Текст книги "Партнер для танго"
Автор книги: Вера Копейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
10
Они собирались в Москву.
– Знаешь, – сказал Кирилл, – я хочу, чтобы ты познакомилась с теми, кто учился экономике за границей.
– Ты хочешь учиться? – Ирина повернулась к нему. Она уже открыла рот, чтобы удивиться, но он опередил.
– Не-ет, – усмехнулся Кирилл. – Все то, чему там учат, витает в воздухе. – Он потянул носом. – Только не всем дано тонкое обоняние. Разве ты не заметила, что я своего рода нюхач? Кто-то улавливает тончайшие оттенки ароматов чая, кто-то – парфюма. А я – запах Времени с большой буквы.
– Что ты вынюхал? – спросила она, чтобы наконец закрыть рот, который все еще был открытым.
– Я чувствую запах денег, – полушепотом ответил Кирилл.
Ирина поморщилась:
– Сейчас, знаешь ли, его не чувствуют разве что люди с заложенным носом. Но они его почувствуют, как только прочихаются.
– Не-ет, не запах купюр. Ты не поняла. Я улавливаю запах тех денег, которые мне нужны для дела. Мне не надо видеть их или держать в руках. Понимаешь? Но они должны быть – виртуальные для меня и реальные – для моего дела.
– Ох, ты хочешь видеть цифры? Счет в банке, да?
– Именно так. Ты найдешь мне людей, которые станут финансировать мою молодежную организацию. Мы должны убедить богатеев, что стабильность их бизнеса зависит от власти над молодыми. А ее нужно…
Ирина сдвинула брови.
– Погоди, – перебила она Кирилла. – С какой стати они откроют свои кошельки и примутся осыпать деньгами твоих молодых?
– Если им правильно объяснить роль молодежи во всех революциях…
– Ты что, Владимир Ильич? Я думала, ты все еще Кирилл Александрович.
– Брось, это пошло. – Он поморщился. – Никогда не сравнивай несравнимое.
– Как скажешь. – Она хотела добавить «мой фюрер», но удержалась.
– Ты хорошо знаешь, на какую тему я написал диссертацию. В отличие от тебя. Кстати, надо подумать, кого потом пригласить на банкет по случаю успешного завершения дела. Между прочим, хорошо бы соединить… гм… да, да. Ты умеешь привлечь к себе людей. Поэтому твой банкет плавно перетечет в собрание, где обсудим и мои интересы…
– Кого надо обаять? – коротко спросила она.
– Два выпускника моего отца выучились в Голландии. В Амстердаме.
– В Голландии? Я думала, все учатся в Германии или в Англии.
– У вятских – свои порядки, – усмехнулся он. – Не забывай. Мы медленно запрягаем, да быстро мчим. Кажется, так. Впрочем, не важна расстановка слов, важен смысл. Ты его поняла.
– А как ты растолкуешь насчет мужика, вятского, который на баню корову тащил, чтобы она на крыше траву съела? – спросила Ирина с неприкрытым ехидством в голосе.
– Эту пословицу придумали для чужих. Чтобы они думали, будто нас легко обвести вокруг пальца. Ха-ха. Так вот, о Голландии. Ребята узнавали, где за те же деньги дают больше науки и быстрее. Оказалось, что за один год в Голландии узнают столько же, сколько в школе бизнеса США или Канады за полтора-два года.
– Тогда попроси отца поговорить с ними, – предложила Ирина.
– Старик не станет. Лучше я тебя на это кину.
Ирина подняла брови, внимательно посмотрела на него. Кирилл разглаживал пальцами бородку, легонько скреб кожу под волосами. Потом прошелся по усам, пригладил их.
Кирилл Вахрушев решил создать молодежную организацию еще в первый год их совместной жизни. Тогда Ирина кидалась со всех ног – поучаствовать во всем новом, что приходило ему в голову. Она сама предложила Кириллу открыть сайт в Интернете. На него заходили, читали, писали. Но не всегда то, что нравилось ему. Как-то за завтраком он спросил:
– А не ты ли пишешь гадости на форуме моего сайта? Я знаю, тебе не нравятся мои идеи. – Он усмехнулся. – Конечно, у каждого свой потолок. Выше крыши перчаточной фабрики тебе не взойти.
