изобретательная и свободная от природы – кажется ее тело и создано для игр в постели. Но зачастую сама женщина не знает об этом. В ее жизни, довольно рано, появляется мужчина, старший и более опытный, восприимчивый к чувственности. Он женится на ней, наслаждается ею, не раскрывая, что она обладает особенным даром природы, а если точнее – особым гормональным балансом. Но довольно скоро такой муж начинает искать новые приключения, словно желая убедиться, что нет женщины более чувственной, чем его. Он возвращается к ней, а потом снова уходит, чтобы вернуться в очередной раз, мучая и изматывая... Для нее это настоящая трагедия. Развод происходит, но он долгий, болезненный, и женщина выходит из него совершенно опустошенной... Она боится новых привязанностей, хотя физиология требует своего.
– Простите, Ольга, ваш муж был намного старше вас?
Ольга вскинула брови.
– На десять лет.
– И вы вышли замуж в восемнадцать?
– Да.
– И это был ваш первый мужчина?
– Да.
Вика кивнула. Понятно. А потом у Ольги возник страх перед мужчинами, но ее чувственность привлекала к ней, она боролась с собой, с ними. И вот с этим, который десять лет подряд звонит. А она продолжает бороться.
– Ольга, уверяю вас, вы одержали над мужчиной победу. И вам сейчас будет хорошо. А если вы станете так считать, значит, так и будет.
Вика улыбалась, глядя, как Ольга пьет чай, который она всегда предлагала. Да, конечно, она копается не столько в душе Ольги, сколько в ее уме, главная задача – столкнуть женщину с самой собой, дать ей убедительный логический инструмент, с помощью которого можно раскрутить пружину, в которую она сама себя закрутила. Конечно, она кидает той же Ольге соломинку для спасения – разве не приятно узнать, что в ее неудавшейся семейной жизни виновата не она сама, а бабушка, давно ушедшая в иной мир и имевшая любовника, за которого не могла выйти замуж по воле обстоятельств, а докопаться до этого Ольге помогла Вика.
– Ольга, когда вы уезжаете в Питер к вашему другу, вы оставляете номер телефона сыну?
– Нет, там нет телефона.
Вика довольно улыбнулась.
– Что ж, отлично. Лучшее доказательство того, что вы доверяете и себе и вашему другу.
Ольга ушла, Вика позволила себе передышку. Надо восстановить потраченную энергию. Да, иногда приходилось очень сильно тратиться. Но ей это нравилось.
Вика включила мобильный телефон – на сеанс она отключала его, и телефон тотчас зазвонил.
– Вика, – раздался голос директора, – на тебя потрясающая заявка.
– Какая?
– Спортклуб, но оч-чень дорогой. Я навела справки.
– И что они хотят? – Вика взяла ручку и приготовилась писать в блокноте. Ручка и блокнот первоклассные, Вика знала, как действуют на клиентов аксессуары, их качество, цвет и даже форма.
– Метод групповой психотерапии, – услышала в ответ Вика.
– Хорошо, время, адрес? Состав участников?
– Суббота, три часа дня. Адрес – Минское шоссе, двадцатый километр... Мужчины и женщины.
– Как я понимаю, спортсмены и их женщины.
– Скорее всего.
– Ясно.
– Желаю удачи.
Вика готовилась к поездке в спортклуб всю неделю, она представляла себе, воображала людей, хорошо понимая, впрочем, что все варианты вопросов можно свести к одному и главному: Я ведь очень хороший, да? Убедите меня в этом.И она убеждала.
На конференции в Лондоне Вика узнала от польского коллеги, что в моду входит новый вид психотерапии. Он называется холотропное дыхание. Делая дыхательные упражнения много часов подряд, можно избавиться от проблем, которые появились у человека в момент рождения и даже в материнской утробе. Для полного счастья достаточно четырех таких сеансов – вполне перспективное дело. Она хотела бы освоить свежий метод.
Утром в субботу Вика выспалась как следует, собрала сумку, прикинула, что надеть, – загородный клуб, спорт... Ясно, она поедет в джинсах и куртке, а с собой возьмет брюки из тонкой черной шерсти, клубный пиджак в мелкую коричнево-желтую клеточку с коричневым замшевым воротником и накладками на локтях, водолазку цвета топленого масла. Так, а на ноги черные ботинки из хорошей кожи на шнурках.
