Текст книги "Подарок судьбы"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Она отскочила от него, как ужаленная осой.
– Какая свадьба?
– Наша с тобой.
– Да о чем ты говоришь? – Дыхание Вики перехватило, перед глазами поплыла Бейкер-стрит вместе с машинами, блестевшими на солнце крышами и боками.
– Ты разве не собираешься выйти за меня замуж? Нет? А тогда почему ты со мной целуешься?
Краска залила ее лицо, даже уши покраснели, Вика знала это совершенно точно, но ему, слава Богу, не видно ее ушей, они закрыты волосами.
– Ты что, ненормальный?
– Фу, как по-женски вы себя ведете, Виктория Морозова. – Он нарочито осуждающе покачал головой. – Ведь вы психолог...
– Я сейчас не психолог. Или что же – сейчас психолога целовал бизнесмен? – завопила она.
– Тс-с-с... Не так громко. Англичане люди тихие. А то чего доброго позовут своего Бобби. Но мы его не боимся, да? Он у них без оружия.
Она открыла рот и закрыла.
– Прости...
– Да ладно. Прошу, но с одним условием.
Она вскинула голову.
– Мы с тобой встретимся завтра утром и поедем на море.
– Куда?
– На море.
– Но сейчас же осень.
– А к морю ты относишься как к большой-большой ванне для купания? Там красиво. И очень свободно... – Он испытующе посмотрел на нее.
– Вообще-то мне и в Лондоне не тесно.
– А на твоей конференции? Чему тебе еще учиться, Вика? Ты и так полное совершенство.
– Перестаньте, Петр.
– А если я тебе еще раз поцелую?
– Зачем?
– На брудершафт. Чтобы мы с тобой стали на «ты»...
– Но мы как будто уже на «ты».
– А разве ты не заметила, что снова перешла на «вы»? Чем я вселил в тебя такое уважение?
Она засмеялась.
– Наверное, наглостью. Хорошо, я согласна.
Он подошел к ней совсем близко.
– Я согласна не на это, а...
– А на что же еще?
– Чтобы перейти на «ты».
Петр вздохнул.
– Я ожидал, что девушка с ружьем должна быть строптивой. Но не настолько.
– Девушка с хорошим ружьем всегда строптивая. – Она приняла его игру.
– У меня никогда не было знакомых девушек с ружьем.
– А у той, с которой ты был у Светы?
Он быстро посмотрел на Вику, усмехнулся и кивнул.
– Пожалуй. Она знает, что такое хорошее оружие.
Адреналин бросился в кровь, в голове зашумело, Вика не пропустила мимо ушей уклончивый ответ Петра. Ну конечно, разве может быть его девушка не безупречной по всем параметрам? Значит, и эта девушка усвоила истину: хочешь понравиться мужчине, полюби его хобби.
– Ну, Вика, договорились. Завтра в восемь утра я тебя забираю.
– Интересно, где это произойдет?
– В гостинице. – И он назвал точный адрес.
– Откуда ты знаешь мой адрес?
– Дали.
– Кто дал?
Он протяжно вздохнул.
– Ты не догадываешься? Та же самая фирма, которая поселила тебя в ней.
– Не хочешь ли ты сказать, что мы живем в одной гостинице?
– Именно так. Отель небогатый, три звезды. Но зачем нам роскошь, правда? Я на втором этаже. А ты? Я не успел рассмотреть номер комнаты на твоей визитной карточке.
– Ты видел мою визитную карточку?
– Но ты ведь открывала бумажник...
Вика засмеялась. И правда, визитную карточку она засунула под прозрачный пластик, куда женщины обычно вставляют фотографии детей или мужей.
– Я на первом... – Она растерянно улыбнулась. – У меня окно выходит во внутренний дворик. Там... цветник.
– А у меня на площадь перед входом. Но тоже красиво. Если посмотреть вправо – увидишь католический собор.
Вика засмеялась.
– Поразительно.
– Ну так как? Я за тобой заеду?
– Но почему тогда – не зайду?
– Я сегодня останусь ночевать в Уотфорде, у знакомого бизнесмена, это километров семьдесят от Лондона. Я вернусь утром. И заеду за тобой на такси.
