Текст книги "Подарок судьбы"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Да, меня тошнит от них.
– Остаются «мерс» и «экспедишн». Ну «мерс» исключается, слишком банально для тебя, ты девушка со вкусом, хоть и приехала в Москву из города Ливны.
Света фыркнула.
– Ты сама-то в это веришь?
– Во что?
– Что мы с тобой деревенские девушки?
– Между прочим, страна всегда прирастала провинцией, надеюсь, не забыла классиков. И потом – папа у тебя был кто? Вот именно. Директор крупного завода с прямым подчинением Москве. Дальше не надо ничего объяснять. Остается «экспедишн».
Света вздохнула и нажала на брелок. Сигнализация рявкнула.
– Отлично, сама музыкальное оформление выбирала?
– А то нет, что ли. – Света открыла дверцу и уселась в водительское кресло.
– Голос вполне подходит этому грузовику.
– Нравится?
– Ты мне в нем нравишься, куколка. Я за тебя спокойна. Безопасная вещь.
– В смысле?
– В прямом. Ни один гаишник не прицепится. Едет подруга бандита, посторонись, служивый! Кстати, когда паркуешься возле дома в Москве, мальчишки не спрашивают: «Тетенька, вы сами бандитка или у вас муж бандит?»
Света засмеялась.
– Боятся, иначе бы спросили. А вот насчет гаишника ты, наверное, права. Я вчера под кирпич въехала, а там конная милиция прогуливается.
– Ты что же, в парке Сокольники решила проветриться?
– Ну да...
– И что?
– Они меня не заметили.
– Ну еще бы, тот самый случай со слоном.
– Знаешь, а давай проверим, как отнесутся здешние охранники. Вот скажи мне, с какой стати я должна платить за парковку? Я поставила машину на платную стоянку только потому, что нет бесплатной. Стало быть, они оставляют меня без права выбора. Так почему мне не оставить их без денег?
– Они, считается, охраняют твое имущество.
– А я их просила?
– Так что ты собираешься делать?
– Уехать и не платить.
Вика забралась в машину, и кожаное кресло беззвучно приняло ее вес. Приборная панель с дисплеями, клавишами могла заморочить голову кому угодно – скажи, что это самолет, и несведущий человек даже не удивится.
– И ты все это освоила? – Вика повернулась к подруге, которая всегда была откровенна с ней.
– А зачем? – Она ослепительно улыбнулась. – Газ, тормоз, клаксон и свет. Да, и музыка, конечно. Надави вот туда. – Она махнула рукой, снимая ее с руля.
Вика включила музыку и не пожалела – чистый звук компакт-диска точно передавал все оттенки серебристого голоса флейты.
«Что ж, прекрасно, Света, – молча похвалила ее Вика. Но не забыла и о себе – да, в успехе подруги есть и толика ее собственного».
Света ловко вырулила со своего места, и Вика поразилась ее мастерству. Да, ничего не скажешь, приятно сидеть высоко – вся дорога перед тобой, машины-легковушки где-то внизу, простор, ты король дороги. Отсюда видны и парни-охранники, дюжие молодцы, хорошо откормленные своим промыслом, бортничеством, как называла их занятие Вика. А как иначе назвать? В старинные времена бортники собирали мед диких пчел, нимало не заботясь о том, каким трудом он достается пчелам.
Света подъехала к шлагбауму и выглянула в окно.
– Эта дубина мне мешает, – процедила она сквозь зубы.
– Мадам? – Охранник подошел ближе. – Не понял?
– Не понял? Моя машина под ней не пройдет. Теперь понял? Поднимай.
Охранник с минуту смотрел на Свету, потом на машину – номера произвели впечатление: от «пятерок» рябило в глазах. Он махнул рукой, и шлагбаум поехал вверх.
– Буду рад новой встрече, – почти с нежностью сказал он.
– Каков эффект? – ухмыльнулась Света.
– А если он...
– Пускай попробует догонит, – фыркнула она. – Мало не покажется. Ну скажи, с какой стати я буду платить? Может, мне тоже перекрыть Минское шоссе перед поворотом к дому? И стричь купоны? У нас пока нет собственности на землю, я знаю точно.