– Торик, сегодня ты отправляешься со мной, дружок. Будешь работать, хватит бока отлеживать. Это было мое условие, и его приняли, а значит, имеешь полное право стать моим спутником, дорогуша.
Торик слушал очень внимательно, его уши, похожие на надломленные треугольники, понимающе зашевелились. Песик моргал, словно пытался сообразить, хорошо ли это – поехать с хозяйкой за город. Всякий раз, глядя на него, Вика умилялась – какова природа? Кажется, эта собака выкроена из огромного добермана-пинчера. Из каждого могло бы получиться не меньше четырех ягд-терьеров. Такая же шерсть, такие же рыжие подпалины, но характер и жизненные задачи совершенно разные. Те – охранники, а эти охотники.
– А ты думал, я тебя снова оставлю соседу? Да? Я бы могла, Володя и Маша тебя с радостью бы приняли. – Вика улыбнулась. Володя вернул жену, догадался наконец, как поступить. Потом наклонилась к Торику, пощекотала по брюшку. – Мужчины все-таки с тупцой, а? Согласен? Ну сколько месяцев надо было мучиться? А казалось бы, чего сложного – взять букет цветов и поехать, попросить прощения? Я всегда говорю своим клиентам: улаживайте маленькие трения и недоразумения в семье как можно скорее, а лучше всего в тот же день. И никогда не ложитесь спать, не помирившись.
Торик неодобрительно фыркнул, словно тонкости психологии семейной жизни не пришлись ему по вкусу.
Вика позавтракала, но Торика не стала кормить: ехать на машине больше часа – пока из Измайлово вырулишь, пока до Минского шоссе доедешь.
Вика любила новые места, новых людей, но не переставала удивляться схожести и мест и личностей. Будто бы их кроили по одному лекалу. Но больше всего ей нравилось находить особенное и нестандартное в людях, попадавшихся на ее пути.
Вика никак не могла отделаться от мыслей о Петре Суворове. Она засыпала, вспоминая детали – короткий белый шрам на границе волос, судя по цвету давний, веснушки на руках, рыжие волосинки на фалангах пальцев.
Да, этот мужчина засел в голову... А она ему? Почему он так и не пришел к ней на прием, как она рассчитывала? Или его до сих пор нет в Москве?
Вика едва не проскочила поворот к клубу, но вовремя спохватилась и сбросила скорость. Ей придется пересечь буйное, забитое машинами шоссе.
Торик сидел сзади и смотрел в окно. Иногда ему строили глазки разнопородные псины, которые так же гордо восседали на мягких сиденьях автомобилей, обласканные и залюбленные хозяевами. Но он держался. Вике нравился характер пса – по-настоящему мужской.
Приближаясь к клубу, она начала волноваться. Коллективные сеансы всегда требовали напряжения, поначалу она даже худела на несколько килограммов после каждого такого занятия.
Ей повезло, она удачно перебралась на другую сторону шоссе – огромный трейлер с иностранным номером предупредительно притормозил, и «шкода» юркнула в образовавшееся пространство на дороге. Ага, вот оно, озеро, или пруд, кирпичный красный забор, будка охранников. А вот и они сами, встречают. Сверив номер машины с написанным на листе бумаги, один из охранников нажал пульт управления, и гаражные ворота поднялись. Вика въехала в ухоженный двор.
– Здравствуйте. Вы – госпожа Морозова, – утвердительно сказал еще один парень в камуфляже, с пшеничными усиками, которые придавали его лицу юношескую свежесть. – Вам сюда. – И он указал на аллею, уводящую в дальний конец клубной территории. – Там парковка, а вам – в тот домик, видите оленьи рога над входом?
Вика улыбнулась, кивнула и медленно направила «шкоду» вперед. Ага, значит здесь есть любители охоты. Интересно. Она почувствовала, как возбуждение внутри нарастает.
– Ну вот, Торик, мы и приехали. Сейчас поработаем, потом отдохнем. Давай-ка оденемся и выйдем. – Она защелкнула кожаный ремешок на собачьем ошейнике, и Торик выскочил из машины.
Заперев «шкоду», с сумкой в одной руке и собакой в другой, Вика подошла к двери домика. Поискала глазами звонок, но его не оказалось, она толкнула дверь, та сразу подалась. Торик сильно потянул вправо и вывел ее на порог зала, посреди которого стоял овальный стол и два стула с высокими спинками возле него. Стол накрыт на двоих, невольно отметила Вика.