Вика пристально смотрела на Петра и спрашивала себя: что она такое делает?
Как что? Говорит с соотечественником. На чужой земле, в чужой стране, в чужом городе.
Но ведь она хорошо знает, как искажается реальная суть человека, когда смотришь на него в особенных обстоятельствах. В нем видишь самое лучшее, то, что он хочет тебе показать. И сам он видит то, что ты показываешь. Нереальность, неправда...
– Хорошо, – тем не менее кивнула Вика.
Петр снова взял ее за руку и на секунду задержал в своей.
– Мы прекрасно проведем время. Обещаю.
3
Так что же такое происходит с ней? Вика в сотый раз спрашивала себя, пытаясь найти профессиональный ответ на свой дилетантский вопрос. Но какие бы варианты, известные ей из практики, своей и чужой, она ни рассматривала, лежа в темноте ночи в гостиничной постели, она ничего нового придумать не могла. Да, ответ стар и прост, как мир: она влюбилась.Влюбилась, хотя это никак не вписывалось в модель собственной жизни, которую она выстроила. Внезапно ей вспомнилась молоденькая девушка-дипломница, которая подрабатывала у них в консультации.
– Представляете, он мне сделал предложение. – Она таращила и без того большие глаза, а на лице было искреннее недоумение. – Он ждет, я запою от счастья? А мне это зачем – выходить за него замуж? В моем плане на год нет такого пункта, сказала я. Сперва мне надо сделать карьеру...
Вика помнит, как невольно вздрогнула от такого прагматичного высказывания совсем молоденькой и нежной на вид девушки, но мысленно одобрила ее.
– А он обиделся, – продолжала та. – Он говорил мне, что всякий раз, когда мы расстаемся, он боится меня отпускать... Ему хочется быть со мной. День и ночь. – Она вздохнула. – Сегодня уже третьи сутки, а меня все еще трясет.
Вика объяснила ей, что если парень сильный по натуре человек, то он справится с обидой и снова позвонит, и ей стоит приготовиться к осаде.
В глазах девушки появилось сомнение.
– Но ведь я все равно не соглашусь. – Светлые брови взметнулись – Я бы согласилась, может быть, просто жить с ним. Но замуж... – Она покачала головой. – Сейчас – нет. А зачем?
Вика повернулась на другой бок, матрас, упругий, жесткий, именно такой, какие она всегда любила, даже не отозвался на ее решительный поворот.
А она? Она согласилась бы выйти замуж за Петра? Губы разъехались сами собой, и она тихо засмеялась. Ну еще бы – не смешно ли – в первый день знакомства заявить, что он на ней женится.
А... если правда?
Ох. И Вика легла на спину. Ей показалось, что желание, которое вспыхнуло от этой мысли, растопило все кости, и ее тело превратилось в желе, оно готово было к тому, чтобы его мяли, тискали, утопали в нем, тем самым доставляя невероятное наслаждение.
Она провела рукой по животу, и ей показалось, это не ее рука, а егопрошлась по нему. Вика почувствовала, как ноги сами собой раздвинулись, но она поймала себя на этом и плотно их сжала. Потом снова повернулась на бок и открыла глаза. За окном, которое она не задернула тяжелой шторой на ночь, брезжил рассвет.
Вот наступит утро, и его ясный свет прогонит все ночные видения, какими бы странными они ни были. И она еще сто раз подумает, согласится ли поехать с ним на море. В общем-то, это чистой воды глупость. Она разве для того приехала в Лондон? Такие игры можно вести и в Москве.
А что это за дурацкая мысль насчет замужества крутилась в ее затуманенной ночью голове? Чем больше прибавлялось света за окном, тем более странным казался сам вопрос. Замуж? Да о чем речь? Она конечно выйдет замуж, но только тогда, когда придет время.