– А когда будет, купишь кусок шоссе?
– Я подумаю. Тут одними сосисками не обойтись. Да, кстати, Павлик велел отвезти тебя сразу к нему в офис. Эти сосисочники из Германии наконец прилетели.
– Значит, жучкин животик в порядке?
– Надеюсь, – улыбнулась Света. – Но сосисок в подарок посылать не буду. Жирноваты. А тебе, дорогая подруга, придется поработать с хозяином. Не забудь справиться о драгоценнейшем здоровье любимицы. Процент – как договорились.
Вика кивнула.
– А переодеться?
– Заедем ко мне.
У Светы Вика приняла душ, переоделась в костюм, который вынула из дорожной сумки. Долетела она прекрасно, самолет британской авиакомпании, класс первый, и не чувствовала никакой усталости.
– Ну и как там было? – спросила Света, собираясь приготовить кофе и бутерброды. – Тебе с молоком?
– Да, конечно. А было там хорошо. Я выступила с краткой речью. – Она хмыкнула. – Один чех подошел ко мне после выступления и пригласил в Прагу, у него аналогичная фирма, но они продвинулись дальше. Гораздо дальше, чем мы.
– И почему же?
– Страна меньше и культура выше. Ты почитай объявления у нас на столбах. Сколько в Москве психологов? А специализация? Все про все знают. У них уже не так, хотя поначалу была похожая всеядность. Сексуальные отношения, проблема наркомании подростков, служебные отношения и психосоматика. А значит, все это заведомо непрофессионально.
– А твой чех на чем специализируется?
– На семье и сексе.
– Поезжай, дорогая. Очень важная проблема, должна тебе сказать.
– Неужели для тебя?
– И для меня. – В голосе подруги Вика уловила... печаль? Да нет, скорее тревогу.
– Что случилось?
– Да кое-что случилось. – Света вздохнула. Светлые волосы, завитые мелкими кудряшками, поникли, словно веточки плакучей березы с мелкими листиками. – Павлик совсем ничего не хочет.
– Не может быть.
– Ну не считать же нормальным занятие сексом раз в три недели?
– Вот так, да? Маловато. Но по тебе не скажешь. – Света вскинула голову. – Ты не производишь впечатления голодной женщины.
– А какой я была бы, если бы оголодала? – Света сощурилась и выжидательно смотрела на подругу.
– Ну вот, ты и сама призналась. Оговорка, дорогая моя, и очень симптоматичная. И давно завела роман?
Света вздохнула.
– Ну, в общем-то... Достаточно... недавно.
Вика расхохоталась.
– Что ж, сексологи не видят ничего противоестественного в том, чтобы добирать секс на стороне в твоем случае. Ну и как? Все хорошо?
– Отлично. Но...
– А скажи-ка мне, дорогая подруга, ты в постели с нимне представляешь Павлика вместо него?
– Представляю, – вздохнула Света. – Именно его и больше никого. Но как сделать, чтобы он хотел меня? – Она пожала плечами. – Видишь, новая машина – это ведь его извинения... Я все понимаю.
– Понимать-то ты понимаешь, да не все. Если хочешь Павлика, сама должна им заняться. Сама. Поняла? Кстати, этот чех на конференции привел результаты одного занятного опроса – они изучали склонность к измене среди мужчин и среди женщин.
– И что вышло?
– А то, что семьдесят пять процентов женщин и только сорок восемь мужчин мысленно изменяют. Они представляют другого партнера рядом с собой. Ты, стало быть, входишь в семьдесят пять процентов. Но видишь, какая ты нестандартная женщина, – вместо того чтобы, занимаясь сексом с собственным мужем, на его месте воображать любовника, ты поступаешь строго наоборот. Выходит, тебе надо вплотную заняться мужем.
– Но не могу я все время проявлять инициативу...
– Тебе хочется быть желанной, понятно. Но мужчины так устроены – они привыкают к женам.
– А женщины – не привыкают?
– Они привыкают по-другому. Они привыкают к спокойному, размеренному, безопасному сексу в собственной постели. Удобно, надежно, приятно.
– А чем еще обогатил тебя этот чех на конференции?