– Фу, Торик, нам не сюда!
– Нет, он совершенно прав. Вам сюда.
Вика замерла, а Торик задергался на поводке. Она потянула его к себе, но пес упирался всеми четырьмя лапами и тащил хозяйку к столу. Усы его чувственно шевелились, соблазнительные запахи щекотали ноздри.
– Здравствуй, Вика. А я тебя жду.
Она медленно повернулась, чувствуя, как сердце падает вниз и делает это так быстро, что она не успевает его остановить, задержать. Колени задрожали, а глаза заметались между Петром и Ториком, который, уловив перемену в хозяйке и ее слабость, с еще большим упорством продолжал тянуть за поводок.
– Отпусти его, Вика. Он учуял зверя.
– Это какого же? – спросила она и удивилась собственному голосу, очень тонкому и жалобному. Ей показалась, она попала в западню – к самой себе.
И разозлилась. Ну в чем дело? Ведет себя как самая простецкая девчонка, до сих пор ничему не научившаяся.
– Здесь полно зверя – посмотри сама – медвежьи шкуры, рога. Но он причуял свежую дичь. Да, все в порядке? Нормально доехала?
– Кто ты? – спросила она, наконец взяв себя в руки. – Скажи мне, кто ты? Что ты здесь делаешь? Я приехала сюда проводить занятие с группой.
– Ну и проводи.
– А где группа? Кто меня сюда вызвал? Кто устроил эту заявку?
– Вика Морозова, ты ведешь себя не как профессионал. – Он ухмыльнулся, пристально глядя в ее обеспокоенные карие глаза. – Извини, конечно, за мою прямоту и откровенность. Я готов начать занятия.
– Но ты не мой клиент.
– А вот и твой. Это я заказал тебя – хочешь, покажу документ?
– Зачем ты это сделал?
– Я хотел тебя увидеть. – Петр смотрел на нее так, как смотрит старшеклассник на свою первую любовь, которая отказывается пойти с ним на дискотеку.
– А ты не мог просто взять и позвонить мне, как все люди?
– Нет, не мог. Потому что ты не такая, как все женщины. И тебе все время звонят. Чем бы я отличался от других? Чем удивил?
Вика пожала плечами.
– Но ты мог прийти ко мне в офис.
– Вика! Ну посмотри, разве здесь плохо? – Петр хлопнул в ладони. – Все! Ты здесь, ты мой гость, я тебя отведу в твою комнату, ты положишь вещи, придешь в себя после дороги, и мы пообедаем.
Она разжала пальцы, которыми стискивала ручки дорожной сумки, и та с глухим шумом осела на пол, затянутый толстым ковром. Потом огляделась. Действительно, здесь красиво.
– Кто ты? – повторила она упрямо.
– Давай потом поговорим, хорошо? А если хочешь уточнить мое имя, охотно напомню: Петр Суворов. Через Альпы не ходил, но пошел бы, если бы вовремя родился. Но я рад, что родился позже, потому что тогда мы с тобой не встретились бы.
Вика хмыкнула. Ну-ну...
Она поднялась на второй этаж, в комнату, убранную в охотничьем стиле. Кровать накрыта волчьей шкурой, а для Торика лежал отдельный коврик, на нем – корзинка, почти такая же, как у нее дома. Она покачала головой – этот человек предусмотрел все.
Вика переоделась к ужину так, как задумала еще в Москве, и похвалила себя за выбор – итальянский пиджак фирмы «Беретта», которая выпускает оружие под этой маркой, оказался к месту. Отправляясь сюда, она даже не подозревала, что попадет в дорогой охотничий клуб.
– Торик, ты останешься здесь, можешь не сторожить, а просто вздремнуть. Ты понял?
Песик положил голову на лапы, посмотрел снизу вверх на Вику и покорно закрыл глаза.
Вика бесшумно спустилась по лестнице и обнаружила, что в зале пусто, но на столе появились блюда с закусками, вино. Солнце ушло из центрального окна, перебралось в соседнее, совершая свой путь к закату и не желая пропустить ни единой возможности заглянуть вглубь полюбившегося дома.
Петр вошел неслышно, толстый ковер заглушал даже его широкие шаги.
– Пожалуйста, мадам, садитесь, – услышала она и вздрогнула.