Вика Морозова знала, что ей нужно от жизни. Она хочет открыть свою собственную психологическую консультацию. На московском рынке психологических услуг, как это сейчас называется, предложений уже множество. Но их станет еще больше, и люди будут больше доверять дипломированным специалистам, а не колдунам в третьем поколении или белым магам в четвертом, они наконец поймут, что все это выдумки. На западе у каждого уважающего себя человека есть свой психоаналитик, и только перед ним он «раздевает душу». Вика хотела, чтобы и у нее появились постоянные, «пожизненные» клиенты. Вот тогда, когда она все это запустит, можно заняться и собой.
А... Петр? Разве он станет ждать столько времени? Большой, сильный, здоровый мужчина, и совсем не простой... Уж это она хорошо почувствовала. И разве не такого мужчину она рисовала в собственном воображении рядом с собой? Она улыбнулась, вспоминая беседу с одной клиенткой, которой она, Вика, советовала:
– Вы должны представить себе мужчину, которого хотели бы заполучить в мужья. Ну вот представьте себе, какого он роста, цвет волос, глаз, какая у него фигура, голос и как он, наконец, одевается...
– Вика, но где же такого взять? Вы хотите сказать, что я представлю себе нефа-миллионера, и он появится на моем московском горизонте?
Тогда Вика только начинала самостоятельно вести прием и не предполагала, что фантазии соотечественниц могут оказаться столь экстравагантными. Она растерялась, но всего на секунду, потом вскинула тонкие брови на безупречно свежем лице и сказала:
– Если вы захотите, то он возникнет.
– Ну допустим, я захотела, и дальше что? – В серых глазах сквозило недоверие и интерес – что еще скажет эта молоденькая особа, так уверенно дающая советы ей, много познавшей женщине, до крайности уставшей от обыденности – а чем еще можно объяснить подобную фантазию?
– А дальше все очень просто. – Вика потянулась к электронной записной книжке и набрала код. – Вот по этому номеру телефона можно заказать билет в Атланту, штат Джорджия, США. Это город чернокожих миллионеров. Если не хотите туда – Найроби, Кения, африканский континент. Почему бы не поискать черных миллионеров там, где они водятся?
Женщина улыбнулась и с нескрываемым интересом оглядела Вику.
– А вы очень сообразительная девочка, Вика. Если я даже не поеду в Атланту или в Найроби...
– Поедете, Наталья Михайловна. Я чувствую, вы туда поедете.
– Вы так уверены? Разве я могу оставить...
– Свое дело на заместителя? Безусловно. Потому что ваш заместитель – ваша собственная тень.
Она рассмеялась, и Вика увидела, какие у нее прекрасные белые ровные зубы. Такие стоят гораздо дороже, чем полет в Атланту или в Найроби даже в первом классе шикарного «боинга».
Эта клиентка очень здорово помогла Вике. И не просто потому, что все-таки съездила в Атланту, тем самым подтвердив, что Вика работает убедительно, но она самой Вике лишний раз доказала: то, что есть в твоем уме, то будет и в твоей жизни.
«Ну хорошо, – сказала она себе сейчас, лежа в предутреннем безмолвии лондонской гостиницы. – А что в твоем собственном уме?»
В ее уме засел Петр Суворов, его круглая, коротко стриженная голова, золотой пушок на руках, большие замшевые мокасины. Его тело, такое притягательное, к которому хотелось прижаться, просто так, чтобы подпитаться этой избыточной силой. Вика знала, что он щедрый. Она поняла это не потому, что он пригласил ее на ленч или заплатил за такси, нет, в нем избыток сил, которые человек не может потратить на одного себя. Даже если у него огромное собственное дело. Потому что эта сила, тратясь, восстанавливается с избытком. Чем больше отдаешь, тем больше возвращается.
Вике снова стало жарко. «Тихо, гормоны, тихо», – скомандовала она. Но они не унимались, и Вика отбросила одеяло, спустила ноги на ковер, потянулась и направилась в ванную.
Бело-розовая ванная блистала в свете зажегшейся лампы, белоснежные полотенца лениво уцепились за крючки вешалки, махровый розовый халат лег на плечи сам собой, и Вика подошла к зеркалу. Огромные темные глаза горели, щеки были в тон халата, молочно-белая кожа шеи выделялась невероятной белизной на фоне щек. Вика едва узнала себя – чужая, нет, новая, красивая женщина. «Да, красивая, – без ложной скромности сказала она себе. – И Петр под стать такой женщине».