– Я узнала одну интересную вещь, которой, честно скажу, не предполагала. Оказывается, когда мужчины занимаются сексом в непривычном, даже опасном месте, у них другое качество... продукта. Шестьдесят процентов качественного, способного к зачатию, пятнадцать процентов в нем – сперматозоиды-киллеры, готовые убить чужое семя, и только процентов десять неработающего хлама. А когда они занимаются любовью с привычной партнершей, в привычном месте, то процентное соотношение совершенно другое, и «всхожего» материала процентов тридцать, то есть вполовину меньше. Так уж устроила их природа.
– Понятно, значит, надо создать для Павлика экстремальные, опасные условия?
– Но смотри, не перестарайся. – Вика засмеялась. – А теперь спасибо за кофе, он, как всегда, хорош.
– Не за что. Вика, но почему ты даже не удивилась, что у меня завелся роман?
– Потому что против физиологии не пойдешь. Тем более, ты не слишком обременена заботами о куске хлеба. Твои гормоны требуют своего, на них не давит суровая действительность. Я бы тебе советовала совершить решительный шаг, дорогая Света. Роди-ка ты ребенка.
Света уставилась на подругу.
– А почему бы нет? Ничего неслыханного я тебе не предлагаю. Тебе сколько лет? Забыла? Смотри, а то придется обращаться к зачатию с помощью высоких технологий, как сейчас это называется.
Света молчала, изучающе глядя на Вику, которая перед зеркалом завершала скромный макияж. Она водила кисточкой по губам, растушевывая кораллового цвета помаду, придавая губам обманчиво-естественный цвет. Света отметила про себя, что Вика не пользуется контурным карандашом для губ, и получается очень натурально.
– А почему бы и нет? – задумчиво повторила Света. – Это была бы самая большая неожиданность для Павлика, – сказала она. – Но... прямо сейчас?
– А что тебе мешает? – Викины брови спрятались под густой каштановой челкой.
– Я думала еще немного пожить ради удовольствия.
– Но это тоже будет удовольствие. Только другое.
– А как же мне... если он...
– А ты ему скажешь, что хочешь ребенка, и он возьмется за дело по-настоящему. – Вика повернулась к подруге, лицо ее было свежее, нежное, в глазах ни тени сомнения. – Ты родишь наследника сосисочной империи, разве Павлик не этого от тебя хочет?
– Да конечно хочет. Он давно просил, потом перестал, согласился еще подождать.
– Так чего тогда ты сама от него ждешь? Вот он и радует тебя раз в три недели.
– Я подумаю.
– И думать нечего. Приступай к исполнению. Советую как профессионал, если не хочешь лишних проблем с самой собой. Ну что, нам пора? Я готова.
Вика взглянула на себя в зеркало, потом вдруг вообразила рядом с собой Петра.
– Да, между прочим, знаешь, кого я встретила в Лондоне?
– Кого? – отозвалась Света из арочного проема, ведущего в кухню.
– Одного из твоих многочисленных гостей. Он был у тебя на последней субботе, перед моим отъездом в Лондон. Как я выяснила, его зовут Петр Суворов. Нам пришлось познакомиться – представляешь, какая радостная неожиданность – встреча соотечественников за рубежом, – засмеялась Вика.
– А, то-от. Да, мужик с фактурой, – одобрительно отозвалась Света. – И с деньгами. Я слышала, он очень деловой.
– Еще бы. Если занимается оружием. Из Лондона улетел в Германию.
– По-моему, это он вывел Павлика на немца. Я не особенно вникала, но кажется, немец хочет запустить производство колбасы из дичи.
– Правда? Павлика это должно заинтересовать, понимаю. – Вика почувствовала, как ее охватывает профессиональный азарт. Как интересно все сходится. – И этот немец надеется запустить линию на заводе Павлика?
– Павлик этого очень хочет. Если ты сможешь убедить этого немца в респектабельности хозяина, то есть Павлика, ну как ты это умеешь... тогда надежды Павлика осуществятся.
– Я сегодня буду называться референтом?
– Да. Павлик просил передать тебе, что этот немец обожает собак...
– Я про это уже слышала.
– И он надеется, что у тебя будет при себе портрет твоего ягд-терьера.