– Спасибо. – Вика села напротив окна, не опасаясь прямого света, который всегда безжалостно выявляет малейшие недостатки кожи и даже самые мелкие морщинки. Она хотела смотреть на приятную зелень елок и сосен за окном. Петр сел напротив Вики.
– Дорогая гостья, предлагаю выпить за встречу. Я привез из Германии такое же «шардоне», какое мы пили в Лондоне. Ты не против?
Она улыбнулась. Так вот как давно он готовился к встрече с ней, еще в Германии?
– Конечно, мне понравилось вино, – сдержанно согласилась она, хотя чувствовала, как гулко начинает стучать в висках кровь.
Он налил вина в бокалы и поднял свой.
– Вика, я очень рад, что ты сегодня у меня в гостях.
Она улыбнулась.
– Спасибо.
Вино действительно было точно такое, как в Лондоне, и вместе со знакомым вкусом к ней вернулась лондонская внутренняя свобода. А Суворов просто молодец! Вот кто мог бы давать психологические консультации.
– Петр, а я думала, ты придешь ко мне в офис. Как клиент.
Он сморщил нос.
– В этом случае я поступил бы слишком традиционно. Пришел мужчина к женщине.
– Ага, а не традиционно – это когда женщина пришла к мужчине, да?
Он хитро посмотрел на нее, рыжие глаза заискрились.
– Но ты ехала сюда по делу.
– А где же оно, дело?
– Да вот. – Он обвел руками стол. – Мы посидим, поговорим. Ты будешь моей гостьей. А если ты моя гостья, то ты приехала, потому что захотела сама. Нормальные люди не ходят в гости через силу...
– Погоди, я уже поняла, ты можешь продолжать без конца в таком духе. С тобой не поспоришь...
– И незачем. Разве плохо, что мы встретились? Даже твоему песику понравилось, а нет существа более чуткого, чем собака, особенно норная, особенно породистый ягд-терьер. Между прочим, я знаю, от какого он заводчика.
– Откуда?
– А у него на брюшке метка. Разве не знаешь?
– Я-то знаю, а ты когда успел заметить?
– Когда он лапку поднимал на столбик моей лестницы.
Вика откинулась на спинку стула.
– Ох, извини.
– Ну, а ты при чем? А он уже извинился. Видишь, как тихо себя ведет?
– Как твои успехи в Германии? – спросила Вика, опуская на тарелку кружочек холодного вареного мяса.
– Между прочим, лосятина, – предупредил Петр. – Впрочем, ты сама охотник...
– Я не хожу на копытных, – сказала Вика. – Я только по перу.
Он уважительно кивнул.
– Рябчики зимой и вальдшнепы весной?
– А осенью утки на Московском море.
– Неплохо, – похвалил Петр. – А в Германии все прекрасно. Обо всем договорились. Команда немцев-медвежатников приедет в декабре, я повезу их в вятские леса, мой егерь уже присмотрел берлогу. Мишка ждет.
– Значит, ты занимаешься охотничьим туризмом?
– И им тоже. Вот этот клуб доводим до ума, здесь есть тир, я покажу тебе. Есть гостиница, бильярд. Замечу, цены у нас высокие, чтобы отсечь ненужных клиентов.
– Ты давно в этом деле?
– Всю жизнь, я начал с клуба юннатов в зоопарке. Моя сестра тоже прошла через клуб, только позже, она моложе меня.
– Она биолог?
– Не совсем... Но много понимает в этом деле. Она врач.
На горячее подали медвежатину, такую нежную, с брусникой. Вика и не думала, что медвежье мясо может быть таким.
– Из вятских лесов, между прочим. Мишка питался брусникой, видишь, какое мясо?
– Очень вкусно.
– Сейчас выпьем кофе и прогуляемся.
– Но мне все-таки немного не по себе. Я ведь ехала на работу... Готовилась...
– Можете заняться мной, психолог Виктория Морозова.
9
Она и сама не понимала, что с ней творится. Когда они вышли из-за стола, Петр взял ее за руку и заглянул в глаза, которые сами собой, помимо ее воли, обратились к нему. Сердце Вики билось быстро и гулко, его удары, нет, не удары, а толчки, отдавались в висках. Она чувствовала, как жар разливается по телу, он спускается ниже, ниже, вот уже опалил живот... Ей показалось, ее тело раскрывается само собой, оно уже готово к чему-то такому, чего не испытывало до сих пор никогда.