Воображение заработало, она увидела его рядом с собой, сердце забилось, а тело готово было прильнуть к нему. Она повела плечами, халат соскользнул на пол, на розовый коврик перед ванной, ее обнаженное тело выгнулось, и она прижалась к большому зеркалу, туда, где мысленно видела его. Он тоже был нагим, она не сомневалась ни секунды, что он именно такой, каким она видит его сейчас. Красноватая от загара кожа, как у всех рыжих, широкие мускулистые плечи, подтянутый, совершенно плоский живот, узкие крепкие бедра и... желание. Его сильная плоть хочет ее, тянется к ней, требует впустить, и уверена, что она согласится.
Вика тихо застонала, внезапно ощутив остужающую прохладу зеркального стекла. О да, она готова заниматься с ним любовью, прямо здесь, в ванной. Ее тело хочет его сильного мужского начала. Но разум? Мозги? Что делать с ними? Они требуют остановиться. Остановиться вовремя. Она выстроила идиллический сюжет, исполнение которого возможно только на необитаемом острове, в безвоздушном пространстве, в раю, наконец.
Вика знала, так не бывает, она уже «сходила» замуж и пока не собиралась повторять уже известный шаг.
Спать! – приказала она себе и заставила руку нажать на выключатель. Дрожащий свет крошечной лампочки расплылся пятнышком на белой пластмассе выключателя. Она спустила воду и вышла из ванной.
Но как же насчет егообещания? И твоегосогласия? Поехать с ним завтра на море? – ныл тоненький жалобный голосок – ее плоть хотела получить свое. И она знала безошибочно, зачем он зовет ее на море.
«Утро вечера мудренее, – оборвала это нытье Вика, снова укладываясь в постель. – Завтра наступит, и все будет так, как и должно быть». Она закрыла глаза и быстро заснула. Завтра наступило, оно постучалось первым лучом солнца в окно, но Вика не поддалась ему, она повернулась на другой бок и досыпала – меньше чем за восемь часов она не высыпалась. Вика не верила тем, кто говорит, будто им хватает пяти часов сна в сутки, а то и того меньше, – эти люди наверняка добирают днем, но не признаются. Природа задумала человека так, как задумала, и ничего с этим не поделаешь. Поделать, конечно, можно, но в ущерб чему-то в себе самой. Недосып отражался на лице, на настроении, а Вике нужна форма. Потому что она сама себе инструмент для работы. От нее требуется мгновенная реакция, а когда ты борешься со сном, какая уж тут реакция, так, сонная тетеря, которую может подстрелить даже начинающий охотник.
Она открыла глаза и вздрогнула. Телефон на тумбочке мигал красной лампочкой. Она поморгала, соображая, где она и что с ней, потом поняла, где находится, и до нее дошел смысл этого мигания. Вика вспомнила, как однажды в американском мотеле, где она жила во время стажировки и еще довольно плохо знала детали местной жизни, а английский был на уровне «читаю со словарем», она никак не могла понять, чего ради мигает лампочка на телефонном аппарате. Она мигала весь вечер, а укладываясь спать, Вика прикрыла аппарат подушкой, чтобы не раздражал этот красный глаз. Утром Вика попыталась объяснить девушке в регистратуре, что у нее что-то произошло с телефоном. Оказалось, что та не понимала ее английский и передала для нее «месседж» – сообщение. А когда Вика взяла оставленную ей записку и вернулась в комнату, то увидела радостную картину – аппарат перестал мигать. Вика догадалась: он подавал ей сигнал о «месседже».
Значит, и сейчас для нее что-то есть у администратора.
Вика вскочила с кровати, быстро натянула темно-синие джинсы и красную майку. Она выбежала из номера и по коридору прошла в вестибюль. Здесь было полно народу, приехала группа туристов, судя по громким голосам и мужским пиджакам в клетку – американцев. Пенсионеры, скорее всего, потому что уже не сезон и большие скидки на самолет, на гостиницу. Девушка за стойкой, мило улыбнувшись, протянула Вике письмо.