– И правильно делает. Морда Торика всегда при мне. – Она похлопала по кожаной сумке. – Павлик намерен его показать гостю?
– Да, уже за кофе. Он хочет предложить немцу еще одно дело – выпускать корм из дичи для охотничьих собак, и твой Торик ему нужен как приманка.
– Я думаю, портрет Торика вполне способен украсить коробки с собачьей едой. Но, как и всякая фотомодель, он попросит гонорар.
Света засмеялась.
– При таком коммерческом директоре, как ты, Торик не прогадает.
Они вышли от Светы и поехали в офис Павлика на переговоры с немцем.
6
– Господи, ну наконец-то! Это животное совсем извелось и меня извело! – Сосед Володя отпустил рвавшегося с поводка Торика к Вике.
Песик кинулся бы ей на шею, если бы мог подпрыгнуть на полтора метра, чтобы оказаться на уровне шеи своей высокой хозяйки. Но ничего не поделаешь, ноги коротки. Вика бросила сумку у двери и наклонилась к ягд-терьеру.
– Ну здравствуй, здравствуй, мой дорогой дружок. Скучал, да? И я тоже скучала. – Она взяла собаку на руки, Торик высунул горячий язычок и лизнул ее в щеку, он знал, что она не разрешает ему обычно лизаться, но сейчас не удержался.
Хозяйка не отстранилась, не стала ругаться, потому что ей это напомнило другое прикосновение, другого языка, но не менее горячего и страстного.
– Ты хорошо себя вел? – строго спросила она песика и, улыбаясь, ждала ответа от Володи.
– Да нормально, нормальный парень, – пробасил Володя. – Вот сейчас мы узнаем, как ты сама себя вела, хорошо ли. А если нет...
– То ты не дашь мне путевки на вальдшнепов на весеннюю охоту. Но ничего не выйдет! Я потратила полдня, чтобы найти твою дурацкую улочку и твой роскошный «Голланд-Голланд».
– Ага, не дурацкий, а роскошный. Понял.
Вика только развела руками.
– Обманывать нехорошо. На самом деле, это нечто. Тебе самому туда надо ехать, Соколов.
– Ну вот когда с вас взносы станем брать в долларах, тогда и поеду. А теперь давай мне книгу и каталог.
– Будет сделано! – Вика наклонилась, опустила Торика на коврик и дернула молнию сумки. – Получите заработанное!
– Слышь, Морозова из четырнадцатого общества, я не сильно наказал тебя в рублях? – В глазах Володи мелькнуло беспокойство, и всегда добродушное рыхлое лицо вдруг затвердело.
– Ну не в рублях, а фунтах стерлингов, если уж быть точной. Нет, не наказал. А как этот тип, – она прикоснулась носком туфли к подбородку Торика, – дал тебе прикурить? Выл ночами?
– Да что ты, что ты. Он просто ангел во плоти. Пел, не выл. Разве это вытье? – Он засмеялся, жадно прижимая к себе книгу о старинной английской оружейной фирме «Скотт». – Вот уж не думал, что такая у меня когда-то будет. А каталог – красота. И в пакете-то каком, ну, Морозова, я твой вечный должник.
– Я не премину воспользоваться, ловлю на слове.
– Да я тебе разве когда отказывал?
– Теперь уж никогда. И Торик тебя любит. Буду оставлять его на тебя, пока снова не женишься. А то что жена сказать может? Такой, как Мария, больше не найдешь. Это я тебе говорю.
– Да я бы ей тоже сказал пару ласковых.
– Так ты и сказал, иначе с какой бы стати она ушла от тебя в никуда?
– Ну сказал.
– Жалеешь небось?
Володя помолчал, потом пожал плечами:
– А как не жалеть? Она баба хорошая. И ей без меня хуже, чем со мной.
– Тогда в чем дело?
– В чем? В гордости, наверно.
– В чьей?
– Ох, Морозова, не бери с меня такую большую плату. Знаю, ты хорошо относилась к Машке, но не трави душу.
– Наоборот, не плату я с тебя хочу брать, а тебе приплатить. Ну и себя не забыть.
– А тебе-то какой резон волноваться?