Ирина разозлилась:
– Я не пишу никаких гадостей. А про фабрику можешь не ерничать – между прочим, все заметили, что символ твоей организации хорош. Моя перчатка, сжатая в кулак, всем нравится.
– Допустим, кому-то на самом деле она понравилась. Они написали про это. А те, кому нет, оставили свое мнение при себе. Ты не подумала? – Он усмехнулся. – It depends, как говорят твои любимые англичане.
Ирина вспыхнула. Ее раздражало, когда он вставлял в свою речь английские полуфразы – на полные не хватало знаний. В Вятке это не так царапало, а в Москве казалось смешным.
– Зависит, – повторила она по-русски. – Все от всего зависит. Даже от того, где ты в данный момент.
Ирина давно жила между двумя городами и тремя домами. С отцом в Вятке, с матерью – в Москве. С Кириллом – в его доме. Теперь предстояло освоить четвертый дом – в Марьино. Кирилл настаивал, чтобы он стал главным в их жизни. По крайней мере пока.
Но Ирине казалось, что марьинская квартира – какое-то иное измерение. Четвертая квартира – четвертое измерение? Дом в Марьино – по вятским меркам почти небоскреб. В нем теперь у Кирилла однокомнатная квартира с большим альковом, где стоит широченная супружеская кровать. Он специально выбрал такую и сказал Ирине:
– Вот наше свидетельство о браке. Такое тебе нравится? Подходит?
– Пожалуй, – ответила она.
Эта квартира – результат первого опыта нового для них дела. На него навел отец Кирилла, Александр Иванович. Вот кто хорошо чувствовал запах денег.
В этой квартире прежде жила троюродная сестра Вахрушева, с которой не было никакой связи. Но, занимаясь историей своей семьи, Вахрушев-старший неожиданно набрел на нее.
– Дети мои, – постучал он шваброй в потолок от нетерпения, призывая их спуститься к нему.
В таких случаях они не медлили. Если у отца нет времени набрать номер телефона, то, значит, пожар.
Они скатились по перилам вмиг.
– Одинокая старенькая журналистка, восьмидесяти шести лет. Моя троюродная тетушка. Ваши заботы – в обмен на квартиру. Поняли?
Он смотрел то на сына, то на Ирину.
– Разумеется, – быстро ответила она. – Договор ренты с пожизненным содержанием.
Кирилл взглянул на нее, и отец, прочитавший взгляд сына, порадовался, что Ирина не видела его. Зависть – чувство опасное.
Вахрушев-старший поспешил Кириллу на помощь.
– Кирюша, за твои труды воздастся. – Он обратился к сыну, словно это тот только что ответил. Только Ирининым голосом.
Он принял помощь отца.
– Разумеется, – бросил он. Тут же повернулся к Ирине: – Найди в Интернете детали… Посмотри, как оформляются договоры…
– Хорошо, – сказала она. – Но главное, чтобы она согласилась.
– А это я беру на себя. Подарунчики, Ирина, от семьи… Генеалогическое древо изобразим. Журналистка до конца дней остается поисковиком чудес, до последнего вздоха. Всё оформим.
Тетка не слишком долго мучила Вахрушевых. По сути, они потратились только на похороны – немноголюдные. На кремации они увидели таких же уставших от жизни женщин. Ирине понравилось, что отец и сын не поскупились ни на гроб, ни на цветы, ни на поминки. Квартира в Москве окупала все тысячекратно.
После церемонии к Кириллу подошла одна дама. Она спросила, не хочет ли он стать добрым другом и ей тоже…
С этого начался новый этап в жизни Кирилла Вахрушева, обещающий ему то, о чем он мечтал, – быстрые деньги на молодежную организацию.