Вика мигом вернулась к себе в номер и быстро вскрыла конверт. Она не сомневалась, что это от Петра Суворова.
«Сожалею, но сегодня встречи не будет, дорогая моя Артемида. Я срочно улетаю в Германию. Встреча не отменяется, она переносится – в другое место и на другое время. Надеюсь, если я на этом листе бумаги сообщу тебе, что целую, – ты доподлинно вспомнишь, как это было вчера возле ресторана на Бейкер-стрит. Мне кажется – по крайней мере, я льщу себя надеждой, что тебе понравилось. Как и мне самому. Словом, я целую тебя точно так же, но четыре раза, и до встречи».
Вика опустила письмо на кровать и посмотрела в окно, правда ли, что солнышко скрылось за тучей? Нет, неправда, оно по-прежнему светило на лужайку за окном и на цветник с желтыми зимостойкими розами, на плющ, пущенный умелой рукой садовника по каменистой стене, которой на вид не одна сотня лет, как и самой гостинице. Вика прочла в рекламной листовке о том, что эта гостиница некогда служила приютом сперва для монахинь, потом для людей светских, а потом превратилась в нынешнюю процветающую, не самую дорогую, но и не самую простецкую. Ее коридоры, узкие по нынешним временам, устланы толстыми коврами, деревянные лестницы, ведущие на второй этаж, в ресторан, скрипели, но это не раздражало, а напротив, умиротворяло, они словно обещали желанный покой душе, поскольку познали, что такое настоящая вечность.
Она попробовала представить Петра в гостиничном коридоре – наверняка он пробирается бочком и наклонив голову.
Вика хотела порвать письмо и выбросить в корзинку, но что-то удержало ее. Нет, она сохранит его на память об очень романтической встрече. Будет ли новая встреча – никто не знает.
Вика вздохнула, огляделась, посмотрела на часы и включила телевизор. Установленный на консолях непривычно высоко, почти под потолком, он показывал новости. Вика смотрела на движущиеся картинки, но не вникала в суть.
Что ж, сегодня она поедет на конференцию, потом завернет в «Макс и Спенсер» за подарочной майкой для Соколова, а завтра улетит в Москву.
4
Петр Суворов отбыл в Германию на рассвете и поэтому оставил Вике послание, а не позвонил и не зашел. Он поехал в аэропорт Хитроу прямо из Уотфорда, куда ему позвонили из Гамбурга. Ему сообщили, что группа любителей медвежьей охоты уже набрана и с ними необходимо срочно встретиться. Ему в голову приходила мысль попросить Вику забрать его вещи из номера и тем самым сделать их встречу в Москве неизбежной. Но, поразмыслив, он отказался от этой идеи. Перевести отношения с такой женщиной на бытовой уровень, как он мысленно назвал это, было бы неправильно. Она не из тех, кто готов стать нянькой мужчине и испытывать от этого несказанную радость. Такие выходят замуж рано и несут свой крест безропотно при любой погоде. А эта... Если Вика Морозова свободна – а откуда ему известно, что это на самом деле так? – ну, лучше сказать, до сих пор не замужем, стало быть, именно бытом она и не собирается себя отягощать. Заботой о других тоже. Поэтому он оставил проблему с вещами в номере на своего приятеля.
Отложить вылет в Гамбург Петр никак не мог, поскольку свершилось то, ради чего он так долго работал. Еще одна ступенька в бизнесе, и она вела туда, куда ему было нужно. Главная идея его бизнеса заключалась в том, чтобы соединить торговлю оружием и охоту. Потом понемногу прибрать к рукам аксессуары для охоты, охотничью одежду, была у него мысль и насчет Оружейного Издательского Дома.
Они с коллегами начинали с простого занятия – в начале девяностых арендовали охотничье хозяйство в вятских лесах, купили три деревенских дома в разорившемся леспромхозе, отремонтировали внутри по-европейски, оставив снаружи деревенский вид, чтобы не мозолить глаза окружающим, и возили туда на охоту желающих, продавая путевки на отстрел лосей, кабанов, на зайцев, весной на вальдшнепа.