– Ты разве не знаешь, какая я корыстная? Мария моего Торика очень любила, а ты нет. Теперь ты его полюбил, а если Маша вернется, значит, у меня нет никакой заботы – с кем его оставить.
Володя засмеялся.
– Ну ты и хитрованка, Морозова, каких свет не видывал.
– Ладно, живи, Владимир Степанович, дальше. Если заскучаешь, приходи в гости к нам с Ториком. Мы тебя немножко отогреем.
– Это чем же? – прищурился Володя.
– Как чем? Словом, словом, Соколов.
– Вика, а ты никогда не думала, что в тебе есть что-то от ведьмы?
– Думала. А разве я не ведьмой работаю? – Она засмеялась. – Правда, Володя, зайди как-нибудь, я на самом деле хочу с тобой поговорить. – Она сделала ударение на последнем слове, и Володя понял, о чем она хочет поговорить. О Марии, конечно.
Вика видела, он и сам мучается, что жена ушла, знает почему и хочет ее вернуть. Но не может найти такого хода, чтобы и собственную гордость не задеть. А она знает, как ему поступить. Потому что с Машей она уже говорила. Та готова вернуться, сама, но Вика сказала ей:
– Наберись терпения. Не ты должна возвращаться, а он тебя должен вернуть. Понимаешь? То, что своим трудом добыто, ценится больше. Потерпи.
Теперь ей недолго осталось терпеть, Володя придет за советом, а может, и сам уже сообразит. Не зря она ему Торика оставила – сейчас собаку пристроить просто – есть дорогие собачьи гостиницы, никаких одолжений. Но Вика специально это сделала, потому что Маша ужасно любила песика. И не Торик мелькал у Володи перед глазами с утра до ночи, а жена... Наверняка он корил себя за то, что мало считался с ней – ему надо в лес – он собирал рюкзак и уезжал на месяц, оправдывая свою прихоть профессиональным долгом. Он всю свою жизнь был геологом, а потом по здоровью ушел на пенсию, но от леса не отстал, пошел работать в охотобщество. Он снова собирал рюкзак, не слушая протестов жены, которая знала все о здоровье. Точнее, о нездоровье. Сердце сдавало, хотя Володе не было и пятидесяти... И, не справившись с ним, она ушла.
Вика с Ториком провели вечер вдвоем, они лежали на диване, Торик устроился у нее на животе, она гладила его голенькое тельце – шерстка коротенькая, темная, местами почти черная, с рыжими золотыми подпалинами на шее и под хвостом. «Позолоченный», – называла его Света. Конечно, собакой надо заниматься, тем более породистой, но он у нее пока диванный.
«Интересно, – думала она, – а Петр любит собак? Наверное любит, только больших, не таких маленьких». Вика стиснула Торика от избытка внезапно нахлынувших чувств. Потом одернула себя, когда песик взвизгнул, – зачем тискать малыша, это ведь не Петр Суворов.
На днях он вернется из Германии, станет ли искать ее? Позвонит? Свяжется через Свету? Явится в офис? Она с удовлетворением вспомнила сегодняшнюю встречу у Павлика, она конечно помогла ему, и он наверняка заключит контракт с немцами.
А значит, она еще на шаг приблизится к тому, чего хотела всю жизнь и ради чего держала себя в узде. К собственной психологической консультации.
В отличие от подруги Вика училась на психологическом факультете потому, что ей всегда этого хотелось. Наверное, ей что-то передаюсь от деда, которого считали ясновидящим. Он исподволь, незаметно, учил ее замечать в жизни то, мимо чего другие проходят, и, самое главное, искать связь между вещами, казалось бы, совершенно не связанными между собой.
– Не обязательно все видеть, – говорил он ей. – Ты же не можешь увидеть свой разум, но ты знаешь, что он у тебя есть. Ты не можешь увидеть душу, но разве станешь спорить, что и она существует? И знаешь что еще – никогда ничего не бойся. Ничто не может навредить тебе сильнее, чем собственные дурные помыслы.
А она и не боится. Теперь. А ведь испугалась, когда снова встретилась с Петром в Лондоне. Дедушка правильно говорил: ничто не может тебе навредить, кроме собственных мыслей.