Но, как бывает, первый опыт, столь удачный, не повторяется. Дама, предложившая себя в «друзья», оказалась энергичной. Подруга покойной, тоже бывшая журналистка, не просто дышала в этом мире, она жила в полную меру. Даже писала, что Александр Иванович называл «оккультятиной». Больше всего ее волновали вечная жизнь, загробный мир, проблема старения. Кирилл слегка закис.
Но его умный отец уловил один факт, который тут же решил обратить на пользу.
– Кирюша, ты помнишь, наша старушка сказала, что изучает проблемы старения?
– Ага, и ты поверил, – хмыкнул Кирилл.
– Она знает тех, кто действительно занимается этими проблемами. Она писала о них… Найди, прочитай сам и дай мне. Там наводка на очень интересное дело. Им занимается Геронтологический Центр. – Глаза отца светились так же, как и его череп под энергосберегающей лампой. В этих лампах – тоже весь он. Вахрушев-отец сделал точный расчет потребления энергии одной обычной лампы, ее ценой и сроком работы, а потом изгнал из дома все привычные «лампочки Ильича». Очень скоро бурно радовался – англичане прекратили выпуск обычных ламп, более того, у них вышел указ – правительственный – потрясал он рукой, как заправский трибун, – перейти на энергосберегающие.
– Ты видишь, сын мой? Я на полшага опережаю даже родину великого эконома – Адама Смита, – шутил он.
Этот факт словно подхлестнул смелость его мысли.
– Итак, мы знаем, что проблемой старения занимаются. Знаем кто, знаем где. Подольстись к даме, повысим ей ежемесячные выплаты, мол, инфляция, наше уважение к вам… Думаю, я уже научил тебя кое-чему, верно? – Кирилл наблюдал за отцом молча. – Она должна познакомить тебя с ними.
Кирилл фыркнул.
– Если спросить меня, – подала голос Ирина, – наверняка есть способ, а может, даже формула, по которой можно определить…
– …сколько человеку осталось, – закончил за нее Кирилл. – Тогда мы могли бы не вслепую заключать договор ренты, а зная точно…
– Я читала, – сказала Ирина, – что у каждого человека есть возраст биологический и календарный, или хронологический. Настоящий возраст и тот, что указан в паспорте. Они отличаются друг от друга, иногда довольно сильно.
– Как у нашей старой вострушки, – заметил Вахрушев. – Лет на десять разница.
– Да ты что, отец? – Кирилл побледнел.
– Если ты не хочешь содержать ее так долго, можешь переуступить право ренты. Наш младший, будущий юрист, тебе все объяснит.
– Ты его домой загони сначала, – скривил губы Кирилл.
– Да пускай побегает. Дольше отдыхать будет. – Отец махнул рукой. – Не далее, чем вчера, наш младший сказал, что тема его курсовой «Договор ренты».
– Я все решил, – заявил Кирилл. – Павлик выяснит теорию вопроса. Ирина узнает о формуле старения. И тогда… – Слов не было. Кирилл поднял руки вверх и соединил их в пожатии.
Ирина подумала, что этот жест он готовил на тот момент, когда станет во главе молодежной организации.
Она почувствовала печаль, которая охватывает человека при мысли о зря потраченном времени.
Но… в Москву она с ним поедет.
11
Павлика загонять не пришлось. Он явился сам, с красными от мороза щеками. Бросил на шкаф бейсболку.
– Не меня ли ждете? – спросил он, оглядев сидящих за столом отца, брата и Ирину.
– Как ты догадался?
– По лицам вижу, требуется мысль юриста. А что, кроме денег, вы еще можете обсуждать все вместе? – Он засмеялся.
– Ты у нас мудр насчет договора ренты, я слышал, – начал отец.
– Мой процент? – спросил сын.
– Договоримся, – пообещал отец.
Шутка, но не случайная, отметила Ирина.
– Итак, господа, договор пожизненной ренты взамен недвижимости, – «юридическим» гнусавым голосом говорил Павлик, – означает…
– Покупку жилья вместе с бывшим владельцем, – опередила его Ирина. – Но все-таки нет ли в этом…
– Подобные сделки узаконены Гражданским кодексом РФ, а именно главой 33 статьями 583–605, – бесцветным голосом продолжил Павлик.