– Вика, – Петр медленно привлек ее к себе, – не бойся, иди ко мне. Ты помнишь, как мы целовались с тобой в Лондоне? Тебе тогда понравилось... – Он тихо засмеялся. – Я знаю, понравилось. А мне как понравилось. – Он покачал головой. – Можно, я тебя поцелую?
– М-м-можно, – выдохнула она.
Его губы были солоноватыми от сухого вина и горячими от жажды. Они приникли к ее губам, потерлись о них, требуя открыться навстречу. Вика охнула и приоткрыла губы. Его язык мгновенно воспользовался этим и проник внутрь. По-хозяйски прошелся по небу, по крепким гладким зубам, потом устремился глубже... Вика застонала и привалилась к широкой груди Петра. Она почувствовала, как непривычно ведет себя ее тело, соски вздыбились и больно уперлись в тонкую ткань лифчика, обтянутого водолазкой, приподнимая тонкую шерстяную ткань пиджака.
– Я чувствую их, – прошептал он. – Я хочу их.
Его дыхание стало горячим, а руки опытными и требовательными. Они скользнули под пиджак и прикрыли ее груди. Она невольно отстранилась от него, словно желая облегчить ему задачу. Петр воспользовался ее помощью, и Вика не успела охнуть, как его руки нырнули под водолазку.
Что могла она сделать с собой? Со своим телом? Оно словно сорвалось с поводка и вело себя так, как хотело себя вести. Сколько еще могла она, Вика Морозова, давить в себе желание? И главное – ради чего? Почему?
– Вика, – прошептал он ей в самые губы, – я хочу прикоснуться к ним, чтобы между моей рукой и ими не было ничего. Я хочу прикоснуться к тебе – ко всей, я так тебя хочу. С самого первого раза, поверь. Я буду хотеть тебя всегда.
Она засмеялась, смех получился гортанным, она снова не узнала своего голоса.
– Пойдем со мной.
– Да, да. Я пойду с тобой, – шептала она, а тело теснее прижималось к нему.
Она услышала довольный смешок.
– Как хорошо, что есть язык тела, – пробормотал он. – И как хорошо, что оно сейчас говорит за тебя, Вика.
Неожиданно Петр поднял ее на руки и понес из зала. Он прошел по коридору, потом толкнул дверь и внес ее в маленькую спальню.
– Ох, – прошептала Вика, когда он опустил ее на кровать. Он нагнулся над ней, накрыл ее губы своими губами снова, поцелуй был сладкий и горячий, она чувствовала, как его руки раздевают ее и прикасаются к ее обнаженному телу.
Вика зажмурилась, длинные пушистые ресницы спрятали горящие от желания глаза. Она не думала больше ни о чем, она забыла, кто она такая, где она и почему. Она полностью отдалась во власть желаний собственного тела.
– Я думал о тебе день и ночь, я...
– Не говори ничего, – прошептала она. – Я могу сказать тебе в ответ то же самое. Я хотела тебя еще там, в Лондоне, я представляла тебя...
– Вот таким?
Она открыла глаза и увидела его тело. Оно было совершенное и нагое. Она быстро опустила ресницы.
– Вика, ну посмотри на меня.
Она медленно подняла ресницы, ее взгляд пополз вниз от лица, к мощной шее, к груди, отливающей золотом, к крепкому плоскому животу с ямкой пупка. Она задержала дыхание. А потом осмелилась посмотреть ниже... Кровь толчками забилась в висках, дыхание перехватило, а золотистый треугольник притягивал взор. А потом она увидела его жаждущую плоть и резко вдохнула:
– Да!
Его руки потянули вверх ее тонкую водолазку. Вика приподнялась, позволяя снять ее через голову. Кончиками пальцев Петр прикоснулся к ее шее, потом его пальцы побежали вниз и замерли, словно не решаясь взойти на желанные холмики. Он сложил руки чашами и накрыл ее груди. Соски уткнулись ему в ладони, напряглись еще сильнее, это было видно через тончайшую кружевную ткань. Вика застонала. Мужские сильные пальцы нежно опустили бретельки, и Петру открылось то, что он так сильно жаждал. Затвердевшие пики манили к себе, он не стал больше ждать, а припал ртом сперва к одной груди, потом к другой. Напряжение внизу живота становилось невыносимым, и Вика выгнулась ему навстречу.
– Какая ты красивая, какая желанная. Ты самая любимая на свете женщина. Никто не будет тебя любить так, как я...