Она не позволит им этого, потому что за годы, прошедшие после первого полудетского брака, она стала другой. Милый мальчик, он был не для нее, самостоятельной и сильной. Она смотрела на него через неделю после свадьбы и спрашивала себя: разве можно доверить ему свою жизнь? Дело не в том, что он обманщик, он просто слабый и не справится даже с собственной жизнью. Поняла она и себя – у нее самой властная натура, сильная, энергичная, и она не может быть женой слабого мужчины. Она его просто задавит.
Петр Суворов мужчина сильный, бесспорно, это видно за версту. И вряд ли ему нужна слабая женщина.
Так что же, мадам, спросила она себя, похоже, вы мысленно нарушаете распорядок собственной жизни? Уж не собрались ли вы переменить ее?
Она погладила Торика, который подбирался к ее лицу, так и норовя лизнуть. От мыслей, которые крутились в голове, наверняка ее тело стало теплее обычного, сердце билось быстрее. И бедное животное, которое чутко реагировало на все перемены в ней, как любое, более чуткое чем человек, существо, не могло понять, что происходит, и решило проверить, не надо ли прибавить ласки своей хозяйке.
Она-то не собиралась переменить жизнь. Но если сама жизнь решила переменить ее?
Торик достиг своей цели и нежно лизнул Вику в губы.
– Тьфу! – вскочила она так резко, что песик скатился на пол и недоуменно уставился на хозяйку. – Все, нежности закончились. На место! На свое собачье место, дружок! – И величественно указала пальцем на корзинку, в которой он спал. Корзинку сплели на заказ, она была настоящим произведением искусства лозоплетения. Хоть на выставку. Торик сам пойдет на выставку, без всякой корзинки, она заставит его стать настоящей норной охотничьей собакой.
Остаток вечера Вика занималась хозяйством – ее хорошо отделанная квартира – двухкомнатная с высокими потолками, в Измайлово – запылилась, она взяла тряпку и с удовольствием прошлась по поверхности столов и шкафов. Потом Вика занялась ванной, выложила привезенные из Англии милые мелочи, которые очень любила, – кубики ароматной соли для купания, мыло, пахнущее Европой, как говорила Света, а не Турцией, шампунь для своих и без того густых волос.
Потом Вика решила поплавать в пене, приготовила воду и легла.
Раздался звонок мобильного телефона – она положила его на шкафчик возле раковины.
Вика подняла его к уху. Сердце подсказало ей, кто это. Она нисколько не сомневалась.
– Алло?
– Я люблю тебя. – И гудки.
Вика опустила аппарат на тумбочку, капли воды упали на бледно-зеленый кафель пола. У нее задрожали губы – то ли готовые к улыбке, то ли к слезам.
Вот так вот, да? – втянула она в себя воздух и провела мокрой рукой по лицу. Что ж, вполне в духе мужчины, который никогда не получал отказа, он понятия не имеет, что это такое.
Ну что ж, стоит подумать о Петре Суворове как явлении. Она нырнула в воду с головой, потом, фыркая, восстала из пены. Итак, мужчина заинтересован. Более того, он готов к штурму. Но... ведь у него есть девушка, высокая и худая, которую, как та сама призналась, он сделал такой, какая она теперь. Что ж, характера у этого мужчины хватит на двоих.
Что же дальше? Ну конечно, Суворов станет искать встречи. Но как? Возьмет и позвонит в дверь? Позвонит по телефону? Придет в офис?
Вот. Именно так и будет. Он придет в офис. Потому что появление под дверью – это в каком-то смысле вариант просителя. Звонок по телефону с предложением встретиться – ситуация не в руках того, кто звонит, ведь она, Вика, может положить трубку, и все. А вот когда в офисе, да еще на прием, за который он должен заплатить, – это его вариант. Хозяина.
Вика снова нырнула, пена с ароматами летних трав, нагретых июльским солнцем, окутала ее белым пушистым и душистым облаком. Вика любила лежать в ванне и думать. Ей казалось, что прочищается каждая клеточка и тела и мозга. Иногда она добавляла в воду ароматических масел. Например, каплю апельсинового, которое бодрит, прибавляет сил и улучшает настроение.