– Слушай, ты можешь говорить нормально? – Кирилл морщился.
– У юриста голос должен быть бесцветным, – сказал Павлик обычным тоном.
– Чтобы не вызывать у клиента посторонних эмоций? – предположила Ирина.
– Правильно. – Павлик снова заговорил «юридическим» голосом. Он повернулся к брату. – А если не нравится, зачем спрашивать? Ты же сам знаешь, как было с первой квартирой.
– Но в том случае все произошло так быстро, легко. А нынешний… – Он скривился. – Эта старушенция может допрыгать до сотни лет.
– А-а, понял. Тогда начнем сначала, – сказал Павлик. – Все начинается с похода к юристу. Ты идешь, заключаешь договор, потом происходит регистрация в Федеральной регистрационной службе.
– Проехали, – махнул рукой Кирилл.
– Понял, – кивнул Павлик. – Если тебе надоест платить старушке, ты можешь переуступить договор ренты другому.
– Например, мне, – сказала Ирина.
– Да, – согласился Павлик. – Но и ты не можешь, – он перевел взгляд на Ирину, – обменять квартиру или вселиться в нее, пока жив клиент. Сегодня платят старикам сто-сто пятьдесят долларов месяц. Оплата коммунальных услуг за тобой, как за владельцем жилья. Ты обязан выполнять по договору другие обязательства – привозить продукты, лекарства. Как договоришься.
– Так сколько же я вложу? – с тревогой спросил Кирилл.
– Обычно квартира достается за символическую сумму, двадцать процентов, – заключил Павлик.
– Значит, если квартира стоит…
– Квартира папиной тетки, которая теперь твоя, стоит в Москве примерно сто пятьдесят тысяч долларов, – говорил Павлик, – сам знаешь.
– Знаю. Но никто не знает, сколько будет стоить квартира нынешней старушки через двадцать лет, – фыркнул он.
– Но все равно, – сказала Ирина, – ты выкладываешь деньги за нее не сразу… А если поддерживать фабрику, – она…
– Ох, ты снова… – Кирилл поморщился.
– Она права, Кирилл. – Александр Иванович одобрительно посмотрел на Ирину. – К тому же эта дама не требует единовременного взноса.
Все молчали.
– Та-ак… Если удастся и эта операция, то… – начал Кирилл.
– Имей в виду, – сказал Павлик, – есть фирмы-посредники, которые занимаются переуступкой. Они продадут тебе пенсионера с квартирой. Но возьмут комиссионные – десять процентов от рыночной стоимости квартиры. Все равно очень выгодно. Я вписал это в курсовую, – похвастался он.
– Не слабо, – фыркнул Кирилл.
– Неплохо, – заметил отец. – Посчитай-ка сам.
– Я посчитаю, – вызвалась Ирина. – Допустим, фирма-посредник берет за услуги десять процентов. Если в течение десяти лет платить по сто долларов, получится двенадцать тысяч. В сумме квартира обойдется в тридцать шесть. Прибыль посчитай сам.
– Кирюха, она зашкалит за сотню! – завопил Павлик. – Выгода есть, невзирая на риск. А почему нам не начать это дело здесь, в Вятке?
– Правильная мысль, – похвалил отец. – Что-то я не слышал, чтобы здесь были конкуренты – поле непаханое. Павлик, узнай.
Тот кивнул.
– Но в этом деле есть одна тонкость, – заметил Павлик. – Если даже кто-то занимается рентой, то договор может быть расторгнут по обоюдному согласию или через суд. – Он помолчал, давая время осознать информацию. – Если рентополучатель-старичок недоволен рентоплателыциком, он имеет право отказаться от него. Поэтому, как указывают знающие люди, надо сохранять все документы и чеки – вдруг дело дойдет до суда.
– Ага… Но это значит, что мы можем взять под свое нежное крыло тех, кто недоволен? – Кирилл погладил бороду и стиснул ее пальцами.