Потом Петр Суворов получил лицензию – теперь он мог покупать оружие за рубежом и продавать его в России. Итальянские ружья, немецкие, дорогие и не очень, были в их магазинчике, который они отделали под западный охотничий клуб с маленьким баром, комнатой отдыха, украшенной чучелами птиц и зверей, в которой вместо вешалки «лопата» – так называют ветвистые лосиные рога. А потом Петр замахнулся на большее – на двадцатом километре Минского шоссе он арендовал кусок земли с заплесневелым прудом – раньше в нем поили деревенских коров, но потом коров не стало, как и самой деревни, и пруд зацвел. Его расширили, пустили карпов, а в лесочке построили спортивный клуб.
В маленькой гостинице можно переночевать со всеми удобствами, пострелять в тире, сыграть в бильярд и пообщаться с себе подобными. Собирался Петр устроить и траншейный стенд, чтобы любители могли стрелять по тарелочкам. Для этого нужна лишь специальная метательная машинка. А если смотреть в будущее – Петр крепко зажмуривался, стоило ему лишь подумать об этом, то он видел стройную шеренгу лучников, которые натягивали тетиву и пускали стрелы в цель... Команда лучников – его мечта.
Присматривался Петр и еще к одному строению по Минскому шоссе – заброшенному и поросшему кустами ресторану, который был в свое время очень знаменит, но о нем ходили сейчас разные слухи. Петр пока не сосредоточивался на этой мысли, но помнил о ней.
Что двигало Петром? Многие удивились бы, если бы поняли: это азарт, возникающий от избытка жизненной энергии и чрезмерности здравого смысла. Можно тратить и то и другое, разбрасываясь, сжигая попусту, как поступают многие, но Петру Суворову повезло: его мозги устроены так, что любой вариант просчитывается с потрясающей логической точностью.
Он внезапно улыбнулся, сидя в самолете и глядя в серое облако за иллюминатором. Ему не надо выискивать причины такого непривычного ощущения на душе и на сердце. Это все из-за нее.
Может быть, поэтому он так долго не женился после первого полудетского брака? Потому что ждал и надеялся встретить такую женщину? Он не искал ее, он просто жил, выполняя возникающие желания. Но он никогда ее не встретил бы, если бы желаний своих не выполнял. Останься он серым и незаметным, ничего не добившимся, такая женщина была бы не по нему. Не по зубам оказалась бы Вика Морозова, да и не по сердцу. Эта женщина для небанальных мужчин.
В отличие от большинства мужчин Петр умел анализировать свои чувства и поступки. Он мог точно сказать, что, развиваясь, поднимаясь со ступеньки на ступеньку, мужчина меняется, а потому меняются и желания. Сейчас они с Викой люди одного круга, одного слоя, если угодно.
Потому-то ранние детские браки распадаются – кто-то в паре опережает другого, чаще всего мужчина... Страсть угасает, мужчина хочет новизны, этого требует физиология, которая не выносит скуки. Мужчины чаще всего именно поэтому изменяют своим женам. Но если развивается и жена, тогда мужчине за ней трудно угнаться. А Вика, похоже, из таких женщин, скорее всего, поэтому она и свободна.
Свободна? А кто это тебе сказал, снова спросил себя Петр. Свободна от тебя, а не для тебя, не хочешь ли вот так построить фразу? Он покрутил рыжей головой.
– Что вам угодно? Не хотите ли минеральной? – прелестная бортпроводница по-своему расценила это движение головой. Петр недоуменно посмотрел в улыбающееся лицо девушки.
– Спасибо, но... Впрочем, да. – Ему ничуть не помешает выпить минералки и остудить мысли. Вика скоро проснется и получит его послание – он посмотрел на часы и ухмыльнулся – как он ловко ввернул насчет поцелуя. Молодец, Суворов!
Стюардесса подала на подносе стаканчик с водой, мелкие пузырьки, отталкивая друг друга, спешили на поверхность. Вот и он так же – пускает пузыри без причины.