Хорошо, допустим, он явится на прием, и ему придется играть роль до конца в спектакле клиент-психолог. Вика улыбнулась, и в этой улыбке было превосходство профессионала над самоучкой. Что ж, интересный вариант. Она смогла бы заглянуть во все закоулки души Петра Суворова.
7
– Мартышка, привет, – пророкотал Петр в телефон.
– Ой, это ты! Откуда?
– Из прекрасного далека. Но завтра я буду в Москве. У меня есть к тебе просьба...
Девушка, которую он назвал Мартышка, внимательно слушала.
– Да, я поняла. А ты уверен, что она согласится?
– Уверен. Потому что не знает, куда и кто ее приглашает. Твоя задача – сделать заявку на сеанс по всем правилам.
– Хорошо, Петруша. Может быть, мне действовать через Свету?
– Ни в коем случае. Они подруги, и тогда пропадет вся интрига.
– Петруша, мне кажется, ты наконец попался на крючок.
– Но ты ведь знаешь, я с самого раннего детства падок на психологические этюды. Помнишь, как я дурачил твоих поклонников? Не забыла?
– Такое трудно забыть. Один из них до сих пор так и не пришел в себя.
– Ага, валяется, сбитый с ног. Ты хорошо знаешь, я мог и кулаками с ними поработать, но это слишком просто, банально. А вот когда владеешь более тонким инструментом, к тому же незаметным простому глазу... Ну ладно, время – деньги, и я сейчас говорю не только о телефонном времени. Все, целую, Мартышка. Надеюсь услышать доклад об исполнении, как только ступлю на московскую землю.
– Ты хочешь, чтобы я встретила тебя в аэропорту?
– А как же? За что я тебе деньги плачу?
– И за услуги личного шофера тоже. – Девушка засмеялась и добавила: – Целую, Петруша.
Петр довольно улыбнулся. Ему понравился собственный план.
Вика Морозова не шла из головы все эти дни, даже во время деловых разговоров о подготовке к медвежьей охоте, даже во время парадного обеда в охотничьем ресторане. Великолепный интерьер, прекрасная мебель из полированного ореха, люстры из причудливо переплетенных корней, даже приборы на столе – все дышало охотой. Он пил чай из чашки, на боку которой красовался кабан. Все это Вике понравилось бы. Или нет, ей больше понравилась бы рысь, разлегшаяся на блюде для пирожных. Свой спортклуб Суворов стремился оборудовать в таком же классическом охотничьем стиле. И он доведет его до совершенства, когда рядом с ним каждый день и каждую ночь будет такая женщина, как Вика.
Петр Суворов давно понял, что женская красота красоте рознь. Есть красивые женщины, писаные красавицы с абсолютно правильными чертами лица, прекрасной кожей, фигурой. Если к Вике подходить с точки зрения такой красоты, то у нее великоват лоб, который она прикрывает – и очень правильно делает – челкой, а нос... Да причем тут нос? – оборвал он себя. Она женщина такого типа, который его привлекает, – сильная, стильная, внешне холодная, но на самом деле очень страстная. Он безошибочно чувствует жар, который она намеренно скрывает от всех. Но от него, Суворова, ей не скрыть ничего. Когда он так нахально поцеловал ее возле ресторана, ему показалось, что он хлебнул огненного пунша...
Петр вздохнул. За эту женщину стоит сразиться. С кем? Да с ней самой. Судя по всему, Вика очень цельная натура, и сейчас она занята карьерой. Но он не может ждать! Ему просто повезло – если бы не карьера, а именно она отодвинула на задний план всех мужчин, ему Вику просто не видеть бы как своих ушей! Ее бы давно поймал в свои сети какой-нибудь сообразительный малый.
Она достанется ему. Петр засмеялся и пошел в ванную бриться перед вечерней деловой встречей. Он посмотрел на себя в зеркало. Щетина золотила щеки, она была почти такой же длины, как волосы на голове, срезанные машинкой. Он уже давно стригся очень коротко, тем самым приглушая рыжее пламя волос. А если ему отпустить волосы? Ей понравится? Столько золота сразу.