– Ох, – снова выдохнула она, а он потянул молнию на ее брюках, и ему открылся нежный живот. Он потащил брюки вниз, она снова приподнялась.
Он снял с нее ботинки, носки, погладил узкую изящную стопу.
– Ты просто совершенство, Вика.
Она улыбнулась и потянулась к нему.
Теперь Вика лежала перед ним в узенькой полоске трусиков и спущенном лифчике. Петр смотрел на нее не отрываясь, словно изучал неизведанную землю.
– Ты просто красавица, – прошептал он и уткнулся ей в живот лицом. Он зарылся в нее и почувствовал, как она дрожит – мелко-мелко. Но он знал, это не от страха. Причина дрожи другая – она тоже хочет его.
Он приподнялся над ней и потащил полоску ткани вниз, обнажая бедра.
– Иди ко мне, – прошептала она.
Он засмеялся.
– Погоди, я хочу, чтобы ты получила удовольствие. Такое, которое только я могу дать, – проговорил он и рукой накрыл каштановые кудряшки.
Она охнула. Его рука двинулась ниже, играя ими по пути, потом скользнула между бедрами, и Вика больше не могла справиться с собой. Ее длинные ноги раздвинулись, словно приглашая его...
И он не отказался...
Она впилась ему в спину пальцами, царапая ногтями, призывая слиться с ней так, чтобы никакая сила не смогла их разделить.
Он входил в нее медленно, стремясь оказаться как можно глубже, ее бархатное нутро открывалось ему, с радостью принимая...
– О, что ты со мной делаешь, – мотала она головой, а волосы метались по подушке.
– Что я делаю? – спрашивал он, медленно двигаясь. – Я люблю тебя. И я хочу, чтобы ты испытала удовольствие...
Он парил над ней, он больше не чувствовал своего веса, он был пушинкой, которая улетает вверх от земли, теряя с ней связь. Он поднимается вместе с ней, с той единственной, с которой ему хорошо, как никогда.
Подобное чувство Петр испытывал во время стрельбы по крупному зверю, когда он целился в него и все мышцы, нервы, разум соединялись ради меткого выстрела. И когда пуля летела в цель, его охватывало похожее чувство. Он никому не говорил, но ему казалось, что мужчины, которые во время загонной охоты на лося молятся: «Только пусть выйдет не на меня», слабаки в сексе.
Петр почувствовал, как ее нутро плотно сжалось вокруг его плоти, ощутил конвульсивную дрожь нежного женского живота и тоже дал себе волю. Они вместе испытают сладостный полет, тот самый миг, ради которого люди и занимаются сексом.
– О Петр, что ты со мной делаешь. Я... никогда... никогда...
– А теперь всегда... Я тебе обещаю.
Он упал на нее, словно бегун, пробежавший пятикилометровую дистанцию, пот струился между лопатками, а с груди, путаясь в волосках, капли стекали ей на грудь.
Вика, тяжело дыша, открыла глаза.
– Ты... прекрасен. И очень опытен, – добавила она, и в ее тоне он наверняка бы уловил легкое сожаление, но переполненный произошедшим, не расслышал этой нотки.
– Ты... лучше.
«Но не так опытна, как ты, – подумала Вика, улыбаясь.
Что ж, конечно, у нее тоже есть некоторый опыт. С первым мужем-мальчиком они вместе познавали и эту сторону жизни, но учились на собственных ошибках и чего-то недодавали друг другу. Он стал ее первым мужчиной, а она его первой женщиной. Романтично, но утомительно. Если бы он оказался более талантливым от природы в этом смысле... Или она.
Ее настоящим «учителем», с которым она впервые испытала чувственную радость, был музыкант, он играл на банджо. Он говорил, что если два банджо соединить вместе, то получится ее попка.
Но он оказался слишком талантлив в этом деле, и его предложение заняться любовью втроем ее испугало, и она с ним рассталась.
Но опыт общения с ним пригодился, он помог угадывать заранее, чего хотят от нее мужчины, и чаще всего то, что они от нее хотели, она не собиралась им подарить.
А потом Вика занялась собственной карьерой, и все силы уходили на более существенные занятия, считала она, поэтому намеченная цель почти достигнута.
Ей необходимо самой о себе позаботиться, за спиной у нее остался только дедушка, родители умерли – сперва мать, потом отец, когда Вика была еще студенткой.