– Конечно, – кивнул Павлик. – Юридически возможно…
– Та-ак, а если мы найдем ученых, которые знают формулу старения, то сможем проверить по науке всех кандидатов на ренту? Ирина, – он повернулся к ней, – ты найдешь Геронтологический Центр, пообещаешь им деньги. – Кирилл говорил, развалившись в кресле. – Вот тогда мы будем заключать договор, исходя из биологического возраста. – Он быстро схватывал и тут же начинал руководить.
12
Из открытой балконной двери марьинской квартиры потянуло неприятным запахом. Ирина поморщилась. Как будто с люблинских полей аэрации.
Но Кирилл, похоже, ничего не замечал, уставившись в компьютер. Она посмотрела на его лицо, снова поморщилась. Но уже не от запаха. Ее раздражала борода, она казалась совершенно неуместной, какой-то опереточной в московской жизни. Он что, прячется в нее? Ирину охватило внезапное раздражение. Или, напротив, надеется выделиться из толпы? Смешно.
Она вздохнула.
– Мне не нравится, – сказал он, не отрываясь от экрана. – Мне совершенно не нравится то, что пишут эти с-сопляки, – цедил он сквозь зубы.
Ирине показалось, будто она увидела, как слова слетают с его губ и застревают в бороде. Она усмехнулась.
– Ну надо же, а? – Он повернулся к ней.
Это означало, что она не должна больше молчать. Его взгляд требовал от нее участия в осуждении недостойных.
Но ей не хотелось никого осуждать. Чем она сама лучше? Или он? Такие же землепользователи, вдруг пришло в голову странное слово. Странное – если говорить о Земле как планете. Они, как и остальные, пользуются ею. Что и объединяет всех. Абсолютно всех. Больше никого ничто не объединяет по-настоящему. Даже вот этот запах из окна. Она его слышит, а Кирилл – нет.
– Может быть, им не нравится то, что ты предлагаешь? – заставила она себя подать голос.
– Я предлагаю им…
Внутреннее раздражение подтолкнуло ее, и она не удержалась:
– Предложи им то, чего у них нет. То, чего они хотят на самом деле. Они напишут тебе совсем другое.
– Все хотят одного, – презрительно фыркнул Кирилл. – Успеха, славы. Но того и другого на всех не хватит.
– Того и другого хотят те, у кого уже что-то есть, – заметила она.
– Тогда что ты имеешь в виду? – Он смотрел на нее сквозь щелки глаз. Это означало крайнее раздражение.
– Ты предложи им работу, – сказала Ирина.
Кирилл пожал плечами, но глаза обрели привычные очертания. Он услышал то, что она сказала.
– Где, предполагается, я возьму им всем работу? У кого?
– У тех, у кого она есть, – ответила Ирина.
– Отнять? – Кирилл усмехнулся.
– Нет. У тех, кто ее может дать. – Она скрестила руки на груди. – Ты хочешь, чтобы твои бизнесдеятели дали деньги для организации. Пусть лучше дадут твоей организации рабочие места. А ты их распределишь. Это будет такая акция! – Она почувствовала, как ее настроение переменилось. А что, внезапная мысль как озарение – разве не здорово?
Кирилл молчал. Он перевел взгляд на окно, засунул руку под бороду и прошелся рукой по шее. Ирина хорошо знала этот признак глубокого волнения. Значит, оценил ее идею, но, чтобы признаться в том, ему нужно преодолеть себя. А для этого развить мысль, которую она только что высказала. Таким образом сделать ее своей.
– Когда они получат работу, – говорил он, потирая шею, – они станут платить взносы. По-моему, моя концепция верна, – сказал он.
Ирина хотела заметить, что концепцию придумала она, но удержалась. В конце концов, зачем ей его признание? Какой в этом смысл? И удивилась – на самом деле, для нее давно в отношениях с Кириллом смысла почти не было.
– Давай-ка быстро за компьютер, – скомандовал Кирилл, поднимаясь из рабочего кресла. – Оформи все, что я сказал.
Она увидела горячечный блеск в его глазах. В этой маленькой квартире на одиннадцатом этаже он казался чрезмерным, ненатуральным и потому неуместным. Совсем иным, чем на «вятских просторах» – в больших комнатах, на полупустынных улицах, на почти безлюдных, по сравнению с Москвой, площадях.