Петр залпом выпил воду, вернул стакан и снова уставился в окно. В иллюминаторе появилась земля, да, пора снова возвращаться на землю. Во всех смыслах? Или только в прикладном? А что, если по приезде ему пригласить Вику в спортивный клуб? Посмотреть, как она на самом деле стреляет из своего дорогущего ружья. Интересно, она до конца осознает, чем владеет? Или другим и не могла бы владеть, потому что сама похожа на дорогое ружье? Но на какое? Итальянское «Гамба»? Английский «Голланд-Голланд»? Немецкий «Меркель»? Калибр ее ружья он определил точно – двадцать восьмой. Она сама такая же изящная и легкая несмотря на свой отменный рост. Ах, как она ела фруктовый салат! У него просто слюнки текли, так ему хотелось слизать с ее губ сладкий сок киви. Когда он ее целовал, от нее почему-то пахло розами. Духами? Ну и бестолочь, обругал он себя. Ее салат был накрыт розовым лепестком, вот почему!
Немецкие партнеры встретили Петра в аэропорту и сразу повезли в загородный охотничий клуб, на встречу «с самыми смелыми охотниками, которые не боятся пойти на русского медведя».
«Что ж, – подумал Петр, – и хорошо, что не боятся, но за свою смелость им придется прилично заплатить, по нескольку тысяч марок».
Это будет охота на берлоге, и Петр представил себе заснеженный лес, сосны, которым не меньше сотни лет, нехоженые места. Местный егерь давно «пасет» берлогу, звонил, говорил, как заляжет зверь, он станет ходить да посматривать, хорошо ли спится ему. Петр понял, о чем говорил охотник, – когда мишка спит, то, если присмотреться, из берлоги вьется тонкая струйка воздуха – это медведь дышит.
На счету Петра уже одиннадцать медвежьих охот, и он знает, что эти большие хищники совсем не так добродушны, как их рисуют защитники природы. Он до сих пор не может забыть одного местного мужика, который после встречи со зверем остаток жизни вынужден прожить в том облике, которым наградил его медведь, – скрюченное тело и голый череп. Этот мужик наткнулся на свою беду на медведицу с медвежонком, а более неудачной встречи в тайге трудно придумать.
Когда Петр Суворов учился на биофаке МГУ, он и не предполагал, что станет заниматься тем, чем сейчас.
Да, он потомственный биолог, его отец работал в Московском зоопарке, его любимцами и предметом заботы всегда были волки. Отец говорил ему:
– Знаешь, мне иногда кажется, что они умеют говорить. И я в конце концов научусь понимать их язык.
Волки казались Петру слишком жесткими по характеру. Ему хотелось мягкого и пушистого зверька, и он выбрал соболя. Ему нравилась его фация, его характер, который, казалось бы, не соответствует необычайно нежной внешности.
Он изучал биологию соболя и собирался заниматься этим до скончания дней. Экспедиции, в которых Петр подсчитывал численность драгоценного зверя для прогноза «урожайности» соболя, мех которого на международных аукционах ценится выше всякого другого, – увлекательная жизнь для молодого мужчины. Но человеку только кажется, что он сам управляет своим существованием, очень часто привычная жизнь рушится и надо строить другую, четко вслушиваясь в новые принципы, которые она тебе диктует.
Петр услышал веления времени, и ни разу не пожалел. Сейчас, вспомнив про этого изящного зверька, он подумал, что соболь в гневе похож на Вику! Такой же пушистый, с каштановым отливом на солнце, но способный громко шипеть и кусаться!
Петр рассмеялся, поразившись собственному неожиданному ходу мыслей, а немцы удивленно посмотрели на него, потом на переводчика – что он такое перевел, если гость внезапно развеселился?
– Простите, – сказал Петр, – я вспомнил один смешной случай.
Переводчик сказал это по-немецки, самодовольные бюргеры закивали, заулыбались, ожидая продолжения и выражая готовность посмеяться вместе с ним.
Петру пришлось сочинять охотничью байку прямо на ходу.
– Мы с приятелем, тогда студенты-дипломники, поехали на практику в Баргузинский заповедник, это в Восточной Сибири.
Немцы понимающе кивнули и свели брови, воображая себе снега Сибири.