Вика пошевелилась, улыбаясь, Петр положил ее голову к себе на грудь. Она поерзала и уютно устроилась. Подумать только, рядом с ней лежит мужчина, в точности совпадающий с ее мечтой, правда, встретить е гоона мечтала не сейчас, а чуть позже, когда придет время подумать о браке.
В голове ясно всплыла психологическая установка, которой она обучала своих клиентов – как найти свою вторую половину. Представить себе ее в деталях, думать о ней каждый день, верить, что она найдется.
Разве не точно так она сама поступила?
Петр приподнялся на локте.
– Тебе хорошо?
Вика кивнула.
– Пойдем поплаваем?
– Где?
– О, у меня есть огромная ванна. Джакузи, если угодно.
– Слушай, Петр Суворов? Ну кто ты такой? Ты бандит?
– Нет, я твой будущий муж. Вообще-то, уже настоящий.
– Перестань, я не собираюсь сейчас выходить за тебя замуж.
– Собираешься.
– Ты слишком самоуверенный.
– Не-а. Я просто тебя люблю. И знаешь, я готов даже заключить с тобой брачный контракт...
Она вздрогнула. Как он мог догадаться, что такое условие для нее совершенно обязательно?
– Да?
– Да, потому что ты чересчур самостоятельная, а я люблю таких женщин.
– Гм...
Она не успела ответить, как дверь тихо отворилась, и на пороге возник Торик.
– Ах ты, щенок! – воскликнул Петр. – Ты подглядывал? Или подслушивал?
– Торик, выйди! Сейчас же! – Вика щелкнула пальцами, но песик стоял.
– Не ругай его. Он ждал хозяйку, не дождался и пошел тебя искать. Он ведь пришел защитить тебя.
– От кого?
– От меня. Но ты, дружок, опоздал.
Торик постоял, потом напряг шею, опустил голову, казалось, он готов вцепиться в белые ягодицы мужчины, который обнимал его хозяйку.
– Торик, я тебя стесняюсь. Не смотри. – Голос Вики звучал нежно, тихо, песик вдруг шлепнулся на коврик и свернулся клубочком.
– Ты еще и гипнотизерша? – Петр уставился на Вику.
– Не совсем, но...
– Ну конечно, ни одна женщина не могла выжать из меня таких слов, какие я сказал тебе.
– Насчет брачного контракта? – съехидничала Вика.
– Да нет, предложения руки и сердца.
– Можно подумать, ты не был женат.
– Был, но не в этой жизни.
– Ясно. А как же та девушка... которую ты заставил похудеть?
– Ну... мало ли... девушек.
– Ну конечно, их можно еще и не то заставить делать... – Радость Вики слегка померкла. – Ладно, пора.
– Куда ты?
– Как куда? В джакузи. Я хочу насладиться по полной программе. – Она заставила себя отбросить неприятные мысли. Зачем? О чем думаешь, то и получаешь.
Петр довольно засмеялся.
– Хочешь, я отнесу тебя туда?
– Ох, я ведь довольно рослая девушка.
– Но я донес тебя сюда, не уронил.
– Как это не уронил? Еще как уронил!
Петр засмеялся.
– А ты наблюдательная девушка. – С этими словами Петр вскочил и поднял ее на руки, а Вика уже привычно обхватила его за шею. Торик встрепенулся, но Вика махнула на него рукой. И он снова лег.
– Знаешь, мы сделаем из него настоящую норную собаку. Вся его грудь будет увешана медалями.
– Шоколадными – хоть сейчас. Очень любит сладкое.
Он поцеловал ее в губы.
– И я тоже.
Вика уехала от Петра поздно вечером в воскресенье. Это были невероятные дни, ей показалось, мир перевернулся, и теперь понадобится много времени, чтобы он снова встал с головы на ноги.
Выехав на шоссе, Вика подумала – не заехать ли к Свете, чтобы хорошо знакомое место и люди, словно якорь, вернули ее в привычное состояние.
А хочет ли она вернуться в привычное состояние? – спросила себя Вика. Нисколько. И она отмахнулась от пришедшей мысли, тем более что не собиралась ничего рассказывать Свете о новостях в своей жизни.
– Нет, Торик, мы не поедем к Свете. Мы забьемся в свою измайловскую норку.
С того дня всякий раз, ложась в постель, Вика думала об одном и том же: златоголовый Петр, его руки, поросшие золотым пушком на ее груди, и огонь, огонь... во всем теле.