Но разве не на этот блеск она подсела? Разве не в ответ на него в ее собственной голове вспыхивали невероятные идеи? Может быть, возбуждение ума сообщило возбуждение телу, и она позволила себе отдать его Кириллу – в пользование. Но он не понял, он обманулся. Он подумал, что она отдала ему и душу тоже. То есть всю себя, целиком. Но она-то знает: как только ее тело устанет от его тела, между ними все кончится. Кажется, это произойдет совсем скоро…
Она медленно села за стол, подвинула рабочее кресло и уставилась на экран. Смотрела, но мысли были не здесь.
Не-ет, она не выйдет замуж за Кирилла. Она ни за кого не выйдет замуж, пока точно не узнает, что и у нее есть любовь. В доме Ирины никогда не говорили о любви. А того, о чем не слышишь, – того и нет. Но говорили о браке.
О том, что женщина не может жить одна, Ирина слышала чаще всего от бабушки. Мать молча соглашалась, но Ирина замечала, как меняется ее лицо при таких разговорах. Как будто она хотела что-то сказать… такое, о чем принуждала себя молчать и делала это старательно – сжимала губы так плотно, что они бледнели даже под слоем помады.
– Мужчина должен быть надежным, – говорила бабушка. – Порядочным. Состоятельным.
– А любовь? – спросила однажды Ирина.
– Любовь? – Бабушка вздохнула. – Это фейерверк. Он светит недолго. Вспыхнул – и нету. Пиротехника – вот что такое любовь.
Ирина заметила, как побледнели щеки матери. Но она продолжала молчать.
– А брак – это лампочка, да? – допытывалась Ирина.
– Похоже, – кивнула бабушка. – И знаешь, – она улыбнулась, – лучше всего не простая, а энергосберегающая. Указано – двадцать пять ватт, вкрутишь – начинает гореть слабо, а потом так разойдется, что светит будто стоваттовая. Вот это самый лучший вариант брака.
– Мама, как всегда, все рассматривает с точки зрения инженера, – наконец подала голос Зоя Павловна.
– Только с такой и можно рассматривать жизнь. – Маргарита Федоровна пожала плечами. – Человек – конструкция. Семья – тем более.
Но Ирине не нравилось, как жила их семья и их знакомые. Но почему? Ведь если существует в природе любовь, почему ее нет у тех, кто близко? Она решила обязательно найти ее. Первым объектом стал Вовик, сын знакомых по Вьетнаму. Она увидела его, когда училась в десятом классе. Он был высокий, накаченный парень и вполне годился как объект внимания. Они ходили в ночной клуб несколько раз, а потом – на Новый год собралась компания у него на даче.
Там случилось то, что Ирине казалось сутью любви… Но после нескольких встреч она поняла: вовсе даже нет. Этот опыт полезен только по одной причине – без участия мужчины не узнать, что такое любовь. С помощью Вовика она определила: есть желание тела и желание души. Вовик годился только для удовлетворения тела. Как только он исчезал из поля зрения, она тут же забывала о нем. Ей было все равно, чем он занимается, о чем думает, с кем проводит время.
Поэтому, когда бабушка и мать говорили ей, что Вовик может быть удачной партией, она только смеялась…
Ирина почувствовала странную неловкость – как будто в этой маленькой квартире ей не хватает воздуха, как будто Кирилл забирает его слишком много.
– Открой балкон пошире, – попросила она.
Он молча распахнул его, но стоял на пороге.
– Отойди, – вырвалось у нее.
– Я тебе мешаю? – Он обернулся. Хотел сказать что-то еще, но, видимо, ее лицо насторожило его. – Тебе нехорошо?
– Душновато, – пробормотала она и провела рукой по волосам.
– Сегодня тяжелая атмосфера, – бросил он. Атмосфера! Именно она становится для нее не просто тяжелой, а невыносимой.
Ирина заставила себя смотреть на экран.