– Это было осенью, полно ягод, грибов, и уже не было комаров. Мы забрели в совершеннейший бурелом, чтобы идти вперед, приходилось высоко поднимать ноги. – Он подвигал коленями, изображая, как высоко надо было их поднимать, а они, не успев дослушать перевод, изумленно уставились на него. Размер ботинок их удивил. – Мы наткнулись на избушку, охотники ставили раньше их повсюду, чтобы не спать под отрытым небом, это дело простое, тогда лес был ничей, то есть общий, глухомань, и мы знали, что там всегда можно переночевать или на худой конец спрятаться от дождя. Подошли, заглянули в оконце и ничего не увидели, нам показалось, оно занавешено изнутри. Ну что ж, думаем, дело ясное, недавно кто-то был здесь, значит, избушка вполне пригодна для жилья. Мы потянули на себя дверь – не поддается. Потом сообразили, что она навешена непривычно – открывается внутрь, а не наружу. Толкнули. Потом – порыв ветра и темнота. Свет пролился в глаза только через несколько минут, когда мы увидели, как на большой скорости – даже подумать невозможно, что косолапый способен так быстро перебирать лапами, – от нас уносился медведь. Мы посмотрели внутрь – судя по оставшимся следам, мишка, а может, и машка, довольно долго провел в заточении. Наверное, прельстился чем-то, дверь закрылась, и выйти медведь не смог. Он был не слишком большой, наверное сеголеток, прошлогодний медвежонок.
В глазах немцев светился интерес, Петр умел «завлечь клиента», как шутили его коллеги. А вот если рядом с ним будет Вика... Неужели ты, Петр Суворов, положил на девушку глаз ради шкурных интересов? Если так, то честнее стать ее клиентом, клиентом психолога, и консультироваться у нее за деньги. Но ведь ты-то хочешь... ты правда этого хочешь? Любви?
Да он готов ей отдать все деньги, все! Стоп! А кто тебе сказал, что они ей нужны? Девушка, похоже, сама ни в чем – и ни в ком? – не нуждается.
Нет такой девушки, которая ни в ком не нуждается, уверенно сказал себе Петр. Каждая нормальная девушка нуждается в мужчине. Какие отзывчивые были у нее губы, и как жаль, что не удалась поездка на море, он хотел отвезти ее в Брайтон. А уж там... Она бы не заработала радикулит, потому что они бы занимались любовью не на остывшем по осени берегу, а на хорошей кровати в хорошей гостинице. Он снова улыбнулся, но в его улыбке было что-то новое и очень личное, поэтому немцы отвели взгляд от его лица.
5
Вика прилетела в Москву под вечер, ее встретила Света, у нее был свой интерес прокатиться в Шереметьево – на новой машине, да на какой!
– Ты сейчас просто умрешь, – сказала она Вике, отнимая алые губы от ее щеки, расплываясь в неудержимой улыбке.
– Ну что ты такого натворила? – Вика выпятила нижнюю губу и подула вверх, сдувая челку с глаз. Но та снова упала – отросла, пора стричься.
– Не скажу, сама увидишь.
Они направились к стоянке, Света шла чуть впереди, видимо, ей не терпелось похвастаться обновкой.
– Ну, угадай, профессионалка, какой из этих автомобилей мой?
– А куда смотреть? Откуда и докуда?
– Хорошо, я облегчу тебе жизнь. Вот из этих пяти машин, какая моя?
Вика прикинула. Свежая «тойота», пятилетний «мерседес», новый «жигуль-восьмерка», вечный «москвич» и сегодняшний «форд-экспедишн».
– Ну, это просто игра в поддавки, – пожала плечами Вика.
– Почему же? – Света уставилась на подругу.
– Ну, две машины, да нет, даже три, просто исключаются из игры. Жена сосисочного короля не сядет за руль «жигуля», «москвича», равно как и этой «тойоты». «Тойота» не твоего цвета, хоть и новая. Разве ты хочешь походить на баклажан?
– Да я их терпеть не могу.
– Понимаю, в них, как и в помидорах, есть никотиновая кислота, которую ты не переносишь, точнее, твой организм.