Петр покачал головой. Хм, на подушке его голова будет хорошо смотреться рядом с ее каштановой гривой. Интересно, у их детей, а их родится много-много, какого цвета будут волосы? Рыжие? Темные? Он покрутил головой, потом пальцем у виска. Размечтался мужик. Да всего неделю назад ты даже понятия не имел, что Вика Морозова существует на свете. А теперь воображаешь себя многодетным отцом. Он пшикнул из баллона пену для бритья на щеки, взял бритву «жиллетт» и провел по мыльной щетине. Постепенно сквозь пену проступало молодое лицо. «А что, самое время заводить семью, – подумал он. – Тридцать лет и два года».
Ну все, сказал он себе, хватит о личном. Нет, еще один вопрос и тогда все: ее грудь поместится в его ладони? Петр покрутил перед носом большой рукой, потом сложил ее чашей. Поместится, он носит двенадцатый размер перчаток.
Петр засмеялся. Брось свои штучки, Суворов. Все, о чем тебе следует думать в данный момент, так это о том, ради чего ты сюда явился. Задай себе вопрос, который задают американцы пассажирам самолета, готового пойти на снижение. «Цель вашего визита: бизнес? Удовольствие?» Вот и ему надо задать себе вопрос: чего ради он приехал в Германию? Ради дела. Если выезд на медвежью охоту в вятские леса получится удачным, его дело выйдет на новый виток. Освоив охоту на берлоге среди зимы, он подумает об охоте на овсах ранней осенью. Это красивая охота. Сидишь на лабазе – на деревянном помосте, устроенном между деревьями на высоте метра в два, и ждешь, когда мишка появится. Полакомиться овсом – потоптать посевы, как называют это крестьяне. Такая охота более безопасна, чем на берлоге.
Внезапно рука с бритвой замерла. Да о чем он думает? Зачем ждать? Надо сегодня же предложить немцам подумать об этой охоте.
Он быстро закончил утренний туалет, принял душ, оделся.
Это будет бесценное предложение. И что важно, онанавела его на мысль, сама того не подозревая.
Петр ухмыльнулся, завязывая черный галстук в мелкую серебряную искорку. Если бы не Вика, то предстоящую ночь он провел бы в постели Лорны, с которой встречался всякий раз, приезжая в Гамбург. Необязательные встречи со зрелой женщиной. Она референт бизнесмена средней руки, который поставляет сыр в Россию. Лорна знает русский язык и прекрасно владеет языком тела. Она вполне серьезно признавалась ему, что женщинам в их стране все труднее найти нормального мужчину – слишком много «голубых», а Кельн вообще стал их столицей, и поэтому немкам приходится искать партнеров из других стран. Петр не позвонил Лорне на этот раз, и уверен, что никогда больше не позвонит. Бедная женщина, ей снова придется заняться поисками и конкурировать с соотечественницами. Ничего не поделаешь, но Петр теперь не мог представить себя в постели с кем-то, кроме Вики.
Он положил бумаги в чемодан, щелкнул замками и подошел к окну. Вспомнив о постели Лорны и о Вике, потом мысленно поменяв их местами – Вику в постель, а Лорну подальше от нее, Петр почувствовал, как тело потребовало своего. Он вообще быстро воспламенялся и знал за собой это свойство. Он мысленно видел Вику совершенно нагой, он точно знал, какая у нее нежная белая кожа, круглая грудь с голубыми прожилками, он представил себе, как поднимаются ее соски, к которым он приникает ртом, как он целует ее живот, а она хрипло стонет. У нее низкий голос, а в страсти он будет близок к контральто. У нее крепкие бедра и длинные ноги. Он... он знает, что будет, когда она останется в его гостинице в спортклубе. Уж он постарается.
Петр переступил с ноги на ногу, пытаясь унять требование плоти. Нет, к Лорне он не пойдет, он подождет, когда в его объятиях будет единственная женщина, которую он захотел с первого взгляда. Он просто остолбенел, увидев в глухом лесу, на тропинке, девушку с ружьем. Необычная встреча и необычная реакция. Как удачно, что у него оказался фотоаппарат. Но, если честно, в нем не было пленки, она лежала отдельно, в кармане куртки. А Вику надо было заинтересовать и поразить, что он и сделал, изобразив, будто снимает. Молодец, Суворов, похвалил он себя. Не зря носишь героическую фамилию. Упорства Суворовым не занимать.