– Ты знаешь, – говорил он, по-прежнему стоя перед балконом, – я нашел интересную цифру: в мире восемьдесят миллионов молодых людей без работы.
Ты нашел! Она дернулась, едва удержалась, чтобы не вскочить со стула. Это я тебе нашла цифру и кинула на твой сайт!
– Представляешь, – продолжал он, не оглядываясь, – если сделать мою организацию глобальной?
Она смотрела на его прямую спину, на длинные, широко расставленные ноги. Как у верблюда, пришло в голову сравнение. На таком мать каждый год катается в своем любимом Тунисе. На фотографиях, которые она привезла, Ирину поражало несоответствие тела и ног. И сейчас, в Кирилле, – тоже. Как будто она увидела его в первый раз.
Подумать только, чего он хочет! Глобальную организацию!
Ирина уже приготовилась бросить что-то насмешливое, резкое. Но, остановила она себя, разве не эта безудержная уверенность в собственных возможностях привлекла ее? Не эта ли основательность, неторопливость, которой нет у москвичей? Они живут так, будто завтра не придет никогда. Сплошное торопливое сегодня. А Кирилл – он уверен, что будет всегда – и сегодня, и завтра, и вечно. Ему хватит времени на все, что он задумал. А она, Ирина, – его верный помощник во всех делах. Причем быстрый по-московскому. Она вспомнила, как его отец однажды сказал:
– Нам очень повезло с тобой, Ирина. Ты наш переводчик – с вятского на московский и обратно.
Сначала она не оценила точность формулировки. Ведь даже москвичу, у которого под рукой телефонный справочник, надо полдня листать его, чтобы разобраться в принципе, по которому расположены номера телефонов. А приезжему – неделю. Она же знала Москву изнутри.
– Тебе известны ключевые слова. – Вахрушев-старший многозначительно поднимал брови.
Всякий раз, уезжая в Москву из Вятки, она увозила с собой список дел, которые должна сделать. Позвонить… Зайти… Оценить… Разведать… Когда она уезжала, Кирилл звонил каждый вечер – по льготному тарифу. Ей нравилось слушать его голос по телефону. Он умел произносить приятные слова. Сам голос – тоже был приятным. Не то чтобы это трогало ее, но все было так, как положено. И это «положено» с годами утомляло все больше. Как и всегдашняя собственная настороженность – о чем попросит ее Кирилл в конце разговора? Он не требовал, он высказывал пожелание, ожидал, когда она сама предложит сходить, позвонить, выяснить, поговорить…
Ирина встала из-за компьютера, бесшумно прошла по толстому ковру на кухню. В горле пересохло.
А может быть, вот так же бесшумно выйти из его жизни? Потому что если уходить, громко топая каблуками, он побежит за ней. Он схватит ее за подол юбки.
– Ирина! – услышала она его голос. – Иди сюда!
Она не отозвалась, она пила воду. Глоток за глотком, но жажда не отступала.
– Да где ты, в конце концов?
Раздражение в голосе Кирилла сейчас не трогало. Она думала о том, как ей исчезнуть – хотя бы из этой квартиры.
Она услышала его шаги. Не терпится – нагрузить ее очередной бесценной мыслью? – насмешливо подумала она.
– Знаешь, – сказал он, любовно проходясь подушечками пальцев по бороде, – ты должна немедленно узнать формулу старения.
Она на секунду задержала бутылочку с водой в воздухе.
– В этой квартире, – он обвел глазами большую кухню, – я постоянно думаю, что нужно повторить мой успех с договором ренты. Несколько таких квартир, а лучше, – если размером побольше, и молодежная организация Вахрушева стартует быстро! – Он наклонился к ней и от избытка чувств приготовился поцеловать ее. Но Ирина торопливо приложила горлышко бутылочки к губам.
– И что хорошо, – бросила она насмешливо, отпив глоток, – все укладывается в рамки закона, да?
Кирилл резко выпрямился:
– Тебе когда-нибудь надоест меня шпынять? Я знаю, – борода его вздернулась, – ты более ловкая, чем я. Ты в чем-то способней меня, но мы же вместе делаем деньги! Ты очень… коварная!
Она засмеялась. Какое книжное слово. Да никакая она не коварная. Она просто быстро соображает.
Кирилл резко повернулся и вышел из кухни. Он сел перед телевизором и не обращал на нее внимания весь вечер. Ирина думала, а где же он ляжет спать? Кровать всего одна.
Он лег рядом с ней, но перед рассветом. Она сделала вид, что спит и не слышит.
Утром она встала рано, сварила кофе. Он сел за стол напротив, как будто не было вчерашней размолвки.
– Знаешь, во сколько мне обошлась эта квартира? – Ирина отметила: «Мне». Это уточнение ей даже понравилось, оно снова подталкивало к мысли, что она правильно оценивает свое положение. – Четырнадцать процентов от ее рыночной стоимости.
– Но не всякая рента обойдется тебе так дешево, – ответила она, допивая кофе.
– Я хочу, чтобы каждая, – медленно проговорил он.
Его нарочитая величавость все больше раздражала ее. А прежде нравилась, напомнил ехидный голос.
– Найди ученых. Отправляйся сегодня же, – приказал он.
– Ты думаешь, стоит только узнать формулу старения и ты сможешь ею воспользоваться? – Ее удивляла его легковерность.
– Наверняка, – сказал Кирилл.
– А как насчет лабораторных исследований? Купишь бригаду ученых?
– По-моему, на фабрике дела не так уж плохи? – ответил он вопросом на вопрос. – Прибыль я пущу на покупку специалиста по старению. Ты наймешь его, а я оплачу. А когда у нас будет несколько свободных квартир, начну финансировать молодежную организацию. Понимаешь, главное – запустить машину, а потом она сама покатится.
Под откос, хотела добавить Ирина. Но удержалась, помня о вчерашней вспышке.
– Я стану во главе, потом… В общем, все окупится. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Давай, начинай. Сегодня. Да, еще одна просьба. Я хочу, чтобы ты сгоняла на фабрику, оглядела ее еще раз своим пристальным взором. Ты это умеешь, сама знаешь. Управляющий мне что-то говорил насчет выставки на бывшей ВДНХ. Но это не сейчас, нам нужна формула…
– Ладно, – сказала она и встала из-за стола.
Кирилл подошел к ней и снова поцеловал. Потом обнял, поднял на руки. Она хотела высвободиться, но он понес ее в альков.
– Мне жаль, что вчера так вышло, – бормотал он. – Я хотел этого еще вчера. Но сделаю сегодня. – Она дернулась, но его руки были такие горячие, и она затихла. – Покорись, покорись… – шептал он, распахивая ее желтый махровый халатик, под которым ничего не было. – Какая ты красивая! – Он сбросил свой халат на пол и накрыл ее собой. Он припал к ее губам, раздвинул их, его язык нырнул в ее рот, проталкивался все глубже. Она ощущала его шершавость и аромат крепкого кофе. Она закрыла глаза и тихо застонала, когда его крепкое бедро втиснулось между ее бедер, они поддались и впустили его…
Она покорилась – охотно. Этот способ покорности ей нравился больше всех других, к которым Кирилл призывал ее.
Он был умелым мужчиной, с наслаждением отмечала она всякий раз. Ей давно хотелось спросить, откуда такой опыт, но она одергивала себя – он же не спрашивал ее.
Ее тело утопало, взрывалось, сгорало. Ощущения, которые он заставлял испытывать, заглушали ропот души. А душа пыталась укорять Ирину – ты ведь только что была недовольна этим мужчиной.
Но Ирина отмахивалась, она же объяснила себе – в ней две составляющие. Тело и душа. Сейчас очередь тела получить то, чего оно хочет.
– Ты мне нужна. Ты всегда будешь со мной, – вдыхал он слова ей в ухо.
– Так удержи меня… собой, – бормотала она.
Потом Кирилл ушел в ванную, Ирина лежала и думала, почему же все-таки она не выходит за него? Неужели надеется, что встретит того, кому захочется отдать и тело и душу? Да есть ли такой мужчина?
